Первородные: Почувствуй себя живым

      1 января 1626 года       Англия, графство Нортумберленд       Территория замка Бамборо — великая, необъятная. Она может вместить в себя не только весь народ Нортумберленда, но и ещё нескольких ближайших городов или добрую половину Лондона — совершенно точно. Тут любой мог найти уютный уголок, например: в одной из многочисленных спальней, в кругу книжных шкафов и бесчисленного количества книг, в бочках с вином и ромом, или в саду, где цвели самые прекрасные розы, пионы и прочие цветы, создавая уют, красоту и незримый, но ощутимый свет… Уединённое место нашлось бы для каждого, даже для самого придирчивого человека. Однако королю, которому несколько лет назад этот замок и эти земли перешли под его владения, чего-то всё время не хватало, всё было совершенно не то… Особенно остро это чувствовалось сейчас, когда Никлаус Майклсон был совершенно один в огромном замке, если, конечно, не считая слуг, которых первородный сейчас даже не слышал.       Клаус стоял у открытого окна в кабинете, смотря в непроглядную темноту, хотя на часах было всего-то около шести вечера, но зимой, как всем известно, световой день куда меньше, чем летом, и ему это нравится. Клаусу нравится не видеть свет. Он любит тьму. Он любит зимний холод. Первородный испытывает настоящее наслаждение, когда холодный и ледяной ветер ударяет в лицо, отрезвляя и приводя мысли в порядок. Ему нравиться стоять у окна часами и просто смотреть на водяную гладь, видя, как та бывает вообще неподвижна, а иногда поднимает волны, разбивая их об скалы. Ему нравятся снежинки, которые снова начали спускаться с неба, оседая новым заметным слоем на промёрзшей земле. И ему даже иногда нравилось наблюдать за тем, как обычные люди радуются приходу снежной зимы, что в их краях — редкость.       Сам Клаус уже, кажется, разучился радоваться всему. Он живёт больше шести ста лет, наблюдает, как меняются люди, природа, как прогрессирует и развивается цивилизация, но это больше не так удивляет, как раньше… как первые пару веков бессмертия. Сейчас Клаусу это кажется чем-то обычным и совершенно не новым. И единственное, что его волнует сейчас — это поиски лунного камня, смерть отца и ведьма, которая позволила себе напасть на его брата. Ох, как Клаус был зол в тот день…       *воспоминание…       «— Она — шпион Майкла! — прорычал Клаус, указывая пальцем прямо на брата, который стоял от него в нескольких метрах у большого рабочего стола.       — Я так не думаю, Никлаус, — совершенно спокойно ответил Элайджа, покачав головой. — Эта девушка, она… — древний взмахнул рукой, пытаясь подобрать лучшее слово или целое выражение, — если бы она была кем-то, кого послал отец, то смогла бы убить меня в тот же момент, как я только нашёл её. Однако она это не сделала. Ко всему желаю заметить, что её слова о том, что я ей безразличен — абсолютно искренние.       — Она хорошо прикинулась, а ты поверил! — не отступал Клаус, ходя по комнате, с трудом обходя мебель и не снося её на своём пути. Элайджа лишь тяжело вздохнул. — Это трюк, Элайджа!       — Я сомневаюсь в этом, Никлаус, — продолжал стоять на своём старший брат, отчего Клаус заводился ещё больше. — Я проверю всё, найду информацию, но мне кажется, что всё это бессмысленно. У неё какие-то счёты с Ловэлем, не с нами…       Клаус резко посмотрел на него таким уничтожающим взглядом, что если бы он мог метать молнии, то от его брата вряд ли бы осталось хотя бы мокрое место. Прикрыв глаза и тяжело вдохнув, он спросил:       — Что Ловэль? — послышался ещё один тяжёлый вздох со стороны. Клаус сощурился и в этот же момент оказался рядом с братом, который даже не дёрнулась от его резкого появления. — Ты даже не поговорил с ним?       — И не стану, — в тон ему, спокойно, но будто с неприкрытой угрозой ответил Элайджа. Клаус хлопнул глазами, на секунду растерявшись от безрассудства Элайджи, но уже в следующий момент у него в голове и на языке сложилась целая триада слов и мыслей, которую тут же прервали. — Но прежде, чем ты скажешь, что я подставляю тебя, себя и нас всех, хочу сказать, что я всё делаю так, как угодно мне, Никлаус, и как будет лучше для нашей безопасности. Я не стану искать информацию через Ловэля, который может выдавать себя весьма не тем, кем нам его представил Яков!       — Ты поверил ей? — шипящим шёпотом спросил Клаус. — Женщине! — прокричал он, смотря разъярённым взглядом на брата, который лишь выше поднял голову, но отвечать на его вопрос не спешил. — Ты настолько глуп, брат мой? Случай с Катериной тебя ничему не научил?       Только незрячий мог бы не заметить, как в этот момент переменился в лице старший Майклсон. Взгляд потяжелел, плечи напряглись, а все черты лица стали казаться острее и грубее. Незаметно сжав кулак, Элайджа чуть поддался вперёд, не сводя своего разгневанного взора с Никлауса, который даже не дёрнулся от смертельной близости со старшим братом.       — Случай с Катериной мы оставили в прошлом, — напомнил ему Элайджа. — И где во всей моей речи, что была произнесена несколько минут назад, ты услышал слова о вере незнакомке, брат мой? — Клаус сощурился, крепко сжав челюсти. — Я не верю никому, Никлаус… Но это не значит, что я буду игнорировать слова о возможной угрозе, путь и она была оглашена устами совершенно неизвестного нам человека. Я проверю, — чётко обозначил он, проведя границу. — Но ты в это лезть не будешь. Ты понял, Никлаус?       Клаус даже почувствовал, будто из него выбили воздух, которым он спокойно дышал всё это время. Его брат проявляет лидерство. Это… поразительно и увлекательно.       Из-за своих размышлений Никлаус даже не заметил, как Элайджа обошёл его и направился к выходу.       — И что мне будет, если я ослушаюсь тебя, Элайджа? — спросил он, самодовольно усмехаясь, не спеша обернувшись через левое плечо. Он видел, как рука брата замерла в паре сантиметрах от ручки двери, и через пару секунд Элайджа через плечо посмотрел на него, словно одним взглядом говоря, что ничего хорошего уж точно. Однако Клаус решил позабавиться. — Что будет, если, скажем, я найду ведьму и позабавлюсь с ней в своей пыточной? — дьявольская улыбка нарисовалась на его лице, а глаза изучали взгляд напротив. Элайджа был совершенно спокоен. — Или разговорю Ловэля… в своём репертуаре.       — Я уезжаю на несколько дней в Лондон на встречу со знатью, — оповещает его зачем-то Элайджа, ведь Клаус и так это знает. — Я хочу поговорить с людьми там. Зная, что те тоже знакомы с Ловэлем или совершенно точно слышали о нём. И я прошу тебя как брат брата — не делай ничего, Никлаус. Я прошу у тебя доверия и несколько дней в запасе.       — Доверия? — хмыкнул Клаус, вздёрнув уголком губ. — А ты уверен, что можешь просить о нём у меня, Элайджа?       Элайджа лишь посмотрел на него мрачным взглядом, задерживаясь на пару лишних минут, а потом просто вышел из кабинета, словно его тут и не было. Клаус устало прикрыл глаза. Где-то внутри него, где-то в голове проскользнула мысль о том, что он перегнул палку, но злость, которая не стихает из-за подставы с Катериной, не даёт ему никак отпустить эту ситуацию и снова довериться Элайдже. Клаус чувствует, что это причиняет ему боль, которую Элайджа умело скрывает, но он ничего не может с собой поделать. В любой удобный случай он не может не затронуть тему с Петровой.       «Элайджа не может просить меня о большем доверии… А смогу ли я в один из дней попросить его о прощение за всё, что сделал?»       Глаза Майклсона вдруг расширились, когда он осознал, что всерьёз задумался об этом. Взмахнув головой так сильно, чтобы это наваждение наверняка ушло от него, Клаус снова осмотрел комнату и прислушался к себе, к своим мыслям. Тишина.       «Придумается же такое…»       И вот прошло пять дней с того разговора. На утро, когда Элайджа отправлялся в путь, братья даже и слова друг другу не сказали. Клаус вышел, когда карета уже была готова к отправлению. Они лишь обменялись абсолютно безэмоциональными взглядами, после чего карета тронулась, а Никлаус скрылся на территории замка.       Все эти дни Клаус был очень нервный. Ему на глаза не рисковал попадаться никто, да и Майклсону никто не нужен был. Все дни он просидел в кабинете, подписывая и рассматривая какие-то указы по благоустройству их королевства, и всё время поглядывал на окно, ожидая сову, а ещё лучше — две, чтобы душа хоть на какой-то момент смогла найти покой.       Если вы хотите спросить, пошёл ли он против брата, то Никлаус ответил бы — нет. Он хотел, даже пытался, но нечто непонятное останавливало его на полпути. Разум пытался убедить в правильности поступка: если он сам найдёт ведьму и открутит ей голову, чтобы уж наверняка избавиться от проблем, а следом и Ловэля, но что-то непонятное останавливало. Это раздражало ещё больше. Ему не нравилось бездействовать и ожидать непонятно чего, но и сделать Клаус ничего не мог. Проклятие какое-то… В итоге сдавшись на последний день, он просто сидел в кабинете, пил виски и читал текст на пергаментах.       И вот чувствительный слух уловил приближающиеся шаги, которые Клаус тут же узнал. Элайджа вернулся. Дверь в кабинет открылась, и несмотря на камин, который прогревал помещение, Майклсон почувствовал вошедший холод, который пробежался по его спине. Обернувшись на брата, взгляд скользнул по его тёмным коротко-стриженным волосам, в которых запутались ещё не растаявшие снежинки, и на алую мантию, на плечах которой стремительно исчезал снег.       — С возвращением, — просто сказал Клаус, отойдя от окна, не закрывая его.       — Вижу, тебе слишком жарко, брат.       — Наслаждаюсь прекрасным временем года сполна. Удалось что-то узнать? — сразу решил перейти к делу.       Элайджа кивнул и рассказал Никлаусу о всём, что смог узнать о Ловэле. Слова ведьмы, которая не назвала своего имени, оказались в меру правдивы. Некоторые вампиры среди аристократов подтвердили, что Генералу Кадмусу больше двух столетий — совершенно точно, но его приблизительный возраст никто не знает, что немного раздосадовало. Элайдже так же удалось выяснить, что он никогда не покидал земель Англии и Шотландии, а это значит, в любом случае должен быть кто-то, кто может подтвердить, что Ловэль был вампиром уже в тринадцатом веке. Пока Майклсоны такого человека не знают, кроме той самой ведьмы. Элайджа, конечно, мог бы попытаться и добыть побольше информации благодаря ведьмам в Лондоне, но не рискнул, зная, что данные действия могут привлечь отца. Он и так в течение последних пяти лет — как в воду канул, что радовало и напрягало одновременно. Конечно, Майклсон так же попытался узнать что-то о ведьме, но как бы он не старался аккуратно спрашивать и выводить темы в выгодное для себя положение, никто ничего толкового не говорил. Лишь один человек уже под конец собраний осмелились кое о чём поведывать вампиру…       *воспоминание…       «— Мистер Майклсон, — раздался чей-то нежный голос со стороны в тот момент, когда Элайджа уже собрался покидать стены дворца. Обернувшись, он заметил направляющуюся к нему женщину, которая подозрительно оглядывалась по сторонам. — Задержитесь, пожалуйста, — сказала брюнетка, вздёрнув острый подбородок.       — Леди Беллатрикс, — он слегка склонил голову, одаривая девушку лет тридцати лёгкой улыбкой, — чем обязан?       — Я слышала, что вы разыскиваете одну ведьму, — её пронзительный взгляд прошёлся по древнему, пока руки спокойно покоились в районе живота. — Зачем она вам?       Элайджа прошёлся по ней тем же взглядом, оглянулся и совсем тихо ответил:       — Я задолжал ей услугу.       Бездонный взгляд девушки оказался прикован к его тёмно-карим глазам. Какое-то время она молчала, слово окончательно принимая решение, стоит ли ей говорить о чём-то или нет.       — Вы знаете её имя?       — Не успели познакомиться, — хмыкнул древний, вспомнив их разговор на повышенных тонах в лесу. Как-то было не до имён…       — Хм, — придирчивая и какая-то недоверчивая улыбка украсила бледное лицо напротив, — а говорите, что задолжали девушке услугу, при этом даже не зная её имени. Странная ситуация.       — Леди Монтегю, прошу, если у вас есть информация, которая может меня заинтересовать, то давайте не будем тянуть и задерживать друг друга. Я с радостью вас выслушаю. Но если её нет, то я пойду, не желая тратить ваше время и своё.       Снова хмыкнув, Беллатрикс понимала, что герцог Элайджа не будет с ней откровенен, и узнать чего-то интересного ей не удаться. Однако леди Монтегю сама точит зуб на эту ведьму, ведь та однажды отказала ей в приёме. Девушка так же знает, что первородные никого не ищут просто так, а это значит, что ведьма, скорее всего, провинилась, и если чита Майклсонов жаждет её смерти, то Беллатрикс их с радостью подтолкнёт.       — Думаю, вы правы, — кивнула она, снова высоко подняв голову. — Я смею предположить, что ведьма, которую вы ищите на территории Англии, — зовут Аделией Вурмбранд.       — Почему вы думаете, что это именно она? — Элайдже абсолютно ничего не сказало это звонкое имя.       — Потому что только у неё хватило бы смелости и безрассудства бросить вызов первородной семье. Эта ведьма своенравна, излишне горда, самолюбива и жестока. На её руках много чужой крови. Она безжалостно убивает ведьм и колдунов, оборотней и вампиров… любого, кто встанет у неё на пути. Никто не знает, откуда в ней такая злость, такая нелюбовь почти ко всему, что её окружает, но она крайне опасна.       — Чтобы я окончательно убедился, что мы говорим об одном человеке, вы можете описать её внешность?       — Длинные тёмно-каштановые волосы на свету приобретают оттенок пламени; выразительные зелено-карие глаза; родинки на щеке в виде треугольника, широкие брови и длинные пальцы рук… длиннее, чем у меня, — Элайджа видел, как девушка опустила взгляд на свои белоснежные руки, улыбнувшись. — Сходиться с той, кому вы задолжали услугу?       Хоть и внешне Элайджа не давал прочитать себя, но в голове отчётливо всплыл образ девушки, которая пронзила его стрелой пару дней назад. В груди даже вдруг появился отголосок той самой боли.        — Сходиться, — подтвердил Майклсон. — Скажите, как я могу разыскать её?       — О! — воскликнула Беллатрикс. — Это самое интересное! Разыскать её не такая проблема, а вот вступить с ней в контакт — та ещё. Проще всего записаться к ней на приём, но… — лицо леди вдруг изменилось, и Элайджа смог заметить зародившуюся ненависть, — принимает Аделия не всех. Если она почувствует, что ситуация истинного визита — выдуманная, приукрашенная, или пустяковая, она, не задумываясь, выставляет людей за свой порог. Аделия говорит, что не собирается растрачивать свой дар попросту на тех, кто хочет ответов, и кто пытается сбросить всю ответственность с себя на магию.       — Где она принимает? — не унимался Майклсон, уже чётко наметив себе цель.       — В уютной деревушке Касл Комб, Юго-Западная Англия. От сюда до туда два дня пути.       — Я благодарю вас за полезную информацию, леди Монтегю. А теперь, прошу меня простить, но моя карета уже готова.       Элайджа Майклсон на прощание почтительно склонил голову и направился на выход, уже строя в своей голове план, как найдёт ведьму и попытается поговорить спокойно. Ну или хотя бы сначала попытается попасть на её территорию, потому что, судя по рассказу Беллатрикс — это сделать сложнее всего, а учитывая их первую встречу — ещё сложнее.       — Милорд, — хоть и тихий, но требовательный голос заставил его остановиться и слегка обернуться, — она может доставить вам бед. Лучше одним днём устранить одного человека, чем год устранять созданные им проблемы.       — Всего хорошего, леди Монтегю».       Элайджа пока не рассказал об этом своему брату, понимая, что как только Никлаус узнает об этом, то предпримет попытку добраться до ведьмы первее него, а ему это не нужно. Пока что…       — Значит, — Клаус постучал пальцами друг об друга, — поездка в Лондон, в принципе, не принесла своих плодов?       — Тебе мало уже имеющийся информации, брат? — Элайджа расплескал жидкость по стенам бокала, а после посмотрел на Никлауса. — Или тебе нужен путь до ведьмы аж в милях проложить?       — Желательно, — широко улыбнулся Клаус.       Вдруг через открытое окно влетела роскошная полярная сова белого цвета с тёмными пестринами. Птица ловко приземлилась на специальную площадку, которая стояла на столе, сбросив письмо прямо в руки Клауса. Майклсон улыбнулся, сжав в одной руке желтый пергамент, а вторую потянул к птице, как та беспощадно цапнула первородного за руку. Древний шикнул на птицу, смотря на свой окровавленный палец. Элайджа усмехнулся.       — Вся в хозяйку, — пробубнил Никлаус, разворачивая письмо, и мысленно добавляя:       «Такая же недоступная».       «Дорогой Клаус,       Спешу сообщить тебе, что я получила твоё изысканное письмо и искренне улыбалась, когда читала строки. Приношу свои извинения, что столько времени тянула с ответом. У меня очень много дел в Эдинбурге, которые требуют моего срочного внимания. Уверена, как Король, ты меня понимаешь. Но спешу порадовать, я совсем разобралась и совсем скоро навещу тебя и Элайджу. Ужасно по вам скучаю и очень хочу увидеть! Через четыре дня встречай меня с первыми лучами утреннего солнца.        И, конечно, я внимательно и ответственно разобралась в твоей просьбе: узнать что-то о ведьме, которая посмела напасть на твоего брата, но в наших краях о ней никто и ничего не слышал. Поэтому, к сожалению, от сюда я не могу не чем порадовать тебя, но уже на месте ты сможешь рассчитывать на меня и мою помощь.

Со всей любовью к тебе и твоей семье, Каролина».

      Глупая юная улыбка украсила его лицо. От этого письма прям так и веяло теплом и светом, который хранила в себе эта девушка. Клаусу даже не нужно было преподносить письмо ближе, чтобы ощутить запах Керр, что так старательно писала на нём своё послание. Вокруг него сейчас витал запах хвои, полевых цветов и апельсинов, которые Каролина так любила. В мыслях вдруг воскрес образ этой ведьмы и вместе с ним воспоминания, которые согревали его чёрное сердце, даря лёгкий и едва заметный проблеск света.       — Как дела у Каролины? — поинтересовался Элайджа, видя, что брат ушёл в себя, но в этот же момент не переставал улыбаться.       — Отлично. Сказала, что будет у нас через четыре дня, — совершенно спокойно ответил Никлаус, стирая с себя мальчишескую улыбку. — Отдам слугам приказ, чтобы отдраили замок от щелей до потолка и украсили комнату Каролины, как положено.       Элайджа уже намеревался что-то ответить, как вдруг в окно влетела ещё одна точно такая же полярная сова, только присела она на кресло, на котором сидел герцог. Старший Майклсон вытащил письмо из клюва и вчитался в строки.       «Дорогие братья,       Мы с Колом возвращаемся домой. Везём с собой сувениры и украденные гримуары, всё, как вы любите, точнее, как любит Ник. И ещё, Кол просит передать, что мы везём кучу веселых и кровавых историй. Приедем через три дня на закате, если дорогу не заметёт.

Любим и обнимаем, Ребекка и Кол».

      Элайджа улыбнулся, погладив сову, которая довольно пододвинулась ближе к вампиру.       — Как дела у Ребекки? — поинтересовался Клаус.       — Отлично, — совершенно спокойно проговорил он. — Они возвращаются.       — Они… что?! — поражённо переспросил Клаус. — Катастрофа! Ребекка и Каролина в одном доме… Я этого не переживу.       Элайджа рассмеялся, решив ещё больше добить брата.       — И Кол, Никлаус. Боюсь, этого не переживу уже я.       Клаус устало прикрыл глаза, предвкушая весёлые деньки, а то и недели.       — И чего они не улетают? — осмотрел тот сов, которые пока совершенно спокойно сидели на своих местах.       — Это очевидно, брат. Они тут будут дожидаться своих хозяек.       Вдруг по замку раздались не просто шаги, а оглушающий бег, который заставил Майклсонов напрячься. Через считанные секунды двери в кабинет распахнулись так резко, что вбежавший молодой человек напугал сов, которые принялись кружить по комнате, издавая громкий звук от крыльев и уханья.       — Ваша Величество! Ваше Величество! — затараторил парнишка, смотря на обоих братьев, младший из которых был зол, а старший озадачен и взволнован. — У нас проблемы!       — Да, я вижу! — Клаус взмахнул руками, как бы говоря: посмотри на птиц и пойми, что ты сделал, идиот. — Какого чёрта ты так вломился, Калеб? — Клаус осмотрел взлохмаченного паренька, у которого мантия перекосилась, а сапоги наполовину были в снегу. — Что уже могло случиться за пару часов?       — Казнь! — он тяжело дышал, держась за грудь. — Чуть… фух… не убили!       Элайджа посмотрел на Никлауса просверливающим взглядом, как бы намекая, что неплохо было бы дать объяснений, но судя по лицу младшего брата, он и сам не понимал, что вообще происходит.       — Что ты несёшь? — прорычал Клаус, выходя из-за стола, когда птицы наконец-то уселись на прежние места, но продолжали недоверчиво смотреть на вошедшего парня. — Какая казнь? Я приказу не давал! Да и кого казнить? Темницы пусты!       — Не вы, — кивнул парень, поправив свои каштановые волосы. — Генерал Ловэль. Он приказал казнить ведьму. И это почти случилось! Она почти сгорела, но спаслась!       — Так, хватит! — всплеснул руками Клаус. Элайджа уже сделал шаг вперёд, но Никлаус схватил паренька за шею и прижал к каменной стене, буквально съедая своим взглядом. — Соберись, и скажи всё, как есть!       Зелёные глаза бешено бегали из стороны в сторону, пытаясь избежать страшного взгляда напротив. На плечо Никлауса легла рука старшего брата, но тот даже не дёрнулся.       — Отпусти его, Никлаус, — спокойно попросил его Элайджа, но в ответ ноль реакции. Сжав плечо брата сильнее, Майклсон повторил свою просьбу. — Я прошу тебя, отпусти парня.       Что-то невнятно прорычав, Клаус неохотно подчинился, повернувшись на Элайджу, одним взглядом дав понять, что второго шанса больше не будет.       — Я говорю о том, что видел. Я был в тот момент на главной площади, где соорудили нечто, на чём собрались сжечь ведьму. Она выглядела ужасна: вся побитая, в оборванной одежде и с потрёпанными волосами. Ловэль был очень зол на неё по какой-то причине. Её во многом обвиняли… У глашатая целый список с её преступлениями! И когда они собрались её сжечь, появился вампир. Какая-то девушка. Я не смог рассмотреть её, потому что был далеко. Она спасла её, и они бесследно исчезли. Сначала я подумал, что это ваш приказ, — Калеб посмотрел на Клауса, который явно был в замешательстве. — Но потом понял, что тогда бы вы заявились на казнь. Потом я так же понял, что вы бы просто убили где-то и даже не начали устраивать это представление! — Клаус одобрительно улыбнулся, пока не перебивая. — И потом я понял, что вы совершенно точно не в курсе, и пришёл сюда.       — Скажи, брат, какова вероятность, что это была именно та ведьма? — обратился Никлаус к Элайдже.       — Велика, брат. Ловэль мог её найти… И не факт, что сам.       Клаус кивнул, соглашаясь с этим. В следующую секунду он прокусил свою запястье и прижал его ко рту Калеба, который даже не успел рта открыть и что-то сказать. После послышался хруст шеи и звук падающего тела. Клаус отошёл назад, освобождая свои ноги от тела, которое теперь валялось рядом. Элайджа, который даже не успел ничего сделать, устало посмотрел на брата, спросив:       — Это было необходимо?       — Чтобы больше не страдал отдышкой, — злорадная улыбка украсила лицо первородного вампира. — И чтобы ноги не натирал. Скоро ему придётся много бегать.       Клаус обошёл брата с таким умиротворённым лицом, словно минуту назад даже и не убивал никого, а то, что лежит у стены — мешок картошки, а не человек, который вскоре станет вампиром. Элайджа провёл пальцами по лбу, протяжно выдыхая.       «С этим нужно что-то делать, но что? Все мои попытки вернуть брата раз за разом оборачиваются провалом…»       — От тебя разит осуждением, Элайджа, — усмехнулся Никлаус, опустошив свой бокал, который стоял на столе. — Перестань.       — Перестану, когда ты перестанешь творить подобные вещи, — он указал пальцем на лежащий поодаль труп. — Неужели ты не понимаешь, что именно так отец и находит нас? Неужели ты не понимаешь, что подставляешь не только себя, но и меня, Ребекку и Кола, Никлаус? Ты безответственен.       Никлаус закатил глаза, кажется, эти нотации не заканчиваются последние сто пятьдесят лет.       — Зато ты настолько правильный, что аж тошно, — он налил себе ещё один бокал и за раз опустошил его, повторив процедуру. — Сколько раз говорить, Элайджа? — во взгляде появились нотки ненависти. — Никлауса больше нет. Брата, которого ты знал, нет уже больше шести столетий! Хватит искать призрак прошлого там, где им даже не пахнет!       — Я поклялся вернуть тебя! И чего бы мне это не стоило, я это сделаю, Никлаус. Ты можешь сопротивляться, но однажды я пробью стены, которыми ты себя окружил! — уверенно заявил Элайджа. — Прячься под масками сколько тебе влезет и с кем хочешь, но не со мной, — древний резко сократил расстояние, смотря на младшего брата. — Потому что я знаю, что твоя злость и ярость — защитный механизм от всех, включая самых близких людей. Только запомни, Никлаус, механизмы имеют свойство ломаться. Причём в самый неожиданный момент. Поэтому всё это, — Элайджа очертил пальцем круг вокруг своего лица, — рано или поздно даст трещину и расколется на осколки. Помяни моё слово.       Клаус стоял с открытым ртом. Ему так хотелось что-то возразить Элайдже, сказать что-то такое же, только с точностью противоположное, но что-то где-то в глубине откликалось на слова брата. Это очень нервировало и разоряло. Вдруг стакан в его руке лопнул. Несколько осколков осыпались на пол, а остальные впились в руку гибрида. Элайджа внимательно проследил за этим, и после вернул взгляд на Никлауса.       — Примерно как этот стакан, — кивнул древний своим же мыслям. — Хороший, а главное — наглядный пример, Никлаус.       — Спокойной ночи, Элайджа, — чуть ли не прорычал Клаус. — Надеюсь, ты не забыл, где твои покои.       — Доброй ночи, — усмехнулся брат, не торопясь покинув кабинет. Клаус внимательно проводил его взглядом, и как только дверь закрылась, принялся вытаскивать осколки из своей ладони. — Будь ты проклят, Элайджа, со своим благородством и чувством долга.

