Во мраке ночи // In the Dead of Night

— Так что это? Ты же знаешь, я видела, что тебя ранили, а недавно, по всей видимости, ранили одного из Кентавров, так что я знаю, что это нечто опасное. Но, кроме дежурной речи «не ходите в Запретный Лес», ни МакГонагалл, ни какой-либо другой учитель ничего об этом не сказал. Беллатрикс вздохнула и подвинулась на диване. — Ты разговаривала с Хагридом, да? Что ещё он рассказал тебе? — Только… только, что он рассказал вам с МакГонагалл обо всех найденных мёртвых животных. — Гермиона покраснела, устыдившись оттого, что выдала Хагрида, пусть и ненамеренно. — Он не сказал, что это было или ещё что-то, сказал, что сам не знает. Просто объяснил, почему на уроке мы занимались с Водяным Народом, а не с Кентаврами. Беллатрикс поджала губы, но не разозлилась. — Хорошо. — Беллатрикс, не способная усидеть на месте, встала и начала расхаживать перед сидевшей на диване Гермионой из стороны в сторону, отчего младшая ведьма занервничала. — Всё очень плохо, да? — Это… сложно. — Беллатрикс остановилась и посмотрела на девушку. — МакГонагалл и я входим в то малое число людей, которые знают об этом. Единственная причина, по которой я говорю тебе… что ж, вообще-то здесь несколько причин. Но главная причина заключается в том, что ты теперь анимаг, и я знаю, что сейчас ты, скорее всего, лучше поймёшь то, о чём я собираюсь тебе рассказать. Гермиона закинула ногу на ногу и стала терпеливо ждать, а Беллатрикс тем временем продолжила бродить из стороны в сторону. Спустя несколько мгновений старшая ведьма остановилась снова и сосредоточила на Гермионе свой твёрдый взгляд. — Когда Фенрир Сивый начал превращать людей в оборотней, чтобы те воевали за Волдеморта, он делал это, особо не раздумывая и ничего не планируя. Ради победы он обращал всех кого мог и собирал уже существующих оборотней. Но он был садистичным человеком и ещё более жестоким зверем и он пытал всех, кого обращал. Неважно, был ли он в человеческой или в волчьей форме, он наслаждался этим. Но однажды он зашёл слишком далеко: он обратил молодого волшебника, который оказался анимагом, он пытал его всё время. Фенрир заставил его принять свою анимагическую форму, а затем пытал его Круциатусом в то время, как тот превращался обратно в человека. Он… — Беллатрикс остановилась и, сделав глубокий вдох, моргнула. — Юноша оказался в ловушке: ты видела, что происходит, если не сфокусироваться на трансформации. Это ужасно — видеть это вживую. Но затем Сивый укусил его. Я думаю, что что-то сломалось в мозгу у этого человека, словно он не смог сдержать волка внутри, своё существо и то, кем он являлся. Как только ты становишься оборотнем, ты теряешь свою анимагическую сущность, но этот мальчик застрял между двумя формами, и волк просто… Беллатрикс замолкла, её ладони сжались в кулаки. Затем, с рычащим возгласом, она выстрелила заклятием в манекен, стоявший в другом конце комнаты, полностью уничтожив его. Гермиона подпрыгнула. Беллатрикс снова повернулась к младшей ведьме, смотря на неё взглядом, переполненным горем, и страх Гермионы развеялся. Она медленно встала, подошла к Беллатрикс и, остановившись, протянула к ней руки; Гермиона стояла так, пока женщина не прильнула к ней и не обвила её руками. — Когда он создал этого… монстра… Сивый был уверен, что они станут ключом к победе. Они начали ловить людей, которые были анимагами. Как ты знаешь, таких людей не много. А сейчас, я полагаю, их ещё меньше. Было создано пять… существ по безумной схеме Сивого. Волдеморт изнывал от волнения. — Наполненный ненавистью голос Беллатрикс звучал жёстко, а Гермиона осторожно поглаживала её по спине, надеясь хоть немного успокоить. — Их держали в отдельных клетках, а когда их сталкивали вместе, они