Во мраке ночи // In the Dead of Night

Остаток дня Гермиона провела за учёбой, пытаясь прогнать из головы желание пойти проведать Беллатрикс и вместо этого сфокусироваться на будущем. Беллатрикс была взрослой женщиной и наверняка имела дело и с худшим. Но мыслями Гермиона постоянно возвращалась к той бутылке и гадала, способна ли старшая ведьма устоять перед тем, чтобы принять алкоголь в качестве лекарства. Тем вечером Беллатрикс не пришла на ужин. Впрочем, Гермиону это не сильно удивило, учитывая, что женщина сказала, что они увидятся с ней на уроке. Это всё ещё огорчало её, и девушка обнаружила, что не получает удовольствия от еды. — Гермиона, ты выглядишь так, будто кто-то поджёг библиотеку, — сказала Джинни, поймав Гермиону за руку, когда они возвращались в Общую Гостиную. Она потянула её в альков и усадила себя и подругу на каменную скамью. — В чём дело? Гермиона сложила руки на животе и покачала головой, посмотрев на проходивших мимо студентов. Джинни, видимо, поняла намёк и зажевала губу, затем с тревогой посмотрела на одноклассницу. — Я… Я не могу разговаривать здесь, — прошептала Гермиона, в то время как мимо проходили другие студенты. — Ну давай пойдём в другое место. Выручай-комната… — Нет, — резко перебила Гермиона и прикусила губу. — Нет… в моей комнате будет нормально, если ты не против? — Да, конечно. — Джинни схватила её за руку, и вместе они отправились в башню Гриффиндора. Гермиона чувствовала себя немного опустошённой. Она не осознавала до этого, насколько вымоталась эмоционально, и понимала, что теперь это даёт о себе знать. Ей и правда не помешал бы перерыв. Придя в комнату, она сняла мантию и свитер и потянула за галстук, пока узел не ослаб, и она не смогла стянуть его. Джинни беспокойно, но терпеливо наблюдала за ней, сидя на кровати. Когда Гермиона взглянула на неё, она прокашлялась и отвернулась, позволяя подруге переодеться в пижаму без зрителей. — Знаешь, выглядишь дерьмово, — пошутила Джинни, когда Гермиона закончила и села рядом с ней на кровати. — Что, Блэк всю ночь не давала уснуть? Она хотела сделать так, чтобы её одноклассница посмеялась или хотя бы шутливо ужаснулась, но на глаза Гермионы навернулись слёзы, и она внезапно расплакалась. — О, чёрт, Гермиона. Я не хотела… — Джинни обхватила её руками и притянула в объятия, и Гермиона громко зарыдала ей в свитер. — Гермиона, что произошло? Это она? Она сделала тебе больно? Гермиона усиленно замотала головой, не желая, чтобы у Джинни сложилось неверное впечатление. — Просто она… — очередная волна рыданий вырвалась из неё, и она ещё крепче вцепилась в Джинни. — Она через столько прошла, а я не могу… Я не знаю, смогу ли исправить это. — О, Гермиона… — Джинни погладила её по голове и, поцеловав в макушку, сама покачала головой. — Ты не должна её исправлять. Ты всегда хочешь что-то исправить. Ты помогала заново отстраивать Хогвартс, хотя люди бы поняли, если бы тебе понадобилось время… Ты пыталась исправить ваши отношения с Роном дольше, чем он того заслуживал. Но иногда людям нужно исправить себя самим. — Но я… — Нет, Гермиона, послушай. Я не говорю, что ты не должна быть с ней рядом. На самом деле, те перемены, которые я увидела в её поведении, они случились потому, что ты была рядом с ней, правильно? — Гермиона помедлила, но затем кивнула; немного высвободившись из объятий, она посмотрела Джинни в глаза, и подруга вытерла ей слёзы. — Так что продолжай делать это. Будь с ней рядом и дальше. И позволь ей исправить всё самой. В определённый момент жизни людям приходится сталкиваться с собственным прошлым, и никто не сможет сделать это за них. — Ты говоришь, как МакГонагалл. — Смех Гермионы прервался всхлипом, но Джинни всё равно улыбнулась. — Ну, наверное. Она всегда мне нравилась. Есть примеры хуже. — Ты не ошибаешься, — ответила Гермиона, сумев вытереть щёки, так, чтобы холодный воздух, проникавший сквозь окно, не