* * *

      Деревянная дверь отворилась, пропуская девушек в небольшой двухэтажный дом. В нём не было предметов роскоши, но он был обставлен очень уютно и со вкусом. Девушки тяжело отдышались, но если одной хватило пары секунд, чтобы прийти в себя, то второй понадобилось чуть больше времени. Вдруг со второго этажа послышались чьи-то тихие, но торопливые шаги. Кэтрин тут же обернулась на деревянную лестницу, заметив женщину со свечой и блюдцем в руке.       — Мисс Вурмбранд, — раздался мелодичный голос взрослой женщины, на тёмных волосах которой уже проявлялась первая седина, — наконец-то вы вернулись! Кто это с вами? — настороженный взгляд прошёлся по Катерине, замечая большие кровяные пятна на плаще и юбке кремового платья. — Что вы…       — Она не на вербене, — шепнула Аделия, и для Пирс это было зеленым светов. Кэтрин в ту же секунду оказалась напротив женщины, которая застыла у лестницы.       — Не бойтесь нас, — зрачки в медовых глазах запульсировали. — Я пролила ягодный морс. Всё хорошо. Вам не о чем беспокоиться. Я подруга Аделии. Идите к себе и займитесь чем-нибудь, — по окончанию вампирша по-доброму, хоть и наигранно, но улыбнулась.       — Я рада, что вы вернулись, — добрая улыбка и затуманенный взгляд напротив был адресован девушкам. — Если хотите, можете перекусить. Я недавно приготовила ужин. Я пойду к себе, прилягу… Что-то я устала.       Аделия и Кэтрин улыбнулись, а женщина, немного прихрамывая, поднялась на второй этаж. Вскоре они услышали хлопок дверью и облегчённо выдохнули. Аделия к тому времени восстановила дыхание, а Кэтрин распахнула плащ и вытащила из правого ребра пулю, которая угодила в неё при спасательной операции. Прорычав что-то неразборчивое, Вурмбранд заметила, как под глазами вампирши появилась сеточка чёрных вен. Её это не пугало.       — Я засуну эту пулю в одно место Генералу Кадмусу! — без каких-либо стеснений заявил вампирша, вызывая ухмылку на лице ведьмы. — Может расскажешь, за что он хотел тебя убить? Ещё и так…       — Может, ты сначала назовёшь своё имя? — хмыкнула Вурмбранд, стягивая с себя полуразорванный и почерневший плащ, который когда-то был белоснежным — как снег.       — Кэтрин, — представилась вампирша, гордо вздёрнув подбородок, подойдя к ней. — Кэтрин Пирс.       — Моё имя ты уже знаешь, — ухмыльнулась ведьма, — но всё же, — она протянула ей руку, — Аделия Вурмбранд. Будем знакомы.       Кэтрин внимательно посмотрела на её ладонь, но всё же пожала.       — Будем, — кивнула вампирша.       — Пройдём на кухню, там и поговорим.       Кэтрин снова кивнула, соглашаясь. Тем более она бы не отказалась съесть хоть что-то. Вену ей здесь точно не предложат.       — Кто эта женщина?       — Если честно, то понятия не имею, — хмыкнула ведьма. — Мне пришлось заставить её приютить меня на пару дней. Конечно, не безвозмездно.       Войдя на весьма тесную кухню, Кэтрин присела за небольшой деревянный столик, который был застелен тоненькой кружевной скатертью и украшен цветами в вазочке. Мило. Тем временем Аделия достала с полки две прозрачные кружки, видя приготовленный сок из граната, который каждый день готовила миссис Ненси. В один стакан она налила сок, а во второй свою кровь, не думая порезав себе запястье. Кэтрин тут же почуяла еду, но жажду под контроль взяла и осталась сидеть ровно, изображая на лице равнодушие, лишь сильнее сжав ладони. Этот запах кружил голову.       — Что ты делаешь? — всё же спросила Пирс, прищурившись.       Аделия открыла один из нижних ящиков, достав оттуда какую-то чистую белую тряпку, как следует перемотав руку. После чего взяла кружки и направилась к столу, сев на соседнее место.       — Угощайся, — махнула рукой ведьма, вызывая ещё большее недоумение на лице Пирс и даже недоверие. Слишком — Кэтрин даже бы сказала — чересчур подозрительный жест. — В чём-то проблема? — Аделия видела недоумевающий взгляд со стороны, не понимая, почему вампирша медлит.       — В чём подвох? — тут же спросил Пирс, внимательно смотря на ведьму, которая лишь приподняла брови. — Кровью просто так не делятся… Тем более ведьмы не делятся с вампирами.       — Теперь понятно, — ухмыльнулась Вурмбранд, сделав глоток гранатового сока. — Не в моих интересах убивать или отравлять спасителя. Дело не благородное, согласись. Там только моя кровь. И, к теме о ведьмах, запомни, Кэтрин, я не обычная ведьма. В своих кругах меня ненавидят.       Пирс опешила от такого заявления. Тут же задавшись двумя вопросами: «кто она такая?» и «за что её ненавидят?». Однако её слова звучали крайне убедительно. Взяв в руки стакан с кровью, она медленно приблизила посуду к губам, всё же для начала вдохнув запах, убедившись, что там пахнет лишь кровью. Попробовав чуть-чуть, Кэтрин почувствовала, как тело начало расслабляться, но крови хотелось так же сильно и даже больше после первого глотка. Она сделала ещё один глоток, и нехотя заставила себя остановиться. Подняв взгляд на ведьму, она заметила, как та внимательно смотрит на неё своими выразительными, миндалевидными, зелено-карими глазами. Было в ней что-то завораживающее и отталкивающие одновременно.       — Спасибо, — всё же поблагодарила её вампирша, улыбнувшись. — Признаюсь, что я не ожидала такого щедрого жеста от ведьмы.       «Интересно, почему из её уст слово «ведьма» звучит как-то оскорбительно и забавно одновременно»?       — Я же говорю, я необычная ведьма.       — Кто же ты? — решила полюбопытствовать Пирс.       Аделия сощурилась, постучав пальцами по столу и пригубив свой напиток. Гранатовый сок, пожалуй, лучшее, что придумало человечество, — так думала ведьма, чувствуя прилив сил. Есть никак не хотелось, а вот сок шёл на «ура».       — Я преступница сверхъестественного мира, — просто заявила она.       — Как это понимать? — снова нахмурилась Кэтрин, не понимая, о чём говорит Аделия.       — Так и понимать, — пожала та плечами, тяжело вздохнув. — Я известна в сверхъестественном сообществе, как ведьма-преступница, изменница и предательница ведьмовского рода. Шесть лет назад, когда я состояла в одном из ковенов Англии, меня решили посвятить в магию духов, вернее даже засунуть в ряды тех, кто беспрекословно им подчиняется. От меня требовали полного подчинения и повиновения. Духи обещали нам защиту и силу, а взамен, мы должны каждый месяц отдавать им большую часть своей силы на поддержание природного равновесия и завесы между мирами. Вот только никто не учёл, что я не верю в природное равновесие.       — Почему? — вскинула брови собеседница, устремив на Аделию заинтересованный взгляд. Кэтрин впервые встречает ведьму, которая отрицает существование природного равновесия. — Оно же существует, — стоило ей это сказать, как Аделия разразилась звонким смехом, который почему-то пугал.       — Россказни полоумных ведьм, — усмехнулась она. — Если бы такое было, Кэтрин, то оно бы давно оказалось разрушенным. Ведь беспорядок на земле устраивают не только сверхъестественные создания, но и обычные люди. Любое загрязнение природы, контрабанда, браконьерство, убийства — всё это сказывается крайне пагубно на том самом равновесии, ну или должно сказываться. Ведьм в мире крайне недостаточно, чтобы поддерживать его, отдавая часть своей силы духам. Всё это ложь, игра и тайны. Не более.       — Ты в этом уверена? — спросила Катерина, не сводя с ведьмы пронзительного взгляда.       — Я это знаю, — уверенно заявила Вурмбранд, в тот же момент став серьёзной, будто минуту назад она не заливалась страшным, леденящим кровь, смехом. — Природного равновесия не существует. Существует только завеса, на которую духи, справедливости ради, действительно направляют часть своей силы и силу ведьм, которая им поступает, но не более того. Большую часть они оставляют себе и копят её на какие-то свои цели. Мне они неизвестны. Но смею предположить, что хотят поравняться или поквитаться с кем-то покруче, чтобы расширить границы общего мира мёртвых.       Кэтрин поражённо хлопнула глазами. Она впервые слышит о таком, хоть и с ведьмами ей довольно часто доводилось сотрудничать. Аделия кажется ей интересной, хотя от её взгляда и смеха порой становиться настолько некомфортно, что хочется провалиться под землю или сжаться до размеров незаметной хлебной крошки. Пирс не показывала того, что ей временами как-то не уютно. Чуйка, которая помогала ей выживать последние два века, кричала о том, что эта ведьма уж точно не проста, собственно, её слова уже сами это подтвердили. Возможно о чём-то она умалчивает, и злить её лучше не нужно. Явно себе дороже… Зато с ней можно попробовать подружиться, возможно от этого будет куда больше пользы.       — Откуда такие познания? — не понимала вампирша, опустошив стакан с кровью наполовину.       — Скажу так, — Аделия подняла глаза к потолку, словно там могла найти ответ, — однажды я имела опыт и счастье заполучить знания о мире по ту сторону завесы.       — Ты умерла, — тут же поняла Кэтрин, увидев напротив улыбку и подтверждающий кивок. — Но как ты вернулась? — почему-то Пирс сомневалась, что её воскресили. Мало кто решиться платить высокую цену за это.       — Заново родилась, — пожала плечами ведьма, словно это было чем-то обычным.       — То есть… — сбилась Кэтрин, не ожидав такого ответа. — Я думала, что души там заточены навсегда!       — Это не совсем так, — покачала она головой, нахмурившись. — В чистилище ты можешь быть как и пару месяцев, так и несколько столетий, в зависимости от того, что ты творила при жизни. А вот уже на какой-либо стороне ты проживаешь ровно столько, сколько посчитал нужным Высший Совет. За это время ты должна отработать все свои грехи и, по возможности, постараться не совершить новые в мире мёртвых, потому что каждый новый грех, это плюс десять или пятнадцать лет к твоему прибыванию там в зависимости оттого, что ты сделала. Бывает, что от туда даже не возвращаются, но это только в том случае, если ты совершила что-то крайне непростительное. Тогда тебя уносят в другое место. Бывают, конечно, тоже исключения, но не о них сейчас…       — Какое место?       — Ему нет однозначного названия. Все его называют по-разному: кто-то забвением, кто-то адом, кто-то тем, чему есть начало, но нет конца. Каждый мертвец лишь точно знает о том, что оттуда не вернуться, но что там — не знает никто.       — Так, допустим… — Кэтрин повела взглядом, часто моргая, чтобы прийти в себя после такой информации. — Но как ты всё это помнишь? Ведь если даже прошлые жизни существуют, то…       — Почему я её помню, а остальные нет… — закончила за неё Аделия. — Скажу так, до двадцати лет я тоже ничего не помнила. Мои воспоминания начали возвращаться, когда мне исполнилось, как ты уже поняла, двадцать.       — Просто так? Быть такого не может! Я в этом точно уверена!       — Разумеется, не просто так, — ухмыльнулась ведьма. — Но, думаю, чем больше я буду говорить дальше, тем больше у тебя перевернётся мир, Кэтрин. Оно тебе не надо.       — Но раз уж начала, то какой смысл останавливаться на полпути? — Кэтрин положила руки на стол, со всем неподдельным интересом уставившись на ведьму.       — Я благодарна тебе за спасение, Кэтрин, но я и так сказала больше положенного. К тому же, если бы мы были друзьями, то, может быть, я бы открыла тебе тайну и даже помогла. Но сейчас мне нужно собирать вещи и как можно быстрее убираться из этого города, пока Ловэль снова не нашёл меня и не убил голыми руками, или же Элайджа, который, наверняка, сдал меня.       — Это не Элайджа, — тут же сказала Кэтрин, вызывая теперь недоумение на лице ведьмы. — Я точно в этом уверена.       — С чего вдруг? — ведьма изогнула бровь, не понимая, откуда такая уверенность.       — Элайджа, как и его братья и сестричка, сами разбираются со своими врагами. Они либо сразу убивают, либо почти сразу. Элайджа совершенно точно избавляется от врагов сразу и сам. Если ему есть, за что тебе мстить, то он никогда не пошлёт сторонних людей. Он сам бы тебя нашёл.       Вурмбранд хмыкнула, нахмурившись.       — Откуда ты их знаешь? — спросила ведьма. — Перешла дорогу одному из них?       — В точку! — кивнула ей Кэтрин, хоть и улыбка вышла несколько нервной. — И я не хочу встречаться с ними. Я приехала в город лишь для того, чтобы насладиться его красотой, возможно, пересеклась бы с несколькими людьми, с Яковом, к примеру…       — Увы, но Яков умер пару лет назад. Ты не знала?       Кэтрин покачала головой.       — Я путешествовала. О смерти уже наслышана. Жаль. Он был добрым и порядочным человеком, каких очень мало. Я просто даже не знала, что теперь у штурвала Майклсоны! Если бы знала, то я Англию десятой дорогой оплывала!       — Что у тебя с ними? — решила поинтересоваться ведьма, заметив в глазах Катерины непонятный опасливый блеск. Вампирша поёжилась, несмотря на то, что в доме было тепло. — Всё так серьёзно? — Кэтрин направила на неё острый взгляд с немым вопросом. — Я ещё и эмпат. Я чувствую твою тревогу.       — Тогда смысла скрывать нет, — обречённо выдохнула вампирша, — всё очень серьёзно. Если они узнают, что я в городе, то меня убьют за побег пару столетий назад, и за кражу редкого артефакта.       Аделия удивлённо приподняла брови, каким-то другим взглядом осмотрев вампиршу.       — Какого артефакта?       — Лунный камень. Слышала о нём?       — Нет… Зачем он им?       — Нужен, чтобы снять проклятие, которое лежит на Клаусе, но этому уже не бывать, потому что я стала вампиром.       — Тебя должны были принести в жертву? — поражённо спросила ведьма, чуть ли не нависнув над столом. Кэтрин лишь кивнула. — И что ты тогда всё ещё сидишь? Спеши убраться из города! Судя по твоему рассказу, Майклсоны не упустят возможности убить тебя, если почуют.       Пирс рассмеялась.       — Верно, — кивнула Катерина. — Дождусь ночи, и направлюсь к себе, если ты не против.       — Пожалуйста, — Вурмбранд повела рукой, как бы намекая, что дом в её распоряжении на эти часы. — Тут никто не додумается нас искать. По крайней мере сегодня.       — А куда ты собралась ехать? — поинтересовалась вампирша. — Ясное дело, что ты не местная.       — В городок на Юго-западной Англии. Он небольшой, да и абы кому не интересен. Касл Комб. Я живу там последние шесть лет, принимаю людей, развиваю свои способности. Меня всё устраивает. Тихо, красиво и спокойно.       — Уверена, что Майклсоны не станут тебя там искать?       — Нет. Туда даже Яков не приезжал ни разу, а Майклсоны вдруг так и захотели поехать в неизвестно куда… Только если меня кто-то сдаст, но прежде им нужно будет попасть на мою территорию, а сделать это сложно.       Кэтрин Пирс снова позволила себе хитро улыбнуться. Ей нравилась эта ведьма: смелая, таинственная, хитрая и явно с большой внутренней силой. Она точно не пропадёт. Однако у Кэтрин было ещё много вопросов, на которые она не получила ответов.       — А ты куда поедешь? — вдруг спросила Вурмбранд, когда пауза затянулась.       — Не знаю, — пожала плечами Катерина. — Хотелось бы куда-нибудь за пределы Англии, чтобы не пересечься с Майклсонами.       — Понимаю… Если хочешь, поехали со мной, — предложила ведьма, встречаясь с удивлёнными взглядом вампирши. — Чего так смотришь? Я тебя отблагодарю как следует. Поставлю тебе защиту и маскирующие чары, а потом ты спокойно сможешь уехать, куда захочешь. Так, я считаю, будет честно. Ты спасла мне жизнь, а я попробую спасти тебя и обезопасить твоё существование, чтобы Майклсоны не смогли найти.       Кэтрин сомневалась. Ей хотелось довериться, принять предложение, но что-то внутри не давало покоя. У неё не было оснований для недоверия Аделии, кроме того, что они знакомы около пяти минут, грубо говоря.       — Я не враг тебе, Кэтрин, — проговорила ведьма, заметив её метания. — Я никогда не смогла бы подставить человека, который спас мне жизнь, рискуя своей. Для меня это многое значит. Но если для тебя — нет, я пойму.       Кэтрин чувствовала в её словах искренность. И хоть её одолевали смешанные чувства, которые просто-напросто были вызваны незнанием всей ситуации, что-то внутри Пирс шептало о принятие предложения.       — Когда отправляемся?       — В полночь, — уверенно ответила ей ведьма, широко улыбнувшись.       — Чудно, — обаятельно улыбнулась вампирша, поправив своё платье. — Но, может быть, ты всё же расскажешь, за что тебя этот урод так?       — Урод? — хмыкнула ведьма. — Скорее чудовище во плоти, каких только поискать надо, — вампирша на это лишь вопросительно выгнула бровь, ожидая продолжения, но вот Аделия не спешила его давать, размышляя.       «Кэтрин уже и так знает, что я вернулась с того света, значит, нет смысла умалчивать о том, что я жила несколько веков назад, но вот сама история… Она объединяет в себе несколько людей и даже семей. Рассказав об этом… кто знает, чем это может обернуться для меня? Это может быть риском. Хотя каким? Кому какое дело до этого, кроме как моим врагам? Однако я — прямое доказательство существования магической реинкарнации, возможно, как и моя потерянная сестра. Я могу подвергнуть опасности не только себя, но и её. Ради неё я не могу так рисковать. По крайней мере — пока не могу».       — Давай так, я расскажу тебе в общих чертах, не упоминая деталей. Делаю я это не только из-за недоверия, но и опасения, что могу пострадать не только я, но и другие люди. Надеюсь, ты поймёшь меня.       — Мне будет достаточно общей картины, — улыбнулась ей Пирс, в мыслях признаваясь самой себе, что поступила бы так же. Аделия тоже заметно расслабилась, улыбнувшись.       — С Ловэлем мы познакомились много лет тому назад благодаря моей сестре. Они любили друг друга, хотя я не одобряла их союз, как единственная старшая сестра. Моё сердце чувствовало, что он не так прост, каким кажется на первый взгляд. Стоит упомянуть, что до обращения в вампира, Кадмус был оборотнем, альфой. Они делили одну землю с ведьмами и колдунами. Главой ковена долгое время были наши с сестрой родители. Оборотни всегда хотели править той землёй, а не делить её с кем-то, но они понимали, что пока мы живы, правления им никто не передаст. Хотя, хочу заметить, наши родители никак не ограничивали оборотней. Они наоборот были рады таким соседям. Тогда Ловэль придумал план, как можно забрать власть себе. На его ухаживания я не прогнулась, а вот моя сестрёнка, увы, поддалась. Я пыталась долгое время повлиять на неё, вразумить, но когда поняла, что мои попытки обращаются в ничто, пошла к отцу, чуть ли не со слезами пыталась донести, что этот человек опасен. Но меня и слушать никто не желал. Помню, как однажды я узнала, что Ловэль сделал предложение моей сестре. Она тогда пришла ко мне такая радостная, счастливая, вся святилась, а я… я просто разрыдалась, почувствовав, что это конец. Моя сестра обиделась на меня. Она надеялась, что я разделю с ней минуты счастья. Она не чувствовала, что там дальше будет погибель, а я чувствовала. Ежедневно я засыпала и просыпалась с мыслью, что вот-вот и я потеряю всё, что имею. Мои родители не понимали, почему я так отвратительно вела себя: не разделяла радости с сестрой, огрызалась с Ловэлем… Незадолго до свадьбы я даже заявила, что не явлюсь на неё. Это стало последней каплей у моей сестры, — Кэтрин вдруг заметила, как заблестели её глаза, и ведьма в тот же момент часто заморгала ненадолго отведя взгляд. — Тогда у нас была последняя ссора, в принципе последний разговор, в конце которого она сказала: «Я ненавижу тебя, Аделейс. У тебя больной разум! Сёстры радуются друг за друга, желают счастья, а ты… ты ненавидишь меня, иначе не стояла бы на моём пути!».       Аделия снова отвернулась, почувствовав, как сердце начало часто стучать, дыхание стало тяжёлым… Она постаралась сохранить голос ровным, но выходило это плохо. Боль не утихла даже спустя столько веков.       — Когда я услышала это, моя злость, моя ярость сыграла со мной злую шутку. Вместо того чтобы сгладить острые углы, постараться свести конфликт, я сказала ей то, о чём корю себя до сих пор: «Тогда у тебя больше нет сестры. Больше никто не будет стоять на твоём пути», и тогда я просто ушла, громко хлопнув дверью. Я быстро шла через всю деревню и лес к обрыву, к своему любимому месту, где чувствовала себя иначе. Мне хотелось успокоиться. Я помню, что мне тогда кто-то встречался на пути, кто-то что-то спрашивал, а я даже внимания толком не обращала. Я просто шла дальше, ничего толком не видя из-за слёз, которые восьмым чудом мне удалось сдержать в своих глазах. Когда я пришла к обрыву и просидела там всю ночь, прорыдая, задаваясь вопросом: почему меня никто даже не старается выслушать; я решила направиться домой. Я не знала, что я приду и скажу, что сделаю… Меня ноги просто понесли туда. И когда я только подошла к двери дома, я почувствовала запах крови. Я даже не сразу поняла, что ощутила его не человеческим обонянием. Моя сущность ведьмы почему-то достигла тогда пика. Когда я вошла в дом, то увидела море крови, отпечатки на стенах, полу, мебели… В гостиной я увидела тело матери… Чуть дальше, где мы спали, я нашла отца, и чуть дальше от него свою сестру. Все они были зверски убиты. Стоит ли мне говорить, насколько я возненавидела себя в тот день? — Кэтрин заметила яростный блеск в глазах ведьмы. Её радужка вдруг полыхнула оранжевым светом, что напугало вампиршу, но виду она практически не подала.       — Но ты не виновата, — Кэтрин покачала головой, даже не зная, что сделать в такой ситуации. — Ты не могла ничего сделать! Ты не знала!       — О! — Аделия воскликнула, горько усмехаясь. Кэтрин заметила, как одна слеза всё же сорвалась и слетела по её щеке, впитываясь в белый пачканный костюм. — Я виновата! — злобно прошипела ведьма. — Ещё как виновата! Я знала, что Ловэлю нельзя доверять. Я знала, что моя сестра в опасности! И мало того, что я наговорила неправильные вещи, я ещё и ушла, оставив свою семью! А я была единственной, кто мог их защитить.       — Что было дальше? — аккуратно поинтересовалась Кэтрин, неуверенно посмотрев на ведьму.       — После того, как я какое-то время проревела и провыла, как побитая собака над телом своей сестры, я намеревалась взять меч отца и попытаться убить тех, кто сделал это с моей семьей. Увы, я не успела даже выйти. В дом вошли волки, окружив меня. Ловэль тогда заявил, что отныне власть в его руках. В поселение больше нет ведущей семьи. И, либо я подчиняюсь им, либо умру. Подчиняться я не собиралась, но и умирать… не такому учил меня отец. Он говорил, что несмотря на никакие трудные времена, никогда нельзя опускать руки и сдаваться. Поэтому я намеревалась биться до последнего, но мне этого не позволили…       — Тебя убили, — поняла Кэтрин, сглотнув.       Аделия посмотрела на неё внимательным взглядом. Сначала ей хотелось возразить, но потом она поняла, что так даже лучше. Не станет она выдавать ту информацию, которая и так под запретом.       — Да… — как-то отстранённо подтвердила Аделия. — Умерла. И когда вернулась, и вспомнила всё, то делом моей жизни стала месть за семью. Я убила почти всю стаю, в которой когда-то был Ловэль. Знаю, что несмотря на его вампиризм, он всё равно заботился о тех волках. И я знаю, как тяжело он переживал их потери, — её губы расплылись в довольной улыбке, а глаза снова заблестели, но на этот раз от предвкушения новых убийств. — На данный момент осталось пять представителей той стаи и Ловэль. В последнее время я перестала получать удовольствие от убийства оборотней. Они — мелочь, по сравнению с моей главной добычей — Ловэль Кадмус. Когда я получу его голову или сердце, только тогда найду покой. Я не успокоюсь, пока не отомщу за всю свою семью, чего бы мне этого не стоило. Поэтому, надеюсь, никто не встанет на моём пути. Не хочется, если честно, невинных смертей.       — А как Кадмус отреагировал на твоё возвращение? — поинтересовалась Пирс. — Ведь он же думал, что ты мертва.       — О! Ха! Поверь, его лицо было незабываемым! Если бы можно было, то я бы запечатлела его на холсте и повесила в прихожей, чтобы нечисть отпугивать.       Кэтрин засмеялась неожиданно для самой себя.       — Согласна, — кивнула вампирша. — Его лицо только для этого и сгодиться, ну, или, максимум, как мячик для детишек.       Аделия одобрительно улыбнулась, кивнув.       — Но, знаешь, — вампирша прочистила горло, сделав последний глоток крови, окончательно осушив кружку, — я тебя понимаю, — брови ведьмы тут же удивлённо взлетели на лоб. — Я желаю смерти Клаусу, практически, за то же самое. Он намеревался принести меня в жертву, чтобы снять проклятие и стать гибридом двух видов, но когда я убежала… — теперь Аделия заметила грустный блеск в глазах Пирс. — Он нашёл мою семью и убил их, так наказав меня за побег. Я вернулась домой, когда было слишком поздно. Я не успела спасти их… — голосом полным вины заявила вампирша, опустив взгляд. — Хоть и у меня с родителями, особенно с отцом, были не самые хорошие взаимоотношения, но я любила их, пусть и говорила об этом крайне редко.       Аделия коснулась её плеча. Кэтрин даже вздрогнула, удивившись прикосновению. Её руки сейчас были холодными, а хватка сильной, хоть и боли не причиняла. Ведьма как-то по-особому, по доброму улыбнулась, проведя по её плечам большим пальцем. Какое-то время Вурмбранд молчала, сканируя Пирс внимательным и каким-то потусторонним взглядом. Её даже казалось, что она своим ведьмовскими способностями ищет что-то в её голове. Кэтрин даже чувствовала, будто в неё кто-то вторгается из вне. Это сложно объяснить. Это нужно чувствовать.       — Они знают, что ты их любишь, Кэтрин. Сколько бы миров вас не разъединяло, но нить отсюда, — Эндерсон указала ей на зону сердца, — никогда не порвётся. Поверь мне. Просто… почаще ходи к ним на место захоронения, говори с ними, рассказывай о чём-то и говори, как скучаешь, что несмотря на все обиды и недопонимания — любишь их, если, конечно, это идёт от сердца. Можешь заниматься этим даже вдали от места захоронения. Мёртвые везде могут найти тебя и услышать. В любой точке мира.       — Спасибо, — улыбнулась ей Пирс, смахнув скопившиеся слёзы в уголках глаз. — Я никому прежде не говорила об этом…       — Всё между нами, — тут же сказала ведьма. — Я ценю откровения, какими бы они не были, и не разбрасываюсь ими направо и налево, — они снова улыбнулись друг другу. — Я могу выдать тебе платье или костюм, чтобы ты сменила это, а потом дождёмся ночи и поедем. Хорошо?       — Я буду благодарна, — кивнула ей Пирс.

* * *

      18 июня 2016 года       Наше время…       — Может уже перейдём к обсуждению насущней темы? — Алистер посмотрел на Джузеппе, который восседал во главе стола, медленно поедая свою порцию салата.       Мистер Сальваторе поднял свой взгляд на Уилсона, одобряюще улыбнувшись. Алистер нравился ему. Он был самоуверенным, дерзким, смелым и всегда имел чёткий план действий в голове, который ни разу его не подводил. Уилсон смышлёный, а Джузеппе, как и самому Алистеру, такие люди нужны. Поэтому неудивительно, что те быстро спелись. Вот только Джузеппе ничего не знал о скрытной преступной деятельности своего товарища. Не знал никто, кроме Саманты и теперь Дарена Эндерсона.       Взгляд мистера Сальваторе тут же прошёлся по всем остальным, ненадолго задержавшись на Дарене, который старался не смотреть на своего приятеля — Алистера, а стоило тем пересечься взглядами, как Джузеппе замечал нечто… враждебное между ними. Дарсия в основном смотрела в свою тарелку, как-то задумчиво ковыряя еду, лишь иногда кивая или отвечая на какие-то вопросы очень короткими ответами. Создавалось впечатление, что миссис Эндерсон не была настроена на разговоры, по неизвестной для Сальваторе причине. Саманта выглядела абсолютно по обычному: на лице была лёгкая улыбка, которая на деле была натянутой, а в глазах был какой-то ложный, словно так же наигранный, радостный блеск. Ребекка внимательно прислушивалась ко всему, что слышала, и всматривалась в лица каждого, кто сейчас находился за столом. Она казалась более встревоженной. Кол, который сидел рядом с сестрой, даже послал пару обеспокоенных взглядов, хотя с виду был так же весел, как и обычно.       — Согласен, мой друг, — кивнул ему Джузеппе, проведя рукой по грубому подбородку, заканчивая анализ всех рядом сидячих. — Но прежде…       — Бекс, — Кол шёпотом позвал сестру, задев рукой, чтобы та обратила на него внимание, — что с тобой? — начальную речь он без угрызений совести решил пропустить.       — Всё нормально, — улыбнулась она, потирая виски.       — Не похоже, — сощурился брат. — Ты нормально себя чувствуешь?       «Надо же какое неслыханное беспокойство, братец».       — У меня очень сильно болит голова, — всё же призналась древняя, видя искреннее удивление на лице брата. — Не могу понять, в чём дело.       — Вампир, который жалуется на головную боль без всякой на той причины — нонсенс. Ты не с кем, случаем, не встречалась?       — Нет, — покачала она головой. — Я спала всё то время, пока вас дома не было. Можешь спросить у прислуги.       — Зачем? — казалось, что он искренне не понимал, о чём говорит сестра. Ребекке пришлось проглотить желание ответить крайне грубо.       — Ты же мне не доверяешь, — фыркнула девушка, опустив обидчивый взгляд в тарелку. — Можешь спросить у заколдованных и безвольных подопечных.       Кол поджал губы, тяжело вздохнув и посмотрев на Джузеппе, к речи которого присоединился уже Алистер, и вроде бы все остальные их увлечённо слушали.       — Ребекка, — Кол наклонился к сестре, говоря так тихо, чтобы никто другой совершенно точно не услышал его слов, — я ни не доверяю тебе. Я опасаюсь, что весь мой план выйдет из-под контроля. Это разные вещи, пойми наконец!       — Разные вещи?! — прикрикнула Ребекка, отчего привлекла всё внимание на них. На какое-то время в зале воцарилась тишина, но вскоре Джузеппе и Алистер продолжили вступительную речь, не обращая внимание на древних, которые были увлечены своими разборками. — Ты, на протяжение всех этих недель, смотришь на меня как на потенциального врага, а не на сестру, Кол! Ты забираешь у меня телефон, ограничиваешь мою свободу, не даёшь даже толком по городу передвигаться! Держишь меня в этом доме, как птицу в клетке!       — Для твоего же блага, Ребекка! В городе наши братья, кто знает, в каком переулке тебя будет поджидать Ник с кинжалом, — скривил тот губы, раздражаясь, что сестра сама этого не понимает. — Я не Ник! Мне не доставляет радости, давать тебе какие-то ограничения. И я обещаю тебе, сестра, что скоро это всё закончиться.       Ребекка взглянула на него, по-прежнему хмуря лицо. Она знает, что, то, что она задумала — приведёт брата в дикий звериный ужас и ярость. Она знает, что Кол после такого её не простит. Однако он стал пешкой в чужой игре. Ребекке не хочется поступать так с братом, но матушка не оставила ей никакого выбора. Эстер не оставила выбора никому.       — Поклянись мне, — с серьёзным лицо заявила древняя, видя, как брат опешил от такого заявления. Ребекка не просила, она приказала ему поклясться. Такой тон Кол слышит впервые: властный и не желающий слушать отказа. — Поклянись, что это закончится. И поклянись: чего бы дальше не произошло, ты никогда не навредишь мне, Кол. Если ты действительно не Ник — поклянись.       На удивление, сердце Ребекки сейчас билось совсем спокойно. Её это даже саму удивляло, наверняка за столько времени она вжилась в роль агента и научилась держать эмоции под контролем хоть как-то. Майклсон ждала, что Кол откажется. Она видела в его ошалевшем взгляде такую борьбу мнений, что её это даже напугало, но вдруг тот улыбнулся, сказав:       — Клянусь, сестра.       «Надо же… Неожиданно… Вот только обидно, что я не могу сделать того же для тебя, братец. Я искренне надеюсь, что когда ты придёшь в себя… если вообще придёшь… то простишь меня. Однако сейчас я выбираю семью, которую всем сердцем желаю защитить, а ты — реальная угроза, пусть даже в руках матери. Увы, Адэлис сказала, что пока не знает, как освободить тебя от влияния Эстер. Пару дней назад она, не скрывая, признала, что наша мать установила крайне прочную связь и держит тебя в тисках. Вырвать тебя, Кол, очень трудно. Но я всё ещё надеюсь, что когда-то увижу родного брата, а не его злого двойника, которого я даже раньше никогда не видела… Уж точно не в таких красках».       — Ну, а теперь, предлагаю от вступления перейти к делу, — Алистер приподнял бокал, смотря на Джузеппе, а после повернувшись на Кола, который сидел с сестрой на их же ряду. — Мистер Майклсон.       Кол поднялся, обращая всё внимание на себя.       — Прежде хочу поблагодарить каждого из вас, всё это дело пошло бы по одному месту, если бы не наша коллективная работа. Каждый из вас хорошо исполнял свою роль на протяжение трёх последних месяцев. Успех, который идёт с нами плечом к плечу — заслуга каждого из вас. За вас, — он приподнял бокал, что и сделали все остальные, пригубив бокалы. — Мы стоим на пороге Нового Мира, друзья. Мы объединим расу людей с расой сверхъестественных созданий. Каждый из вас помнит все обговоренные условия и что вы получите с их завершением. Мистер Сальваторе, если выполняет все свои условия сделки — становиться правителем людской расы. Президент Джузеппе Сальваторе… — он растянул это, будто пробуя на вкус, а после удовлетворенно улыбнулся. — Звучит. Мистер Эндерсон, увы, отказался от какой-либо должности, так что он остаётся тем, кем является сейчас: политиком и бойцом, — на этих словах Дарсия удивлённо посмотрела на мужа, но тот и бровью не повёл. — Миссис Эндерсон займёт вторую по значимости должность от Джузеппе. Служба, охота и вера своему дело — твой девиз по жизни, не так ли, Дарсия? — она улыбнулась ему, кивнув. — Алистер Уилсон будет занимать должность в, своего рода, МФБР, как и раннее упомянутая Дарсия. — Миссис Уилсон, — он посмотрел на женщину, которая медленно подняла на древнего свой взгляд, — Саманта, меня, конечно, расстроило, что ты тоже решила отказаться от заготовленного тебе места, — женщина уже хотела раскрыть рот, сказав, что она вообще ничего об этом не слышала, как вдруг почувствовала грубую руку на своей ноге, которая беспощадно сжала её так сильно, что Саманте пришлось стиснуть зубы, лишь бы не вскрикнуть. Посмотрев на Алистера, тот едва заметно покачал головой, сердито поджав губы. Саманта поняла, что её мужу не угодно её существование где-то выше. Но вот почему? В общем, её это и не так беспокоит. Она не собирается влезать в это шарашкину контору. — Что уж насчёт меня, — Кол снова присел за своё место, — и моей сестры… мы возглавим вампирскую расу. Моя хорошая подруга — Кассандра Коллингвуд — станет Верховной ведьмой Америке… сильнейшей из сильнейших.       — А что насчёт оборотней? — поинтересовалась Дарсия.       — Из оборотней… — Кол постучал пальцем, сделав небольшую паузу, — сильнейший только Клаус и представительница стаи «Полумесяца» Хейли Маршелл-Кеннер. Эта особа отказала нам в сотрудничестве, а мой брат… Уверен, что мои слова тут лишние.       — Значит, представителя оборотней у нас всё так же нет… — подвёл итоги Сальваторе. — Прискорбно.       — И не будет, — заявил Кол. — Сильнейших из оборотней больше нет. Только мой брат и Хейли.       Ребекка внимательно слушала. Её не заботило никакое место, которое её никогда и не будет. Она выбрала семью, а не власть, которую девушка всегда терпеть не могла. Но вот что её интересует… Она только собралась задать свой вопрос, как вдруг оказалась перебита Дареном, который, к счастью, спросил именно то, что её интересовало.       — Меня смущает один момент, Кол, — Эндерсон направил на древнего пронизывающий взгляд, — ты говоришь о власти над вампирской расой. Похвалено. Каждой расе нужен свой король, свой… единственный правитель, — он натянул восхищённую улыбку. — Вот только есть одна… не точность. Наша основная цель: вернуть Майкла, который положит конец, в первую очередь, твоему брату и всем, кто станет мешать. Большая часть вампирской расы была создана благодаря Клаусу Майклсону. Получается, крупная часть умрёт, как только кол из белого дуба пронзит его сердце, — Кол внимательно слушал. Он был готов, что кто-то может почувствовать небольшую недосказанность. И Майклсон не удивлён, что это именно Дарен. Он всегда всё подмечает. Ну, или практически всегда. — Элайджа Майклсон, как мы все знаем, безоговорочно верен своему младшему брату, а значит, Майкл так же убьёт и его… Рано или поздно. Остаёшься только ты и Ребекка. В связи с чем я прихожу к двум выводам, оба из которых могут быть верными.       — Ну-ка, — Кол даже положил руки на стол, смотря на Дарена, — поделись.       — Первое: ты намеренно хочешь избавиться не только от Клауса, но и от всей его вампирской ветки, как и, соответственно, от ветки Элайджи. В итоге у тебя останется лишь две вампирской ветки: твоя и Ребекки. Вы сами продолжите возрождать вампирскую расу, возможно более избирательно. Второе: ты нашёл способ разорвать кровную связь между древними и их потомками. Возможно, ты хочешь предоставить людям выбор, а не решать за них, подталкивая их к смерти вместе со своим старшим братом.       Кол вдруг широко улыбнулся.       — Вот поэтому я и не был в восторге, когда узнал, что ты отказываешься от своей должности в министерстве, приятель. Ты прав. Я хочу дать людям выбора: кто захочет — примкнёт в мои ряды, кто не захочет — отправится на тот свет вслед за Клаусом. Я действительно нашёл способ разорвать связь древних с их потомками. У меня есть сильнейшая ведьма, место… — перечислил он, пожав губами. — Осталось только заманить на то место моих дорогих родственников, что, конечно, будет трудно, но осуществимо.       Ребекка опустила взгляд, с трудом сдержавшись от того, чтобы не прикрыть глаза и не выдать всё то недовольство, что в ней вспыхнуло. Сейчас она как никогда поняла, насколько они в хреновом положении.       «Чёрт! Если Кол разорвёт связь, то мои братья окажутся в невообразимой опасности! И бегать по свету нам придётся не только от Майкла, но и от вампиров, которые наконец-то почувствуют свободу и захотят поквитаться хотя бы с Никлаусом за всё, что он сделал! Нельзя этого допустить! Мне нужно срочно с ними связаться!»              — Сильнейшая ведьма… Верховная… — протянул Дарен, как-то криво усмехаясь. — Ты уверен, что Кассандра Коллингвуд именно та сильнейшая ведьма, которая тебе нужна? Я прежде ничего не слышал об этом ведьмовском роде. Может посвятишь?       — Кассандра Коллингвуд — троюродная сестра Давины Клэр, моей… девушки, — вымолвил он. Почему-то Колу было тяжело признавать то, что они с Давиной по-прежнему могут быть вместе. Ребекка в этот момент чуть ли не подавилась вином, которое решила отпить. Вот такого уже не ожидала она. Дарен заметил это, тут же поняв, что это стало неожиданностью даже для Ребекки. — Мы познакомились четыре года назад, когда матушка собиралась убить моих братьев. Кассандра тогда приехала в Новый Орлеан, желая навестить Давину, но наткнулась на меня… — Кол покачал головой, хотя до этого даже улыбался. — Поговорили, познакомились… Поняли, что нас многое объединяет. Кассандра искренне сочувствовала мне, что за меня выбрали такую судьбу. Она сказала, что изменить это никто не в силах, кроме ведьмы, которая наслала данное проклятие, но хорошо дала понять, что если мы не можем изменить ситуацию, то можешь изменить отношение к ней. И я изменил. Мы начали подготовку ко всему, что происходит, уже тогда…       Ребекка перевела на брата удивлённый взгляд, размышляя:       «Как это уже тогда? Быть не может! Тогда, по идеи, Давина не так давно должна была воскресить его из мёртвых! До этого Кол был в теле какого-то, вроде бы, Калеба… Я не понимаю! Тогда всё было нормально! Почему план готовился уже тогда? Боже, да что вообще происходит?!»       — Последние четыре года мы тщательно разрабатывали план, связывались с нужными людьми… И вот мы сидим все здесь. Почти все… — поправил он самого себя. — Кассандра всё то время, которое проживала в Вашингтоне, упорно тренировалась и развивала свои способности. Она прошла обряд посвящения в одну из запретных магий — некромантию. Единственные ведьмы, которые могут поквитаться с ней, но не факт, что одержат победу — это Адэлис Эндерсон, Фрея Майклсон и Давина. Однако Давине нет никакого смысла соревноваться со своей сестрой. Фрея… — он замолчал, раздумывая какое-то время над ответом, — я могу с уверенностью в восемьдесят процентов заявить, что моя сестра проиграет в бою с ней, особенно если это будет незапланированный бой. Адэлис… Вот тут интересно. Она служит Аросу, — теперь пришла очередь Дарена удивлённо смотреть на Кола, — она работает с силами, которые с точностью противоположны силам Кассандры. Тут было бы интересно. Я даже не могу сделать ставки, потому что… — Кол замолчал, зная, что есть кое-что, что лучше не говорить, — потому что я лишь раз сталкивался с проявлением силы ведьмы Эндерсон и что-то мне подсказывает, что тогда она скромно проявила её. Но вернёмся к моей подруге… Кассандра так же сильна в проклятиях и заклятиях, как и запрещённых, так и более… лояльных. Она неплохой зельевар. Она прекрасный боец в плане магических практик и физических. В принципе она хороша почти во всём, что можно отнести к «чёрной» магии. За последние четыре года она доказала мне свою силу. Уверен, что придёт время и она докажет её нам.       — Поживём — увидим, — лишь ответил Дарен, про себя замечая, что дело крайне плохо.       «Если она настоящая чёрная ведьма, то уничтожить её будет крайне не просто. Если она, грубо говоря, то самое Вселенское зло, то уничтожить её может только Вселенское добро. Человек должен быть чист, без каких-либо чёрных или серых пятен в душе. По крайней мере они точно не должны превышать свои пятьдесят процентов. Зная, что творила моя дочь, она не сможет одолеть свою бывшую подругу… не теперь».       — Однако я всё же замечу, — Алистер неожиданно вступил в диалог, — Кассандра действительно сильна. Уверен, что она бы пробила защиту, которая стоит на склепе, если бы у нас было чуть больше времени.       — Проблема была не во времени, мой друг, — посмотрел на него Джузеппе, — а в том, что Деймон как-то смог прознать это. Вот в чём проблема.       — Но мы же всё решили с этим, — Кол посмотрел на двоих мужчин многозначительными взглядами, которые никто не понял, кроме Дарсии.       — Конечно… — кивнул Сальваторе. — Всему своё время.       Ребекка вдруг задумалась.       «Кол сказал, что нет больше сильнейших оборотней, кроме Ника и Хейли… Значит, получается, Александр действительно был прав, когда говорил о том, что о его брате не знает никто. Видать, даже Коллингвуд со всем своим могуществом не смотрела так глубоко. Хоть мне и не нравится его братец, но нужно постараться не допустить того, чтобы Кол узнал, кто Клиффорд на самом деле».       — Что насчёт белого дуба? — Ребекка вступила в разговор, решая узнать всё по максимуму, пока это в её возможностях. — Где растёт дерево? И кто о нём знает, помимо вас, разумеется? — взгляд на Уилсонов.       Алистер чуть наклонился и посмотрел вправо, чтобы увидеть древнюю, которая сидела по его сторону стола. Внимательно посмотрев на неё, пронзительно, таким взглядом, будто сама душа начала переворачиваться, Алистер хитро улыбнулся, отвечая:       — Разве брат тебе не рассказал? — Алистер вместе с Ребеккой перевели взгляд на Кола.       — Я просто не успел сказать, — оправдался древний, смотря на сестру.       Алистер в этот момент неверующе усмехнулся, сомневаясь, что Кол не нашёл минутки на то, чтобы поведать данную тайну сестре. Саманта, которая сидела по правую руку от мужа, лишь незаметно усмехнулась, опустив взгляд. Миссис Уилсон поняла, что Ребекка хочет изъять максимум информации из этого вечера, чтобы передать её своим братьям.       — Вообще-то мне тоже интересно, — подключился Дарен, внимательно смотря на всех присутствующих. Конечно, он узнал о всём благодаря Саманте, но прекрасно понимал, что сейчас мнение и желание Ребекки могут коллективно загасить. Ей нужен хотя бы ещё один человек, кто просто так не отступит и не прогнётся под мнением большинства. — Может расскажите?       — Дарен… — попыталась остановиться его Дарсия, но тот просто проигнорировал его.       — Мой друг, — обратился к нему Джузеппе, — мы всё расскажем… — он немного потянул, добавив, — в своё время.       Ребекка посмотрела на Дарена, который даже сейчас не смотрел в её сторону, прожигая взглядом Джузеппе и Алистера.       — В своё время… — повторил Эндерсон, о чём-то размышляя. Вдруг на лице колдуна появилась какая-то нехорошая ухмылка, которую никто из присутствующих не смог разобрать. — Так не пойдёт, господа и дамы. Мы либо доверяем друг другу и сотрудничаем, как и все эти месяцы, либо ни о каком доверии и сотрудничестве — не может быть и речи.       В зале воцарилось молчание. Все поражённо смотрели на Эндерсона, который и бровью не повёл, будучи в самом центре внимания. Стоит отдать должное девушкам, которые правдоподобно вжились в свою роль и смотрели на него так же удивлённо. Джузеппе обвёл всех взглядом, задержавшись лишь на супруге Дарена и на нём самом.       — Это угроза? — поинтересовался Сальваторе, сощурившись настолько, что с трудом можно было разглядеть глаза в этих маленьких прорезях.       — Это не угроза, мой друг, — незамедлительно ответил ему Эндерсон. — Это прямая констатация факта, — он заметил, что никто не свёл с него подозрительных взглядов. — Для остальных объясняю свою позицию: я не буду иметь дела с людьми, которые мне не доверяют. Я не буду иметь дела с людьми, которым я не доверяю. Откровенно говоря, среди присутствующих я доверяю всем в той или иной степени. Взамен требую к себе того же отношения. Я не один месяц бегал на ваших побегушках, исполняя приказы, как послушная собачонка, — Дарен говорил спокойно, но с явной скрытой угрозой, которую первая распознала Дарсия, пытаясь дёрнуть его за плечо, но колдун будто этого не почувствовал. — Я уничтожал людей на пару со своей супругой, которые могли бы помешать нашим планам. Мы вели переговоры. Мы устанавливаем свою политику. Мы играем в чёрные опасные игры, из которых никогда бы не выбрались живыми, если бы ничего из себя не представляли. Я, господа и дамы, рисковал своей шкурой, как и моя жена. Называйте это верхом эгоизма, но я не стану умирать и подвергать свою жизнь опасности из-за людей, которые меня не ценят. Если вы не доверяете, значит ни о какой цене и речи быть не может, — все молчали, а Алистер с Джузеппе многозначительно переглядывались. Ребекка с трудом заставляла себя не смотреть на Дарена с таким удивлением, которое на самом деле испытывала. Она знала, как тот сейчас рискует, и это пугало. Саманта не была удивлена. Она, скорее, была очень напряжена, зная своего мужа и Джузеппе. Дарсия уже даже не вмешивалась. — Ну так что, друзья, будем мы, наконец-то, доверять друг другу или же нет?