разрывали друг друга на куски. Гермиона вздрогнула, и Беллатрикс сжалась, крепче обхватив девушку за талию. — Ты видела… что они сделали? Как они выглядят? — Да. — Голос Беллатрикс звучал потусторонне, и Гермиона, боясь, что женщина вот-вот разорвётся на части, сильнее сжала её в объятиях, будто могла предотвратить это, притянув её ближе. — Они были такими… несчастными. Она отстранилась и посмотрела на Гермиону, на гладких щеках рисовались дорожки из слёз. Девушка подняла руку и, осторожно опустив её на подбородок женщины, вытерла слёзы большим пальцем, как это делала с ней Беллатрикс. — Они выжили? — После пыток? Трансформаций? Да, если это можно назвать «выжили». Превращение в первое полнолуние… это было ужасающе. Я не могла смотреть на это и осталась в стороне, притворившись будто мне противны все эксперименты с полукровками. Все знали, что я ненавидела Сивого, так что это не стало проблемой. Но крики… — Она прервалась и отвела взгляд от Гермионы, в глазах читался испуг, словно видения той ночи снова одолели её разум. — Понимаешь, он делал это в полнолуние. Пытки, укусы… у них не было ни единого шанса. После этого он ходил с таким важным видом, будто был правой рукой Волдеморта. Он был так отвратительно горд тем, что создал. Это были монстры. Обращение сломило их так, что им было уже не помочь. Но я пыталась, пыталась… — Беллатрикс запнулась от очередного приступа дрожи, и по лицу снова полились слёзы. Она сложила руки на животе, и Гермиона смотрела, как женщина снова отстраняется от неё и физически, и эмоционально. Она уходила в себя, а Гермиона застыла, не зная, как помочь. — Они больше не превращаются в полнолуние. Они навсегда застряли в промежуточной форме между волком и… чем они были до этого. Это животные, охраняющие свою территорию, безжалостные охотники. Но во время полнолуния и в ближайшее к нему время они становятся бешеными. Я думаю, что волчья сущность пытается взять верх, но поскольку они уже… — Бедные люди… — прошептала Гермиона, чувствуя подступающую тошноту. Она положила руку на живот, в надежде, что всё пройдёт, но ей казалось, будто её стошнит прямо здесь. Наполненный отвращением взгляд Беллатрикс снова скользнул к ней. — Они больше не люди. Гермиона впала в шок и уставилась на женщину, видя, как та застыла в неуверенности, её подбородок задрожал, а взгляд утратил свою суровость. — Ты это не всерьёз. — Неужели? — Беллатрикс звучала жёстко, но в голосе слышалась скорбь. — Ты пыталась помочь им. Беллатрикс вздохнула и крепче обхватила себя руками, посмотрев на диван. — Да. — Тогда… — Да, хорошо, — выпалила Беллатрикс и, мгновенно пожалев об этом, вскинула руки в извиняющемся жесте. — Я… Я пыталась. И я продолжаю. Но я не могу ничего сделать. Я испробовала всё. Теперь они лишь монстры, Гермиона. В них не осталось ничего человеческого. Если бы я только могла сделать что-то раньше… — Ты винишь себя, — Не было никаких сомнений, что Беллатрикс испытывает вину: это чувство практически сочилось из неё. — Ты думаешь, что могла остановить это. — Я могла! — отрезала она снова и повернулась посмотреть на Гермиону. — Конечно, я могла. Я могла освободить их, помочь им сбежать. Они были прямо передо мной, и я могла… — Если бы ты их освободила, тогда все узнали бы, что ты шпион. Они бы узнали, что среди них есть предатель. — О, умоляю, как будто он заподозрил бы меня. Его самая верная и преданная слуга, — выплюнула Беллатрикс, хотя и прозвучала неуверенно. — Ты защищала себя и свою миссию. — И разве это не эгоистично? — Горечь Беллатрикс была такой переполняющей, и Гермиона чувствовала её почти физически, могла ощутить во рту её привкус, такой же горький, как лист мандрагоры, который она держала когда-то под языком. — Они даже