обжигал кожу. — Я просто… Я бы хотела оказать бо́льшую помощь. Иногда я чувствую, что благодаря мне она меняется, но иногда мне кажется, что я стала частью её проблем. — О, Миона. — Джинни взяла её за руку и сжала в утешающем жесте. — Ты не можешь быть проблемой. Гермиона подвинулась и легла на кровать. На глазах выступили слёзы, и она замотала головой, зарываясь в пуховое одеяло. — Это всё слишком, Джин. Я думала, что хотела нормальный год, но всё, чего я хотела всё это время, было каким угодно, но не нормальным. По крайней мере, в этой школе, — она выглянула на подругу из-под одеяла. — Тебе бы наскучило, — оскалилась Джинни и легла рядом, с улыбкой посмотрев на Гермиону. — Знаешь, Гарри и Рон не единственные, кто получал своего рода кайф от этих приключений. —Так это были приключения? — спросила Гермиона. Силуэт Джинни был размытым, и она сморгнула слёзы, лениво потирая нос. — Ну, кто говорил, что приключения — это всегда весело? Или что их можно спланировать, раз на то пошло. Гермиона закатила глаза и по-дружески мягко толкнула подругу. — Н-да, это точно не наш случай. — Она вздохнула и снова потёрла глаза. — Не буду отрицать: я скучаю по тому, как всё было. Но мне кажется, это потому, что тогда всё казалось очень важным. Это было «сделай или умри», но сейчас всё кажется… Знаешь, моё будущее всё ещё под вопросом. Чтобы ни происходило, всё было просто: нам лишь нужно было выжить, победить плохих… Конечно, в большинстве случаев это был Волдеморт, но был один год, когда это было дело между Сириусом и Хвостом… У всего была цель, предназначение, понимаешь? — Да?.. — Голос Джинни прозвучал так, будто она не совсем понимала, к чему клонит её подруга, но всё равно хотела послушать. Это заставило Гермиону улыбнуться. — Наверно, я хочу сказать, что после окончания учебного года у нас начнётся взрослая жизнь, где нужно будет устроиться на работу, взбираться по карьерной лестнице… После того, что я пережила за свои подростковые годы, всё это кажется… банальным, что ли. Джинни фыркнула и прыснула со смеху, покатываясь на кровати. — О, Гермиона, — сказала она, когда смогла, наконец, перевести дыхание и повернулась к возмущённой Гермионе. — Прости, просто… с твоими оценками и репутацией ты можешь заняться чем угодно. А ещё ты можешь отдохнуть, о чём мы говорили с тобой раньше, потому что ты более чем заслужила это. Перед тобой открыты все двери — так ведь говорят магглы? А ты сидишь здесь и переживаешь из-за того, что тебе может стать скучно. Поверь мне: эти вещи, кажется, ходят за тобой и мальчиками, как… ну, как Грохх ходит за Хагридом. Я не сомневаюсь, что ты найдёшь себе какое-нибудь развлечение. Гермиона вновь закатила глаза. — Не думаю, что мне обязательно нужна опасность… Я просто… Я всегда думала, что в итоге я поработаю на парочке министерских должностей, а потом начну целиться на место Министра Магии, понимаешь? Но это всё… офисная работа. В смысле… Что если мне станет скучно? Что если то, чего я всегда хотела… не то, чего я хочу сейчас? Джинни протрезвела и, мягко улыбнувшись Гермионе, покачала головой. — Тогда найди новую мечту, Гермиона. Люди меняются. Чего ты хочешь сейчас по-настоящему? Гермиона вздохнула и начала думать. Если она не будет работать на Министерство, возможно, она могла бы путешествовать, может быть, поработать немного с Чарли; она могла бы бросить свои силы на исправление взаимоотношений между волшебным миром и магическими существами, чтобы они могли приносить пользу… в голове появлялось множество идей, но ни одна не казалась ей подходящей. А потом она подумала о Беллатрикс и вдруг… «О… вот почему». Ни одна из этих мыслей не включала в себя Беллатрикс, поэтому все они выглядели пустыми. Но как только женщина вошла в её планы, будущее показалось девушке более определённым, даже ясным. Беллатрикс была занята преподаванием в Хогвартсе, и Гермиона понимала, что по этой