* * *

      В отличие от дома мистера Сальваторе, где обстановка накалялась всё больше и больше, в доме братьев Сальваторе царило веселье и относительное спокойствие. Все сидели за столом, наслаждаясь вкусной едой и роскошными напитками. В принципе, несмотря на прошедшие и относительно недавние события, всё шло куда лучше, чем мог предположить даже Деймон. Все общались между собой, улыбались, смеялись…       Правда, если посмотреть на Клауса, который иногда улыбался на какие-то высказывания Энзо, создавалось впечатление, что улыбка эта вызвана не тем, что сказал вампир, а скорее фантазиями об его убийстве, которые почти беспрерывно мелькали в голове гибрида. Клаус даже сам себе не мог объяснить: почему его сердце так и хочется проткнуть деревянным колом или, чтобы не мелочится, просто вырвать из груди. Вроде и нет причин как таковых чтобы желать ему смерти, но вот что-то ему прям не нравилось в нём.       Кэролайн, которая сидела рядом с Деймоном напротив Адэлис и рядом с Клаусом, часто смеялась и о чём-то рассказывала. В общем, отвлекала всех как могла, как только замечала, что кто-то кому-то адресовывает косые взгляды. Особенно она это замечала между Бонни и Адэлис. Кэролайн подозревала, что её сестра до сих пор зла из-за того случая в её доме.       Сама же Адэлис старалась не фокусироваться на Бонни, чей взгляд она чувствовала своим телом часто. Это было даже хуже, чем ты идёшь по пустой улице поздней ночью, и тебе кажется, будто кто-то смотрит прямо в спину, хоть и никого нет. Там точно так же пробирает чем-то неприятным аж до костей. Эндерсон говорила куда меньше своей сестры, но охотно поддерживала темы и отвечала на какие-то вопросы, если таковые ей задавали.       Клаус тоже о чём-то рассказывал и ещё более часто шутил крайне двусмысленно, коварно улыбаясь. Порой Элайдже даже приходилось объяснять, что конкретно имеет в виду его брат, пусть и не всегда более человечная версия шутки являлась правдой. Клаус лишь после этого улыбался ещё коварнее.       Сам же Элайджа, как и Адэлис, просто о чём-то говорил редко. Он предпочитал слушать и делать выводы, особенно если это касалось ведьмы Беннет и Сент-Джона. От его внимательного взгляда так же не укрылось то, какими взглядами девушки смотрят друг на друга, если всё же пересекались ими. В один момент Майклсону даже пришлось установить с Адэлис телепатический контакт, чтобы уточнить, стоит ли ему напрячься лишний раз. Адэлис, конечно, в красках поведывала ему о произошедшем во время игры и после, но убедила, что поводов для беспокойства нет. И всё же Элайджа с этого момента был особенно внимателен.       Лорензо же в основном общался с Деймоном и Стефаном, стараясь лишний раз не вступать с древними в какой-то контакт по нескольким причинам. Первая: они ему в принципе не нравились. Энзо считает их ненадёжными и опасными не только для себя любимого, но и для всех его друзей. Вторая: Клаус со своими несмешными, на взгляд вампира, шутками. Третья: взгляд его старшего брата, который был настолько цепким и невыносимым, что Сент-Джон ненароком про себя подумал о том, что старший Майклсон вполне бы зашёл за ясновидящего, если бы не был вампиром.       Бонни старалась делать то же самое, что и Энзо. Они в точности сходились в мыслях насчёт Майклсонов. Стоит ли вообще говорить о том, насколько Бонни было не комфортно, когда Клаус и, на её великое удивление, Деймон, говорили об убийствах в Новом Орлеане во всех красках, рассказывая о том небольшом путешествие. Беннет всегда знала, что Деймон не упустит возможности убить кого-то, кто угрожает его безопасности или близких ему людей, но то как они сработали с Клаусом, — привело ведьму в ужас. Они явно спелись на теме убийств и крови. Бонни это пугало. Раньше такого не было. Раньше Деймон бы никогда не стал сотрудничать с Клаусом, особенно в таком ключе. Он бы не стал, чёрт подери, приглашать этого человека на свой день рождения! Конечно, по началу Беннет подозревала, что присутствие первородных в этом доме можно объяснить их странными отношениями с Адэлис и Кэролайн, но потом, когда Деймон и Клаус пожали друг другу руку во время тоста, и её друг сказал, что крайне рад, что решил его пригасить, внутри Бонни в этот же момент что-то разбилось. Наверное, это была надежда на его благоразумие.       Стефан же был, наверное, самым нейтральным человеком, среди всей этой компании. Ему не на кого было кидать пронзительные или презрительные взгляды. Ну, разве что на Кэролайн и то, все эти взгляды были пропитаны интересом. Стефан просто не понимал, как они так быстро спелись с Клаусом. Он прям чувствовал что-то, что ему было неясно. Он видел это в их взглядах. Да и тот момент, когда девушки подошли к ним во время игры, и с какой поразительной — для Кэролайн по отношению к Клаусу — нежностью, она положила руки ему на плечи, а после скрестила их на его шее. Ну, не потерять дар речи и не задаваться крайне любопытными вопросами — было крайне тяжело. В целом Стефан общался со всеми как обычно. Он охотно вступал в разговор с ведьмами, с Майклсонами, с Адэлис и Кэролайн, и Энзо.       Сам же Деймон, центральное лицо этого дня, был просто в поразительно прекрасном настроение, которое, без сомнений, запомнит каждый из присутствующих. Он с удовольствием выслушивал все тосты и пожелания. Сальваторе признавал себе, что в жизни столько не слышал хорошего, как в этот день. Сейчас он даже задумался над тем, почему многие вампиры не празднуют свои дни рождения, ведь это, чёрт возьми, так же приятно, как и когда-то в человеческой жизни. Даже Клаус ему пожелал несколько приятных вещей. Кэролайн, конечно, пожелала немного, но всего по делу, признаваясь, что хоть и он ворчун, иногда крайне невыносимый ворчун, которому хочется открутить голову, но несмотря на все их разногласия и долгую взаимную неприязнь, она дорожит им, как и многими остальными. Для Деймона её слова были крайне приятными, чего, возможно, в жизни он не показал в полной мере того, насколько ему на самом деле было важно услышать то, что он услышал. Деймон до сих пор напоминает самому себе те времена, когда он отвратительно обошёлся с Кэролайн, лишь бы подобраться поближе к Елене. Тогда его совесть не мучила за те отвратительные поступки, что он совершал, но сейчас она прям мучает. Вздохнуть порой спокойно не даёт. Кто же знал, что за семь лет он превратится в относительно нормального и человечного парня? Никто не знал. Он сам даже подумать о таком не мог. Поэтому он лишь в сотый раз убеждается в том, насколько у Кэролайн большое и доброе сердце, раз она сумела его простить, хоть и далеко не сразу. Он бы себя, наверное, никогда не простил, будь на её месте. Стефан, который поздравил Деймона с утра, сказал лишь пару, но тем не менее важных слов за компанию со всеми остальными. Бонни не уступала Кэролайн, хотя у некоторых личностей сложилось впечатление, будто пожелания говорить ведьме тяжело по каким-то причинам…       И вот, когда дошла очередь до Адэлис, говорить её пожелания и сообщать о подарке, к удивлению присутствующих, поднялась она вместе с Элайджей. Они решили сохранить тайну до этого момента. Эндерсон не умела говорить тосты, считая, что они вечно выходят какие-то не такие. И даже если она заранее накидывает план, он, как правило, идёт по одному месту. Поэтому в этот раз девушка решила импровизировать и говорить то, что идёт из сердца.       — Деймон… Таинственный незнакомец и прекрасный слушатель… Я тогда и подумать не могла, что через две недели буду сидеть с тобой за одни столом на твоём же дне рождение. Что бы в тот день не привело тебя на этот мост, я рада, что ты оказался там. Я рада, что оказалась сама. Ты был первым человеком за очень долгое время, кто меня понял, кто поддержал и кому я смогла доверится, — на этих словах он улыбнулся, внимательно смотря ей в глаза. — И несмотря на наши небольшие разногласия по понятным нам темам, я рада, что мы смогли найти компромиссы, которые нас устроили. Я рада, что мы выслушали и поняли друг друга, невзирая на нашу гордость. И я рада, что жизнь… Вселенная… подарила мне такого друга, как ты. Хотя хочется согласиться с Кэролайн, иногда тебя действительно хочется придушить, — усмехнулась она, видя, как тот тоже широко улыбнулся.       — Ну должен же кто-то вам нервы трепать. Я лучший в этой роли, — поиграл тот бровями.       — Готов поспорить, — тут же присоединился широко улыбающийся Клаус, тут же получив локтём в рёбра от рядом сидящей Кэролайн.       — Я не стану желать тебе здоровья, — продолжила ведьма, — потому что благодаря вампиризму у тебя его хоть отбавляй. Но я хочу пожелать тебе счастья, любви и исполнения твоих заветных желаний, как бы это сейчас банально не звучало. Я правда этого хочу. Поэтому я хочу подарить тебе кое-что. Мы специально ждали этого момента… — Адэлис обернулась к Элайдже, древний протянул ей аккуратно сложенные желтоватые листы, которые всё это время лежали во внутреннем кармане пиджака. Все собравшиеся напряглись и с интересом смотрели на них.       — Мы? — шёпотом спросила Кэролайн у Клауса.       — Я услышал так же, — кивнул Майклсон. — Я ничего не знаю.       — И я надеюсь, — продолжила ведьма, протянув ему пожелтевшие листы, — что одну твою самую главную мечту я исполню.        Сердце Деймона в этот момент пропустило один удар. Словно на интуитивном уровне он понял, что на этих листах что-то, что заставит его, судя по словам ведьмы, умереть от счастья, если читать между строк. Как-то тяжело выдохнув, словно собираясь с силами, он развернул листы из гримуара, в первую очередь узнавая почерк Джона, но в следующий момент до Деймона дошло, что он только что прочитал: «Мир снов. Связь. Кома. Лекарство. Гримуары». Сердце остановило свой ход на несколько секунд, а в ладонях выступил холодный пот. Все остальные, кто сидел за столом, внимательно наблюдали за ошалевшим взглядом Сальваторе, который носился по листу быстрее, чем перемещаются вампиры. Деймон не верил в то, что он сейчас держит в своих руках. В его ругах решение проблемы с магической комой Елены! Он искал это все три года на пару с Бонни и Стефаном. Тяжело вдохнув, он перевёл мерцающий взгляд на ведьму, сглотнув и покачав рукой с листами так, словно эти жесты могли сами задать ведьме вопрос, который Деймон просто был не в силах произнести.       — Где и как? — спросила Адэлис, изогнув бровь, на что вампир тут же кивнул. — Это не моя заслуга, — покачала она головой, удивляя ещё больше. — Это нашёл Элайджа.       Майклсон усмехнулся, наконец-то вступая в диалог:       — Ты приуменьшаешь, — сказал ей Майклсон. — В первую очередь это твоя заслуга.       — Если уж говорить про совсем первую, то не моя, а Джона, — ответила ему Адэлис, даже не замечая недоумение на других лицах.       — В общем, — Элайджа снова обратился к Деймону, — прежде, чем Адэлис вышла из дома и направилась к тебе этой ночью, к ней явился Джон, который заявил, что хочет тебя поздравить и так же предложил утром зайти в его кабинет и внимательно осмотреться. Адэлис там, на одном из книжных шкафов, обнаружила защитные и маскирующие чары, за которыми были скрыты некоторые книги, в том числе гримуар, листы которого ты сейчас держишь в своих руках. Она взяла его с собой в наш особняк и попросила меня его изучить, пока будет занята работой. Я внимательно его изучил и нашёл то, что ты держишь у себя в руках. Так что, наша заслуга в этом лишь на втором и третьем месте. Считай, что это подарок с того света от старого друга.       — Мы лишь посланники, — кивнула ведьма, чуть разведя руками, при этом широко улыбаясь. Она видела, как шок начал стремительно сходить с его лица, меняясь на неверие, а затем разобрать было сложно, потому что эмоции начали пролетать буквально со скоростью света на лице вампира. Адэлис даже не успела понять, когда её сжали в объятиях. Она лишь успела ощутить нехватку воздуха. — Задушишь, Сальваторе, — прохрипела ведьма.       — Я уже говорил, что люблю тебя? — прошептал он ей на ухо, хотя все остальные это всё равно услышали, ослабляя хватку.       — Нет, но говорил, что обожаешь, — усмехнулась ведьма.       — Я люблю тебя, ведьма Эндерсон, — смело заявил он. — Ты практически осуществила мою мечту.       — Осуществим её окончательно, — уверенно сказала Адэлис, проведя рукой по его спине. — И я люблю тебя, Сальваторе. Я приложу все усилия к тому, чтобы ты был счастлив.       Элайджа, который стоял рядом, прекрасно всё слышал, конечно, сердце немного неприятно сжималась, когда он слышал слова о любви, но Майклсон понимал, что это звучит не в том контексте, так что просто заглушал голос своего сердца. Он знает, что Адэлис сама по себе, особенно в этом воплощение, имеет какой-то особый магнетизм, который помогает располагать к себе людей и быстро находить с ними контакт. С Деймоном они встретились случайно, но Элайджа вполне допускал, что эта дружба может продлиться много веков, если обстоятельства это позволят. Он чувствовал между ними слишком тёплые взаимоотношения.       — Элайджа, — Деймон отстранился от ведьмы, протянув руку древнему, который её пожал, — спасибо.       — Я желаю тебе счастья, Деймон, — кивнул ему Майклсон, сдержанно улыбнувшись.       Деймон просто не верил в то, что произошло! Ещё немного, и он вернёт Елену! Внутри него сейчас просто переворачивается весь мир. Он верил, что Адэлис сможет найти выход, но почему-то не ожидал этого сейчас… сегодня!       — За тебя, — Клаус поднял бокал висок, привлекая всё внимание на себя, — друг.       Все в этот же момент схватились за бокалы, и столовая снова наполнилась громкими голосами и звоном хрусталя.       — Может теперь расскажешь, что там такое, — поинтересовался Стефан, когда все голоса сошли более-менее на «нет».       — Здесь ритуал, который поможет вернуться Елене в конце месяца, — заявил Деймон, видя, что лицо брата вытянулось в неверии.       — Да ладно… — Стефан поднялся и подошёл к брату, всматриваясь в листы пергамента. — С ума сойти…       — Я тоже сначала не поверил своим глазам, — признался именинник. — Но, уверен, есть некоторые «но», которое стоит учесть, — он посмотрел на ведьму Эндерсон.       — К сожалению в нашей жизни не бывает всё просто, и не бывает, что отсутствует «но», поэтому, да, есть некоторые моменты, которым мы позже окажем внимание.       — Но это будет не сегодня, — подключилась Кэролайн. — Сегодня мы расслабляемся, понял?       — Кэролайн права, Деймон, — поддержал ту Стефан. — Отложим вопросы о спасение своих жизней и тех, кто нам дорог на завтра, а пока вернёмся к празднованию.       И праздник снова возобновился, правда, стоило этому случится, как вдруг раздался дверной звонок. Как выяснилось через минуту, приехал годовой, ну или, к чему Элайджа склонялся больше — полугодовой запас самого дорого в мире бурбона. Майклсон после этого вполне честно сказал, что понятия не имел, что Деймон любит помимо этого напитка, поэтому за такое короткое время не нашёл подарка лучше. Судя по лицо старшего Сальваторе, его это более чем устроило. Последний раз, настолько дорогой бурбон он пробовал в девяностых до возвращения домой, и это было незабываемым ощущением. Несмотря на всё своё состояние, годовой запас Деймон позволить себе не мог. Одна бутылка «Old Rip Van Winkle 25 Year Old» обошлась бы, в среднем, в тридцать тысяч долларов. Любого адекватного человека жаба задушит.       — Элайджа, — обратился к тому Деймон, пробуя это великолепие на вкус, после того, как всем разлил по бокалам, — я всегда подозревал, что ты страшный человек, но чтобы настолько…       — Почему же? — озадаченно спросил тот.       — Ещё спрашиваешь? — Деймон вопросительно выгнул бровь, мол — сам догадайся почему.       — Это мелочи, — усмехнулся древний, видя, как у некоторых за столом лица чуть ли не вытянулись.       Некоторые сидячие не удержались и прикинули в мыслях стоимость одной бутылочки, из-за чего действительно слегка поплохело. Озвучить свои предположения никто не осмелился.       — На день рождения денег не жалко, — лишь добавил Элайджа.       — Не сочти за наглость, но меня всегда интересовало, кем ты работаешь? — решил полюбопытствовать Деймон.       — Много кем, на самом деле, — скромно усмехнулся Майклсон. — Я основатель Mir E.M Bank. Центральный офис находится в Нью-Йорке, но из названия можете сделать вывод, что у меня большая сесть зарубежных отделений. Это моё основное дело с девятнадцатого века.       — Тот самый банк, который входит в одно из мощнейших депозитарных учреждений мира и так же в большую пятёрку банков по США? — спросил Энзо, раннее интересовавшийся банковским делом.       — Верно, — спокойно подтвердил Элайджа.       Кэролайн с трудом заставила себя сохранить невозмутимое лицо. Губы Деймона были сложены бантиком, а во взгляде явно виднелось уважение. Стефан просто был крайне удивлён. Бонни и Энзо были относительно спокойны, по крайней мере внешне. И лишь Адэлис и Клаус были совершенно непоколебимы. Клаус так вообще присутствовал на открытие, а Эндерсон узнала от самого же Элайджи, и после увидела дома документы с названиями этого банка в его кабинете.       — Не дурно, — прокомментировал Деймон. — Заслуживает уважения. Столько столетий заниматься одним и таким сложным делом — непросто.       — Трудные времена бывают везде, — не отрицал Майклсон. — Но и они проходят.       — Ты сказал, много кем, — зацепился за эту маленькую деталь Деймон. — Кем ещё?       — Сомневаюсь, что это можно назвать полноценной работой, — хмыкнул древний. — Меня иногда привлекают в ФБР, когда поступают заявления не связанные с человеческим миром. Если считать в общем, то такое случается примерно раз шесть за год. Устранение той или иной проблемы доверяют мне и группе подготовленных людей.       — Там знают, кто ты? — поинтересовалась Беннет.       — Пару людей, — подтвердил Майклсон.       — Были какие-нибудь интересные случаи? — поинтересовалась Кэролайн.       — Конечно, — усмехнулся Майклсон. — Вы о них слышали, просто это было обозначено как обыкновенный захват заложников или, к примеру, крупное ограбление банка с захватом заложников и тому подобное.       — А на деле? — проявил интерес Стефан.       — На деле: засекреченные материалы. Я не имею право разглашать данную информацию, — тут же ответил Элайджа, посмотрев на Сальваторе многозначительным взглядом, после чего Стефан тут же кивнул. Было понятно, что некоторым сидячим за столом Майклсон не хочет доверять. Дело тут не только в секретной информации.       Вот об этом Адэлис слышала впервые. Она прекрасно знала о его работе в банке и знала, как Элайджа дорожит этим делом, но о работе в ФБР он не говорил. Возможно как раз по причине той самой секретности, или просто было не к месту. Конечно, от Майклсона не укрылся её заинтересованный взгляд. Элайджа медленно прикрыл веки и едва заметно кивнул ей, дав понять, что позже о всём расскажет подробно.       — Теперь я убедился, что ты страшный человек, — подвёл итог Деймон.       — Хочется заметить, друг, — вступил в разговор Клаус, — что место главного злодея среди всех Майклсонов всё ещё занимаю я. А мой брат бывает по-настоящему страшным лишь в крайне непростые времена. Совет: не советую доводить его до такого состояния.       — Никлаус, — предупреждающе прозвучал голос старшего брата.       — Буду иметь в виду, — тут же ответил ему Деймон, ненароком вспомнив, как Элайджа его однажды чуть не придушил. Интересно, по шкале от одного до десяти, на сколько он был близок тогда к тому состоянию?       Адэлис и Кэролайн обменивались задумчивыми взглядами, явно не понимая, о каких моментах может идти речь. Возможно, конечно, они об этом знают, но пока не помнят.       — Клаус, — вдруг обратился к нему Энзо, заметив, как тот выгнул бровь и посмотрел на него таким взглядом, где ясно читался вопрос: «что тебе от меня надо?». — Раз уж мы узнаём друг друга, то было бы интересно послушать, чем ты занимаешься, кроме, разумеется, убийства невинных и повинных.       Элайджа лишь многозначительно поджал губы, взглянув на брата, который одним взглядом был готов испепелить Лорензо, хотя на лице по-прежнему была, на первый взгляд, дружелюбная улыбка.       — Я художник, — лишь ответил Клаус. — Устраиваю выставки, продаю картины, порой даже рисую на заказ, но редко. Кстати, предпочитаю картины, которые нарисованы кровью врагов. Интересует? — дьявольская улыбка украсила его лицо, а ведьма Беннет, которая сидела совсем рядом с Клаусом, напряглась. Как же он ей неприятен… Особенно с такими шутками.       — Любопытно, — хмыкнул Лорезно, вызывая слишком неоднозначный взгляд у ведьмы Беннет. — Но я не нуждаюсь.       — Жаль, — искренне сказал древний.       — Покажешь? — прозвучал голос Адэлис. Клаус повернул голову в её сторону, улыбнувшись.       — В Мистик-Фоллс, увы, такой нет. Никто не умирал в момент моего вдохновения, но если приедешь в Новый Орлеан, то я проведу тебе экскурсию, сестрёнка.       — Замётано!       Если для этих двоих разговор был весьма обычный, то остальные сидячие за столом напряглись, услышав обращение Клауса к Адэлис. Элайджа и Кэролайн абсолютно никак на это не прореагировали. Вдруг Клаус услышал голос ведьмы в своей голове.       — Ты помнишь, о чём мы договорились?       — Помню, но я хочу получить наслаждение от их недоумевающих физиономий. Посмотри на ведьму Беннет и Сент-Джона. Сто и одно подозрение на лицо. Разве это не забавляет, дорогуша?       — Ладно, не буду спорить. Забавляет. Однако давай будем стараться придерживаться изначального плана. Не хотелось бы открывать всю правду сейчас, особенно в присутствие Бонни и того же Энзо.       И тут же на помощь пришла Кэролайн, которая быстро сумела перевести тему на воспоминания. И все отвлеклись от Клауса и прозвища, которое он адресовал ведьме.

* * *

      — Дарен, — обратился к нему Джузеппе, поудобнее устроившись на стуле, — я не совсем понимаю, что даст тебе информация о белом дубе в данный момент времени. Как и вам, Ребекка. В чём будет разница, если вы узнаете о всём сейчас или в ближайшем времени?       — Разница, мистер Сальваторе, в доверии, — ответила первой Ребекка. — И, разумеется, в самом времени. Я согласна с мистером Эндерсоном. Зачем тянуть время, когда можно всё проговорить сейчас. Как бы не было прискорбно осознавать, но мне тоже кажется, что вы не доверяете нам. Вернее, вы доверяете только тогда, когда вам выгодно. Я права?       Дарен с трудом подавил улыбку, видя, как осунулось лицо Джузеппе, а затем в миг ожесточилось. Ребекка справедливо заметила истину, которая не пришлась по вкусу мистеру Сальваторе.       — Нет, — ответил Джузеппе. — Не мне, не Алистеру, не составит никакого труда открыть вам правду, если вы так настаиваете. Однако я всё равно не понимаю, какая вам перепадёт выгода от данной информации.       Дарен только собрался что-то сказать, как снова оказался перебит сестрой Кола.       — Серьёзно? То есть я, как вы сказали, должна занять какую-то там должность вместе со своим братом, в каком-то министерстве, но об оружие, которое может убить не только другую часть моей семьи, но и меня саму, вы молчите в тряпочку! — распылялась древняя. — Какого, простите, чёрта?!       Кол предупреждающе дёрнул Ребекку за руку, но она это проигнорировала, лишь незаметно поджав губы.       — Серьёзный аргумент, — неожиданно поддержала ту Саманта. — Будет честно, если вы расскажите всё.       — Милая, — прозвучал обманчиво нежный голос Алистера, — мы разберёмся.       Саманта лишь хмыкнула, посмотрев ему в глаза. Ясно было, что под этим «мы разберёмся», на самом деле имелось в виду: «заткнись и не лезь не в своё дело!».       — Хорошо, — с тяжёлым выдохом проговорил Сальваторе, переплетя собственные пальцы рук. — Дуб растёт в Румынии на территории старой Валахии, за рекой Дунай, в конце Тутракана.       — И как он там появился? — Дарен вопросительно вскинул брови.       — Тысячу лет тому назад ведьма из рода Эндерсонов связалась с нашей матерью, — решил присоединиться к рассказу Кол, в глубине души переживая о том, как бы потом им это боком не вышло. — Её звали Вальдемара. На тот момент в своём роду она была единственной сильнейшей и известной ведьмой. Ещё до становления вампирами, когда мы были детьми, Вальдемара пришла по делам к нашей матери. Она нуждалась в помощи для своего поселения. На территории нашего поселения, где, к слову, мы сейчас находимся, рос белый дуб. Он сам по себе обладает необыкновенными магическими свойствами, которые на тот момент были необходимы Вальдемаре. Наша мать дала ей жёлуди от этого дуба, сказав, что их нужно будто посадить на растущей луне и сделать ещё несколько ведьмовских махинаций, — он небрежно махнул рукой, мол — это сейчас не важно. — Вальдемара сделала, как она сказала, и дуб дал ростки. За тысячу лет, разумеется, он вырос и теперь находиться под охраной. Абы кому к нему не попасть.       Дарен неосознанно посмотрел на Ребекку, лицо которой было настолько красноречивым в удивление, что это нужно просто видеть. Сам же маг находился в полном шоке. Он никогда об этом не слышал от своего отца, хотя половину своей юности провёл на территории Румынии.       «Я не поверю, что отец не знал об этом…»       — Кто ещё знает об этом? — тут же спросила Ребекка, видя, что Эндерсон находится в своих мыслях.       — Никто, кроме нас и ведьм, которые его охраняют, — ответил ей брат.       — Кроме ведьм, которые его охраняют? — возмущённо спросила Ребекка, с трудом удержавшись от того, чтобы не вскочить со стула. — Ты в своём уме, Кол? Ведьмы, которые ненавидят наше существование и охраняют дерево, которое может нас убить?!       — Они не навредят нам, Ребекка! Успокойся!       — Как я могу быть спокойна? Ты хоть сам себе веришь? Приведи мне случаи, когда ведьмы работали на нас по доброй воле! Ну, не беря в расчёт Давину и Фрею.              — Да, ты права, — сквозь зубы проговорил тот. — Такое было редко… Но сейчас нас всех объединяет одна цель — победа над Ником и создание Нового Мира.

* * *

      Сознание медленно начало проясняться. С каждой секундой дыхание становилось всё тяжелее и тяжелее. В ушах стоял звук биения собственного сердца. Тяжело сглотнув, Александр перевёл расфокусированный взгляд на небольшое окно в стене в этом чёртовом подвале. Он сидел на холодном полу, который уже даже вовсе и не казался холодным. Жар от его тела прогрел даже леденящий бетон. Он не знает, сколько уже прошло времени, но судя по более тёплому освещению, время близилось к вечеру. К нему так и больше никто не спускался, кроме Дарена, который, одному только Богу известно — как смог незаметно пройти и бросить отмычки.       *воспоминание…       «Александр ходил вдоль своей камеры, стараясь не фокусироваться на плохом самочувствии. То, что приготовила Ребекка, действительно помогло, но не настолько, чтобы прям было хорошо. Проведя рукой по лбу, он снова заметил выступивший пот.       — Чёрт…       Вдруг открылась дверь, и он услышал торопливые шаги. Не прошло и лишних двух секунд, как показался Дарен Эндерсон, который уверенной и быстро походкой приближался к нему.       — Как там дела? — решил поинтересоваться вампир.       — Нормально, — быстро ответил тот. — Сразу к делу. Времени у меня нет. Через час ужин. Внимательно прислушивайся к обстановке наверху, Александр. Как только поймёшь, что дело идёт плохо для нас, но хорошо для тебя, начинай действовать. Я пошлю тебе сигнал, который так же даст понять, что пора. Лампочка, — он указал пальцем вверх, — промигает ровно три раза с разрывом в три секунды. Понял?       — Понял, — кивнул вампир, закашляв, увидев на ладони кровь, ощутив вкус железа во рту. — Твою ж…       — Похоже, данная комбинация яда действует чуть иначе… — неутешительно проговорил колдун. — В любом случае, у нас есть ещё часов… шесть.       — Я бы сказал: действует агрессивнее, — прочистил тот горло. — Я всё понял.       — Держи, — Дарен достал из кармана брюк три небольших отмычки. — Замки вскрывать умеешь?       — Разберусь, — кивнул Александр.       — Я не пробовал вскрывать этот замок, но чисто на взгляд, могу сделать предположение, что тебе подойдёт вот эта, — указал он на отмычку со множеством выступов. — Замок не новый. Проблем быть не должно, но придётся приложить сил, так что не расходуй их напрасно. В общем, натяжной ключ, — указал он на длинную отмычку L-образной формы, — вставляется в заглушку — часть замка, которая проворачивается, — чтобы приложить к ней напряжение. Обычная отмычка, — указал он на ту, что была немного заужена и подкручена на конце, — управляется с внутренними штифтами механизма замка. Грабли, — вновь указал на ту самую отмычку с разными выступами, — наносятся на внутреннюю часть механизма замка, чтобы отключить его. Главное прочувствуй замок и его механизмы, когда перейдёшь к действию. Я бы преподал пару уроков, но времени нет.       — Если захочу спасти свою жизнь, то выберусь, — улыбнулся вампир. — Спасибо, мистер Эндерсон.       — Дарен, Александр. Просто Дарен. Мы в одной лодке. Формальности излишни.       — Хорошо. Но если не секрет, откуда познания в этой сфере? — он едва слышно погремел отмычками.       — В жизни всё бывает, — лишь ответил тот, улыбнулся и направился прочь. — Уж постарайся спасти себя, — совсем шёпотом донеслось до вампира».       С того момента его самочувствие начало ухудшаться. Яд оборотней из двух разных стай действовал агрессивнее, чем яд одного какого-то оборотня. Отмычки лежали у Александра в кармане на тот случай, если кому-то приспичит спуститься. До него так же начал доходить возмущённый голос Ребекки и повышенный тон Кола. Похоже, всё начинает набирать обороты, а это значит, что ему нельзя отключаться, если он хочет жить, а Александр хочет жить. Он хочет помочь брату. Он хочет поговорить с Адэлис. И он хочет ещё раз сто поблагодарить Ребекку, которую он еле заставил уйти из своей камеры. Было видно, что она переживала за него и ему это очень приятно, но Александр не позволит ей рисковать своей жизнью.       «Ребекка, милая, прошу, только не перегни. С этими людьми нужно быть осторожной».       Вдруг Александр снова сильно закашлял, сгибаясь пополам. Лёгкие ужасно жгло, а во рту снова появился металлический привкус. Посмотрев на свою ладонь, которую он рефлекторно преподнес ко рту, Александр снова увидел кровь. Сжав трясущийся кулак, он поджал губы и попытался подняться, пошатнувшись в процессе, и чуть не упав лицо в бетонный пол. С горе по полам поднявшись, Александр вытер ладонь об свои чёрные джинсы, которые больше походили на брюки и, пошатываясь, прошёлся по камере.       «Нельзя, Алекс, нельзя! Нужно держаться! Ради брата. Ради собственной жизни. Ты и раньше был в передрягах не хуже. И ядом оборотня тебя травили. Всё переживал, и это переживёшь! Главное держать себя в руках. Главное бороться! Нужно до конца бороться! Я не сдамся так просто!»       Похлопав себя по щекам, будто это могло хоть что-то улучшить, Александр подошёл к решётке и поднял глаза на лампочку, ожидая сигнала.

* * *

      — Как давно ты знаешь об этом? — Ребекка смотрела на Кола самым враждебным взглядом, на который только была способна. — Как давно ты знаешь и молчишь, Кол?       — Больше трёх месяцев, — честно ответил тот, внимательно смотря на сестру и изучая её реакцию. Ребекка медленно прикрыла глаза, пытаясь сохранить спокойствие. — Я не мог сказать раньше, Ребекка. Если бы об этом узнали наши братья, то это испортило бы наши планы!       — Испортило наши планы?! — вскрикнула Ребекка, поднявшись из-за стола. — Может не наши, а твои, Кол?       Саманта медленно, не привлекая внимания, посмотрела на Дарена, который медленно прикрыл глаза, говоря так, что время пришло. Эндерсон мысленно послал магическую волну прямо в подвал, к той самой лампочке, которая должна была дать сигнал Александру. И если бы он сейчас мог видеть, то увидел бы результат своих стараний — лампочка промигала ровно три раза с разрывом в три секунды. Коулман, который с трудом держался на ногах, заметил это и принялся вскрывать замок.       — Это то, о чём я думаю, Ребекка? — Кол следом поднялся, задвинув стулья, чтобы те не мешались.       — Я не знаю, о чём ты думаешь, Кол.       — Давайте мы все успокоимся, — Джузеппе предпринял попытку утихомирить разбушевавшихся вампиров, которая оказалась проигнорированной. — Ругань ни к чему хорошему не приведёт.       — Сомневаюсь, — тут же ответил Майклсон, не сводя взгляда с сестры. — Ничего не хочешь рассказать? Например, о том, как ты обвела меня вокруг пальца?       В гостиной воцарилось молчание. Никто не понимал, о чём идёт речь, кроме самой Ребекки и, похоже, сложившего два плюс два, Кола. Сглотнув, Ребекка осознавала, что, похоже, вся её игра прямо сейчас выйдет наружу. И ей крайне повезёт, если она выйдет из этого дома живой… Ну или хотя бы целой.       — Давай выйдем, — Дарен шепнул на ухо Дарсии, которая тут же кивнула. — Мы на пару минут.       Все остальные проводили их взглядом, и как только дверь закрылась, Кол снова посмотрел на Ребекку.       — Ну, сестра, я жду, только учти: за свою правду — ты дорого заплатишь!

