***
Томми открывает глаза, сталкиваясь с непроглядной тьмой. Капли холодного пота скатываются по лбу, подобно ледяной, соленой воде. Картинки перед глазами быстро сменяются. Они яркие, двигающиеся. Шум, пустой и характерный гулу гомонящей толпы, быстро нарастает, мешая сознанию наделить запечатлённые в память воспоминания жизнью и звуком. Инниту плохо и неясно от чего: от картинок или ото сна. Живот скручивает, грудную клетку сдавливает невидимая веревка, шею—удавка. Он сжимает пальцы в замок в знакомом и выученном жесте и невидяще прижимает ладони к лицу. Молитвы—быстрые, невнятные, местами оборванные сипящими всхлипами и, скорей всего, никем, кроме него не услышанные—слетают с дрожащих губ, подобно бреду больного в лихорадке. Томми не помнит, когда в последний раз взывания к Прайму были спасением, а мольбы—выполненными просьбами, но отчаянное желание избавится от страха и боли глушили здравый смысл. Через время, изгнанник не знает через сколько конкретно, все прекратилось. Осознание заставляет перестать шептать и дать зажатому паникой телу расслабиться. Он лежит, смотрит в приобретающий свои очертания потолок, продолжая держать руки у лица. Пальцы разгибать было страшно. Почему ему должно было сниться именно это? Он уж точно не скучал по Лонгстедширу и изгнанию. Он не хотел туда вернуться, это место не было его домом, оно даже не было безопасным. Иннит неожиданно для себя понимает, что не спит в привычной ему комнате. Эта была другая с чужими (будто там было что-то твое) вещами. Матрас больно мягкий, одеяло более тёплое и подушка была явно больше предыдущей. Все пахнет по-другому и несмотря на то, что комната была прогретой, камина нигде рядом не было. Кажись его переселили. В любом случае, это не так уж и важно, думает Томми, переворачиваясь на бок, наконец расцепляя руки и пряча ладони под подушку. Вряд ли он вообще останется здесь надолго. Его выселят или сдадут, когда—не более, чем вопрос времени. Техно мог затирать ему, что они его защитят и изгнанник мог точно также один-два раза на это наивно повестись, но всерьёз верить в обещания он не планировал. В конце концов, перед тем, как пожелать ему героической смерти и в подарок оставить трёх Иссушителей, Техноблейл достал им превосходное оружие, броню и спокойно дошёл вместе с ними до Л’Манбурга. Сон не приходил. Изгнанник продолжал лежать. В тоже время чувствовал себя грязным. Очень хотелось содрать с себя липкую от пота кожу. Возможно ему бы это помогло снова заснуть и не чувствовать усталость после первого пробуждения. Немного поколебавшись он это и делает. Сдирает кожу с груди и, местами доставая, со спины. Он, почему-то, был без верха, только в штанах и нижнем белье. Томми решил не думать об этом, на то, наверное, была причина. Да и, честно говоря, плевать какая. Сил сильно задумываться после очередного восхитительного сна не было. Иннит все же подымается и наощупь, спотыкаясь и опираясь на стены, проходит несколько шагов. Он натыкается на плоскую поверхность, проводит по ней рукой, случайно с грохотом скидывая какие-то книги. Томми шепотом материться, продолжая водить руками в попытках найти на, предположительно, столе что-то полезное: зажигалку, рабочую керосиновую лампу или любую другую вещь, что смогла бы осветить комнату хоть немного. Пальцы ухватываются только за бумажки, мелкие ручки и карандаши и, вроде как, даже чернильницу. Он громко вздыхает, перенося вес с левой ноги, на правую. Изгнанник чувствует себя паршиво и беспричинно нервно, но также он является слишком уставшим, чтобы злиться из-за этого. Ему не хотелось даже есть, несмотря на то, что желудок был пуст и его болезненно тянуло от голода. Чем осветить комнату он так и не нашёл. Тьма закрытой, душной от тепла комнаты начинает потихоньку давить на него. Очертания комнаты начинает кружиться или, по крайней мере, так кажется парню. В последний момент, когда он уже страшится потерять связь с реальностью, с щелчком открывается дверь и полоска света закрадывается в комнату. —Ты чего бушуешь?