Во мраке ночи // In the Dead of Night

С громким треском, который невозможно было отличить от вспышки молнии, разверзшей грозовые тучи над головой, две ведьмы появились перед железными воротами Поместья Блэков. От поднявшегося ветра ливень начал хлестать ещё сильнее, и женщины промокли до костей. Гермиона шла следом за Беллатрикс, борясь со встречным ветром в попытке держаться ближе к женщине; тело била дрожь. Наконец, они ввалились внутрь, и дверь захлопнулась с таким грохотом, что в Холле тут же проснулись два портрета. — ОТБРОСЫ! — ГРЯЗЬ! — ПРЕДАТЕЛЬНИЦА КРОВИ! — ТИХО! — крикнула Беллатрикс, наставив палочку на картины: занавески вновь покрыли портреты и заглушили звуки. Старшая ведьма жестом указала Гермионе вести себя тихо и направилась в сторону библиотеки; гриффиндорка шла следом, оставляя за собой лужи на облицованном полу. Как только они оказались в комнате, Беллатрикс сняла свою мантию, зажгла камин и, повернувшись к младшей ведьме, внимательно обвела её взглядом. Одним взмахом палочки Беллатрикс высушила одежду девушки, и её тут же окутало тепло. Вода капала с волос на тело, и, когда женщина проследила взглядом за стекающими по груди каплями, Гермиона задрожала. — Ты можешь пока высушить волосы, — прошептала Беллатрикс, оторвав взгляд от соблазнительной картины. — Посиди у огня, я принесу зелье. Гермиона села у камина и начала распутывать влажные волосы; Беллатрикс в это время пошла к шкафу, в котором они оставили зелье. Платье плотно облегало фигуру женщины, и юная ведьма не могла и не стала бы сейчас смотреть ни на что другое, кроме как на эти покачивающиеся бёдра. Зелье в руках Беллатрикс окрасилось кроваво-красным; она принесла его Гермионе, и от её внимания не ускользнуло, как младшая ведьма впивалась в неё взглядом. Получив в ответ ухмылку, девушка покраснела и, смущённая, перевела глаза на пузырёк. — Где мне лучше его выпить? — спросила она, мельком оглядев библиотеку. — Я не хочу здесь ничего повредить. — Я позабочусь о том, чтобы ты не причинила себе вреда, — пробормотала Беллатрикс, сев рядом, и протянула девушке зелье. — А всё остальное я смогу починить, если что. Постарайся сохранять спокойствие. Ощущения будут странными, тебе потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к форме. Не торопись. Гермиона кивнула, нервно изучая зелье. Впервые с того момента, как это всё началось, она почувствовала тревогу. — А что если ничего не выйдет? — Гриффиндорка видела тех, кто не справился с трансформацией: ужасные, искажённые тела, застрявшие меж двух форм. — Гермиона Грейнджер, ты правда считаешь, что зелье, приготовленное нами двумя, может быть менее, чем идеальным? — Нет, но… — Ты ведь ни разу не забыла про заклинание? Не пропустила ни одного утра или вечера? — Нет. — Тогда не о чем волноваться, — твёрдо сказала Беллатрикс, одарив младшую ведьму взглядом, не терпящим возражений. Гермиона закатила глаза и фыркнула, но всё же ей стало лучше. Беллатрикс была рядом: она проследит за тем, чтобы не произошло никаких ошибок. Сделав глубокий вдох, Гермиона встала и прошла в центр комнаты, подальше от всего, что могло сломаться. Она посмотрела на Беллатрикс: женщина тоже поднялась и, обнадёживающим взглядом посмотрев на девушку, сделала успокаивающий вдох. В последний раз приложив палочку к сердцу, Гермиона произнесла анимагическое заклинание, затем поднесла пузырёк с зельем к своим губам и выпила содержимое. Какой-то короткий миг ничего не происходило: тишину нарушали лишь потрескивание огня в камине и грохот грома, раздававшийся над поместьем. А потом Гермиона схватилась за сердце, начала задыхаться, согнулась пополам. Беллатрикс инстинктивно подалась вперёд, но тут же отступила назад, когда девушка упала на четвереньки и задрала голову: её взгляд впечатал старшую ведьму на месте. Гермиона задыхалась, она слышала, как громко бьётся пульс, словно у неё появилось второе сердце; слёзы подступили к глазам, а тело будто подожгли. Было невыносимо больно, и она с трудом сохраняла спокойствие, подвергаясь метаморфозам. Затем, в момент просветления, она увидела это у себя в голове: существо, которым она