* * *

      — Что ты хотел? — спросила Дарсия, входя в зал и наблюдая за тем, как Дарен закрыл двери. — Я сомневаюсь, что нам стоит уходить от туда.       — А как по мне, сейчас самое время, — на выдохе сказал тот, осматриваясь, чтобы в зале не было прислуги. — Я хотел узнать, как давно ты знала обо всём этом, и как давно ты сотрудничаешь с этой, — он обвёл пальцем дверь, ища слово получше, — нечистью.       — Кем? — Дарсия глупо хлопнула глазами, непонимающе смотря на мужа. — Я не понимаю тебя.       — Я имею в виду Алистера, Джузеппе и им подобных, — Дарсия уже собралась что-то ответить, как вдруг была прервана. — Не говори, что последние три месяца. Я знаю, что это ложь.       — Но… но… — её взгляд заметался по комнате, пока не остановился на лице Дарена, — это правда. Мы были с тобой вместе в тот самый день, когда Джузеппе вернулся.       — Я знаю, — тут же отрезал он таким тоном, словно его не интересует это. — Ты думаешь, что я совсем глуп? Ты думаешь, что любовь к тебе меня окончательно ослепила, Дарсия? — голос был жестоким, а в глазах плясал такой огонь, которого миссис Эндерсон никогда не видела. Становилось страшно. Она чувствовала перемену в муже, но никак не могла ей дать разумное объяснение.       — Пожалуйста, не говори так со мной, — тихим голосом попросила она. — Я не люблю, когда на меня повышают тон.       — Я ещё не повышал тон, дорогая. Когда я его повышу, это будет выглядеть и звучать иначе, — предупредил её муж. — Задаю вопрос ещё раз: как давно ты работаешь на этих людей? — она молчала. — Или, мне стоит спросить, сколько лет ты пытаешься убить нашу дочь?       Вопрос прозвучал так резко, так неожиданно, что Дарсия невольно сделала шаг назад, ощущая, как сердце колотится в груди.       «Он не мог узнать…»       — Я не понимаю, о чём ты говоришь, Дарен! Что с тобой происходит?       — Этот вопрос должен задать тебе я! — тут же ответил он, указывая на неё пальцем. — Хватит притворяться дурой, Дарсия! Я прекрасно знаю, что четыре года тому назад ты заказала убийство своей дочери!       Миссис Эндерсон почувствовала, как у неё подкосились ноги, но она буквально заставила себя устоять, лишь слегка покачнувшись. Тяжело вдохнув, она спросила:       — Откуда ты знаешь? — хриплый голос и маниакальный блеск в глазах выдавали с потрохами.       — Тупо узнал, если честно. Ты в душ ушла, когда тебе пришло сообщение, которое гласило, что твоя дочь расправилась с наёмниками. Я сложил остальные факты: твою скрытность, частые звонки с неизвестных или скрытых номеров, и в самый последний момент я установил прослушку, — Дарсия широко открыла рот, не в силах сказать хоть что-то. — Неужели ты никогда не задумывалась, почему эта организованная преступная группа вдруг так быстро пропала… — он задумался, — буквально через пять дней после этого сообщения, а вы договаривались о встрече, помнишь?       — Дарен…       — Я более чем уверен, что готовилась операция второй версии по убийству нашей дочери. Я знаю, что тебе стоило усилий, чтобы договориться об этом. Мистер Оже не хотел этого, назвав нашу дочь — монстром, после того, как узнал, во что она превратила его людей. Я же хочу сказать, что наша дочь молодец. Поражён, как она их ещё заживо не сожгла. Это было бы в её стиле. В целом, разрушительная магия тоже творит чудеса, когда это нужно… Но не об этом сейчас… Как ты посмела пойти на это?       — Куда делся мистер Оже и его группа?       — Ответ за ответ, Дарсия.       Что-то невнятно прорычав, Дарсия нервно поправила волосы и заговорила на одном дыхании.       — Я всегда желала ей смерти. Это та правда, которая тебя интересует. Я желала смерти твоему отцу, хотя знала, что против него мало кто осмелится пойти, поэтому я решила действовать иначе, через Адэлис. Я была уверенна, что она не будет настолько сильна, чтобы дать отпор трём магам, которые придут за её жизнью. Я хотела, чтобы мне доставили её мёртвое тело. Я хотела посмотреть на ту, из-за которой в моей жизни всё пошло не по тому сценарию. Я просто мечтала заглянуть ей в глаза и рассказать всё: о всех своих страданиях, о всей боли, которую я пережила за два десятка и о ненависти, которую я испытываю к ней. Я не могла спокойно спать, зная, что она жива и радуется жизни, а я… а я каждый день жила болью и воспоминаниями того самого дня. Ты помнишь, что было со мной, когда это только случилось. Я была готова рвать себе волосы, орать до потери голоса! И я знала, что пока жив твой отец и твоя дочь, пока они относительно счастливы, я не смогу спокойно спать. Я хотела справедливости, — слёзы полились по её щекам, голос дрожал, но Дарсия продолжала говорить так же эмоционально. — Я знала, как сильно твой отец любил Адэлис, и я решила убить сначала её. Я знала, какая это будет боль для твоего отца, а потом я хотела, чтобы та же участь постигла его. И тогда все, из-за кого моя жизнь изменилась и сделала из меня того, кем я сейчас являюсь, будут гнить в земле, пока от них не останется ничего.       Сначала лицо Дарена было ровным и безэмоциональным, потом оно было полно злобы и отчаяния: мышцы подёргивались, тело трясло, лицо и шея покраснели, появилось судорожное дыхание. Дарен чувствовал, как по телу проходят волны жара, отчего пришлось приспустить тёмно-синий галстук, ему хотелось сорваться и сделать то, чего он не делал никогда в своей жизни — поднять руку на женщину, которую он когда-то любил. Но он не позволял себе этого, сдерживался из последних сил, крепко сжимая руки в кулаках.       — Какая же ты мразь, — произнёс он презрительным, ледяным тоном. — Когда до твоей головы дойдёт, что смерть для нас — это лишь выход! Выход из тела! Тело — это клетка, Дарсия, которая удерживает душу! Убила бы ты мою дочь или моего отца, тебя бы это не спасло! Их душа пришла бы за тобой. И поверь мне, как колдуну, смерть в агонии и одержимости — куда невыносимее.       — Бывшего колдуна, — поправила его женщина.       — Уверена? — глаза Эндерсона изменились: радужка окрасилась в зелёный с жёлтыми крапинками, зрачки казались более чёрными, а на ладонях проступили метки хранителя земной стихии — перевёрнутый треугольник с чёрточкой чуть ниже середины, которые светились лёгким желтоватым светом. — Сюрприз, дорогая, — Дарсия выставила руки перед собой, и начала идти задом. — Ну, бояться не стоит. Я не убью тебя. По крайней мене — пока.       — Ты соврал мне, — она сглотнула, чувствуя, как удары сердца отдают в самое горло. — Ты сказал, что отказался от магии ради меня.       — Я не дурак, чтобы отказываться от части себя даже ради твоей любви. Ты не принимала мою сущность, но это не значит, что её не принимал я. Однако ради справедливости замечу, во мне действительно не было магии со дня нашей свадьбы. Я спрятал её до лучших времён, зная, что те когда-нибудь настанут. И мой дар предчувствовать плохие вещи — меня не подвёл.       — Поверить не могу, — она стукнулась спиной о книжный шкаф, видя, как Дарен остановился в шаге от неё. — Столько лет я жила с тем, от кого избавляла этот мир, чтобы другие люди не столкнулись с тем, с чем столкнулась я…       — Попробуй убить меня, если тебе так хочется, — он раскинул руки в сторону, призывая к действию. — Только прежде хочу сказать, что я один убил мистера Оже с его группой, при этом не использовав магию. Группа дилетантов. Я был даже разочарован. Вот уж где пригодились мои навыки охотника, — злая ухмылка украсила его лицо. Дарен склонил голову, с пугающим блеском в глазах смотря на жену, которая только сильнее задышала. Ей впервые страшно рядом с ним. — Это был ответ на твой вопрос. Последний вопрос мой, надеюсь, ты помнишь, что я хорошо умею читать между строк: ты причастна к смерти моего отца?       — Как ты себе это представляешь? — ровным тоном ответила она.       — Когда я был готов снести голову мистеру Оже, он проговорился о небольшой детали… о мисс Коллингвуд. Он сказал, что если не он, то в игру вступит ведьма, которая недавно вступила в общество некромагов. Подняв старые связи в магическом мире, я смог точно узнать, когда мисс Коллингвуд затесалась в ряды местных Пожирателей Смерти. Я так же смог узнать, какая она ведьма по своей натуре, и что именно из всех ведьм-некромагов, которые находятся на территории Вашингтона — именно она приближена к моей дочери. В связи с чем я спрашиваю: ты подослала её? И что она сделала с моим отцом?       Дарсия молчала, крепко переплетя собственные ладони, которые сейчас намокли от выступившего пота.       — Говори.       — Не приказывай мне!       — Либо ты скажешь сама, либо я тебя заставлю, проникнув в твою голову. Не заставляй меня поступать неправильно, Дарсия.       — Знаешь, кого я вижу сейчас? — вдруг спросила она, подняв на него равнодушный взгляд, в котором лишь едва ли можно было разглядеть тень боли. — Монстра. Ты смотришь на меня так, как смотрят вампиры, когда голодны; как оборотни, когда готовы кого-то растерзать; и как ведьмы и колдуны, которые готовы проклясть в любую минуту. Я больше не вижу в твоих глазах любви и чувств, к которым так привыкла. Я не узнаю тебя, Дарен.       — Печально, — хмыкнул тот. — Ведь полюбила ты меня именно таким, с магией в крови. Пока ты не узнала, кто я такой, ты меня полностью принимала… В принципе, это уже не важно. Не пытайся переводить тему. Ответь на вопрос.       — Чтобы ты убил меня? — в лоб спросила она, видя, как Дарен даже дёрнулся.       «Я до последнего не хотел в это верить…»       — Интересно получается, — усмехнулся он, огорчённо улыбнувшись. Сейчас Дарсия увидела в его глазах отклик боли, который так искала. — Моя любимая женщина пыталась столько времени погубить моего отца и мою дочь. С Адэлис не вышло, но вот с отцом — да… Даже любопытно как, — но она продолжала молчать. — И, конечно, ты не скажешь. Я этого ожидал. Ничего страшного, я узнаю правду… А потом убью всех, кто причастен к смерти моего отца, — он резко сократил расстояние, оставив между ними лишь пару сантиметров. — С особой жестокостью.       Дарен отошёл от неё и уже собрался покинуть гостиную, как вдруг она остановила его дёрнув за плечо.       — И когда мне ждать документов на развод? — спросила она дрогнувшим голосом, даже не вытирая бегущих слёз.       — Они уже лежат в твоей спальне, — ответил он спокойным голосом, видя, как та удивлённо распахнула глаза, явно неожидав этого. Дарен снял с пальца обручальное кольцо и вложил ей в ладонь, крепко сжав. — Я не позволю тебе загубить нашу дочь, и не дам Джузеппе загубить своих детей. Надеюсь, это понятно.       — Тогда и ты знай, что мне неважно, кого убивать. Я смогу убить и тебя, если ты будешь мне мешать.       — Договорились, — хмыкнул тот. — Я, собственно, сделаю то же самое, не моргнув и глазом. Прощай, Дарсия.       — Прощай.       Она ожидала, что он отстраниться и уйдёт, но произошло то, чего Дарсия ожидать не могла. Дарен вдруг коснулся рукой её щеки и за подбородок притянул к себе, запечатлев на губах последний прощальный поцелуй, ощутив вкус её горячих слёз. Ей бы хотелось прижаться к нему или ещё лучше — проснуться, и поняв, что всё это было лишь дурным сном, но реальность суровее. Дарсия вдруг отстранилась, почувствовав себя неважно. У неё резко потемнело в глазах, а ноги стали подкашиваться.       — Что ты со мной сделал? — прохрипела она, чувствуя резкую нехватку воздуха. Её руки потянулись к собственной шее, желая скинуть то, что мешает глубоко вдохнуть. — Д… Дарен…       — Прости, — он провёл большим пальцем по её скуле в тот момент, когда она упала ему на руки. Эндерсон осторожно перенёс Дарсию на диван, после чего спешно покинул комнату.

* * *

      — Я ничего не стану тебе говорить, — стояла на своём Ребекка, сложив руки на груди. — Да и мне нечего.       — Есть, — утверждал Кол. — Мы оба знаем, что ты что-то скрываешь. Хочешь скажу, что именно? — сестра пожала плечами и хмыкнула, давая тем самым понять, что ей всё равно. Остальные сидячие за столом предпочитали не вмешиваться. — Хорошо… Ты приехала сюда чуть больше двух недель назад ровно в тот день, когда самолёт, на котором летели наши братья в Ричмонд, из которого потом направились сюда. Самолёт прибыл пятого июня в пятнадцать тридцать, но приехала ты только на следующий день. Около шестнадцати часов ты была неизвестно где. Но… — он ухмыльнулся, ходя вокруг, — на самом деле, мне известно, где ты была, Ребекка. Поздно вечером тебя видели у полицейского участка в компании шерифа Мэтта Донована. Мистер Уилсон, я прошу вас, — Кол подошёл к нему, забирая из рук белый конверт, пока Ребекка с трудом сохраняла невозмутимое лицо и пыталась унять дрожь в коленках. Он протянул ей белый конверт, наблюдая, как та открывает его. Уже через секунду Ребекка держала в руках фотографии. — Тут вы обнимаетесь, — кивал он на фотографию. — Милое фото. Искать меня ты явно не спешила, — Ребекка сглотнула, меняя фотографию на другую. — Сидите в машине и о чём-то беседуете, а потом тебе кто-то позвонил. Делаю ставки на Клауса. Вы вдвоём куда-то поехали, а точнее в особняк Сальваторе, — проговорил он в тот момент, когда Ребекка смотрела на фотографию, где им открыл дверь Деймон, пропуская вперёд. — Что вы обсуждали, мне, к сожалению, неизвестно, — он вырвал у неё из рук фотографии с конвертом, убирая те внутрь и откладывая на стол. У Ребекки лишь одно крутилось в голове: «это провал»!. — На утро ты появляешься в доме, что, конечно, было ожидаемо лишь для одного меня. Я решил приберечь эти сведения для более подходящего момента, и не вышвыривать тебя за порог этого дома, как только твоё очаровательное личико тут засверкало. Я решил посмотреть на тебя и послушать, что ты мне скажешь. Хочу сказать, что ты была очень убедительна в своей легенде о предательстве Ника. Я почти поверил. Зная всю правду изначально, я не мог проигнорировать такой жест доброй воли, который ты предложила сама: я сейчас говорю о телепатическом вторжении. Стоит отдать должное Фрее, которая сумела сделать такую качественную иллюзию или, вернее сказать, целую программу в твоём сознании, которую она удержала несмотря на расстояние в тысячу шестьсот пятьдесят километров. Это сильно. Не каждая ведьма на такое способна. Я удивлён.       — Если ты хочешь, — попыталась прервать его Ребекка, но тот лишь засмеялся, перебив её.       — Уж нет, сестрёнка, я долго мечтал сказать эту речь, — злобно усмехнулся тот.       «Но зачем ты тогда рассказал мне всё, Кол? Что ты ещё планируешь?»       — И я решил принять тебя. Мне было интересно, насколько далеко ты сможешь зайти. Поэтому я начал посылать тебя на разные задания. Первое и ключевое было пойти против Элайджи, пока он был на свидании с ведьмой Эндерсон. Я, если честно, думал, что ты не сможешь это сделать. Ведь два яда оборотней из разных стай — в кубе убийственная смесь для одного обычного вампира, а вот для древнего это лишь тяжёлое временное испытание. Однако там было важно не то, как Элайджа его перенесёт, а то, насколько ты сильна к предательству любимого брата. Я думал, что ты не сможешь, честно говоря. Ладно всадить этот же шприц в Ника. Это было бы тебе по силам, но не в Элайджу, который раз за сто лет слово поперёк тебе скажет. Ты слишком дорожишь его расположением, — обозначил этот факт Кол. — Поэтому я решил забрать у вас телефоны, но если для Клиффорда этот цирк был что-то вроде «за компанию», то для тебя и Коулмана полноценная проверка. Ему я не доверял. Поэтому не огорчусь, когда он умрёт… Проверку вы, на удивление, прошли. Можно лишь похлопать, — в доказательство своих слов, древний именно это и сделал. — Знаешь, когда я окончательно всё понял? В тот день, когда Элайджа и Адэлис пришли забирать пленников. Я бы мог не похищать ведьму Беннет. Конечно, соблазн в пытках был, что я, собственно, сделал. Мне хотелось посмотреть, как вы с Александром будете себя вести и что поспешите предпринять. И когда мой брат вместе с ведьмой появился на пороге, первое, что я заметил, как вы посмотрели друг на друга: с той же родственной теплотой, которая никак не может быть между теми, кто по разную сторону баррикад. Ты выступала более смело, чем если бы это было по-настоящему. Ты знала, что Элайджа и пальцем тебя не тронет. Дальше: момент, когда я потерял сознание из-за ведьмы Эндерсон, которая проникла в моё сознание и искала там что-то, что ей так было нужно… Знаешь, это было вполне странно: слышать, что происходит, но при этом ничего не видеть и ничего не чувствовать. У меня было такое впервые, но я вполне смог услышать важные вещи для себя. Так что, могу даже Адэлис сказать за это спасибо. Не знаю, если честно, что она этим добилась, но увидеть мне твоё истинное гнилое нутро, сестрёнка, точно помогла.       — Тогда почему ты ждал, Кол? Почему не убил или не обезвредил меня ещё раньше? — в лоб спросила Ребекка.       — Видишь, я бы с удовольствием, — улыбнулся он, всё так же ходя вокруг сестры. — Я даже пытался, если ты помнишь, но чёртов Коулман мне помешал. Поэтому я просто решил подождать удобного случая, зная, что твоя эмоциональность, тебя и подведёт, — он развёл в сторону руками. — Так и вышло. Что же мне теперь с тобой делать, сестрёнка?       — Убить, — вдруг подал голос Джузеппе.       — Зачем ты ей всё рассказал? — в этот же момент прозвучал вопрос от Алистера.       Саманта, которая сама была в роли тайной крысы, чувствовала пробежавший по спине холодок.       «Дарен пропал… Если ещё и с Ребеккой сейчас что-то произойдёт, я ничего не сделаю одна против их троих. Я, чёрт возьми, обычный человек!»       — Подождём с убийством, — ответил Кол сначала Джузеппе. — Рассказал, потому что… — он оборвал себя на половине речи, решив начать с самого начала. — Сначала я подумал: я что, дурак, рассказать всё той, которая потом передаст всю информацию моим братьям. Потом я так же осознал, что Ребекка просто-напросто не выйдет из этого дома, — он тронул её передние локоны и едва затронул скулу, как та тут же резко дёрнула головой в сторону. — Возможно, я действительно убью её… но это слишком просто, — хмыкнул древний, сам же отвергая такую идею. — Я, как бывший колдун, знаю, что смерть — это подарок для таких, как ты, сестра. Смерть избавит вас от мучений, а мне важно, чтобы вы мучились. Поэтому ты будешь смотреть, как медленно умирают нелюбимые тобою Сальваторе, ещё более нелюбимая ведьма Беннет и на десерт наши братья и сестра, и только после этого я позволю тебе умереть. Как тебе план?       — Ты переплюнул Клауса, Кол. Я сейчас даже не верю, что когда-то его называла чудовищем, а не тебя. Я долго не верила, что ты способен на такое… Я ошиблась. Ты не просто садист… Ты — монстр.       — Я знаю, — улыбнулся ей Кол, как вдруг на вампирской скорости оказался у неё за спиной, но к ожиданию Ребекки её шея не сломалась. Он её лишь крепко держал. Саманта поняла, что Майклсон смотрит на её мужа. — Алистер, ты не мог бы.       — Ты же сказал…       — Мало ли, что я сказал, — грубо оборвал его Кол. — Доставай.       Саманта повернулась на мужа, видя, как тот вынул из-под пиджака пистолет и встал из-за стола.       «Твою же… Я к такому не была готова… Джузеппе, судя по всему, вмешиваться даже не собирается. Дарена ещё нет. Получается, спасти положение могу только я».       Ребекка видела, что оружие направили прямо на неё. Чувствуя всем нутром, что там не обычные пули, она приняла попытку вырваться, но ничего.       — Что там за пули? — тяжело дыша, спросила Ребекка, смотря перепуганными глазами на оружие.       — Узнаешь, сестрица, когда почувствуешь запах горящей плоти. Стреляй.       Услышав, как мистер Уилсон снял пистолет с предохранителя, Саманта резко вскочила со своего стула, схватившись за стул, на котором сидел Алистер и со всей силой ударила ножками прямо по мужу, попав, непонятно куда, но именно в этот момент прозвучал выстрел. Никто не понял, что произошло, но пуля пролетела в стену, в нескольких сантиметрах от Ребекки. Древняя среагировала в этот же момент, ловко вывернувшись из-под рук брата. Джузеппе тут же поднялся, пытаясь помочь Алистеру, который еле уворачивался от Саманты, которая как только могла наносила физический ущерб мужу. Заметив приближающегося Джузеппе, она принялась проделывать то же самое с ним, вот только тот был более ловкий, поэтому серьёзных ушибов он не получил. Вдруг Саманта потеряла его из виду и поздно поняла, что кто-то ударил ей прямо под колени сзади. Выронив стул и чуть ли не повалившись на него, она зажмурилась, как вдруг поняла, что упала на колени, а не на мебель, которую Алистер ногой отпихнул к столу.       — Ты что себе позволяешь, Саманта? — звук пощёчины, и женский вскрик. — Как ты посмела пойти против меня? — Саманта молчала, как вдруг ощутила грубую хватку на своём подбородке. Алистер повернул её на себя. — Отвечай мне! — из-за адреналина и стресса она не могла сфокусироваться на своих чувствах, чтобы послать сигнал Адэлис. Такого они не предусмотрели.       — Я не дам тебе погубить невинных детей и людей, — ответила она, чувствуя другую грубую хватку прямо в своих волосах.       Алистер снова ударил её. Щёку неприятно жгло, а уши заложило от удара.       — Я убью тебя, Саманта, никто и глазом не моргнёт.       — Попробуй, — усмехнулась она, почувствовав, как нечто тёплое течёт по её щеке. — Посмотрим, через сколько дней умрёшь ты следом за мной.       — Ты смеешь угрожать мне? — прорычал он. — Кем ты себя возомнила?       Вдруг дверь в зал открылась. Ребекка в этот момент отбросила Кола на стол и, по договорённости с Дареном, бросилась в побег, как вдруг тот её поймал, крепко прижав к себе.       — Надо же какой поворот событий… — усмехнулся тот, сжимая горло первородной.       — Где Дарсия? — спросил Джузеппе.       — Прилегла отдохнуть, — ответил он, видя их секундное недоумение. — И вам пора.       — Что ты… — договорить Кол не успел.       Резко выставив ладонь вперёд, Дарен выпустил большое количество магической энергии, вызвав у всех мощный приступ мигрени, который заставил всех, кроме Ребекки и Саманты потерять сознание. Миссис Уилсон обессиленно опустила на пол, уперевшись в него руками. Вдруг перед ней кто-то присел.       — Самми… — заботливый и обеспокоенный голос заставил её поднять взгляд, как она тут же ощутила тёплые руки на своих плечах. Дарен заметил стекающую по губам кровь, и едва касаясь подбородка, внимательно осмотрел рваную рану. Поджав губы, мысленно уже выпустив в Алистера сотню другую — пуль, он помог ей встать. — Пройдёт. Вставай, дорогая.       Он слегка приобнял её за плечи, как к ним в тот же момент подошла Ребекка, протягивая оружие Дарену.       — Прости, Ребекка, я не знала, что там пули из белого дуба. Я не знала, что уже, похоже, первую партию когда-то привезли, — произнесла Саманта.       — Ничего страшного, — улыбнулась Ребекка, стерев каплю крови со своего виска. — Я не ожидала этого от вас, Саманта.       — Да я сама от себя не ожидала… — нервно усмехнулась она.       — Может, прострелить ему голову? — вслух спросил Дарен, смотря на оружие.       — Не нужно, — Саманта опустила оружие. — По крайней мере не сегодня. Давайте уходить отсюда.       — Где ты так долго был? — спросила Ребекка, покидая зал.       — Выяснял отношения с бывшей супругой и впопыхах собирал наши вещи.       — Александр?       — Он поднялся наверх за братом.       — А как он выбрался? — спросила Саманта.       — Я одолжил ему свои отмычки, — улыбнулся Дарен, останавливаясь у выхода. — Долго он.       — Может мне сходить за ним? — предложила Ребекка.       Вдруг на первом этаже послышался скользящий по ветру свист, все тут же напряглись, а Дарен крепче сжал в руке оружие. В пяти метрах от них стоял Кол, у которого текла кровь из ушей.       — Неплохая мигрень с разрывом сосудов, но недостаточно хороша, чтобы усыпить меня, — прокомментировал тот. — И после этого, ты — покойник, — Дарен в этот же момент закрыл собой Саманту, а Ребекка ровно в тот момент, когда Кол кинулся на Эндерсона, перегородила ему путь, отбросив брата дальше мраморной лестницы.       — Уходите, — быстро сказала Ребекка. — Я справлюсь.       Дарен хотел воспротивиться, но понял, что рядом с ними безоружная Саманта, которая не сможет защитить себя никак перед первородным вампиром. Несогласно поджав губы, Эндерсон принялся выводить подругу за пределы дома. Ребекка лишь спокойно выдохнула в тот момент, когда дверь за её спиной закрылась.       — Когда ты стала такой ущербной, Ребекка? — с презрением спросил Кол. — Помнишь, я говорил, что дружба со смертными тебя до добра не доведёт?       — Ущербная? Моя ущербность в том, что я забочусь о своей семье, союзниках и желаю нам всем мира?       — Именно в этом. Ведь любимая тобою семья, Ребекка, не заботится о тебе. Вот печаль и досада! — он наигранно состроил разочарованное лицо, при этом хлопнув в ладони. — И какой мир, сестрица? — рассмеялся он. — В этой семье никогда не будет мира! В ней всегда будет сломано одно или два звена. В этот раз — это я. В следующий раз, возможно, опять окажется Ник, а там… кто знает. Возможно, следующей будешь ты.       — Я никогда не пойду против своей семьи. Я никогда её не предам, Кол. Ты знаешь это как никто другой! И я всегда думала, что ты такой же! Я всегда думала, что как бы ты не был зол на Клауса, ты никогда не сможешь пойти на что-то такое, тем более когда он нуждался в каждом из нас! Ты просто… — она возмущённо смотрела на него, оборвав себя посреди речи. — Ты не тот Кол, которого я знала. И я долго не хотела мириться с этой мыслью, но, увы, обстоятельства меня опускают лицом в правду.       — Ты права! Я не тот Кол. Я — лучшая его версия. Я независим от семьи, в которой существует лишь одно правило, когда всё идёт по заднице: тонешь сам — топи другого. Я независим от этой чёртовой и детской клятвы: «всегда и навечно». Я независим от братьев, которые возомнили себя богами, а один из них целым правителем Вселенной. Я решил переплюнуть всех. Я решил утереть нос Нику, показав ему, что можно создать нечто большее, и стать правителем не только Нового Орлеана, но и всей страны, всего мира.       — И вот твоя цель: утереть нос Клаусу? — спросила она, не веря в это. — Ты заразился от Клауса и Марселя жаждой власти? Что тебе даст это правление? Сделает тебя счастливым? Ошибаешься! Одиночество никого не делает счастливых! Армия из тысячи человек не подарит тебе то, что может подарить семья из восьми человек! Она не заменит множество чувств и эмоций, которые мы переживаем каждый день, находившись в обществе любимых, — она тяжело вздохнула, смотря на брата уже с сочувствием. — По-настоящему человек богат и властен не тогда, когда у него кошелёк лопается от денег и роскоши, или когда его владения окружены солдатами; а тогда, когда у человека есть семья, есть любимые, и он знает, что такое любить и быть любимым, счастливым. Вот что такое настоящая власть и роскошь: чувства и эмоции, которые мы себе когда-то запрещали испытывать, от которых бежали, лишь бы только не выглядеть слабыми. И только относительно недавно каждый из нас начал понимать, что слабые мы по одиночке, когда сломлены, и когда, вместо того чтобы помочь члену семьи собрать себя по кусочкам и встать на новый путь — мы добиваем его, стирая в порошок. Вот что делает нас слабыми. И вот, что отнимает у нас власть и настоящую силу. Армия и Новый Мир, если выражаться на твоём языке, не заменят этого всего Кол. Даже если ты убьёшь всех нас, то что потом? Останешься один в своём Новом Мире. И что? Что дальше? Ты об этом подумал?       — Красивая речь, — хмыкнул он, встряхнув головой. — Однако да, подумал. Я буду править без семьи, которая всегда мешала мне добиться того, чего я хочу, чаще всего отправляя на столетний сон. Больше я такого не допущу.       — И насчёт клятвы, — голос Ребекки вдруг предательски дрогнул, а глаза намокли. Она не видела во взгляде Кола ничего знакомого. Порой ей кажется, что перед ней совершенно незнакомый человек, сотворённый Эстер. — Ты знаешь, что она объединяет в себе нечто большее, чем просто клятву, которую мы с Элайджей и Ником дали однажды друг другу. Она объединяет в себе больше людей.       — Трогательно… Но вот в сердце ничего не ёкает, — вдруг Кол оказался рядом с ней и без каких-либо замедлений сунул руку в грудь, крепко сжав трепещущее сердце сестры. — А твоё ещё как ёкает, — злобно улыбнулся он. — Твоя проблема в том, Ребекка, что ты не видишь элементарной сути. Сколько ещё раз Клаусу нужно будет вырвать сердца твоим возлюбленным, чтобы ты поняла, за какого монстра ты так отчаянно сражаешься? Сколько ещё должно пройти столетий, чтобы ты поняла, что наша семья насквозь прогнила? Никто и никогда не будет сражать за тебя, кроме тебя самой. Никто из них… — Ребекка обречённо закрыла глаза, вдруг кашлянув кровью, почувствовав, что он ещё сильнее сжал сердце и слегка дёрнул вниз. Она стиснула зубы, стараясь не завыть — как побитая собака. — А теперь и не понадобится. Я обещал тебе, что ты дорого заплатишь. Я сдержу своё обещание.       Лишь на секунду она увидела какой-то непонятный блеск в его глазах, как вдруг послышался влажный хруст и крик, но не её, а самого Кола. Сейчас древний чувствовал, как чья-то рука очень крепко сжимала его сердце, временами оттягивая вниз, провоцируя крайне болезненные ощущения. Майклсон крепко сжимал зубы, стараясь подавлять крики.       — Ошибаешься, Кол, — голос Александра резанул его слух. — Я буду сражаться за неё.       Ребекка посмотрела на него застеленными пеленой слёз — глазами, не веря, что видит перед собой мертвенно-бледного, но всё же живого Александра.       — Коулман… — прохрипел древний, — убери… или я…       — Сладких снов, — Александр резко сжал его сердце настолько, насколько смог, чтобы кровь резко отправилась обратно, из-за большого объёма разрывая сосуды. Кол почувствовал такую невыносимую боль, какую не испытывал уже много лет, в глазах вдруг потемнело, а ноги тут же подкосились. Против воли он отпустил Ребекку, падая на колени, а в следующий момент наступила тьма. Всё, что он успел запомнить, это дикую боль в шее. Сломав шею древнему, Александр отшвырнул тело вампира за свою спину, еле стоя на ногах. Ребекка прижалась спиной к двери, тяжело дыша и держа руку прямо на груди, где была дырка. — Ребекка, — Александр подошёл к ней, внимательно осматривая все кровоподтёки на лице, которые она получила ещё при драке в зале, после чего опустил взгляд на руку, что покоилась на груди. — Ты в порядке?       — Ты успел вовремя, — улыбнулась ему она, не сдерживая слёзы, которые бы в любом случае слетели с её глаз. — Он вправду был готов убить меня…       Александр обнял ей, поцеловав в макушку.       — Я видел… — шёпотом ответил он. — Всё позади, Бекс. Всё хорошо, я рядом.       — Как ты себя чувствуешь? — она посмотрела на него, только сейчас заметив, что его будто облили ведром воды. Вампир был весь мокрый и очень горячий.       — Готов сокрушать миры, — ухмыльнулся он, снова закашляв. На ладони снова отказалась кровь.       — Скоро мой брат поможет тебе, — пообещала Ребекка. — Скоро будем дома. Всё будет хорошо.       — Ага… Только сначала моего брата заберём.       Ребекка посмотрела на лестницу, у которой аккуратно лежало тело Клиффорда. Вдруг двери в дом открылись, пропуская Дарена.       — Я уже забеспокоился, — осмотрел он их, натыкаясь взглядом на окровавленное платье Ребекки, на такие руки Александра и лежащее где-то вдалеке тело Кола, которое выглядела не совсем естественно. — И не зря.       — Едем быстрее! — тут же сказала Ребекка, смотря на Александра и Клиффорда. — Времени мало.       — Я бы сказал — очень, — вынес свой вердикт Дарен, видя, как Коулман попытался сделать шаг в сторону брата, как тут же пошатнулся, схватившись за рядом стоящую Ребекку. — Моя машина готова. Отведи его. Клиффордом я займусь сам.       Ребекка кивнула, принявшись увидеть возмущённого вампира, которому она ясно дала понять, что ему лучше заткнуться и не спорить, а Дарен пошёл за Клиффордом, аккуратно закидывая его руку к себе на шею и поднимая, медленно, но уверенно направившись вслед за вампирами.

* * *

      Тем временем в особняке братьев Сальваторе стояла праздничная и даже пока дружественная атмосфера. Деймон не так давно включил лёгкую музыку для настроения и теперь временами пританцовывал, сидя на стуле или во время движения по залу, когда он ходил за своим телефоном, чтобы сделать много фотографий на память. Стефан даже сказал, что эти фотографии нужно будет распечатать, на что Клаус предположил идею по лучше: нарисовать их всех на холсте. Идею поддержали все, но была ещё одна проблема: отсутствие качественного фотоаппарата и штатива. Когда выяснилось, что виновником отсутствия качественного аппарата стал никто иной, как Стефан, Клаус потребовал увлекательную историю об уничтожении камеры.       Младшему Сальваторе пришлось рассказать, что в один Новый Год, когда они так же собрались в столовой, чтобы отметить праздник, — тогда все уже выпили довольно прилично и Деймон поспорил с ним, что Стефан не сможет жонглировать разными предметами одновременно. Видилите, старший Сальваторе решил взять его на «слабо», когда увидел, как ловко он управляется с апельсинами и яблоками. Тогда Деймон схватил первые вещи, которые попались ему под руку и начал постепенно кидать их в руки брата. Сначала шло всё хорошо, Стефан вполне справлялся, а Деймон кривил губы. Как вдруг в тот момент появилась Кэролайн с новогодней хлопушкой, резко и неожиданно выстрельнув, и именно в этот момент Стефан дёрнулся, когда услышал «выстрел» прямо у своего уха и выронил из рук всё, кроме яблока. Деймон остался довольный, потому что спор он всё-таки выиграл, но и вместе с этим немного разозлённым, ведь камера стоит денег, а он знал им цену.       Кэролайн, которая всё это прекрасно помнила, начала тихо смеяться в самом начале истории на пару с Деймоном, а вот к середине и концу их смех уже был слышан за пределами дома. Стефану же чуть ли не приходилось краснеть. Было стыдно. На той камере было столько всего… Клаус тем временем громко смеялся, как и все остальные за столом.       — Там были компроматы? — спросил Клаус, продолжая смеяться.       — Были, — кивнул Стефан, тяжело вздохнув. — Почти на всех сидячих за этим столом.       — Какой компромат был на тебя, любовь моя? — спросил Клаус, видя, как улыбка тут же сползла с лица Кэролайн. Девушка поймала на себе несколько заинтересованных взглядов, которые принадлежали Клаусу, её сестре и Элайдже. Стефан в этот момент благодарил Бога, что от него, вроде как, отстали. Деймон же смотрел на вампиршу весёлым взглядом, как бы через него говоря, что я всё-всё помню. Бонни и Энзо лишь просто тихо усмехнулись.       — С чего ты взял, что на меня был компромат? — она вопросительно нахмурила брови.       — Потому что тебе нужно было видеть своё лицо со стороны.       Кэролайн посмотрела на Адэлис и Элайджу, которые синхронно кивнули, подтверждая слова Клауса. Поджав губы, она посмотрела на Деймона, который лишь поиграл бровями, намекая на откровение, фыркнув, Форбс ответила:       — Ну-у-у… Там…       «В целом, из сидячих за столом обо всём знают лишь трое: Деймон, Стефан и Бонни. Не знают четверо… Что ж, Кэролайн, принимай решение».       — Там много чего снято, — пожала она плечами. — Был там фрагмент, как мы с Бонни и Еленой дурачились на девичнике. Елена тогда только вампиром стала, а вы, — она указала пальцами на Сальваторе, — в тот день отчалили на Бурбон-Стрит. Там нет ничего такого. Мы просто дурачились как в старые добрые времена: танцевали, обнимались, громко пели, развлекались в твоей ванной, — взгляд на Деймона.       — А-а-а, — старший Сальваторе сложил руки на груди, — так вот откуда там появилась недопитая бутылка шампанского из нашего погреба.       — Ещё была запись со дня рождения Елены. Мы там отрывались по полной! — засмеялась она. — Я затащила её на барную стойку на кухне, а Стефан нас снимал. Просто на каждом видео мы несли полную чушь, и если уж есть из-за чего стыдиться, так это именно из-за неё.       — О, да, Кэр, — согласился с ней Деймон, — именно про чушь ты верно подметила. Мы когда пересматривали запись, думали, что они были под кайфом.       — Ну, — вступила в разговор Бонни, — формально так и было. В тот день, когда вы поехали на Бурбон-Стрит мы заварили специальный спиритический чай. По идеи он должен был расслабить, но похоже мы переборщили с дозой, и словили лёгкий кайф.       — Да, — кивнула ей Форбс. — Который тебе дал тот жуткий профессор.       — А, Шейн, — фыркнул Деймон, — надеюсь, он горит в аду.       — Кто это? — спросила Адэлис.       — Один жуткий психопат, который намеревался скормить нас Сайлосу, — прокомментировал Деймон, опустошив бокал.       — Первому бессмертному, — пояснил Стефан. — Шейн хотел разбудить его, чтобы вернуть к жизни всех, кого мы потеряли. Для этого нужно было создать треугольник экспрессии и совершить три жертвоприношения: ведьмы, которых однажды убила Кэролайн, чтобы спасти Бонни; гибриды Клауса, которых он так же убил сам, когда те его предали; и взрыв в доме пастора Янга, где находилось двенадцать членов городского совета.       Адэлис нахмурилась, припоминая рассказы Джона о данном направление магии. Он всегда говорил, что это крайне могущественная и вместе с этим — тёмная магия, которая крайне опасна и разрушительна в своём проявлении.       — Значит, треугольник был активирован, — сделала логичный вывод Адэлис. — И кто стал жертвой столь тёмной, разрушительной, но могущественной магии?       — Я, — ответила Бонни, видя, как Эндерсон удивлённо приподняла брови. — Не самый мой лучший опыт, который меня и сгубил.       «Следовало ожидать» — подумала про себя ведьма Эндерсон.       — Хотела, чтобы духи перестали диктовать тебе условия? — усмехнулась Адэлис.       — Да. Я хотела могущества, хотела силы, но они мне её не давали.       — Естественно, — развела руками Адэлис. — Но радует, что ты это поняла… Однако, как я вижу, тебе это не особо помогло.       — Чтобы я не пыталась делать, духи всё равно преследуют меня, и мой источник силы напрямую зависим от них.       — А ты ничего и не сделаешь, — тут же ответила Адэлис, видя, как Бонни нахмурилась. — Неужели ты это ещё не поняла?       — Почему же?       — Элементарно! Твоя ведьмовская линия берёт своё начало от Кетсии, первой сильнейшей ведьмы рода Беннет. Мы не знаем, кто был до неё, но знаем, что уже на тот момент, в первом веке, она работала на мир мёртвых. Она, конечно, не была некромагом, но она была тесно повязана с ними.       — В чём различия? — спросил Деймон, не понимая.       — Некромаг, до того, пока он не принял метку и не зашёл в ряды, как я их называю — «упивающихся смертью» — волен делать всё, что хочет. Он не привязан ни к духам, ни к каким-то богам или хранителям. Он или она — просто колдун или ведьма. Не более. Иначе говоря, он сам принимает решение, кем ему стать и хочет ли он вообще кому-то прислуживать. Есть ведьмы и колдуны, которые даже не знают, что они обязаны служить именно Высшим силам по ту сторону мира. Такое может случиться по двум причинам. Первая: кровный договор. Когда-то и кто-то из твоего рода мог подписать кровный договор с миром мёртвых. Обычно такое делают на получение большей силы или какой-то иной для себя выгоды. Тут уже не угадаешь. Как правило, духи за это требуют полного подчинения не только со стороны того, кто делает такой заказ, но и всего его рода и будущих поколений. Вторая: рождаются души, которые изначально заключают договор с Высшими на сотрудничество и силу, но это уже, как вы понимаете, никто не узнает, если конечно, каким-то восьмым чудом, ты не вспомнишь и не узнаешь зарождение своей души. Конечно, если копнуть глубже, то можно найти ещё причины, но то, что я назвала, больше всего подходят тебе, Бонни, а точнее — самая первая.       — Верно, — вдруг поддержал её мысли Клаус. — Помнишь Аяну, брат? Она тоже работала на мёртвых предков, как и её дети.       — Помню, — поддержал Элайджа. — Возможно, вся правда действительно кроется в Кетсии.       — Или в тех, кто жил до неё, — поддержал Энзо.       — Откуда такие познания для начинающей ведьмы? — поинтересовалась Бонни. — Даже мне неизвестны тайны, которые, так сказать, находятся за гранью.       Клаус вскинул брови, улыбнувшись правым уголком рта, непрерывно смотря на ведьму Эндерсон.       — Да где же за гранью? — улыбнулась Адэлис. — Они вполне на поверхности для тех, кто ищет правды и любит много знать. Я сама по себе любознательная и начитанная. Мой дед был известным колдуном, как всем вам известно, поэтому, считаю, что вопросы тут лишние. Поражена, что в гримуарах Шейлы ничего об этом нет… Они всё-таки были знакомы с моим дедом. Странно, что она ни о чём таком не знала, не писала и даже не рассказывала тебе.       — У бабушки всего один гримуар, — вздохнула Бонни. — И там нет ничего, что касалось бы мира мёртвых в таком свете.       Адэлис лишь понимающе кивнула, делая про себя определённые выводы, которые озвучивать не хотела.       — Ладно, — выдохнула ведьма Эндерсон, легко улыбнувшись. — Мне кажется, пришло время самого главного, — в её глазах появился хитрый блеск.       — Чего же? — спросил Энзо.       — Торта.       — Я помогу, — вызвался Стефан.       — Мы с Кэролайн разберёмся с лишней посудой, — тут же сказала Бонни, видя, как вампирша согласно кивнула.       Клаус что-то хотел сказать, как вдруг зазвонил его телефон, который лежал на столе. Посмотрев на экран, он заметил, что звонок поступил от Марселя.       — А я пойду переговорю, — он поднялся из-за стола и отправился в гостиную, а через неё прошёл в холл, где никого не было.       — Получается, остаёмся только мы, — Деймон улыбнулся Элайдже и Энзо. — О чём поговорим?       Клаус тем временем нажал кнопку ответа, прислонив телефон к уху.       — Слушаю тебя, Марсель.       — Почему я со вчерашнего вечера не могу дозвониться до Ребекки? — послышался серьёзный, хоть и взволнованный голос Марселя.       Клаус усмехнулся, ходя вдоль коридора и рассматривая стены, которые были украшены разными дорогими картинами.       — Любопытно, что ты вспомнил о моей сестре. Помню, несколько дней назад мы говорили с ней, и она сказала, что ты даже не находишь минуту, чтобы уделить ей внимания. Неужели освободился?       — Ты настолько меня замотал за последние дни, что я с ног валюсь!       — И, конечно же, это я виноват, что в этом плотном графике ты не нашёл минуты для общения с моей сестрой. Она была расстроена, чтобы ты знал.       Клаус широко улыбался. Почему-то ему хотелось сейчас поиграть на нервах Жерара, тем самым поднять самому себе настроение ещё больше. Он услышал тихую ругань, в связи с чем улыбнулся ещё шире.       — Где Ребекка? — послышался настойчивый голос.       — На задании! Успокойся. С ней всё в порядке. Ваш рабочий график кардинально разный, чтобы ты знал.       — С ней точно всё в порядке? Если ты что-то скрываешь от меня, то я…       — То ты «что», Марселлус? Что ты сделаешь?       На том конце послышалось молчание, тяжёлый вздох и затем снова молчание. Клаус снова широко улыбнулся, выпрямив спину, и заинтересовавшись своими ногтями на руке.       — Вот именно, что ты ничего мне не сделаешь. Знаешь же, что хуже потом будет только тебе. У тебя есть для меня полезные новости, помимо недовольства бушующих подростковых гармонов?       — Ты!.. — Марсель с трудом прервал себя, чтобы не послать Майклсона на все четыре стороны. К счастью, Клаус не умел читать мысли, иначе Жерар уже не числился бы среди живых. — Мы поймали пару ведьм, которые предали нас, но никто из них и слова не сказал под нашими пытками. Фрея их убила за молчание, прекрасно понимая, что ничего не добьётся. У неё создалось впечатление, словно в их голове была какая-то программа, которая не даёт им сказать интересующую нас информацию. Своего рода внушение, только ведьмовское. Фрея сказала, что чувствует в районе головы сильную негативную энергию, но как снять её — не знает.       — И не нужно её снимать! Конечно, было бы прекрасно, если бы вы поняли, что за программа, применив стороннее психологическое воздействие, чтобы те раскололись. Что-то мне подсказывает, что именно Коллингвуд к этому причастна… — он встряхнул головой. — В любом случае не давайте им выживать. Чем меньше сторонников на её стороне, тем лучше для нас.       — Ты понимаешь, что мы убиваем ведьм из ковена Давины? Ты представляешь, что она с тобой сделает, когда вернётся? Я против убийства этих ведьм! Мы ими не распоряжаемся!       — Не представляю, но будет интересно испытать, если ей это, конечно, удаться. Ты можешь ослушаться моего приказа, Марселлус, но потом не удивляйся, когда я снова усомнюсь и поставлю вопрос, касаемый веры тебе. Работай, — с этим словом Клаус сбросил звонок, тяжело вздохнув.       «Ещё не хватало, чтобы этот дурак сюда заявился. Я сам переживаю за Ребекку не меньше него, но мы сами справимся. Марсель нужен там, а здесь он будет лишь мешать. У нас и так проблем по самое «не хочу».       Убрав телефон в карман джинс, Клаус направился обратно в столовую, переходя к своему плану. На лице уже была лёгкая, непринуждённая улыбка. За столом шло какое-то оживлённое обсуждение нынешней ситуации в мире. Клаус лишь скривил губы. Все эти разговоры о людской мировой политике вгоняли его в одно сплошное раздражение. Лишней посуды уже не было на столе.       — Кто звонил, брат? — посмотрел на него Элайджа.       — Марсель.       — Что-то важно? — следом спросил Деймон.       — И да, и нет, — неопределённо пожал плечами Клаус. — Потом обсудим это. Сейчас у меня есть тема по важнее, которую мне бы хотелось затронуть пока в таком узком кругу. Лорензо, — неожиданно для всех Клаус обратился именно к нему, — у меня есть любопытные сведения о тебе, — вампир удивлённо поднял брови, округлив глаза. — Видишь ли, я человек, который не привык верить слухам. Даже если до меня что-то доходит, то я предпочитаю узнавать об этом напрямую. И, думаю, ты уже понял, что у меня есть что-то, что подтвердить или опровергнуть можешь только ты.       Лорензо внимательно смотрел на Клауса. Лицо его было не читаемым. Деймон и Элайджа переглянулись, явно понимая, что вообще происходит.       — И какая информация тебя интересует? — спросил Сент-Джон.       — У меня имеются сведения, что на полтора года ты уехал в Англию. Там у тебя была насыщенная жизнь. Ты оберегал выжившую часть своей семьи, расправлялся с врагами… Похвалено… Но вот, что меня интересует: как в эту увлекательную историю влезла Дарсия Эндерсон? Не думаешь, что открыть правду, которую ты так старательно скрываешь?       «Твою же мать…»

