Первородные: Почувствуй себя живым

      Ребекка сидела в просторной гостиной, закинув ногу на ногу и наслаждаясь утренним кофе. Аромат арабики заполнил всю комнату, в которой пока не было никого другого кроме неё. Кофе приятно согревал, бодрил и наполнял энергией вместе со свежим воздухом, который ворвался комнату благодаря открытому окну.       Ребекка не спала этой ночью и теперь чувствовала себя просто ужасно. Конечно, она — первородный вампир и ежедневный сон для неё не особо важен, но стресс, который Майклсон пережила той ночью, намекал на то, что ей бы стоило поспать. И Ребекка правда пыталась сомкнуть глаза хотя бы на пять минут, но все попытки обращались ни в что.       Как только она закрывала глаза, то видела огорчённый взгляд Элайджи, который в один момент посмотрел на сестру так, словно та его предала, когда напала на него и влезла между ним и Александром. Во-втором случае Ребекка до сих пор не понимала, что её с подвигло на это. Возможно то, что Элайджа был готов оторвать голову парню за то, что тот бросил ему вызов. А может быть за то, что Ребекке не хотелось оставаться единственным более-менее адекватным человеком в этом дурдоме. А может быть что-то другое. Она сама точно не знала. Это был секундный порыв, которому она поддалась. И, наверное, Элайджа ей этого долго не забудет.       На одной ступени с виной за свой поступок, было и волнение за старшего брата. Ребекка знала, что яд его не убьёт, но эта подстава с двумя смешанными ядами от разных стай — застали врасплох. Ребекка не знала, какие галлюцинации и какие боли могли одолевать брата всю эту ночь из-за неё, насколько ему было плохо, ведь она уже знала, что Клаус зачем-то покинул город вместе с Деймоном Сальваторе, а это значит, что лекарства рядом не было.       «Чёртов Кол со своей ведьмой! Как мне теперь поговорить с братом? Как извиниться? Как объяснить свой поступок? Как теперь встретиться с Адэлис? Кажется, всё усложнилось в разы»…       Но была так же положительная сторона, хотя и очень сомнительная. Явные сомнения насчёт её верности — у Кола, наконец-то, ушли. Ребекка, конечно, понимала, что он может по-прежнему в ней сомневаться, но теперь хотя бы не так сильно, как было в последние дни.       «Вот только какую цену мне пришлось заплатить за это доверие»?       Ребекка в сотый раз прокручивала в своей голове все моменты, которые произошли этой ночью и поняла, что опустила одну деталь: фразу, которую сказал Элайджа — Александру.       «- Кажется, я однажды тебя предупреждал».       «Неужели мой брат уже был знаком с Александром? Но как, когда и почему»?       Задававшись этими вопросами и вспоминая мельчайшие детали, Ребекка поняла, что знакомство в каком-то прошлом этих двоих — было явно не с положительной стороны. Ведь то, с каким тоном её брат адресовал эту фразу Александру… буквально каждое его слово — было пропитана неприкрытой угрозой. Но что произошло между ними однажды?       «Я даже не знаю, как давно Александр был обращён в вампира… А как я могу знать, если мы с ним толком не общаемся один на один? Мы почти всегда с кем-то»…       Ребекка поняла, что это ей тоже стоит выяснить при встрече с Адэлис или, хотя бы попытаться поговорить с Александром самой и выведать информацию как-то невзначай.       «Правда, никто же не гарантирует, что он захочет делиться со мной своим прошлым, но почему бы не попытаться? Хотя, даже если мне это удастся, то я знаю, что Александр довольно расчётливый и всегда ведёт себя весьма осторожно, а это значит, что мне может не повезти. Шанс того, что он захочет говорить со мной на такую, наверное, личную тему — максимально мал. Когда всё так усложнилось»…       Вздохнув, Ребекка допила свой уже остывший кофе и поставила чашку с блюдцем на кофейный столик, как вдруг телефон, лежащий рядом с ней, издал короткую вибрацию. В мыслях было лишь одно:       «Лишь бы не Ник! Лишь бы не мой любимый разгневанный братец… Сомневаюсь, что он одобрит мой поступок».       Выдохнув, Ребекка взяла телефон и открыла диалоги, всматриваясь в имя отправителя. К счастью, это действительно был не Ник. Это был человек, которого она не слышала и не видела ровно с того дня, как уехала из Нового Орлеана. Марсель Жерар.

— Здравствуй, Ребекка. Как ты? Всё нормально? Я переживаю!

      Улыбнувшись в экран телефона, она начала стучать ногтями по экрану.       — Привет, Марсель. Не представляешь, как я скучаю! Всё хорошо, правда приходится работать над тем, чтобы завоевать доверие Кола. Мой брат подхватил паранойю от Ника. Похоже, это всё же заразно.       Ребекка подавила смешок, вспоминая, что они часто шутили с Марселем на эту темы. И сейчас она была уверенна, что он не сдержал широкой улыбки. Ответ, к счастью, не заставил себя долго ждать.

— Кстати о Клаусе. Он как раз возвращается в Новый Орлеан.

      Брови на лице девушки вдруг нахмурились, а в душе появилось беспокойство.       — Постой. Зачем? У вас что-то случилось?

— Ничего хорошего — это уж точно. Ведьмы что-то творят не понятное, хотя ссылаются на связь с предками. Фрея чувствует приближение чего-то нехорошего, но пока сама не знает — чего конкретно. В общем, радостных новостей — нет.

      Разочарованно вздохнув, Ребекка подняла глаза в потолок.       «Вот почему не может быть хоть где-то всё хорошо»?       — Тебе удалось связаться с Давиной? Её помощь нам бы очень пригодилась.

— Увы, любимая. Давина по-прежнему не в зоне связи. В жизни её больше не отпущу на подобные ведьмовские сборища.

      — Она взрослая девочка, Марсель. Ничего страшного не случится.       Прошла минута. Две. Сообщения от Марселя не поступало. Ребекка уже решила отложить телефон, как вдруг он снова издал короткую вибрацию.

— Я скучаю, Ребекка. Будь осторожна. И скорее возвращайся.

      Выдохнув и широко улыбнувшись, Ребекка хотела написать слова о любви, как вдруг дверь в комнату открылась и на пороге появился Александр вместе с Клиффордом, которые так же пришли с двумя стаканчиками кофе и бумажными пакетами в руках.       «Похоже, они только что вернулись из кофейни».       Ребекка прочистила горло и положила телефон рядом с собой, вновь потянулась к своей чашке, как вдруг вспомнила, что пять минут назад допила последние капли. Досадно.       — Доброе утро, Ребекка, — поздоровался с ней Александр, кивая.       — Доброе, — улыбнулась ему первородная, наблюдая за тем, как тот сел на соседний диван.       — Привет, — так же поздоровался с ней Клиффорд, занимая своё место на кресле.       Желания перекидываться с ним какими-либо словами — не было, поэтому она просто посмотрела на него скучающим взглядом и кивнула, а после громко крикнула.       — Прислуга!       От громкого и уверенного голоса первородной, двое мужчин замерли и удивлённо посмотрели на неё. Конечно, за все прошедшие недели они уже привыкли к внушительному и командирскому голосу Ребекки, но они не разу не слышали, как она звала прислугу. Это было так громко и так властно, что у них чуть ли не открылись рты. Александр нашёл в этом что-то такое завораживающее, сильное и привлекательное. А Клиффорд ничего, кроме сексуально властного голоса. Ему это почему-то вдруг напомнило об Адэлис, чей голос всегда был таким же громким, властным и сексуальным для него. Вульф встряхнул головой, прогоняя эти мысли, а Александр лишь отпил свой латте, как вдруг в зал вошёл дворецкий и подошёл к девушке.       — Чего желаете? — спросил он ровным и безэмоциональным голосом.       — Кофе, — тут же сказала Ребекка, смотря на него немного надменным взглядом. — И чего-нибудь из сладкого. Только не те ужасные конфеты с коньяком, — девушку аж передёрнуло, когда она вспомнила их вкус.       — Яблочный пирог подойдёт, мисс?       — Вполне.       Мужчина почтительно склонил голову и удалился из гостиной, закрыв за собой двери.       — Тебе идёт быть командиром, — ухмыльнулся Клиффорд, достав из своего пакета какую-то булочку.       — А тебе не идёт быть не побитым, — ответила ему Ребекка, язвительно улыбаясь.       — Вам когда-нибудь надоест препираться друг с другом? — поинтересовался Александр.       — Нас это заводит, братец, — улыбнулся ему Клиффорд.       Ребекка и Александр одновременно издали звук, похожий на «фу», скорчив лица так, будто они увидели или услышали что-то самое омерзительное в их жизни.       — Не обобщай, Клиффорд, — попросила его Ребекка.       — Хорошо, — он поднял руки в знаке, что принимает своё поражение. — Тебя заводит.       Александр подавился своей шоколадной вафлей, которую несколько минут назад извлёк из своего пакета. Он хотел засмеяться, но в итоге мог бы умереть, если бы был обычным человеком.       Ребекка, которой осточертели все эти низкосортные подкаты, вдруг сказала:       — А что если меня заводит твой брат? — с невозмутимым лицом спросила она, словно это так и было.       Бедный Александр подавился второй раз.       — Будь здоров, — мило улыбнулась ему Ребекка и вернула на потерянного Клиффорда свой высокомерный взгляд. — О таком варианте событий ты, конечно, не думал.       Александр перевёл взгляд на зависшего Клиффорда, у которого в этот раз шестерёнки в голове крутились дольше обычного, как вдруг их взгляды с братом пересеклись.       — Серьёзно? — спросил тот у Ребекки, осматривая своего брата. — Он же зануда! До невозможности правильный и…       — И адекватный, — заметила Ребекка, перебив его. — В отличие от некоторых на кресле сидячих.       Клиффорд нахмурил брови и сузил глаза, намереваясь ей что-то ответить, как вдруг дверь в гостиную снова открылась и вошёл дворецкий с подносом в руке. Он поставил перед Ребеккой новую чашку с кофе и десертную тарелку с кусочком пирога, который сверху был посыпан сахарной пудрой, и забрал то, что уже было давно пустым.       — Что-то ещё, мисс Майклсон? — спросил тот.       — Нет. Благодарю вас, Фредерик. Можете идти, если, конечно, присутствующим ничего не нужно.       — Нет, — покачал головой Клиффорд.       — Ничего не нужно, спасибо, — доброжелательно улыбнулся ему Александр, после чего дворецкий покинул гостиную, а он обратил внимание на Ребекку, которая взяла в руки тарелку с десертом, отломила кусочек и наслаждено улыбнулась, когда почувствовала вкус пирога в своём рту. — Любишь яблочный пирог?       — Я люблю сладкое, — пожала плечами Ребекка.       — Кроме коньячных конфет? — уточнил Александр.       Ребекка подняла на него взгляд, пытаясь понять, с какой целью он спрашивает или это просто интерес. Не найдя в этом скрытого смысла, Ребекка склонила голову и снова увлеклась десертом.       — Да.       Клиффорд надул губки и вскинул брови, пытаясь скрыть своё раздражение.       — Что, братец, решил переключиться с ведьм на вампирш? Смена обстановки, так сказать? — спросил он, улыбаясь и не скрывая своего недовольства.       Ребекка подняла резкий взгляд на Александра, лишь на пару секунд устанавливая зрительный контакт. Ребекка Майклсон не была той женщиной, которая цеплялась к словам, прекрасно понимая, что за ними может идти прямая провокация, но то, что Клиффорд упомянул ведьм в множественном числе, заставило задаться её вопросом:       «Неужели у него с Адэлис тоже что-то было? Хотя почему меня это должно волновать»?       Хмыкнув, она отвела взгляд и снова увлеклась десертом, при этом не упустив возможности вставить своё слово.       — Я не дом, чтобы меня менять по нужде или прихоти.       Улыбнувшись, Александр посмотрел на брата, который абсолютно никак не прореагировал на слова первородной.       — Мне казалось, Клиффорд, что ты уже давно перерос возраст закомплексованного подростка. Похоже, я ошибался. И на твоём месте, я бы извинился.       — За что? — казалось, что парень искренне не понимал.       — За свой язык.       «И почему их отношения мне напоминают противостояние Элайджи — Клаусу, или Клауса — Колу».       — А я считаю, что я прав, — ответил он, поставив стаканчик с кофе на столик.       Александр постучал пальцами друг об друга, смотря на надоедливого брата исподлобья, плотно сжимая губы. Ребекка едва лишь вздрогнула, когда услышала, как свист разрезал повисшую тишину, а вслед за ним послышался глухой удар об стену. Она резко подняла свой взгляд на Александра, который прижимал к стене Клиффорда.       «Пока не буду вмешиваться… Но, думаю, подняться всё же стоит»…       Ребекка медленно поставила тарелку с наполовину съеденным кусочком пирога на стол и поднялась с дивана, наблюдая за Клиффордом, который пытался убрать руку Александра со своей шеи.       — Если ты думаешь… — хрипел несчастный, — что такими методами заставишь меня извинится, то ты ошибаешься!       — Сколько ещё давать тебе шансов, дорогой брат, наконец-то вспомнить о том, что в твоей голове есть физический мозг, а не его фантом? Когда ты, наконец-то, начнёшь следить за своим чёртовым языком?       — Просто признай, что она тебе нравится! — тот предпринял попытку ухмыльнуться, но тут же почувствовал, как ледяная рука снова чуть ли не до хруста сжала его горло. — Кха-ха… Так бу-удет проще.       «А ничего, что я здесь стою и за всем наблюдаю»?       Зелено-голубые глаза Александра из-за злости сильно покраснели, а губы, казалось, так же изменились в цвете, стали более темнее и будто больше.       — Первое, что ты должен уяснить, братец: она, — кивок за свою спину на Ребекку, — не просто первородная, она, в первую очередь, девушка! Откуда в тебе взялся такой… моветон, что ты напрочь позабыл о нормах приличия и правилах этикета? Ты уже начал забывать хотя бы о банальной вежливости! — отчитывал его старший брат. — Во-вторых, Ребекка — сестра твоего друга, прояви к ней уважение хотя бы поэтому. Если Кол лишился зрения и, по-видимому, слуха, то я всё прекрасно слышу и всё прекрасно вижу. Был бы я на месте Кола, то ты бы не только перестал быть мне другом, но я бы в качестве сувенира и мести за сестру — оторвал бы твою голову!       Ребекка, которая стояла сзади, вдруг поняла, что её сердце с начало замедлило ход, а потом ускорило, когда Коулман договорил. Эти слова были приятны, как и его поступки.       «Почему он на моей стороне? Почему защищает меня»?       — Ответь, почему ты на её стороне, брат? — вдруг дрогнувшим голосом спросил Вульф, а в его глазах на несколько секунд появился грустный блеск. — Ответь.       Александр пожал губами, раздумывая над лучшим вариантом ответа. В мыслях их было очень много, но лучшей в данной ситуации был один.       — Я на стороне справедливости, Клиффорд. Только и всего.       Александр резко отпустил его. Около десяти секунд они с Ребеккой слышали, как Вульф откашливался и наблюдали, как покрасневшее лицо медленно возвращалось к нормальному цвету.       — Тогда у нас разные понятия о справедливости, Алекс, — хмыкнул он.       — Возможно, — не отрицал старший брат. — Раз ты с успехом вляпался в то, во что вляпался бы последний идиот! Я прошу тебя: извинись перед Ребеккой и можешь идти.       Александр поправил расстёгнутый воротник белой рубашки и засунул руки в передние карманы чёрных брюк, отходя в сторону, пока даже не посмотрев на древнюю.       Клиффорд посмотрел на Ребекку. Когда она только переступила порог этого дома, он счёл её до безумия привлекательной девушкой: эти длинные блондинистые волосы, которые чаще всего были завиты в лёгкие локоны, пухлые губы, длинные чёрные ресницы и небесно-голубые глаза, чей взгляд, несмотря на прожитые века, нисколько не казался суровым, твёрдым или кровожадным. В Ребекке до сих пор сохранилось что-то такое светлое, какие-то надежды и мечты, которые она, возможно, хочет осуществить. Её невозможно было не заметить. Невозможно было не почувствовать к ней притяжения. И Клиффорд был уверен, что Александр чувствовал то же самое.       Но в последнее время всё изменилось. Да, Клиффорд понимал, что положил не лучшее начало в их отношения с самой первой встречи, но он пытался всё исправить. Он почему-то хотел, чтобы Ребекка увидела в нём что-то такое, чего не видел никто. Возможно то, чего не видит даже сам он. И да, он не переваривает вампиров, но Ребекка… Она была кем-то другим. И да, он состоял в неких отношениях с Кассандрой, но почему-то в обществе с сестрой Кола, он забывал о своей… подруге.       Все эти ежедневные подколы, издёвки, её ложь, которая повлекла за собой угрозу для его человеческого здоровья… Ребекка не переваривает его. И навряд ли когда-то сможет рассмотреть в нём кого-то, кроме как плохого парня и младшего брата Александра.       Посмотрев ещё раз на брата, на Ребекку, Клиффорд наконец-то сказал:       — Среди нас двоих — не я благородный брат, который просит прощения за каждого, кто по его мнению, совершил какой-то не верный поступок. Я не стану извиняться. Я считаю, что я ни в чём не виноват. Или, может быть, я должен простить её за то, что из-за её лжи мне чуть голову не снесли? — вдруг вспылил Вульф. — Или я, может быть, должен простить тебя за то, что… — он вдруг оборвал себя на половине речи, покачал головой и сказал. — Нет. Не стану. Не за первое, не за второе, не за третье и четвёртое, и ни за что-либо ещё! Никогда.       Ребекка поняла лишь то, что мольбы о прощение она не услышит. Конечно, для неё это как-то не особо важно, но что Клиффорд имел в виду дальше? За что он ещё не может простить своего брата?       Вульф резко развернулся и зашагал прочь, ощущая своей спиной острый взгляд Александра и взгляд Ребекки, как вдруг уже в дверях послышался голос брата.       — А ты думаешь, я прощу тебя за то, что ты сделал с ней? За то, что оставил её, когда она в тебе нуждалась?! Думаешь, что прощу тебя за все твои деяния, которые ты когда-то совершал и лез в мою жизнь?       Ребекка снова ничего не понимала…       «С кем и что сделал Клиффорд? Кого оставил? Адэлис»?       Вульф вдруг улыбнулся и повернулся на них, устанавливая зрительный контакт с братом. Он даже на таком большом расстоянии чувствовал всё его напряжение, недовольство и самую настоящую злость.       — Конечно, нет, — ухмыльнулся Клиффорд. — Забавно. Даже после того, на что она обрекла нас этой ночью, ты всё равно ценишь и беспокоишься о ней. У тебя нет ни капли собственного достоинства, братец. Не удивлюсь, если ты не доживёшь до конца этого месяца именно по милости моей бывшей девушки. Может быть, на том свете спадёт вся твоя пелена, которая предоставляет тебе ангельское видение Адэлис. Пора бы уже понять, что она не такая. Был бы ты ей всё так же дорог, то она бы не пообещала тебе смерть. Она такой же монстр — как и вы.       Ребекка перевела взгляд на Александр, замечая, как мышцы на его лице начали дёргаться. Его взгляд сейчас казался очень ледяным и острым. Ноздри расширились. Вампир только собрался сделать шаг вперёд, как перед ним появилась вытянутая женская рука, которая преграждала весь путь к стоявшему в дверях Клиффорду. Уж каким бы козлом он не был, но Ребекке почему-то не хотелось, чтобы Александр убил собственный брат. Это слишком жестоко, слишком не просто… И жить потом с этим будет просто невозможно!       — Клиффорд, — обратилась к нему Ребекка, и сейчас в её голосе не было слышно той власти и язвительности, с которой она общалась практически всегда и со всеми. Она посмотрела на него таким взглядом, которого Клиффорд ни разу не видел на себе. Она одним им просила уйти его, но он остался. — Если ты не хочешь, чтобы твой брат оторвал тебе голову прямо здесь и сейчас, то лучше уйди. Ради своего блага, Клиффорд, пожалуйста, уйди.       Как-то грустно улыбнувшись, он ответил:       — Рад, что тебе не всё равно.       Дверь через пару секунд глухо закрылась, оставляя их совершенно одних в просторной гостиной.       — Скажи, какова вероятность того, что если я сейчас опущу руку, то ты не побежишь его убивать? — поинтересовалась вампирша.       Александр перевёл на неё свой взгляд. Кровь закипала в его жилах. Брат умудрился поднять такую тему, которая была для него весьма щекотливой, непростой. И в таком случае Александр не может себя контролировать. Просто не умеет… Он осторожно накрыл ладонь Ребекки своей, опустив вниз, едва ощутимо погладив запястье большим пальцем и убрав свою руку обратно в карман.       — Я не стану его убивать, — улыбнулся тот, и Ребекка наконец-то заметила, что напряжение начало медленно спадать с его плеч. — Хотя очень хочется.       — Я тебя понимаю, — улыбнулась она. — Спасибо.       — За что?       — Ну-у-у…       Ребекка замешкалась, почему-то почувствовав себя до жути неловко, будто её заставили отчитываться перед кем-то за что-то плохое или даже хорошее. Она лишь на мгновение опустила взгляд, бесшумно набрав в лёгкие побольше воздуха, словно в месте с ним Ребекка могла набрать храбрости.       Александр тем временем улыбнулся уголком губ, находя в таком поведение первородной девушки что-то милое и цепляющее. Он вампир уже как лет десять. Но Александр всегда задавал себе вопрос, будет ли он так же что-то чувствовать через десятилетия и даже века, если с его образом вампирской жизни, никто не открутит ему голову! Смотря сейчас на Ребекку, которая, наверное, видела в своей жизни всё, о чём только мог подумать обычный человек, смущалась перед ним так, словно они никогда не встречались, и Александр случайный прохожий, который с чем-то смог ей помочь. Забавно и мило.       — За то, что ты уже третий раз приходишь мне на помощь, хотя я тебя об этом не просила. Ты не побоялся пойти против Кола, вторгнувшись в наши разборки. Ты не побоялся пройти против Элайджи на пирсе, у которого гораздо больше полномочий на то, чтобы убить тебя. И в какой раз ты уже отчитываешь брата из-за меня. Почему? — не могла не поинтересоваться Ребекка. — Потому что я — первородная? Или потому что я просто девушка? Скажи! Мне правда интересно, почему ты единственный в этом доме, кто относится ко мне как-то иначе. Ты даже смотришь на меня другим взглядом!       — Интересно, — довольно улыбнулся Александр, показывая свои белоснежные зубы. Ребекка не могла не заметить, что его взгляд стал до невозможности хитрым. Александр обернулся назад, сделал два шага и присел на подлокотник дивана. — Каким другим взглядом, я на тебя смотрю?       — Вот таким! — резче, чем планировалось, ответила Ребекка, подходя немного ближе, но останавливаясь от него на расстоянии вытянутой руки. — Хитрым, дружелюбным, заинтересованным… — начала перечислять она, а после поняла, что это бесполезно и сказала другое. — Ты не ненавидишь меня, как все жители этого дома. Каждый день я собираю на себе десятки косых и недовольных взглядов! Особенно от этой Дарсии, — Ребекка скривилась, вспомнив о матери Адэлис. — Конечно, я смотрю на неё таким же, — тут же сказала она, гордо вскинув подбородок. — Джузеппе будто присматривается ко мне, не зная, чего от меня ожидать. Кол… Ты сам всё знаешь насчёт него. Мистер Эндерсон, наверное, единственный, кроме тебя, кто смотрит на меня вполне дружелюбным взглядом. По крайней мере я не вижу на его лбу таблички: «убить, как только предоставиться возможность»!       Александр рассмеялся, прикрыв глаза, пока Ребекка нахмурилась и сложила руки на груди, ожидая, когда этот смех прекратится.       «Как можно так красиво смеяться? Встречала ли я вообще парней, которые некрасиво смеялись? И что я, чёрт возьми, смешного сказала»?       — Прости, Ребекка, — извинился вампир, когда наконец-то отошёл от смеха и посмотрел на её нахмуренное лицо. — Просто это смешно! И знаешь, на меня все в этом доме смотрят точно так же, как и на тебя. Всё из-за моих близких отношений с Адэлис, которые я не могу оставить в прошлом… — Александр не успел договорить, как вдруг Ребекка приблизилась к нему и прислонила указательный палец к его губам.       — О таком здесь лучше не говорить. Пошли.       Она взяла его за руку и в этот же момент они исчезли из дома, а очутились уже в лесу на одной из ближайших к дому полян.       — С ветерком, — улыбнулся ей Александр.       — А теперь говори.       — А что сказать? — ухмыльнулся вампир, повернувшись вокруг своей оси, он прошёл чуть дальше и прижался спиной к дереву. — О том, что я не могу оставить своё прошлое там, где ему место?       — Что было между тобой и Адэлис? — без доли стеснения и такта спросила Ребекка, подходя ближе к нему.       — Секса не было, если ты об этом, — пожал плечами Александр, видя, как она на долю секунды отвела взгляд. — Но я любил её. Любил, как самого близкого мне человека за долгие годы. Любил, как лучшую подругу. У нас с ней была… особая связь. Наверное, она появилась почти сразу, как только моя бывшая Кассандра познакомила нас. Адэлис первая вычислила меня, узнав, что я тусовался с ними с выключенной человечностью. Я был до ужаса хитёр и делал всё правильно, но один раз оступился и позволил себя обнаружить. Тогда она уже была достаточно сильной, учитывая то, чья она внучка. Они с Кассандрой уже начали набирать девочек в свой ковен, как вдруг, в один вечер, когда у всех были свои дела, мы случайно встретились не в то время и не в том месте…