не умерли: они всё ещё там, продолжают мучиться, потому что у меня была миссия. Потому что я должна была защищать себя. — Белла… — произнесла Гермиона сдавленным голосом. Видеть, слышать, как Беллатрикс проходит через всё это, разбивало ей сердце, она задыхалась. И думать об этих бедных созданиях, которые больше не были людьми, которые не были ими даже наполовину… — Ты приняла верное решение. Ты спасла стольких людей, сделав то, что сделала. И я знаю, что это не сотрёт вину, которую ты испытываешь за этих людей, но ты всё ещё пытаешься. Ты пыталась исправить эту несправедливость, и это не делает тебя просто хорошим человеком, это делает тебя невероятной. Беллатрикс, всё ещё сжимая руки вокруг себя, окинула её взглядом, а Гермиона сделала шаг вперёд и спокойно протянула к ней руки. — Я не… — Беллатрикс осеклась и осторожно посмотрела на остановившуюся Гермиону. — Я не хороший человек. — Хороший… — Гермиона дёрнулась вперёд, но Беллатрикс резко уклонилась. Гермиона остановилась снова, сердце бешено колотилось. — Белла… — Нет. — Но… — Не подходи, Грейнджер! — выплюнула Беллатрикс, и Гермиона, вздрогнув, сделала шаг назад. О, это было больно. Беллатрикс тряслась от эмоций, её глаза потемнели, взгляд был почти диким. Гермиона вспомнила этот волчий взгляд, она представляла, каким он был во время охоты. Это было зрелище: глаза опасные, волосы дикие и ещё что-то такое, что казалось… Девушка втянула воздух. Беллатрикс выглядела как тогда, когда исполняла роль безумной и преданной последовательницы Волдеморта. Гермиона знала, что женщина защищает свои мысли, но выражения на лице девушки стало достаточно, чтобы Беллатрикс поняла, что та попыталась сделать. Это, видимо, стало последней каплей, и женщина, крепко сжав палочку, разразилась грубым, душераздирающим воплем. — Убирайся! — Гермиона стояла как вкопанная, рот раскрылся в безмолвном протесте. Беллатрикс пронзительно крикнула снова. — Выметайся! Диван взорвался, и его внутренности каскадом падали между двумя женщинами — этого вида хватило, чтобы Гермиона, наконец, пошевелилась. Она бросилась к двери, и в это время взорвался другой манекен. Закрыв за собой дверь, Гермиона, задыхаясь, припала к ней спиной. Она раньше не видела Беллатрикс такой, не совсем. Она видела, как та изображала безумие, до того, как узнала, что женщина играет роль. Но видеть, как она теряет контроль по-настоящему, сбивало с ног. Она подняла вверх палочку и отправила сообщение, затем рухнула на пол и заплакала. Профессор МакГонагалл пришла спустя пять минут. К тому времени Гермиона почти перестала всхлипывать, а грудь заполнилась ноющей болью и пустотой. Директор только взглянула на неё и тут же заспешила по коридору; остановившись, она склонилась над девушкой. — Гермиона, что случилось? — Белла… Профессор Блэк. Она в комнате. Ей нехорошо. Лицо МакГонагалл омрачилось, она бросила взгляд на дверь позади Гермионы. — Что произошло? И Гермиона вкратце пересказала ей о случившемся. Она ожидала, что старшая ведьма разозлится, но директор выглядела лишь… печальной. Она послала за мадам Помфри, передав Патронусу сообщение «принести пузырёк для профессора Блэк», отчего у Гермионы появилось дурное предчувствие. Такое уже случалось раньше? Она вспомнила, как перед отъездом из Норы после Рождества Энди говорила ей что-то про то, как сестра уничтожает кусты. Видимо, это и правда случалось раньше. И если так… тогда что в пузырьке? — Возможно, вам лучше отправиться обратно в постель, мисс Грейнджер, — изучив студентку, сказала МакГонагалл; гриффиндорка поняла, что выглядела кошмарно. — Я… — Гермиона замялась, не желая выдавать природу их с Беллатрикс отношений, хотя и догадывалась, что МакГонагалл уже могла что-нибудь заподозрить. — Я