Через неделю Гермиона уже смирилась с тем, что не может заставить свой разум вести себя прилично на уроках Беллатрикс. Конечно, она всё ещё могла воспринимать информацию, но теперь это происходило потому, что каждое слово, вылетавшее из этих полных и очень притягательных губ, навсегда было выгравировано в её мозгу. И в довершение ко всему, Гермиона осознала, что они совершили… ну, не совсем ошибку, но она поняла, что могла бы не отвлекаться так сильно, если бы они не поцеловались.
Теперь мысли Гермионы постоянно блуждали в воспоминании об этих губах на своих, об этих пальцах в её волосах, и о том стоне, который они разделили тогда вдвоём. Одна только мысль об этом заставляла её улыбаться и закусывать губу. Она прекрасно понимала, насколько очевидно её поведение, и была в высшей степени счастлива тому, что её место находилось в передней части класса, ведь это оберегало её от взглядов большинства учеников.
С другой стороны, Джинни специально регулярно ухмылялась ей, иногда даже толкала локтем посреди урока, когда она слишком погружалась в свои мысли. Однажды Гермиона так подскочила, что чуть не сбила со стола пузырёк с чернилами, и так смутилась от того, что её поймали, что больше не фантазировала о губах Беллатрикс весь оставшийся урок.
— О, тебе конец, — хихикая, прошипела Джинни, когда однажды вечером, после занятий в библиотеке, они шли по коридору к гостиной Гриффиндора. Придя в библиотеку, они обнаружили там Беллатрикс, так что первые пять минут Гермиона провела за тем, что всё время бросала короткие взгляды на старшую ведьму. Джинни закатила глаза и так громко фыркнула, что за пятью стеллажами от них мадам Пинс шикнула на рыжеволосую гриффиндорку. Когда Беллатрикс выходила из библиотеки, её лицо украшала небольшая ухмылка.
— Не понимаю, о чём ты, — сказала Гермиона, устремив взгляд в потолок, так, будто сегодня он был особенно интересен.
— Ты не переставала смотреть на неё с тех пор, как она вернулась! — рассмеялась Джинни. — Это слишком очевидно, Миона.
— Что именно?
— Ты же по уши влюблена в неё. В смысле, это было очевидно уже на Рождество, но, чёрт побери… — Они дошли до Полной Дамы, сказали пароль «Кентавр», а затем проскользнули внутрь. — Не думаю, что когда-либо видела тебя такой рассеянной на уроке, но библиотека стала последней каплей. Повторяюсь. Это слишком очевидно.
— Джинни, может, мы пройдём в мою комнату? — пробормотала Гермиона, проверяя Общую Гостиную на предмет потенциальных ушей, которые могли их услышать.
— При условии, что ты пообещаешь рассказать мне все подробности.
— Ладно, — закатила глаза Гермиона. — Пойдём.
Они поспешили вверх по лестнице; Гермиона тем временем, пожевав губу, решила, что ни о каких подробностях и речи быть не может. Но ей очень хотелось поговорить с подругой, даже если можно было рассказать лишь о чувствах, постоянно одолевавших разум. Ей нужна была отдушина, и едва ли она могла затронуть эту тему с Беллатрикс. Она и так с трудом сдерживала себя от того, чтобы не проникать к ней в комнату поздними вечерами: полуночные разговоры за выпивкой, похоже, вошли в привычку, и Гермиона жаждала их близости.
— Ну так что? Расскажи мне всё, — сказала Джинни, плюхнувшись на кровать, и стала выжидающе смотреть на Гермиону.
— Хорошо. — Гермиона наложила на дверь заглушающие чары, чтобы никто не смог услышать их разговор, если по какой-то причине кто-то решит подслушать. — Да, она меня… привлекает.
— Как будто я не знала, тупица, — рассмеялась Джинни. — Мы уже говорили об этом.
— О… да, — вздохнула Гермиона, ёрзая на месте. — То есть, она мне действительно нравится, но после того, как я увидела её вне школы…
— Из-за этого ты думаешь о ней ещё больше.
— Да.
— Она ответила тебе взаимностью?
— Что? — На мгновение Гермиона испугалась, что Гарри мог пересказать Джинни их разговор, или что кто-то что-то сказал.