* * *

       Авеню Массачюсеттс Нортист. Вашингтон.       Три с половиной года назад.       Тёмных переулков в Вашингтоне достаточно много, а не многолюдных — ещё больше. В таких местах часто происходят самые ужасные события в жизни людей. Кто-то таких мест целенаправленно избегает, а кто-то завлекает в них своих жертв и мрак ночи скрывает все деяния под своей тёмной мантией, которые навсегда останутся только там…       — Ты такой красивый и страстный, — нежный голосок звучал над ухом парня, пока тот сладко посасывал бледную девичью кожу, нежным движением скинув с неё шарфик.       Она извивалась под ним — как змея, исследуя руками его шею. Его крепкие мужские руки сжимали её талию, прижимая ближе к своему телу. Александр отстранился от её шеи, заправил прядь блондинистых волос за ушко и посмотрел в медовые глаза.       — Чего же ты ждёшь, милый? — поинтересовалась она и закусив губу, проводя коленом по ширинке его штанов, замечая его похотливую улыбку. — Мы тут совершенно одни.       — Неужели тебе не холодно здесь? — спросил он, желая растянуть время и насладиться удовольствием. Он грубо приподнял её лицо за подбородок и вторгся в её рот своим языком так властно, резко и грубо, что девушка еле устояла на своих каблуках и если бы не его крепкие и надёжные руки, то наверняка бы упала. — Мы могли бы… — он отстранился от неё, видя, как та снова тянется за новой порцией грубости, — снять номер в ближайшем отеле и хорошо развлечься.       — Не нужно, милый, — та игриво провела ноготком по его чёрной рубашке, которая выглядывала из-за незастёгнутого пальто. — Ты настолько горячий, что я сомневаюсь в том, что сейчас январь, — блондинка грубо притянула его к себе за волосы, прикусила мочку уха и прошептала. — Возьми меня здесь! И сейчас…       — Какое заманчивое предложение, солнышко, но ты же знаешь, чего я хочу помимо секса? — хитрая улыбка озарила его лицо.       — После или до?       — И до, и после, красавица.       Тем временем Адэлис бежала по улице с последней пары и уже мечтала оказаться дома и лечь спать. Учёба отнимает у неё последние силы и энергию на что-либо. Зевнув, она встала на остановке, желая дождаться автобуса, который отвезёт её практически до дома, ведьма откинула голову назад и прикрыла глаза, на секунду расслабляясь.       В целом сегодня у неё был самый обычный день, как у самого обычного человека. Только вся проблема была в том, что она не совсем человек. И обычные дни для неё — это затишье перед бурей. Пугало лишь то, что она не знала, чего ожидать на этот раз. На удивление сегодня не было ни звонков, ни сообщений от Кассандры, или от девочек из ковена, или от Александра с Клиффордом. Тишь да гладь.       «Ненавижу такое»…       И стоило ей полностью расслабиться, как вдруг за своей спиной она почувствовала вампирскую энергию. Резко раскрыв глаза и обернувшись, Адэлис не увидела никого, кто мог бы стоять и смотреть на неё. Все люди ходили туда-обратно, несмотря на то, что уже было достаточно поздно. Хотя Вашингтон довольно живучий город даже по ночам, поэтому неудивительно. Но она до сих пор чувствовала доходящую до неё вампирскую энергию. Эндерсон не могла позволить своим глазам сверкнуть на виду у обычных людей. Слишком рискованно. А увидеть вампира надо. Адэлис начинала чувствовать что-то не хорошее — угрозу. Медленно поднявшись, она взяла свою сумку и отошла к кирпичному зданию и прислонилась к нему спиной. Она сделала вид, что роется в своей сумке и заметив, что никто не обращает на неё никакого внимания, позволила своей радужке окрасится в оранжевый цвет. Быстро пробежавшись взглядом по всем рядом стоящим исподлобья, Адэлис пришла к неутешительному итогу, что тут нет вампира. Но где тогда?       Бросив обратно в сумку свой телефон, она вышла на середину тротуара и осмотрела все проходы, которые вели куда-то через здания. Как раз рядом с ней был один проход куда-то в темноту и если так прикинуть, то он был как раз за её спиной.       «Лишь бы какой извращенец не увязался».       Адэлис медленным шагом подошла к переулку и свернула в него, убеждаясь, что за ней никто не проследил. Она шла медленно, тихо, стараясь не выдать себя. Эндерсон чувствовала, как энергетические волны усилились и вот она дошла до поворота. Прислушалась.       — Ты была слишком хороша, милая, но оставить в живых я тебя не могу.       — А как же…       — Я не сплю с легкодоступными.       — Не трогай её!       Адэлис вышла поздно. Ровно в тот момент, когда Александр свернул обычной девушке шею. Адэлис смотрела на него и уже мёртвую девушку так, словно всё увиденное не могло быть правдой. Она же знает Александра! Знает, что он на такое не способен.       — Привет, Лис. Рад видеть, — он подошёл к ней ближе, касаясь её щеки. — Решила заглянуть на огонёк?       Она перехватила его ладонь и дёрнула на себя, смотря на него убийственным взглядом.       — Ты что творишь, Коулман? Как ты себе позволил это?       — Я вампир, дорогая, не забывай. Я не святой, чтобы жить по законам и чести.       — Нет… — она покачала головой, отказываясь в это верить. Адэлис поставила свою сумку на землю и взяла его лицо в свои ладони. — Александр, я же знаю тебя! Знаю, что ты не способен на это! Что с тобой? Почему ты это сделал? Прошу, скажи!       Он вдруг рассмеялся. И было в его смехе что-то безразличное, даже издевательское.       — Правда? Ты знаешь меня? — снова смех. Адэлис захотела убрать свои руки, но он не дал ей этого сделать. — Тогда знай, что я уже ничего не чувствую целые три года! Я бесчеловечная тварь, которая убивает всё, что движется направо и налево.       — Нет… Ты не мог… Как же… — её речь была сбивчивой, пока мозг пытался собрать все пазлы воедино.       Адэлис и раньше догадывалась, что с Александром что-то не то. Она чувствовала это, но никак не могла найти этому объяснения. Она уже даже начала считать, что ей всё это кажется.       — Как же я притворялся, что всё чувствую, что живу, как и вы все, что радуюсь мелким случайностям и открытиям, что играю в любовь с твоей подружкой? Всё просто, милая. Я хитёр и очень коварен, — он щёлкнул её по носу, как любил это делать всегда. — К слову, я не могу рисковать и мне придётся…       Не успел он договорить, как его шея с хрустом свернулась, и Александр рухнул к её ногам. Адэлис тяжело дышала. Она чувствовала, как по её щекам начали течь слёзы, а руки задрожали. Ведьма отказывалась принимать этот факт. Они столько вместе… Столько было. Неужели они бы не заметили того, что что-то не так? Как он смог всех их так обвести вокруг своего пальца? Получается, все убийства — его рук дело?       «И что мне теперь делать? Куда звонить? Просить ли у кого помощи? И как всё всем объясню? Да и делать это должен он сам»…       Адэлис развернулась к кирпичной стене и один раз ударила в неё кулаком. В голове было миллион мыслей и она не понимала, за какую ей нужно ухватиться, чтобы решить эту проблему. Ведьма опустилась на колени рядом с Александром и аккуратно перевернула его, кладя его голову к себе на колени. Глубокий вздох. Адэлис потянула руку за свою спину, схватив свою сумку за ручки и притянув к себе. Она быстро нашла там свой телефон и набрала единственного человека, который сейчас мог ей помочь без лишних вопросов.       — Какой сюрприз, — послышался радостный голос по ту сторону, — сама Адэлис Эндерсон. Чем обязан, красотка? Ты вроде уже должна быть дома и нежиться в ванной после долгого учебного дня.       — Рада, что хоть у кого-то есть настроение…       — Что с голосом? Всё в порядке?       — Ральф, боюсь, у нас проблемы.       — Мои действия.       — Приезжай на Авеню Массачюсеттс. Увидишь автобусную остановку, а позади неё проход в подворотню. Только, пожалуйста, Ральф, быстрее и будь один.       — Буду через десять минут.       Адэлис выдохнула, убрав телефон в карман пальто и проводя рукой по волосам. Ведьма аккуратно пододвинула Александра к стене, а сама поднялась на ноги, подойдя к трупу девушки.       «И что мне с ней делать? Рано или поздно могут выйти на наш след. Я не могу рисковать ни Александром, ни другими вампирами, ни своими девочками. Но у неё наверняка была семья, которая может по всем правилам похоронить её, что бы душа молодой девушки смогла обрести покой»…       Адэлис пока решила ничего не делать с телом молодой и глупой девочки, которая повелась на нечеловеческое обаяние Александра Коулмана. Прежде чем что-то предпринять, ведьма посоветуется с Ральфом, который в убийствах и устранение трупов — более искусный, чем она.       Прошло около восьми минут, и это время показалось Адэлис самой настоящей вечностью. Она ходила туда-обратно, в постоянном нервном напряжении, следя за проходом, что бы сюда не зашёл никто лишний. К счастью, ни один человек даже и не подумал свернуть в подворотню. Вдруг она услышала чьи-то шаги и обернулась, она тут же увидела блестящие блондинистые волосы, которые свисали на лицо вампира и его широко раскинутые руки. Адэлис выдохнула и поспешила к нему, как всегда, обнимая при встрече.       — Слава Вселенной! Ты наконец-то здесь!       — Разве я мог не приехать, огонёк, — улыбнулся вампир, ненадолго задерживаясь в её объятьях, а после положил руку на её плечо и прошёл дальше. — Что случилось? Почему кровью пахнет? Ты кого-то убила?       Адэлис кивнула за свою спину и лицо Ральфа удивлённо вытянулось, когда он увидел «мёртвого» Александра и уж точно мёртвую девицу.       — Ого… — он присел на корточки, осматривая два тела. — Похоже, кто-то закатил сцену ревности. И раз ты единственный выживший, то могу сделать предположение, что…       — Оставь свои шутки до лучших времён, — она ударила его по плечу. — Помнишь я говорила, что с ним что-то не то? — Ральф кивнул, припоминая этот разговор. — Так вот этот придурок отключил человечность.       — Постой… — Ральф вскинул руку и поднялся на ноги, посмотрев ей в глаза. — Как такое может быть? Он же… Он же был как все мы, чувствовал, испытывал и всё такое…       — Моя реакция была точно такой же. Он сам сказал это. И я видела в его глазах такое безразличие, такое… — Адэлис шумно выдохнула. — Я не могу описать это словами. В общем, я не оставлю его, пока не заставлю его снова чувствовать.       — И как ты хочешь заставить что-то чувствовать вампира, который когда-то отключил свою человечность? — он вопросительно нахмурил брови и сложил руки на груди.       — Не знаю! Поэтому мне нужна твоя помощь. Ты его друг! Ты сможешь направить меня в нужном направление, подкинуть какие-нибудь идеи и мы вернём его! Но для начала нам нужно расправиться с ней, — она кивнула на девушку. — И решить, куда мы поедем, чтобы до нас никто не смог добраться.       — Есть одно место, — задумчиво ответил Ральф. — Вдали от города, тихий домик и вблизи никаких соседей.       — Идеальное место! Поедем туда! Но для начала давай решим, что будем делать с ней.       Ральф поставил руки на бока и посмотрел на девушку, решая, что с ней сделать лучше.       — Сожги её.       Адэлис широко раскрыла рот, подумав, что она ослышалась.       — Повтори.       Ральф вздохнул, поняв, что без объяснения не обойдётся.       — Объясняю: если мы сейчас вызовем копов, то вся эта свистопляска с ними затянется минимум на 2 часа, а потом ещё и в участок потащат, а у нас нет этих двух часов. У нас с тобой от силы час, когда он придёт в себя. Александр перед своей лже-смертью перекусил тёплой человеческой кровью, которая чинит всё гораздо быстрее, нежели бы чем он перекусил восемь часов назад! Даже если мы это тело закинем в багажник и прикопаем по дороге в лесу, то скорее всего, Александр успеет прийти в себя. Мы на силах с ним равны. Но ты представляешь на что способен вампир без человечности, Лис? Они становятся потенциальными психопатами-убийцами. Ему будет плевать, кто перед ним: я или ты. Он просто убьёт нас. Поэтому сожги труп девушки магией и поехали. Нет времени.       Адэлис понимала, что Ральф прав, но сердце, которое неприятно сжималось при каждом взгляде на несчастную, твердило о том, что так поступать нельзя.       — Послушай, — Ральф коснулся её плеча, в упор смотря на ведьму яркими голубыми глазами, — я понимаю, что тебе это сделать тяжело. Лис, жизнь — сложная штука, а наша так подавно. Нас вечно будут ставить перед трудным выбором, от которого будут зависеть либо наши жизни, либо жизни наших друзей. Иногда придётся поступать не по совести и чести, а потому что так правильнее. И как бы тебе было неприятно это делать и, возможно, осознавать, тебе придётся это сделать! Мой вариант — правильный. Прими это! Мы уже и так много рисковали. Ты сама говорила, что к Джону приходил шериф, намекая на нечеловеческие убийства. Мы не можем допустить, чтобы всё это пустило корни. Это опасно для всех сверхъестественных существ в этом городе. Мы больше не можем подвергать себя опасности!       Ведьма подняла взгляд в небо, чувствуя скопившуюся влагу. Адэлис ненавидит убивать, ненавидит избавляться от трупов. Всё это так сложно, и так бьёт по психике, что она всегда чувствовала себя очень опустошённой после всего этого. Но в данной ситуации она понимала, что ей просто не оставляют другого выхода. Ральф прав. И Адэлис придётся сделать так, как говорит он. И неважно, нравится ей это или нет.       — Arde.       Вдруг тело девушки позади Ральфа вспыхнуло, а он посмотрел в горящие глаза Адэлис.       — Ты молодец, — он снова приобнял её за плечи. — Не переживай. В конце концов, не ты же её убила, а наш друг, которого ждёт не простой день, ну, или несколько дней.       — Ты прав, — кивнула она, на секунду положив голову Ральфу на плечо. В воздухе появился неприятный запах горелой плоти и Адэлис покачала головой, стараясь не зацикливаться на появившейся отвращение. — Давай уйдём отсюда. Дышать не могу.       Ральф кивнул, взмахнул своим песочным пальто и поднял Александра. Они вдвоём направились прочь из переулка, зная, что тело никто не обнаружит. Магический огонь быстро уничтожает то, на что он был направлен. Поэтому осталось около минуты и тело обратится в прах, а после чего разлетится по ветру.       Адэлис и Ральф подошли к его припаркованному чёрному джипу, не обращая внимание на взгляды прохожих. Конечно, люди думали, что их друг просто напился до такого состояния, что даже был не в силах передвигать собственными ногами… И лучше не знать им истинной правды.

* * *

      Александр чувствовал ужасную боль в шее, будто он долго спал в одном и самом неудобном мире положении и вдруг проснулся. Перед глазами всё плыло, а картинка была тёмной, но он уже мог разглядеть два силуэта, один из которых прислонился спиной к каменной стене, а второй стоял прямо перед ним со сложенными на груди руками. С каждой секундой картинка становилась всё ярче, и он смог разглядеть стоящую рядом с ним Адэлис и стоящего у стены Ральфа.       — Ну, здравствуй, хитрый, но умный придурок, — улыбнулся ему Ральф.       Александр что-то недовольно промычал, уже жалея, что вообще очнулся.       — Ты свернула мне шею, — он впился в ведьму убийственным взглядом. — Знаешь, что я сделаю с тобой, когда освобожусь?       Александр дёрнулся и тут же зашипел, почувствовав, как верёвки обожгли его запястья и голени.       — Буду надеяться, что ты меня обнимешь и скажешь «спасибо», — улыбнулась ему Адэлис.       — Нет. Я медленно буду убивать тебя. Ты даже не представляешь, какие пытки тебе придётся пережить, прежде чем умереть.       — Надо же какие желания, — ухмыльнулся Ральф. — Уже представляю всё то, чего бы сделал с тобой Джон, услышав это.       — И какой у вас план, друзья-спасатели? — ухмыльнулся вампир. — Будите читать мне проповеди о морали, четности, верности, чувствах и прочей ерунде? Так поверьте на слово: не сработает, — процедил он, смотря на Адэлис.       — Мы же не батюшки, — ухмыльнулся Ральф, подходя к ним. — Сначала я предложил пытать тебя ровно столько, пока ты не попросишь о пощаде, может быть я бы даже начал вырезать твои органы. Но одна светлая душа сказала, что это слишком жестоко. Я неохотно согласился и мы придумали кое-что другое.       Ральф остановился позади друга, кладя руки ему на плечи, коварно улыбнувшись.       — И что же? — самонадеянно ухмыльнулся тот. — У вас в любом случае ничего не получится.       — Все мы знаем, в чём искусна Адэлис. Она самый настоящий мастер по магическим манипуляциям любого сознания и подсознания. Я не знаю, из-за чего ты мог сделать это с собой, Александр. У меня есть догадки, но не факт, что какая-то из них может подтвердиться…       — Поэтому я заставлю тебя чувствовать всё, что ты когда-либо и к кому-либо испытывал. Я воскрешу в твоём сознании все самые яркие, болезненные и до безумия счастливые воспоминания, пока что-то из них не откликнется в твоём разуме и сердце! Пока хоть что-то не заставит тебя включить свои чувства…       Вампир громко рассмеялся.       — Со мной этот трюк не сработает. Идите ищите других подопытных, а меня отпустите, пока я сам не вырвался и не посворачивал ваши шеи!       — И так говорит каждый с выключенными эмоциями, — рассмеялся Ральф. — Поверь, друг, ты нам ещё «спасибо» скажешь, — похлопал его по плечу вампир, кивая Адэлис.       Александр вдруг почувствовал, что давление от рук Ральфа было настолько сильным, что он не мог даже пошевелиться. Неужели он настолько слаб?       «Ну, конечно… Раз мне свернули шею, значит и накачали вербеной, что бы моё сознание было более открытым. Хитрые уроды».       Адэлис подошла к нему и положила руки ему на виски, почувствовав, как он попытался вырваться, но он был гораздо слабее Ральфа из-за потерянной и ослабленной магической энергии. Разум вампира очень хорошо защищён от стороннего проникновения. Что бы научится проникать в чужой разум, нужно много практики и, к счастью, у Адэлис она была. Всё же только этим она и занималась, пока её не подпускали к более серьёзному колдовству. И Ральф прав. Она искусна в этом. Лучше её нет ведьмы, по крайней мере в этом городе, кто так же умеет манипулировать сознанием других людей.       — Intru în minte, provoacă sentimentele și emoțiile altor persoane…       В подвальное помещение ворвался с ног сносящий порыв ветра, который растрепал все волосы и заставил кровь в жилах заледенеть. Ральф заметил, как начал мигать свет, пока Адэлис произносила заклинание. Александр крепко стиснул зубы, пытаясь совладать и всячески препятствовать проникновению в свой разум, но чем больше он сопротивлялся, тем сильнее нарастала головная боль и эхо разных голосов зазвучало в его голове, пока они полностью не заглушили любые звуки, которые происходили в действительности. Он почувствовал, что потерял связь с реальностью, утопая в видениях прошлого…       Адэлис отошла, почувствовав, что он расслабился и больше не сопротивляется. Ральф поравнялся с ней, смотря на друга, который сейчас снова был без сознания.       — Это точно не опасно? — поинтересовался он.       — Точно. Разве что ему будет очень больно от самых неприятных воспоминаний.       — И как мы поймём, из-за чего он отключил чувства?       — Будем надеяться на то, что он сам в этот момент вернётся к нам и назовёт имя или хоть что-то, что могло его на это сподвигнуть. Есть вероятность, что всё пережитое уже там заставит включить его свои чувства, а если нет, то в игру вступлю я.       — Будет жестоко… Но в данном случае все способы хороши, — вздохнул Ральф, присаживаясь на корточки. — Ничего. Вернём нашего друга.       — Вернём…       Шло время. Адэлис пришлось позвонить Джону и объяснить, почему её до сих пор нет дома. Он всё понял, и сказал ей быть осторожнее. Ральф тем временем приготовил им еду, ведь если он мог бы спокойно обойтись без еды, то Адэлис стоило перекусить. Надолго они не оставляли Александра, ведь знали, что он может вернуться в любой момент.       Тем временем Александр видел самые разные воспоминания. Адэлис воскресила в нём всё забытое и давно похороненное. Он увидел непростое детство, в котором был нелюбим матерью и рос под строгим командованием отца. Он вспомнил первых друзей, большую компанию, детскую любовь, школу и выпускной, но всё это было абсолютно не то.       Александр будто наблюдал за собой со стороны, переживая все эти моменты вновь. И, чёрт, как бы ему не хотелось признавать, но всё это действительно заставляет его сердце хотеть перевернуться, но он представлял, что удерживает его.       «Хорошая попытка, ведьма, но я так просто не сдамся».       Перед его глазами пронёсся выпускной из университета. Он отучился на юриста, желая помогать людям искать в мире справедливость, но всё перевернулось в тот момент, когда он встретил её, спустя пять недель после своего выпуска…

* * *

      2007 год       Вашингтон, округ Колумбии       Сегодня у него было назначено собеседование. Александр ужасно волновался, ведь он медленно, но уверенно идёт к своей цели.       До собеседования оставалось тридцать минут и он решил зайти в одну из ближайших кофеен рядом с городской ратушей, чтобы выпить чашку кофе. На лице сверкала яркая и предвкушающая хороший день — улыбка. Почему-то он был уверен, что ему точно не откажут. Он был лучшим на своём курсе.       — Добрый день, сэр, — улыбнулся он взрослому мужчине. — Будьте добры, одно капучино.       — Добрый день, — ответил он, так же улыбнувшись, — минуту.       Александр кивнул, оборачиваясь за свою спину. Людей в кафе было не так много, всё же это неудивительно. На часах всего-то десять и будний день. Однако всё же парочка человек отдыхала, но все они были разбросаны по всему кафе. Вдруг его взгляд остановился на одной брюнетки, чьи волосы были завиты в шикарные длинные локоны. Словно почувствовав его взгляд, девушка оторвалась от своей книги и улыбнулась ему.       «Её улыбка так красива»…       — Ваш кофе, сэр, — бариста поставил перед ним стаканчик, — и с вас три доллара.       — Благодарю вас, — Александр протянул ему деньги.       Александр расстегнул пуговицу пиджака и присел за один из свободных столиков. Коулман пытался отвлечься на вид из окна, на проходящих мимо людей и проезжавших машин, но чувствовал телом чей-то обжигающий взгляд. Обратив внимание на сидячую в паре метрах от него брюнетку, он ответил ей внимательным и проникновенным взглядом, на её хитрый и такой… притягательный. При естественном освещении её ярко карие глаза напоминали чистый и сладкий мёд, который Александр так не любил, но эти глаза…       Ему хотелось подойти к ней и познакомиться, что он делал крайней редко, но эта девушка… Почему-то Александру показалось, что он не простит себя, если не попытается с ней познакомится. Поднявшись из-за стола, он медленно подошёл к ней, наблюдая, как незнакомка сделала вид, будто не ждала этого и снова перевела своё внимание на книгу.       — Доброе утро, мисс, — приветливо улыбнулся ей парень. — Вы не против, если я присяду?       Девушка перевела на него свой заинтересованный взгляд, который прошёлся по незнакомцу снизу в верх, подмечая то, что ему очень даже идут строгие костюмы. Хмыкнув и подавив желание улыбнуться, она снова перевела своё внимание на книгу, сказав:       — Присаживайтесь.       Александр присел, обращая внимание на название книги, которую та читала.       — Хороший выбор, — оценил он. — Любите мистику?       — Вы, я как погляжу, тоже, — улыбнулась она. — Вообще, «Мастер и Маргарита» — моё самое любимое произведение. Считаю, что его должен прочитать абсолютно каждый.       — Согласен с вами. Я не могу сказать, что я абсолютный любитель мистики, но она мне интересна.       — Вот как, — девушка заинтересованно улыбнулась, — значит, верите?       — Склоняюсь к тому, что в мире не всё так однозначно, как это преподноситься в общество. Иногда случается что-то необъяснимое и это факт, — рассуждал он, сделав небольшой глоток кофе. — А вы верите или приветствуете лишь в литературе и кино?       — Я верю, — ответила она, незаметно проводя языком по клыкам. — Я встречалась с необъяснимым.       — Расскажите? — заинтересованно посмотрел на неё Александр.       — А вам интересно? — хитро улыбнулась та, сверкнув своим проникновенным взглядом.       — Если бы не было, то я бы не спрашивал.       Она любила таких людей, которые смотрели на мир всесторонне и допускали, что они в мире могут быть не одинокими. Она считала, что это правильная позиция, которой должен придерживаться каждый разумный человек, который не уверовал в ложь властей и деятелей науки, которые ставят опыты над такими, как она и многими другими.       Девушка вложила закладку примерно на середине книги и отложила в сторону, положила локти на стол и снова обратила внимание на незнакомца. Брюнетка сделала глоток своего эспрессо, который уже на вкус был немного остывшим и блаженно улыбнулась. Она любила остывший кофе.       — Мне снились сны из прошлых веков, — она задумалась, прикидывая в своей голове дату. — Речь идёт о пятнадцатом веке. Я родилась не здесь, а в Болгарии, как и, между прочим, в этом моём воплощении. Таких снов было очень много. Что-то показывало мне, как я сбежала от семьи, познакомилась с каким-то Лордом, а потом бежала от него. Он оказался нехорошим человеком.       — И вы уверены, что это не плод вашей фантазии? — заинтересованно спросил он.       — Так может подумать любой человек, и это будет верно. Я долго искала этому объяснение, пока мне не посоветовали обратиться к одной женщине, которая практикует разные медитации и состояния транса. Мне сказали, что она может ввести меня в это состояние, и если мои сны — это моё прошлое, то я увижу всё это и ощущу что-то такое необыкновенное, словно это действительно было со мной. И это произошло. Я вспомнила всё, что когда-либо было. Я вспомнила всё, что когда-либо испытывала. Я просто всё помню, словно живу целую вечность.       Как бы Александр не смотрел на этот мир многосторонне, он не мог поверить этому вот так просто, но и так же прекрасно понимал, что незнакомка не может предоставить ему никаких доказательств своих слов. Он внимательно следил за её мимикой и движениями тела, которые могли намекнуть на её нечестность, но либо девушка была слишком умна и хитра, либо она говорила правду, в которую очень трудно поверить.       — И какого это жить целую вечность? — спросил он.       — Понимаешь, что тело — это просто клетка для души, — пожала плечами брюнетка, проткнув вилкой клубнику, которая лежала сверху на кусочке торта.       — И сколько у вас было перерождений?       Она подняла на него весьма резкий взгляд, не ожидая подобного вопроса. Она не знала, что ответить лучше, ведь она уже живёт пятое столетие.       — Три, — ответила она, пережёвывая ягоду. — В первый раз я повесилась. Во-второй раз меня сожгли, посчитав ведьмой. И в третий раз в меня выстрелили. Последняя смерть была в 1920.       — Ого, даже такие детали знаете… На самом деле это ужасно. Любая из этих смертей.       Улыбнувшись, она склонила голову и ответила:       — Самая неприятная и долгая из них была той, когда меня сожгли в семнадцатом веке. Самая долгая и мучительная смерть. Вообще, тогда сжигали многих женщин и не все из них действительно являлись ведьмами. Просто мужчины не могли смириться с тем, что женщины умеют работать, воевать, изучать всё, что даёт этот мир. По их мнению, женщины всегда должны были удовлетворять мужчин, сидеть дома с детьми и быть хранительницами домашнего очага. Всё остальное должно быть только на мужских плечах. И, конечно же, когда случалось обратное, мужской пол яро негодовал…       Александр заворожённо слушал её. Почему-то ему хотелось ей верить. Вот никак не похоже всё это на ложь.       — Помню, когда женщины начали изучать небеса, звёзды, составлять целые карты по ним, мужчины чуть ли не каждую вторую называли ведьмой, посланницей Сатаны и так далее. Забавно, — хмыкнула она, и склонила голову на другой бок, от чего кудри снова свалились с её плеч и незнакомка тут же отправила их обратно за свою спину, лёгким взмахом руки.       — Жаль тех женщин, которые подверглись смертной расправе из-за таких тиранов.       Она улыбнулась, отправив кусочек чизкейка себе в рот.       — Ты когда-нибудь задумывался о том, кем мог быть в прошлой жизни?       Этот вопрос поставил Александра в некий тупик.       — Если честно, то нет. Может быть, меня вообще в прошлые века не было. Я где-то слышал о таком понятии как «совершенно новая душа».       — Это не так, — тут же опровергла она, словно была уверена в том, что он жил раньше.       — Хочешь сказать, что видела меня в каком-нибудь семнадцатом веке? — ухмыльнулся тот. Александр уже был очень в ней заинтересован.       Незнакомка сощурилась, едва слышно постукивая вилкой о дно тарелки.       — Сомневаюсь, — после недолгой паузы ответила она, явно прибывая в раздумьях. — Но я точно уверена, что ты раньше жил.       — Почему?       — Слышал о таком понятии как «память души»? — Александр покачал головой. — Говорят, душа никогда не умирает. Она помнит каждый прожитый миг, всех людей, которых она когда-либо встретила: с кем дружила, кого любила, с кем сотрудничала, — что угодно! Душа помнит всё! Всё это она тащит с нами сквозь года и целые века. Когда душа новая, ей тяжело найти предназначение в этом мире. Она всё изведают, учится жить здесь и не знает, чего на самом деле хочет, потому что-либо ей интересно всё и сразу, либо вообще ничего. Такие души очень святые, чистые и непорочные в отличие от тех, которые однажды тут уже жили. А старые души, наши с вами, уже имели не однократный опыт проживания на этой земле. Они знают и стремятся к тому, что ей больше всего нравится и нужно, например, если в какой-то из своих жизней человек был лекарем и искренне любил это дело, то и в новом своём воплощении будет тянуться к медицине. Старые души — мудрые. Даже если они чего-то не знают на осознанном уровне, то это не значит, что они не знают чего-то на подсознательном уровне. Всё решает опыт. Чем больше у нас опыта, тем мы мудрее, сильнее и порочнее.       — И к чему же тянет вас? — вдруг спросил Коулман, замечая на лице незнакомки удивление и какой-то ступор.       «Почему её поставил в тупик такой, казалось бы, обычный вопрос»?       — Я… Я долгое время хотела найти своё счастье, но в данном случае судьба ко мне не благосклонна. Сейчас я пробую себя в роли театральной актрисы, надеюсь, получится.       — Значит, хотите посвятить жизнь карьере…       — Теперь да… А вы?       — А я бы хотел семью, но мне всего двадцать пять и для начала мне хочется устроить карьеру. Как раз через пятнадцать минут у меня собеседование в городской ратуше.       Она одобрительно подняла брови и улыбнулась.       — Дайте угадаю, — она оценивающим взглядом прошлась по его очень официальному виду. — Судя по дорогому костюму, хорошей причёске и золотых часах, вы вряд ли идёте устраиваться к ним сантехником, — Александр подавил смешок. — Значит, надеетесь продвинуться либо в стадо политиков, либо к юристам. Я угадала?       — Второе, — уточнил Александр.       — Хотите срубить побольше денег или действительно хотите помогать людям?       — Хочу помогать людям. В мире много несправедливости и мне это не нравится.       — А вы, значит, борец за правосудие? — она снова посмотрела на него оценивающим и даже скептическим взглядом.       — Разве что неофициально, — улыбнулся тот, — но это пока что.       — Вы самоуверенный человек, — убедилась она. — Мне нравится. Таких всегда замечают.       Александр неохотно поднялся на ноги, смотря на часы, которые как назло ускорили ход и ему придётся покинуть прекрасное общество этой незнакомки.       — И ненавидят конкуренты, — добавил Александр, видя её утвердительный кивок. — Я бы с радостью провёл с вами ещё время, — он достал ручку из пиджака, одну салфетку из салфетницы и начал что-то быстро писать. — И я надеюсь, что мы с вами однажды пересечёмся.       Коулман протянул ей салфетку, на который был написан номер телефона и имя.       — Если вдруг наши желания совпадают, наберите мне. Я с нетерпением буду ждать вашего звонка, прекрасная незнакомка, — он протянул ей руку.       Найдя в этом очень галантный жест, она вложила в его руку свою ладонь, и Александр оставил осторожный, но такой тёплый прощальный поцелуй.       — Хорошего дня, — пожелала ему незнакомка.       — И вам тоже.       Она смотрела в его всё дальше удаляющуюся спину, как вдруг окликнула его:       — Александр! — он медленно обернулся на неё, впервые замечая на её лице тёплую очаровательную улыбку. — Прошу, зовите меня Кэтрин. На случай, если мы ещё раз однажды пересечёмся, — она подмигнула ему, видя его довольную улыбку.       «Кэтрин… Почти как Катерина. У неё очень красивое имя».       Он кивнул и вышел из кафе. Она ещё некоторое время видела через окно его удаляющуюся спину, а потом вернулась к прочтению своей книги. Кэтрин Пирс сегодня никуда не спешила…