лучше останусь, если вы не против, профессор. Я хочу убедиться, что она в порядке. — Что ж, думаю… — МакГонагалл запнулась, потому что появилась мадам Помфри, которая практически бежала по коридору. — Что она разрушила на этот раз… О, мисс Грейнджер. Что вы здесь делаете? — Мисс Грейнджер, выполняя обязанности старосты, сообщила о нарушениях в Выручай-комнате, — протараторила профессор МакГонагалл, торопя сотрудницу школы к двери. Она повернулась и внимательно посмотрела на Гермиону. — Вы можете остаться, но я бы хотела поговорить с вами, после того как мы разберёмся с этим. Гермиона кивнула и встала за женщинами; МакГонагалл открыла дверь. Комната была уничтожена. Казалось, что каждую вещь здесь били или швыряли, а поверх всего лежал пласт разрушенной мебели. Гермиона моргнула и огляделась вокруг в поисках Беллатрикс, ожидая увидеть её готовой к нападению. Вместо этого они обнаружили её на полу в углу комнаты: она сидела там, закрыв голову руками. Только её бледные руки помогли им найти её: чернота её волос и одежды, сливаясь с темнотой комнаты, скрывала её от глаз. Мадам Помфри осторожно продвинулась в сторону женщины в углу, склонилась к ней как можно ближе и, не касаясь её, что-то прошептала. Всё тело Беллатрикс дёрнулось, а потом она погрузилась в глубокие тихие рыдания, отчего её плечи начали подрагивать. Гермиона вздрогнула, смотря на несчастную фигуру, и изнывала от желания броситься вперёд и утешить женщину. Но девушка знала, что этим действием, скорее всего, опять выведет Беллатрикс из себя. МакГонагалл стояла рядом; они наблюдали за тем, как мадам Помфри протянула Беллатрикс пузырёк. Женщина приподняла голову, проглотила зелье, а затем перевела взгляд на Гермиону. Он казался потусторонним, мёртвым, и Гермиона не смогла сдержать навернувшиеся на глаза слёзы, когда женщина снова уставились на неё. Девушка держала этот взгляд, пока веки Беллатрикс не дрогнули, и она снова не уронила голову на колени. Мадам Помфри посмотрела на МакГонагалл и кивнула. — Что вы дали ей? — спросила гриффиндорка, шагнув вперёд вместе с МакГонагалл. Старшие ведьмы обменялись взглядами, и МакГонагалл кивнула. Слегка изумлённая мадам Помфри повернулась к Гермионе. — Это что-то вроде седативного, мисс Грейнджер. Помогает заснуть, успокаивает. Это моя собственная разработка. После войны я лечила этим зельем многих людей. На последнем предложении рот мадам Помфри сложился в жёсткую линию, а Гермиона почувствовала, как в памяти всплывают воспоминания о переполненном людьми больничном крыле. Пока они ждали, когда из больницы Святого Мунго прибудут целители, чтобы помочь им, студенты помогали мадам Помфри ухаживать за ранеными. Гермиона всё ещё помнила тлетворный дух крови, боли и потерь, вкупе со скорбным плачем тех, кто остался позади, и стонами тех, кто цеплялся за жизнь. Она дёрнулась, когда МакГонагалл накрыла ладонью её плечо. — Пойдёмте, мисс Грейнджер. Мадам Помфри отведёт профессора Блэк в её комнату и позаботится о том, чтобы она поспала. А нам нужно поговорить. Гермиона смотрела, как мадам Помфри заклинанием подняла Беллатрикс в воздух и направила её к выходу, и они с МакГонагалл пошли следом. С мадам Помфри они разошлись недалеко от комнаты Беллатрикс, и, прежде чем отправиться в кабинет директора, Гермиона бросила последний взгляд на левитирующую фигуру. — Фелиды, — произнесла горгулье старшая ведьма, прежде чем ступить на лестницу, и жестом указала Гермионе идти за ней. Они молча вошли в комнату, и МакГонагалл, остановившись, указала в сторону кресел, расположенных рядом с зажжённым, потрескивавшим огнём. — Присаживайтесь, мисс Грейнджер. Гермиона нервно села и стала ждать, когда МакГонагалл одарит её тем суровым взглядом, к которому гриффиндорка