— Да ладно, — сказала Джинни. — Она была такой несчастной после твоего отъезда в день подарков. Она совсем ушла в себя. Это было странно. То есть нет. Нам всем было странно видеть, какой она была дружелюбной, участливой и улыбчивой… но потом ты уехала, и она превратилась в маленькую грозовую тучку. Когда они с Энди ушли, мы были даже рады. Было неловко из-за Рона. Потом мы получили приглашения, а потом на Новый год случилось это… ещё раз, я очень сожалею о поведении моего брата-идиота.
— Джинни, ты уже раз десять извинилась. Не нужно, — улыбаясь, покачала головой Гермиона. — Честно говоря, я стараюсь не думать об этом.
— Ну да… ты сначала исчезла с тремя сёстрами, а потом и вовсе ушла. Понятно, что он повёл себя кошмарно. Но когда после всего этого я увидела Блэк, она была... счастлива. Несмотря ни на что. Я видела, как она улыбалась сама себе.
— Правда? — Гермиона слабо покраснела.
— Я ЗНАЛА. Что-то случилось. Что?
— Ничего. Просто… Как ты знаешь, Рон обвинил её и меня в том, что мы спим друг с другом, и мы просто посмеялись над этим. Было… мило.
— О, Мерлин, у тебя проблемы, — хихикнула Джинни. — Ты так в неё втрескалась.
— Джинни, тише. Обещай, что никому не скажешь, что она мне нравится.
— Не скажу. Обещаю, — протрезвела Джинни. — Я понимаю, что из-за этого могут возникнуть проблемы. Но я надеюсь, что у тебя хватит смелости пригласить её на свидание после школы или вроде того.
— Джинни! — рассмеялась удивлённая Гермиона, не в состоянии поверить, что эта мысль вообще пришла Джинни в голову.
— Что? Разве это такая плохая идея?
— Она моя учительница!
— Я сказала: после школы. То есть, чёрт возьми… — Джинни рассмеялась. — Я не тупая.
— Я знаю, что ты не такая. Но я не… Я не знаю. — Гермиона не могла солгать Джинни. Не открыто. Ей казалось, что она должна отрицать, отрицать, отрицать, но Джинни уже знала, что она чувствует. Чёрт, именно Джинни первой сказала ей, что Беллатрикс, возможно, чувствует то же самое. Дело было не в том, что она не могла доверить Джинни свои секреты. Джинни иногда была той ещё сплетницей, но если речь шла о чём-то серьёзном, она хранила тайну за семью замками. Но Гермиона все равно ощущала тревогу. Она знала, что рассказать секрет одному человеку не всегда означает рассказать его
одному человеку. Люди запрограммированы на то, что им нужно всё подробно обсудить. Что если Джинни нужно будет рассказать Гарри, чтобы обсудить с ним всё? А что если Гарри случайно проболтается Рону…?
Она покачала головой и снова сосредоточилась на подруге, смотревшей на неё с сочувственной улыбкой.
— Должно быть, это действительно трудно. Чувствовать себя так, — сказала Джинни и, протянув руку, положила её на ладонь Гермионы. — Особенно после всего, через что ты прошла. Ты заслужила передышку.
— Мне, наверное, очень повезло, — усмехнулась Гермиона, усаживаясь, наконец, на кровать рядом с Джинни, и подруга тут же её обняла. — Эй, у меня есть немного рождественского шоколада. Хочешь?
— Конечно, хочу, — широко улыбнулась рыжеволосая гриффиндорка, отпуская Гермиону. — Когда это я отказывалась от шоколада?
— Действительно.
— Я пронесла контрабандой немного огневиски. Давай я схожу за ним?
Гермиона почувствовала, как по телу пробежала дрожь; огневиски напомнило ей о Беллатрикс. Возможно, было бы неплохо выпить один стакан перед сном, прежде чем тёмная ведьма наполнит её сны.
— Конечно. Только будь осторожна. Я не хочу, чтобы кто-нибудь тебя увидел и донёс мне на тебя за употребление алкоголя.
— Да-да, я поняла. Вряд ли я спутаю свою комнату с твоей.
Джинни спрыгнула с кровати.
— И когда вернёшься, напомни мне спросить,
как ты его сюда пронесла! — бросила ей вслед Гермиона и легла на кровать, уложив голову на подушку.
«Что ж, всё прошло не так уж и плохо».
Если она должна была пережить присутствие Беллатрикс, не имея возможности прикоснуться к ней, то, возможно, редкие разговоры с Джинни о том, как её тянет к этой женщине, не причинят вреда. Подруга уже знала об этом, а Гермиона не очень-то справлялась с тем, чтобы это скрывать. Она хмыкнула, вспомнив ухмылку на лице Беллатрикс, когда они были в библиотеке. Нет, Гермиона точно не выживет без своей подруги. Внезапно шесть месяцев показались ей целой жизнью.