причине им будет затруднительно встречаться друг с другом. Но она может найти местечко в Хогсмиде, приезжать туда по выходным и на школьные праздники, проводить с ней время… — Так, ладно, о чём бы ты сейчас ни думала, именно это тебе и нужно, — улыбаясь, прервала Джинни её размышления. — Что бы это ни было, ты светишься от этого, как рождественская ёлка. За сегодняшний день я не видела тебя в лучшем настроении. Гермиона залилась румянцем, и голова сама по себе зарылась в одеяло. Джинни от смеха чуть не свалилась с кровати. — Тише, Джин! — О, я знаю! Ты думала о Блэк, я угадала? Гермиона почувствовала, как её лицо практически горит от смущения, и толкнула подругу: толчок оказался сильнее, чем она планировала, и Джинни распласталась на полу, всё ещё покатываясь со смеху. — Ау, блин, Гермиона! — вздрогнула Джинни, хихикая и потирая свой зад. — Не думаю, что заслужила это! — Ну, может, немного, — оскалилась Гермиона и протянула подруге руку, помогая той встать. Джинни вернулась на кровать и одарила её сочувственной улыбкой. — Значит, ты думала о ней? Гермиона улыбнулась и чуть спрятала своё лицо. — Это просто… раньше я думала, что когда-нибудь в моей жизни просто появится кто-то. А теперь ничто не кажется мне правильным, пока там нет её… это безумие, да? — Может быть, немного, — подтвердила Джинни и, перевернувшись на спину, стала смотреть в потолок. — Ну, я понимаю тебя. Я часто думаю о том, какой будет моя жизнь с Гарри. Но… ты не встречаешься с ней. Ты даже не знаешь, хочет ли она… — Гермиона прикусила губу и была рада, что Джинни сейчас не смотрит на неё. — В смысле, я знаю, что мы с Луной говорили тебе, что она смотрит на тебя таким же взглядом, как и ты на неё, и что она определённо что-то чувствует к тебе. Но мы ведь так же обсуждали и причины, по которым она может сомневаться, верно? Джинни снова повернулась на бок, и Гермиона медленно кивнула. — Да. Потому что она старше, и ей многое пришлось пережить… — Да. Я просто переживаю, что если она оттолкнёт тебя, когда ты спросишь её… Сможешь ли ты оставить её? Сможешь ли двигаться дальше? Гермиона зажевала губу и тоже перевернулась лицом к потолку. Ей не обязательно было размышлять над вопросом: Беллатрикс уже согласилась попробовать, после того как Гермиона закончит школу. Но девушка не могла не думать о том, что случится, если Беллатрикс когда-нибудь решит, что это не для неё. Что произойдёт, если она решит нырнуть в своё прошлое, в свою меланхолию и поймёт, что она счастлива наедине со своими страданиями? Что будет, если она решит, что ей лучше одной, чем с Гермионой? — Эй, вау, прости меня, я не хотела тебя расстраивать… — мягко произнесла Джинни, и Гермиона поняла, что плачет. Она втянула воздух, что прозвучало больше как всхлип, затем повернулась к подруге и уткнулась головой ей в плечо. — Я не знаю, Джин. Не знаю, смогу ли я. — Эй, я хочу сказать, ты же не знаешь, что так и произойдёт, да? Я хочу сказать, что в любых отношениях есть подобные опасения: будут ли они длиться долго? Я знаю, потому что я тоже переживаю, что Гарри не останется со мной, что он найдёт кого-нибудь получше, чем младшая сестрёнка друга, и продолжит жить дальше без меня. — Этого не случится, — сказала Гермиона и замотала головой, размазывая слёзы по плечу Джинни. — Он безумно любит тебя, и ты это знаешь. Джинни покраснела и поцеловала Гермиону в лоб. — Конечно… Кто бы устоял? — прохихикала она, а затем мягко подвинула голову Гермионы, так, чтобы можно было посмотреть ей в лицо. — Знаешь, я думаю, что у вас будет так же. Есть что-то в том, как вы смотрите друг на друга… Я думаю, что если вы сможете преодолеть те вещи, с которыми вам пришлось столкнуться, то уже не будет причин, по которым вы не сможете быть вместе, пока вы обе чувствуете, что нужны друг другу. Щёки Гермионы порозовели, но она кивнула. — Думаю, ты права… У нас столько же шансов, сколько у