* * *

      И она позвонила ему в тот же вечер, назначив встречу в одном из популярных клубов города. Страсть между ними вспыхнула почти сразу. Они были интересны друг другу: оба умные, начитанные, коварные и жаждущие любви. Вот только Кэтрин часто что-то делала во имя своих эгоистичных целей, а Александр не забывал подумать о людях вокруг. И несмотря на редкие перепалки как раз из-за лишнего эгоизма, страсть между ними не утихала ни один год.       Примерно через месяц после их знакомства и начала бурного романа, Кэтрин обратила его в себе подобного, а призналась в том, кто она — ещё раньше. Конечно, Александр понял, что никаких прошлых жизней — нет. Хотя Кэтрин убеждала его в том, что перерождение души — вполне реальное явление, и все понятия, о которых они неоднократно говорили — тоже. Александр не спорил, ведь Кэтрин уже пятьсот лет, а ему всего двадцать пять.       С момента обращения для него открылся новый мир, который, оказывается, был полон сверхъестественных созданий: ведьм, вампиров, оборотней, двойников и гибридов. Кэтрин так же поделилась многим из своего прошлого, зная, что тот никогда не предаст её из-за сильной любви. И она была права. Александр никого в своей жизни не любил больше, чем Кэтрин Пирс.       Несмотря на то, что сейчас Александр наблюдает за всеми их походами, хорошими днями, ночами и просто всеми прекрасными моментами, которые они подарили друг другу, он чувствовал, как крепко были сжаты его челюсти, а в груди что-то неприятно щекотало.       «Нет! Нет! Чёртова ведьма! Я не хочу это чувствовать! Я не хочу это видеть! Уберите это! Я убью вас всех, когда вернусь»!       Если бы Александр мог, то он бы разнёс, то место, где он сейчас находился. Вот только была одна проблема: его не существовало. И всё, что ему оставалось, это наблюдать за теми временами, где он когда-то был самым счастливым человеком на земле. За теми временами, где он умел и хотел чувствовать, где умел и хотел любить… Где каждый прожитый день — был незабываемым подарком, потому что он был с ней — с самой первой и самой настоящей любовью всей своей жизни. Александр даже не знал, что может так любить, пока не встретил Кэтрин.       Он так же видел воспоминания с братом. Клиффорд всегда утверждал, что Кэтрин его использует, что ей нельзя верить. На все вопросы Александра о том, почему Клиффорд так считает, тот отвечал тем, что он это чувствует. Никогда не было точного ответа. Кэтрин даже часто шутила, что Клиффорд сам был тайно влюблён в неё, ведь она была такой необыкновенной женщиной, в след которой оборачивался каждый мужчина. Конечно, Александр всегда смеялся с этого и не мог не согласится, ведь когда-то он был одним из тех мужчин. И даже если Клиффорду действительно нравилась Кэтрин, он не мог повлиять на чувства собственного брата. Чувства другого человека не изменишь, как бы тебе этого не хотелось. Александр это всегда понимал. И он верил Кэтрин, зная, что и та его любила.       Три года самого настоящего счастья. Александр до сих пор считает, что те три года были самыми счастливыми в его жизни. Каждый день был необыкновенным. И даже если наступали какие-то тёмные времена: смерть отца, проблемы в семье, ссоры с братом, — она всегда была рядом. Александр не был тем парнем, который любил показывать слабость и никогда этого не делал. По возможности, Александр всегда старался оставаться один, что бы пережить все трудности, а потом их решать, но Кэтрин всегда приходила, даже когда он просил оставить его. Кэтрин никогда его не оставляла. Она просто всегда вставала сзади, обнимала, оставляла поцелуй на шее и щекой прикасалась к его широкой спине, говоря:       «— Всё будет хорошо. Я рядом. Я не оставлю тебя».       И он всегда верил ей. Всегда после этих слов поворачивался, крепко прижимал к себе и они могли стоять так очень и очень долго, просто даря покой друг другу. Александр искренне верил в их любовь, в чувства, которые ни на день не утихали. Он, конечно, не был глуп, чтобы слепо считать, что всё это может быть навсегда, но он верил. Ему хотелось в это верить. Он не хотел отпускать её. Никогда и никуда не хотел. Она подарила ему мир, который раньше был скрыт от его глаз. Она подарила ему незабываемые эмоции, моменты и чувства, которые несмотря ни на что, навсегда останутся с ним, в его сердце… Перед ним были открыты многие дороги и Александр всегда надеялся, что они пройдут их вместе, если бы не один день, который перевернул его жизнь с ног на голову и поделил на «до» и «после»…

* * *

      Февраль 2010       Александр, несмотря на теперь свою необыкновенную жизнь, продолжал работать и успешно продвигаться по своей карьерной лестнице, стараясь не пользоваться внушением на работе.       Быть вампиром — необычно, по началу даже сложно, предстоит обучиться контролю, всем новым штукам, которые тебе даёт вампиризм. И, наверное, он бы никогда не научился всему этому сам, если бы не Кэтрин, которая была не только его любимой девушкой, но и другом, и наставником, которого он необыкновенно ценил и любил.       На часах было чуть больше девяти вечера и он вернулся к себе на квартиру, желая поскорее перекусить и лечь в кровать, посмотреть кино или просто отдохнуть. В квартире было странно тихо, что его уже напрягло. Обычно в его жилище всегда звучала музыка, под которую Кэтрин танцевала, готовила, иногда убиралась, когда у неё было особенное настроение, но сегодня почему-то абсолютно тихо, словно жизнь в его стенах остановилась. Она даже не вышла встретить его, как делала это всегда! Он прислушался, почему-то подумав, что могло что-то случится, но он отчётливо слышал чьё-то дыхание из спальни. Возможно, Кэтрин просто спала?       Выдохнув, Александр направился к спальне, проводя рукой по встречающейся ему мебели. Сердце, с каждым приближающимся шагом, начинало стучать всё тяжелее, а руки становились мокрее. Он всеми силами старался успокоить свои нервы и не подавать виду, что он переживает. И вот он переступил порог спальни, поворачиваясь налево и видя Кэтрин, которая стояла рядом с комодом. Её руки были сложены на груди, а тяжёлый взгляд в пол и напряжённый вид — очень насторожили Александра. Сердце непроизвольно сжалось, уже точно зная, что случилось что-то очень нехорошее.       — Милая? — позвал её он, медленно надвигаясь. — Что-то случилось?       Кэтрин посмотрела на него суровым, немного расстроенным и каким-то уставшим взглядом.       — Нужно поговорить, — её голос казался спокойным и при этом очень холодным, но Александр уловил едва заметную дрожь.       Всего два слова, но они уже оставили какой-то неприятный осадок на его душе после её тона. Даже во время их редких конфликтов Александр не слышал такого тона. Это было чем-то новым, чем-то другим. Коулман не знал, чего ожидать.       Остановился рядом с ней.       — Что случилось, Кэтрин? — он осторожно взял её за плечи, как она тут же нервно повела ими, скидывая с себя его руки.       — Мне нужно уехать, — ровным тоном заявила Пирс, смотря на него тёмно-карими глазами, которые при ночном освещении казались абсолютно чёрными.       — Подожди… — он попытался её перебить, но это не сработало.       — Надолго. Ты не можешь поехать со мной.       — Зачем и куда тебе нужно, Кэтрин? — его голос дрогнул от нервного напряжения, которое наполнило буквально каждую клеточку в теле.       — Тебя это не касается, — заявила девушка, видя, как тот отошёл от неё на пол шага, словно она зарядила ему смачную вампирскую пощёчину. — Просто я посчитала, что после всего, что между нами было, ты обязан знать. Прощай, Александр.       Но уйти она не успела. Перед Кэтрин тут же появилась его рука, которая перегородила ход.       — Ты никуда не уйдёшь из дома, пока не объяснишь, что произошло! Мне кажется, я заслуживаю не только услышать «прощай», но и объяснений, Кэтрин!       Сглотнув, и на мгновение закрыв глаза, Кэтрин повернулась на него, впиваясь острым и ледяным взглядом. В то время, когда он смотрел на неё с небывалой любовью, теплотой и надеждой.       — Пожалуйста, Кэтрин… Я прошу тебя, скажи, что тебе угрожает. Я знаю, что ты не можешь уйти просто так! Я знаю, как ты любишь меня. Просто так ты бы не бежала. Тебя снова преследуют? Давай убежим вместе. Плевать куда! Я не хочу оставлять тебя! Я люблю тебя, милая! Слышишь? Люблю…       — Я хочу, чтобы ты оставил меня! — она оттолкнула его от себя и импульсивно взмахнула руками. — Я больше не люблю тебя, Александр! Всё кончено.       На вампирской скорости она оказалась у самого прохода, но выйти так и не успела, потому что он снова перегородил ей путь к отступлению.       — Не ври мне, милая. Я хорошо чувствую ложь, ты то знаешь. Я не отпущу тебя!       — Если любишь, то отпустишь, — заявила она вновь дрогнувшим голосом, мысленно ругая себя за то, что не может сдержать эмоции тогда, когда это больше всего надо. — Я не люблю тебя, пойми это наконец-то! Всё, что было это… Это было здорово, но не по-настоящему, — объясняла она со слезами на глазах. — Я пыталась избавить себя от боли за твой счёт! Прости, Александр, но правда такова. Ты мне нравился, да. Но это нельзя было назвать… любовью. Никак… нельзя было… — покачала она головой, отведя взгляд.       Он никогда не чувствовал себя так паршиво. Александру казалось, что ему сначала плюнули в лицо, за тем сбросили с небоскреба, а после растоптали остатки. Или просто с размаху всадили самый большой кол, пропитанной вербеной, в самое сердце. Так больно… Тяжесть, боль в сердце, вдруг нахлынувшая слабость и добавившееся быстрое сердцебиение. Начало казаться, что рушится весь мир. Александр застыл, не зная, что ему делать и что говорить. Все эти слова о том, что Кэтрин его не любит… Все они сначала казались такими ложными, но сейчас почему-то разум начал твердить об обратном. И ещё он, как на зло, вспомнил все слова своего младшего брата, которые ещё сильнее укрепляя домысли разума.       — Прости, — снова извинилась она и потянулась к его щеке, но он вдруг отшатнулся от неё, словно до него хочет дотронуться что-то не любимое, такое отвратительное и нежеланное. Кэтрин снова сглотнула появившийся ком в горле, осознавая, что она заслужила такой реакции. — Ты хороший человек, Александр. Такими пользуются — такие, как я… — Пирс замотала головой, чувствуя, что ей становится жарко и просто хочется сбежать от всего этого. Кэтрин нервно поправила волосы, видя на лице Александра не менее ледяную маску и отрешённый взгляд. — Сделай одолжение: не пытайся найти меня и продолжай жить. Ты заслуживаешь быть счастливым человеком. Но со мной ты бы таким не стал. Прости… И прощай.       Александру не верилось, что Кэтрин просит его об этом, после всего, что она ему сейчас сказала. Он хотел ей что-то ответить, но губы так и остались в слегка приоткрытом состоянии. Сейчас не было сил даже на то, чтобы произнести хоть какое-то слово.       Кэтрин опустила свой взгляд на его приоткрытые губы, вспоминая, как любила их целовать. Вспомнив, что позади неё стоит кровать, на которой они проводили так много времени, наслаждаясь друг другом или просто за просмотром кино, или за детским дурачеством. Ей так захотелось повернуться, но поняв, что ей будет не менее больно и тяжело, из последних сил Кэтрин заставила себя пройти мимо. Пирс вышла из квартиры так быстро, насколько только была способна, пытаясь не обращать внимание на бегущие по щекам слёзы, прерывистое дыхание и дрожащие колени.       Кэтрин выбежала из подъезда и тут же запрыгнула в припаркованное такси, на автомате назвав водителю адрес вокзала. Она отвернулась к окну, тут же закрывая лицо руками и всеми усилиями стараясь сдержать рвущийся наружу плач. Она не хотела… Кэтрин даже не помнила, когда плакала в последний раз из-за мужчины. Она уже практически забыла, что такое слёзы. И она так же забыла, что такая боль вообще бывает. Кэтрин давно не было так больно… Она не хотела плакать. Она не любила слёзы, прекрасно понимая, что они являются прямым последствием боли, а боль — это слабость, чего она тоже не могла терпеть. Но какой бы Кэтрин не была, ей не хотелось так с ним поступать. Если бы только был другой вариант, возможно, она бы им воспользовалась, но его не было. Пирс понимала, что если бы только она взяла его с собой, то навряд ли Александр бы выжил в чёртовом Мистик-Фоллсе. Она ненавидит этот город, но ей нужно туда вернуться. И она очень надеется, что Коулман не будет её искать.       «Пожалуйста, Александр… Пожалуйста, услышь меня мысленно. Пожалуйста, не вздумай искать меня. Делай всё что угодно, только не ищи. Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня. Я правда хочу, чтобы ты был счастлив, но не со мной… Я не тот человек, который сможет сделать тебя счастливым. Пожалуйста, прости».       Александр, который уже две минуты стоял как вкопанный, с трудом повернулся за свою спину на закрытую дверь и на трясущихся ногах прошёл обратно в спальню. Ему казалось, что он слышал её заразительный смех. Александру казалось, что она сейчас обратно войдёт и скажет, что это была неудачная шутка. Ему казалось всё что угодно, он хотел верить во всё, что угодно, но никак не в то, что она просто бросила его. Метнувшись к шкафу, Коулман резко открыл все двери, ящики и осмотрел полки, понимая, что не осталось ни единой её вещи, лишь запах от её сладких, с ноткой пикантности, духов. Александр смотрел на шкаф бешеными и не верящими глазами, с трудом видя хоть что-то из-за застывшей пелены слёз.       «Нет! Нет! Нет! Не может быть! Я не верю»!       Частое дыхание сопровождалось каждым тяжёлым и частым ударом сердца, руки тряслись и отказывались слушаться, а голова словно разрывалась от мыслей, душевной и физической боли, которая наполнила собой всё тело.       «Как ты могла уйти, Кэтрин? Как ты могла так поступить с нами»?       Всего пару секунд, и он стоял на балконе, смотря по сторонам, желая увидеть где-то вдалеке качающуюся фигуру любимой девушки, но её нигде не было. Нигде! Она правда уехала! Она оставила его… Оставила всё, что между ними было…       Всё равно не верив в это до конца, Александр снова оказался в спальне, открыв комод, который практически полностью был наполнен её вещами, но сейчас все полки были начисто пустыми.       «Нет! Нет! Нет»!       Александр просто отшвырнул комод в стену, услышав треск дерева и смахнул все бумаги с рабочего стола, вместе с настольной лампой, услышав звук разбившегося или лопнувшего стекла…       Лишь за две минуты он полностью разгромил свою комнату, превратив её в самые настоящие руины. Он не удивится, если с минуты на минуту в его дверь постучат копы из-за шума, который мог напугать соседей, но как же ему было плевать сейчас на всё это. Весь костюм давно помялся, а аккуратно уложенные волосы превратились в полный шухер на голове и теперь в беспорядке свисали на лоб. Он сидел на углу кровати и смотрел в пространство, наблюдая перед своими глазами воспоминания, которые мелькали перед ним: вот их первая прогулка, свидания, конные поездки, отдых на Бали, пикники, совместные тёплые вечера…       Все эти воспоминания сменялись одни за другим, не желая останавливаться. Сердце, казалось, уже давно перестало биться, но невыносимая боль съедала изнутри, желая полностью его уничтожить. Ему никогда не было так больно. Он никогда не любил так какую-либо девушку. Он не любил, наверное, никого до неё. Он просто не чувствовал себя сейчас. Казалось, что время остановилось, что мира больше не существовало.       Вдруг его взгляд зацепился за разбитую рамку и фотографию, которая смотрела в тёмный паркет. Не думая, Александр поднял её и увидел то, чего бы предпочёл не видеть. Эта была одна из их немногочисленных фотографий на Бали, где они казались такими счастливыми и влюблёнными… Тогда казалось, что это навсегда, как бы глупо это не было… Его руки крепко сжали напоминание о ней. Александра трясло как никогда: от боли, гнева, разочарования и разбитого сердца. Ещё раз взглянув на фотографию, он вдруг закрыл глаза.       «Я не хочу чувствовать эту боль! Я последую твоему последнему совету, Кэтрин. Я стану плохим человеком»…       Все воспоминания пролетели в одну секунду. Всё счастье, которое он когда-либо испытывал. Всё желание жить и чувствовать. Наслаждаться… Теперь он будет наслаждаться чужой болью: как физической, так и эмоциональной. Он будет упиваться человеческой кровью до тех пор, пока не захлебнётся, а это значит — всегда.       Он представил, как все эмоции в миг затихают и испаряются, словно их никогда и не было. Он представил, будто не знает, как чувствовать, и какого это — испытывать какие-то эмоции. А потом словно произошёл какой-то неслышимый щелчок. И больше нет ничего… Никаких эмоций.       В один момент всё затихло. Больше в голове не звучал её смех, слова о безграничной любви. Ушло ожидание того, что она вот-вот вернётся. Теперь она может идти куда хочет. Отныне она для него никто. Очередная эгоистичная тварь.       Александр вдруг обратил внимание на фотографию, которую по-прежнему крепко держал в руках. Он внимательно посмотрел в их счастливые лица, ухмыльнулся и просто разорвал её, не чувствуя больше ничего. Для него больше всё это неважно.

* * *

      На тот момент уже наступило утро. Адэлис и Ральф уже успели перекусить и снова вернуться к своему другу. Они не знали, сколько Александр пробудит там — в глубинах своего подсознания. Они даже подумать не могли, что он сейчас видел и переживал.       Ральф иногда посматривал на взволнованную ведьму, которая ходила по подвалу из стороны в сторону, не в силах найти себе место. Адэлис честно сказала ему ещё в дороге о том, что она не знает, как долго Александр будет гулять по своему сознанию и каким вернётся. Конечно, это добавляло напряжения, но Ральф всячески пытался убедить её в том, что всё будет хорошо. Адэлис говорила, что хочет в это верить, но она так же готова к любому варианту событий.       Адэлис снова посмотрела на Александра, который не подавал никаких признаков жизни. Её сердце тяжело билось, а рукам вечно хотелось что-то перебирать, лишь бы занять и отвлечь себя. Она пыталась отвлечься на любого рода мысли, но всё это не удавалось, пока она знала, что её друг где-то там и возможно, а точнее — в идеале, страдает. Она не знала, останутся ли они друзьями (и были ли они ими вообще после всего этого). Даже если Александр не будет считать её своим другом, то хорошо. Пусть будет так. Но она его не оставит, как и Ральф, который тоже переживает, но не показывает этого.       — Как думаешь, что будет с Кассандрой, когда она всё узнает? — вдруг спросил Ральф.       — Не знаю… — она нервно повела плечами. — Раз он выключил свои чувства, то где вообще гарантия, что её чувства к нему настоящие? Мы не знаем, насколько далеко он мог зайти…       — Она твоя подруга… Неужели, если действительно подтвердится то, что Александр внушил ей любовь, ты и словом не обмолвишься?       — Я думаю, Александр сам с этим разберётся. Я бы не хотела лезть в их отношения. Ты сам говорил, что человечный Александр — в жизни бы так не поступил с девушкой, поэтому дадим им шанс разобраться во всём самим.       Ральф согласно кивнул и снова посмотрел на своего друга.       Адэлис подошла ближе к Александру, внимательно посмотрев на него, как вдруг они с Ральфом одновременно заметили, как дёрнулась его рука. Они боялись проронить хотя бы слово. Александр мог вернуться в любой момент и они не знали, включились ли у него чувства там или нет.       — Кэтрин! — вдруг тот резко открыл глаза и уставился на друзей, видя, как те неосознанно сделали пол шага назад от такой резкости. — Где она? Где?!       Александр начал дёргать руками и ногами, не обращая никакого внимания на то, что верёвки обжигают его.       — ГДЕ ОНА? — прокричал он, смотря на них бешеными и покрасневшими глазами. — ГДЕ?       Адэлис сглотнула, чувствуя то, насколько ему больно. Она начала перенимать эту боль на себя, ощущая невозможно давление в области сердца и растущий ком в горле. Её глаза незаметно налились слезами, а рот приоткрылся, не в силах произнести и слова.       — ПОЧЕМУ ВЫ МОЛЧИТЕ? ЧЕГО ВЫ ВСЕ МОЛЧИТЕ? — на весь дом прокричал вампир. — Скажите… Скажите что-нибудь!       — Друг, — Ральф сделал один шаг к нему, касаясь его руки, — Кэтрин давно нет. Ты видел свои воспоминания. Она давно ушла.       — Нет… — шёпотом проговорил он, тяжело дыша и тряся головой, отказываясь верить в это. — Нет… Нет! НЕТ!       — Он вернулся, — прошептала Адэлис. — Блок снят.       — Я не остановил её… Я отпустил её! Я не нашёл её!!! Я не нашёл…       Адэлис прикрыла глаза, неосознанно вздрагивая из-за эмоционального взрыва, который происходил внутри Александра. Даже Ральф шумно выдохнул, отходя к стене и проводя рукой по лицу.       Коулман стиснул зубы, стараясь не закричать от вновь захлестнувшей его боли от расставания со своей любимой, а после от понимания того, что он сделал за все эти годы: сколько человек убил просто так, скольких обратил, сколькими пользовался… Он был самым настоящим монстром!       — Что я наделал… Что я наделал… — повторял он шёпотом как безумный.       Александр опустил голову, переставая вырываться, но теперь слёзы отчаяния, боли и всего, что он подавлял, — вырвались наружу. Как ему больно… Ему сейчас просто хочется умереть!       — Пожалуйста… Ральф, пожалуйста, — обратился он к своему другу, — убей меня! Я не хочу чувствовать всё это.       — Нет, — холодный тон Адэлис прозвучал тихо, но и в этот же момент очень громко. — Ты будешь чувствовать всю это боль. Ты должен пережить её, Александр. Боль делает нас сильнее. Нельзя от неё бежать, иначе дальше будет только хуже. Просто отдайся ей. Да, тебе будет плохо, больно, — она подошла к нему и отвязала его руки, — но мы твои друзья. Мы не оставим тебя.       — Никогда не оставим, — подхватил Ральф. — Мы с тобой, брат, — его рука опустилась к нему на плечо.       — Я не хочу чувствовать всё это! — прокричал он. — Как вы этого не понимаете? Мне настолько больно, что я просто хочу умереть! Я не остановил любимую! Я убил стольких невинных людей и использовал их, и… Я… Я просто чудовище!       Он со всей силы начала бить подлокотники у стула, зарываясь руками в свои волосы.       — Ему нужна кровь, — сказала она Ральфу, и тот кивнул, стремительно покинув подвал.       — Прости меня, Лис, я хотел убить тебя… — он поднял на неё обречённый, полный боли и переживаний — взгляд. — Как ты можешь стоять тут, рядом со мной? Я чуть не убил тебя! — кричал он, смотря на неё бегающим взглядом. — Я помню, как убил девушку… Я ей понравился, а я решил воспользоваться… Я… Я… — всё это звучало не совсем связанно, а голос его дрожал, пальцы рук всё так же сжимали бедные волосы.       — Тихо. Все будет хорошо. Я не держу зла, Александр, — Адэлис подошла ещё ближе, накрывая его плечи своими руками. — Мы с тобой, слышишь? Мы не оставим тебя!       Он поднял на неё свой убитый и покрасневший взгляд. Адэлис видела, как почти каждый мускул на его лице дрожал. Ему было больно и противно от самого себя, а ей больно из-за того, что она испытывала всё эту боль вместе с ним. Адэлис осторожно встала совсем рядом и притянула его к себе, почувствовав, как его руки обвили её тело, а лицо уткнулось чуть ниже груди. Он прижимал её к себе так крепко, будто боялся потерять то, что у него осталось. Ему теперь столько придётся исправить, столько изменить и попытаться исправить многое, что он сделал…       Руки Адэлис засветились желтоватым оттенком, облегчая всю его боль. Да, ему нужно её пережить, но ведьме хочется, что бы ему стало немного легче.       — Всё наладиться. Даю тебе слово, — прошептала она. — Ты теперь не один.

* * *

      Ребекка поражённо хлопала глазами, не в силах сказать хоть что-то. Всё это просто не укладывалось у неё в голове, в то время как Александр казался расслабленным, и лишь слегка напряжённые плечи смогли выдать вновь возникшее неприятное чувство.       Уже прошло много времени, и Александр более-менее отпустил всю эту ситуацию, но стоило только затронуть, казалось бы, зажившую рану на сердце, так боль снова появлялась и всё настроение стремительно пропадало.       — Адэлис и Ральф помогли мне разобраться со всем, что я натворил. Вернее с тем, что ещё можно было изменить. Они убедили меня вернуться на работу, и вновь идти к своей мечте. Мы провели в том доме около пяти дней, прежде чем я более-менее пришёл в себя. Они не хотели оставлять меня, переживали. А мне так было стыдно перед ними… Не знаю, за что я заслужил таких друзей, но они понимали меня.       — И ты их до сих пор любишь её. Такая связь не пропадает. Я точно знаю.       — Конечно, не пропадает. И да, я люблю Адэлис. Я уже сто раз пожалел о том, что пошёл на эту авантюру. Лучше бы я подвергся пыткам Кола, чем делать ей больно. Совесть просто пожирает!       — Ты приехал ради неё, так? Ты здесь не ради брата. Ты здесь ради Адэлис, — поняла она. — Ты переживаешь, что из всего этого она может не выйти живой.       — Всё, что она сделала для меня, для моего раздолбая-брата… — он потёр глаза. — За всё это я обязан ей жизнью. И да, я переживаю, что она не выиграет эту игру против Кола и шайки этих уродов, которые проживают там, — он кивнул на дом. — Поэтому, если в конце что-то пойдёт не так и она будет на волоске от смерти, то я приложу все усилия, чтобы оказаться на её месте. Я не дам ей умереть.       — Ты благороден, — улыбнулась Ребекка. — Напоминаешь Элайджу. Вот только что теперь будешь делать? Вчера ты пошёл против Адэлис, моего брата… Если у меня ещё будет шанс всё объяснить, то как с тобой?       Александр хитро улыбнулся.       — А ты, значит, всё же работаешь на братьев, — он увидел, как глаза Ребекки широко раскрылись, после того как она осознала, что сказала. — Всё во имя семьи. Я это ценю и уважаю. И поверь, мне можно доверять.       — Клаус и Элайджа убьют меня, если узнают, что кто-то это понял… — она нервно поправила волосы.       — «Если узнают», в произнесённой тобой фразе — это ключевой момент. Вокруг нас один лес, Ребекка. Все предатели вон там, — снова кивок за её спину. — Твои братья ничего не узнаю. Я тебе обещаю. Ты теперь знаешь мою тайну, как и я знаю твою. Мы квиты.       — Получается, мы вдвоём — против их всех? — уточнила Ребекка, довольно и коварно улыбаясь.       — Именно так, — поддержал Александр. — И нам нужно продержаться там как можно дольше, что-то мне подсказывает, что мы многое ещё не видим.       — Я тоже так думаю!       — Поэтому мы продолжаем играть собачью преданность Колу, внимательно ко всему присматриваясь и прислушиваясь.       Ребекка кивнула, полностью поддерживая его идею, как вдруг им на телефоны одновременно пришло сообщения от Кола, с просьбой спуститься в подвал.       — Пойдём, — кивнул Александр проходя мимо Ребекки.       Она направилась в след за ним. Ей так хотелось сказать о том, что ей жаль, что чёртова Кэтрин Пирс преуспела и здесь, но она видела, как Александр реагирует на любые упоминания о ней, но Майклсон так хотелось…       — Александр, — окликнула она его, видя, как тот обернулся и остановился. — Мне правда жаль.       Он натянуто улыбнулся, кивнул и пошёл дальше. Ребекка вздохнула, не понимая, сделала она лучше или хуже.       — Можно ещё кое-что спросить? — поинтересовалась она, понимая, что не выдержит этой напряжённой паузы.       — Спрашивай, конечно.       — Что произошло между тобой и Элайджей?       — Однажды я бросил ему вызов, когда был бесчеловечным ублюдком. Долгая история, — ухмыльнулся он, вспоминая. — Если хочешь, то я расскажу тебе.       — Я не против, — улыбнулась она. — Когда?       — А вы не терпеливы, Ребекка Майклсон, — рассмеялся он, широко улыбнувшись, а она слабо ударила его в плечо, якобы тем самым прося, чтобы он не издевался. — Можем встретится сегодня вечером, когда все крысы расползутся по своим норам.       — Договорились, Александр Коулман.       В дом они вернулись в полной тишине, а когда спустились в подвал, то увидели Бонни и Энзо, которые выглядели слегка измученными и потрёпанными. Александр посмотрел на Ребекку таким взглядом, словно одним им спрашивая, знает ли она их, на что Ребекка незамедлительно кивнула.       Бонни тяжело дышала, смотря на Кола, который протирал тряпкой окровавленную биту, и на Энзо, который с трудом поднялся с пола, вытирая кровь, которая текла из разбитой крови и губы.       — В чём дело? — спросила Ребека. — Откуда эти двое здесь?       — Хочу, что бы вы познакомились с нашими гостями. Ребекка, помнишь Бонни?       — Лучше бы не помнила, — фыркнула та, с неприкрытым призрением смотря на Беннет. — Что в твоей клетке делает дворняжка?       — Эй! — возмущенно окликнул её Энзо. — Полегче с выражениями, копия Клауса Майклсона.       — Полегче с выражениями, — невозмутимым тоном проговорил Александр, недовольно смотря на вампира. — Дерзость — дел не решит, а в вашем случае — только усугубит.       — Согласен, друг, — кивнул ему Кол. — Скажи, Бонни, у вас установлена магическая связь с Адэлис?       — Нет, — процедила та, сквозь зубы.       — Прискорбно. Для вас. Вам придётся долго страдать, прежде чем за вами наконец-то придут.       — Ты собрался их пытать? — уточнила Ребекка. — Какой с этого толк?       — Ты права. Толка мало, — согласился Кол, держа в одной руке уже сверкающую алюминиевую биту и улыбаясь так, словно он был сущим дьяволом. — Зато весело будет.