так привыкла за то время, пока она, Гарри и Рон перманентно попадали в неприятности на протяжении всей учёбы в школе. Гермиона знала, что директор не глупая и, должно быть, уже начала подозревать, что что-то происходит, к тому же старшая ведьма знала, что припадок случился после того, как Беллатрикс рассказала о существах в лесу. Гермиона гадала, должна ли она сказать что-то первой, может, заранее принести извинения, но МакГонагалл, наконец, села напротив и посмотрела на неё взглядом, говорившим о том, что этого делать не стоит. — Мисс Грейнджер, вы знаете, что я не тот человек, которому можно солгать, так что я ожидаю от вас честных ответов на вопросы, которые я собираюсь вам задать. Вы меня понимаете? — Гермиона кивнула, сплетя пальцы вместе. — Очень хорошо. Что вы и Беллатрикс делали в Выручай-комнате этим вечером? — Тренировались, — ответила Гермиона, и МакГонагалл выгнула бровь. — Это правда. Бел… Профессор Блэк устроила мне дополнительные тренировки. Она сказала, что, несмотря даже на мой опыт, книжных знаний у меня больше, чем боевых. Она обучала меня практическим аспектам. — И как именно вы пришли к этому соглашению? Гермиона побелела: она не знала, в курсе ли МакГонагалл о том, что Беллатрикс являлась анимагом, ведь девушка пообещала никому не рассказывать. К тому же теперь у них был ещё один секрет, заключавшийся в том, что Гермиона тоже стала анимагом. — Я видела, как она появилась из леса, — ответила она осторожно. — Она была ранена. Я оказала давление, чтобы выпытать информацию, но она не сказала мне, что в лесу, зато пообещала обучить меня, если я не буду болтать о том, что увидела. Это была правда, просто в сокращённом виде. Гермиона надеялась, что этого хватит. В конец концов, она знала, что МакГонагалл было известно о существах в лесу. — Значит, вы видели её в обличье волка, — добавила профессор МакГонагалл, и у Гермионы округлились глаза. — Неужели вы и правда думали, что я не узнаю об этом? Бросьте, мисс Грейнджер, в этой школе происходит очень мало вещей, о которых я не в курсе. Гермиона услышала тихое хихиканье рядом с директорским столом и посмотрела в ту сторону. Портрет Дамблдора выглядел неподвижным: мужчина, по всей видимости, спал. Гермиона прищурила глаза и увидела, как он затрясся, от собственного храпа — выглядело это немного нереально. Она улыбнулась и снова повернулась к профессору МакГонагалл. — Простите. Я не была уверена, знаете ли вы, и не могла выдать чужой секрет. МакГонагалл одобрительно кивнула, а затем взмахнула палочкой над стоявшим на столе чайником, и из того начал подниматься пар. — Чаю? — Гермиона кивнула, и, прежде чем продолжить, директриса поставила две чашки. — Итак, вы шантажировали Беллатрикс. Не многие люди остаются после этого с нетронутой памятью. — Ну, я… Я бы не назвала это шантажом. Но Бел… в смысле, профессор Блэк… — О, умоляю вас, мисс Грейнджер. Заканчивайте этот фарс. Абсолютно очевидно, что во внеурочное время вы привыкли называть Беллатрикс по имени. — Гермиона покраснела и сделала глоток чая, чтобы взять себя в руки. МакГонагалл смотрела на неё поверх своей чашки. — Полагаю, я должна радоваться, что вы тренируетесь, а не используете комнату в других целях? Гермиона чуть не подавилась чаем, а затем попыталась принять хотя бы немного озадаченный вид, в то время как МакГонагалл вздёрнула бровь. — Как… эм… Других целей? Директор выглядела почти весёлой, хотя строгая бровь и выгнулась ещё выше, а губы поджались. — Мисс Грейнджер, над чем вам действительно стоит немного поработать — это ваши актёрские навыки. Возможно, Беллатрикс стоит обучить вас этому. — Гермиона покраснела ещё глубже и опустила чашку, приготовившись молить о прощении, о том, чтобы Беллатрикс сохранили