* * *

      — Жаль, что на торт не влезет сто семьдесят семь свечей, — хмыкнул Стефан, ища свечи в форме цифр, пока Адэлис аккуратно достала торт из коробки и переместила его на белую подставку, внимательно проверяя целостность.       — Тогда, думаю, нам нужно было бы заказывать многоярусный торт, — усмехнулась ведьма. — Нашёл?       В этот момент Стефан открыл ящик, который был прямо за спиной ведьмы, обнаружив там те самые цифры.       — Да, — выдохнул Сальваторе, уже начав переживать, что забыл их купить. — Всё здесь, — он подошёл к ней, смотря на композицию из ягод на самом торте. — Великолепно… Клубника и голубика… Деймон будет в восторге!       — Тебе спасибо за идею, — улыбнулась ему ведьма. — Вставляй.       Стефан открыл упаковку, оглянувшись, и посмотрев на другой конец кухни, где стояли Бонни и Кэролайн у чайной машины.       — Кэролайн, как у вас дела?       — Медленно, но верно, — прокомментировала вампирша, наблюдая за тем, как заваривался чай. Стефан лишь улыбнулся.       — Как думаешь, куда лучше воткнуть? — поинтересовался Сальваторе, рассматривая торт под разными углами.       — Прямо по центру.       — Адэлис, не сочтёшь наглым, если я задам тебе один вопрос? — полушёпотом спросил он.       — М-м-м… Спрашивай…       — Как так получилось, что вы с Кэролайн смогли так быстро найти общий язык — если не сказать больше — с Клаусом и Элайджей? Не подумай лишнего, просто, — он бросил косой взгляд на Бонни, убеждаясь, что та не слышит, — со стороны выглядит так, будто вы с Элайджей были всю жизнь знакомы, а Кэролайн будто не расставалась с Клаусом на долгие годы.       Адэлис тяжело вздохнула, прикрыв глаза.       — Стефан, поверь, насчёт меня, Кэролайн и нашей связи с Майклсонами беспокоиться не стоит. Я не могу сейчас сказать всего по той причине, что сама пока всё до конца не понимаю, как и Кэролайн, но когда придёт время, обещаю, вы узнаете.       — Значит, беспокоиться не о чем? — уточнил он на всякий случай.       — Не о чем, — убедительно улыбнулась Адэлис, коснувшись его плеча. — Всё хорошо.       — Тогда я могу быть спокоен, — так же улыбнулся Стефан, установив в торт последнюю семёрку.       — Переживаешь за Кэролайн? — шёпотом спросила Адэлис.       — Я хочу, чтобы она была счастлива. Отчасти я виню себя в том, что украл у неё лишний год, морочив голову. Я не мог прийти к единому решению, как весы качаясь из одной стороны в другую… — он как-то грустно улыбнулся. — Несмотря на то, что мы не вместе, она по-прежнему остаётся мне другом, который поддерживал меня и наставлял на истинный путь, не давал сорваться, когда я думал, что вот-вот, ещё чуть-чуть, и я снова подамся в потрошители. Кэролайн спасала меня от этого, и давала сил. Понимала, когда не понимал никто. И я переживаю за неё… Она изменилась в последнее время.       — Понятно, — улыбнулась Адэлис, а Стефан тем временем поймал себя на мысли, что впервые видит на её губах такую добрую улыбку. — Кэролайн действительно изменилась, вернее сказать, она изменила своё отношение ко многим людям, наконец-то выбирая то, чего действительно заслуживает. Она действует не из-за страха одиночества и желания быть кому-то нужной, как это было раньше, а из-за желания получить то, чего она заслуживает. Она пересмотрела свои отношения ко многим, но не к тебе, Стефан. Ты по-прежнему остаёшься её другом. Кэролайн тобой дорожит, поверь мне. Просто… — Адэлис чательно старалась подбирать слова, чтобы не затронуть их щекотливую тему с возвращением с того света, — она меняется, взрослеет. Кэролайн просто начала понимать, чего заслуживает она, и кто и что заслуживает её. Не скрою, возможно, я действительно оказала какое-то воздействие на неё, как и она на меня, но поверь, рано или поздно это бы случилось. Мой совет: не дави на неё, не проси рассказать и не смотри так… пронзительно. Когда придёт время, она сама тебе всё расскажет, и ты поймёшь, что к чему.       — Спасибо, — совсем тихо поблагодарил её Сальваторе, и Адэлис увидела в его глазах тень успокоения. — Правда, спасибо. Я переживал, и не знал, как поговорить с ней об этом. Я не против, если что, её отношений с Клаусом, если такие действительно будут. Мне лишь хочется, чтобы она была счастлива. Только и всего…       — Будет, не сомневайся.       На этих слова Стефан воткнул последнюю свечу в торт.       — Мы пойдём относить чай, — оповестила их Кэролайн с подносом в руках.       Адэлис и Стефан кивнули им, провожая девушек взглядом.       — Кэролайн, — Бонни тут же привлекла её внимание, стоило им только покинуть пределы кухни, посильнее сжав в руках свой поднос, — не против, если я спрошу тебя о кое-чём?       — Если речь пойдёт о Клаусе, то можешь даже не начинать, — чётко обозначила границы вампирша, чуть замедлив ход.       — Не о нём, — покачала головой Бонни, мысленно делая вывод, что Кэролайн практически впервые проводит какие-то границы, хотя в связи с последними событиями, этого следовало ожидать. — Я о метке на твоей руке, — она кивнула на левое предплечье. — Ты всегда говорила, что это лишь родимое пятно. Почему тогда сейчас оно стало ярче? И почему я стала чувствовать от него магическую энергию?       — Понятия не имею, — пожала плечами Кэролайн. Она выглядела абсолютно невозмутимо. — Возможно, это такая своеобразная защита, которая была мне дарована высшими силами.       — Кэролайн! — шикнула на неё Беннет, резко останавливаясь. — Я не дура. Я прекрасно чувствую от сюда ведьмовскую энергию с примесью чего-то, что не поддаётся моему объяснению. Возможно, в детстве это было действительно обыкновенным родимым пятном, но сейчас нет. Там появилось что-то, что не может принадлежать тебе!       — Не может принадлежать мне? — переспросила её Форбс, нахмурившись, и посильнее сжав поднос. — Кто такую глупость сказал, Бонни?       — Я! — в тон ей ответила ведьма. — Два варианта: либо это работа Адэлис; либо другая ведьма что-то с тобой сделала. Я бы даже допустила третий вариант, но не могу, потому что ведьмой ты никогда не была! А даже если, то вампиризм бы стёр из тебя магию ведьмы.       Кэролайн лишь рассмеялась, закатив глаза.       — Я понимаю, что ты пытаешься понять, что происходит в моей жизни, Бонни, но всё это бесполезно. Ты всё равно не приблизишься к разгадке хотя бы на половину. Однако ради забавы я скажу, что ты ошиблась. К этому, — Кэролайн взглядом указала на свою метку, — Адэлис не имеет никакого отношения, как и какая-то другая ведьма. Это нечто такое, что принадлежит только мне. И я не рассказала бы тебе об этом, даже если бы хотела.       — А Адэлис? — не успокаивалась Беннет, стремясь докопаться до правды. — Я видела у неё практически то же самое, только на груди. Совпадение, хочешь сказать? Я в такое не верю.       — Мне плевать, Бонни, во что ты веришь, — рыкнула Форбс, видя, как ведьма невольно сделала шаг назад. — Это только моё дело, а метка Адэлис — только её.       — Метка! — зацепилась за это Беннет. — Значит, она действительно появилась в связи с чем-то… И ты знаешь с чем!       — Даже если так, то ты не поймёшь — откуда. Чтобы понять это, нужно обладать информацией, которой у тебя нет. Мы только выяснили это за столом.       — Почему ты так разговариваешь? — не понимала Бонни. — Что я сделала тебе плохого? Что с тобой происходит?       — Да твою же… — одними губами пробубнила вампирша, чего Бонни даже не услышала. — Я меняюсь, Бонни! Вот что со мной происходит! Что ты сделала мне плохого? Хм… Хороший вопрос, давай подумаем вместе: осуждала мой выбор, не понимала, избегала, желала убить, и нуждалась во мне только тогда, когда Елены не было рядом. Вы всегда так поступали: стоило вам только поругаться, и конечно же кому-то из вас понадобится Кэролайн, которая всегда выслушит, поймёт и поддержит, заодно и на горло себе наступит. Помнишь, ведь всё так всегда и было! Я уже молчу про то, сколько вы держали меня в неведении всей ситуации, подвергая не только свою жизнь опасности, но и мою тоже! — Кэролайн вдруг почувствовала, что метку начало холодить, а свет в коридоре замигал. Бонни это тоже заметила, как и слабое свечение, которое исходило от метки. Быстро взяв свои эмоции под контроль, Кэролайн слегка приблизилась к ведьме Беннет, чётко предупредив об одном. — Больше такого не будет. Пришла моя очередь держать тебя в неведении, но в отличие от тебя — я не стану подвергать твою жизнь опасности. Но имей в виду: если задумаешь что-то, что сможет навредить мне, Адэлис или Майклсонам, я не посмотрю на то, что мы когда-либо дружили и на все приятные воспоминания, о которых я всё-таки не забываю.       — И что мне будет, если я что-то сделаю?       — Я разорву тебя на куски, не моргнув и глазом, — совершенно спокойным тоном заявила Форбс, улыбнувшись, заметив в глазах ведьмы зародившийся страх. — Надеюсь, мы друг друга услышали.       Кэролайн уже сделала два шага вперёд, как вдруг голос Бонни заставил её остановиться.       — Тогда ты помнишь, что я смогу снять заклинание с твоего кольца, когда ты, например, будешь идти по улице в жаркий день? И кому после этого будет хуже: мне или тебе?       Кэролайн резко повернулась на неё, чувствуя, как высоко поднялись её собственные брови. На удивление, Форбс не чувствовала ни капельки страха. Она чувствовала превосходство и силу, которая ей безумно нравилась.       — Угрозы, — широко улыбнулась она. — Надо же, как быстро ты меняешься, Бонни, прямо на глазах. Что ж… Попробуй. Правда, тебе придётся следить за мной для этого, ведь нынешний мой распорядок дня ты не знаешь. Хочешь, снимай прям сейчас. Меня это больше не пугает.       — Думаешь, раз ты под защитой Майклсонов и ведьмы Эндерсон, ты защищена? Не будь наивной, Кэролайн. Они не помогут, если тебе будет угрожать реальная опасность.       — Плохо ты их знаешь, Бонни. Они на куски порвут любого, кто пальцем ко мне прикоснётся как-то не так, поэтому не советую тебе проверять это на своей человеческой шкуре, если жизнь дорога. Я устала от этого разговора, поэтому на последок скажу лишь: перестань совать свой нос в чужие жизни — в мою — добром не кончится.       На этих словах Кэролайн развернулась и уже с улыбкой зашла в гостиную, повернула направо и уверенным шагом дошла до столовой, где резко замолкли разговоры, а лица у всех были какие-то хмурые и напряжённые. Кэролайн так же заметила, что откуда-то появился штатив с камерой.       — Всё нормально? — спросила Кэролайн, расставляя кружки с чаем вместе с Бонни, которая её быстро нагнала. Энзо показался ей слегка бледным.       — Да, — улыбнулся ей Клаус. — Вели разговоры о политике. Не сошлись во мнениях.       — Понятно, — усмехнулась девушка. — А камера откуда?       — Ещё минут сорок назад я написал прислуге, и она привезла камеру, — ответил ей Элайджа.       — Прекрасно! Значит, будут красивые фотографии и видео.       В этот момент прямо за дверью, которая отделяла столовую и длинный коридор, стояла Адэлис и Стефан.       — Добавим огонька, — шепнула Адэлис, подмигнув ему. Стефан согласно кивнул, и в тот же момент ведьма Эндерсон щёлкнула пальцами, после чего свечи тут же зажглись.       — Было бы неплохо навести небольшой мрак, — подал ей идею Стефан.       Адэлис лишь согласно склонила голову, найдя взглядом ближайший светильник. Прикрыв глаза, она сосредоточилась на источнике освещения, мысленно представляя и желая, как те светильники, которые расположены в столовой, начинают мигать и слегка гаснуть, но не до конца.       — Что-то с электричеством… — Стефан услышал напряжённый голос Деймона.       — Либо ведьмовской трюк, — послышалась усмешка Элайджи.       — Я ничего не делала, — ответила Бонни.       — А я разве говорил о тебе?       — Отлично, — улыбнулся он ведьме, открыв дверь.       Никто не сговаривался, но стоило Адэлис только показаться в дверном проёме, как все тут же поднялись со своих мест и на лицах были улыбки, словно пару минут назад никто не выяснял между собой никакие отношения. Стены столовой тут же услышали звонкие хлопки в ладоши и громкие голоса людей, которые поздравляли с днём рождения человека, ради которого они все тут собрались. Никто даже не стал выключать лёгкую музыку, которая играла где-то на фоне, добавляя ещё большей праздничной атмосферы.       — С днём рождения! С днём рождения! С днём рождения!       Адэлис медленно, но уверенно двигалась к Деймону, который улыбался уголками губ, обнажая очаровательные ямочки на щеках. Стоило ведьме остановиться в одном шаге от старшего Сальваторе, все голоса стихли, но ладони никто не опустил.       — Загадывай желание.       Деймон никогда не верил в то, что если загадаешь желание на день рождения перед тортом со свечами, то оно обязательно сбудется. Наверное, поэтому оно никогда не сбывалось, ведь если верить словам многих мудрых людей, многое в жизни зависит от силы и веры. Однако в этот раз он постарается поверить в то, что загадал, и будет надеяться, что это когда-нибудь сбудется.       Все смотрели на Деймона в ожидании. Всем было интересно, что же он загадает, но ещё больше всем присутствующим хотелось, чтобы это сбылось.       Снова улыбнувшись, он наклонился, и задул три свечи. Все снова захлопали в ладоши. Кэролайн, которая стояла к Деймону ближе всех на пару с Адэлис, поцеловала его в щёку.       — С твоего позволения сто семьдесят семь раз целовать не буду, — усмехнулась блондинка. В этот же момент свет в комнате стал таким же ярким, как до манипуляций ведьмы Эндерсон.       — И не нужно, — ответил ей Сальваторе, широко улыбаясь. — А то боюсь, этот день рождения станет последним для меня.       — Надеюсь, ты загадал что-то масштабное, — улыбнулся ему Клаус.       — Ты ещё сомневался? — поиграл тот бровями.       Стефан, стоявший позади Адэлис, протянул брату нож, сказав:       — Именинник режет торт.       — Стоп! — воскликнула Кэролайн. — Сначала фото!       — Фото? — Стефан оглянулся, только замечая камеру на штативе. — А-а…       — Не стоит благодарностей, — улыбнулся Элайджа.       Клаус подошёл к камере, наблюдая, как все начали группироваться перед столом. Посреди всех, конечно же, именинник. Он остановил видеозапись, переключая на обычную фотосъёмку, и настраивая картинку.       — Девочек ставьте вперёд, — скомандовал Стефан.       — Сама галантность, — прокомментировал Клаус, улыбнувшись, конечно же, посчитав это правильным. — Всё? Все готовы? — все кивнули. — Отлично, — Клаус оказался сзади Деймона и Кэролайн, рядом с ним был Стефан, рядом с которым стоял Элайджа, держа одну руку на плече Адэлис, стоявшей по правое плечо Деймона, а с права от именинника была Кэролайн, за ней Бонни, и за спиной ведьмы находился Лорензо. — Раз, — начал отчёт Клаус, держа в левой руке незаметный пульт. — Два, — сам гибрид, не сговариваясь со Стефаном, подставил рожки имениннику, а Адэлис и Кэролайн чмокнули в щёки старшего Сальваторе. — Три, — все в этот же момент услышали звук работающего фотоаппарата.       — Давайте сделаем до десяти или пятнадцати снимков, — предложила Адэлис. — По одиночке, разными группами и всё такое.       — Поддерживаю, — кивнула ей Кэролайн.       И началась небольшая дружная фотосессия. Конечно, фотографий получилось немного больше, чем девушки говорили изначально, но зато теперь каждый мог выбрать на свой вкус и цвет. Каждый сделал несколько снимков с именинником, скорчив смешные рожицы или обнимая его. Прям так и хотелось распечатать эти фотографии уже сейчас и повесить на стены, либо же, в случае Клауса, перенести на холст. У него даже появилось вдохновение творить. Пожалуй, как многие себе признавали, на какой-то небольшой промежуток времени, они сбросили свои маски и забыли о том, что они являются бессмертными и могущественными существами. На миг они стали обычными людьми.       — Я в восторге! — прокомментировал Деймон, просмотрев вместе с остальными фотографии, пока Элайджа листал их на небольшом экранчике. — Пришлёшь по почте.       — Обязательно, — ответил ему древний. — Только пришлите свои адреса.       — Пришлю вечером, — кивнул ему старший Сальваторе.       — Предлагаю вернуться к торту, — сказала Кэролайн, кивая на стол.       Все согласились, проследовав за именинником, которому уже в руки сунули нож, сказав, что он режет торт. Остановившись перед ярусной тарелкой, Деймон прикинул, как будет резать торт и нанёс первый порез, затем ещё несколько и получилось ровно восемь кусков.       — В следующий раз нужно двухъярусный заказывать, — шепнул Клаус на ухо Кэролайн.       — Я тоже об этом подумала, — согласилась с ним девушка.       — Передавайте тарелки, — сказал Деймон, когда все уже расселись.       И когда окончательно все заняли свои места, вдохнув приятный аромат чая и свежего торта, все снова приступили к трапезе, но почему-то диалог не шёл. Кэролайн и Адэлис переглянулись между собой, не понимая, что произошло за время их отсутствия. Стефан тоже смотрел на всех непонимающим взглядом. Деймон, Элайджа и Клаус как-то странно переглядывались между собой. Бонни многозначительно смотрела на Энзо, который в ответ покачал головой, отвлекаясь на чай.       «— Адэлис, ты понимаешь, что происходит?» — послышался голос Кэролайн в голове ведьмы.       «— Совсем нет. Такое ощущение, что пока мы были на кухне, что-то произошло…»       «— Вот только что — непонятно. Мы же фотографировались и всё было нормально, стоило сесть за стол и тишина».       « — У тебя есть какие-нибудь идеи?»       « — Сейчас попробуем чего-нибудь добиться».       — Что было интересного, пока мы готовили на кухне? — поинтересовалась Кэролайн с добродушной улыбкой. Адэлис вскинула брови, устремив на неё взгляд с негласным вопросом, который Форбс любила задавать чаще всего, на что она лишь пожала плечами и решила ждать ответа. Все присутствующие переглянулись.       — Обсуждали политику, — ответил ей Деймон, сделав небольшой глоток чая.       Клаус как-то странно улыбнулся, посмотрев на брата, который перевёл нахмуренный взгляд на Энзо. Вампир в этот момент тоже посмотрел в его сторону, наткнувшись так же на взгляд Стефана, который внимательно проследил за всеми переглядками.       — И судя по всему не сошлись во взглядах, — подвела итог ведьма Эндерсон.       — Верно, — улыбнулся ей Клаус. — А потом решили снова окунуться в очаровательные воспоминания прошлого, — Клаус в этот же момент приковал к себе все взгляды, трое из которых были весьма красноречивыми, от остальных.       — И о чём они были? — решил вступить в игру Стефан, переместив внимательный взгляд с Адэлис и Кэролайн на Клауса.       — Точнее сказать — о ком, — быстро ответил Клаус.       — Что там было такого серьёзного, что вы никак не можете сказать всё прямо? — вспылила Бонни.       — Почему же? — Элайджа поднял на неё ленивый взгляд, закинув руку на спинку стула, на котором сидела Адэлис. — Мы ждём, когда Энзо все расскажет.       — О чём? — спросила уже Бонни у Энзо.       — Энзо, — обратился к нему Деймон, — ради Бога, скажи уже! Это вопрос времени, когда правда вылезет наружу. Представь, что будет, если об этом расскажет она в любой иной ситуации.       — Хорошо, — недовольно цокнул он, поджав губы. — Некоторые из вас помнят те полтора года, на которые мне пришлось уехать обратно в Англию. Там я помогал своей выжившей части семьи, которая развивается в мире людей, а не подобных нам. Уехал я по причине вновь возникшей угрозы в лице моих врагов, которые грозились истребить оставшихся членов моей семьи. Мне пришлось уехать и разобраться со всем, что там происходит. Мне понадобилось много времени и сил, чтобы обеспечить безопасность своей семье и убить всех, кто мне мешал. Потом волей, видимо, судьбы, я вмешался в абсолютно другой конфликт. Вышло совершенно случайно. Как-то я шёл по ночным улицам Лондона, и до меня долетели обрывки фраз и звуки борьбы. Я решил сходить на то место чисто ради любопытства, и заметил там двух женщин, которые отбивались от группы колдунов и оборотней. По началу счёт был в их пользу, что было удивительно для меня, ведь они были обычными женщинами без сверхъестественных сил, но потом они стали сдавать позиции. Оборотни и колдуны начали брать верх, ну и я решил вмешаться, сыграть, так сказать, в благородного парня. Так я познакомился с Кесседи Ларэйн и… Дарсией Эндерсон.       Адэлис, собравшаяся сделать глоток чая, остановила чашку на пол пути, так и не коснувшись её губами. Резкий взгляд впился в вампира, а за столом воцарилось новое молчание. Удивление и непонимание было лишь на лицах Стефана, Бонни, Кэролайн и Адэлис.       «Так вот, что ты скрывал, Энзо», — подумала про себя Бонни, поджав губы.       — В тот же вечер я узнал, что нарвался на охотников за такими, как мы, — продолжил он, поняв, что не кто не решается его перебить. — Кесседи тогда собралась вонзить в меня припрятанный кол, но на моё удивление, Дарсия её остановила. Она увидела во мне возможного сильного союзника, который может хорошо послужить им. И тогда она предложила мне сделку…       *воспоминание…       « — Ты поможешь нам, — чётко и уверенно проговорила миссис Эндерсон. — Взамен я дарую тебе жизнь и свободу.       — С чего ты взяла, охотница, что я буду работать на тебя?       Дарсия ткнуло дулом пистолета ему в грудь, вкрадчиво проговорив:       — Будешь, если тебе дорога не только своя жизнь, но и тех, кто тебе дорог, — она спустила предохранитель, приблизившись совсем близко. — Послушай, парень, я в охотниках всю свою жизнь, так что добыть информацию о тебе дело суток, а то и двенадцати часов. Хочешь нажить себе врагов в лице меня и прочих — флаг в руки, только когда все твои друзья будут умирать один за другим, жалеть о чём-то уже будет очень поздно!       — Послушай, дорогуша, — он в ответ сократил дистанцию, наклонившись, не обращая внимание на ещё большее давление от оружия, — я побывал на том свете и вернулся. Меня пытали несколько десятилетий в Августине! Ты серьёзно думаешь, что меня испугает эта детская игрушка? — он грубо выбил пистолет из её рук, отшвырнув на несколько метров.       Кесседи, чьи короткие рыжие волосы растрепались от резкого порыва ветра, собралась дёрнуться в сторону вампира, как вдруг Дарсия приподняла руку, остановив её всего-то одним жестом.       — Августин… Я знаю эту организацию. Там работал мой старый знакомый Гилберт, — усмехнулась она. — Поражена, что ты вышел оттуда живым и невредимым, по крайней мере внешне. Тогда и ты послушай меня, дружок, я с радостью заставлю твоих родных умирать на твоих же глазах, а потом сдам тебя обратно в шарашкину контору к Августинам. Посмотрим, насколько долго тебя хватит под физическими и психологическими пытками, — смеялась она ему в лицо. — Так и вижу, как ты жалеешь о том, что не принял моё предложение, когда это было возможно: «Ах, какой я дурак, заставил своих родных и близких умирать, а вот если бы пошёл на доброе соглашение, то они все были бы живы, а я не загремел за решётку». Я бы даже посмотрела на это в реальности.       — Ну и тварь же ты, — прошипел на неё Лорензо. — Что ты хочешь от меня?       — Это согласие? — она вопросительно выгнула бровь, довольно улыбаясь. Энзо молча поджал губы, прожигая её ненавистным взглядом. — Да или нет, — поторопила она.       — Да…       — Умный мальчик, — она провела ладонью по его плечу, которую Энзо тут же грубо скинул, на что она снова рассмеялась. — И недотрога. Очаровательно. Условия такие: ты помогаешь нам истребить всю, ну или почти всю поганую нечисть в Лондоне. Я наслышана, что тут живёт парочка довольно старых и влиятельных вампиров, ведьм и колдунов, а ещё стая оборотней. Моё предназначение: очистить Землю от всех этих чудовищ, но тебе я готова даровать амнистию, так сказать, услуга за услугу. Устраивает?       — Ты не только даруешь мне шанс уйти, но и не станешь искать меня и тех, кто мне дорог. Но если ты нарушишь часть своей сделки, то я приду за тобой. Устраивает?       — Устраивает, — кивнула ему миссис Эндерсон, хитро улыбаясь.       — И меня устраивает, но я так же требую информацию, — он заметил, как женщина сузила глаза, недоверчиво взглянув на него. Кесседи, стоящая в стороне, предпочитала не вмешиваться, зная, что переспорить Дарсию — себе дороже, но вампиру она явно не доверяла. — Это в твоих, а точнее, в ваших же интересах, девушки».       — И она рассказала мне о том, что желает добраться до вампиров, которые находятся ближе всего к первородным. Дарсия хотела выйти на вас, — посмотрел он на Элайджу и Клауса. — Она мыслит ровно так же, как и все охотники: убийство одного древнего — конец его кровной вампирской линии. Согласился я на это, потому что душой почувствовал, что она была не так проста. В глазах Дарсии было столько необузданного безумства, что это не пугало, а даже, скорее, ужасало.       Все молчали. Адэлис так вообще прикрыла глаза, спокойно всё переваривая, пытаясь не поддаться эмоциям.       «И столько времени он молчал… Хотя бы теперь понятно, кого он видел во мне».       — Ещё месяцев восемь мы истребляли всё возможное зло, до которого только могли добраться. Вернее, до которого могла добраться Дарсия. Я всеми возможными способами пытался выйти на более старых вампиров до того, как мы их настигнем, чтобы те могли убраться куда подальше. Конечно, не всегда это удавалось. На кого нам всё же удавалось выйти, они либо не знали ничего, либо знали, но молчали. Как бы вас не любили, но смерти вам никто не желает, либо желает, но в тайне, ведь понимают, что если вы умрёте, то смерть придёт за всей вашей линией, а никто другой пока не нашёл способа разорвать вашу связь. Это была ещё одна причина, почему я всё же пошёл на это.       — И она не замечала, что ты обводишь её вокруг пальца? — приподняла брови Кэролайн.       — Нет. Я всё делал чисто. Оборотней не щадил, а с ведьмами и колдунами она сама расправлялась за милую душу. Я даже удивлялся тому, сколько в ней злости и кровожадности.       — Догадываюсь, откуда в ней это, — пробубнила Адэлис.       — Откуда? — спросила Бонни.       Адэлис крепко сжала челюсти, уже собираясь ответить грубо, как вдруг передумала.       — Кстати, она тебе об этом не рассказала, Энзо?       — Я пытался узнать много раз, но ничего дельного Дарсия так и не рассказала. Единственное, что я смог узнать, это о какой-то глобальной проблеме в семье, которая связана с дочерью и отцом её мужа.       — Кстати, о моём прекрасном отце: где его всё это время носило?       — Дарен по большей части добывал информацию, которая нужна была Дарсии. Он редко когда принимал участие в уничтожение подобных нам. Но каждый раз, когда это случалось, мне казалось, что он не особо в восторге от этого.       — М-м-м… — многозначительно протянула Адэлис, тяжело вздохнув. — Папочка удивляет всё больше и больше.       — То есть? — спросил Энзо, направив на неё резкий взгляд.       — Неважно, — тут же ровным тоном отрезала Адэлис. — А дальше появилась я, так?       Энзо поджал губы, ответив:       — Почти. За три месяца вот до этого дня, твои родители вдруг решили вернуться в Нью-Йорк. Зачем — неизвестно. Я остался с Кесседи, завершать дело. Мы его завершили, и я уехал. Они сдержали своё обещание и на этом конец. Когда, конечно, Деймон позвонил мне и кратко ввёл меня в курс дела, назвав только одну фамилию, от которой у меня всё внутри перевернулось, я, разумеется, начал подозревать тебя в сделке с твоими родителями, несмотря на то, что Дарсия подтвердила, что вы не сотрудничаете.       — Почему ты не сказал? — спросила у него Бонни.       — И ты, конечно, не поверил… — в этот же момент сделала вывод Адэлис. — День сюрпризов просто, — усмехнулась она, проводя пальцами по лбу.       — Конечно, я не поверил! Я же знаю её. Знаю, как она врёт, что не заподозришь, знаю насколько, уж прости, твоя мать гнилая стерва. Не сказал, потому что… Как ты себе бы это представляла, Бонни? Уж с кем я и должен был говорить в первую очередь об этом, так это с ней, — он указал рукой в сторону ведьмы Эндерсон.       — Зато видишь, поговорил, — усмехался Клаус. — Благодаря мне.       — То есть? — спросила Кэролайн.       — Со мной на связь вышел один мой потомков по вампирской линии, разумеется, который передал мне столь любопытную информацию. Один, кстати говоря, из тех самых старичков, которых ты искал на пару с этой безумной женщиной. Я решил, что лучше дня не будет, поэтому подговорил Деймона на провокацию откровенного разговора, которую он с радостью поддержал.       — Блеск, — буркнул вампир.       — Блеск? — воскликнули ведьмы.       — А ты хотел всё это сохранить до момента, когда нам колья и стволы к груди не приставят? — гневалась ведьма Эндерсон. — Чем ты вообще думал? А, извини за глупый вопрос, все мы прекрасно знаем, что ты не мог перестать видеть во мне предательницу, и на пару с Бонни искал в моих поступках тайный смысл.       Бонни хоть сейчас была и зла на Энзо, но в данном случае она решила заступиться за него, не дав ему и слова сказать.       — Скажи ещё, Адэлис, что у него не было весомых причин на это, как и у всех нас! — Бонни нахмурилась, пуская взглядом молнии.       — У вас попкорн есть? — шёпотом спросил Клаус, наклонившись в сторону Деймона, за что тут же получил женским каблуком прямо в ногу. Кэролайн улыбнулась ему настолько угрожающе, что желание есть попкорн тут же отпало.       — Сам бы не отказался, — шепнул ему Деймон, за что тоже получил каблуком по ноге.       — Любопытно, — усмехнулась ведьма Эндерсон, незаметно потирая пальцы друг об друга, чувствуя лёгкие покалывания, — я… — но договорить она не успела, потому что вдруг влезла Кэролайн.       — И какие на то были весомые причины, Бонни? У меня было куда больше недоверия к Энзо, который скрывал своё прошлое, как уже выяснилось — не зря.       — А ты сама не понимаешь? — раздражённо спросила ведьма Беннет.       — Нет, — покачала головой Кэролайн. — То, что она новенькая? Внучка Эндерсона? Ах, да, её родители оказались охотниками на нас! Подозрений — вагон и маленькая тележка.       — Как раз этому я до последнего не предавала значения! — эмоционально ответила ей ведьма Беннет.       — Да, припоминаю, — колко улыбнулась Эндерсон, — ты начала предавать значение словам Энзо тогда, когда мы с Кэролайн нашли общий язык и сдружились настолько быстро, что в твоей голове это просто-напросто не укладывается.       — Да! Но и это не всё! Я уверена в стороннем магическом воздействие, которое либо ты, либо какая-то третья ведьма оказала на всех: Кэролайн, по-видимому — братья Сальваторе, которые смахивают больше на слепых котят, не замечая очевидного…       — Так меня ещё ни разу не называли, — проворчал Деймон, спокойно попивая чай.       — К Майклсонам у меня много других вопросов. Сомневаюсь, что ты могла сделать им что-то, но то, как быстро вы нашли общий язык, меня наталкивает на дурные мысли.       Клаус громко и от души рассмеялся, прикрыв глаза. Все умолки, смотря на него.       — Нет, нет, — сквозь смех проговорил он, чувствуя, что аж глаза покрылись лишней влагой. — Вы продолжайте! Я даже пока вмешиваться не буду.       Адэлис хотела сдержать рвущийся наружу смех, но всё же не вышло. Если сначала она уже была готова начать рвать и метать, то сейчас ей вдруг стало весело. Возможно, это влияние Клауса, который чуть ли не задыхался от попыток сдержать смех. Стоило им двоим пересечься взглядом, как смех уже не сдержал никто. Элайджа тоже начал смеяться, осознавая всю абсурдность ситуации. Стефан сидел с крайне озадаченным лицом, не понимая, что вообще происходит. Кэролайн просто прикрыла лицо руками, пока тихо помалкивая. Деймон странно ухмылялся, пока тоже не вмешиваясь. Бонни не понимала, что в её словах вызвало такой приступ смеха. Энзо просто наблюдал.       — Ты серьёзно думаешь, что я их всех околдовала? — с трудом спросила Адэлис, почувствовав резко настигшую волну жара. — Мне делать больше нечего?       — Я не знаю! — всплеснула руками Беннет. — Я точно уверенна лишь в Кэролайн, на которой я заметила похожую метку, как и на тебе.       — Какая метка? — спросил Стефан.       Кэролайн протянула руку через Клауса, показывая её вампиру. Энзо тоже заинтересованно взглянул. Деймон навис над столом, чтобы тоже разглядеть, но Кэролайн, словно почувствовав, решила показать и ему.       — Так это просто родинка, точнее — родимое пятно, — возразил старший Сальваторе.       — Нет! — в ответ ему возразила ведьма Беннет. — Из этого родимого пятна исходит что-то сильное, ведьмовское, будто какая-то сила! Я не знаю, как это объяснить, потому что я никогда с этим не сталкивалась.       — Ну, а почему ты думаешь, что Адэлис к этому как-то причастна? — Стефан смотрел на Бонни с явным недоверием и скептицизмом.       — Потому что у неё такая же метка здесь, — Бонни показа пальцем на груди. — И от неё исходит похожая энергия.       Стефан направил заинтересованный взгляд на ведьму Эндерсон, пытаясь через самый верх платья разглядеть то, о чём говорила Бонни. Адэлис слегка приспустила бретельку и чуть-чуть оттянула платье вниз, чтобы метка стала видна побольше.       — У нас разные… родимые пятна, — пояснила Адэлис, возвращая всё, как было, назад. — У Кэролайн обычный смотрящий в верх треугольник, у меня тоже смотрящий в верх, но с палочкой чуть выше середины.       — Не может быть таких чётких родимых пятен! — стояла на своём Бонни. — Это — метка.       Деймон прибывал в глубоких раздумиях. Он пытался вспомнить, видел ли он эту метку, когда их настигла страсть или ему тогда было не до этого. Он даже не помнил, видел ли раньше на предплечье Кэролайн похожую отметину.       — Тогда пойми, — устало вздохнула Адэлис, — если бы я действительно оказала на Кэролайн магическое влияние, то у неё была бы точно такая же отметина, а они, как видишь, разные.       — Тогда что это? — Бонни с вызовом посмотрела ей в глаза. — Ну, скажи! Энзо сказал свою правду, скажи и ты свою! Это будет честно.       — Хочу заметить, — Элайджа, молчавший всё время с начала этого балагана, вступил в разговор, — что ты сравниваешь две разные правды, Бонни. Правда Лорензо, безусловно, имеет большой вес, но правда, которую таит Адэлис, имеет ещё больший вес, в кубе со всеми нами.       — Значит, я права, что вы все как-то связаны…       — О! — воскликнул Клаус, снова рассмеявшись. — Ты даешь не представляешь насколько, ведьмочка!       — Твои издевательства не помогают, — шикнул на него Лорензо.       — В любом случае, меня это не волнует! — грубо оборвала она их. — Я хочу знать правду! Я хочу знать, во что я ввязываюсь, общаясь с вашей тёмной компанией.       — Тёмной… — повторил Клаус, пробуя это слово на вкус. — Да. Это о нашей компании.       Адэлис задумчиво стучала ногтями по столу, раздумывая над ответом, и пока она раздумывала: вела монолог в своих мыслях, Бонни решила добавить ещё кое-что.       — Помнишь момент в твоём доме, где ты меня за голову чуть ли не к потолку подвесила? Я до сих пор придерживаюсь того, что для «начинающих» — это слишком круто. Поэтому сразу говорю, я в это больше не поверю. Вы либо говорите правду, либо я обещаю вам большие проблемы.       — Я вообще удивлён, как она тебе ещё шею не свернула, — фыркнул Клаус, — с такими-то угрозами. Забавно наблюдать, как новорожденный с молочными зубками и тонкими коготками — пытается замахнуться на мастера.       Никто, кроме Элайджи, Стефана, Деймона и Кэролайн не придали второй фразе Клауса никакого особого значения.       — Кстати насчёт угроз, — Клаус чуть наклонился к столу, посмотрев на ведьму, — я бы рекомендовал придержать язык за зубами.       — И что ты мне сделаешь? — в лоб спросила Беннет.       — Укушу твоего парня и буду смотреть, как тот мучается в предсмертных муках, — глаза Клауса сверкнули золотисто-янтарным цветом. — Ты, наверное, давно близких людей не теряла, раз так осмелела.       Энзо вдруг ударил рукой по столу, отчего посуда задрожала, а почти все присутствующие практически незаметно дёрнулись. Ведьму Эндерсон сие действие вообще вырвало из глубоких раздумий.       — Даже не смей угрожать ей, Клаус! — повысил на того тон Сент-Джон.       Не кто не успел понять, в какой момент Клаус сорвался с места и поднял со стула вампира, прижав того за горло к ближайшей стене и подняв его настолько, насколько только смог вытянуть руку. Энзо хрипел, задыхаясь, не в силах даже произнести малейшего звука. Майклсон уже показал выросшие клыки и сущность гибрида, как вдруг почувствовал нарастающую головную боль в голове. Она была недостаточно сильной, чтобы упасть на ноги, тем более с его выносливостью, но достаточно сильной, чтобы мешать концентрации. Повернувшись, он увидел вставшую с места Бонни и всю их весёлую компанию.       — Прекрати… — прошипел Клаус.       — Отпусти его! — приказала Беннет.       — Я не слушаю чужих приказов!       В этот момент Бонни усилила действие магии, вызывая самую мощную мигрень, на которую только была способна. Кэролайн заметила, что из носа Клауса пошла густая чёрная кровь. Она знала, что его это не убьёт, но сердце совершило кульбит. Элайджа только хотел дёрнуться с места, как Кэролайн опередила его, прижав Бонни к другой стене.       — Я предупреждала тебя, Бонни… — вампирская сущность тут же проявилась.       — Закончите этот балаган! — крикнула Адэлис, пытаясь хоть как-то привлечь их внимание. — Клаус, Кэролайн!       — Я не потерплю угроз в адрес моей семьи и меня самого от надоедливых мошек! — тут же прозвучал злой голос гибрида.       Адэлис и Элайджа переглянулись, друг другу кивнув. Элайджа в этот же момент оказался рядом с Никлаусом, с трудом оторвав его от посиневшего вампира, а Адэлис с трудом оттащила Кэролайн от перепуганной Бонни. Но стоило сёстрам сделать один лишний шаг в сторону, как Кэролайн вскрикнула, дёрнувшись назад из рук Адэлис. В первые секунды ведьма Эндерсон даже испугалась, уже подумав, что её сила обожгла сестру, но заметив, каким уничтожающим взглядом Кэролайн посмотрела на Бонни, она поняла, что дело в чём-то другом.       — Я тоже тебя предупреждала, — тяжело дыша, ответила ей Бонни.       — Ты подписала себе смертный приговор, — прозвучало шипение Клауса, который уже предпринял попытку вырваться из крепкой хватки Элайджи. Он просто представил картину того, что Кэролайн могла вдруг вспыхнуть, как зажжённая спичка. Захотелось просто разорвать всех и вся. Как вдруг Деймон резко пересёк зал, удержав Энзо, который теперь был готов разорвать гибрида за угрозы.       Стефан, стоявший рядом со своим стулом, тяжело вдохнул, облокотившись на него.       «Вот так день рождения…»       Адэлис протянула руку Кэролайн, кивая взглядом на кольцо. Девушка его тут же сняла, вложив ведьме в ладонь.       — Только попробуй сделать что-то ещё, — шёпотом предупредила Бонни Адэлис. — И в таком случае, сгорит уже не она, а ты. И поверь, мой огонь гораздо опаснее, чем тот, что горит в камине, — глаза Беннет расширились от страха, который она так старалась скрыть. Адэлис посмотрела на Кэролайн, слегка улыбнувшись. — Минуту.       Ведьма Эндерсон уверенным шагом подошла обратно к столу на место Деймона, куда лучше всего падали лучи солнца, и под наблюдением нескольких пар глаз, положила кольцо на стол, начав одними губами произносить заклинание. Оно было коротким, поэтому многих усилий не понадобилось, но Адэлис решила его немного усовершенствовать. Расположив свои ладони сверху над кольцом, она начала читать заклинание на очень древнем языке, который смогли узнать лишь Клаус и Элайджа — язык мёртвых. Кольцо вдруг засветилось тёплым оранжевым светом вместе с её ладонями. Адэлис заметила лёгкую, едва заметную ниточку энергии, которая направилась из её ладоней к металлу, вырисовывая на нём практически незаметный с такого расстояния узор в виде той метки, что находится у неё на груди.       Через минуту всё закончилось. Адэлис так же легко подошла к нахмуренной и всё ещё злой Кэролайн, вложив кольцо ей в руку со словами:       — Подарок от любящей… меня, — Кэролайн в многозначительном жесте приподняла брови, всмотревшись в своё кольцо, заметив там тот же узор. Вопросительно наклонив голову, она уже собиралась задать вопрос, как вдруг Адэлис ей ответила. — Я потом объясню, что к чему.       — Спасибо, — Кэролайн обняла её, оставив короткий поцелуй на щеке, следом надев кольцо.       — Всё? — спросила Адэлис. — Все в себя пришли? — ей ответили тишиной. — Кэролайн, помоги мне поменять кружки и тарелки местами. Сидеть так, как мы сидели до этого — опасно для здоровья окружающих. У меня сегодня нет желания кого-то убивать, надеюсь, у всех присутствующих тоже.       Стефан, у которого помощи не попросили, всё равно помог девушкам сделать всё так, как они решили. Теперь по правую руку от Деймона будет сидеть Стефан, Бонни и Энзо, а по левую — Адэлис, Элайджа, Клаус и Кэролайн.       — Элайджа, — Адэлис кивнула за стол. Элайджа, держа руки на плече и предплечье брата, подошёл с ним к столу, присаживаясь. — Деймон, — вампир тут же кивнул, идя нога в ногу вместе с Энзо, занимая свои места. — Бонни, — ведьма недовольно поджала губы, но подошла к столу, присев за своё место. Стефан тоже в этот момент присел рядом с братом, многозначительно переглянувшись с ним. Кэролайн вместе с Адэлис совершенно спокойно дошли до своих мест.       Стоило Кэролайн только сесть на своё место, как она тут же почувствовала руку Клауса на своей. Он внимательно посмотрел на то место, где не так давно был ожог, но сейчас её кожа была абсолютно целой. Облегчённо прикрыв глаза, он посмотрел на неё, видя улыбку, а в глазах слова: «всё хорошо, не переживай», и, кажется, это повлияло на Майклсона. Кэролайн почувствовала, что он немного расслабился.       — Я напоминаю вам всем, — совершенно спокойным голосом заговорила Адэлис, — что этот месяц крайне не простой, крайне сильный, а его конец вообще будет пиком всего возможного. Луна только нарастает, а мы уже готовы растерзать друг друга из-за разных взглядов и… многого другого. А что будет с нами под конец? Останется один или два человека? Мы не к такому стремимся!       — Поддерживаю, — Деймон поднял в знак согласия свою чашку, продолжая поедать свой торт.       — Мне кажется, что никакого сотрудничества между нами не получится, — вдруг сказал Стефан, почувствовав на себе взгляды всех присутствующих. — Потому что почти каждый из нас сделал что-то, что не нравится другим. Энзо долго скрывал правду о своих странствиях. Долго подозревал Адэлис в чём-то, в чём она даже не замешана.       — Это было заслуженно, — пробубнила Бонни.       — Бонни, — прозвучал предупреждающий тон Деймона, от которого Беннет лишь удивлённо вскинула брови, удивившись в сотый раз за этот вечер тому, как он быстро переметнулся на чужую сторону.       — Элайджа, Клаус, Кэролайн и Адэлис молчат о чём-то, о чём сказать не могут, — продолжил Стефан, не обратив никакого внимания на слова Бонни. — Возможно, тому есть серьёзная причина… — предположил он, вспомнив разговор с Адэлис.       — Либо им просто нравится трепать нам нервы, — сделал предположение Энзо.       Вдруг по столу снова ударили ладонью со всей силы.       — Энзо! — Деймон адресовал ему гневный взгляд.       — Но я не вижу никакой причины не доверять им, — закончил свою речь Стефан.       — Мы видим, — спокойным голосом возразила Бонни. Деймон уже просто прикрыл глаза, пытаясь найти в себе остатки спокойствия.       — Значит, послушайте сюда, — в переговоры вступил Элайджа. — Во-первых, Адэлис справедливо напомнила об астрономическом событие, которое, видимо, уже начало сводить нас всех с ума. Похоже, мы все недооцениваем его силу, что может сыграть с нами в злую шутку. Во-вторых, то, что мы все сейчас устроили — это отвратительно. Мы должны были держаться вместе, но, увы, как я вижу, и как предполагал, не все будут готовы на это. Однако ты, — он указал пальцем на ведьму Беннет, — перешла пару минут назад все границы, сняв защитное заклинание с кольца Кэролайн…       — Я её предупреждала!..       — Я тебя не перебивал, так что, будь добра, выслушай и ты меня, — грубо оборвал её Элайджа, и ведьма заметила в его глазах что-то такое, что заставило её умолкнуть, грубо сказать, наступив самой себе на горло. — Ты подвергла опасности жизнь Кэролайн, которую я буду защищать до самого конца на ровне со своим братом. И если бы не «условный» договор между нами, я бы сам лично оторвал тебе голову, либо позволил Адэлис завершить начатое, — было видно, что Бонни и Энзо хотят что-то возразить, но не решаются, видя, что вечно спокойный Майклсон стреляет молниями, которые сверкают в его взгляде, пугая ещё больше, чем янтарный блеск в глазах Клауса. — Я понимаю Лорензо, который сорвался, чтобы защитить тебя. Я могу ему это даже… простить. Но твоё деяние по отношению к Кэролайн я не забуду никогда. В связи с чем заявляю, Бонни, при всех присутствующих, что веры тебе больше нет. Лорензо приговаривается к тому же из-за связи с тобой. В-третьих, возьму на себя смелость дать небольшие ответы на ваши раннее заданные вопросы. Адэлис не оказывала никакого влияния ни на кого из нас. Отношения, связывающие нас четверых — не должны никого касаться, вас двоих теперь — особенно. Насчёт магии, которой обладает Адэлис, ответит она сама, если посчитает нужным. И так же насчёт этих всех меток, если девушки посчитают нужным и правильным, они ответят сами. У меня всё, — заявил он таким тоном, будто если бы могли подать апелляцию, то Элайджа бы даже не стал её рассматривать.       Деймон с уважением взглянул на Элайджу, который почти единственный — на пару со Стефаном — сумел сохранить спокойствие во всём этом бедламе. Стефан улыбнулся, кивнув в знак поддержки слов старшего Майклсона.       — И добавить нечего, — усмехнулся Клаус, всё ещё не отпуская под столом руку Кэролайн.       — Наверное, могу сказать я, — Адэлис посмотрела на всех, убеждаясь, что никто не хотел сделать это первее. — Дополнять прекрасную речь Элайджи я ничем не стану, но дам, всё-таки, небольшие ответы на интересующие вас вопросы. Первое: я действительно не оказывала какого-то влияния на любого из присутствующих здесь, надеюсь, природное обаяние не в счёт, — усмехнулась ведьма, краем глаза заметив улыбку, которая появилась на лицах Элайджи, Клауса и Деймона. — Я терпеть не могу, когда людей к чему-то насильно принуждают, внушая им свои цели и выставляя в роли пушечного мяса. Однако, не буду кривить душой, если это будет единственным выходом в какой-то сложной ситуации, то именно это я и сделаю. Так сказать, в борьбе все средства хороши. Второе: наши отношения касаются только нас четверых, полностью поддерживаю раннее сказанные слова Элайджей. Единственное, что могу сказать и подлить масла в бушующий в вас огонь, — это что они очень крепкие, прочные и в каком-то смысле, думаю, нерушимы. Третье: моя сила крайне сложная, очень большая, уничтожительная в своём проявление, но я не являюсь тёмным магом. Я, скорее, прислуживаю одному… не совсем человеку в этом мире, так же практикуя многие другие известные направления в магии. Что уж таить, я действительно не ведьма новичок, — с улыбкой рассказала она. — Надоело мне уже корчить из себя того, кем я не являюсь. Поэтому, моя сила действительно крута для тебя, Бонни, но это всё, чего я могу сказать. А, и насчёт меток, это нечто, что отличает меня от других ведьм и колдунов. Я бы сказала, что я в целом отличаюсь, но это, — она указала ногтем себе в грудь, — особенно отличает.       — Кто же ты тогда, если не тёмный маг? — спросила Бонни, сощурившись.       — Я не могу назвать себя ни белым, ни тем более тёмным, Бонни. Меня никогда не тянула тьма в полном своём проявление. Мне всё-таки больше по душе свет или серый цвет. Однако если мои любимые, более человечные методы мне не помогают достичь желаемого, то я не стану брезговать и применю чёрную, а то и даже запретную магию. Чаще всего, если я и совершаю зло, то только во благо. Но не думай, что я испытываю от этого удовольствие. Совсем нет.       — И как давно ты не новичок? — спросил Энзо.       — Я предпочту не отвечать на этот вопрос, — спокойно ответила Адэлис, чувствуя на себе взгляды.       — Почему ты вдруг решила всё рассказать? — поинтересовалась Бонни. — Столько скрывала и вдруг…       — Я хотела скрывать всё это до конца месяца, но начали происходить события, которые не располагали к этому. Как ты видишь, я даже сейчас избегаю хоть немного приближённых подробностей к истине.       — Какие события? — прилетел вопрос от Энзо, который в этот момент допил чай.       — А вот это уже не ваше дело. Я рассказала о всём, что могла.       Бонни посмотрела на Кэролайн, которая в этот момент как раз собралась с мыслями.       — Мне лишь осталось пройтись по одному пункту, так как задерживаться на теме наших отношений я уже не вижу никакого смысла, полностью поддерживая точку зрения Элайджи и Адэлис. Моя метка действительно была для меня всю жизнь загадкой, но совершенно недавно я начала получать ответы на многие вещи, которые происходили и происходят в моей жизни. Наверное ещё будет правильнее добавить о моих переменах, которые вас так повергают в шок. Я просто наконец-то поняла, что мне нужно от жизни. Я, похоже, нашла своё предназначение и путь, по которому теперь иду. Наши пути, Бонни, кардинально разные. По сути, они всегда были разными, в отличии вас с Еленой. Вы всегда шли по одному пути вместе рука об руку, а меня иногда тянули за собой, когда я была вам нужна. Однако это время, к огромному счастью для меня, уже прошло. Я больше не завишу от вашей дружбы, и вашего участия в моей жизни. Меня, наконец-то, больше ничего не отвлекает. И я, ура, нашла тех людей, которые меня ценят, любят и понимают. Рядом со мной стоят те, за кого я порву на куски, и кто порвёт на куски за меня. Мне показывают, кто я такая и чего стою. Вот ответ, который ты так хотела выпытать из меня какое-то время назад.       — Ты глупая, раз думаешь, что мы с Еленой пользовались тобой в своих целях.       — Ну так ведь и было, Бонни! — всплеснула та рукой, широко улыбаясь. — Хоть на конец признайся в этом. Стоило вам только поругаться по той или иной причине, так Кэролайн вам тут же понадобиться. А когда Кэролайн на ровне с вами угрожала смертельная опасности, меня до конца держали в неведение!       — Обвини нас ещё в том, что ты из-за нас стала вампиром!       — Между прочим, — вполне с серьёзным лицом начала Кэролайн, вызывая на лице Бонни неподдельное удивление, — я об этом думала. Ведь если бы не вы, или хотя бы не ваши тупые секреты, то, возможно, я всё ещё была бы человеком. Однако, как всем присутствующим известно, я люблю себя вампиром. Мне нравится быть смелой, бесстрашной, иметь кучу возможностей… — Клаус в этот момент улыбнулся, вспоминая когда-то сказанные собою же слова. — Так что, тут я зла, так уж и быть, держать не стану. В целом, я зла и не держу, а просто припоминаю ваши косяки, так сказать, напоследок. Это просто суровая правда, которой давно пора взглянуть в глаза.       Между ними воцарилось молчание. Никто не решался нарушить эту тишину, возможно, несколько минут, но вот вдруг Бонни заговорила:       — Мне печально видеть в тебе такие перемены, Кэролайн. Ты так спокойно расстаёшься с прошлым, где были я, Мэтт, Тайлер, Елена… Так спокойно, будто для тебя это ничто не значит и никогда не значило. Ты думаешь, что связавшись с ними, ты станешь лучше или придёшь к чему-то новому, но как нам всем известно, с Клаусом ты сможешь обрести лишь смерть, а не счастливый конец своей сказки. Да и кто сказал, что вы вообще что-то обретёте? Ты слепо идёшь за тем, кто столько раз подвергал твою жизнь опасности, нашу и остальных… Даже сейчас мы все в опасности из-за члена его семьи, а ты этого в упор не замечаешь!       — С чего ты взяла? — совершенно спокойно спросила Кэролайн. — Тебе не приходит в голову, что я хочу им помочь?       — Только давай будем честны, что ты — просто вампир на протяжение недолгих шести лет. Твоя сила по сравнению с силой Кола — ничто. Как ты собираешься помогать? Встанешь в роли живой мишени?       Клаус держался из последних сил, чтобы не послать ведьму так далеко и надолго, чтобы она ещё два века искала оттуда выход. Пожалуй, лишь Кэролайн, которая по-прежнему держала его за руку, дарила хоть какой-то покой и не давала сорваться вновь.       — Тебе никогда не приходила в голову мысль, Бонни, что ты очень плохо меня знаешь? — поинтересовалась Кэролайн, допив свой чай. — Твоей подругой всегда была Елена, а не я. Ты всё знала о ней, а не обо мне. Секретов поднакопилось очень много. Ты, конечно, права, как вампир, по сравнению с ними, — я новорожденный ребёнок, но ведь побеждают не только физической силой, верно? Не мысли так ограниченно.       Бонни лишь тихо ухмыльнулась, посмотрев на Кэролайн обречённым, уставшим и таким чужим взглядом. Ей казалось, что в один момент она окончательно уничтожила всё, что их связывало.       — Хорошо, я тебя услышала… — тише проговорила Бонни, посмотрев на молчаливого Деймона. — Тебе есть что сказать?       — Я не знаю, Бонни, — пожал плечами Деймон. — Я не знаю, что ожидать от вас двоих, — взгляд так же перешёл на Энзо. — За последние две, точнее, уже почти три недели, произошло столько всякого абсурда, что я не знаю… Ещё и эта информация… — он провёл рукой по волосам, вспоминая о предателе. — Поверь, я бы хотел быть последним, кто усомниться в тебе… вас. Но вся эта информация и твои слова, которые ты сказала мне неделю назад, прежде чем уйти, хлопнув дверью… — Деймону было тяжело говорить о недоверии. Они столько прошли за последние годы. Они вместе пережили мир-тюрьму, став друзьями, а теперь всё это. Возможно, когда всплывёт то, кто был предателем на самом деле, Деймон пожалеет о том, что скажет, но сейчас не хочет рисковать собой, братом и Еленой. И почему-то ему кажется, что Бонни уже сама поставила эту точку, а задала этот вопрос лишь для галочки. — Прости, Бонни, но мне кажется, что пока наши пути расходятся.       — Они больше и не сойдутся, — чётко произнесла ведьма Беннет.       — Энзо, — обратился к нему Деймон, ощутив резко возникший холод между ними. — Мне правда жаль.       — Стефан, — обратилась к нему Бонни, испытывая ещё хоть какие-то тёплые чувства лишь к одному из присутствующих.       — Мне нечего сказать, — тут же ответил Стефан, повернув на неё голову. — Прости, Бонни. Я поддерживаю мнение своего брата и остальных.       Бонни прикрыла глаза, почувствовав резко подступившую влагу. Буквально проглотив слёзы, она спокойно поднялась со стула и направила прочь к выходу. Энзо сделал тоже самое, но значительно задержался.       — Энзо, — остановил его голос Деймона. Обернувшись, он посмотрел на него. — Я прошу тебя: защищай её. И не покидайте город. В конце месяца мне может понадобится Бонни, чтобы вернуть Елену.       — Какой же ты эгоист, Сальваторе, — прошипел Сент-Джон, смотря на друга сторонним взглядом. — Ты снова думаешь только о себе, только о своём счастье, а чувства других тебя не волнуют ни с какой стороны! — повысил тон вампир, агрессивно махнув рукой. — Она рассчитывала на тебя… на того, кого когда-то называла другом, а ты предал её… Ты предал её ради тех, против кого однажды бился плечом к плечу с ней. Уже забыл, как вы всей компанией хотели убить Клауса? Так вспомни! И ты, Стефан, — младший Сальваторе поднял на него тяжёлый взгляд, — такой же… Стол предателей.       — Не судите, да не судимым будите, — напоследок сказал Клаус Сент-Джону.       В этот момент Энзо исчез, а остальные услышали громкий хлопок дверью. Столовая снова погрузилась в напряжённое молчание, которое первое рискнул нарушить Клаус.       — Друзья, возможно, данный выбор вам дался сложно, но запомните, что вы его сделали сами. Даже если они не окажутся предателями, вам стоит помнить, что вы это сделали для себя и вашей ненаглядной Елены. И как по мне, знаете, не велика потеря. Можете назвать меня чёрствым, не умеющим ценить дружбу — человеком, возможно, будите правы, но поверьте мне, не вписываются они в ваши ряды. Сами подумайте! Даже не появилось как такового серьёзного повода усомниться в той же Адэлис, а уже пошло одно сплошное недоверие и подозрение, не говоря уже о неспособности и нежелание принимать чужие взгляды на мир. Такими темпами, — он тяжело вздохнул, — рано или поздно в любом случае пришёл конец.       — Клаус выступает в роли психолога, — пробубнил именинник. — Сейчас случится что-то ещё.       — Уже вряд ли, — улыбнулся гибрид. — Хватит нагонять мрак! — возмутился он, смотря на их хмурые лица. — Всё нормально будет!       — Глядишь в будущее? — с усмешкой спросил Стефан.       — Возможно, — кивнул он. — Аж дышать стало легче…       — Это естественно, — кивнула ему Адэлис. — Меньше народа — больше кислорода. Или, с той же психологической точки зрения, мы избавились от того, что нам не давало спокойно дышать.       — Ладно! — вдруг пришёл в себя Деймон, подрываясь с места. — Будто впервые людей теряем. Ничего! Этот неприятный осадок рано или поздно спадёт. Может снова картишки сыграем?       — Людей не так много, — задумчиво проговорил Элайджа.       — Девчонок подключим, — нашёл выход Сальваторе. — Девочки?       — Я не во всё умею играть, — тут же сказала Кэролайн.       — Я тоже, — поддержала её Адэлис.       — Научим, — в предвкушение потёр тот ладони, как вдруг у Адэлис зазвонил телефон. — Так. Все мы здесь, а у тебя звонит телефон… — рассуждал Сальваторе. — Делаю ставки на то, что уже могло что-то случится!       — И похоже ты был прав, — проговорила ведьма, смотря на экран телефона. — Слушаю вас, миссис Уилсон.       — Нужна помощь.       — Что случилось? — серьёзным голосом спросила ведьма, выпрямившись.       — Ужин прошёл не так, как планировалось… Рассказывать долго, но, похоже, мы разозлили Кола, Джузеппе и моего мужа.       — Мы?       — Я, твой отец, Ребекка и Александр. Основная проблема сейчас в том, что Александр и Клиффорд находятся в критическом состоянии. Александр отправлен тем самым ядом, который предназначался Элайдже в тот самый день. С Клиффордом… — она запнулась, пытаясь подобрать слова. — Я не могу объяснить это правильно, потому что ничего не смыслю в ведьмовских штуках, но как мне объяснили, какая-то программа медленно уничтожает его. Судя по всему, наложена была с помощью проникновения в разум.       — Что с Ребеккой? — тут же спросила ведьма, даже не взглянув на древних, которые сидели словно на иголках.       — Я в полном порядке, — послышался тревожный голос Ребекки. — Сейчас очень сильно нужны вы с Ником. Мы будем через семь минут около твоего особняка.       — Хорошо. Я поняла. Скоро будем, — звонок тут же прервался, а Адэлис посмотрела на всех. — Все всё слышали? — вампиры тут же кивнули. — Едем.       — Мы вам нужны? — спросил Деймон, так же поднимаясь из-за стола.       — Ребят, — поспешила к ним Кэролайн, — у вас ещё есть много времени, чтобы хорошо закончить этот день. Поиграйте в бильярд наверху, к примеру. Как что-то прояснится, мы вам дадим знать, или если что — попросим приехать.       — Кэролайн права, — поддержал её Элайджа. — Мы позвоним.       — Обязательно держите нас в курсе, — попросил их Стефан, когда вся компания переместилась в прихожую.       — Конечно, — улыбнулась им ведьма. — Ждите звонка.