* * *

      На лице Кэролайн сияла яркая и ослепляющая всё вокруг улыбка. На часах было одиннадцать утра, а она уже приняла одно из важных для себя решений, а сейчас прогуливалась по городу с жаренной картошкой.       По идее, она сейчас должна быть в офисе, но Кэролайн приняла спонтанное решение уволится с нелюбимой работы. И дело было не в том, что Форбс не любила свою работу, наоборот — очень любила, но ей не нравилось место и коллектив, в котором она работала. Кэролайн хочет изменить всё, что только сможет. Сейчас у неё на счету достаточно денег, которые позволят ей прожить спокойно около полу года, пока она будет искать новое место для работы и новое жильё.       Кэролайн не собиралась продавать дом матери. Нет. Этот дом всегда был и останется её, но жить в нём на данный момент — она не готова. Ей по-прежнему тяжело. Многое в доме напоминает о прошлом, а ей нужно начать всё с чистого листа, поэтому Кэролайн хочет найти новый хороший дом, который сможет потянуть и превратить во что-то красивое, любимое и уютное.       Форбс чувствовала, что в её жизни начался новый этап, который начинает набирать обороты, кажется, с каждым днём всё больше. И это не пугает, а наоборот будоражит кровь и заставляет задумываться о том, что принесёт нового остаток дня, а что изменится через неделю. Всё это так нравилось Кэролайн… И всё это напоминало ей о том, что она всё ещё жива…       Она уверенно надвигалась к себе домой, собираясь проверить розу, которая, казалось, стала пахнуть ещё сильнее и ярче, чем вчера, и ей снова хотелось прочитать стихотворение, которое написал Клаус. Она не могла заснуть пол ночи. Кэролайн старалась не думать об его подарке, старалась не анализировать, но она не могла. Строчки сами лезли в её голову, заставляя задумываться о каждом слове и испытывать такое родное и тайно желанное тепло.       А ещё она теперь точно была уверена в том, что Клаус следил за ней. Ведь в последнее время она часто возвращалась домой из-за ссор со Стефаном, или когда просто желала побыть одной. Клаус точно догадывался о том, что Кэролайн вернётся либо в тот же день, либо на следующий. И он не прогадал.       «Хитрый, умный, самоуверенный и расчётливый Клаус Майклсон»…       Она не знала, когда Клаус вернётся в Мистик-Фоллс, но почему-то ей хотелось, чтобы это произошло как можно быстрее. Кэролайн очень хочется его поблагодарить.       «Почему ты исчезаешь всегда, когда делать этого не надо»?       С Адэлис они так и не созванивались, но и Кэролайн не спешила тревожить подругу, догадываясь о самых разных вариантах завершения их с Элайджей — вечера. Конечно, ей не терпелось встретиться с Адэлис и всё ей рассказать, и выслушать её рассказ о прошедшем вечере, но она понимала, что подруге нужно дать время на отдых.       Доев картошку, Кэролайн избавилась от пакетика, выкинув его в мусорку и завернула на свою улицу. До её дома оставалось пару сотен метров, как вдруг проходя один из участков, она услышала разговор двух женщин, который её напряг.       — Да ты что! — ахнула девушка афро-американской внешности. — Может ей показалось?       — Если миссис Хилл права, то всё так и было, — кивнула рыжеволосая.       — Бедная девочка… Страшно представить, что с ними сделали. Мне больше интересно: как усыпили её парня. Это же надо быть каким сильным и метким, что бы швырнуть что-то с расстояния пяти метров и попасть в область сердца?       Глаза Кэролайн удивлённо расширились и она поняла, что без вампиров тут явно не обошлось.       — Здравствуйте! — Форбс вышла из-за забора, приветливо улыбаясь. — Я искренне извиняюсь! Я случайно услышала ваш разговор, миссис Гонсалес, — обращалась она к афро-американке. — А что вы видели?       — Здравствуй, Кэролайн, — приветливо улыбнулась женщина. — Давно тебя не видела. Думаю, лучше меня расскажет моя подруга.       — Миссис Хилл рассказала, что видела вчера, как на соседней улице трое парней пристали к какой-то девушке и парню, вырубили их, как я поняла с её слов, — рыжеволосая подруга неопределённо повела плечами.       — А как вырубили?       — Если миссис Хилл не почудилось, то в парня запустили что-то напоминающее дротик, а девушке зажали рот каким-то платком, из-за чего она потеряла сознание.       — Ты самое главное забыла, — напомнила ей Гонсалес.       — Точно! — вспомнила рыжеволосая. — Миссис Хилл сказала, что те очень быстро двигались. Буквально расстояние в пять метров пересекли меньше, чем за секунду.       Кэролайн уже поняла всё самое важное и самое страшное, ведь миссис Хилл жила напротив Бонни. Форбс вдруг в одну секунду оказалась рядом с растерянными девушками и быстро внушила каждой из них, что они ни о чём не слышали и никто из них не встречал старушку Хилл, а после она быстро испарилась с их участка и направилась к Бонни.       «Пожалуйста, Бонни, окажись дома! Будь дома, Бонни»!

* * *

      Элайджа стоял в той самой спальне, в которой Адэлис его любезно разместила этой ночью. Он уже вышел на улицу и достал из багажника свой новый костюм, который только вчера забрал из химчистки, и который так и не завёз домой. Сейчас он выглядел уже довольно хорошо, правда был слегка бледный и ощущал лёгкую жажду крови, которую умело подавлял. Но к его большему недовольству, Элайджа никак не мог уложить волосы после душа. Поправив свой галстук, Майклсон снова попытался что-то сделать с волосами, но они упрямо отказывались ложиться так, как ему нужно, без геля или хотя бы лака. Тяжело выдохнув и уперевшись руками в туалетный столик, он с открытым недовольством посмотрел на свои волосы, как вдруг в дверь раздался вежливый стук.       — Элайджа, я могу зайти? — Адэлис слегка приоткрыла дверь, видя, как он медленно выпрямился и посмотрел на неё.       — Это твой дом, ты можешь входить когда и куда захочешь, — ответил он, с лёгкой улыбкой. — Всё готово?       — Да, — кивнула она. — Я, собственно, поэтому и пришла.       Адэлис подошла к нему и протянула стакан, который больше чем на половину был наполнен кровью, а на её правом запястье теперь был завязан бинт.       — Зачем? — спросил он, неуверенно принимая стакан. — Ты не была обязана делать это, Адэлис.       — Не обязана, — согласилась она. — Но, во-первых, человеческая еда — это хорошо, но для поддержания сил и полного выздоровления тебе нужна тёплая человеческая кровь. Во-вторых, кровь восполнит твою магическую энергию, которая мне понадобится, поэтому, давай обойдёмся без лишних вопросов. Просто выпей и всё.       Элайджа понимал, что в данный момент нет смысла спорить, поэтому он, под её пристальным взглядом, не торопясь осушил бокал, чувствуя разливающиеся тепло по телу, вкус железа на губах и что-то такое приятное, что уже начало восполнять его магические силы.       Кровь ведьм всегда отличалась от человеческой не только на вкус, но и на действия. На вкус кровь ведьм была сладкой, чуть гуще, чем человеческая и тайно желанной для многих вампиров. Ведьмовская кровь гораздо быстрее и лучше восстанавливала магические силы вампиров. Наверное всё дело в том, что вампиров создали магией ведьм.       Адэлис забрала уже пустой бокал из рук Элайджи.       — Спасибо, — он тепло улыбнулся. — Слушай, у тебя случайно нет геля или лака для волос?       Ведьма буквально только что обратила внимание на его растрёпанные волосы и строгий костюм. Улыбнувшись, она сказала:       — А тебе идёт шухер на голове, — ухмыльнулась она. — Выглядишь так по-домашнему и особенно очаровательно.       Элайджа удивлённо открыл рот, но так и ничего не сказал, а просто широко улыбнулся, продолжая смотреть в её яркие зелено-карие глаза.       — Я сейчас посмотрю что-нибудь. Подожди минутку.       Элайджа кивнул, вновь посмотрев на себя в зеркало. Адэлис вернулась гораздо раньше, чем через минуту, держа в руках одну круглую чёрную баночку, очевидно в которой был гель для волос и вытянутую золотую, в которой был лак.       — Присаживайся, — сказала Эндерсон, кивая на стул рядом с ним.       — Нет! — возразил он.       — Да! — не уступала она.       — Ты и так много сделала для меня! Со своими волосами я смогу справиться сам!       — Правда? — она скептично двинула бровями, почему-то не веря в это. — Почему-то я думала, что каждое утро тебя собирают заворожённые стилисты. Хорошо, — она поставила всё на столик и села на кровать. — Надеюсь, посмотреть на это хотя бы можно.       — Конечно, — улыбнулся ей Элайджа.       «И почему мне кажется, что у меня уже всё пойдёт не так»?       Элайджа перевёл с неё прищуренный взгляд на поставленные баночки и с трудом подавил желание обречённо вздохнуть. Основная проблема была в том, что его волосы прилично отросли, а перед приездом Элайджа не успел сходить к стилисту, который всегда исполнял его требования, как надо. Укладывать волосы становилось всё тяжелее. А сейчас, скорее всего, будет ещё труднее, ведь прошедшие десять минут до прихода Адэлис, он уже пытался это сделать и всё, что у него получилось — это поднять самому себе нервы.       «Надеюсь, теория и наблюдения за умелыми руками стилиста мне сегодня пригодятся».       Адэлис покачивала ногой и внимательно наблюдала за тем, как Элайджа открыл баночку с гелем и набрал небольшое количество себе на руку, приняв попытку аккуратно распределить массу по волосам и аккуратно уложить их с помощью лежачей на столе расчёски. И всё бы шло более-менее удачно, если бы не отчаянные попытки Элайджи найти собственным рукам удобное положение. Адэлис с трудом подавлял смешки, наблюдая за всем этим со стороны, твёрдо решив, что свою помощь она больше не предложит.       — Я не могу сосредоточиться, когда ты на меня так смотришь, — смотря на ведьму через зеркало, сказал Элайджа.       — А как я смотрю? — она невинно хлопнула глазами, немного нахмурившись.       — Взглядом победителя.       Лицо Адэлис озарила победная широкая улыбка, которую никакими усилиями нельзя было скрыть. Опустив взгляд, чтобы дать шанс Элайдже хоть что-то сделать с волосами, ведьма не могла заставить себя не улыбаться и, кажется, первородного это забавляло и раздражало одновременно.       — Это просто забавно, — ответила ему Адэлис, беззаботно пожав плечами и тут же услышав протяжный выдох.       Элайджа устало опустился на стул и через зеркало посмотрел на ведьму, устанавливая с ней негласный диалог. Минута. Две. Они молча смотрели друг на друга, словно общаясь одними взглядами. И в этот момент Элайджа и Адэлис поняли, что гордость в них одинаково сильна. Она не станет больше прелагать свою помощь, пока он сам этого не попросит, но для него это сложно.       Приняв ещё одну попытку разобраться с волосами, которая снова закончилась неудачно, Элайджа посмотрел на Адэлис взглядом, который был полон поражения.       — Мне тяжело просить тебя, — лишь сказал он, замечая на её лице полуулыбку.       — Точно так же, как и мне было тяжело принимать твою помощь. Однако я это сделала, Элайджа, — напомнила ему Адэлис. — Иногда полезно переступать через себя.       На какое-то время снова повисла тишина, а потом он сказал:       — Пожалуйста, помоги мне.       Адэлис довольно улыбнулась и подошла к нему, опустив руки ему на плечи. Элайджа посмотрел на её нежные и гладкие ладони, а после снова на неё, установив зрительный контакт.       — Какие будут пожелания, мистер Майклсон?       — Просто воссоздай то, что помнишь. Ты уже неоднократно видела меня с уложенными волосами и всего один раз вот таким. Уверен, у тебя получится, — улыбнулся он уголками губ.       — Хорошо.       Адэлис осторожно запустила свою руку в его волосы, про себя замечая, какие они гладкие, мягкие, густые, блестящие и приятные на ощупь. А Элайджа тем временем подумал о том, насколько сильно ему приятны её прикосновения… Настолько приятны, что он ощутил стадо пробежавших по телу мурашек.       — Схожу за феном, — вдруг сказала Адэлис, быстро выходя из комнаты, под удивлённый взгляд Элайджи.       Снова не прошло и минуты, как Адэлис вернулась с феном и с каким-то небольшим флакончиком       — А это зачем? — не мог не полюбопытствовать Элайджа.       — Ты доверяешь мне? — спросила она, ставив его в секундный ступор.       — Доверяю, — кивнул он.       — Тогда расслабься и получай удовольствие. На твоём месте, я бы именно это и сделала.       Элайджа усмехнулся, прислоняясь спиной к спинке стула. Адэлис ещё несколько раз провела рукой сквозь его волосы, окончательно решая, что и как лучше использовать. После она взяла в руки баночку с гелем и начала осторожно набирать нужное ей количество и наносить на его волосы, фиксируя их назад и чуть на бок по памяти, временами посматривая в зеркало и распределяя остатки геля по всей длине с помощью расчёски.       Элайджа лишь молча наблюдал за ней, видя, как изменился её взгляд, когда Адэлис приступила к делу. На смену веселью и лёгкости, пришла внимательность и увлечённость своим делом, но свойственный ей огонь никуда не пропал, и даже казалось — разгорелся в разы ярче. К удивлению для самого себя, Элайджа ощутил колоссальную разницу между работой стилиста и работой Адэлис. Дело было не в технике профессионала и её. Дело было в том, что она это делала по собственному желанию и будто с заботой. Все эти нежные движения и проникновения пальцев в его волосы, которые вызывали волну пробегающих мурашек по телу и улыбку, которая сопровождала весь этот процесс… Когда тоже самое делает стилист — такого нет. Это его работа, за которую он получает деньги, на которые живёт. Адэлис же получает какое-то только ей понятное удовольствие. Сам Элайджа впервые получает удовольствие от того, что кто-то перебирает его волосы, а самому ему хочется за этим наблюдать каждую секунду. Обычно, когда он сидел в кресле стилиста, то ему было скучно, и чаще всего он решал какие-то рабочие вопросы, бесконечно общаясь с кем-то по телефону или делая какие-то другие рабочие моменты в смартфоне. Но с Адэлис всё иначе. Он подмечал буквально каждое движение её нежных рук, длинных пальцев и каждый внимательный взгляд, который иногда становился тёплым в тот момент, когда между ними устанавливался зрительный контакт через зеркало. Ему казалось, что в отличие от стилиста, который делает свою работу только потому, что это работа — в ней отсутствует душа и любовь к своему дело, которая присутствовала в стараниях Адэлис, и которая передавалась самому Элайдже.       И как бы Элайджа старался не отдаваться тому самому удовольствию, его глаза так и хотели закрыться, а ему самому хотелось окунуться в океан спокойствия и наслаждения.       Адэлис, которая тоже получала необъяснимый кайф от процесса, хотела, чтобы это никогда не заканчивалось. Ей так нравилось запускать свои пальцы в его волосы, перебирать их и укладывать, делая это настолько хорошо, насколько была способна. Это её не первый опыт. Пару раз ей приходилось укладывать волосы Клиффорду, когда они куда-то опаздывали. Но она никогда с ним не чувствовала того, что чувствует с Элайджей. Конечно, ей тоже нравилось копаться в волосах своего бывшего возлюбленного, но увлечённость к этому как-то быстро проходила. Тут не проходит. Ей хотелось этого всё больше и больше. Адэлис не хотелось, чтобы это заканчивалось. И почему-то по взгляду Элайджи её казалось, что ему это тоже нравилось.       И вдруг странное чувство, которое было похоже на какое-то дежавю, пронзило её сознание, а мозг начал кричать: «такое уже было». Адэлис нахмурилась и прервалась, отведя взгляд в сторону. Перед глазами мелькали странные, едва уловимые картинки, суть из которых она никак не могла выловить и что-либо вообще заметить.       — Адэлис? — Элайджа обернулся и осторожно взял её за запястье. — Что такое?       — Странное чувство…       Она часто заморгала, стараясь избавиться от чувства дежавю или ведений. Сейчас Адэлис уже сама не понимала, что конкретно она видела и испытывала.       — Что за чувство? — забеспокоился он, уловив изменившийся ритм сердцебиения.       — Не знаю… Будто дежавю, которое началось вместе с какими-то видениями.       — Дежавю? — переспросил он. Элайдже на секунду даже показалось, что он ослышался, но убедительный кивок ведьмы дал понять, что он не ослышался. — Что за видения?       — Я не знаю. Они были такие быстрые, что я даже не успела уловить хоть что-то.       Адэлис покачала головой, посмотрев на него прояснившимся взглядом.       — Всё нормально, — она дотронулась до его плеча и заставила обратно сесть на стул так, как он сидел до этого. — Я продолжу.       — Ты точно в порядке?       — Да. Правда всё хорошо. Пожалуйста, не беспокойся, — Адэлис похлопала ему по плечу и снова включила фен.       Элайджа доверился ей, но пристального взгляда больше не сводил. Адэлис снова увлеклась своим делом, редко обращая на него внимание, но его сердце теперь не находило себе место.       «Неужели это то, о чём я думаю? Не может быть»…       Наконец-то Адэлис выключила фен, положила расчёску и снова опустила руки на плечи Элайджи. Она широко улыбалась, явно довольствуясь результатом.       — Я жду вашу оценку, мистер Майклсон.       Элайджа улыбнулся ей через зеркало и осторожно дотронулся до своих мягких и шелковистых волос, которые теперь почему-то стали пахнуть мёдом. Они хорошо были уложены назад, блестели и казались такими живыми… Элайджа был в восторге от результата и, конечно же, от процесса.       — У вас золотые руки, мисс Эндерсон. Я благодарен вам за такую великолепную работу.       Для Адэлис эти слова были лучше любого обыкновенного «спасибо». Она снова широко и по-настоящему счастливо улыбнулась, наблюдая за тем, как он поднялся со стула и подошёл к ней, вдруг касаясь своими губами её румяной щеки. Эндерсон почувствовала, как на мгновение перестала дышать. Ей показалось, что она приросла ногами к одному месту, а сердце на мгновение остановило свой ход.       Элайджа ненадолго задержался у её щеки, прикрыв глаза, желая запомнить это мгновение. Она тоже не двигалась, но он слышал, что она начала дышать глубже, чем было до этого. Их лица были на неприлично близком расстояние, и когда Элайджа открыл свои глаза и установил с ней зрительный контакт. Её зелено-карие глаза нисколько не двигались, смотря на него в упор. Элайджа не замечал уже того, что сам начал дышать несколько чаще, и того, что позволил себе опустить взгляд на её приоткрытые губы.       Адэлис просто наблюдала за ним, стараясь не зацикливаться ни на одно мысли о поцелуе, которые вдруг появились в её разуме. Она пыталась убедить себя в том, что ей стоит сделать шаг назад, а лучше сразу два, чтобы наверняка, но тело не хотел слушаться. Ей хотелось стоять рядом, дышать одним воздухом, видеть, как часто вздымается её грудь и ощущать, как часто бьётся её собственное сердце, чувствовать, как горит её щека от его нежного поцелуя!       Сейчас между её сердцем и разумом происходила самая настоящая война, ведь Адэлис пыталась убедить себя в том, что ей стоит уйти, но сердце, которое обычно имело куда большую власть, давало ей понять, что она этого не хочет, что ей нужно стоять и ждать. Но чего ждать? Нечего же…       — Пожалуйста, — тихим голосом ответила она, видя его довольную улыбку, но он так же не делает шаг назад. Адэлис уже ощущала, что воздух между ними очень сильно накалывается и становится до невозможности тяжёлым, поэтому она заставила себя сделать шаг назад и подойти к столику. — Кхм… Пойду уберу всё к себе, а ты, — она быстро посмотрела на кровать. — Не забудь пиджак. Встретимся внизу.       Элайджа усмехнулся её сбивчивости, наблюдая за тем, как Адэлис сгребла всё, что стояло на столике в руки, взяла фен, улыбнулась и вышла из комнаты, оставляя его наедине с собой…       «Её неосознанно тянет ко мне, или мне показалось»?       Адэлис зашла в свою ванную, начав всё убирать в шкафчики под раковиной. На щеке всё ещё горел его такой короткий, но такой горячий поцелуй.       «Что это со мной? Почему такая реакция»?       Адэлис не нравилось то, как её тело, да и она сама — реагировала на его прикосновения. Что уж говорить о коротком поцелуе, который взбодрил её лучше любого кофе… Она ещё не отошла от поцелуя, который он оставил на её губах этой ночью, увидев вместо неё какую-то свою старую любовь…       «Кстати о старой любви… Кого он видел вместо меня»?       Посмотрев на себя в зеркало, Адэлис вспомнила о том, как прежде чем Элайджа поцеловал её, он внимательно осмотрел её, будто убеждаясь, что перед ним сидела та, кого он видел. Адэлис убрала свои волосы с шеи, проходясь пальцами по выпуклой тёмно-коричневой родинке слева, а после по лицу, находя тот самый треугольник из маленьких, едва заметных родинок. Она в точности повторила движение рук Элайджи.       «Я в точности повторила все его движения. Может ли это значить, что я чем-то схожа с его потерянной любовью? Может он, видит её во мне? Я же так и не поговорила с ним»…       Адэлис поняла, что ей это не нравится. Она не хочет, чтобы её воспринимали за кого-то другого. Ведь даже если допустить теорию о том, что она на какие-то проценты внешне с кем-то там схожа, то это абсолютно не значит то, что и характерами они схожи. Да и вообще она — другая. Адэлис была в этом уверена. Ей стоит всё выяснить, пока это не дай Бог не зашло туда, куда не надо.       Закрыв ящик коленом, Адэлис быстро покинула ванную комнату, спальню и оказалась в коридоре, практически нос к носу сталкиваясь с Элайджей. Вампир неосознанно удержал её за плечо, избежав тем самым столкновения. Адэлис прошлась взглядом по его чёрному шикарному костюму, довольно улыбаясь.       «Всё же как ему идут костюмы»…       — Хорошо выглядишь, — сказала она, заправив прядь волос за ухо. — Пойдём?       — Постой, — он придержал её за локоть, встречаясь с недоуменным взглядом.       — Что такое?       Адэлис почувствовала, как его ладонь скользнула на её запястье, которое было перемотано бинтом. Элайджа аккуратно размотал его, осматривая глубокий порез.       — Останется шрам, — проговорил он, возвращая на неё взгляд.       — Ну, для ведьм шрамы — это нормально. Мы часто используем кровь в ритуалах…       Элайджа вытянул руку и прокусил своё запястье преподнося его к Адэлис.       — Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня остались шрамы.       — Элайджа, не стоит…       — Ты просила меня не спорить с тобой, — перебил её вампир, смотря в женские зелено-карие глаза невозмутимым взглядом, — а теперь я прошу тебя не спорить со мной. Пей. Можешь быть уверена, я не отстану, пока ты этого не сделаешь.       Адэлис смерила его недовольным взглядом, покосилась на своё запястье, которое теперь почему-то начало болеть. Элайджа не сводил с неё настойчивого взгляда, давая понять, что будет твёрдо стоять на своём, пока она не сделает то, что он хочет. Выдохнув, Адэлис обхватила его руку и прислонилась губами к укусу на запястье. Она снова ощутила знакомый вкус железа у себя во рту и тёплую жидкую кровь, которая уже начала спускаться по пищеводу. Кровь вампиров на вкус всегда была разной, и многие ведьмы, в том числе Адэлис, не понимали, с чем это связанно. Кровь Элайджи была на вкус приторно сладкой с едва уловимыми мятными нотами.       Элайдже действительно не хотелось, чтобы на её теле были шрамы связанные с ним. Он хотел избавить её от них. И ему было приятно прикосновение её губ к своей коже, к своему запястью. Он вдруг снова ощутил окативший всё тело — жар. Адэлис пила его кровь всего несколько секунд, пока укус окончательно не затянулся, но для Элайджи эти секунды пролетели как один миг. Она отстранилась от него и синхронно с вампиром посмотрела на своё запястье, которое на глазах начало затягиваться.       Элайджа провёл большим пальцем по окончательно затянувшейся коже.       — Значит, ты не всегда споришь, — заметил он, поворачиваясь на неё с довольной улыбкой.       — Иногда я склонна идти на уступки, — ответила Адэлис, улыбнувшись. — Пойдём. Внизу всё готово.       Элайджа кивнул и пропустил её вперёд.       — Значит, я буду чем-то вроде якоря для связи с Катериной?       — Да. Я могла бы справится сама, но я её не разу не видела. А у вас с ней была прочная связь, — говорила она, спускаясь по лестнице. — Думаю, она должна откликнуться, если, конечно, её никто к себе не привязал.       — Прочная? — переспросил Элайджа. — Думаю, это не совсем так. Мы с Катериной, конечно, были близки, но разве можно было назвать наши отношения прочными, как и нашу связь, которая строилась на её лжи?       Адэлис замерла посреди лестницы, обернувшись на него.       — Ты когда-то был влюблён в неё, Элайджа, — пожала она плечами, замечая, как он на секунду опустил взгляд. — Всегда, когда мы влюбляемся, между самими нами и человеком, к которому мы испытываем такие чувства, устанавливается очень неслабая связь. И тут уже не важно, на чём она была основа. К тому же, как я понимаю, ложь была только с её стороны.       — Мы с Катериной знакомы очень давно. Ты сама знаешь приближённую историю. И за эти века было разное. Но мы сейчас говорим о том времени, которое было всего пять лет назад. И тогда, вина лежала на ней, а не на мне. Я не лгал ей. И требовал того же для себя — правды.       Адэлис понимающе кивнула, больше не желая трогать такую непростую тему и снова принялась спускаться. Элайджа перевёл взгляд вниз, видя в холле большой начерченный солью круг, вокруг которого стояли незажженные большие свечи.       — Хочу предупредить тебя, — Элайджа обошёл её, пристально посмотрев в глаза. — Катерина хитра и очень коварна. За помощь нам, она может попросить что-то взамен. Чего бы она не попросила — не соглашайся. Нам это выльется в очередные проблемы, по её же милости.       Адэлис кивнула, давая понять, что ей всё ясно. Она направила руку на девять свечей и те мигом зажглись.       — Твоя задача думать о Кэтрин, и мысленно призывать, пока я буду читать заклинание ровно до тех пор, пока она не появится.       — А если она не появится вообще?       — Обычно призракам хватает минуты на то, чтобы прийти на наш зов.       Адэлис взяла его за руку и кивнула, говоря о том, что он может начинать. Элайджа закрыл глаза и начал вспоминать облик Катерины, который когда-то был чем-то родным для него. Когда-то он был влюблён в её заразительный смех, медовые глаза, ровную смуглую кожу и в её изворотливый ум. Он помнил, как долгое время пытался разглядеть Катерину — под личностью Кэтрин Пирс. Чего бы он не делал — она не возвращалась. Катерина, как ему казалась, была утеряна навсегда. Но прежде чем покинуть Мистик-Фоллс много лет назад, она была готова бросить своих любимых Сальваторов, забыть о всём и начать мирную спокойную жизнь с ним. Она отдала ему снадобье, хотя, как сказала сама Катерина, она могла втолкать его в горло Клаусу…       Адэлис внимательно некоторое время смотрела на Элайджу, убеждаясь, что он точно вспоминает о своей некогда возлюбленной Кэтрин. Выдохнув, предвкушая увидеть лицо двойника, ведьма закрыла глаза и начала читать заклинание.       — Phasmatos Manex, Un Domo Hax, Fero Adiuvех…       В помещение не пойми откуда появился мощный ветер, из-за которого пламя свечей взбунтовалось и начало хаотично покачиваться из стороны в сторону, увеличиваясь в размере. Элайджа и Адэлис ощутили, как температура в холле значительно понизилась настолько сильно, будто сейчас был не разгар лета, а разгар зимы. Такой мертвенный холод они оба не спутают ни с чем другим. Краем уха они услышали, как двери в столовую и гостиную захлопнулись, а в следующую секунду они услышали чьё-то взволнованное дыхание прямо рядом с собой. Оба одновременно открыли глаза.       — Здравствуй, Катерина… — Элайджа внимательно оглядел взволнованного двойника с головы до ног.       — Вот мы и встретились, — недружелюбно улыбнулась Адэлис, чувствуя закипающее недовольство. — Здравствуй, Кэтрин.