остальных, да? — Совершенно. Гермиона улыбнулась, обхватила Джинни руками, насколько могла это сделать, лёжа на кровати, и крепко обняла её. — Спасибо тебе, Джин. — Не за что, Миона, — ответила Джинни, ее лицо зажало между кроватью и Гермионой. — Можешь… эм… дать мне вздохнуть? — Упс, — сказала Гермиона и отстранилась. — Прости. — Ничего страшного. Итак… — Джинни замялась. — Ты расскажешь мне, в чём всё-таки дело? В смысле, мы все знаем, что Блэк пришлось нелегко, но что именно произошло вчера? Гермиона застыла в нерешительности. Она не должна была и не могла рассказать Джинни, что случилось на самом деле: это было бы нечестно — рассказывать ей о срыве Беллатрикс. Но она не могла не рассказать ей совсем ничего: рано или поздно её подруга станет слишком любопытной и начнёт уделять происходящему повышенное внимание. — Она рассказала мне о… кое-чём, что произошло, когда она шпионила за Волдемортом. Это её расстроило и… Я просто хотела бы, чтобы она смогла увидеть, что она принесла больше пользы, чем вреда, понимаешь? — Что это было? — спросила Джинни, нахмурив брови. — Что произошло? — Джинни, я не могу рассказать тебе об этом. Это не моё дело. — Ладно. — Джинни вскинула руку. — Справедливо. Значит, она винит себя в том, что не прекратила те вещи, которые он начал, пока она следила за ним? Но это, конечно, привело бы к тому, что её раскрыли, верно? — Да, вероятнее всего. Даже в её положении, если бы в мысли Волдеморта закралось самое лёгкое сомнение в её верности, её бы начали пытать. Судя по всему, он не испытывал никаких угрызений совести по поводу пыток даже самых верных своих последователей. Джинни вздрогнула. — Тебя это удивляет? — Нет. Не совсем. В его случае я бы ничему не удивилась. Некоторое время они лежали молча; воспоминания нахлынули на них, хотя и не оказывали теперь такого эффекта, как месяцами ранее. Время и правда начало залечивать раны, но боль всё ещё присутствовала в каждом воспоминании об этой долгой войне. — Слушай, хочешь поспать сегодня здесь? — тихо спросила Гермиона, и голос предательски выдал то, как она обессилела. — Как в старые времена? Времена не были такими уж старыми, но в те первые месяцы после войны девушки зачастую забирались друг к другу в постели в поисках успокоения: поначалу в Норе, а потом и по возвращении в Хогвартс. Они уже давно так не делали, и Гермиона знала, что должна была быть благодарна, но всё, чего она хотела прямо сейчас — это вернуть себе то чувство покоя. Джинни коротко улыбнулась ей. — Конечно. Пойду схожу за пижамой. — Она встала и прошла к двери, прежде чем развернуться и одарить Гермиону ухмылкой. — Только если ты не попытаешься накинуться на меня. Ну знаешь, с твоей новообретённой любовью к дамам. Гермиона закатила глаза. — Заткнись. Если бы. — Эй, к твоему сведению, тебе бы повезло, если бы я оказалась в твоей постели в этом смысле, — оскалилась Джинни. — Я в этом уверена, — хихикнула Гермиона. — Но этого точно не произойдёт. — Чёрт, ладно. Вот тебе и мечты… — Джинни подмигнула подруге и пошла в свою комнату взять необходимые вещи. Гермиона юркнула под одеяло и лежала, уставившись в потолок. Сердце ровно билось о рёбра, и девушка, закрыв глаза, приложила к нему ладонь. Вечер выдался эмоциональным, и она почувствовала вдруг, как вымоталась. Как это часто случалось, её мысли переметнулись к Беллатрикс. Она гадала: выпивает ли сейчас старшая ведьма или уже спит; вымоталась ли она эмоционально так же, как Гермиона, или, может, даже больше. И девушка просто надеялась, что ей уже лучше, что бы она сейчас ни делала. Вернувшись, Джинни обнаружила, что Гермиона уже заснула, а её рука по-прежнему покоилась на сердце. Рыжеволосая гриффиндорка улыбнулась и легла рядом с подругой, радуясь, что та не заняла большую часть кровати. Она повернулась к ней лицом и наблюдала за мирным дыханием подруги. — Я желаю, чтобы твоя жизнь стала проще. Я очень этого хочу.