—Голос Техноблейда, как маяк посреди бушующего моря ночью, вырывает Томми обратно, становится ориентиром, перекрывая его же дыхание и ослабляя на нем хватку навязчивого страха.—Решил мне комнату разнести? Это комната Техно? Иннит невольно хмурится и громко фыркает, подходя ближе к свету. Из-за резкой смены обстановки темнота вокруг кажется ещё черней, а свет—ярким и раздражающим. —Ты чего хромаешь?—Интересуется Техно, когда он подходит ближе. Его красные глаза бегают по лицу, изучая. —Ничего я не хромаю,—негромко отнекивается Иннит, все-таки похрамывая. Он пытался не опираться на левую ногу. Она предательски резалась болью, из-за чего казалась что плоть и мышцы там саднили. Анархист медленно кивает, оставляя ложь изгнанника без внимания. Он продолжает перекрывать дорогу парню, стоя в проходе. —Можешь быстрее передвигать ногами и дать мне выйти отсюда?—Томми склоняет голову, его руки быстро тянуться, чтобы прикрыть голою грудь. Он уже устал быть тем, кто переодически оказывается голым или полуголым рядом с Блейдом, честно. —А куда мы так спешим?—Он не отходит. Иннит хмурится, чувствуя, как раздражение, которое сейчас было роскошью в связи с маленьким количеством сил, формируется и распирает грудную клетку, готовясь выйти через рот ядреным, концентрированным ядом в словах. —Хочу сходить помыться,—признаётся парень, хоть и слышит с какой агрессией он эти слова выплевывает. Ему не хочется с никем говорить, не хочет на никого злиться, он просто хочет спать. Но вместо того, чтобы сделать Томми великодушное одолжение Техно продолжает стоять на месте. —У нас праздник? Религиозной?—Техноблейд спрашивает шутливым тоном, приподымая брови. Изгнанник закатывает глаза, тяжело вздыхает, махая головой и язвительно начинает: —Нет, хочу просто избавится от твоего отвратительного запаха на своём теле после того, как поспал в твоей кровати, — его лицо становить серьёзным. — А ещё я просто хочу вымыться. Доволен? Техноблейд цыкает, кивает, но не отходит. В голове Томми даже проскакивает идея столкнуть его с лестницы, но здравый смысл этому препятствует. Техно был объективно сильнее его в Погтопии, когда Иннит был относительно здоров и готов давать отпор. Сейчас мужчина сможет просто сломать ему пару косточек и вывихнуть пару суставов не прикладывая усилий. —Да, доволен,—анархист не звучал довольно.—Помнишь где ванная комната?—Не ожидая никакого ответа, он продолжает.—Иди тогда, но не запирайся. Я занесу тебе одежду. —Почему ты не можешь дать мне её прямо сейчас?—Изгнанника наконец-то пропускают на лестницу. Он хромает вниз, не оборачиваясь на мужчину. Томми сразу быстро спускается на первый этаж. Ему не хочется сталкиваться с Филзой, поэтому он делает это максимально тихо. Когда он заходит в ванну ему становится легче. Хоть в ей и не было окон и была только одна дверь, он мог сам выйти и зайти, что давало ощущение, что он не заперт. Иннит быстро затыкает слив, поднимает кран, из него быстрым потоком начинает выливаться тёплая вода и он присаживается на бортик, вслушиваясь, как заполняется ванна. Он не хочет начинать раздеваться сразу поэтому просто сидит и ждёт Техноблейда. Через долгие три минуты ожидания анархист наконец-то приходит, а вода набирается до середины. На изгнанника только сейчас накатывает ощущение уязвимости. Мужчина кладёт одежду и полотенце на раковину и смотрит на него. После секунду молчания, он приказным тоном говорит: —Вставай. Томми приказ выполнять не спешит. Он придирчиво рассматривает Техноблейда, останавливаясь взглядом на маленькой баночке, что осталась в его руках. —Зачем?