работу, о чём угодно. — Впервые я заподозрила это, застав вас той ночью в вестибюле, но тогда я не была уверена. Тем не менее, я убедилась в этом на балу. — Э-э… убедились в чём? МакГонагалл закатила глаза и, поставив чашку на стол, выпрямилась, сидя в кресле. — Я не могу притворяться, будто в восторге от этой идеи, учитывая, что вы всё ещё являетесь ученицей. Как директор, я обязана разобраться с подобного рода поведением и предупредить вас о том, что ни при каких обстоятельствах это не может продолжаться, пока вы в стенах этой школы. — Гермиона содрогнулась и уставилась на лежавшие на коленях ладони, затем сделала глубокий вдох. Она почувствовала разочарование, хотя и не была удивлена заявлением МакГонагалл. Разве могла она сказать что-то иное? — Тем не менее… — Гермиона вскинула голову. — Вы взрослый человек, и если бы в вашем обучении не было перерывов, вы бы сейчас работали. Этот шанс уже представлялся вам, благодаря тому, что вы сделали во время войны. Добавьте к этому ваши приключения с маховиком времени… И всё же это не оправдывает ваши отношения, как вы понимаете, но, по крайней мере, они становятся законны. — Это не… ну… мы договорились, что не будем ничего делать, пока я в школе, — ляпнула Гермиона, не в состоянии больше молчать. — Да, и я уверена, что вы проделываете восхитительную работу. — МакГонагалл казалась строгой, но Гермиона видела, как дрогнули её губы, что означало, что женщина сдерживала улыбку. — Я настаиваю на том, чтобы вы и впредь придерживались этой договорённости. Мне бы очень не хотелось, чтобы ваши отношения, как я, заметил кто-то ещё. Хотя думаю, что, по меньшей мере, мисс Уизли тоже в курсе. Я видела, как она наблюдала за вами обеими. К этому моменту Гермиона уже так горела румянцем, что не была уверена в необходимости камина. Она сама могла обогреть всю комнату. — Она знает о моих чувствах, да. Но, помимо того, что что-то в лесу убивает животных и нападает на Кентавров, она не знает о… ну, обо всём остальном. О том, что Беллатрикс — волчица, или о существах. МакГонагалл поджала губы. — Это где-то предначертано, что вы не сможете провести и года в школе, если рядом с вами не будет одного Уизли и какого-нибудь темноволосого, невыносимого попирателя правил, Гермиона? Гермиона, вопреки собственной воле рассмеялась, и увидела, как у директора несколько раз дрогнули губы, прежде чем женщина снова взяла чашку с чаем и сделала глоток. — Должно быть, так и есть, профессор. — Что ж, я скажу это только раз и буду отрицать это, если вы кому-то расскажете об этом, — сказала МакГонагалл, подмигнув ей, выглядывая из-за чашки. — Но я думаю, что вы подходите друг другу. Если не брать в расчёт этот вечер, то, кажется, вы положительно влияете на Беллатрикс, и я думаю, что она оказывает на вас такой же эффект, как бы странно это ни было. Она сказала это ласково, но слова также напомнили Гермионе о том, что этим вечером Беллатрикс пострадала, и лицо девушки упало. — Я бы хотела помочь ей больше. — Вы сделали, что могли. И поверьте мне, я видела её и в худшем состоянии. Нам обеим, мадам Помфри и мне, приходилось сталкиваться с худшим. — МакГонагалл опустила свой чай и немного наклонилась к Гермионе, привлекая её внимание. — Не вините себя, мисс Грейнджер, ничего хорошего от этого не будет. Сконцентрируйтесь на тех вещах, которые помогают ей и помогают вам. Она кажется… счастливой. Я не видела её такой с тех пор, когда она училась в школе. Гермиона слегка улыбнулась, ей было приятно услышать, что разница в поведении Беллатрикс была заметной. — Мне приятно это слышать. Я переживаю за неё. Очень. — Я вижу, — нахмурилась МакГонагалл и выпрямилась ещё больше. — Но вы осознаёте, что я не могу потворствовать неподобающему поведению, пока