* * *

      Кэролайн буквально взлетела на крыльцо к Бонни и начала бить кулаками в дверь.       — Бонни! Бонни! Это я — Кэролайн! Открой, пожалуйста!       Прислушавшись к возможному шуму за дверью, Кэролайн поняла, что дом абсолютно пуст. Она не слышала ни звука кофемашины, ни рабочего телевизора, ни шагов или воды. Ничего. Раздражённо ударив дверь ногой, она уже хотела уходить, как вдруг из-за её спины раздался чей-то голос.       — Милочка, вы к кому? — прозвучал глуховатый и взволнованный голос.       Кэролайн резко обернулась и увидела прямо у входа на участок пожилую женщину с каштановыми волосами, сквозь которые уже можно было разглядеть редкие прядки седых волос.       — Вы — миссис Хилл, верно? — спросила блондинка, спустившись и медленно подойдя к ней. Старуха не ответила, вместо этого она продолжала пристально следить за каждым телодвижением Форбс. — Я — Кэролайн Форбс. Дочь Билла и Элизабет Форбс. Тут живёт моя подруга. Вот звоню ей, а она не отвечает. Вот я и подумала: мало ли спит, и решила её навестить, а она не открывает. Может, ушла куда-нибудь… — тараторила блондинка, широко улыбаясь. — Вы, к слову, случайно не видели её тут?       — А-а-а, — протянула старушка, дружелюбно улыбнувшись. — А то я смотрю лицо больно знакомое. Да, глаза Билла и улыбку Элизабет сложно не заметить на твоём лице. Я видела твою подругу, дорогая.       — Как давно? — как можно спокойнее спросила Кэролайн.       — Вчера. Примерно в одиннадцать с молодым человеком.       «Энзо»…       — Мисс Хилл, а…       — Точнее с тремя людьми, — вспомнила та.       — С тремя? — правдоподобно удивилась Кэролайн. — Она ушла от нас только с нашим другом.       — И так оно и было, дорогая. Сначала она подошла с каким-то одним высоким молодым человеком. Они мило прощались или же планировали заходить, — старушка неопределённо пожала плечами. — Мне из окна было не очень понятно. А потом, вдруг из ниоткуда, появилось ещё двое людей.       — Из ниоткуда? — уточнила Кэролайн, усмехаясь. — То есть — из воздуха?       — Звучит как бред, но я говорю правду. Они будто телепортировались к ним, как это происходит в современных фильмах. Твоя подруга и её друг выглядели очень взволнованными. Потом я увидела, как её друг вытащил что-то из своей груди и просто упал, а ей чем-то зажали нос.       «Кэролайн, только спокойно».       — Простите, но вы уверены, что вам это не приснилось? Это больше похоже на какую-то фантастику или сюжет бредового сна.       — Вы можете мне не верить, но…       Кэролайн не дала ей договорить, резко схватив за плечи и активировав способность внушения.       — Этой ночью вы не видели мою подругу и друга. Вы заснули в десять часов вечера и видели всякие несвязанные с реальностью сны. Вы ничего не вспомните.       — Не вспомню, — пробубнила та.       Кэролайн на сверхъестественной скорости умчалась подальше от дома Бонни, понимая, что ей придётся нарушить покой своей подруги раньше запланированного.       «Чёртов Кол Майклсон»!

* * *

      Кэтрин удивлённо и даже с неким испугом смотрела на Элайджу, который продолжал награждать её невыносимо тяжёлым взглядом. И на Адэлис, которая оценивающим взглядом смотрела на местную легенду.       — Зачем вы позвали меня? — всё же спросила она, придавая своему голосу большей уверенности и возвращая надменный взгляд.       — У нас к тебе есть разговор, Катерина, — сказал Элайджа, убрав одну руку в карман. — Ты догадываешься, о чём может пойти речь?       Адэлис посмотрела на невозмутимого Элайджу, который, очевидно, тут же решил её проверить.       — Нет, — ответила она, тут же заметив, как те переглянулись и кивнули друг другу.       — Как обстановка в мире покинувших нас? — спросила Адэлис, двигаясь вдоль невидимых стенок круга. — Всё спокойно?       Кэтрин непонимающе посмотрела на неё, затем перевела свой взгляд на такого же невозмутимого Элайджу.       — Отвечай ей, Катерина.       — А вы хотите посетить наш мир? — спросила Пирс, сложив руки на груди. — Так билеты на экскурсии не выдаём.       Элайджа подавил желание ухмыльнуться, подумав о том, что она всё такая же не сговорчивая.       — Я бы с радостью присоединилась к твоему сарказму, Кэтрин, но у нас не так много времени. Поэтому я прошу тебя отвечать на вопросы по делу, — со скрытой угрозой предупредила её Адэлис, видя в глазах Пирс, что та учуяла эту угрозу.       — И что будет, если я не буду говорить?       Кэтрин уставилась на Адэлис, которая остановилась напротив неё. Глаза ведьмы вдруг сверкнули оранжевым цветом и она, хоть и была обычным призраком, ощутила растущую головную боль, которая начала тянуть её к земле. Зашипев, она подняла на ведьму взгляд полный гнева.       — Я не преследую цели сделать тебе больно, Кэтрин, — пояснила та, отменив действие колдовства. — По крайней мере пока. Всё будет зависит от твоих ответов. Так что прежде чем ответить, хорошо подумай, что тебе за это может быть.       Пирс поджала губы и сделала шаг назад, словно так она могла огородить себя от Элайджи и Адэлис. Её чутьё, которое даже никуда не делось после смерти, говорило ей о том, что ничем хорошим этот призыв не кончится. Сглотнув и приподняв голову, она спросила:       — Что вы хотите знать?       — Прежде ответь на вопрос, как обстоят дела в вашем мире? — повторила Адэлис.       — В целом, как и всегда, — та неопределённо повела плечами. — Каждый день сотня тысяч людей умирают и попадают к нам. Кто-то помогает им освоится, кто-то ещё что-то. Я к этим делам не имею никакого отношения.       — Насколько ты близка к тем, кто заправляет вашим миром? — вдруг спросил Элайджа, видя, как Кэтрин резко посмотрела на неё. — И помни, Катерина, ты должна отвечать честно.       — Я знаю нескольких мёртвых верховных ведьм, но я с ними не работаю. Я просто живу там. Не более.       — Уж с трудом мне вериться, что ты не пробилась куда-то выше. Не в твоём стиле, — заметил Элайджа.       — Какой в этом толк, раз я умерла, Элайджа? Да, я двойник, странник, но по большей части я — обычный человек.       — Ты поддерживаешь связь с кем-то из мёртвых вампиров, в частности наших врагов? — допрашивал Майклсон.       — Нет, — девушка покачала головой. — Большинство ваших врагов всё ещё живы, а те, которые умерли — даже не знают меня, как и я — их. Мне это в принципе неинтересно.       — И это правда? — спросила её Адэлис, сощурившись. — Уж прости, что я так сомневаюсь, просто о тебе не лучшие легенды ходят.       Ухмыльнувшись, Кэтрин ответила:       — Правда. Элайджа, — обратилась она к нему, — я могла бы играть на том свете против твоего брата, но я бы не стала играть против тебя. Вы сейчас вместе. Играть против одного Майклсона — значит играть против всех остальных.       — Не нужно, Катерина, — тот грациозно поднял руку в верх, заставив её замолчать. — Тебя это не останавливало раньше, поэтому я не могу тебе верить.       — Я никогда не хотела идти против тебя! — попыталась возразить та, смотря на него обиженным и разозлённым взглядом. — Ты знаешь, что я была готова идти против Клауса всеми возможными способами, но я доказала свою верность тебе, когда отдала снадобье несколько лет назад. Почему ты продолжаешь сомневаться во мне?       — Один честный поступок не перекроет всё то, что ты когда-то сделала всем нам, — ровным голосом ответил Элайджа, смотря на неё своими тёмно-карими глазами.       — Тогда я сказала тебе не просто правду, а отдала то, что могло буквально убить твоего брата! Ты сам догадываешься о том, что бы было, если бы он всё же лишился бессмертия! За ним бы выстроилась очередь из десятков тысяч, а то и сотен — вампиров, которые захотели бы его немедленной смерти! Я бы сама была в их числе! Однако я хотела уйти с тобой, оставить Клауса позади, но ты снова совершил ошибку, выбрав «всегда и навечно». Ты столько веков продолжаешь губить свою жизнь и тех, кто тебя окружает, даже не задумываясь о том, что всё это из-за него и вашей клятвы!       — Хватит! Для призрака ты многое себе позволяешь, Кэтрин, — повысила свой голос ведьма, понимая, что она начала переходить грань. От её громкого голоса Пирс едва заметно вздрогнула, но после вернула свой взгляд на Элайджу.       — Я сделала нечто большее, чем просто честный поступок, Элайджа.       — Дело не в этом, Катерина, — тот вдруг улыбнулся и подошёл вплотную к невидимому барьеру. — Возможно, ты действительно отдала мне снадобье из-за своих чувств, в которых ты мне призналась в тот вечер, но не утаивай главное. Ты могла бы втолкнуть снадобье в рот моего брата, но ты прекрасно знала, что в таком случае за тобой пришли бы остальные Майклсоны. Со мной во главе. Ты боялась этого. Я слишком хорошо тебя знаю.       — То, что я говорила, было чистой правдой: и мои чувства, и мои намерения.       — Ага, — ухмыльнулась Адэлис, — как и твоё осуждение в сторону его выбора. А ты не думала, что это бумеранг, Кэтрин?       Элайджа напрягся, не понимая о каком бумеранге она говорит.       — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — она недоумённо хлопнула глазами.       — Александр Коулман, — назвала та имя своего старого друга. — Знакомо?       Элайджа перевёл взгляд на Катерину и на секунду ему даже показалось, что та побледнела.       — Вижу, что знакомо, — ухмыльнулась Адэлис. — Помнишь, как ты поступила с ним? Помнишь, как оставила его в 2010, когда решила вернуться в Мистик-Фоллс, чтобы разобраться с Еленой, братьями Сальваторе, а потом в итоге оказалась в руках Клауса? Снова…       Кэтрин стыдливо опустил взгляд в пол, вспоминая прекрасные годы своей жизни. Она вспомнила о нём впервые за столько лет.       — А знаешь, что с ним было после твоего ухода? Он отключил человечность, Кэтрин. И превратился в хитрого и расчётливого вампира, который возомнил себя очередным Богом, который якобы был вправе лишать людей жизней на право и налево. И знаешь, кто помог ему вернуться? Я. И когда я узнала о том, какая девушка чуть не загубила такого парня, я была готова саморучно вырвать твоё сердце… Его любовь была к тебе настолько сильна, что практически могла уничтожить в нём всё самое хорошее. Любовь Александра к тебе — могла полностью его уничтожить. А что сделала ты? Ты его просто бросила, без объяснений, без намёка на причины… Ты просто поставила его перед фактом. Элайджа выбрал семью. Он выбрал оставить тебя. И по тебе это ударило, я права?       Кэтрин как заворожённая смотрела на ведьму, стараясь не обращать внимания на Элайджу, который бы тут же смог прочитать в её глазах всё, что она бы хотела скрыть.       — Можешь не отвечать, — Адэлис её наградила вполне дружелюбной улыбкой, от которой почему-то Пирс стало не по себе. — Я и так знаю, что права. По тебе это ударило так же, как когда-то ударило по Александру. Бумеранг своё найдёт всегда. И неважно, сколько лет на это уйдёт.       Элайджа из всего услышанного сделал лишь один вывод, который ясно дал понять, что их с Коулманом связывает нечто большее, чем один инцидент четыре года назад. Он лишь ухмыльнулся про себя мыслям о том, что ещё один мужчина пал под чарами очаровательных двойников.       — Кто ты ему? — спросила Кэтрин.       Тут уже заинтересовался даже Элайджа.       — Теперь уже никто. Мы по разные стороны.       — Ты связалась с первородными? — спросила она с неким отчаянием, видя, как Элайджа, который стоял рядом с Адэлис, с неким намёком на возмущение приподнял брови, но культурно промолчал, сказав Катерине всё одним взглядом. — Я слышала о тебе, но не думала, что ты окажешься… глупенькой, повторяя ошибку многих.       — Я иду по своему пути, Кэтрин, а не потому, по которому шли многие. Да, я связалась с первородными, иначе рядом со мной бы не стоял один из них. Но тебя это не касается. Мы позвали тебя для того, чтобы ты ответила на наши вопросы, а не задавала нам их, — с ощутимым недовольством в голосе, произнесла Адэлис.       Кэтрин покачала головой, кидая ироничный взгляд на Элайджу, который лишь ухмыльнулся в ответ.       — Хорошо, — она развела руками, обернувшись вокруг своей оси. — Задавайте. Я уже устала от вашего общества.       — Скажи нам, Катерина, ты можешь знать или хотя бы догадываться, кто из мёртвых может работать с Колом, кроме тебя, разумеется? — спросил древний с лёгкой улыбкой на губах.       Адэлис ухмыльнулась, оценив тонкий намёк на лживость Пирс и обратила своё внимание на призрака.       — Понятия не имею. И в сотый раз повторяю: что я тут не при чём. Ищите сами, кому вы и вся остальная ваша команда — перешла дорогу.       Вдруг Кэтрин ощутила вновь появившуюся головную боль и присела на корточки, надавив на виски.       — Не нужно дерзить, Кэтрин, — предупредила её Адэлис. — Мне хватит сил на то, чтобы нанести твоей призрачной оболочке достаточное количество повреждений.       Элайджа подошёл к Адэлис, мягко коснулся её вытянутой вперёд руки и опустил ту вниз.       — Не стоит тратить на неё свои силы, Адэлис. Уверен, Катерина захочет сотрудничать с нами.       — Сотрудничать? — в один голос спросили девушки, заставляя первородного усмехнуться.       — Не нужно так удивляться. Катерина, ты же хочешь сделать ещё одно доброе дело?       — И что мне за это будет? — спросила она, снова становясь во весь рост и сложив руки на груди.       — Я так уж и быть, не стану отыгрываться на тебе за все твои злодеяния, — с язвительной улыбкой ответила ей Адэлис.       — Ничего не будет, — следом ответил Элайджа. — Ты не вправе просить нас о чём-то взамен. Ты много раз подорвала моё доверие, братьев Сальваторов, а о моём брате даже и заикаться не стоит. Ты просто честно и бескорыстно поможешь нам разузнать информацию. И поверь мне, в твоих интересах согласится. Иначе в том мире тебя снова будут ждать большие проблемы. Интересно, там тебе тоже удастся бегать пять веков?       Адэлис довольно закусила нижнюю губу, опуская взгляд вниз. Ей нравился пафосный Элайджа, особенно учитывая тот факт, что снаружи он оставался таким же, каким был обычно. И только надменный голос, высокомерный и ироничный взгляд и сверкающая на губах коварная улыбка демонстрировали то, что древний не показывал.       — Вообще-то, — решила вступить Адэлис, проведя рукой по шее, — я наслышана, что если обратится к Верховным ведьмам, то беглеца найдут… почти сразу.       — Как прискорбно… — улыбнулся тот.       — Получается, — Адэлис развела руками, — у тебя нет выбора, Кэтрин. Хочешь спокойной жизни в мире мёртвых — по сотрудничай с нами какое-то время. Всё, чего мы от тебя хотим, это чтобы ты помогла нам с информацией.       Кэтрин колебалась. Ей не хотелось работать безвозмездно для себя. Ей нужна была выгода, но она понимала, что ни Адэлис, ни Элайджа не предоставят ей желанного. Да и что она могла попросить? Ей просто нечего.       — Что конкретно вы хотите узнать? — сдалась та.       — Узнай, кто играет против моей семьи, Катерина. И приведи его сюда.       — А если не получится привести? — спросила она, хмурясь.       — А ты будь увереннее в себе, Кэтрин, — улыбнулась ей Адэлис. — От твоей уверенности — на прямую зависит успех твоей миссии.       — Я попробую поспрашивать, что-то разузнать на территории Мистик-Фолса. Это всё?       — Нет, — быстро ответила Адэлис.       Никто не успел понять, что произошло, как вдруг Кэтрин зашипела и схватилась за запястье, пока Адэлис читала какое-то неизвестное всем заклинание и совершала кистью вращающиеся движения.       — Какого чёрта? — прошипела Кэтрин, смотря на своё запястье, на котором красовалась метка в виде огня. — Как такое возможно?       Элайджа подошёл к Адэлис, чуть приподнимая её руку и смотря на запястье, на котором так же красовалась метка.       — Связующие чары. Хороший ход, — заметил Элайджа.       — Спасибо, — улыбнулась ему Адэлис. — Отвечая на твой вопрос, Кэтрин, скажу, что я какое-то время общалась с некромантом, от которого узнала много интересных фишек по взаимодействию с мертвецами. Этот круг будет начерчен ровно до тех пор, пока ты не найдёшь для нас информацию и не доставишь нам того, кто играет против нас. Если вдруг меня не будет по близости, то ты сможешь связаться со мной. Тебе просто нужно будет закрыть глаза и направить свою энергию мертвеца в метку.       — Ты путаешь меня с ведьмами, — процедила она сквозь зубы.       — Это ты недооцениваешь себя.       Адэлис накрыла своей ладонью метку, посылая в неё тёплую живую энергию, которая сопровождалась лёгким тёплым свечением. Кэтрин почувствовала тепло на своей метке, видя, как та засветилась оранжевым светом.       — Попробуй сделать то же самое, но только с энергией мёртвого.       — Я даже не знаю, как чувствовать энергии!       Адэлис прикрыла глаза, успокаиваясь.       — Ты же чувствуешь холод в теле и вокруг тебя? — спросила ведьма, на что получила кивок. — Всё это — мёртвая энергия. Закрой глаза, отключи разум.       Кэтрин не совсем послушно, но всё же сделала это.       — Сосредоточься на чувствах странника. Ощути энергию вокруг себя и в своей крови. Почувствуй, как та течёт по твоим венам. Накрой метку и представь, как энергия проникает в неё.       Сначала Кэтрин ничего не чувствовала, но прислушавшись к себе и ощутив растущий в груди холод, который казался настолько холодным, будто ей в грудь вставили целую глыбу льда. Представив, что энергия перетекает в метку, Пирс посмотрела на Адэлис, рука которой вдруг побелела, а метка засветилась белым светом.       — Ну вот, — улыбнулась ведьма, — а говорила, что не можешь. Вас, призраков, недооценивают. Тем более странников, — увидив коварную улыбку, Адэлис решила добавить. — Но не спеши радоваться, как только твоя миссия будет исполнена, наша связь распадётся. Удачи, Кэтрин.       Она кивнула и вдруг исчезла, оставив после себя вновь появившийся из ниоткуда ветер.       — Это надёжно? — спросил Элайджа, косясь на метку.       — Да, — кивнула ведьма. — При всём своём желании, Кэтрин не избавится от метки. Только я, либо моя кровь может разрушить чары, а в мире мёртвых нет ни того, ни другого.       Элайджа посмотрел на неё понимающе, как вдруг Адэлис спросила:       — Я хотела у тебя спросить кое о чём.       — Спрашивай.       — Что тебя связывает с Александром? — Адэлис видела, каким резким и неожидающим взглядом на неё посмотрел Элайджа. — Я видела, как вы смотрели друг на друга. Я слышала обрывки разговора в прошлый вечер. И даже сейчас, когда мы с Кэтрин общались, я видела, что ты сделал какой-то вывод, который… Не знаю, как объяснить, но чисто по взгляду могу сказать, что такого рода выводы делают тогда, когда знают человека. Вы были знакомы?       — И не только с ним, — ответил Элайджа, как-то грустно ухмыляясь. — С тобой мы тоже раньше были знакомы.       — Что? — нахмурившись спросила Адэлис. — Нет. Я бы помнила! Точно бы запомнила!       — Да, если бы я тебе не стёр память.       — Ты стёр мне память? — возмущённо и поражённо спросила она.       — По твоей же инициативе.       Адэлис изумлённо вскинула бровями и открыла рот, так и ничего не сказав. Элайджа приблизился к ней и сказал:       — Я готов вернуть тебе воспоминания, если ты этого хочешь.       — Я… Конечно хочу! — тут же ответила она, подходя ещё ближе. — Покажи мне!       Элайджа дотронулся до её висков, сказав:       — Вспомни всё, — его едва заметные зрачки сузились, а у Адэлис появилось такое чувство, будто к ней вернулось то, что создавало пустоту в какой-то части её души на протяжении долгих лет…