* * *

      Время тянулось. Первородные вместе с девушками доехали до дома Адэлис за короткие пять минут, и теперь ожидали приезда миссис Уилсон вместе с остальными в стенах большого поместья. Клауса пригласили сразу, стоило им только подняться на крыльцо. Майклсон пришёл в непередаваемое удовольствие от викторианского стиля, который преобладал в этом поместье. Адэлис любезно поставила на столик в гостиной бурбон и стаканы, к которым притронулись все, кроме неё самой. Ведьма с виду заметно нервничала, хоть и старалась этого не показывать. Кэролайн сидела рядом с ней, держа сестру за руку. Никто даже толком ничего не говорил. Все находились в своих размышлениях.       Кэролайн наконец-то почувствовала какое-то облегчения из-за того, что они расставили все точки по местам с Бонни и Энзо. Ей действительно стало легче и это не могло не радовать. Правда злость на ведьму Беннет в ней всё ещё кипело. Похоже, Кэролайн крайне повезло, что они были не на улице во время их скандала, иначе она бы воспламенилась практически в ту же секунду. Однако теперь ей это точно не грозит благодаря Адэлис. Она всё ещё не сказала, что сделала с кольцом, но и Форбс решила отложить этот разговор на потом. Сейчас она чувствовала, что просто нужна ей.       Клаус и Элайджа выдохнули, как только поняли, что с сестрой всё в порядке. Они оба ощутили свалившийся камень с души, но тревожные нотки в её голосе их всё же напрягли; как и слова миссис Уилсон о том, что они усугубили ситуацию с охотниками. Пока лишь оставалось гадать, что произошло в стенах дома. Братья так же поглядывали на сестёр, а особенно на ведьму, у которой сейчас лицо было абсолютно не читаемым. И лишь Элайджа, смотря на Адэлис, ощущал тревогу, которую она подавляла. Он понимал, чем она была вызвана: временем и скорой встречей именно с отцом, а не с мистером Розеном.       Адэлис смотрела в горящее пламя в камине. Если ещё тридцать минут назад виднелся закат и небо было окрашено в оранжево-лиловые облаками, то сейчас небо снова затянуло серыми тучами, из-за которых стремительно потемнело, и пошёл сильный дождик, нещадно стуча по окнам, и украшая стёкла капельками, что стремительно стекали вниз. Пламя в камине согревало, а в случае ведьмы-хранительницы — ещё успокаивало и придавало сил. Эндерсон переживала за Александра, за Клиффорда — как за брата Коулмана, даже за миссис Уилсон, перед которой она всё ещё чувствовала вину за утренний инцидент, но больше всего её тревожила встреча с отцом. Конечно, она видела его раньше, как мистера Розена, но сейчас она увидит его как Дарена, как своего отца… Об этом даже было сложно думать. Она даже не понимала, какие конкретно испытывает чувства. Адэлис лишь совершенно точно знала, что не испытывает ничего хорошо. У неё нет радости на душе, лишь какая-то непонятная тоска, боль и липкое чувство лжи, которое она сейчас ощущала сполна. Она долго не могла понять до этого дня, что её смущало в мистере Розене, зато теперь поняла.       «Сполна поняла… Ух, как я ненавижу враньё. Не люблю врать, и ещё больше не люблю, когда обманывают меня. Почему он не мог сказать всё, как есть? Зачем эта игра была придумана? И эта сумма — выкуп за отказ от меня»?       От этих мыслей в ней вдруг вспыхнуло раздражение, которое отразилось на сверкающих магией глазах. Элайджа, заметивший это проявление, присел рядом с другой стороны, мягко взял её руку, оставляя лёгкий поцелуй на костяшках пальцев. Кэролайн в этот момент поднялась, сделав последний глоток из хрустального бокала. Клаус сдержанно улыбнулся ей, приобняв девушку за плечи.       Вдруг, услышав неприятный звук от шин, все повернулись в сторону окон и, не проронив ни слова, поспешили в прихожую. Адэлис открыла дверь, заметив, как люди постепенно покинули машину. Ребекка придерживала Александра, который с трудом удерживающий своё сознание. Вампиру пришлось приложить все усилия к тому, чтобы понять, где он вообще оказался, но увидев в дверях Адэлис, он не смог сдержать умиротворенной улыбки. Майклсоны тут же напряглись, заметив окровавленное платье Ребекки, которое было разорвано в центре груди, но пока и слова не сказали.       — Ребекка, Александр, пожалуйста, входите, — пропустила их ведьма, чуть отходя в сторону. — Ребекка, вон туда в гостиную его, — древняя кивнула, уходя туда вместе с Кэролайн, которая пришла ей на помощь. Следом поднялась миссис Уилсон. — Рада видеть вас целой и здоровой… — она заметила запёкшуюся кровь на виске и губе, — относительно. Проходите, — Саманта улыбнулась и прошла вслед за Ребеккой. Оставался её отец, который тащил на себе бессознательное тело Клиффорда. — Проходи, — сухо сказала ведьма. — Его неси в самую дальнюю спальню. Разберусь с ним позже.       Дарен без лишних слов кивнул и направился в сторону лестницы. Адэлис вместе с древними поспешила в гостиную. Клаус и Элайджа тут же оказались у Ребекки, внимательно осматривая сестру.       — Со мной правда всё хорошо, — попыталась отбиться Ребекка от взволнованных братьев.       — А это что? — Клаус покрутил пальцем в районе её груди. — Дизайнерское решение?       — Это Кол… — подал слабый голос Александр. — Он… — тяжело сглотнул, — попытался вырывать ей сердце за предательство, но я не позволил. Я обезвредил его на время, так что, наверное, позже он придёт за мной, если я выживу.       — Так может нет смысла тебя лечить? — задал разумный вопрос Клаус, заметив, как тот нахмурился и снова закашлял. — Днём больше, днём меньше… разница небольшая.       — Ник! — грубо оборвала его древняя. — Александр, даже не задумываясь, спас мне жизнь два раза за эти недели. Всё это время он был на нашей стороне. Единственное, чего он хотел — это вразумить своего брата и добыть информацию для вас всех! — Ребекка осмотрела всех присутствующих. — И информации у нас всех много. Так что, будь добр, прояви милосердие и вылечи его!       Клаус чуть сощурил глаза и уже намеривался что-то ответить, как вдруг перед его лицом появился совершенно пустой стакан. Повернув голову на Кэролайн, она лишь взглядом указала, чтобы тот наполнил его своей кровью. Посмотрев на умирающего вампира и на всех бедных родственников, которые ожидали от него того же, Клаус тяжело вздохнул и прокусил своё запястье, наполняя стакан наполовину. Он протянул его сестре, которая присела на диван, аккуратно напоив кровью Александра. На её глазах маленькая, но воспалившаяся и покрывшаяся язвочками — точка от укола — начала затягиваться. Спокойно выдохнув, она услышала, что сердце в груди Коулмана наконец-то перестаёт стучать так, как ему вздумается, возвращаясь в нормальный ритм.       — Ты ещё долго продержался, — нахмуренно произнесла Адэлис. — Два яда — это как двойная порция убийства.       — Это за вместо: «как я рада, дорогой старый друг, что ты выжил»? — Александр адресовал ей шутливый взгляд, заметив, как та нахмурилась ещё сильнее. Адэлис явно была не настроена на шутки. — Сам в шоке.       — Как давно Кол ввёл в тебя вирус? — поинтересовался Клаус.       — Точно не знаю… Скорее всего, где-то после одиннадцати.       — Сейчас восемь, — проговорил Элайджа, смотря на наручные часы, когда все отвлеклись на спускающиеся шаги, — хорошо продержался.       — Спасибо, — ухмыльнулся вампир, переведя взгляд на Клауса. — И тебе спасибо за спасение жизни.       — Не обольщайся, — улыбнулся ему Клаус. — Это благодарность за спасение жизни сестры.       — Ник! — рыкнула на него Ребекка.       — Я сделал, как ты сказала, — оповестил Адэлис спустившийся Дарен.       — Хорошо, — снова сухо ответила та, даже не взглянув на него. — Скоро посмотрю, — она заметила сдержанную улыбку на лице Александра. — А сейчас начинайте говорить о всём, что происходило в стенах того дома и что нового вы узнали. Прошу, без лжи.       Дарен, Ребекка, Саманта и Александр рассказывали всё, что произошло за эти недели, упоминая всё, что только вспоминали из всех разговоров и действий. Конечно, все ещё раз пересказали о ситуации с белым дубом, его охраной и поставкой товара, и о многом другом.       Дарен, сидевший на диване, вдруг поднялся, достав из пиджака пистолет, протянув его Клаусу.       — Там ещё девять пуль, — проинформировал он. — Одна прошла в стену, когда Саманта оттолкнула Алистера.       Майклсон ловко разобрал оружие, убеждаясь, что там действительно девять пуль.       — Значит, вы не знаете, были ли ещё поставки? — спросила Кэролайн.       — Нет, — покачала головой миссис Уилсон. — Я даже не знала об этой, как и все мы.       — Значит, многое вам действительно не доверяли, — подвела итог Адэлис. — Вопрос к тебе, — она посмотрела на отца. — Ты что-то знал о белом дубе?       — Ничего и никогда. Я половину своей жизни провёл на территории Румынии на пару с отцом, но я ничего не знал об этом. Подозреваю, что и он мог не знать.       — Как такое может быть? — развёл руки Клаус. — Джон был главой Верховного ковена в Румынии. Он не мог не знать о существовании такого могущественного дерева на его земле.       — Точно так же, как и один действующий президент страны не в курсе, что творят остальные мэры и сенаторы, — пожал плечами старший Эндерсон. — Подпольная деятельность ведётся везде, что-то укрывается… Это такой же чёрный бизнес и игры, в которых каждый имеет свой козырь. Те, у кого их нет — умирают первыми. Те, у кого есть, но слабые — вторыми. Дальше объяснять нужно?       — История гласит, что именно Вальдемара посадила это дерево, — напоминал Адэлис. — Вальдемара — одна из сильнейших известных ведьм в нашем роде. Как могло получиться, что сведения о дубе, которое выросло благодаря нашей прародительнице — исчезли в никуда?       — Понятия не имею, — спокойно ответил Дарен. — Нужно копать в древность, и искать ответы там. Однако даже это мы сделать не можем, потому что понятия не имеем, как выглядели те люди, не имея так же на руках ни имён, ни того, что им принадлежало. Здесь, пока, тупик.       — Проломим этот тупик в следующем месяце, — заявила Кэролайн.       — То есть? — спросила её Ребекка.       — Отправимся в Румынию, — объяснила ей Форбс.       — Самоубийство в вашем случае, — хмыкнул старший Эндерсон.       — Почему же? — поинтересовалась Адэлис, сложив руки на груди.       — Я уверен в том, что там все снабжены пулями из белого дуба и кольями, а даже если не владеют этим сегодня, то будут завтра, как только от Алистера поступит звонок. Сунетесь на их территорию, тут же рискуете словить пулю или кол в сердце, поэтому самоубийство.       — Ну знаешь, сидеть и бездействовать мы тоже не собираемся.       — Согласен, — поддержал Элайджа. — Или нам подождать, пока об этом узнают наши враги, найдут способ разорвать связь со своими создателями и придут за нами? Такой расклад нас совсем не устраивает.       — Уже нашли, — вдруг сказала Саманта, обратив всё внимание на себя. — Они сказали об этом на сегодняшнем ужине.       Адэлис посмотрела сначала на Ребекку, которая так же сидела на диване, опустив взгляд; на резко обернувшуюся Кэролайн, чей взгляд сейчас впился в древних; и на самих братьев Майклсонов, которые впали в оцепенение. Если лицо Элайджи было трудно прочитать, то на лице Клауса тут же отразилась гамма чувств и эмоций, верх которого брала ярость.       — Назовите имя этой ведьмы, — тут же прошипел он, не сводя яростного взгляда со всех, кто сидел на диване.       — Кассандра Коллингвуд, — ответил Дарен, снова посмотрев на Адэлис, на лице которой не дрогнула ни одна мышца, она лишь спокойно прикрыла глаза, сжав один кулак настолько сильно, что на ладони теперь были чёткие лунки от ногтей.       — Лис, — обратился к ней Клаус, — скажи мне, как ты за всё это время не распознала змею в кругу своего окружения?       — Раньше она такой не была, — покачала головой ведьма, посмотрев на него. — Чёрная магия изменила её, а я просто упустила момент.       — Как и все мы, — Александр так же принял часть вины на себя. — Возможно, проблема была в том, что мы не хотели видеть в ней кого-то плохого, либо она хорошо играла свою роль всё это время. Но сейчас она действительно опасна и её нужно найти, пока она не добралась до вас троих, — он прошёлся взглядом по древним.       — Фрея занимается её поисками, — проговорил Клаус, потерев глаза. — Как найдёт, даст знать.       — Не хочу сомневаться в вашей сестре, — Адэлис повернулась на них, — но Кассандра крайне хитра, чтобы её переиграть, Фрее нужно действовать нестандартно, и то не факт, что это поможет. Сейчас Кассандра непредсказуема, ни я, ни Александер, не можем предположить, насколько она может далеко зайти и что может предпринять.       — Очевидно, что жажда власти вскружила ей голову, — проворчала Кэролайн.       — Да, — кивнула в знак поддержки Адэлис. — Но очевидно так же другое: игра эта не продлится больше двух-трёх месяцев.       — Почему? — нахмурившись, поинтересовалась Саманта.       — Да потому что всё это фальш, — хмыкнула ведьма Эндерсон, увидев, что все озадаченно переглянулись. — Серьёзно, никто ничего не понял? Эстер управляет разумом Кола. Она пробудила в нём всё самое плохое, самые тёмные его стороны, которые жаждут расправы за всё, что ему когда-то сделали и чего он желал. Благодаря этой «программе», Кол действует сейчас именно в таком ключе. Его основная цель — вернуть Майкла. Как нам всем известно, мир мёртвых — это не конец. Там спокойно можно встретиться с кем угодно. Я, конечно, не намекаю, что Майкл и Эстер сидят и пьют чай, придумывая план за планом, но то что они работают сообща — я уверена. Называйте это интуицией. Кол желает создать Новый Мир на пару с моей заклятой подругой, а кто сказал, что им это удаться? Это всё для отвода глаз! Майкл не пощадит никого из своих детей! Лишь у Фреи шансы пятьдесят на пятьдесят, если он действительно так её любил! Но помните, Фрея — угроза для ваших родителей, потому что она может помешать им — убить вас, так же вашей сестре по силу вернуть вас и, по сути, всё начнётся сначала. Если уж кто и хочет создать Новый Мир, так это озабоченные властью ведьмы и колдуны, которые желают избавиться от вас, — говорила она, смотря на древних. — Ну, я о тех самых, кто желает служить духам и без разбору убивать вампиров. Туда же могут войти охотники, моя мать, Джузеппе и Алистер, к примеру. Вот чего им хочется на самом деле. Кол — несчастная пешка в данной ситуации, который даже толком не осознаёт, что творит. Его дёргают за верёвочки, а он подчиняется! И конец его уже предначертан самой Эстер!       В зале воцарилось молчание. Все присутствующие переваривали эту информацию, а у Ребекки, от осознавания всего, что уже произошло, происходит и может произойти, опустились руки. Ей так всё это надоело. Она так от всего устала, что у неё уже, кажется, просто нет сил ни бороться, ни жить.       Кэролайн, которая первая заметила, что у Ребекки сдали нервы и теперь по её щекам беззвучно текли слёзы, присела рядом с ней и обняла. Майклсон вздрогнула от её прикосновений, явно того не ожидав, но не отстранилась, всё же опустив голову, чувствуя, как руки Кэролайн её успокаивающе поглаживают. Александр опустил взгляд, было неприятно видеть её слёзы. Хотелось помочь и поддержать, но, очевидно, женская поддержка Ребекке сейчас нужнее. Дарен и Саманта лишь переглянулись, сочувственно смотря на помрачневших древних. Адэлис тоже подошла к первородной, взяв её за руку. Ребекке было приятно, что девочки оказали ей внимание, чего она не ожидала. Она по-прежнему не знает, начали они что-то вспоминать или нет, но сейчас Майклсон поняла, как ей, оказывается, не хватало этой женской близости.       — Я поддерживаю слова Адэлис, — нарушил тишину Элайджа. — Это похоже на всё то, что сейчас происходит, но, как нам известно, мы не можем предпринимать серьёзных действий вплоть до возвращения Майкла.       — Вы собираетесь его вернуть? — шмыгнув носом, спросила Ребекка. — Почему? Я была уверена, что вы помешаете брату!       — Видишь ли, сестра, мы не можем ему помешать по нескольким причинам. Первая: безопасность людей этого города, которая окажется под угрозой в случае нарушения с нашей стороны. Вторая: мы хотим раз и навсегда избавиться от Майкла, но прежде, чем мы это сделаем, нам нужно, чтобы он вернулся, — объяснил ей Элайджа. — Ты не знаешь, но Никлаус смог отыскать те самые кинжалы.       Ребекка направила удивлённый взгляд на хитро улыбающегося Ника.       — Ты правда смог? Как?       — Навестил одну нашу старую знакомую, которая отдала мне это оружие. Завтра она приедет для того, чтобы провести ритуал. Каждый кинжал будет принадлежать тому, в чьих жилах течёт кровь создателя.       Дарен, слушающий всё это внимательно, вдруг вскинул брови, спросив:       — Неужели речь идёт о тех самых легендарных клинках, которые, по слухам, создали сильнейшие представители трёх магических рас?       Адэлис, Элайджа, Клаус и Кэролайн озадаченно переглянулись между собой, как вдруг Эндерсон спросила:       — А ты откуда знаешь?       — Отец искал их, — тут же ответил Дарен. — Не знаю, откуда он прознал про них, но я помню, что находил записи в каких-то его книгах и просто на листах из ниоткуда. Знал, что он переговаривался с кем-то насчёт них, но так и не нашёл. Я потом пытался продолжить его дело, но так и не вышел на что-то интересное.       — Разумеется! — усмехнулся Клаус. — Рамла и нам целый век мозги пудрила, а тут тебе бы рассказала.       — Так они всё-таки были у неё? — возмущённо воскликнула Ребекка, вытерев оставшиеся слёзы с щёк. Клаус кивнул. — Вот старая стерва!       Адэлис и Кэролайн переглянулись и улыбнулись друг другу. Они применили свою особую магию, забрав у девушки все переживая, вернув море спокойной энергии.       — Есть ещё кое-что, — вдруг серьёзным тоном заговорил Дарен, посмотрев на свою дочь, — но это семейное, может выйдем?       — У меня нет секретов ни от кого из присутствующих, — чётко дала понять ведьма, нахмурившись. — Есть что-то сказать — говори при всех.       Дарен прошёлся по всем напряжённым взглядом. Он, всё-таки, не такой откровенный и открытый, как его дочь. Это у неё явно в Дарсию, которая если была уверена в людях, могла спокойно говорить о всём в кругу всех. Он же не мог сказать, что доверяет тут всем. Однако Эндерсон понимал, что спорить с дочерью сейчас не вариант. Ему нужно постараться наладить отношения с ней, а не усугублять ещё больше.       — Твоя мать являлась организатором по убийству Джона, а исполнителем, скорее всего, являлась именно Кассандра.       Все сначала резко посмотрели на Дарена такими глазами, словно он сказал что-то невообразимое и нереальное, а затем на стоящую в нескольких шагах Адэлис, внутри которой в этот момент всё оборвалось, разбилось и просто перестало существовать. Она открыла рот, не в силах произнести не единого звука. Ведьма медленно начала опускать и поднимать руки, пытаясь хотя бы так намекнуть о пояснениях. На удивление, Дарен это понял.       — Четыре года назад на вас была облава в местном баре Вашингтона. Ты тогда уничтожила половину заведения вместе с людьми, которые не успели выбраться. Вместе с тобой была Кассандра, за которой так же пришли, чтобы схватить. Это были посыльные некоторого мистера Оже. Он так же является известным преступником в сверхъестественном мире… являлся.       — Его многие звали «Головорезом» или «Хранителем сердец», — вспомнил о нём Клаус.       — Да, — кивнул ему Дарен. — Дарсия как-то умудрилась выйти на него и заказать твоё убийство. Мисс Коллингвуд была нужна ему для сотрудничества. Взять тебя у них не получилось. Я узнал об этом совершенно случайно одним вечером при крайне банальных обстоятельствах. Когда мне удалось выйти на мистера Оже, прежде чем убить его, он проговорился, что если не он, так некромаг.       — Подождите секундочку, — вмешался молчаливый Александр, — Кассандра ещё тогда не была в кругу некромагов. Он вступила в их круги гораздо позже.       — Это она вам сказала? — с вызовом спросил Дарен, резко посмотрев на вампира. — Кассандра Коллингвуд уже тогда была тем, кем является сейчас. Возможно, тогда она только познавала себя и свои возможности, умело скрывая это и маскируя метку… Дарсия дала мне такой ответ, на мой вопрос о том, причастна ли она: «чтобы ты убил меня»? В связи с чем я уверен, что организатором была она, а благодаря мистеру Оже, который намекнул на вашу старую подругу, я на девяносто процентов уверен, что именно Кассандра смогла отправить в могилу моего отца.       Адэлис опустилась на диван, посмотрев тупым взглядом в стену. У неё перед глазами замелькали все последние месяцы до того, как начались проблемы со здоровьем у Джона. Они произошли резко, неожиданно, при том что он не прекращал пить свои специальные омолаживающие зелья, которые поддерживали его состояние. Конечно, они не полностью останавливали старение, но крайне сильно замедляли. Поэтому в свои сто семьдесят семь Джон выглядел чуть старше её отца. Адэлис пыталась откапать любую странность, но просто не могла найти что-то, за что могла зацепиться.       — Я не понимаю… — пробубнила та. — Я не могу вспомнить ничего, что могло бы объяснить.       — Неужели он не понял, что эта болезнь неестественна? — послышался где-то сзади голос отца. — Он принимал зелья. Я знаю. Отец всегда говорил, что хочет увидеть своих правнуков, сомневаюсь, что за два десятилетия это желание изменилось. Я знаю зелья, которые он принимал. Они омолаживали и в каком-то смысле оздоровляли. Конечно, не эликсир вечной молодости, но владели они похожими свойствами.       — Не прекращал, — послышался слабый голос Адэлис. — Я тоже знала об этом его желание. Он начал болеть постепенно, словно снежный шар, который чем дольше катался по снегу, тем больше набирал массу. Джон не придал этому значения, потому что пил не самые сильнейшие по своим свойствам зелья. Поэтому когда точные диагнозы подтвердились, он лишь сказал, что так угодно Вселенной. Он сказал: «Похоже, я прожил свою жизнь достойно, раз меня хотят забрать». Это было за две недели до его смерти. Разве он сам бы не почувствовал какое-то стороннее воздействие?       Дарен тяжело вздохнул, из-под бровей смотря на отдалённую фигуру дочери, которая сидела в самом конце большого угловатого дивана, ни на кого не обращая внимания.       — Чувствуется, когда это делает неумелый колдун или ведьма. Профессионал, а тем более некромаг, делают это так, что ты понимаешь уже слишком поздно, а то и не понимаешь вообще.       — Порча? Проклятие? Сброс? Что может быть? — тут же спросила Адэлис.       — Возможно что-то иное, — пожал плечами. — Я не знаю. Она могла действовать в разных направлениях: немного того, второго, третьего… Это очень хорошо работает в комбинациях.       Адэлис уронила лицо в ладони. Она не плакала, не дрожала. Она была зла, ей хотелось рвать и убивать, кричать, собственными руками оторвать голову Кассандры. Ведьма начала ощущать, как из-за бушующей в ней злости, её ладони нагрелись, а глаза наверняка бы сверкали огнём, если бы их можно было увидеть. Вдруг её плечей коснулась чья-то мужская рука. Она медленно убрала руки от лица, посмотрев на присевшего рядом с ней Элайджу. Он приобнял её за плечи, оставляя лёгкий поцелуй на лбу. Адэлис прикрыла глаза, чувствуя, как тело расслабляется от такого жеста, а настигшая её ярость чуть притупилась.       Наблюдавший за этим Дарен нахмурил брови, опустив взгляд. Саманта лишь улыбнулась, видя, с какой теплотой Элайджа смотрит на неё и обнимает. Ребекка лишь счастливо улыбнулась, зная, как тосковал её старший брат по этой девушке целых четыре столетия. Александр, конечно, был в шоке, а потом понял, что сам испытывает нежные чувства к неподалёку сидевшей Ребекке.       — Я хочу, — вдруг заговорила Адэлис, смотря на Элайджу, но дальнейшие слова так же будут адресованы Клаусу, — чтобы именно я убила Коллингвуд. Если она действительно виновата в смерти Джона, то я хочу, чтобы её сердце или голова были моими. Прошу вас.       Элайджа согласно кивнул, и тогда Адэлис повернулась на Клауса, который так же ограничился кивков.       — Спасибо… — она тяжело выдохнула, проведя ладонью по щеке Элайджи, после чего улыбнулась и повернулась на месте, пристально посмотрев на Саманту. — Есть ещё кое-что, чего я бы хотела уладить. Вам домой нельзя.       — Знаю, — вздохнула миссис Уилсон. — И, прошу, Адэлис, обращайся ко мне на «ты», — ведьма согласно кивнула. — Я сниму номер в отеле.       — Нет, — покачала та головой. — Останешься в моём доме. Алистер будет искать тебя, возможно постарается убить, а я обещала тебе свою защиту, и чего бы мне не стоило, я сдержу своё обещание.       — Я не могу… это…       — Отказов не принимается, — чётко проговорила ведьма, пронзительно посмотрев на неё.       — Спасибо, — всё же поблагодарила её Саманта, сдержанно улыбнувшись.       — Александр, — переместила она взгляд на хмурого вампира. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. — Я уже говорила и снова повторю: смерти я тебе не желаю и не желала, а учитывая всё, что ты сделал для Ребекки, нас и брата, — твои старания и жертвенность не должны быть проигнорированы. Останешься здесь. Чем больше нас в одном месте, тем легче будет в случае чего-то оказать помощь любому из нас. Кол не сможет сунуться. Все будут под надёжной защитой. И я уверена, что ты так же захочешь проконтролировать всё, что я буду делать с твоим братом, — на всё это Александр согласно кивнул.       — Спасибо, Лис. Я тебе очень благодарен, — лёгкая улыбка украсила его лицо, такая родная и тёплая. Адэлис не смогла сдержаться и тоже улыбнулась, после чего переместила взгляд на отца. Улыбка сошла с её лица.       — Мне не проблема найти временное местожительства. У меня достаточно средств, чтобы снять домик, поэтому…       — Нет, — резко перебила его дочь. — Тебя это касается так же, как и всех остальных. Ты останешься в этом же доме, который когда-то был твоим. Ты так же будешь под защитой за всё, что сделал, по крайней мере в стенах этого дома. Для ясности поясню: этот жест расценивай как от союзника к союзнику, не иначе. Понятно? — Адэлис ожидающе смотрела на него, заметив тень грусти и понимания, которая легла на мужское лицо.       — Спасибо, Адэлис.       — Что вы, мистер Розен, не за что. Точнее, простите, мистер Эндерсон.       — Я всё могу объяснить…       — И объяснишь, когда придёт время, — перебила его ведьма, сурово посмотрев на него. — Сейчас мне не до тебя. Я хочу взглянуть на Клиффорда. Если тебе, как колдуну, который вновь вернул магию, есть что мне сказать, то я тебя внимательно слушаю.       — Я смог обнаружить в нём медленную программу самоуничтожения, о которой, в принципе, и говорила Коллингвуд. Остановить её я был не в силах, это не мой профиль. Я не обладаю телепатическим даром и не умею контролировать разум, но зато мне по силам исцелять, укреплять и удерживать жизнь в теле человека до последнего — это мой дар с рождения. Я замедлил программу настолько, насколько мог. Его тело сейчас функционирует вполне нормально, но я не знаю, сколько ещё моя магия сможет его удержать, думаю, пару дней есть точно. Однако лучше поспешить и вернуть его.       Александр взглянул на ведьму, надеясь, что это будет ей по силам. Адэлис внимательно выслушала своего отца, после совершенно спокойно ответила:       — М-м-м… Ну, разрушим. И не такое проходили.       — Правда? — удивлённо спросил Александр, смотря на ведьму такими глазами, словно видел её впервые. — Ты поможешь ему?       — Сделаю всё, что в моих силах, — тоном врача заявила ведьма. — Всё же я мастер по контролю разума, а Кассандра раньше не дотягивала до моего уровня, посмотрим, что изменилось. К тому же, — Адэлис поднялась, почувствовав, как рука Элайджи соскользнула с её талии, но она поймала её своей ладонью, — он твой брат. Я помогу ему только по двум причинам. Первое: он ввязался в игру, о которой, судя по твоему рассказу, не просил. Второе: из-за долга и благодарности тебе. В ином случае, я бы не стала и пальцем шевелить ради его спасения, — твёрдо заявила Эндерсон.       — Я понимаю, — кивнул Александр, всё же слабо улыбнувшись. — Он обидел тебя. Твоя злость на него — оправдана.       — Скорее злопамятность, — усмехнулась ведьма. — Обиды уже нет, но вот должок я бы ему вернула, но наступлю себе на горло ради тебя. Пойдём.       — Адэлис, — вдруг обратилась к ней Ребекка, — ты не против, если я к вам присоединюсь?       — Конечно, Ребекка, — тепло улыбнулась ей ведьма.       Элайджа поднялся, чуть удерживая ведьму. Адэлис непонимающе посмотрела на него.       — Мы пока будем здесь, на случай если понадобимся, — Адэлис согласно кивнула, приблизившись и оставив лёгкий трепетный поцелуй у него на губах.       — Хотя, — она отстранилась, посмотрев на Клауса с Кэролайн, — будет лучше, если вы поможете Кэролайн собрать все её вещи и перевезти их ко мне, а я займусь работой.       — Конечно, — улыбнулся ей Элайджа, когда к ним подошла Кэролайн.       — Разве остаётся ещё одна свободная спальня? — уточнила Форбс. — Может лучше повременить с моим переездом?       — Не будем временить, тем более сейчас, — улыбнулась ей сестра. — Поезжайте.       Кэролайн приобняла её, молчаливо кивнув. Адэлис ушла провожать древних вместе со своей сестрой, пока Ребекка, сидя на диване, провожала их взглядом вместе со всеми остальными. Вскоре дверь захлопнулась и Адэлис вернулась к ним.       — Я пойду переоденусь, а вы пока, — посмотрела она на Ребекку и Александра, — направляйтесь в комнату к Клиффорду. Буду через пару минут. Саманта, Дарен, дом в вашем распоряжении.       Оставшиеся на первом этаже Саманта и Дарен проводили взглядом трёх людей, которые поднялись по лестнице и скрылись на втором этаже. Спустя несколько минут молчания, мистер Эндерсон сказал:       — Её взгляд… Она меня ненавидит, — подвёл он итог от всего этого разговора.       — Она обижена, Дарен. В ней живёт маленький обиженный ребёнок, которого бросили родители. Не думай, что она броситься к тебе с распростёртыми объятия! — заявила Саманта, взмахнув рукой. — Тебе придётся сделать многое, чтобы завоевать её доверие и её саму.       — Я понимаю, — вздохнул тот, подняв на неё тяжёлый взгляд. — И я готов.

* * *

      Александр ходил вдоль кровати, волнительно поглядывая на брата. Ребекка стояла около окна, осматривая уютную спальню в фисташковых и молочных оттенках. Комната сама по себе была не маленькой и небольшой, чем-то средним. Прямо по среди комнаты у стены стояла большая кровать со светлой кожаной спинкой, по бокам тумбочки со светильниками. Слева от входа был выход на небольшой балкончик, поэтому благодаря дверям и панорамным окнам освещения было более, чем достаточно, а пара кресел позволяла посидеть и насладиться красивым видом на лес и стоящую погоду. В комнате так же присутствовал косметический столик из белого дерева, рабочий стол и большой шкаф.       «Миленько и простенько. Ничего лишнего. Интересно, тут кто-то уже жил или это была гостевая комната?»       Посмотрев на вампира, Ребекка поджала губы, видя, как он прилагает большие усилия к тому, чтобы найти для себя место.       — Я уверена, что с ним всё будет в порядке, Александр, — проговорила древняя, медленно подходя к нему.       — Я не уверен, но надеюсь, — на выдохе ответил тот, взлохматив слипшиеся волосы, вдруг почувствовав на своих плечах нежные женские ладони.       — Верь! — твёрдым голос произнесла Ребекка, практически приказывая. — Порой вера творит чудеса. Я уверена, что Адэлис сможет помочь ему. Ты же сам говорил, что ей нет равных в этом. Она должна найти лазейку, которая приведёт её к победе.       — Я не сомневаюсь в её силах… Я боюсь, что Кассандра могла сделать что-то, что выстрелит на стороннее воздействие.       — Сомневаюсь, что она настолько умна…       — Она хитра, Ребекка. Очень хитра и коварна, а значит умна. В этом, увы, вся наша проблема.       — Всё будет хорошо, — она провела руки по его плечам, желая приободрить. — Верь в это вместе со мной.       Он грустно улыбнулся, посмотрев на неё. Её глаза так ярко сверкали, передавая своим цветом дневное голубое небо, которое сейчас было скрыто за чёрными тучами. Её нежная и тёплая улыбка успокаивали, а такие приятные прикосновения заставляли немного расслабиться и поверить каждому слову. Александр осторожно убрал её руки со своих плечей, сложил их вместе и преподнес к своим губам, оставляя ощутимый, тёплый и аристократичный поцелуй. Ребекка прикрыла глаза, на секунду позволяя себе раствориться в моменте.       — Спасибо, — вдруг поблагодарила его, тут же встречаясь с вопросительным взглядом. — За то, что спас. Дважды. И за всё, что ты сделал, пока мы были в том адовом котле.       Парень усмехнулся, сжав её ладони в своих руках, осторожно, почти не весомо поглаживая бархатную кожу большим пальцем, отчего по телу Ребекки пробежала приятная волна тепла и мурашек.       — Я бы не позволил ему убить тебя, Ребекка, — серьёзно заявил Коулман, опустив взгляд на окровавленное платье. — Я бы хотел не позволить ему причинить тебе боль, но, увы, не успел.       — Ты сделал достаточно… — тихим голосом проговорила она, нерешительно посмотрев ему в глаза.       — Нет, — резким тоном опроверг он. — Я сделал недостаточно. Мог бы больше, если бы мне хватило разума не совершать ошибки.       — Зато благодаря ошибкам мы получаем важный опыт, который нам помогает избегать подобных ситуаций в будущем или вовремя их решать, — попыталась найти светлую сторону Ребекка, и судя по резко возникшей ухмылке напротив, ей это удалось. Александру нравилось, что она во всём старалась видеть хорошее… Даже там, где он сам видел лишь плохое. — Уверена, что теперь ты сможешь сделать достаточно…       — Был бы рад, — со вздохом ответил он, отведя взгляд, — но не всё, что я хочу, могу исполнить, потому что это зависит не только от меня.       Ребекка вопросительно приподняла брови, пытаясь понять, на кого был сделан данный намёк. Где-то в голове прозвучала мысль: «Он говорит о тебе!», но Ребекка её отвергла, покачав головой.       — Ты думаешь, что кому-то это не понравится?       Александр рассмеялся, посмотрев на неё таким тёплым взглядом, что Ребекка невольно широко улыбнулась и тихо засмеялась. Он допустил мысль о том, что Майклсон не похожа на ту, которая прожила на этой Земле тысячу лет. Он, скорее, мог подумать, что Элайджа, Клаус или даже тот же Кол прожил больше пятиста лет, благодаря их мыслям и взглядам, чем Ребекка, которая была так же чиста. Он смотрит на неё, а в голове возникают лишь два слова, которые ассоциируются у Александра с этой очаровательной дамой: «солнце» и «принцесса». Солнце, — потому что Ребекка сама, как яркий свет: эта широкая и ослепляющая улыбка, яркий блеск в глазах и милое личико, которое умиляет его и радует, невзирая на самую обширную гамму эмоций. Принцесса, — потому что она самая младшая среди всех Майклсонов, самая нежная и прекрасная. Александр порой даже считал, что она в самом деле где-то потеряла корону, либо просто прячет её от посторонних глаз. Конечно, он знал, что Ребекка в гневе была далеко не ангелом, далеко не солнышком и не принцессой, но она всё равно была прекрасной.       — Ну, не знаю, понравится или нет, но озадачит явно, — с деловитым видом произнёс он, всё ещё не отпуская её руки.       — В любом случае, если не попробуешь — не узнаешь. Просто действуй, а там уж, как пойдёт, импровизируй.       «Действуй… Импровизируй… Слова, которые преследуют меня всю жизнь. Что ж, Ребекка, возможно, ты права. Не удивлюсь, если схвачу пощёчину, но я сам потом сгрызу себя за бездействие».       — Ладно, — пожал тот плечами, без каких-либо эмоций, но прошло не больше пары лишних секунд, как вдруг Ребекку за руки притянули к мужскому телу, а чужие горячие губы коснулись её пухлых и таких желанных губ.       Сначала Ребекка даже не поняла, что произошло. Резко, неожиданно, но так поглощающие. Александр поцеловал её без какого-то страстного напора, это было чувственно, тепло и так сладко, что Ребекки захотелось этого ещё. Коулман слегка отстранился, давая ей выбор, мысленно готовясь ловить пощёчину. Вдруг девушка подняла на него взгляд полный решимости. Её руки сомкнулись на его грязной и в местах разорванной чёрной рубашке, притянув вампира к себе. Одна рука Александра легла к ней на лицо, медленно двигаясь за голову, а вторая подталкивала ближе, скользя по талии. Поцелуй начинал граничить с нежностью и страстью, которая стремительно завладевала ими двумя. Так было хорошо, так приятно, что не хотелось это заканчивать. Коулман неохотно разорвал поцелуй, услышав приближающиеся шаги Адэлис. Они последние секунды смотрели друг на друга потемневшими взглядами, отмечая, как расширились их зрачки и насколько сильно они сжимают в своих руках друг друга. Вампир первый убрал свои руки, его примеру последовала Ребекка, делая молча шаг назад. В этот момент дверь в комнату открылась, и вошла ничего не подозревающая Адэлис, останавливаясь за спиной Ребекки.       — Ребекка, — позвала она древнюю, как та тут же обернулась, — возьми, — Адэлис протянула ей одежду. — Не знаю, сколько ты пока будешь тут, поэтому лучше переоденься. Негоже такой даме ходить в испачканных вещах, — подмигнула ей ведьма, вызывая на лице девушки улыбку. — Это моя одежда. Мы с тобой примерно похожи, по крайней мере на мой глаз.       — Спасибо тебе. Где я могу переодеться?       Адэлис молча указала на вторую белую дверь. Майклсон кивнула и решительно направилась туда. Ведьма перевела взгляд на Александра, видя, каким взглядом он провожает Ребекку. Вопросительно выгнув брови, она посмотрела на древнюю, которая только закрыла за собою дверь, а потом снова перевела взгляд на Александр. Выйдя из какого-то «транса», Коулман заметил на себе ожидающий взгляд ведьмы, недоумённо спросив:       — Что?       — Ничего, — хмыкнула ведьма.       — Я знаю этот взгляд, — нахмурился Александр, заметив самодовольную улыбку на лице Эндерсон.       — Я тоже знаю этот взгляд, — она кивнула на дверь, видя, как тот поджал губы и нахмурился ещё сильнее. Довольствуясь такой реакцией, Адэлис обошла его, присев на кровать, осматривая его брата. — Начнём…       Стянув с себя неудобное платье, которое уже начало стягивать кожу в районе груди, Ребекка посмотрела на себя через небольшое зеркало, слегка поджав губы, дотронувшись до них своими пальцами. На губах всё ещё горел поцелуй, согревая и рождая в ней целый вихрь чувств и желаний, за который Майклсон уже начинала себя корить.       «Так нельзя… Я с Марселем! Мы на расстояние, но в последние годы мы были вместе практически беспрерывно. Ругались, конечно, но в последнее время не так часто… вроде бы. Я даже не была зла на него, пока он не начал пропадать! Я не понимаю себя… Как так получилось, что моё сердце учащённо бьётся из-за мыслей не о Марселе, а об Александре? Теперь только любовных интриг мне не хватало… Но я же не могу отрицать то, что мне не понравилось и я не хотела этого. Мне понравилось! Я хотела этого! Я дала согласие, когда снова приблизилась к нему! Да, Ребекка, влезать в любовные истории — у тебя в крови».       Тихо ругнувшись, она поправила нижнее бельё и рассмотрела вещи, которые ей дала Адэлис: свободная красная блузка, больше смахивающая на рубашку и облегающие чёрные джинсы. Классика. Ребекке понравилось. Стремительно натянув все вещи на себя, она слегка заправила перед рубашки в джинсы, чуть придав воздушности, а задняя часть скрывала ягодицы. Она поправила рукава, которые доходили ровно до сгиба локтя и обула чёрные каблуки. Покрутившись и рассмотрев себя со всех сторон, Майклсон довольно улыбнулась, немного приведя в порядок волосы и вернулась в комнату. Александр тут же обернулся на неё, слегка улыбаясь, а Адэлис нависала над Клиффордом, что-то бубня закрытыми глазами.       — М-да, — протянула ведьма через несколько минут. — Кассандра постаралась…       — Каков твой вердикт? — спросил Александр, стоя прямо перед кроватью.       — Сложно, но возможно, — улыбнулась ему Адэлис. — Мне по силу справится с этим. Я знаю эту программу. Недальновидно было со стороны Кассандры брать эту программу из моей книги.       — Твоей? Ты имеешь в виду гримуара? — переспросила Ребекка.       — Да, но эта программа была позаимствована у какого-то колдуна, который однажды умер, а Джон забрал гримуар себе, чтобы такая ценная находка не попала в чужие руки. Тот колдун был мастером по контролю разума и всего, что можно было отнести к телепатии. Кто-то по фамилии Говальдо… — Ребекка нахмурилась, когда прозвучала эта фамилия. Почему-то она кажется ей знакомой. — Именно его исследования и познания вдохновили меня на изучение и углубление в данное направление магии. А «из моей книги» — я имела в виду, что я переписывала эту программу в свой гримуар, чтобы не искать долго при необходимости, — она вздохнула, смерив Вульфа колючим взглядом. — Однако постаралась она хорошо. Стоит отдать должное…       — Сколько будешь выводить его из этого состояния? — поинтересовался Александр.       — Надеюсь управится за час или два, в идеале. Конечно, если вдруг что-то пойдёт не так, то получится чуть подольше.       — Но ты уверена в том, что он выживет… — подвёл итог Александр.       — Ты меня знаешь, — нахмурила брови ведьма. — Я всегда приступаю к работе с хорошим настроем. Как по мне, от этого зависит половина успеха, — она потёрла ладони, присев на кровать. — Мне нужно, чтобы его кто-то поддерживал, в идеале, — Александр тут же приподнял брата, удерживая его в сидячей позе. — Отлично. Теперь прошу не отвлекать.       — Что ты планируешь делать? — всё же решила полюбопытствовать Ребекка, пока ведьма не приступила к работе.       — Найду его там, откуда его не выпускают, вырву из лап мрака и верну в подлунный мир, — с улыбкой и задором произнесла Эндерсон, видя, как брови Ребекки сначала удивлённо взлетели на лоб, а затем та рассмеялась. — Иначе говоря: найду его в заточение, разрушу, прогоню сущностей астрального плана и вернусь — это если кратко.       — Желаю удачи, — улыбнулась ей Майклсон, заметив, что ведьма благодарно кивнула.       — Будь осторожна, — попросил её Александр, тепло улыбнувшись. — Вернитесь оба.       — Я постараюсь, — подмигнула ему ведьма, положив одну руку на плечо Вульфа, а второй сжав кулон на шее. — Держи его всё время, пока я не приду в себя, иначе контакт наш может разрушиться, а это чревато неприятными последствиями.       — Я не сдвинусь с этого места, — твёрдо заявил Александр, присаживаясь напротив брата, чтобы было удобнее. — Начинай.        Прикрыв глаза, Адэлис сосредоточилась сперва на своём разуме и своей энергии, рисуя в своей голове специальную защиту, которая обезопасит её от возможных опасностей, которые могут поджидать её в глубинах подсознания Клиффорда. Прежде чем соваться в чью-то голову, нужно сначала хорошенько обезопасить свою на всех возможных уровнях, а ощущение собственной энергии и тела не дадут ведьме затеряться там, куда её занесёт. Когда подготовительная часть была закончена, она сосредоточилась на энергии Клиффорда, которая за последние месяцы стала абсолютно чужой и инородной. Странно было понимать, что раньше она его любила и переживала из-за их разрыва, а сейчас кажется, будто это было в другой жизни. Поразительно, как за пару месяцев, близкий человек может стать совершенно чужим и будто даже не знакомым. Адэлис в данный момент воспринимает его как совершенно чужого человека, которому понадобилась её помощь.       Энергия Клиффорда была яростной, сильной и неприятной в данный момент для неё. Адэлис и раньше ловила себя на чувствах, что его энергия оборотня и её ведьмовская будто не уживаются, а сейчас, когда ей предстоит прочувствовать его настолько хорошо, насколько это было возможно, она лишь убедилась в этом. Эндерсон начала осознавать, что её сознание начало медленно ускользать и погружаться во что-то другое, незнакомое, отчего по телу пробегался неприятный холод. Она начинала слышать странные голоса, шепотки, удары и какой-то противный и неприятный звук, напоминающий распространение слизи. Ведьма поморщилась. Такой звук имеет чёрная магия — её отпечаток. И вдруг её лицо полностью расслабилось, что не укрылось от глаз Ребекки и Александра.       — Она в его голове, — подвёл итог Александр, удивляясь, как крепко она держит его брата, хотя её тело казалось расслабленным.       — Будем надеться, что всё пройдёт без осложнений.       С того момента прошло больше часа. Сидевшие на первом этаже Саманта и Дарен, так и не покинули зала. Им нечем было заняться, хотя Дарен нашёл себе занятие, время от времени разговаривая по телефону на деловые темы. Саманта порой с содроганием смотрела на свой, боясь, что тот вот-вот зазвонит. И вот, когда им удалось отвлечься на разговор о сторонних темах, её телефон вдруг зазвонил, а на экране высветилась фотография Алистера. Прикрыв глаза, миссис Уилсон взяла смартфон в руку, поджав губы. Дарен жестом показал, чтобы она поставила на громкую.       — Слушаю, — ответила она, удачно придав голосу уверенности и власти.       — Какого чёрта это было? Где ты? — голос Алистера граничил с едва имеющимся контролем и растущим гневом.       — Ты сам всё понял, — совершенно спокойно ответила Саманта, почувствовав, что пальцы рук вдруг заледенели. — Мои юристы свяжутся с тобой на днях и передадут документы о разводе.       — А сама на встречу явиться не желаешь, жена?       — Нет, — Саманта скривилась от обращения, которое от края до края было пропитано ядом.       — Правильно, потому что как только я замечу твою фигурку, не задумываясь, придушу на глазах у всех. Ты думаешь, что так просто избавишься от меня? Не будь такой набитой дурой!       Сидевший рядом Дарен — нахмурился, резко посмотрев на телефон. Не дожидаясь ответа, он вырвал смартфон из её рук, чему женщина особо не препятствовала.       — А ты думаешь, что так просто уйдёшь без наказанным? — поинтересовался Дарен. — Ошибаешься, Алистер. Я обеспечу тебе проблемы, даю своё слово.       — О! Ещё один предатель-самоубийца. Держу вас в курсе, Кол прямо сейчас копает ваши будущие могилы.       — Наши? — задумчиво хмыкнул Эндерсон. — А может свою? Ты всегда был таким, Алистер, всегда любил хвастаться тем, что даже не принадлежало тебе и никогда принадлежать не будет. Я о победе, если остатки порошка ещё не выветрились из твоего сознания. В любом случае, если ты попытаешься навредить Саманте, то сам ляжешь в одну из этих могил.       — Какая угроза. Мне нравится. Я принимаю твою игру, Дарен, но не думай, что победа так же может быть на твоей стороне. Вы ещё не догадываетесь о том, какой приговор себе подписали.       — А я и не думаю… — проговорил Дарен, когда разговор прервался. — Я приложу к этому все усилия, — добавил он, посмотрев на Саманту. — Ну и умудрилась ты влезть во всё это.       — Это не я, — покачала она головой. — Хотя, может и я, но очень давно, когда ещё начала дружить с тобой, но сейчас меня втянул в это Алистер.       — Боишься? — он внимательно посмотрел на подругу, пронизывая своим взглядом.       — Смотря чего… Тебя, твою дочь и других — скорее нет, чем да. Своего мужа — боюсь. Он слетел с катушек. Он наркоман, убийца и просто ужасный человек. Я понимаю, что не смогу сидеть в этом доме бесконечно. Рано или поздно мне придётся выйти и съездить домой, где находятся мои ценные вещи, документы…       — Саманта, — он слегка сжал её ладони, которые лежали у неё на коленях, — одна ты в дом в любом случае не явишься. Кто-то из нас будет сопровождать тебя. Тебе нечего боятся. Если у меня не получится убить Алистера, всё же этот урод является одним из главных городских деятелей, то я его засужу на лет двадцать, и позабочусь о том, чтобы он умер в стенах сырой и холодной камеры. Но мне нужна будет твоя помощь. Ты в курсе о всей его деятельности, о части убийств, о хранение и распространение запрещённых веществ, и прочих его грешках. Уверен, у тебя должно быть что-то, но чтобы засудить его, мне нужно большее. Мне нужно лишь твоё согласие.       Саманта прикрыла намокшие глаза, проглатывая ком слёз. Не в силах произнести и слова, Саманта часто закивала, судорожно вздохнув. Дарен прижал её к себе, успокаивающе поглаживая по спине.       — Всё хорошо, дорогая. Я рядом. Тебе ничего не угрожает.       — Все эти годы я терпела унижение, рукоприкладство… И мне не с кем было поговорить. Я ничего не могла сделать. Я всё это подавляла, зная, что мне придётся быть такой же, как и всегда на публике. Я всеми возможными силами маскировала побои, лишь бы избежать ненужного внимания и заголовков. Я не могла опустить руки, хотя так хотелось… Мне порой так хотелось просто взять и умереть, — выговаривалась она ему, тихо плача. — Мне так хотелось ничего не чувствовать, но я никогда не могла осмелиться на смерть. Я не смогла наложить на себя руки, даже когда была возможность. Меня что-то останавливало… что-то, что говорило мне о борьбе, что я не должна сдаваться. Глупо, но я жила какой-то призрачной надеждой на то, что однажды всё изменится.       — Видишь, — Дарен слабо улыбнулся, хотя ему было не до улыбок, — надежды почти оправдались, — она слегка отстранилась, посмотрев красными потемневшими зелеными глазами, в его серо-голубые. — Я приложу все усилия, чтобы эта гнида ответила за всё, что он сделал за это время: за всё, что заставил тебя пережить, за каждый упавший волос с твоей головы; за каждого человека, который погиб по его вине… Он ответит, Саманта. А ты… — он внимательно осмотрел её, проводя пальцем по разбитой брови. Его рука засветилась слабым зеленым цветом, а Саманта ощутила неприятные стягивающие ощущения, которые вдруг закончились через недолгие секунды. Боль вдруг пропала. Она прикоснулась пальцами туда, где была рана, не обнаружив её. Тоже самое, Дарен проделал с её губой, даже не касаясь, держа ладонь в паре сантиметрах, попутно обдумывая то, что скажет дальше. — Ты сильная женщина, которой я восхищаюсь. Многие бы не выдержали такого, но не ты. Я поражён твоей силе, которая не давала покончить с собой и заставляла бороться. Ты даже нашла в себе силы пойти против Алистера и всех остальных, встретившись сначала с моей дочерью. Твоя смелость — заслуживает огромного уважения, а твоё стремление к справедливости — заслуживает ещё большего.       Какие-либо слова сейчас казались лишними. Саманта оставила лёгкий поцелуй на его щеке, крепко обняв. Как же ей этого не хватало. Сейчас Саманта осознала, насколько сильно ей на самом деле не хватало Дарена. С ним она чувствует себя так спокойно и защищено, что ничего другого и не нужно было. Он поддерживает её, понимает, обещает покарать её обидчика, что ещё нужно для счастья и облегчения? Наверное, просто его присутствие в её жизни.       Вдруг на лестнице раздались чьи-то шаги, Саманта и Дарен обернулись, смотря на спустившегося человека, — это была Ребекка.       — Мистер Эндерсон, прошу прощения, а где в вашем доме можно найти алкоголь или хоть что-то выпить?       — Я уже не хозяин этого дома, Ребекка, но если это было риторическим вопросом, то, полагаю, в столовой. Пройти ты на неё можешь через эту дверь, — он кивнул за её спину на массивную двойную дверь. — Там найдёшь барную стойку. Посмотри там.       — Большое спасибо! — улыбнулась ему древняя, скрывшись за дверью.       Вдруг через окна попал свет появившихся фар во дворе. Дарен поднялся с дивана, подойдя к стеклу, желая посмотреть на гостей. Вернулись Майклсоны вместе с Кэролайн. Для Дарена, конечно, было удивительно, что Адэлис вдруг предложила пожить в доме своей подруге, но, возможно, он чего-то не знает и девушка так же нуждается в защите… В любом случае в нынешних обстоятельствах это верное решение.       — Майклсоны приехали, — ответил Дарен на немой вопрос Саманты, заметив, что та расслабилась.       — Послушай, я могу позвонить своим стилистам, которые смогут привезти мне хотя какую-то одежду на первое время? Мы явно с твоей дочерью отличаемся по комплектации, — неловко улыбнулась Саманта. Ей было бы уже совсем не комфортно брать одежду Адэлис.       — Конечно, если для них ещё не поздно.       Вдруг в дверь постучали. Дарен направился открывать её, в этот же момент столкнувшись с Ребеккой, которая вышла с бутылкой красного вина. Открыв дверь, он пропустил Майклсонов, в руках которых были коробки. Когда всё было занесено в дом, то Элайджа первым делом спросил:       — Где Адэлис?       — Всё ещё работает с Клиффордом, — ответила ему Ребекка. — Она сказала, час или два это может спокойно занять, если всё пойдёт хорошо.       — А если нет? — тут же спросила Кэролайн.       — Не знаю… В любом случае остаётся только ждать.       Элайджа прикрыл глаза, скрывая волнение.       — Хорошо. Кэролайн, может вещи отнести в какую-то комнату?       — Я не знаю… Адэлис пока ничего не говорила о распределение.       — Выбери любую, — пожал плечами Дарен. — Комнаты все обставлены со вкусом, в стиле девятнадцатого века. Выбери ту, которая покажется тебе самой уютной.       — Правда? — она изогнула бровь, смотря на него несколько скептически. Мистера Эндерсона это позабавило.       — Конечно.       — Ладно, — выдохнула Форбс, посчитав, что Адэлис, зная её, точно так же предоставила бы выбор. — Пойдёмте.       Майклсоны снова взяли первые коробки, направившись вслед за Кэролайн. Ребекка шла позади всех с бокалами в руке.       — Когда закончите, приходи в самую дальнюю комнату, Кэролайн, — предложила её древняя. — Скрасим ожидание чем-то красным полусладким.       — Идёт! — через плечо улыбнулась ей вампирша.       Клаус и Элайджа довольно улыбнулись друг другу. Они переживали, что их неприязнь может не закончится ещё долго, которая возникла снова в этом веке, но, к счастью, девушки сами шли на мировую, что не могло не радовать.