вы являетесь ученицей в этой школе? Пока не закончатся экзамены, мисс Грейнджер, я не хочу видеть или слышать о том, что в этих стенах что-то выходит за рамки… Что ж, давайте скажем дружбы? А от того, что я запрещу вам проводить время вместе, будет больше вреда, чем пользы. Я знаю вас обеих и знаю, что это ещё сильнее спровоцирует вас. — Я обещаю, профессор: в этих стенах больше никакого неподобающего поведения. — Профессор МакГонагалл подняла бровь, и Гермиона снова покраснела, осознав, что только что призналась в том, что неподобающее поведение имело место быть. — Эм-м, я хотела сказать… ничего не было. Не так, в смысле… — Да, я поняла, мисс Грейнджер. Не затрудняйте себя объяснениями. — МакГонагалл, запыхтев, поправила свою мантию. — Теперь, когда мы всё обсудили, полагаю, вы захотите поговорить о существах, которые живут в лесу? Гермиона кивнула. — Она рассказала мне о том, как они стали… тем, чем они являются сейчас. И что она пытается помочь им. — Да, что ж… — МакГонагалл снова сжала губы. — Мисс Блэк всегда была той, кто возлагал себе на плечи всю тяжесть мира. Предположу, что вы знаете, почему она делает это в обличье волка? Гермиона сдвинула брови. — Нет, она не упоминала почему. — Разум Гермионы начал работать и усиленно думать. — Но догадываюсь, что это как-то связано с тем, что оборотней успокаивает присутствие других животных? Они не способны обращать животных? Это форма защиты, да? — Да, полагаю, что так. Вы правы в том, что на животных укусы оборотней не оказывают эффекта, поэтому быть в обличье животного — самое безопасное решение. И то, что анимагической формой Беллатрикс является волк — почти иронично: ей удалось подобраться к ним ближе, как я полагаю, чем это удалось бы кому-либо другому. Возможно, они могли увидеть в ней почти родственную душу, а может, даже и увидели. Она думала, что подобралась к ним настолько близко, что могла бы попробовать использовать заклинание, вместо того чтобы вливать в их животные туши зелья. И когда она превратилась обратно в человека, они… что ж. Они не благосклонны к людям. Я не думаю, что ей удалось бы сбежать, не будь она такой талантливой ведьмой. Тем не менее, ей пришлось убить одного из них, чтобы суметь спастись. Оно схватило её за горло сразу же, после того как она превратилась в волка, чтобы сбежать. Она рассказывала, что вцепилась ему в горло и почувствовала, как оно умирает… — МакГонагалл запнулась, заметив, какой страдальческий вид был у Гермионы. — Приношу свои извинения, мисс Грейнджер, я сказала слишком много. — Нет! — наклонилась вперёд Гермиона. — Простите, я просто… Я знаю, она чувствует, что ответственность за них лежит на ней… Что она могла спасти их раньше… Должно быть, она тяжело переживала убийство одного из них. — Я боюсь, что теперь это единственный возможный вариант, — сказала МакГонагалл, скрестив пальцы рук, что покоились на подоле юбки. — Другие больше не подпустят её близко. Полагаю, что той ночью, когда вы увидели её, она вернулась в лес, чтобы попытаться снова. Безрассудная женщина. Мы не можем спасти их. Попытки исправить нечто подобное этому, никогда не венчались успехом. А даже если бы мы и могли, находиться рядом с этими существами слишком опасно. Лучшее, на что мы могли надеяться, так это на возможность изъять из них их анимагическую сущность, но нет никаких гарантий, что они не остались бы в промежуточном состоянии между человеком и волком. — Вы их видели, профессор? — осторожно спросила Гермиона. — Вы знаете, как они выглядят? — Да, мисс Грейнджер. — Глаза МакГонагалл наполнились грустью; в свете камина, чьи огоньки играли на чертах её лица, она выглядела ещё старше. — Я видела их. Я могу жалеть их вместе с мисс Блэк, но я также знаю то, что