* * *

      Вашингтон.       Четыре года назад.       Стук женских шпилек разрезал ночную тишину, которая повисла в парке Джеффирсон. По изумрудному платью струился лунный свет, а прохладный летний ветерок нежно ласкал открытые руки, ключицы и путал длинные волнистые тёмно-каштановые волосы, часть которых была красиво собрана на затылке в нежную причёску. Её руки были сложены на груди, а лицо казалось не счастливым для человека, который окончил школу и сбежал с выпускного.       Адэлис давно знала, кем она хочет быть, куда хочет поступить, кем работать и кем быть по жизни, но почему-то в самый разгар празднования на неё накатило странные мысли о том, что может всё пойти не так, как ей бы того хотелось. Адэлис смотрела на всех этих обычных людей, часть из которых была со своими небывалыми амбициями, которые не знали границ, рассекая небеса. У всех её одноклассников вполне стандартные, для большинства, мечты: стать крутым бизнесменом, хирургом, юристом, политиком, дизайнером и так далее. Многие из них собирались продолжить семейную династию, зная, что им проще будет продвинуться по карьерной лестнице и заработать на начальном старте немало денег, которые кто-то начнёт закидывать в банковские ячейки, постепенно накапливая сумму, а кто-то начнёт прожигать и пробовать жизнь во всех её проявлениях. Другим, кто лишён блата, придётся очень нелегко, ведь через первых пробиться очень тяжело, не говоря уже об учёбе в университете, в которой тоже нужно преуспеть, чтобы тебя заметили. А кто-то еще вообще не знает ни того: чего хочет от жизни, где хочет себя попробовать и куда вообще податься. По мнению Адэлис, когда она всё это слушала, ей показалось, что эти люди потеряны, без стремлений и лишённые каких-либо амбиций в жизни. И она никогда не относила себя в это число людей. До этого вечера…       Если все её одноклассники — простые люди, то она — нет. Она — ведьма. Она — ведьма Эндерсон. Она — внучка знаменитого Джона Эндерсона. Разве такой, как ей, открыты, например, дороги в юриспруденцию или в архитектуру, или даже в медицину? Разве ей можно работать во так просто, как обычному человеку? Разве Вселенная этого позволит? Джон вечно оберегает её от опасностей, которым она подвержена из-за него, а точнее из-за его врагов, которых он нажил за свою долгую жизнь. Из-за неё могут оказаться в опасности другие, совершенно невинные люди, которые могут работать вместе с ней в каком-то офисе, например… Она рискует даже просто учится!       Что если её судьба будет такая же, как и у Джона? Ему неоднократно приходилось менять место жительства только потому что его находили и хотели убить, как и его семью. Ну, и ещё потому, что люди начали странно смотреть на него, замечая, что он практически не стареет. Джон не работал, как большая часть людей на Земле. Он зарабатывал на жизнь помогая обычным людям, искать свой путь и своё предназначение в жизни с помощью своего дара. У Джона был свой кабинет в Вашингтоне, который был полностью сделан только под приёмы. Адэлис пару раз присутствовала у него на работе, видела, как он помогал потерянным людям, которые не знали, чего хотят, — найти свой путь в жизни и начать двигаться дальше, после долгого времени застоя. Адэлис всегда уходила из его кабинета под каким-то вдохновением и впечатлением, с чувством радости, когда видела, как у таких людей вновь появлялась в глазах жизнь и надежда на то, что у них всё может быть хорошо. Хотя Джон принимал не всех, по той причине, что не все люди были готовы принимать тот факт, что магия не даёт сто процентов на то, что деньги или просто хорошая жизнь свалиться на них с небес. Джон лишь давал рекомендации, направлял и всегда говорил, что им лучше делать, и что лучше не делать. И многие люди это понимали, но была часть тех, которые просто хотели чуда, которое Джон не собирался им давать. Он был сторонником того, что чудо происходит тогда, когда мы упорно за него боремся. И он всегда это говорил всем, даже самой Адэлис, когда та была ещё младше. Она теперь считает так же.       И теперь Адэлис даже думает о том, может ей забыть о своей мечте работать с людьми, дарить им счастье и добро через творчество, вкладывая в него все свои чувства и силы. Она, конечно, очень любила свою силу. Адэлис всегда принимала себя — как ведьму, но она не хотела полностью отвергать мир людей и погружаться в вечные проблемы и войны в сверхъестественном. Ей бы очень хотелось совмещать и то, и другое, но почему-то Адэлис кажется, что этого не получится. Вдруг вся уверенность, которая была с ней последние два-три года — испарилась в никуда. Она теперь сомневается во всём: в своей жизни, выборе, пути…       «Я знаю, что людям свойственно сомневаться в себе, своём выборе, поступках и разных действиях. Особенно это относится к тем, кто только вступает во взрослую жизнь, как и я. Но я всегда была уверена во всём! Что вдруг пошло не так? Почему я больше ни в чём не уверена? Может быть, дело во мне? А точнее в силе, которая течёт в моих венах? Что если я никогда не стану тем, кем бы хотела»?       От таких мыслей Адэлис даже передёрнуло. Она ощутила дикий страх внутри себя. Она никогда бы не могла подумать, что будет бояться собственных мыслей, которые вдруг настигли её. Создавалось впечатление, будто их кто-то решил на неё наслать и испытать выдержку.       Самый большой её страх заключался в том, что Адэлис боялась заниматься тем, что не приносило бы ей никакой радости. Она боялась, что просто начнёт задыхаться под давлением нелюбимой работы и надоедливого коллектива, не говоря уже о том, что она ненавидела полагаться на кого-то помимо себя. Ей всегда казалось, что люди не смогут сделать лучше, чем она. Эндерсон всегда казалось, что её могут подвести и она выйдет из себя, что могло бы закончится не очень хорошо, учитывая её иногда бесконтрольную силу. Это был её огромный недостаток — недоверие. Адэлис привыкла полагаться только на себя, и если уж разочаровываться, то только в себе, а не в ком-то другом. Она вспыльчивая, импульсивная и не выносит, когда её подводят. Чтобы победить это, она всегда старалась выступать где-то в коллективе в школе, будь-то организация праздников, концертов или чего-то ещё. Она до последнего вечно была на взводе, пока окончательно не убеждалась в успехе, а удавалось ей убедиться в этом только тогда, когда любое мероприятие подходило к концу и она понимала, что они всё сделали на пять с плюсом. В последнее время с этим стало чуточку легче, но сейчас все эти переживания и страхи вновь вернулись и, кажется, уже начинали сводить с ума.       Адэлис провела руками по голове, шумно выдыхая. Она старалась вернуть разуму покой, старалась огородиться от страхов. Она уже даже начала убеждать себя в том, что ей нужно бы вернуться в ресторан, но ноги всё дальше уносили её от места торжества. Адэлис даже не заметила, как сделала круг вокруг пруда Конститьюшен Гарденс и уже подходила к стене памяти мемориала ветеранов Вьетнама.       Адэлис подошла ближе к памятнику и посмотрела на список погибших и пропавших без вести. Война во Вьетнаме была одной из крупнейших военных конфликтов второй половины ХХ века, оставившая след в культуре и занимающая существенное место в новейшей истории Вьетнама, а так же США и СССР, сыгравших в ней немало важную роль. Адэлис хорошо помнила эту тему, ведь год назад ей приходилось делать по ней реферат.       Прикоснувшись рукой к памятнику, проводя по именам, которые были на нём написаны. У неё непроизвольно сжалось сердце от понимания того, сколько людей там погибло, сколько не вернулось домой и больше никогда не увидели своих семей. Некоторые останки находят до сих пор… И это касается не только Вьетнама, но и всего мира…       «Земля вся пропитана кровью».       Адэлис казалось, что она в своих ушах начала слышать выстрелы, танки и гудение самолётов. Едва заметно встряхнув головой, Эндерсон убрала руку и отошла чуть подальше, продолжая всматриваться в имена. Она мысленно пожелала покоя всем, кто не вернулся с этой войны. Решив, что уже нужно уходить, ведьма обернулась и заметила в метре от себя парня с выразительными зелёными глазами, смуглой кожей и тёмными волосами. Его гипнотический взгляд исследовал девушку и на мгновение задержался на пульсирующей венке на шее, с помощью супер слуха отмечая ускоренное сердцебиение.       — Привет, — доброжелательно улыбнулся он.       — Здравствуй, — холодно поздоровалась ведьма, складывая руки на груди.       Парень поравнялся с ней, переводя взгляд на мемориал.       — Решили насладиться историей?       — Насладиться эхом войны, вы имели в виду? — он кивнул. — Я не получаю наслаждения от мыслей, сколько народу там полегло, сколько не вернулось домой и скольких находят по этот день!       Ухмыльнувшись, он сказал:       — Без войн никуда. Они, можно сказать, естественны для Земли. Всегда кто-то будет воевать за власть, за границы, территории и народ.       — Воюют лидеры, а их приказы исполняют обычные граждане, у которых могла быть счастливая жизнь, карьера, семья и дети! — выдохнув, успокоив тем самым немного разбушевавшиеся нервы, Адэлис продолжила. — Я понимаю, что без войн никуда, но мне отвратительно понимать то, что погибает множество невинных. Столько душ веками не может найти покой, потому что некоторые из них даже не поняли, как умерли!       Адэлис забыла, что она ведёт общение с обычным человеком, который скорее всего даже не верит в существование чего-то сверхъестественного и его настороженный и скептичный взгляд, дал её это понять.       — Прошу прощения, это я так… Не берите в голову.       — Верите в существование загробной жизни? — спросил он, усмехаясь.       — Допускаю мысль о её существовании.       — Значит, смотрите все сторонне на устройство мира? Верная позиция, — улыбнулся он, видя немного потеплевшую улыбку на её лице.       — Я же не идиотка, — ухмыльнулась та. — Знаю, что власти многое скрывают, проводят всякие исследования на своих подземных базах, куда ход обычным людям закрыт.       — Как думаете, как может быть устроен загробный мир?       Адэлис нахмурилась и резко посмотрела на него. Что-то в его вопросе её напугало и сердце снова немного ускорило ход.       — Это невозможно даже предположить… Легенды ходят разные от тех, кто даже одной ногой побывал на том свете. Мы сможем узнать и понять это наверняка только тогда, когда сами там окажемся.       — А вы когда-нибудь находились между жизнью и смертью? — вампир косо посмотрел на неё, наслаждаясь её слегка напуганным взглядом, который она пыталась скрыть под маской уверенности и отстранённости.       — Простите, — она поняла, что ей лучше поспешить, — мне пора вернуться к одноклассникам. Прощайте.       Адэлис быстрым шагом направилась прочь, высматривая по близости хоть кого-то, но парк был совершенно пуст. Страх начинает завладевать, а это может привести к не очень хорошим последствиям, если она решит применить магию. Ей нужна полная концентрация, а из-за страха она не сможет достичь нужного уровня.       «Вдох и выдох. Спокойно, Лис. Если это опасность, то тебе нужно будет защитить себя. Ты сильная. Тебе ничего не угрожает. Спокойно. Просто иди и не оборачивайся».       — Постой, — он догнал её, осторожно беря за запястье. — Тебя напугал такой простой вопрос?       Адэлис резко развернулась на него, награждая весьма нервным взглядом:       — Для кого простой, а для кого нет! И я не разрешала вам переходить на «ты», — она вырвала свою руку из его крепкой мужской хватки и снова направилась вперёд.       Дьявольская улыбка появилась на лице вампира. Он позволил девушке отдалиться на пару метров, как вдруг за секунду пересёк всё расстояние, оказываясь прямо перед ней. Адэлис не успела затормозить и врезалась прямо ему в плечо, тут же почувствовав крепкие руки на своих плечах.       — Вы правы, — улыбнулся он. — Поэтому перейдём сразу к делу, — под его глазами появились чёрные вены, а белки налились кровью.       Адэлис не успела даже вскрикнуть, как вдруг увидела, что перед глазами всё поплыло от быстрого перемещения куда-то во тьму и через пару секунд почувствовала удар об дерево своей спиной. Её глаза расширились от испуга, а закричать даже бы не получилось при всём желании, ведь ей зажали рот рукой.       «Я даже не принимала вербену уже три дня. Нам только завтра должны были её доставить. Я влипла».       Глаза ведьмы вспыхнули оранжевым светом и она постаралась призвать к себе всю силу, но из-за страха и плотно сжатых рук свободной мужской ладонью, сила отказывалась подчиняться ей.       «Чёртов страх»!        — Так ты ведьма, — вампир широко улыбнулся, обнажая белые зубы и острые клыки. — Какой хороший улов на этот вечер. Посмотрим, выживешь ли ты. Но если нет, то не обижайся. Я очень голоден, — он поймал её испуганный взгляд и монотонно сказал. — Замри и молчи.       Разум резко затуманился, словно ей в глаза и в мозг запустились огромное количество тумана, который мешал здраво мыслить и видеть картину в целом. Что-то внутри пыталось сопротивляться сказанным словам, но тело уже полностью расслабилось под взглядом гипнотических и таких глубоких зеленых глаз…       Элайджа приехал в Вашингтон на пару дней для того, чтобы уладить вопросы касаемые своего бизнеса и немного разгрузить свою голову, которая уже начала трещать по швам от всего, что происходило. Конечно, временная смена обстановки помогла вздохнуть и ненадолго отпустить произошедшее, но он не мог не думать о Никлаусе, который остался в Новом Орлеане, и о Ребекке, которая вернулась к семье, после того, как всё узнала от самого же Элайджи.       Сейчас его семья переживала тяжёлый период, тяжёлую потерю, особенно Никлаус и Хейли, которые одновременно нуждаются друг в друге, но и в этот же момент не могут находиться рядом друг с другом. Элайджа был каким-то связующим звеном между ними, но даже ему уже начало становиться тяжело. Ему не хотелось уезжать, хотя он понимал, что того требует бизнес. Ребекка немного вправила ему мозги, сказав, что ему это пойдёт на пользу, а то он сам начал превращаться в бледную и отстранённую от всего тень. Но Элайджа всё равно попытался найти пути, которые могли бы позволить уладить все дела из Нового Орлеана, когда же сам Никлаус не выдержал и чуть ли не пинками выгнал Элайджу, решать важные рабочие вопросы.       Он не мог уехать, потому что очень беспокоился за своего брата. Сейчас его эмоциональное состояние было очень нестабильным. И Элайджа переживал, что когда вернётся в Новый Орлеан, то увидит вместо процветающего города — одни сплошные руины, вдоль которых будут валяться тела тех, кто хоть как-то попытался встать на пути у Никлауса. К счастью, у него есть сестра, которая убедила Элайджу в том, что не оставит Клауса даже на пять минут в одиночку.       Элайджа знал, что Ребекка так же, как и он, переживала за Никлауса. Она чувствует себя виноватой, что они расстались пару месяцев назад на не самой лучшей ноте, но основное чувство вины было в том, что Ребекка не может простить себе то, что не разделила со своей семьёй те ужасные минуты…       Элайджа на протяжении трёх дней постоянно твердит себе о том, что ему нужно расслабиться, хотя бы на чуть-чуть, на пять минут, но он не мог. Его сердце было не на месте. Ему уже не терпелось закончить со всеми делами и вернуться домой к брату и сестре.       Прохладный ветер немного отрезвлял, приводил мысли в порядок, а ночное время суток у Элайджи всегда было самым любимым. Ночью люди, по его мнению, всегда были другими — настоящими. Ночь была пропитана какой-то особой энергетикой, как бы наверняка сказали ведьмы, и он, наверное, даже бы согласился с ними. В ночи всегда было что-то необычное…       Элайджа какое-то время сидел на скамейке, смотря на бассейн Линкольн в парке, где сейчас не было абсолютно ни одной души. Даже странно, учитывая тот факт, что в Вашингтоне не бывает тихих мест даже по ночам, а тем более в такие дни. Элайджа знал, что сейчас по всей стране проходят выпускные вечера, а значит молодых людей повсюду должно быть много, но за всё это время он не увидел никого, кроме одной девушки в изумрудном платье, которая проходила по-другую сторону бассейна, смотря себе под ноги. Элайджа не видел её лица. Его внимание привлекло красивое изумрудное платье и длинные тёмно-каштановые волосы, которые чуть отливали в рыжий оттенок при тёплом свете фонарей, но она прошла дальше около двадцати минут назад и древний её больше не видел.       Решив, что он достаточно провёл время на свежем воздухе наедине со своими мыслями, Элайджа поднялся и направился в ту же сторону, куда направилась неизвестная ему девушка.       Некоторое время он шёл в полной тишине, фокусируя всё своё внимание на звуках проезжающих машин в паре сотен метрах от него. Элайджа бы так и продолжал двигаться к выходу, если бы не резко ударивший в его нос запах людской крови. Он безошибочно опередил, что запах доносился со сторону мемориала, который был посвящён погибшим на Вьетнамкой войне. Что-то подсказало Элайдже, что ему стоит отправиться туда, как вдруг он услышал чей-то болезненный приглушённый стон и вслед за ним раздражённое шипение.       — Твоя кровь обожгла меня, — прошипел вампир, касаясь пальцами тут же затянувшихся губ. Он снова приблизился к ведьме, которая смотрела на него затуманенным взглядом. Александр понимал, что она не специально противостоит ему, а её магия сопротивляется. — Расслабься, — снова начал гипнотизировать тот, — успокой магию внутри себя.       Адэлис лениво качнула головой, промямлив:       — Я расслаблена.       Незнакомец снова довольно улыбнулся и приблизился к её шее, осторожно пальцами собрав всю вытекшую кровь и слизав её, оставляя лишь небольшие кровавые подтёки. Ещё не много и он бы снова вонзил в её нежную шею свои клыки, и полностью бы утолил жажду, если бы не вдруг раздавшийся свист позади него.       — Кто бы ты не был — проваливай! — прошипел вампир, грубо сжимая девичью талию и впиваясь в шею.       — Смеешь грубить первородному? — раздался спокойный голос.       Элайджа наблюдал за тем, как медленно парень обернулся на него, оставив девушку за своей спиной.       — Кто? — он нахально засмеялся Элайдже в лицо, подходя ближе и стирая с губ остатки тёплой крови. — Первородный? Ничего глупее не слышал.       Элайджа перевёл взгляд за его спину, наконец-то всматриваясь в женское лицо и он был готов поклясться, что его сердце на мгновение упало куда-то в пятки, а душа покинула тело.       «Не может быть»…       — Ну, первородный, — Александр нагло ударил того в плечо, снова привлекая на себя всё внимание, — докажи мне, что ты тот — кем являешься, со своих слов. Я тоже могу взять и заявить, что являюсь Папой Римским.       Элайджа сделал один короткий шаг вперёд и вцепился в горло парня такой мёртвой хваткой, которою обычный вампир никак не ожидал.       — Как ты посмел прикоснуться к девушке? — тут же спросил Элайджа, перемещаясь вместе с вампиром к соседнему дереву и со всей возможной силой впечатывая его. — Вас, новообращённых, совсем не учат контролировать себя?       — Она твоя что ли? — хрипло рассмеялся тот. — Прости, чувак, не знал. Раз она твоя, то что игрушка разгуливает одна по ночам?       Элайджа лишь на долю секунды оторвал того от дерева и после ударил того головой так, что у вампира, наверняка, картинка либо потемнела, либо появились «мошки».       — Была бы она моей, то тебя в живых уже бы не было. Кстати, не плохая идея, — он бесцеремонно вторгся рукой в его грудную клетку, сжав бьющийся орган, видя, как тот уже начал захлёбываться собственной кровью. — Назови своё имя.       — Александр Коулман, — хрипло назвал тот.       — Как ты посмел бросить мне вызов?       — Я думал, что ты блефуешь, — снова прохрипел тот, кашлянув. — Первородных никто не видел и не слышал уже много лет. Ходили слухи, что вас истребили.       — В таком случае, вас бы, новообращённых болванов, уже бы не было, — пояснил тот, устанавливая с ним зрительный контакт, гипнотизируя. — Ты знаешь, кто она?       — Нет, — под чарами ответил тот. — Я вижу её впервые.       Элайджа сейчас метался между выбором: даровать этому уроду жизнь или вырвать сердце и утопить тело в пруду. Кинув мимолётный взгляд на девушку, которая держалась за свою шею и окончательно старалась избавиться от внушения.       Александр, которому было очень больно, лишь едва ли смог заметить, как Элайджа смотрел на неизвестную девушку, будто та могла дать ему ответ. Казалось, он раздумывает о каких-то только ему известных вещах. Вдруг первородный резко вытащил свою руку из его груди и вцепился в его шею с новой силой.       — Сегодня я пощажу тебя, но если ты ещё раз прикоснёшься к ней и попытаешься причинить боль, то я убью тебя — не задумываясь. Поверь, я узнаю. Помни об этом, — а после, Элайджа решил применить внушение. — Уходи, пока я не передумал и больше не попадайся мне на глаза.       Элайджа вытащил их него свою руку и за шиворот откинул на несколько метров за свою спину. Адэлис в это время более-менее пришла в себя и проследила за пролетающим мимо неё вампиром, смотря на Элайджу, который в этот момент подошёл к ней. Александр поднялся и исчез.       — Не знаю, кто вы, но спасибо, — она слабо улыбнулась, смотря на первородного.       — Я — Элайджа.       Адэлис с прищуром посмотрела на него, пытаясь понять, где могла слышать это имя.       — Вы кажитесь мне знакомым… Вы один из древних?       — Верно, — тот улыбнулся и вытащил из нагрудного кармана пиджака белый платок. — Если ты не боишься меня, то позволишь оказать тебе помощь?       — Не должна же я бояться тебя из-за одного придурка, — слабо улыбнулась та, пошатнувшись и тут же схватившись за дерево, чувствуя головокружение из-за потерянного количества крови. — Ты можешь помочь мне, — разрешила она, когда поняла, что он не собирался к ней прикасаться без её позволения.       Элайджа начал осторожно вытирать всю кровь, но укусы были слегка рваными и продолжали кровоточить.       — У тебя рваные укусы. Я могу напоить тебя своей кровью и исцелить.       Адэлис, хоть и была очень белой, но всё же удивлённо посмотрела на него.       — Это законно? — сболтнула она, толком не подумав.       — Законно, — ответил тот, прокусив запястье и прислонив к её губам.       Адэлис вздрогнула, не ожидав такой резкости, но всё же коснулась губами его укуса, чувствуя магию в его крови. Элайджа внимательно смотрел на неё, слегка придерживая за спину, чтобы девушка не упала из-за головокружения.       — Спасибо, — ответила она, благодарно кивнув ему, а Элайджа уже вёл ведьму к лавочкам.       — Судя по твоей нормальной реакции на произошедшее, могу сделать вывод, что с миром сверхъестественного ты тесно знакома, — проговорил он, видя её утвердительный кивок. — Ведьма?       — Да. Я хотела дать ему отпор, но испугалась и магия начала мне сопротивляться, — ответила Адэлис, присаживаясь на скамейку, которая была не так далеко от мемориала.       — Из-за страха ты не смогла сконцентрироваться? — уточнил он.       — Именно так. Возможно, если бы не ты, то этот бы придурок меня убил.       — К счастью, всё обошлось, — улыбнулся ей Элайджа, снова убрав свисающие волосы и посмотрев на затягивающийся укус. — Скоро тебе будет совсем лучше. Расскажи, почему ты оказалась здесь одна?       — Я сбежала.       — Со свадьбы?       — Нет! Не дай Бог, — рассмеялась она. — С выпускного.       — Так ты закончила школу. Поздравляю.       — Спасибо…       — Но почему ты сбежала?       Адэлис посмотрела на него проникновенным взглядом.       — Почему тебе это интересно? — прищурившись, спросила она.       — Я видел тебя около тридцати минут назад. Ты проходила мимо бассейна почти в начале парка. Ты показалась мне грустной для той, кто отмечает выпуск из школы, — логично рассуждал он.       Хмыкнув, Адэлис сказала:       — Просто… Не знаю… Это тяжело объяснить.       — Я всё равно не оставлю тебя, пока не убежусь, что ты в порядке. Мы можем просидеть всё это время в полной тишине и насладиться природой, либо же можем поговорить. Выбирай.       Выдохнув, Адэлис на какое-то время опустила взгляд и вдруг зацепилась им за руку Элайджи, которая так же была в кровавых разводах. Адэлис потянулась к своему правому боку и нащупала тёмно-зеленый бархатный клатч, который она чудом не потеряла и вытащила от туда пачку салфеток. Элайджа удивлённо посмотрел на неё, когда она одним взглядом сказала ему, что он может взять нормальные салфетки и выкинуть давно испачканный платок. Видимо, древний с ней мысленно согласился, потому что он выкинул платок в рядом стоящую мусорку и вытащил пару салфеток. Адэлис сделал то же самое и начала вытирать всю свою шею и заляпанные ключицы.       — Ладно, — сказала девушка, после немного затяжного молчания. — Мы сидели и разговаривали с одноклассниками. Многие из них говорили о том, кем хотят быть: кто кого и куда протолкнёт с помощью влиятельных родителей, кто просто хочет чего-то добиться и не приходил в восторг от того, что ему придётся пробираться сквозь богатеньких детишек. Ну, есть и те, кто вообще не знает чего хочет от жизни. От слова «совсем».       — И к какому лагерю относилась ты?       Адэлис на мгновение задумалась, ведь даже она сама не знала. По её соображениям, ей не подходил ни одни из них.       — Ни к тем и не к другим, — пожала она плечами. — Я всегда знала, что хочу от жизни: где учится, кем работать, куда пойти и что сделать. Всегда. Каждый день. Практически без исключений. Я привыкла всё планировать и знать, что будет завтра. Я уже года два точно знаю, кем хочу быть и где хочу учиться. Я могла бы воспользоваться тем же блатом, хотя не в привычном понятии этого слова, но не хочу зависеть от кого-то или чего-то. Я хочу всего добиться сама — как человек! Но послушав все разговоры, споры, меня вдруг накрыло что-то, чего не было никогда.       — Ты засомневалась в своих желаниях? — догадался Элайджа.       — Да, — кивнула Адэлис. — И даже больше не в самих желаниях, а в их исполнении. Я же не совсем человек, Элайджа. Я — ведьма. И мой дедушка очень известен в наших кругах. У него много недоброжелателей. Я рисковала даже тем, что училась в обычной школе! Я просто… — Адэлис тяжело вздохнула, опустив взгляд на свои пальцы, которые сжимали ткань платья, — боюсь, что не смогу быть тем, кем хочу из-за того, кто я.       — Тебе не нравится быть сверхъестественным созданием? — решил на всякий случай уточнить вампир.       — Нет! — тут же ответила она, не задумываясь. — Я никогда не стыдилась того, что я — ведьма. Я даже наоборот гордилась этим! Я всегда принимаю и люблю себя такой, какая я есть! Просто я переживаю, что из-за частых проблем нашей части мира, мне не удастся построить карьеру и… — она облизнула губы, как-то непонятно улыбнувшись, — завести семью.       — Это твоя мечта? — он тепло улыбнулся. — Сделать карьеру и завести семью?       — Самая большая в жизни, — кивнула она. — Больше мне ничего не надо.       — А кем ты хочешь быть по профессии?       Стоило Элайдже спросить это, и он тут же увидел сверкающую улыбку.       «В ней столько стремлений и желаний»…       — Я мечтаю поступить в университет искусств и дизайна, а в дальнейшем быть дизайнером интерьеров.       — Хочешь, что бы люди жили красиво?       — В красоте и уюте, — чуть поправила она, не переставая улыбаться. — Я хочу дарить людям радость, делая их дома лучше и прекраснее. Я хочу, чтобы у моих будущих клиентов было место, куда они будут хотеть вернуться. И… Таким способом, я хочу вкладывать в проекты свою энергию.       — У тебя хорошие мечты. Я надеюсь, что ты сможешь добиться всего, чего хочешь, — улыбнулся он, видя, как девушка расплылась в такой же тёплой улыбке и выкинула в мусорку все использованные салфетки.       — Можно я тоже задам вопрос? — поинтересовалась она, закидывая ногу на ногу.       Элайджа кивнул.       — Что тебя гложет? — спросила она в лоб, замечая неподдельное удивление на его лице, которое больше было похоже на поражение.       — С чего ты взяла, что меня что-то волнует? — спросил он, не понимая на основании чего, она сделала такие выводы.       — Дело в том, что у меня есть необычный дар. Я чувствую, когда сердце моего собеседника не находит себе места. Я чувствую все твои переживания на себе, но не знаю с чем они связаны.       — И мне обязательно отвечать?       — Это твой выбор, Элайджа.       Ухмыльнувшись, он вдруг сказал:       — Пожалуйста, назови своё имя, для начала.       Адэлис открыла рот, явно собираясь сказать что-то другое, но вдруг она вспомнила, что действительно не представилась.       — Боже мой! — она стыдливо прикрыла рот руками. — Ради Вселенной, прости! Я немного… — она начала жестикулировать на свою шею, даже не замечая немного глупой улыбки Элайджи. — Я — Адэлис.       — Очень приятно, Адэлис, — улыбнулся он, протянув ей руку, которую та с радостью пожала. — Будем знакомы.       Адэлис почувствовала, как её щеки налились румянцем и смущённо улыбнувшись, она отпустила его руку и поправила волосы.       — Скажу так, у меня небольшие проблемы в семье. Наша семья переживает очень тяжёлую трагедию, особенно мой младший брат. Мы… — он тщательно подбирал слова, не зная как произнести всё так, чтобы избежать главного. — В общем, мой брат потерял долгожданного ребёнка. Мы все ждали его рождения.       Адэлис в этот момент вдохнула и так замерла, не ожидая услышать это. Она почувствовала, как с её лица пропала вся улыбка и хорошее настроение.       — Я… Б-Боже… Мне очень жаль! — ощутив самую настоящую тяжесть на душе, видя, каким глубоким и многозначительным взглядом Элайджа посмотрел на неё. — Я, наверное, не имею права спрашивать, как это случилось…       — Мы не успели её спасти, — уклончиво ответил древний.       — Мне сложно представить, какая эта боль после потери долгожданного ребёнка… — Адэлис села немного ближе, тепло улыбнувшись. — Но могу сказать — как ведьма, дети — святые и непорочные. Они не задерживаются в чистилище, как все мы. Дети попадают в хорошее место и о них заботятся самые хорошие и добрые люди, которые когда-либо жили на этой планете. Это какое-то особое место для всех детей до трёх лет. Мне правда жаль, что вы не успели насладиться временем с ней, но они всё чувствуют, как и взрослые умершие, и когда их топят в слезах и переживаниях, то им становится очень тяжело. Важно просто помнить её, приходить на место захоронения, приносить цветы и вспоминать просто так, где бы вы не были. Дети всегда будут присутствовать рядом со своими родителями независимости от того, что их разделяет: километры или целые измерения.       — Они упокоеваются? — с надеждой в глазах спросил древний. — Несмотря на то, кем были их родители при жизни?       — Упокоеваются все без исключения. Дети никак не отвечают за грехи своих родителей в том мире. В этом — да. Просто помните её. Она будет вам благодарна и никогда не оставит вас, — Адэлис по привычке на долю секунды дотронулась до плеча первородного и тут же одёрнула, вспоминая о личных границах. — Прости… Привычка.       — Ничего страшного, Адэлис, — он мягко накрыл её ладонь своей, казалось, что Элайджа даже облегчённо улыбнулся. — Мне важно было услышать эти слова. Спасибо тебе.       — Пожалуйста, — улыбнулась она, подняв взгляд на ночное небо и несколько раз хорошенько моргнув, чтобы избавиться от лишней влаги. — Я рада, что тебе стало немного легче. Надеюсь, вам всем станет скоро легче…       «Конечно, когда Никлаус вырежет, как минимум, половину Нового Орлеана».       Элайджа поднялся и подал ей руку, на которую она посмотрела не понятным взглядом.       — Я провожу тебя. Скорее всего тот, кто напал на тебя, может быть ещё поблизости. Ты же не хочешь испытывать судьбу?       Адэлис склонила голову на бок, принимая весомый аргумент и приняла его жест, поднимаясь.       — Не хочу.       — Далеко живёшь? — поинтересовался он, направившись на выход.       — В тридцати минутах ходьбы.       — Тогда, пока мы будем идти, расскажешь о чём-нибудь?       Адэлис заинтересованно и даже удивлённо посмотрела на него.       — Это интерес или просто, чтобы скоротать время?       — Интерес, благодаря которому можно хорошо провести время в пути.       Хмыкнув и хитро улыбнувшись, Адэлис спросила:       — И что тебе интересно знать?       Элайджа посмотрел на неё хитрым и любопытным взглядом, улыбаясь.       — Я люблю узнать людей. Расскажи мне что-то о себе.       — Самый распространённый приём, который ставит большинство людей в замешательство, — усмехнулась она, заправив прядь волос за правое ухо, тем самым открыв лучший вид на своё лицо.       — Не любишь говорить о себе?       — Люблю тогда, когда знаю о чём говорить.       — Хорошо, — кивнул он, решая идти на уступок. — Расскажи о том, что ты любишь, о своих увлечениях. А потом, если захочешь, я тоже могу что-то рассказать о себе. Идёт?       — Идёт, — довольно улыбнулась она. — Ну, думаю, начать стоит с человеческих увлечений…       И Адэлис рассказала ему о том, что очень ценит и любит игру на музыкальных инструментах, но сама играет только на гитаре и любит петь. Элайджа внимательно слушал, пребывая в восторге от её увлечений. Конечно, Адэлис не забыла о его условии и поинтересовалась о его увлечениях, если они у него имелись. К счастью они были и более того — совпадали. Элайджа так же ценит и любит игру на музыкальных инструментах, особенно на рояле и пианино. Первородный так же поделился тем, что любит проводить за прочтением книг всё свободное время. И, конечно же, предпочитает только классику.       Адэлис внимательно смотрела на него и никак не могла составить о нём хоть какое-то начальное мнение. Он казался немного холодным, даже порой отстранённым, но она чувствовала внутри него что-то такое скрытное, очень интересно и чувственное, что наверное не увидит никогда. Ведь она прекрасно знает, что они больше не увидятся.       Элайджа тоже внимательно и проникновенно смотрел на неё, заметив родинку на шее и треугольник из маленьких родинок на щеке. Он видел её зелено-карие глаза, которые уже думал никогда не увидеть. Все эти черты лица, вся она сама… Элайджа уже и не думал, что когда-то увидит её снова.       — Ну, вот мы и пришли.       Элайджа внимательно осмотрел двухэтажный светлый дом, газон которого был чистым и аккуратно подстриженным, с небольшими клумбами под окнами и парочкой ёлочек.       — Красивый дом, — заметил он, на секунду обращая внимание на горящий свет в двух комнатах на первом этаже.       — Спасибо, — улыбнулась она. — За комплимент и за то, что помог мне, вылечил, поговорил и проводил меня. Ты был очень добр ко мне… Спасибо тебе за это.       — Я бы никогда не прошёл мимо.       И он снова заметил, как её щёки залились румянцем, а глаза неловко сверкнули. Адэлис поправила вновь выбившуюся из-за уха прядь волос и лишь на мгновение опустила взгляд, стараясь придумать, чтобы сказать или сделать такого, что могло бы устранить эту тишину.       — Может быть ты бы хотел зайти на кофе?       — Не в этот раз, — улыбнулся он. — У меня завтра утром последнее важное совещание на работе, только если после ты захочешь встретиться…       — Я как раз хотела поговорить об этом, — тихим голосом начала она, почему-то печально опустив взгляд. Элайджа, конечно, напрягся, но виду не подал. — Я хочу, чтобы ты стёр мне память о всём, что произошло.       — Что? — тихим, но не менее ошарашенным голосом спросил Элайджа, смотря на неё так, словно девушка сморозила что-то нелогичное. — Я не… Пожалуйста, объясни своё решение.       — Я долго ждала выпускного, Элайджа… И я хотела, чтобы он был идеальным. Я мечтала, чтобы этот вечер не испортило ничто: ни моё вдруг появившиеся настроение меланхолика, ни тот идиот, который решил напасть на меня, ни что-то ещё! Конечно, всё было, безусловно, прекрасно по началу! И я надеялась, что эта ночь пройдёт так же прекрасно в кругу друзей, но я просто сбежала из-за чего нарвалась на неприятность. Праздник был хорош, но после него осталось неприятное послевкусие, а я не хочу его запоминать…       Элайджа тяжело выдохнул и ущипнул себя за переносицу.       — И ко всему прочему, впереди у меня поступление в Университет. Мне нужно подготовиться к предстоящему тестированию, сдаче документов, собеседованию и прочему, что будет отнимать много сил и нервов… Просто зная себя, я буду долго прокручивать нашу встречу в голове и захочу узнать о первородных куда больше, чем знаю сейчас. На самом деле, я почти ничего не знаю, потому что никогда не интересовалась вами… В общем, просто сотри их и всё. Пожалуйста, Элайджа.       «Она правда ничего и никогда не слышала о нас»?       Элайджа поборол всё своё желание повернуться вокруг себя и присесть хоть на асфальт, чтобы привести свои мысли в порядок, но в итоге он лишь шумно выдохнул и изобразил на своих губах что-то напоминающее улыбку.       — Я понимаю.       — Правда? — спросила девушка, почему-то не особо в это поверив. — Мне почему-то показалось…       — Я сделаю это, если ты хочешь, — перебил её Элайджа, не желая слушать оставшуюся часть предложения. — Просто ответь на вопрос: ты уверена, что хочешь всё забыть?       Между ними установился напряжённый зрительный контакт, но на данный момент они были друг для друга если не закрытой, то слегка приоткрытой книгой, которую прочитать было очень трудно, пока её полностью или хотя бы на половину не откроешь. Элайджа видел в её глазах решимость и уверенность в своём решение, но почему-то ведьма продолжала упорно молчать.       Хоть Адэлис и выглядела уверенной, но на самом деле она не была уверена в своём решении на все сто процентов. Ей бы не хотелось забывать встречу с Элайджей и их разговор. Её сердце кричало ей о том, что не стоит забывать это, что это важно, но разум твердил о том, что так будет правильнее и лучше для неё самой. И в этот раз Адэлис сделает исключение из своих правил, и послушает разум.       — Я уверена, — без ноты сомнения в голосе заявила Адэлис, сглотнув появившийся ком. — Так будет лучше.       «Так будет лучше… Лучше»…       Взгляд первородного похолодел, словно его это почему-то огорчило, хотя он пытался этого не показать:       — Хорошо. Я сделаю так, как ты просишь, если ты в этом уверена.       — Уверена, — тут же сказала она, всеми усилиями перебивая голос своей души. — Только прежде пообещай мне, что будешь счастлив.       — Что? — снова удивлённо спросил он, поражаясь ещё больше. — Ты думаешь, что я несчастлив?       — Я бы не говорила об этом, если бы просто думала. Я знаю это, Элайджа. Как бы глупо это не было, но твой взгляд и тем более сердце, которое я очень хорошо чувствую, говорят куда больше, чем ты сам. И я знаю, что ты не в числе счастливых людей, хоть и не знаю почему… Просто пообещай мне, что ты приложишь все усилия к тому, чтобы когда-то стать счастливым и обрести то, что не даёт тебе им стать. Договорились?       Элайджа рассмеялся, касаясь пальцами руки своего лба.       — Я знаю тебя всего минут сорок, но почему ты уже кажешься очень удивительной девушкой, Адэлис?       Милая, но в этот же момент грустная улыбка появилась на её лице.       — Пусть я тебе такой и запомнюсь. Стирай.       Элайджа сократил расстояние между ними, заметив, как её глаза немного забегали, но всё же оказались прикованы к его тёмно-карим. Адэлис почувствовала как он осторожно взял её за плечи. И ещё девушка почувствовала, как её сердце ускорило ход. Запах его дорогого парфюма ударил в нос.       — Я обещаю, — сказал Элайджа тихим голосом, видя её довольную и искреннюю улыбку, но в следующий миг вернул себе холодность и уверенность, смотря прямо в её зрачки, внушая. — Ты забудешь о нашей встрече. Ты забудешь о всём, что произошло этой ночью. На тебя никто не нападал. Ты ушла от одноклассников раньше всех, прогулялась по парку, насладилась природой и вернулась домой. Вы хорошо провели время. Это всё, что ты помнишь.       — Помню, — прошептала она, не отрывая взгляд от его глаз.       — И я хочу, чтобы ты добилась всего, чего хочешь в жизни. Я хочу, чтобы ты тоже была счастлива и никогда не сомневалась в своих силах. Будь сильной и смелой, Адэлис. И научись чувствовать энергетику всего, что тебя окружает. Тебе не раз спасёт это жизнь. Надеюсь, мы однажды увидимся. Прощай.       Элайджа в этот же момент исчез, а когда Адэлис моргнула, возвращаясь в реальность, она на секунду не поняла, почему стоит посреди своего двора и не заходит в дом. Она чувствовала в воздухе запах очень приятного парфюма, но никого рядом с неё не было.       «Странно»…       В глазах почему-то была лишняя влага, от которой она тут же избавилась. Адэлис только повернулась на свой дом, как дверь тут же открылась и на пороге показался Джон.       — Адель, — улыбнулся он, спуская к внучке, — я почувствовал твою энергию. Почему ты здесь? Ты же говорила, что вернёшься под утро.       — А ты не ждал? — Адэлис обняла подошедшего к ней дедушку, чувствуя, как тот поцеловал её в щёку.       — Честно говоря — нет.       Адэлис напряглась, погладывая на дом.       — Я помешала? Ты не один?       — Ну что ты, милая! Ты же знаешь, что ты — единственная моя любимая женщина.       — А зря, дедушка.       — Не начинай, — он вместе с ней направился в дом. — Пойдём. Я заварю тебе твой любимый чай и ты расскажешь мне, как прошёл твой выпускной.       — Конечно.       Адэлис ещё раз обернулась через плечо, но так и никого не увидела.       «И откуда всё же взялся этот аромат»?