Джинни вернулась, спрятав бутылку под мантией. Гермиона взяла два стакана и подождала, пока подруга наполнит их, а сама достала шоколад. Они уселись на кровати: между ними лежало лакомство, а в руках — стаканы.
— Твоё здоровье, — оскалилась Гермиона, и, звякнув бокалами, они сделали по глотку огненного алкоголя.
— Итак, какой шоколад самый лучший? — спросила Джинни, рассматривая ассортимент. Гермиона рассмеялась и начала рассказывать ей о маггловском шоколаде. Это занятие было одним из самых любимых: Гермиона угощала Джинни маггловскими сладостями, а та высказывала о них своё мнение, пока они вдвоём обсуждали, как установить справедливость во всём мире. После стольких лет дружбы с мальчиками, когда Гарри и Рон были её единственными товарищами, Гермиона очень дорожила этими моментами. Для неё они были по-настоящему особенными, ведь они помогали ей оставаться в своём уме в те времена, когда девушка была настолько измотана восстановлением Хогвартса, что думала, что просто сломается.
— Знаешь, я могу это представить, — сказала Джинни позже, когда они уже объелись шоколада и опьянели от второго стакана огневиски. — Я могу представить вас вместе.
— Что? — удивившись, спросила Гермиона.
— Я вижу это: две самые могущественные ведьмы, вместе покоряющие мир? Я понимаю.
Щёки Гермионы загорели, но девушка попыталась списать это на виски. Она не хотела, чтобы Джинни знала, как часто она думает об этом.
— Ну… — пожала она плечами, глядя на остатки своего напитка.
— Как думаешь, у вас будет ребёнок? — поддразнила Джинни.
— Что? — чуть не задохнулась Гермиона.
— Да. Разве ты себе это не представляешь? — Джинни рассмеялась. — Вы двое и ребёнок! Чёрт, я бы заплатила, чтобы увидеть это. О боже, я должна быть их тётей. Серьезно. Блэк бы очень не понравилось, что Уизли стали частью её семьи.
— Ну не знаю… ей нравится Джордж. И думаю, твоя мама тоже.
— Ей нравится Джордж? Что? Всю свою школьную жизнь Фред и Джордж получали от неё задержания!
— Да, но помнишь тот день, когда они запустили фейерверки? — Гермиона рассмеялась, её глаза заслезились от воспоминаний.
Зал наполнился дымом и огнями, и Гермиона последовала за другими студентами, выбегающими во двор вслед за близнецами Уизли, чтобы поддержать их триумф. Она остановилась у двери, оглянувшись на почерневшую и обезумевшую Амбридж, и довольный оскал озарил лицо гриффиндорки. Когда Гермиона обернулась, чтобы продолжить путь, то увидела профессора Блэк, хитро ухмылявшуюся женщине в некогда розовой одежде. Блэк заметила Гермиону, и её глаза тут же сверкнули, затем она развернулась — юбки волнами вздымались вокруг её ног — и отправилась на улицу вместе с остальной толпой. Развеселившаяся Гермиона последовала за ней.
Позже она вспоминала выражение лица Блэк, когда Амбридж вышла во внутренний двор и начала кричать другим учителям, чтобы они взяли учеников под контроль и отправили их обратно в замок.
Амбридж, по-прежнему запачканная чёрным (хотя было видно, что она сделала всё возможное, чтобы привести себя в порядок), в боевой готовности встала прямо перед тёмной ведьмой. Беллатрикс скривила в отвращении губы, а Гермиона наблюдала, как Амбридж под пристальным взглядом отступила назад.
— Вы поплатитесь за это своей работой, Блэк. Вы были рядом с Залом. Вы должны были их остановить, — прошипела она с более безопасного расстояния.
— Я понятия не имею, о чём вы говорите, Долорес, — сказала профессор Блэк; её голос прозвучал на весь двор, привлекая всеобщее внимание. — Меня вообще не было поблизости, иначе Уизли не прошли бы мимо…
или вы ставите под сомнение мои навыки ведьмы?
Гермиона перевела дыхание и снова вытерла глаза.
— Амбридж выглядела так, будто проглотила блевательный батончик! — хихикнула Джинни, вытирая слёзы.