вот-вот должна стать. Гермиона всхлипнула, а Беллатрикс не могла понять, был ли это всхлип облегчения или боли, и надеялась, что всё же первое. Девушка заныла, когда её тело начало перестраиваться, совершая переход в свою анимагическую форму. Беллатрикс, затаив дыхание, наблюдала, как волосы Гермионы укоротились и начали покрывать всё её тело, превращаясь в густую шерсть. Лицо исказилось; глаза, всё ещё не отрывавшиеся от Беллатрикс, стали острее; руки, от боли вонзившиеся в пол, превратились в лапы, раздирающие дерево царапинами; хныканье сменилось глубоким рычанием. Трансформация, наконец, завершилась, и Гермиона рухнула на пол. Беллатрикс сделала несколько шагов вперёд и опустилась рядом с ней на одно колено, упёршись руками в пол, второе колено нависло над подбородком Гермионы. — Гермиона… ты в порядке? Массивная голова поднялась с пола, а огромные глаза внимательно изучали женщину; уши с небольшими хохолками на концах навострились. Она открыла рот, и из него вырвался радостный рык, который, по всей видимости, немного её напугал. Она подпрыгнула, но, потеряв равновесие, тут же упала на пол. — Всё хорошо. Попробуй ещё раз. Медленно, — приободрила Беллатрикс. Гермиона неуверенно поднялась на подкашивающихся лапах, а в глазах играло, если это можно так описать, некое изумление. — Ты великолепна, — прошептала Беллатрикс, затем медленно протянула руку, желая прикоснуться. — Ты не против? Уже в новом облике, Гермиона открыла рот, закрыла снова, а затем подставила голову под протянутую ладонь. Беллатрикс тронула мягкую, густую шерсть и погладила её, затем слегка почесала, и по телу Гермионы прошёл довольный раскатистый рокот. Беллатрикс засмеялась. — Я должна была догадаться, что ты будешь невероятна, — полушёпотом произнесла Беллатрикс, и Гермиона с любопытством задрала голову. — Эта форма идеально тебе подходит, малышка. Умная, терпеливая, умелая. Одухотворённая… конечно, это должна быть рысь. Гермиона-рысь почти развеселилась и мягко пихнула головой Беллатрикс, отчего старшая ведьма захихикала. — Ладно-ладно, видимо, не такая уж и терпеливая. Беллатрикс оттолкнула её от себя и со вспышкой во взгляде перевоплотилась в чёрного волка, свою анимагическую форму. Издав дружеское рычание, волчица потёрлась головой о шею рыси, которая хоть и была меньше, но сумела устоять на ногах и потёрлась в ответ. Гермиона была в восторге. Её новые чувства были невообразимы: запах Беллатрикс наполнил ноздри, и она задрожала от наслаждения. Аромат сосны стал свежее, корицы — душистее, а древесный дым обжёг её нос своей густотой. Она ещё раз потёрлась о шерсть и услышала собственное довольное урчание, волчьи глаза Беллатрикс сверкали от веселья. Смущённая Гермиона боднула её в голову и загарцевала прочь, пытаясь привыкнуть к ощущениям в новом теле. Беллатрикс пошла следом и внимательно следила за ней до тех пор, пока та не почувствовала себя более уверенно. Затем волчица мягко ударила её лапой и отпрыгнула, а изумлённая Гермиона бросилась следом. И началась какая-то странная игра в догонялки: в глазах Беллатрикс играли огоньки, а в лапах — словно пружины, и она продолжала убегать от Гермионы. Младшая ведьма вспомнила об их тренировках и поняла, что профессор готовила её таким образом, чтобы девушка без проблем смогла привыкнуть к новому телу. И с ещё большей решимостью она набросилась на волчицу, и обе кубарем покатились по полу. Когда они остановились, Гермиона оказалась на спине с задранными кверху лапами, а Беллатрикс нависала сверху, стоя на всех четырёх. Гермиона радостно заёрзала, на что Беллатрикс закатила свои волчьи глаза. Гермиона уставилась на волчицу и внезапно её охватило непреодолимое желание увидеть лицо женщины. Она нахмурилась и сосредоточила разум. Чтобы перевоплотиться обратно, необходимо подумать о своей человеческой форме. И закрыв глаза, она представила собственный облик. Ничего не произошло, и, нахмурившись ещё сильнее, она попробовала снова с ещё большим старанием. Трансформация прокатилась волной по всему телу; она открыла свои восхищённые глаза и посмотрела в лицо волчице. Беллатрикс наклонилась, обнюхала