—Парень смотрит на него недоверчиво. —Тебя Дрим так швырнул, что остались синяки на пояснице. Это,—он показывает ему баночку,—мазь, чтобы синяки сошли быстрее. Изгнанник недоверчиво косится на мазь и кивает, вставая. Он стоит ровно, прислушиваясь к каждому шороху. Техно подходит ближе. Раскручивает крышку, убирает её на край ванны с тихим дзыньк . Одна рука держит его штаны, немного оттягивая их. Вторая то ли холодными, то ли тёплыми прикосновениями опекает его кожу. Он морщится. Круговые движения покрытой шрамами и мозолями ладони , липкая мазь, запах медикаментов и знакомых лекарственных трав. Ему стало тошно, хотя предпосылок на то не было. —Зачем мазать сейчас если я сразу же иду мыться?—Спрашивает Иннит в ноющей, куда более привычной для себя, манере. —Затем,—фыркает Техно. Он наконец отпускает его одежду и закрывает банку.—Посиди на месте минуту, пусть впитается и можешь залазить в ванную. —Спасибо за разрешение,—Томми цыкает, подымаясь и кидая на анархиста недовольный взгляд.—Соизволишь покинуть помещение теперь? —Соизволю,—Техноблейд неспешным шагом выходит, осторожно прикидывая за собой дверь. Парень сразу же закрывает комнату на замок и, убеждаясь в исправности механизма, сильно дёргает ручку. Дверь не поддаётся и он спокойно возвращается к ванной. Стягивает одежду он быстро и, несмотря на просьбу Блейда, сразу же залазит в воду. Она приятно обволакивает тело и заставляет расслабить мышцы. Томми тянется к куску мыла, крепко сжимает его и начинает с агрессивным энтузиазмом растить кожу. Он быстро оглядывается в надежде найти мочалку и хватает губку, попавшуюся ему на глаза. В голове сгустился туман. Мысли тонули в иступленном желание просто почувствовать себя хоть немного чище. Что-то подсказывало Инниту, что триггером стал именно сон. В изгнание он быстро свыкся с мыслью, что мыться он нормально не будет. Поэтому было неудивительно, что он точно также быстро привык к относительной чистоте. «Относительной» только потому что парень не помнит, чтобы последние дней пять чистота его особо беспокоило. Когда грудная клетка, которую он старательно тер, начинает саднить, изгнанник заставляет себя водить губкой по животу и ногам. Вода стала немного сероватой из-за отодранной кожи. Изгнанник снова дергает кран и умывает лицо. Достает пробку.***
Техноблейд встретил его на лестнице и жестом показал идти за ним. Томми на это только закатил глаза и недовольно поплёлся за ним. Анархист завёл его на кухню и посадил на один из стульев. Подросток уткнулся взглядом в стол, сразу же абстрагируясь. Его легко хлопают по плечу и он, будто просыпается от дрёмы, возвращается в реальность. —Приятель?—Филл осторожно поглаживает его. —Да?—Томми спрашивает сонливо, выравниваясь и оборачиваясь на старика. —Я буду насыпать тебе еду, посмотри и скажи, когда тебе достаточно,—Филза приветливо улыбается, кивая в сторону печи.—Хорошо? Иннит кивает и оборачивается в сторону уходящего крылатого. Тот берет тарелку со столешницы и, убрав крышку с котелка, накладывает на неё что-то. Парень понимает, что это картошка с мясом. Слюна накапливается во рту. Он раздраженно вспоминает, о существование голода, которое он игнорировал. —Достаточно?—Филл показывает ему тарелку. Семь кусочков картошки и мелкие куски мяса. Томми, не думая, кивает. Филза ставит тарелку перед ним и возвращается к столешнице. Техно резко заходит в комнату, подходить к Филлу и что-то ему говорит. По звону посуды он догадался, что они тоже насыпают себе еду. Оба садятся за стол—Техно, по правую руку от него, во главе стола, а Филза рядом, по левую. —Ты сразу в воду полез, да?—Сразу спрашивает Техноблейд, быстро беря в руки вилку. Томми спешно повторяет за ним, отрицающе махая головой. Он спешно запихивает в рот еду, чувствуя, как у него просыпается аппетит. Изгнанник уже съел половину своей маленькой порции, когда крылатый снова хлопает по плечу. —Не запихивался, жуй хоть чуть-чуть,—говорит он мягко,—У тебя никто еду не заберёт. Изгнанник угукает, но продолжает есть в прежнем темпе, чувствуя прожигающий взгляд Блейда на себе. Все внимание анархиста было сконцентрировано на нем. —Нам нужно серьезно поговорить, Тесей.