* * *

      Они одновременно открыли глаза, но взгляды их кардинально различались: у Адэлис он ясным, словно много маленьких кусочков сложилось у неё в голове, но и в этот же момент она была поражена и очень зла; а вот Элайджа чувствовал себя непонятно, он чувствовал что-то радостное и понимал, что сделал всё правильно, вот только взгляд Адэлис заставил его насторожиться.       Адэлис вдруг сама отошла от него, проводя руками по волосам и пытаясь определиться со своими чувствами, которые сейчас переполняли её как никогда: радость, злость, раздражение и самое главное — понимание.       — Он хотел меня убить, — прошептала Адэлис, смотря куда угодно, но не на Элайджу. — Александр хотел меня убить ещё четыре года назад! И ведь убил бы, если бы не ты! — она вдруг усмехнулась, вспомнив их самую первую встречу в клубе. — Теперь понятно, почему он так на меня смотрел в нашу первую встречу в клубе.       — Как смотрел? — не понимал Элайджа.       — Как на призрака или на то, чего он никак не ожидал увидеть. Он смотрел на меня как на когда-то знакомого человека, но я не предала этому особого значения, а потом это просто забылось!       Адэлис крепко сжала периллу лестницы и постучала ногтями, вспоминая тот день, когда он хотел её убить, когда она нашла его в той подворотне.       — Если бы я только знала об этом раньше, — вслух произнесла она, сама того не заметив, но Элайджу напрягло то, с какой интонацией она это сказала. У первородного сложилось впечатление, будто она о чём-то жалеет или хочет сделать.       — В чём дело, Адэлис? — он остановился у неё за спиной, но девушка не реагировала, продолжая о чём-то думать.       — Ничего, — ответила она через время, но так же не обернулась.       Элайджа вдруг сам повернул её на себя, придерживая за локоть.       — В чём дело?       — В том, что если бы я знала об этом раньше, то многое могло бы сложиться по-другому. Могло бы не быть никакой дружбы с Александром.       — Значит, — он прокашлялся, отпустив её, — вы действительно были… друзьями?       — Мы были лучшими друзьями. Мы вдвоём были лидерами наших фракций. И мы всегда и везде были вместе, когда дело касалось друзей, встреч и всего такого. Но если бы я знала, что он хотел убить меня, причём не один раз, то никаких подобных отношений не было.       — Постой, — Элайджа выставил руку прямо перед ней, когда Адэлис собралась пройти мимо, — он хотел сделать это снова?       — Да, когда я узнала, кто он.       Элайджа громко выдохнул, медленно сжав кулаки. Адэлис, которая заметила это, осторожно коснулась его напряжённого плеча и заставила опустить вытянутую руку.       — Но это уже в прошлом, Элайджа. Я не хочу к нему возвращаться. Да, сейчас я зла и меня переполняют эмоции, но я не буду возвращаться к этому. Тогда Александр был с отключёнными чувствами и я могу понять его поступки, за которые ему потом было очень долго стыдно. И я прошу тебя, оставь это в прошлом. Он сейчас не тот.       Элайджа вдруг резко посмотрел на неё и полностью повернулся к ней, чуть ли не нависая над девушкой.       — Тебе стоит напомнить о том, что он сейчас наш враг? Он принял сторону Кола, прошу заметить, яро доказав это, пойдя против тебя и бросив вызов мне во-второй раз! И ты мне говоришь, что он сейчас не тот?       — Ради Вселенной, Элайджа! — повысила тон Адэлис, взмахнув руками. — Мы не можем знать всего наверняка. Да, я сейчас обижена на Александра, но обида моя кроется в нашей с ним проблеме. Он прошёл против меня так же, как и твоя сестра пошла против тебя! Об этом ты не забыл?       — Не нужно впутывать Ребекку! — на таком же повышенном тоне проговорил Элайджа. — Я уверен, что этому есть разумное объяснение!       — Я и не собираюсь впутывать твою сестру, Элайджа! Я просто не понимаю, почему мы не можем с тобой допустить мысль, что Александр может быть так же на нашей стороне?       На смену повышенным тонам — пришла тишина.       — Ты серьёзно? — после недолгого молчания спросил он. — Тебе не кажется, что несколько наивно так думать?       — Я понимаю, — Адэлис тяжело вздохнула, убрав прядь волос за ухо. — Просто… Возможно та часть меня, которая по-прежнему переживает за Александра и даже в каком-то смысле любит, как брата, просто не может до конца допустить мысль, что он мог меня предать.       — Когда мы созванивались с Ребеккой несколько дней назад, она сказала, что Александр приехал в дом только из-за своего брата. Она сказала, что он не хотел, чтобы Клиффорд ввязывался один в такое опасное дело.       — Это похоже на Александра, — кивнула Адэлис, после чего её тон и взгляд значительно смягчился. — Элайджа, пожалуйста, давай просто попробуем допустить мысль, что у Александра может быть свой план. Он не такой, каким может казаться. Он слишком умный, хитрый и очень расчётливый. Ты же допускаешь мысль, что Ребекке просто пришлось сделать всё это, чтобы доказать свою преданность Колу. Тогда почему мы не можем допустить такую же мысль об Александре?       — Ты серьёзно хочешь знать моё мнение на этот счёт? Или ты отказываешься понимать всё сама?       — Меня интересует твоё мнение, — честно сказала она.       — Я не верю ему, потому что он уже тебя предал, когда уехал. Я не верю ему, потому что он приехал туда из-за брата, который решил вдруг по сотрудничать с первородным, являвшись обычным человеком среди трёх вампиров! Я не верю ему, потому что он уже неоднократно причинял тебе боль. И я принципиально не стану верить тому, кто на стороне нашего врага.       — Даже несмотря на то, что там ваша сестра? — Адэлис сложила руки под грудью. — Ей же вы верите, потому что знает, что она — двойной агент. Александр приходил ко мне и чуть ли не клялся в верности, извинялся за то, что уехал, когда был мне нужен! — она снова начала переходить на повышенный тон.       — Ты готова поверить только одним словам? Тебе правда будет достаточно только их? — раздражённо спросил Элайджа.       — Нет, Элайджа! — прокричала Адэлис. — Мне недостаточно будет только их! Я не малолетка, чтобы поверить одному слову «прости». Я обращаю внимание на многие факторы, но больше всего именно на поступки. Если он сможет мне доказать, что я могу ему верить, то я поверю! Но прежде, чем ты захочешь снова возразить мне, имей в виду, добиться моего доверия не просто, тем более Александр висит на его волоске. Так что не думай, что я откликнусь на зов дружеских чувств к нему. Это ясно?       Элайджа какое-то время молча смотрел ей в глаза, видя, как вспыхнувший огонь, который, по-видимому, так же передался ему, начал медленно гаснуть, но уверенности в её взгляде было хоть отбавляй.       — Более чем, Адэлис. Это твой выбор.       Элайджа развернулся и сделал пару шагов в сторону гостиной, но в нескольких шагах от входа его вдруг окликнула тяжело вздохнувшая девушка.       — Элайджа.       Адэлис подошла к нему, с сопровождающим цоканьем каблуков об пол. Она остановилась прямо за его спиной.       — Посмотри на меня, пожалуйста.       — Зачем?       — Посмотри, — требовательно произнесла она.       С крепко сжатыми челюстями, древний всё же повернулся на неё, уже не видя в нежном взгляде и намёка на растущую ярость, которая была готова снести всё на своём пути. Но вот только если она уже была полностью спокойна, то Элайджа в точности наоборот.       «Это же какой талант ты имеешь, Адэлис, что без какого-либо труда, легко смогла вывести меня на эмоции»?       Адэлис некоторое время молча смотрела ему в глаза, видя всех демонов, которые сейчас водили хороводы и нашёптывали самые нехорошие желания, касаемо Кола и Александра, наверное…       — Надо же… — ухмыльнулась она, чуть прикусив язык. — Я смогла вывести из себя самого Элайджу Майклсона. Целое достижение.       — Теперь ты решила поиздеваться, верно? — нервно спросил он.       Адэлис рассмеялась, а когда заметила на его лице недоумение смешанное с раздражением, то с трудом заставила умолкнуть и спокойно обняла. Элайджа сначала напрягся, но его руки сами обвили её талию, желая прижать ближе к себе. Но разум пока умело давал отпор — желаниям сердца.       — Я не хочу ругаться с тобой, Элайджа, — спокойно проговорила она, проводя рукой по его спине. — Прости, что я так вспылила.       — Я тоже не хочу с тобой ругаться, Адэлис, — выдохнул он, и тут же вдохнул сладкий аромат её волос, который ещё больше помогал успокоиться. — Извини за то, что я сам вспылил. Это на меня не похоже. Видимо, твой огонь как-то захватил и меня.       — Зато мне такое свойственно, — улыбнулась Эндерсон. — Я не просто отдала своё предпочтение огню. Я родилась под огненным знаком зодиака.       — У тебя горячая кровь, — ухмыльнулся он, поняв, что совсем расслабился в её объятьях.       — Ох! — рассмеялась она. — Даже не представляешь насколько.       — Зато теперь я могу объяснить, почему ты вспыхнула как вулкан за минуту и за секунду вдруг нашла покой.       — С нами, взрывными, очень сложно…       — Знаю… Я просто не хочу, чтобы ты пострадала. Я не хочу, чтобы тебе снова сделали больно. Ты это понимаешь?       — Понимаю… И я хочу, чтобы ты знал: я больше не позволю сделать себе больно. И даже если моя теория насчёт Александра окажется верной, ему в любом случае будет сложно вернуть моё доверие обратно.       — Дай слово, что ты будешь осторожна.       — Даю слово. Я обещаю, Элайджа.       Он наконец-то спокойно выдохнул, проведя рукой по её голове. Адэлис чуть отстранилась от него, заглядывая ему в глаза       — Я бы ещё хотела с тобой кое-что обсудить.       — Какова вероятность того, что ты снова вспыхнешь? Просто дай знать, чтобы я не поддался твоему внутреннему… пожару.       Снова рассмеявшись, она сказала:        — Думаю, тут мне уж точно сердиться не на что.       — Хорошо, — кивнул он. — Давай сначала пройдём в гостиную.       Адэлис уже согласно кивнула, как вдруг во входную дверь постучали. Они переглянулись и уверенно подошли к ней, открыв.       — Привет, дорогая, — Кэролайн её тут же обняла. — У нас настоящая проблема. Бонни, она… — и тут её взгляд зацепился за первородного. — Элайджа? Привет, что ты тут делаешь?       — Здравствуй, Кэролайн, — кивнул он ей, отходя назад.       — Видимо, его машина у дома тебя не смутила, — заметила Адэлис, пропуская подругу в дом.       — Я спешила и не обратила внимание, — ответила та, когда дверь уже закрылась. — Так, а вы…       Элайджа прокашлялся, видя, как Адэлис суетливо переводила взгляд с подруги на него.       — Стоп фантазии, Кэролайн! — Эндерсон тут же предотвратила бурное развитие догадок в голове подруги. — Потом поговорим. Что там с Бонни?       Элайджа тем временем открыл двери в гостиную и пропустил девушек вперёд, которые тут же разместились на диване, а он предпочёл держаться чуть в стороне у камина.       — Кажется, Бонни у Кола, — тут же сказала Кэролайн.       Адэлис около пяти секунд смотрела на Кэролайн, пытаясь понять смысл сказанного правильно, но когда поняла, то посмотрела на немного удивлённого Элайджу.       — То есть что значит «кажется», Кэролайн? — спросил Элайджа, опираясь рукой на камин.       — Что произошло? — спросила следом Адэлис. — С чего ты вообще это решила?       — Я шла домой после того, как вышла с работы и зашла за порцией жареной картошки. Всё было хорошо. Я уже практически была у своего дома, как вдруг услышала сплетни соседей, которые обсуждали то, что им сказала женщина, которая живёт напротив дома Бонни. В общем, эта женщина видела, как Бонни с Энзо подошли к её дому, какое-то время просто стояли и разговаривали, но потом к ним подошло двое вампиров, один из которых усыпил Бонни, а второй вырубил Энзо. Только наоборот. Мне пришлось всем стереть память. Кто бы это не был, но работали они неосторожно.       Адэлис прикрыла глаза, выдохнула и опустила голову. Элайджа бесшумно постучал пальцами по камину, осмысливая сказанное.       — Я считаю, что нужно их вытаскивать. Что этому уроду нужно от них? — возмущённо спросила Кэролайн, но тут же осеклась, поднимая немного виноватый взгляд на Элайджу. — Прости, но твой брат правда последний придурок! У нас был ещё день!       Адэлис и Элайджа многозначительно переглянулись, и когда древний кивнул ей, Адэлис сказала:       — На нас тоже напали тем вечером, Кэр, — ошарашила её ведьма, видя, как лицо подруги вытянулось. — После ужина, во время прогулки. Кола там не было. Была только Ребекка, Клиффорд и Александр. В общем нас обоих отравили. Меня лобелией, а Элайджу ядом оборотня.       — Секунду. Клаус же уехал, а значит лекарства тут нет, — логично рассуждала вампирша. — Почему ты на ногах?       Элайджа улыбнулся и посмотрел на Адэлис, которая гордо улыбнулась.       — У твоей подруги чудесные навыки сверхъестественной медицины.       Кэролайн обратила внимание на Адэлис, которая с трудом пыталась скрывать улыбку.       — Нельзя ничем, кроме крови Клауса вылечить укус оборотня! Как?       — Ну, фактически, там был укол. И да, ты права. По сути мы и не вылечили его, просто я изготовила специальные отвары, которые помогли ослабить симптомы и в случае Элайджи, ускорить его исцеление.       — И как ты сейчас себя чувствуешь? — поинтересовалась у него Кэролайн.       — Гораздо лучше, спасибо.       — Давайте вернёмся к прежней теме, — решила напомнить им Адэлис. — И сразу хочу сказать, нам нужно их вытаскивать.       — Кол хочет услышать от вас ответ, — тут же сказал Элайджа.       — И какой он будет? — спросила Кэролайн. — Вы даже с Бонни не успели это обсудить.       Адэлис опустила взгляд лишь на пару секунд, но Кэролайн и Элайджу этот негласный ответ очень напряг.       — Или успели… — начала догадываться Кэролайн.       — Какой ответ? — тут же спросил Элайджа, но Адэлис молчала, а это значило лишь одно — ему не понравится её ответ. — Адэлис.       Адэлис перевела на него свой взгляд, встречаясь с проникновенным взглядом тёмно-карих глаз. Выдохнув, она встала с дивана и сказала:       — Я принимаю предложение Кола и буду с ним сотрудничать. Я буду той, кто исполнит этот чертовый ритуал. Бонни в этом участвовать не будет.       Кэролайн посмотрела на Элайджу, который, казалось, в этот момент даже перестал дышать.       — Нет, — сказал Элайджа, когда тишина уже прилично затянулась. — Нет, Адэлис.       — Да, Элайджа. Я буду участвовать в этом. У нас нет другого выхода. Твой брат ясно дал понять, что нас ждёт, если мы откажем ему. Ты хочешь, чтобы я позволила своим друзьям и союзникам умирать? — снова начала повышать тон ведьма.       — Ты хоть понимаешь, насколько это опасно? — он хотел вразумить её. — Эта такая сногсшибательная сила, которая может тебя убить, Адэлис. Ты можешь не выдержать всей магической силы, и твоя же собственная магия уничтожит тебя изнутри! Ты не пойдёшь на такой риск!       — С чего ты вообще взял, что я умру?       — Да потому что никто, кроме Вальдемары Эндресон и моей матери не выживал после этого ритуал! Никто, Адэлис!       — Извиняюсь, что перебиваю, но кто такая Вальдемара? — влезла Кэролайн.       Спорящие Адэлис и Элайджа синхронно повернулись на Кэролайн.       — Вальдемара Эндерсон жила в десятом веке и состояла в хороших дружеских отношениях с Эстер, — объясняла Адэлис, но вдруг замолчала, медленно повернувшись на Элайджу. — Что значит ритуал? Какой ритуал? И причём тут твоя мать и ведьма из моего рода?       — Мне тоже интересно! — подхватила Кэролайн, уставившись на Элайджу ожидающим взглядом.       Майклсон тяжело прикрыл глаза и опустил голову, мысленно ругая себя за то, что он раньше не посвятил Адэлис в то, что ему и Никлаусу рассказала Ребекка больше недели назад, когда они только приехали.       — Присядь, — сказал он, смотря в глаза Адэлис.       На его большое удивление, девушка послушно села, но требовательного взгляда не отвела.       — Когда на следующее утро после нашего приезда Ребекка поехала к Колу, перед ней стояло две самых главных задачи: произвести хорошее впечатление на всех, кто будет в доме и доказать Колу, что он может ей доверять. Сестра справилась с этим хорошо, и Кол рассказал ей о ритуале, который называется «Воскрешение из тьмы и света», который проводиться исключительно в Кровавое Суперлуние.       — Почему именно в него? — спросила Кэролайн.       — Потому что это один из самых мощных энергетических дней, которые только бывают во Вселенной. И слово «воскрешение» говорит всё само за себя. Все, кто хоть когда-то хотел провести этот ритуал — не выживали. Магическая сила в этот день была настолько сильна, что ведьмы и колдуны просто не могли её сдержать из-за своей… слабости. Ну и ещё, наверное потому, что оригинальный ритуал знало очень малое количество людей, которые были приближены к Вальдемаре и нашей матери. И все, кто пытался его повторить — умерли, по тем или иным причинам.       — Этот ритуал… Чей он? — снова поинтересовалась Кэролайн. — Кто его создал?       — Когда-то Вальдемара нашла его в гримуаре своей матери, но он был незакончен. Вальдемара в силу своей одарённости, быстро поняла, что этот ритуал может вернуть мёртвого человека и она решила дописать ритуал. Она начала искать все возможные записи, общаться с другими ведьмами и колдунами, но зацепки так и не было. И тогда она решила отправиться в путешествие по стране, и когда-то добралась до нашего поселения, где познакомилась с нашей матерью. Эстер заинтересовал этот ритуал, несмотря на то, что долгое время она не прибегала к чёрной магии. Общими усилиями они нашли лазейку и дописали ритуал.       — Значит, они подняли завесу, — уже догадалась Адэлис.       — Да. Они открыли двери не только между нашим миром и «той стороной», но и так же между Раем и Адом.       — Раем и Адом? — решила уточнить Кэролайн. — Они существуют? Это же миф!       — Вселенная большая, Кэролайн, — ответил ей Элайджа, улыбнувшись. — Мы не знаем, что действительно значат «Рай» и «Ад», что они из себя представляют и где находиться. Но в ту ночь, когда они это сделали вдвоём, начались масштабные кровавые убийства, которые происходили по всей Земле, а не только на территории Америки. Они слишком сильно ослабили завесу, отчего кровопролития продолжались в течение всего дня. Им пришлось вкладывать большое количество собственных сил, что привело к сильному магическому истощению, но они выжили.       — Слушай, — начала Адэлис, кое-что поняв, — раз они обе дописывали этот ритуал, значит, он должен был быть записан минимум в двух экземплярах: в гриумаере Вальдемары и в гримуаре твоей матери. Вы не попробовали поискать?       — Верно, — кивнул Элайджа. — Кол, к сожалению, нашёл гримуар, в котором был записан этот ритуал и вырвал страницы, но никто из нашей семьи даже приближённо не знает, что на них было.       — Адэлис, — привлекла её внимание Кэролайн, — а у вас с Джоном нет гримуара Вальдемары? Ну, может быть, она его кому-то передала перед своей смертью и после, он как-то попал в руки Джона.       — Нет, — печально покачала та головой. — Я бы знала. Скорее всего, её гримуар давно утерян.       — Плохо. Мы могли бы знать, чего нам ожидать… — Кэролайн устало провела рукой по волосам. — И что будем делать? Бонни нужно вытаскивать, но ответ Колу давать мы не можем. Мы не можем так рисковать, Адэлис.       — А какие у нас ещё варианты, Кэр? Кол предупредил, что если вдруг мы найдём какой-то иной вариант, который явно не придётся ему по душе, начнёт литься река крови не только нашей, но и невинных людей. Мы готовы рискнуть не только собой, но и ими?       — Ты слышала Элайджу? Он сказал, что это опасно! Никто, кроме Эстер и Вальдемары не пережил. И они были вдвоём, подруга! Ты собираешься сделать это одна! Какой результат ты ожидаешь? — начинала закипать блондинка.       — Я ожидаю того, что я не умру, — более-менее спокойно заявила Адэлис.       — Услышь себя! — вампирша возмущённо взмахнула руками, пока Элайджа провёл рукой по лицу и прошёл к большим окнам. — Ты не выдержишь такого мощного потока энергии в одиночку! Ты понимаешь, какой силой нужно обладать, чтобы справиться с этим?       — Понимаю, Кэр! — теперь и голос ведьмы был крайне недовольным. — До полнолуния ещё около четырнадцати дней. Я смогу до дня «Х» накопить достаточно силы — путём серьёзных магических практик, благодаря чему риск моей смерти снизится к возможному минимальному риску. Гораздо больше вероятно то, что я получу серьёзное магическое истощение, но я могу до этого дня предусмотреть все возможные события и ко всему подготовиться.       — Элайджа, — Кэролайн умоляющим взглядом обернулась, смотря в спину задумчивого Майклсона, который любовался видом из окна, — прошу тебя, поддержи меня! Скажи, что это глупо и неразумно!       Элайджа долго молчал, прикидывая в своей голове все возможные варианты, которые могут им помочь. Он абсолютно не хотел идти на такие жертвы и подвергать Адэлис опасности. Все варианты, которые приходили ему в голову — были не теми. Любой вариант сводился к тому, что им не обойти условия Кола.       Девушки переглянулись, понимая, что Элайджа на них совсем не реагирует.       — Элайджа! — на этот раз его позвала Адэлис.       Вдруг зазвонил лежащий на столике телефон, который принадлежал Адэлис. Она медленно взяла его, всматриваясь в незнакомый номер.       — Кто это? — спросила Кэролайн.       — Понятия не имею.       Незнакомые звонки — всегда напрягали Адэлис, тем более учитывая жизнь, которую она проживает. Как правило, незнакомые звонки — почти всегда оказывались с неприятными известиями. Поэтому выдохнув, она приложила телефон к уху и сказала:       — Слушаю.       Элайджа повернулся, услышав такой ледяной тон ведьмы. На секунду ему даже показалось, что он ослышался, но её лицо было сейчас точно таким же.       — Здравствуй, ведьмочка. Как дела?       Глаза Адэлис тут же расширились, а Элайджа несколько раз тыкнул пальцем по своей ладони и прошептал губами: «поставь на громкую». Адэлис, конечно же, поняла его просьбу и сделала так.       — Что тебе надо, Кол?       Кэролайн посмотрела на Элайджу, и тот показал жестом вести себя тише.       — Хотел спросить, как прошло вчерашнее свидание с моим братом. Хороший выдался вечер?       Адэлис закатила глаза, чувствуя, что он издевается.       — Потрясающий, — улыбнулась она. — Вот только к сожалению ты подпортил нам дальнейшие планы.       — Оу… Только не говори, что я разрушил ваши грязные планы на ночь.       Элайджа широко раскрыл глаза, смотря то на телефон, то на Адэлис и пару раз глянув на Кэролайн, которая с трудом сдерживала смех от возмущённого вида первородного вампира.       — Хорошо. Я не скажу. Что тебе надо?       — Значит, вы всё ещё не знаете… Хреновые вы друзья, получается.       — Что ты уже сделал? — ведьма старалась сохранять спокойствие и не подавать виду, что она уже всё знает.       — Мне вчера было очень скучно. Я подумал, что испортить вечер вам двоим — мало. И вдруг я вспомнил, что вы с ведьмой Беннет неприлично тянете время. Не считаешь так?       — Нет.       Он на некоторое время замолчал, а после послышался издевающийся смешок.       — Тем не менее, так считаю я. Поэтому я направил своих парней к ведьме Беннет, чтобы они проверили как у неё дела. И они застали весьма милую картину у её дома. Подумать бы несколько лет назад не смог, что Бонни, известная ведьма и ненавистница вампиров — влюбиться в одного из них, — и вдруг его голос изменился на более серьёзный. — В общем, твоя подруга у меня, как и её любимый. Я жду ответа, Адэлис. Через тридцать минут у меня.       — Ты действительно такой придурок, что решил начать портить жизнь нам всем и не смог подождать ещё до утра? — возмущённо спросила Адэлис.       — Ты можешь заканчиваться все эти разговоры, — снова усмехнулся тот. — Александр и Клиффорд мне всё любезно передали. Ты была весьма добра тем вечером. Я не буду повторять сто раз, как долбанный попугай, ведьма. У тебя тридцать минут на то, чтобы приехать и дать мне ответ. Иначе с плеч твоих друзей полетят головы и я пришлю тебе их курьером. А остальным руки, ноги, хребет, в общем, каждому из вас в разобранном виде ведьму Беннет и Энзо. И ещё кое-что: если я узнаю, что ты притащила с собой моего брата или даже блондиночку, то я убью кого-то из них при первой возможности. Ты должна прийти одна, и тогда никто не пострадает. Я жду.       Звонок прервался, а лицо Адэлис от злости стремительно начало краснеть, как и лицо сидящей напротив неё блондинки. Ведьма молча положила телефон назад и сжала руки в кулаки так, что ногти до боли впились в нежную кожу.       — Ты же понимаешь, что мы пойдём с тобой? — тут же спросила Кэролайн.       — Знаю, — кивнула Адэлис, которая смотрела куда-то сквозь подругу.       — Элайджа, — Кэролайн повернулась на него, — вы же с Клаусом не будете держать на нас зла, если мы сами оторвём голову твоему брату?       — Убийство моего брата, скорее всего, мы пока отложим. Если мы сейчас предпримем что-то такое, то данное действие может повлечь за собой череду непредусмотренных последствий. Мы не в силах рассмотреть и предугадать всё. Ребекка говорит, что они точно не знают и половины того, что планирует Кол. Мы не можем так рисковать.       — И что тогда будем делать? — спросила Форбс.       Элайджа тяжело вздохнул, встречаясь взглядом с Адэлис.       — Ты примешь его требования, Адэлис.       — Что?! — возмущённо спросила Кэролайн, смотря на Элайджу, как на безумного.