— Думаю, это был тот самый момент, — сказала Гермиона, откинувшись на подушки. — Это был момент, когда я впервые осознала, что мой интерес к ней больше… чем просто академический.
— Амбридж? — поддразнила Джинни, и Гермиона закатила глаза.
— О, да. Вся в розовом и в ненависти почти… ко всему? Это точно оно.
Джинни фыркнула в ответ.
— Не забывай о котятах. Все эти котята на этих тарелках…
Они обе вздрогнули, и Гермиона допила остатки напитка в своем стакане.
— Ты знаешь, кого я имела ввиду.
— Ага… Но, если серьёзно, когда это случилось? — сказала заинтригованная Джинни, наклонившись вперёд.
— Да, дай-ка подумать. Наверное, я не понимала тогда, но видеть, как она делает это… это было больше, чем просто восхищение. Конечно, у меня всё ещё были сомнения на её счёт, но не более.
— О да, сомнения. Только эти сомнения и заставили тебя ворваться в кабинет Дамблдора и потребовать её увольнения.
— Мне теперь стыдно за это, — призналась Гермиона, глядя в окно на звёздное небо. — Хотя, учитывая все улики… она и Дамблдор разыграли очень убедительный спектакль. Я бы сказала, даже более убедительный, чем у Снейпа.
— Ну да, в смысле, никто никогда не боялся Снейпа так, как её. Есть в ней что-то тёмное, даже сейчас.
— Джинни, вздохнув, легла снова. — Пройти через такое… чёрт.
— Она самый сильный человек, которого я когда-либо встречала, — пробормотала Гермиона и упёрлась подбородком в колени, обхватив их руками. — Это чудо, что она всё ещё в здравом уме.
Позже, когда Джинни ушла от неё, Гермиона достала карту Мародёров и нашла следы Беллатрикс. Они неподвижно покоились в её комнате, и Гермиона, переодевшись в свою любимую клетчатую рубашку, стала размышлять о том, что это могло бы означать. Она скользнула под одеяло и, закрыв глаза, начала фантазировать о Беллатрикс в постели. Всегда ли она была одета в атласную или шёлковую одежду, как её халат и пижама, которые она носила во время рождественских каникул? Всегда ли она выглядела такой взъерошенной по утрам, как после сна на диване? Такая красивая… Гермиона вздохнула, почувствовав усталость.
Представь себе, что просыпаешься рядом с ней…
***
Наступили выходные, и Гермиона училась. Это был её последний год: в свободное время ей обычно нечем было заняться, кроме редких походов в Хогсмид или поддержки Джинни на матчах по квиддичу. Девушка перелистывала страницы самого большого учебника, старательно делая заметки.
Она не была уверена, как долго пробыла в библиотеке, но вдруг почувствовала на себе взгляд, словно внезапный огненный след, раскинувшийся вдоль позвоночника. Ещё не глядя, она поняла, кто это. Когда девушка встретилась взглядом с ониксовыми глазами, лёгкая ухмылка на алых губах заставила её собственные губы изогнуться; Гермиона подвинулась на стуле, повернувшись лицом к старшей ведьме.
Беллатрикс медленно подошла к ней.
— Мисс Грейнджер, вы в библиотеке в такой поздний час.
— Я всегда остаюсь допоздна. Мадам Пинс разрешает мне иногда закрывать её. Она знает, что мне можно доверять.
— В самом деле редкая похвала. — Беллатрикс огляделась по сторонам, ища библиотекаря или кого-нибудь ещё, кто мог остаться в библиотеке, казавшейся почти безлюдной, за исключением двух студентов выпускного курса. — Полагаю, вы уже давно здесь?
Гермиона взглянула на настенные часы, и её глаза округлились. Она пропустила ужин. Как могло быть так поздно?
— О… — В животе заурчало, и она смущённо опустила взгляд. — Да.
— Вы пропустили ужин, — сказала Беллатрикс, приподняв бровь. — По крайней мере, я вас не видела. Не то чтобы я искала, конечно.
Эта лёгкая дразнящая улыбка сведёт Гермиону в могилу.
— Конечно, нет. — Гермиона тоже огляделась вокруг. — Не говорите никому: но когда я забываю поужинать, я обычно пробираюсь на кухню. Винки нравится угощать меня.
— Что ж, возможно, стоит воспользоваться этой возможностью и сегодня.