знает она. Этих существ нельзя было создавать, и я смею полагать, что они были бы благодарны, если бы мы могли прекратить их страдания. Никогда в своей жизни я не видела ничего подобного. — Как… Как они выглядят? Пожалуйста, расскажите мне, — сама не заметив, спросила Гермиона, хотя из картинок, изображавших неудачные анимагические трансформации, и воспоминаний о том, как Люпин превращался в волка, она могла представить весь этот ужас и без посторонней помощи. МакГонагалл колебалась. — Единственное, как я могу их описать — будто их зажали посреди процесса трансформации. Я знаю, что вы подробно изучили темы по Анимагам и Оборотням, мисс Грейнджер. И боюсь, что ваше воображение способно нарисовать вам лучшую картину, чем это могу сделать я. Гермиона поморщилась, зная, что это, скорее всего, правда. Возможно, её сны были не так далеки от истины: она представила здорового, гигантского деформировавшегося волка, который нависает над Беллатрикс и ранит её. Девушка вцепилась в кресло и встряхнула головой, прогоняя картину. — Почему мы не видели их во время войны? Где они были? — Насколько нам известно, когда их выпустили, Сивый ожидал, что они последуют за ним в замок. Рискну предположить, что их напугали звуки битв, и вместо этого они сбежали в чащу леса. Они, кажется, не испытывают желания появляться вблизи школы; на самом деле, они изо всех сил стараются держаться подальше. Но, к сожалению, нам кажется, что они становятся более озлобленными. Мисс Блэк и я думаем, что чем дольше они скитаются там как животные, тем больше они теряют своей человеческой сущности, которая может ещё оставаться в них. Мы очень обеспокоены тем, что случаи нападения на животных учащаются. Кентавры предвещают, что вскоре существа осмелеют и начнут подходить ближе к школе, и тогда студенты окажутся в опасности. Полагаю, поэтому мисс Блэк посчитала необходимым рассказать вам, зная, что вы, скорее отправитесь за ответами в лес, чем станете дожидаться, пока она предоставит их вам. Гермиона почувствовала, как по щеке бежит слеза. Да, Беллатрикс хорошо её знала. — Почему она пытается разобраться с этим в одиночку? Тем более, когда её превосходят численно! — Вы знаете, мисс Грейнджер. Вы сами мне сказали. Она считает себя ответственной за них. Она знает, что если мы привлечём Министерство, то их убьют незамедлительно, расправятся с ними, как с животными; к тому же они являются лишним напоминанием о том, что Волдеморт почти победил. Она хватается за каждый шанс спасти их, вернуть им некое подобие жизни, если сможет. — Гермиона вытерла вновь сорвавшиеся из глаз слёзы и кивнула. Да, это было очень похоже на Беллатрикс. — У вас есть ещё вопросы, мисс Грейнджер? — вежливо спросила МакГонагалл, вставая из-за стола. Гермиона отрицательно покачала головой, понимая, что их разговор подошёл к концу. — Прекрасно. А теперь, думаю, вам лучше всего отправиться в постель. Это была долгая ночь. Гермиона кивнула и, встав, направилась к двери, но, остановившись у выхода, оглянулась назад. — Спасибо вам, профессор. За всё. Глаза МакГонагалл сузились: директриса одарила Гермиону редкой, любящей улыбкой. — Мисс Грейнджер, позвольте дать вам совет? — Гермиона кивнула и стала терпеливо ждать, пока старшая ведьма сомкнула перед собой пальцы и выгнула бровь. — Вы и Беллатрикс, вы обе львиную долю своей жизни провели в погоне за вещами, которые причиняли вам слишком много горя, и всё во благо Волшебного мира. И я настаиваю на том, чтобы вы начали идти навстречу к вещам, которые сделают вас счастливыми. Не позволяйте страданиям стать обычным явлением в вашей жизни только потому, что благодаря им вы можете помочь другим в долгосрочной перспективе. У вас должно быть немного счастья, в противовес боли.