***

На следующий день Гермиона проснулась с рукой Джинни на своём лице. Ворча, она отодвинула её от себя и выскользнула из кровати; Джинни лишь зевнула и перевернулась на другой бок, на что Гермиона закатила глаза. — Джинни? Джинни, пора вставать. У нас уроки. — Джинни что-то пробормотала сквозь сон и закинула руки на голову. Гермиона фыркнула и пнула её в ногу. — Э, Джинни, вставай. — Отстань от меня, — проворчала Джинни. Гермиона хихикнула: её подруга ненавидела утро. — Прости, не могу. Как твоя подруга, я обязана помочь тебе. А как староста — обязана облить тебя водой. Джинни открыла один глаз и сердито уставилась на Гермиону. — Ты этого не сделаешь. — О, ещё как сделаю. — Гермиона подняла свою палочку, и Джинни со стоном встала. — Ладно, встаю, встаю. Не нужно окатывать меня душем. — Отлично. Пойдём позавтракаем. Я проголодалась. — Боже, как я ненавижу, что ты любишь утро. — Привычка, — хмыкнула Гермиона, хватая свою одежду. — Давай, бегом-бегом, а то придётся лицезреть меня голой. — Как мне повезло, — саркастично ответила Джинни, выволакивая себя из кровати. — Блэк изведётся от ревности. От упоминания старшей ведьмы у Гермионы упало сердце; тревоги, оставшиеся с выходных, прокрались обратно, но девушка лишь показала Джинни язык и рассмеялась собственному ребячеству. — Иди и оденься, а то уйду без тебя. Ворча всю дорогу, Джинни вышла из комнаты и пошла в свою, чтобы подруга смогла спокойно переодеться. Одевшись, Гермиона взглянула в зеркало на свои волосы — это была копна из кудрей и волн. Вздохнув, она взяла расчёску и протянула ею по волосам; после того как они приняли подобающий вид, девушка решила оставить их на сегодня распущенными. Схватив свою школьную сумку и необходимые учебники, Гермиона поспешила вниз по лестнице и поймала Джинни, когда та вывалилась из комнаты: выглядела она категорически растрёпанной и спала на ходу. — Почему ты всегда такая энергичная по утрам? — снова взвыла Джинни, и Гермиона улыбнулась ей. — Потому что по утрам бывают завтраки, — ответила девушка, что было сущей правдой. А ещё она знала, что это разбудит желудок Джинни, которая наравне со своими братьями всегда испытывала голод. — Справедливо, — зевнула Джинни, прежде чем последовать за Гермионой вниз через Общую Гостиную к выходу. Пробравшись сквозь лабиринт коридоров и левитирующие лестницы, что сегодня казались особенно капризными, они вошли в Большой Зал и нашли места за гриффиндорским столом, чтобы позавтракать. Джинни практически шлёпнулась лицом в тарелку, на которой были сосиски, яйца, фасоль и тост с беконом; Гермиона в это время намазала на тост масло и джем, а затем откусила его с такой жадностью, подобную которой она, казалось, никогда раньше не испытывала. Хмыкая себе под нос, она лениво оглядывала комнату и подрыгивала ногами. Она не могла дождаться, когда пойдёт на урок; не могла дождаться, когда сможет увидеть Беллатрикс и убедиться, что с ней всё в порядке… Она чуть не выплюнула тост на стол, когда встретилась взглядом с ониксовыми глазами. Беллатрикс стояла рядом с креслом МакГонагалл и пристально вглядывалась в Гермиону. Девушка быстро проглотила тост и схватила напиток, чтобы остановить удушье от того, что практически вдохнула хлебные крошки. Когда она снова посмотрела в сторону стола, Беллатрикс оживлённо беседовала с директрисой. — Ты в порядке? — спросила Джинни, хотя на её лице уже расплылась довольная ухмылка. — Никогда раньше не видела её на завтраке. — Я тоже, — ответила Гермиона, не сводя взгляда с Беллатрикс. — Она выглядит хорошо. Ну, знаешь, она не выглядит так, будто страдает. Гермиона на расстоянии изучила Беллатрикс. Это правда: она не выглядела так, будто испытывала страдания. В ней вообще не осталось ничего от той женщины, которой днём ранее необходимо было остаться одной, чтобы собрать себя по частям. Гермиона с облегчением вздохнула, но так и не смогла оторвать взгляд от старшей ведьмы. — Гермиона? — М-м-м? — она повернулась к Джинни, и та закатила глаза. — И правда. Она выглядит хорошо. — И что, ты теперь собираешься пялиться на неё до тех пор, пока кто-нибудь не узнает, что ты влюбилась в неё? — Гермиона покраснела и посмотрела на главный стол. Беллатрикс уже не было, и девушка выругалась про себя. — Упс, кажется, придётся подождать до урока, чтобы попускать на неё слюни. Гермиона кинула в Джинни круассан и попала ей прямо в лицо.