— Да, думаю, так и сделаю. — Гермиона начала складывать свои вещи, уменьшая большие книги, чтобы они не занимали много места.
— Во время обхода, после того как поедите, вы, возможно, захотите проверить Выручай-комнату. Я слышала, что ученики часто туда пробираются. Полагаю, вы с этим справитесь, староста?
— О, уверена, что справлюсь, профессор Блэк, — ответила Гермиона и встала, отчего оказалась к Беллатрикс так близко, как никто из них не ожидал. Гермиона уловила запах корицы, по которому так скучала, сосны и дыма от костра… она сделала шаг назад, испугавшись, что вместо этого могла подойти ещё ближе. Глаза Беллатрикс потемнели.
— Хорошо. Постарайтесь не задерживаться.
С этими словами она повернулась и вышла из библиотеки, оставив Гермиону смотреть ей вслед.
«Она ни за что не упустила бы возможность выгнать из той комнаты нескольких студентов, если бы поймала их».
Гермиона быстро дошла до кухни и почувствовала её успокаивающее тепло. На плите стояла небольшая булькающая кастрюля, и Винки появилась тут как тут.
— Здравствуйте, мисс. Винки заметила, что вас не было на ужине, мисс…
— Винки, называй меня Гермионой, пожалуйста, — мягко напомнила ей девушка.
— Гермиона. — Винки слегка склонила голову, и девушке пришлось приложить усилия, чтобы не вздохнуть. Это был долгий процесс — поспособствовать тому, чтобы домовуха начала воспринимать её как друга. — Винки отложила для вас немного рагу. Винки также испекла хлеб.
— Спасибо, Винки, ты очень добра.
Гермиона сидела с эльфийкой и рассказывала ей о Рождестве, а также расспрашивала её о том, как она сама провела каникулы. Винки всегда была в курсе всех событий в замке и любила делиться ими с Гермионой. У них было не самое лёгкое начало, но Винки выросла у неё на глазах, а она — на глазах у Винки.
Когда с рагу было покончено, Гермиона обняла её, вызвав громкий всхлип, затем вышла и отправилась в Выручай-комнату.
В коридоре не было признаков чьего-либо присутствия. На самом деле староста вообще никогда никого не встречала в этой комнате. Было ещё не очень поздно, тем более для субботнего вечера, и она ожидала наткнуться на какого-нибудь студента, нарушающего комендантский час.
Гриффиндорка прошлась перед глухой стеной, и появилась дверь. Гермиона открыла её и проскользнула внутрь.
Дверь за ней закрылась, и девушка увидела очень знакомую обстановку. Она почти полностью повторяла дизайн ранних дней Отряда Дамблдора, отличаясь лишь некоторыми штрихами: например, как тёмно-зелёный кожаный диван сбоку, на котором сидела ухмыляющаяся Беллатрикс.
— Когда я сказала «постарайся не задерживаться»…
— Прости. Я болтала с Винки, одной из здешних домовых эльфов.
Беллатрикс сверкнула глазами и хихикнула.
— М-м, конечно же. — Старшая ведьма встала и отряхнула юбку.
— Что я здесь делаю, Белла? — настороженно спросила Гермиона. Они были одни в комнате, наедине — рецепт катастрофы, как полагается. Ну… не совсем катастрофы. Но они определённо переступали черту, которую сами же и установили.
— Я сказала, что помогу тебе стать анимагом при определенных условиях. Раньше мне могли помешать некие обстоятельства, но сейчас у меня есть все намерения продолжить твоё обучение.
— Подожди… ты по-прежнему собираешься заставлять меня сражаться с тобой в дуэли?
— Иногда, — ухмыльнулась Беллатрикс, внимательно изучая Гермиону. — Есть различные техники, которые можно использовать, чтобы научить тебя лучше предугадывать ход противника.
— Ты же помнишь, что в последний раз я победила тебя? — ухмыльнулась Гермиона в ответ, положив сумку с учебниками, и достала свою палочку. Беллатрикс захихикала.
— В самом деле победила? — Палочка Беллатрикс словно змея выскользнула из рукава ей в ладонь. — Или я просто позволила тебе, потому что тебе нужен был этот ингредиент?
Гермиона хихикнула и приготовилась.
Дуэль с Беллатрикс теперь была совсем другой. То, что девушка знала женщину, помогло совсем немного: Гермиона замечала, как слегка приподнимались её губы, когда профессор была впечатлена; или как щурились глаза, когда Гермиона делала что-то не так. Но гриффиндорка должна была признать, что Блэк оставалась непревзойдённой ведьмой. Беллатрикс двигалась грациозно и стремительно: это было похоже на танец, где каждое заклинание было частью хореографии. Гермиона вспотела и просто пыталась не отставать.