* * *

      — Я поверить не могу, что этот рискованный план придумал Элайджа, — говорила Кэролайн, пробираясь вместе с Адэлис через лес. — С каких пор Элайджа Майклсон так рискует?       — Умоляю тебя, Кэр, — ухмыльнулась Адэлис. — Риск минимальный. Мы все прекрасно знаем, что Кол не рискнёт убить меня или Бонни, а вот Энзо — вполне, чтобы оказать на нас давление, тем более Деймона его и так разозлил.       — То есть?       — А ты не знаешь? — удивилась Адэлис, на что Форбс покачала головой. — Прежде чем приехать ко мне, Деймон был у Кола. И тем утром он ему не плохо так подпортил нервные клетки. Деймон начал угрожать ему, выпытал информацию и ещё раскрасил физиономию моему бывшему.       — Ясно, — фыркнула блондинка. — В его стиле. Как бы нам это не вылилось во что-то неприятное.       — Думаю, уже вылилось.       — Думаешь то, что сделал Кол, последствия действий старшего Сальваторе?       — Да, — кивнула Адэлис, перешагивая через очередную ветку. — Но его понять можно. Я бы тоже вспылила, если бы узнала, что около того, кого я люблю кто-то ошивался, пока он прибывал в магической спячке.       — Ты права, — согласилась Форбс, вздохнув. — Хотя я не люблю так поступать.       — Ты — голос разума, дорогая.       — Ну, на самом деле, я наконец-то послушала своё сердце…       — Правда? — удивилась Адэлис. — И что оно сказало? Или, может быть, ты уже последовала его совету.       — Последовала. Я уволилась с работы.       — Что? — Адэлис замерла. — Как это уволилась? Почему?       — Поняла, что эта работа не приносит мне удовольствия, — Кэролайн взяла её за локоть и направилась вместе с подругой дальше. — Буду искать новую, возможно даже в другом городе. Хочу чего-то нового. Хочу изменить свою жизнь.       — Правда? — в глазах Адэлис сверкнула радость, а когда от Кэролайн последовал кивок, Эндерсон крепко обняла её. — Боже, Кэр, наконец-то! Я так рада! Я правда, безумно рада! Это правильное решение!       — Спасибо тебе, Адэлис… Ты снова поддерживаешь меня, — Кэролайн широко улыбнулась, почему-то почувствовав в глазах влагу, а на сердце приятное тепло. — Спасибо…       Кэролайн отстранилась от неё.       — Есть ещё кое-что. Я хотела рассказать тебе это, но не при Элайдже.       — Давай.       — Вчера мы прогуливались со Стефаном. Мы расстались и, как оказалось, вдвоём этому рады. Когда я вернулась домой, то почувствовала запах мужского одеколон, думала, что меня кто-то ждёт. В общем, когда я прошла на кухню, то увидела просто невероятно красивую белую розу и конверт с рисунком и стихом.       Адэлис снова расцвела в улыбке, смотря на подругу, которая пыталась спрятать свою.       — Подарок от Клауса, — уже поняла Адэлис. — Покажешь?       — Покажу.       — И тебе понравилось, — сказала Эндерсон очевидный факт.       — Я этого не сказала!       — А тебе и не надо, подруга. Всё и так видно, и ощутимо. Надеюсь, ты его поблагодарила?       — Нет…       — То есть как «нет»? — почти возмущённо спросила Адэлис.       — Хочу сделать это лично.       — О! — тут же её взгляд потеплел. — Вот этот правильно!       Кэролайн прокашлялась, неловко поправив волосы.       — Ну, а что насчёт тебя и Элайджи? Он ночевал у тебя?       Адэлис отвела взгляд.       — Да, он ночевал у меня. Я же не могла оставить его после того, как Ребекка ввела ему смешенный яд оборотня.       — И всё? — Форбс скептично подняла брови. — Никаких переглядок, объятий, поцелуев в щёку? Ничего? Я не поверю, если ты скажешь, что ничего не было!       Адэлис прокашлялась, почувствовав, как ей вдруг стало жарко и неловко.       — Ну, на встрече мы просто танцевали, шутили и много разговаривали о всяком. Когда всё случилось и мы приехали домой, то всё какое-то время было относительно хорошо, пока не начались сильные галлюцинации. В один момент он увидел вместо меня какую-то девушку, которую очень любил и поцеловал меня.       — Я не ослышалась? — удивлённо спросила Кэролайн, на что Адэлис отрицательно покачала головой. — С ума сойти!       — Кэролайн, он целовал не меня! Он поцеловал ту, которую видел вместо меня.       — Кто это мог быть? Кэтрин? Татия?       — Не думаю, что кто-то из них, потому что прежде чем поцеловать меня, Элайджа провёл пальцем по моей шее, найдя большую родинку и так же по щеке, найдя небольшой треугольник из родинок, — Адэлис так же провела пальцем, видя, как внимательно подруга проследила за её движениями. — И будто эти признаки совпали с той, кого он когда-то любил.       — Интересно. Ты говорила с ним на этот счёт?       — Я хотела, но в этот момент ты постучалась.       — Прости! Если бы я знала, то погуляла бы ещё минут десять.       — Да ладно, — улыбнулась Адэлис. — Ничего. У меня ещё будет достаточно времени поговорить с Элайджей.       — Кстати, насчёт Кэтрин, ты уверена, что это надёжно? Просто Кэтрин такой человек, она может играть против тебя.       — Не сможет, пока на ней моя метка. Я узнаю, если она что-то захочет предпринять против меня.       Форбс кивнула, в знак того, что всё поняла.       — Стой! — вдруг сказала ведьма, смотря куда-то вправо.       — Что такое? — спросила Кэролайн, прислушавшись. — Ты кого-то чувствуешь? Что-то видишь?       — Мы совсем близко. Я подзаряжалась у того красного дуба, когда нас похитил Кол.       — Значит, разделяемся? — уточнила Форбс, чувствуя нарастающее волнение.       — Да. Иди прямо и примерно через пять-семь минут окажешься рядом с белым домом, но не выходи из леса. Оставайся в тени до тех пор, пока не увидишь меня. И даже тогда оставайся в тени. Пока следуем плану Элайджи.       — Хорошо. Будь осторожна.       — И ты тоже.       Кэролайн некоторое время смотрела в след удаляющейся на восток Адэлис, пока та абсолютно не скрылась за деревьями, а сама вампирша направилась вперёд.       Адэлис около семи минут пробиралась сквозь лес, пока не вышла на дорогу, которая вела прямо к дому врагов. Она чувствовала вампиркий след, который точно принадлежал Элайдже и совсем не чувствовала рядом Кэролайн, что было вполне естественно, ведь они были на приличном расстоянии друг от друга.       И вот Адэлис поднялась в горку, наконец-то оказываясь напротив двухэтажного светлого дома. Адэлис внимательно осмотрела весь участок и окна дома, в которых никого не увидела. Она потрясла волосами и выдохнула, снова двинувшись вперёд.       Главная её задача: вести себя, как обычно, и не привлекать никакого особого внимания. Там минимум два человека, которые будут пристально следить за ней и смогут в любой ненужный момент понять, что что-то идёт не так. Александр и, как она думает, особенно Клиффорд, не сведут с неё глаз. Адэлис, как и Элайджа с Кэролайн, уверены, что Кол её не тронет, по крайней мере сразу. Ему нужен ответ, который его устроит…       Элайджа был на достаточном расстоянии от дома в лесу, но он прекрасно видел из-за деревьев, как Адэлис с ровной спиной и уверенной походкой начала подниматься по лестнице. Девушка замерла прямо у входной двери, быстро достала из кармана белой кожаной куртки небольшой прозрачный пакетик и достала оттуда иголку. Работать нужно было быстро. Адэлис замахнулась и по глубже проткнула свой средний палец, из которого кровь тут же начала течь. Эндерсон привстала на мыски и потянулась к самой верхней части тёмной дубовой двери. Она принялась рисовать круг и какой-то магический знак открытия, и нашёптывать нужное заклинание. И когда она закончила, то заметила, что нанесённое ей же повреждение практически затянулось. Адэлис достала небольшой запечатанный целлофановый квадратик, распечатала его и достала оттуда одну спиртовую салфетку, стремительно вытирая палец от кровавых подтёков. Она так же незабыла осмотреть пол вокруг себя на наличие возможных кровяных капель, но в этот раз она была особо аккуратна.       «Я молодец. Можно теперь стучать».       Ведьма постучала несколько раз. Некоторое время за дверью было очень тихо, но вдруг она открылась и Адэлис увидела, к сожалению, полностью живого Клиффорда.       — Любимая! Какой неожиданный сюрприз, — улыбнулся он, не видя того же дружелюбия. — Проходи.       Адэлис дотронулась до дверного косяка, медленно перешагивая порог и внимательно осматривая холл.       — Я разочарованная тем, что ты всё ещё жив, Клиффорд.       Клиффорд рассмеялся, закрыв дверь, но прежде внимательно посмотрев, что на горизонте никого нет.       — Твоя ловушка была великолепна. Такая же горячая, как и ты сама.       — Закрой свой рот и веди меня к своему боссу. У меня нет времени на разговоры с тобой.       Адэлис собралась пройти вперёд, как вдруг перед ней появилась его рука.       — Есть небольшая проблема. Тебе придётся задержаться здесь.       — Какая ещё проблема? — раздражённо выдохнула она, закатив глаза.       — Кол немного не рассчитал времени и не успел подготовиться.       — Ладно… Подождём.       Клиффорд ожидал более раздражённой реакции, но её не последовало.       «Удивительно и приятно».       — Надеюсь, что твой босс — доброжелательный и гостеприимный человек и уже сейчас готовит мне кофе. Я даже не успела позавтракать из-за вас.       — Почти в час дня? — хмыкнул Клиффорд. — Удивительно для того, кто является жаворонком.       — Ну, знаешь, благодаря тем, кто решил вколоть в меня лобелию, мои планы немного испортились, как и мой распорядок дня.       — Ах, точно, — хитро улыбнулся он. — Кстати, хорошо выглядишь для человека, точнее — для ведьмы, в которую вкололи целый шприц лобелии. Как тебе удаётся так хорошо выглядеть?       — Я не низкосортная ведьма, Клиффорд. Меня не возьмёшь так просто. Конечно, мне это доставило проблем, но не смертельных.       — Спасибо за совет на будущее.       Адэлис наигранно улыбнулась ему, и Клиффорд незамедлительно ответил той же улыбкой.       — Какой придурок тебя вылечил? — спросила Адэлис.       — Этот придурок — я, — послышалось со второго этажа.       Клиффорд снова улыбнулся, но так, словно это было ожидаемо. Адэлис посмотрела наверх, как вдруг Александр спустился на первый этаж, держа дистанцию в паре метров.       — Только тебя тут не хватало… — пробубнила ведьма.       — Здравствуй, Адэлис, — кивнул ей Александр. — Ты и вправду хорошо выглядишь, правда несколько сурова сегодня.       — Спасибо. И я ещё слишком добра, ведь была бы я суровой, то ты бы уже сгорел, — как-то опасно улыбнулась ведьма.       — Узнаю твой боевой дух.       — Не хватает Ребекки. Где она?       — Она с братом, — ответил ей Клиффорд. — Готовит всё. Но, думаю, ты будешь рада побыть с нами. Ведь вы так давно не виделись с Александром.       — Я бы не виделась с каждым из вас до конца своей жизни, — огрызнулась Адэлис.       — Спрячь свой острый язычок, — улыбнулся ей Клиффорд, касаясь своей ладонью её щеки. Адэлис резко отстранилась и схватила его руку, грубо и сильно сжимая. — Ох… Я уже соскучился по твоей грубости и силе. Даже порой жалею, что мы расстались. Мне нехватает того огня.       Александр крепко сжал челюсти, засунул руки в карман и облокотился об лестницу, борясь с желанием повесить брата на люстру.       — А я наоборот рада тому, что ты меня бросил, — улыбнулась тому ведьма.       — Удивительно, что ты не погрязла в своей депрессии, — продолжал издеваться Вульф, видя в её взгляде зарождающуюся ненависть. — Я думал, что ты минимум лет пять из дома носа не высунешь.       — А ты по-прежнему можешь только задевать, да, любимый? — с ядовитым сарказмом произнесла она. — Стоит ли мне напомнить, что до такого критичного состояния меня довела не только смерть Джона, но и ты по большей части? Стоит ли мне напомнить тебе о том, что вместо поддержки, которую ты мне обещал, ты делал всё, что угодно, но не то, что действительно было нужны. Ты: ругался, кричал, уходил, обвинял, не помогал и не был рядом. А нужно было просто поддержать, просто быть рядом, подумать о ком-то кроме себя самого! — уже начинала кричать она. — Подумать о любимом человеке! — Адэлис ударила его в плечо, смотря на него блестящим от злости взглядом. — А ты обещал, помнишь? И как ты смеешь после всего этого мне что-то предъявлять?       — Так было не сразу, — возразил он, ненадолго переведя взгляд на старшего брата, который внимательно их слушал.       — Ох! Да! Конечно, не сразу! — ведьма рассмеялась, но в следующую секунду её взгляд снова стал холоднее стали, а голос угрожающе низким. — Через две недели после смерти Джона, и с каждым днём всё хуже и хуже, а закончилось это изменой с моей бывшей лучшей подругой, — она грустно улыбнулась и тут же поджала губы, видя, как тот опустил взгляд и вырвал свою руку из её хватки. — Есть один вопрос, который меня интересует. Просто ответь: за что ты так со мной поступил?              — Тут Александр, — сказал он, кивнув на брата. — Давай не будем при нём.       — Нет? — она вскинула бровями, повернувшись на Александра. — Он твой брат, Клиффорд. И если он захочет, то и так всё узнает. Да и к тому же, я уверена, что он в курсе всей ситуации.       — Вообще-то я не был в курсе, — послышался тусклый голос старшего брата.       Адэлис с неподдельным удивлением посмотрела на Александра, усмехаясь. Она, конечно, заметила его тяжёлый взгляд, который был адресован брату, но сделала вид, что для неё это неважно.       — Интересно, — проговорила она, обращая своё внимание на Вульфа. — Ну? Ты ответишь или как?       Сейчас Клиффорд не ехидничал, не улыбался и не шутил. Он выглядел очень задумчивым и даже неуверенным. Клиффорду казалось, что сейчас под пристальным взглядом своего брата и своей бывшей девушки, он вдруг потерял всю свою уверенность. Он вдохнул, а затем медленно выдохнул, принимая все «за» и «против».       — Такое не для меня, — вдруг ответил он, видя непонимание на лице Адэлис. — Я хотел быть с тобой. Я хотел поддерживать тебя. И я правда любил тебя. Но я не мог смотреть, как ты гнала себя в могилу. Меня начало раздражать твоё состояние. Я пытался вытащить тебя из дома, привести в чувства, но ты этого не хотела. Ты хотела днями и ночами проводить время в кабинете Джона, за его рукописями и остальными книжками и, конечно же, плакать. Ты губила не только себя, но и меня. Я не хотел упускать время и сидеть с тобой месяц-другой дома, ждать у моря погоды, пока ты соизволишь прийти в себя.       Адэлис возмущённо открыла рот, даже не замечая того, что и её брови взлетели на лоб.       — Когда умер Джон, то для тебя будто перестал существовать весь мир. Тебе не нужен был никто и ничто. Ты сама себе не нужна была, Адэлис! Что я ещё мог сделать? Ты не слушала меня! Ты превратилась непонятно во что. Ты не была той девушкой, которую я когда-то полюбил. Я просто не хотел погружаться во всё это. Я весёлый парень, который любит жизнь, любит прожигать её несмотря ни на что. Мне нужно веселье, драйв, энергия… Я правда до последнего надеялся, что ты вернёшься, но за неделю до нашего расставания мы поехали в клуб и там мы с Кассандрой…       Адэлис смотрела на него в упор, даже не скрывая появившейся влаги и покрасневших век.       — Мы поддались эмоциям. А после поняли, что нам обоим это нравится. Между нами нет ничего, кроме привилегий. Секс и дружба. Ничего больше. Но когда это произошло впервые, то я не почувствовал, что виноват, или что мне жаль. Ничего.       Адэлис опустила взгляд, поджала губы и почувствовала, как несколько маленьких слезинок скатились по её щеке и упали к ногам. Ком в горле и тяжесть в груди начинали душить из-за вновь появившегося чувства обиды, которые её захлестнули. Она была уверена, что пережила это, но ошиблась. Сейчас она его не перебивает, желая услышать всё до конца, чтобы точно пережить и больше к этому никогда не возвращаться.       Александр настолько крепко сжимал кулаки, что ему казалось, что хрусты костей должны слышать все присутствующие, но никто кроме него не мог их услышать и почувствовать. Он ещё не знал, как сдерживает себя…       — Сейчас я смотрю на тебя и вижу ту же Адэлис, которую я когда-то знал, которую я когда-то полюбил. Я вижу в тебе вновь горящей огонь. Я чувствую в тебе тот появившийся свет и теплоту, которую ты когда-то утратила. И хотя я понимаю, что всё это больше не принадлежит мне, я рад, что появился кто-то, кому ты это даришь. Мне даже интересно посмотреть в глаза тому, кто смог вернуть тебя. Прости, если когда-то сможешь.       Александр перевёл взгляд на Адэлис, даже с такого расстояния видя на её щеке блестящие дорожки, оставленные слезами. Ему даже сейчас было тяжело видеть её слёзы.       Адэлис стёрла со своих щёк все слёзы, глубоко и спокойно вдохнула, а после сказала:       — Спасибо за честность, Клиффорд. Это были последние слёзы, которые ты когда-либо видел, которые были пролиты из-за тебя. И больше никогда не смей говорить о том, что ты любил меня. Ни-ко-гда.       — Но это правда.       Адэлис вдруг залепила ему тяжёлую пощёчину, шлепок от которой эхом раздался даже на втором этаже. Александр удивлённо посмотрел на неё, явно того не ожидав, но мысленно похвалив старую подругу.       — Нет, — спокойно ответила она. — Было бы это так, ты бы никогда не оставил меня в такой ситуации одну. Ну, или хотя бы сделал это не так грязно и подло. Больше даже не смей касаться меня и вообще приближаться ко мне, иначе я саморучно отправлю тебя на тот свет. Ты — эгоист, Клиффорд. Ты только что осудил меня за то, что я страдала из-за утраты единственного самого родного в жизни человека! И вместо того, чтобы поддержать меня тогда, ты предпочёл просто уйти! Ты просто оставил меня! Ты оставил ту, кого так любил! Ты последний законченный урод, Клиффорд Вульф, — прошипела она ему в лицо.       Вдруг в самом конце холла открыла одна из дверей, из которой вышел Кол и довольно улыбнулся всем присутствующим.       — Сказать честно, я даже не хотел выходить, — улыбался он. — Такая драма.       — Говори что нужно и отпусти наших людей, — тут же подала уверенный голос Адэлис, сделав шаг вперёд.       — Для начала, милая, мы поговорим, — Кол указал ладонью в ту самую комнату. — Прошу.       Адэлис гордой и уверенной походкой направилась прямо к Колу, оставляя за своей спиной двоих братьев, которые так же направились за ней…       

* * *

      Новый Орлеан. Штат Луизиана.        Фрея медитировала на втором этаже в гостиной. Наконец-то у неё выпало минимум пол часа свободного времени на магические практики, по которым она так соскучилась за последние несколько недель. Фрея чувствовала, как каждая клеточка её тела расслабилась, как будто сама душа начинает медленно выходить из тела и отправляться туда, куда её желает направить ведьма Майклсон. Она уже практически перестала слышать тиканье настенных часов, как вдруг на первом этаже послышался звук битого стекла из-за которого ведьма дёрнулась так резко, что её сердце в ту же секунду ускорило ход, а дыхание участилось. Она вскочила на ноги и повернулась к двери, прислушиваясь. Тихо.       «Какого… Что это было»?       Фрея подошла к двери, провела ладонью вдоль замка и дверь медленно открылась. Стоило ей сделать пару шагов в сторону лестницы, как она тут же услышала недовольный топот по первому этажу.       «Клаус»?       — Я вернулся в свой дом, или в заброшенное нечто? — раздался недовольный крик гибрида, у которого все руки были в крови, а недалеко от Деймона валялся труп одного из вампиров.       — Ты не слишком радушный хозяин, Клаус. Кто так обращается со своими подчинёнными?       — Поучи меня ещё, — рыкнул на него гибрид, слыша, как кто-то стремительно бежал к ним по лестнице.       — Клаус! — обрадовалась ему Фрея, кидаясь в объятья удивлённого Клауса, который даже не успел среагировать на её резкое появление перед ним. — Я так скучала!       — Сестра…       Клаус осторожно обнял Фрею, стараясь не запачкать её одежду и саму ведьму окровавленными руками.       — Я думала, что вы будите ближе к вечеру! — она отстранилась от него и посмотрела на Деймона. — Представишь?       — Да, конечно. Деймон — это Фрея, старшая сестра и долгая история. Фрея — это Деймон Сальваторе, друг, союзник и в прошлом враг, и тоже долгая история. И благодаря ему мы доехали так скоро.       — Я слышала о братьях Сальваторе, — улыбнулась она вампиру, который широко и приветливо улыбался. — Рада знакомству.       — Взаимно, ты вроде дружелюбнее своего братца. Или я должен сказать «хозяина»?       — Ещё слово и ты, — Клаус уже хотел кинуть очередную угрозу старшему Сальваторе, как вдруг заметил на себе сердитый взгляд старшей сестры.       — Это что? — кивнула она на труп. — За что ты его?       — Он плохо охранял дом! — тут же сказал Клаус. — Я зашёл без какой-либо преграды!       — Против тебя разве можно создать преграду? — удивлённо спросил Деймон, пнув лежащий труп.       Клаус на секунду прикрыл глаза, сжав кулаки, а после снова обратился к сестре:       — Он заслужил смерти! Ты тут одна в такие времена! Где Марсель?       — Отпустила погулять, — пожала плечами Фрея. — Не могу же я их всех держать на привязи, как собак. И дом и так оформлен на меня, никому другому сюда не попасть!       — Вообще-то это действительно бы не помешало, — кивнул своим словам Клаус. — И ты знаешь, что это не так! — возразил ей брат.       — Против меня нет ведьм сильнее! — не уступала ведьма. — Закрыли этот бессмысленный спор! Каждый из нас будет стоять на своём, Клаус. Но я правда очень скучала и рада тебя видеть.       Он шумно выдохнул, отступив на данный момент.       — Мы ещё вернёмся к этому разговору.       — Хватит наезжать на сестру, цербер, — влез Деймон. — Она взрослая девушка, сама разберётся. Мы, хочу напомнить, приехали дела решать. Так поехали поубиваем ведьм и тех, кто нарушает порядок и поедем дальше по делам.       — А вот ты не особо дружелюбный, — сказала Деймону старшая сестра.       — Смотря к кому, — ухмыльнулся ей вампир, играя бровями.       — Обязательно, — улыбнулся ему Клаус. — Повторю ещё раз, Фрея, куда пошёл Марсель?       — Насчёт ведьм, Клаус, я…       — Клаус! — послышался радостный голос позади них. Все в миг обернулись, видя направляющегося к ним Марселя Жерара, который раскинул руки в стороны. — А я проходил мимо и почуял запах крови, подумал, ну не Фрея же решила выпустить коготки. Добро пожаловать домой, сир!