её лицо, а затем лизнула. Гермиона прыснула со смеху. — Фу, Белла, — она подняла руку, чтобы вытереть лицо, а когда снова открыла глаза, Беллатрикс уже вернулась в своё родное обличье и улыбалась ей. — Отвратительно. — О, правда? — глаза Беллатрикс сверкнули, затем она наклонилась ниже и потёрлась своим носом о нос Гермионы. — А если так? Она высунула язык и, облизав губы Гермионы, оставила на них лёгкий поцелуй. Гермиона почувствовала реакцию, отразившуюся во всём теле, и тихо хныкнула, когда губы Беллатрикс не прижались сильнее. — Это нечестно. Ты не ведёшь себя, как обещала, — она надулась, а старшая ведьма захихикала. — Ты сказала, что не будешь делать ничего такого. Ты сказала это своим сёстрам. — Я сказала им, что не стану трогать тебя, пока ты в Хогвартсе, — поддразнила женщина. — А мы сейчас не в Хогвартсе. Гермиона захныкала и прикусила губу; затем потянулась вверх и стала нежно целовать Беллатрикс, пока не почувствовала её вес на своём теле. — Белла… — простонала она, зарывшись пальцами в дикие кудри. Беллатрикс хмыкнула ей в губы и вдохнула. — Мерлин, как я хочу тебя. Её глаза распахнулись, и она уставилась в не менее удивлённые глаза Гермионы. — Что, правда? — прошептала Гермиона, внимательно осматривая лицо Беллатрикс, на котором читалось смущённое неодобрение. — Да… но я не должна была этого говорить. — Почему нет? — Потому что… — вздохнула она снова, прижавшись ко лбу Гермионы, — несмотря на то, что я, очевидно, не могу удержаться от того, чтобы целовать тебя, я действительно имела в виду то, что сказала. Я не могу… Я не должна ничего делать, пока ты не закончишь школу. Испытывая ноющую боль, Гермиона притянула Беллатрикс в медленный, жаркий поцелуй, запустив пальцы в её волосы, а затем отпустила её. — Хорошо, я не против. Но не обещаю, что тоже смогу сдерживать себя от того, чтобы целовать тебя, — свирепо сказала Гермиона старшей ведьме. — Но я постараюсь сохранять самообладание, когда вокруг будут другие люди. Беллатрикс тихо посмеялась и отодвинула волосы девушки с её лица, прежде чем слезть с неё и подняться; затем протянула ей руку, чтобы помочь встать. — Для первого раза, ты справилась превосходно, — сказала Беллатрикс, возвращаясь к более безопасной теме. — Хотя меньшего я и не ожидала. У тебя не займёт много времени, прежде чем ты сможешь с лёгкостью превращаться, когда пожелаешь. Гермиона улыбнулась и, вопреки своему желанию, отпустила руку старшей ведьмы. — Спасибо тебе за это, Белла. Правда… это многое значит для меня: то, что ты сделала это вместе со мной. Беллатрикс мягко улыбнулась ей, повела плечами и, отвернувшись, отошла к окну. Гермиона заметила, как слабый румянец окрасил щёки женщины. Беллатрикс раздвинула занавески, а Гермиона тем временем встала рядом. Они смотрели, как капли дождя колотили в окно, а небо освещалось новыми вспышками молний. — Я всегда любила грозы, — прошептала женщина, не поворачиваясь. — Что тебе в них нравится? — спросила Гермиона, прислонившись к углу эркера, и с любопытством посмотрела на старшую ведьму. — Они дикие, неукротимые, наполненные жизнью… всё, о чем я мечтала, — она слабо улыбнулась, а потом её лицо помрачнело. — Но в то же время они опасны и разрушительны. Нельзя подходить к ним слишком близко. Я никогда не думала об обратной стороне, когда была моложе. Уже позже, после… Я поняла, что сама стала как гроза. Но никто не видел их такими, какими их видела я. Она усмехнулась, а затем, встряхнувшись, скрестила руки на талии, будто защищаясь от чего-то. А Гермиона смотрела на отражение старшей ведьмы в окне и спорила с собой о том, как лучше ответить. — Ну… мне тоже всегда нравились грозы, — наконец произнесла она, снова глядя на разыгравшуюся погоду. Глубокий гул — будто камень перемещался по камню — прогремел над поместьем. — Я думаю, они очень красивые. Они как… магия природы. Беллатрикс ласково улыбнулась и, прикрыв глаза, вздохнула. — Очень сложно оставаться к тебе равнодушной, Гермиона. — А ты всё ещё пытаешься? Беллатрикс повернулась и остановила на ней свой мягкий взгляд, заставивший сердце Гермионы встрепенуться. — Нет. Больше не пытаюсь.