В конце концов, Беллатрикс обезоружила её, отправив палочку в полёт через всю комнату, и та опустилась в руку соперницы.
— Чёрт, — выдохнула Гермиона, немного обмякнув. — Ты хороша.
Усмешка Беллатрикс была немного мрачной, она прошла по комнате к Гермионе и вернула ей её палочку.
— Твоя техника неплоха, но тебе не хватает выносливости и креативности. После того трюка, который ты провернула тогда в лесу, я больше не вижу ничего особенного в твоей дуэли, что удивительно, ведь у тебя не возникает с этим проблем во время других занятий… например, как игры в снежки.
Гермиона, криво улыбнувшись, забрала свою палочку и пожала плечами.
— Ну, из-за игр в снежки у меня, по крайней мере, не будет больших неприятностей.
— Спорно, — ответила Беллатрикс, её губы снова изогнулись, и у Гермионы сжался желудок.
— Ты понимаешь, что ты ни разу не победила? Не совсем то есть.
— Да. Но и ты тоже.
— Я могу доказать, что выиграла.
— А я могу возразить.
— Ты сегодня игривая, — задумчиво промолвила Гермиона, слегка прикусив губу, прежде чем вспомнила, какую реакцию это обычно вызывает у Беллатрикс, и отпустила её.
— Игривая? — Голос Беллатрикс стал низким, и она шагнула чуть ближе. — В самом деле?
— Да. Не та фраза, которая обычно ассоциируется с тобой, но я уже видела тебя такой.
— Хм, — промурлыкала Беллатрикс, внимательно рассматривая Гермиону; её взгляд остановился на розовых губах младшей ведьмы. — Ну, мне лучше остановиться. У меня есть определённая репутация, и её нужно поддерживать.
Гермиона вздрогнула: когда Беллатрикс была такой, её голос производил на неё неизгладимое впечатление.
— Мы обе знаем, что я вижу твою репутацию насквозь, — ответила она дрожащим голосом. Беллатрикс закрыла глаза и медленно вдохнула. Гермиона наблюдала за ней в ожидании.
— Уже поздно, — пробормотала женщина, открывая глаза, и посмотрела на Гермиону тем самым взглядом, который девушка видела, когда они были в гостях у Уизли; этот взгляд означал, что женщина волнуется. — Тебе пора возвращаться.
— Завтра воскресенье, — сказала Гермиона, её пальцы чесались от желания зарыться в волосы Беллатрикс и поцеловать её. — Я могу не спать.
— Мы обе знаем, что нам опасно долго оставаться наедине, — ласково ответила Беллатрикс и убрала волосы с лица Гермионы, отчего у девушки задрожали ресницы. — Иди. Прими ванну в Ванной старост, расслабься. Ты напряжена.
— Только из-за того, что я сдерживаюсь, — ответила Гермиона, проверяя пределы своих возможностей. Глаза Беллатрикс стали ещё темнее, а усмешка — ещё ниже, чем раньше.
— Иди, Гермиона. Я способна обуздать себя, чтобы не поддаться порывам.
— На Новый год ты этого не смогла, — нахально ответила Гермиона. Беллатрикс скользнула взглядом по губам девушки и ухмыльнулась.
— Да, не смогла.
***
Гермиона в самом деле пошла в Ванную старост; погрузилась в горячую, душистую воду и вздохнула. Как раз то, что ей было нужно. Всё напряжение в её теле от того, что она не набросилась на Беллатрикс и не поцеловала её, начало исчезать. Нежась в ванной, она напевала себе под нос и размышляла о прошедшем вечере.
Беллатрикс сказала, что ожидает продолжения тренировок по субботам, хотя и в более раннее время, чем сегодня. Гермиона вздохнула, всё глубже ныряя в пузырьки.
Как будто недостаточно того, что она отвлекалась во время уроков: теперь ей предстоит проводить время один на один с Беллатрикс, наедине? Она не смогла сдержать улыбку на губах. Провести с ней время — это то, чего Гермиона так жаждала. Она скучала по тем разговорам на разных диванах, где мало-помалу ведьмы открывались друг другу. Им ещё так много предстояло узнать.
И Гермиона хотела знать всё.