* * *

      Тишина и мрак. Возможно, ночью в кровати и родной обстановке в подобных обстоятельствах уютно, но не там, где Адэлис оказалась сейчас. Вокруг просто нет ничего. Она протягивает руку вперёд, но не видит ничего. Если со слепотой она ещё может смириться, то с тишиной нет. Воображение начинало играть, как не в себя, напоминая о всех немногочисленных ужастиках, которые она смотрела в своей жизни.       — Ignis.       В ладони вспыхнуло яркое пламя, которое хоть немного осветило местность вокруг, отчего, собственно, лучше не стало. Вдалеке такая же непроглядная тьма, а кидать магические сферы наугад — тоже не вариант. Кто знает, что может скрываться там во тьме.       «Чёрт! И правда ужастик! Надеюсь, в этот раз меня не будут атаковывать галлюцинации».       Вспомнив о том, что ей устроила Эстер, когда Адэлис проникла в подсознание Кола, чтобы докопаться до истины, ведьму передёрнуло. До сих пор было не по себе от этих воспоминаний. Она ожидала, что её может занести в ещё одну придуманную реальность одним человеком, но нет. И Эндерсон даже не знала, хорошо это или плохо. Говальдо писал в своём гримуаре, что никто не знает, куда именно может забросить тебя подсознание другого человека. Это может быть как и ничего, так и что-то. В случае Адэлис — ничего.       — Вульф! — прокричала она, но ничего. Тишина. Создавалось впечатление, что Адэлис кричала в пустом туннеле, где нет ничего и никого, кроме неё одной. — Клиффорд!       Раздражённо поджав губы, она продолжала идти дальше. Эндерсон не знала, сколько шла в неизвестность, возможно, несколько минут или часов. Она даже не могла сосредоточиться на своих мыслях и проблемах, которые хотелось бы проработать, ведь это могло отвлечь её и лишить бдительности. Вдруг она во что-то уткнулась. Было так же больно, слово она с разбега влетела в какое-то стекло. Потерев свободной рукой лоб и нос, ведьма прощупала неизведанный барьер, просканировав его на мощность.       — Серьёзно? — фыркнула она, запустив державший в руке огонь в это подобие барьера. Невидимая преграда тут же пала, а она ощутила неприятное дуновение с запахом гнили. Поджав губы и сглотнув, она старалась не зацикливаться на этом ощущение. Однако эти неприятности говорили, что она на правильном пути. — Клиффорд! — снова прокричала, прислушавшись. Первое время ведьма ничего не слышала, кроме своего бьющегося сердца, и вдруг, где-то совершенно отдалённо, ей удалось услышать какие-то шевеления, кряхтения и непонятный шум, как из радио. Ускорив шаг, Адэлис решительно направлялась вперёд, чувствуя, что вместе с этим сердце начало стучать гораздо чаще, предчувствуя что-то не хорошее. Вдруг вдалеке она начала замечать какое-то красное свечение от непонятных прутьев, но чем ближе она подходила, тем лучше понимала, что это своеобразная клетка, в которой был заключён человек — еле живой человек. — Клиффорд!       Адэлис уже перешла на бег, стремительно начав сокращать расстояние, как вдруг перед ней возникло чёрное создание в мантии, из которой не было видно ни лица, ни рук или ног. Создавалось ощущение, что оно полностью бестелесное и созданное лишь с помощью тёмной энергии и мёртвых.       — Ты! — вдруг поняла Эндерсон, вспомнив тех же личностей, что когда-то призвала Абигэйл. — Дворняги Гекаты… — промолвила она слова Ароса, которые в отличие от её звучали шутливо и весело.       Сущность протянула к ней чёрную сформировавшуюся полупрозрачную руку, которая стремительно начала вытаскивать из ведьмы живую энергию, отдавая свою мёртвую, тем самым ослабляя её и убивая. Запустив в Тень огонь, та в миг испарилась, но тут же появилась за её спиной, которой ведьма ощутила резко возникший холод. Поджав губы, она вскочила на ноги, пытаясь придумать, что сделать. Сформировав огненную сферу в своей руке, ведьма обернулась на Клиффорда, подумав:       «Я могу попытаться избавиться от этого навязчивого Дементора позже. Клиффорд и так, видимо, без сознания. В первую очередь важно обезопасить его, а затем победить эту Тень».       С размаху, ведьма кинула сферу себе под ноги, покрутившись на месте. Огонь очертил собою её пространство, возвышаясь над ними, превращаясь в стены, которые не позволили бы проникнуть никому постороннему. Усмехнувшись «Дворняге» в «лицо», Эндерсон присела на колени возле клетки, пытаясь думать, как уничтожить то, что сдерживает Вульфа в этом пространстве. Кассандра немного переделала то, что создал Говальдо. Значит, стоит учитывать не учтенные риски.       «Как в воду глядела…»       Именно в этот момент вокруг её защитного круга появилось около десятка этих тварей. Они пытались напасть и пробить защиту, тянули свою тьму через огонь и обжигались, издавая звуки, похожие на барахлящий и неразборчивый голос из радио.       «На какое-то время это их задержит. Сомневаюсь, что они пробьют мою защиту, но лучше поторопиться».       — Клиффорд! — позвала она его, на что парень нахмурил брови, будто бессознательно качнув головой. Адэлис пока не прикасалась руками к магической решётке, но присела на колени. — Я знаю, ты слышишь мой голос. Не поддавайся. Старайся обойти эту программу. Почувствуй силу, которая спрятана внутри тебя.       «Чёрт! Не помогает! Зачем вообще такая большая клетка на одного него?»       Отчётливое чувство, что она чего-то не видит никак не хотело покидать разум ведьмы. Вытянув руки перед собой и плотно сжав ладони, Адэлис прикрыла глаза мысленно вызывая нужную ей энергетическую сферу. Почувствовав, что пальчики начало покалывать сильнее, а ладони словно потяжелели, она открыла глаза, сжав в своих руках энергию полного света. Заметив ту, Тени начали летать по кругу, то ли пытаясь скрыться, то ли наоборот уничтожить противоположную им энергию, но огонь по-прежнему не подпускал их.       — Покажи, — прошептала ведьма, аккуратно запуская магическую сферу через прутья решётки. Свет облетел всё пространство, а Адэлис вдруг кожей почувствовала неприятные ощущения, словно на неё кто-то смотрит крайне уничтожительным взглядом. Стало ещё более неуютно, но она лишь передёрнула плечами, пытаясь отогнать это. Вдруг сфера взорвалась на множество маленьких искорок остановившись посередине, сняв скрывающее заклинание. — О, Боже…       В клетке стояли два человекоподобных существа. У них были руки и ноги, тело похожее на человека. Одеты так же были в чёрный балахон. Стоило им повернуться, и Адэлис ужаснулась ещё больше: тот, что был по левую сторону её руки, имел тёмно-коричневато-серый оттенок кожи, которая в некоторых местах была на стадии разложения, чёрные глазницы смотрели прямо в глубину её души, не позволяя даже пошевелиться; а тот, что был по правую, имел кожу практически красного оттенка, и в отличие от его товарища, его белки были белыми, а радужка глаз огненно-красной. Они смотрели на неё, но не атаковали, а Адэлис пыталась отойти от шока. С таким она встретилась впервые.       «Интересно, это настоящие демоны или что это такое? Я не сильна в этом безобразие… Похоже, прав был Джон, надо знать всё, либо почти всё в своём деле. Был бы он тут. Он бы помог».       — А вы реально демоны? — вырвалось у неё.       Они переглянулись, посмотрев друг на друга так, будто не поняли, что эта человечина сказала.       — Quid est homo, hic agis? — спросил тот, что слева, смотря своими чёрными глазницами на товарища.        — Fortasse nostra Domina misit aliquis?       — Quae «de»?        — Domina… Habes duo ex illis? — спросила Адэлис, узнав латынь. Как ведьма, она обязана была его выучить хотя бы на уровень выше среднего.       — Scit nostra lingua… — проговорил самый жуткий по мнению Адэлис, после чего обратил свой взгляд на ведьму. — Tu quis es?       — Et vos?       Клиффорд, влияние на которого ослабили, приоткрыл глаза, мутным взглядом разглядев перед собой двух фигур и одну совсем отдалённую. С горем по пополам он смог узнать ведьму и её голос.       — Уходи… — прохрипел Вульф, привлекая на себя всё внимание. — Жить надоело?       — Не мешай, — шикнула на него. — Мне, похоже, ради твоей шкуры придётся заключать сделку с дьяволом… С двумя дьяволами.       — Не выйдет… — прохрипел полуживой Клиффорд. — Они не пойдут на договор. Ещё и говорят на непонятно чём.       — Не на «непонятно чём», а на латыни, — поправила его ведьма. — Пойдут, если будет что предложить.       «Вот же год, а ведь только половина прошла, а уже столько произошло… Если я ещё заключу сделку с нечистью, представляю глаза Клауса, Кэролайн и Элайджи… Представляю, сколько прекрасных слов я услышу в свой адрес после этого».       — Ego sum Acheron, — представился красноглазый, прерывая разговор двух людей.       — Putabam vos esset monstrum ab inferis, — ответила ведьма, усмехнувшись.       — Omnes ius. Habeo duas facies.       «Обнадёживает, но с тобой лучше не ссориться… Кто знает, какой ты внутри».        — Ego sum Baal, — представился пугающий.       Адэлис с трудом удержалась от того, лишь бы обречённо не прикрыть глаза.       «Они ждут моего представления. Врать точно нельзя. Ваал почувствует мою ложь, что усугубит ситуацию. Если верить магическим источникам, он любит врать сам, но не любят, когда врут ему. Сомневаюсь, что Кассандра предусмотрела моё возможное появление, так что вряд ли я буду им известна».       — Ego sum Adelis.       — Qui misit te? — спросил Ваал.       — Nemo. Veni ad me, nisi amicus meus frater.       Ваал подошёл к клетке, смотря прямо ей в глаза. Адэлис почувствовала, как внутри всё сжалось, а собственная кровь застучала в ушах, в груди появился дискомфорт. Лицо её оставалось ровным, лишь редко бегающие глаза и плотно сжатые кулаки могли говорить о том, что она очень напряжена. Демону нравилось видеть такую реакцию на простых смертных.       — Dic mihi, non facies amplius… humana?       Демон усмехнулся, но ответа на вопрос не дал.       — Vos should adepto de hic ante suus etiam nuper.       «Да я бы с радостью, Ваше Темнейшество! Но я обещала Александру, что верну его брата, и намерена сдержать обещание».       — Primum omnium, ego esset gratum, si posset loqui latine. Secundo, iudices, paratus sum dare negative respondendum. Im ' non relicto sine hoc homine.       — Чем тебе не угодила латынь? — нахмуренно спросил Ахерон.       — О, поверьте, я её люблю, но роднее мне английский или румынский. Уверена, вам столько лет, что вы знаете все возможные языки, возможно, сведения о которых уже давно утеряны.       Демоны ухмыльнулись друг другу. Клиффорд, который находился в полулежащем состояние, хотя бы теперь смог понимать, о чём они говорят.       — Насчёт твоего отрицательного ответ, дитя, — Ваал усмехался ей в лицо, осматривая оценивающим взглядом, — ты понимаешь, во что хочешь ввязаться? Неужели сказки не учат, что совершать сделки с дьяволами чревато самыми неприятными последствиями. Дорого стоит.       — Вообще-то, — Адэлис прошлась по нему таким же оценивающим взглядом, — я надеялась, что мы сможем договориться, — хитро улыбнулась она, заметив, как демон удивлённо поднял брови. — Надеюсь, вы что-то слышали о таком понятие, как мирный договор, без крови и страданий?       — С такими запросами тебе к ангелам, — усмехнулся Ахерон, подходя ближе. — И то, скорее всего, пошлют куда подальше.       — Верно, мой друг, ангелы своенравны, заносчивы, горды… Не самые приятные личности.       — А вы больно дружелюбные для демонов, — фыркнула ведьма. — Я ожидала худшего.       — Мы хоть демоны, но не монстры, лишённые понятия и представлений о человечестве, — объяснил Ахерон. — Нас слишком… опошляют и исчерняют в литературе, мифах, кинематографе и прочем. В целом, всё не так плохо.       — Кому вы подчиняетесь?       — Это смотря в каком направлении ты спрашиваешь, — Ваал величественно сложил руки, вздёрнув голову. — Живём мы в Нижнем мире — ад, по вашим понятиям. Ад находится под возглавлением Сатаны, как и все демоны его мира. Однако есть женщина, которая стоит выше нашего мира, и Высшего…       — Геката, — поняла Адэлис, на что демоны синхронно кивнули. — И чей был приказ отправить вас сюда?       — Какая-то девчонка, которая служит ей, заключила с ней договор. О его сути мы не в курсе. Однако знаем, что в случае чего-то, она может рассчитывать на помощь её подопечных…       — Услышал бы тебя Он… — Ахерон тяжело вздохнул. — Уже вижу твою голову на ужине в центре стола.       — Сатана терпеть не может Гекату, — поделился Ваал. — Он считает её строптивой и напыщенной стервой. Однако, к сожалению всех нас, потягаться с ней не может. Им пришлось много веков назад заключить мирный договор. Один из пунктов гласил, что Геката может на время руководить нами в своих целях и призывать нас на службу, если нужно будет кого-то убить с особой жестокостью, но при этом не пролив крови. Ты же знаешь о том, что демоны искуснее любых ведьм и вампиров по контролю человеческого разума? — ведьма кивнула. — Поэтому мы здесь. Выполняем поручение от какой-то девчонки, которое поступило к Гекате.       — И вы не рады этому, — подвела итог Адэлис, видя недовольные лица. — Что они пообещали вам?       — Ничего, — проворчал Ахерон, сверкнув своими глазами. — Мы выполняем всю грязную работу, пока Сатана правит миром, Геката вообще неизвестно где, а чокнутая ведьма творит своё правосудие на Земле. Чем думала Геката, когда породила ветку некромагов… — вслух возмущался демон.       Адэлис в этот момент нашла очень хорошую зацепку, которая, как ей показалось, могла сработать.       — Я полностью разделяю с вами вашу точку зрения, Господа, — демоны недоверчиво посмотрели на неё. — Девушка, о которой вы говорите, несколько месяцев назад была моей подругой, а он, — она кивнула за их спины, — изменил мне с ней. Грязно, не правда ли? — демоны согласно кивнули, не перебивая. — Я не хотела мести на тот момент. Я отпустила. К тому же тогда я переживала боль от серьёзной утраты, и мне было абсолютно не до мыслей о мести. Сейчас у меня другая жизнь, а это всё кажется таким далёким прошлом, что я даже перестала чувствовать боль… До этого дня, — в глазах демона сверкнул интерес. — Я узнала, что из-за моей бывшей подруги умер мой самый близкий человек, а организовала это преступление моя собственная мать, понимаете? — снова кивнули. — И теперь я жажду мести. Я жажду крови. Я хочу убить их обоих. Они обе угрожают моей семье, моим друзьям… Я считаю, мы можем договориться. Я дам вам время подумать, — ведьма развернулась и зашагала к самому краю своей защиты.       Клиффорд всё это время смотрел изумлённо на демонов и бывшую девушку, которая даже толком не удостоила его взглядом. У него было много вопросов. Особенно о семье. Клиффорд знал, что у неё нет больше никого: мать и отец на чужой стороне, а кроме них нет родственников. Друзья… Тут он не удивился. Она умела заводить знакомства крайне быстро и хорошо узнавать человека. Адэлис имела такую энергетику, которая, по-видимому, даже демоном расположила к ней. Они какое-то время задумчиво глядели ей в след, а затем отошли в самый угол, начав перешёптываться.       — Сатана с нас шкуры спустит, — прошептал Ахерон. — Сколько мы не терпели пыток на своей шкуре? Века два?       — Она предлагает сделку и плату, это лучше, чем вершить правосудие не понятно зачем и непонятно над кем! — возразил Ваал. — Убьём мы этого несчастного, и что с того? Ну заберём его душу, будет плюс один человек в аду. И какой от него толк?       — Ты, разумеется, прав, но мы подставим Сатану! В первую очередь по шапке прилетит ему, а уже потом нам. Хотим рисковать?       — Не хотим, — смиренно пробубнил тот. — Но я хочу плату. Я хочу кровь и души. Если она мне это пообещает, я буду готов пойти против Гекаты. Я уж уверен, что с Владыкой получится договориться. Ему нужны новые души.       — Хорошо. Давай хотя бы выслушаем её.       — Поддерживаю.       — Адэлис, — позвал её Ахерон. — Мы хотим выслушать твоё предложение.       На лице ведьмы была довольная улыбка, и она даже подумала, что её они больше так сильно не пугают, особенно Ваал.       — Я обещаю вам душу моей матери и Кассандры Коллингвуд. Вы можете распоряжаться ими как хотите, как и правитель вашего мира. Я даже буду рада, если вы проявите к ним как можно больше жестокости по меркам вашего мира. Две души за одного выжившего. Мне кажется, что это даже плюс. Новые рабы, в конце концов, всегда нужны, — в её глазах появился злой и мстительный огонёк, который порадовал демонов. — Но я так же хочу вашей помощи. Я уверена, что вы можете расправиться с этими дворнягами, — она кивнула за свою спину. — И всё.       — Хм… — задумчиво посмотрел на неё Ваал. — Я не чувствую подводных камней.       — Потому что их нет, — улыбнулась ведьма. — Я живу по законам чести и правды… К тому же, зачем мне обманывать тех, с кем мне выгодно иметь сотрудничество?       Демоны снова переглянулись и кивнули друг другу.       — Нам нравится твоё предложение, хотя бы из-за цены, которую ты предлагаешь, — проговорил Ахерон. — Но нам нужно переговорить с Сатаной. Мы его уважаем и учитываем его мнение. Надеюсь, ты понимаешь.       — Разумеется, — кивнула ведьма, чуть поджав губы. — Я подожду.       Ваал ту же исчез, но Ахерон, к её удивлению, остался.       — А почему ты не пошёл с ним? — всё-таки полюбопытствовала ведьма.       — У него более доверительные отношения с Сатаной, чем у меня. Я однажды его крупно подвёл… До сих пор не понимаю, как он сменил гнев на милость и не отправил туда, куда даже демоны бояться попасть.       — В забвение… — Ахерон тут же кивнул. — Понимаю.       — Может, чтобы скрасить ожидание, расскажешь, кто ты такая? Мы почувствовали в тебе силу, но на тёмного мага ты не похожа, хотя внешне привлекательна, как сама тьма.       Адэлис усмехнулась, впервые услышав такой комплимент. Плутовская улыбка на лице демона так же позабавила. А лежащий и смотрящий на всё это Клиффорд, терялся от происходящего.       «Как эта женщина умудряется общаться с демонами на равных? С САМЫМИ НАСТОЯЩИМИ ДЕМОНАМИ! Эндерсон не перестаёт меня удивлять».       — Я сама обычная ведьма-хранительница стихийной магии огня, — совершенно спокойно проговорила она, заметив, как демон вскинул брови. — Я потомок сильнейшей ведьмы своего рода и есть ещё кое-что, чего я не желаю говорить по одной причине, — ведьма указала взглядом за его спину, но Ахерон даже не повернулся, молча кивнув.       — Сказала бы ты раньше, что прислуживаешь Аросу… — вздохнул он. — Они с Сатаной близкие друзья. Их объединила ненависть к Гекате.       — Вот как… — усмехнулась ведьма. — Может, чтобы скрасить ожидание, расскажешь, чего такого сотворила Геката, что часть богов её, мягко говоря, недолюбливает?       — Зачем тебе это?       — Для общего развития.       — Я это уважаю, — проговорил то, смотря на ведьму из-под бровей. — Что ж, расскажу.       И он рассказал о ведьме, которой когда-то посчастливилось стать богиней после долгого тернистого пути, который был полон боли, трудностей, жестоких испытаний, предательств, но даже он не был лишён счастливых моментов. Со временем Гекату испортила жажда власти, могущества. Она была порождением тёмной магии и некромагов, первые из которых обучались под её чутким руководством. Она же взяла пример с хранителей, которые оставили свои надписи в разных уголках света, чтобы с течением времени их находили, и по собственному желанию люди могли бы примкнуть к тем, кто их вдохновляет и чьё видение мира им ближе. Ахерон рассказал, что не знает ни одного некромага, которой отличался бы мышлением от Гекаты. Все они жадны до власти, эгоистичны, боготворят ложь и коварство ради достижения своих целей. Для них не существует понятия любви, если, конечно, она не принесёт долгожданную выгоду. Ахерон так же поделился, что на протяжение всех веков по их мирам ходят слух, что именно некромаги угроза для Земли, но глупые, по его мнению, людишки, считают, что опасны именно вампиры. Адэлис понимала его слова, точку зрения, но не понимала, почему ей так хочется разделить её. Она знала не так много некромагов, но в каждом из них замечала все те качества, которые упомянул демон. Ахерон так же рассказал, что Геката жадет большего даже сейчас. Она пытается подчинить себе как можно больше миров и силы, чтобы стать правителям всего и всех, но такие личности, как Арос, Сатана, Руэри, Гвенивера и Ава упорно продолжают сражаться против неё. Ахерон поделился, что их миры страдают от гнева богини. Где-то чувствуется недостаток силы, где-то идут свойственные для их миров катаклизмы, где-то умирают люди по тем или иным причинам.       — Гекату боятся многие, ненавидят и призирают, но никто не осмелиться высказать ей это в лицо, особенно если речь идёт о простых людях. Правители других миров ещё смело выступают, Сатана так вообще грозится свергнуть эту девицу и вернуть всё, чего она лишила их и другие земли. Вопреки мифам, наш правитель в каком-то смысле благородный, хоть и крайне жестокий. Он накажет или сразу убьёт любого, кто в его мире пойдёт против его политики, но он так же не задумываясь убьёт того, кто посмеет посягнуть на его людей, владения и земли. Своё он никогда не отдаст, а Геката очень хочет его мир. Не секрет, что тьмы у нас много, а для неё это лакомый кусочек.       — И неужели нет способа её уничтожить? — нахмурилась ведьма. — Возможно, если она прародительница магии некромагов, то… — она ненадолго прервалась, раздумывая. — Если погибнет она, погибнут и они. Ваши миры смогут выдохнуть, а наш мир найдёт покой. Ведьмы и колдуны от них тоже страдают, не говоря уже о других сверхъестественных расах.       — Верно, — кивнул демон, довольно улыбнувшись. Ему нравилась её сообразительность. — Но уничтожить могущественную ведьму не так просто. Она сильнейшая в своём роде. Если Руэри хранитель тьмы, то она, грубо говоря, её творение. В вашей мифологии, если не ошибаюсь, сказано, что Геката богиня всей магии, что абсолютно не так. Не один человек не владеет всем и сразу. Она руководствуется исключительно тьмой, а там разновидностей каких только нет. Никто не знает, чем закончатся все эти войны… Люди надеются, что они хотя бы закончатся. Мы, если честно, тоже. Даже верховные демоны умирают от её рук, защищая земли и Сатану. Многие из них наши друзья, семьи, коллеги… Это огорчает, а приводят в ярость мысли, что никто из нас пока не может ничего изменить. Хотя бы потому что между другими мирами нет мира. Арос, например, дружит и сотрудничает с Сатаной и Руэри. Наши миры поддерживают друг друга. Но они не ладят с Аидом, который владеет другим подземным царством. Они оба призирают Посейдона и Нериду, и так далее.       — Понятно… Вы сможете победить, если только объединитесь против Гекаты, но, очевидно, все сражаются за своё место и власть. Личные конфликты, разная политика и прочее мешают это сделать, а гордость играет в каждой возмущающейся заднице, которая не способна уступить ради общего блага.       — Интересная, но крайне верная формулировка. Именно так. Каждый из правителей по тем или иным причинам конфликтует между собой. Арос и Сатана, например, много лет назад желали головы друг другу снести, но потом каким-то образом нашли общий язык и даже заключили дипломатические отношения, которые включают в себя невообразимый ряд условий, каждая сторона из которых обязана исполнять. Однако они довольны таким союзом, прекрасно видя результаты их совместных трудом. Людям тоже нравится.       «Он так много раз упоминал о людях… Неужели там учитывается мнение простого народа? Как это вообще»?       — Вы вправду так заботитесь об обычных людях?       — В силу каждых из миров и их правителей. Голос народа уважают, но повстанцев и дезертиров наказывают с особой жестокостью везде, просто где-то больше, где-то меньше. Сатана, к примеру, слушает от поры до времени, пока не взорвётся и не разнесёт всё в пух и прах, либо отправит особенно разговорчивых к себе в темницу.       — Не хотела бы я повстречать вашего повелителя, — усмехнулась ведьма. — Ты очень интересно рассказал о ваших мирах. Спасибо.       — Вам, хранителям, позволено знать такие вещи, — пожал тот плечами. — Но я рад, что смог поделиться информацией. Иногда хочется поговорить с кем-то обычным.       Адэлис улыбнулась, желая ответить демону, как вдруг голос подал Клиффорд.       — Геката, демоны… — он с трудом встал на ноги, обращая на себя всё внимание. — Всё это в самом деле существует?       Глаза демона сверкнули ало-оранжевым цветом, заставив парня отшатнуться к другому концу клетки.       — Во-первых, тебя это не касается, парень. Во-вторых, ты об этом не вспомнишь по возможному возвращению. В-третьих, я разве разрешал тебе вставать? — он вопросительно выгнул коричневую бровь, наблюдая, как парень медленно опустился, снова принимая полулежащее положение. Демон довольно улыбнулся, видя, как тот скалит зубы, явно не испытывая удовольствия от стороннего контроля над своим телом и разумом.       Адэлис подавила улыбку. Почему-то ей это доставило наслаждение. Вдруг в пространстве появился полупрозрачный портал красного цвета, из которого тут же вышел Ваал с довольной улыбкой. Он остановился прямо перед ведьмой, не проходя за решётку.       — Сатане понравилось твоё предложение, ведьма. Однако его интересует срок.       — Есть ограничения? — задала встречный вопрос Эндерсон.       — Он этого ожидал, — снова довольно улыбнулся демон. — Поэтому передал такие слова: «Срок сделки — девять месяцев. Если за это время ты не принесёшь мне хотя бы одну душу, я заберу ту, что предназначалась мне изначально. Если убьёшь их обоих за все эти месяцы, то твой долг будет оплачен».       — Девять месяцев? — хмыкнула та, накрутив на палец локон, после чего хитро улыбнулась. — Без проблем. Передайте ему, что за девять месяцев он точно получит свои души.       — Мадам, — Ваал раскинул руки, — с вами приятно иметь дело! Убийство заклятой подруги и собственной матери… Не думала записаться в ряды демониц после смерти? Тебе бы пошло.       Адэлис рассмеялась.       — Я сначала жизнь проживу, а уже потом подумаю, куда мне будет лучше податься. Но если что, буду иметь в виду.       — И то верно, — кивнул Ахерон, проведя по воздуху рукой, убирая решётку. — Однако мы обязаны поставить метку.       — Какую? — напряглась девушка. — Чтобы я не забыла?       — Не ты, — покачал головой Ваал, кивнув на Клиффорда. — Он. Его же душу заберут в случае неуплаты.       Адэлис поджала губы.       — Таковы условия, — дополнил демон. — Им нужно следовать и их стоит уважать.       — Понимаю… Как и понимаю то, что мне придётся долго объяснять его брату, что это такое.       — Ничего, красотка, — усмехнулся Ахерон. — Если отдашь долг, то ему ничего дурного угрожать не будет. Поверь мне, мы хоть и демоны, но сделки свои исполняем до конца, того же требуем от тех, с кем эту сделку заключаем.       — Ставьте, — кивнула ведьма, сложив руки на груди.       Ваал подошёл к Клиффорду, посмотрев в его тёмно-карие глаза, своими абсолютно чёрными. Вульф хотел бы отвести свой взгляд, но не мог. Ему хотелось о чём-то подумать, но не получалось. Демон склонил голову, властным голосом приказав:       — Встань, парень, — и он подчинился, поднимаясь на ноги. Вернее сказать, ноги сами его подняли. — Правую руку, — он протянул её. Грубая рука Ваала сжалась на его коже, пронизывая своим холодом до самых костей. По всему телу пробежался неприятный табор мурашек. Демон начал читать какое-то неизвестное для Адэлис заклинание на языке мёртвых. Клиффорд шипел, хотел бы вырваться, но голос Ахерона, который приказал ему не двигаться, не дал того сделать. Кожу невыносимо жгло, и постепенно он смог увидеть проявившуюся пентаграмму. Создавалось впечатление, что ему её выжгли чем-то. — Вот и всё, — усмехнулся демон, видя, как тот побледнел. — Да ладно тебе, — грубая мужская ладонь похлопала побледневшего парня по плечу. — Считай, по меркам наших пыток, я тебя просто погладил.       — П… Погладил? — шокировано произнёс Клиффорд, смотря на него, как на умалишённого.       — Ну или пощекотал. Думай, как больше нравится.       — Чокнутый, — прошипел Вульф.       — Конечно! — вскинул тот руками, усмехаясь. — Я же демон! Боюсь, пыток ты бы тоже не пережил. Хотя, мне интересно, из какого ты теста, ребёнок.       — Можно мне уже уйти от сюда? — взмолился Клиффорд, посмотрев на девушку, которая лишь просто наблюдала на пару с Ахероном.       — Конечно, — руки Ваала коснулись его плечей, заставив остановиться. — Вы обсуждали что-то пока меня не было? — спросил он у Ахерона и ведьмы, видя, как те одновременно кивнули. — Забудь всё, что услышал во время моего отсутствия. Ты потерял сознание и очнулся, когда я вернулся, — парень вдруг часто заморгал, когда почувствовал, что тьма начала заволакивать его глаза. Через пару секунд всё прошло, а в голове вдруг оставалась пустота. — Ну что, готов отправляться домой?       — Естественно! — возмущённо ответил тот, не понимая, как сам демон этого не понимает, раз спрашивает. — Мечтаю избавиться от вашей компании.       — Ещё подожди, — усмехнулся ему Ахерон, когда те подошли. — Сначала нужно прогнать Теней. Убери защитный круг, — попросил тот ведьму.       Адэлис кивнула, приложив руку к огненной стене. Пламя медленно начало входить в её ладонь, постепенно увеличивая скорость. Стало очень жарко, но через мгновение это чувство пропало. Тени тут же залетали более активно, целясь напасть на них, но стоило Ахерону поднять руку, сделав выброс какой-то неприятной энергии, от которой у ведьмы внутри сжались все внутренности и появилось лёгкое чувство тошноты, — сущности пропали, растворившись в пыль.       — Эффектно, — прокомментировала Эндерсон. — Спасибо, — она подошла к Вульфу, нехотя взяв того за предплечье. — Приятно было познакомится.       — И нам, — улыбнулся Ахерон. — И помни о долге.       «Да я до смерти о нём не забуду».

* * *

      Кэролайн, Ребекка и Александр, сидевшие в спальне уже не зная сколько, распивали вино и поедали шоколадный торт. Вернее, распивали и поедали девушки, а Александр тихо мечтал оказаться рядом с ними. Он сидел в одном положение и иногда посматривал в их сторону, толком не вмешиваясь в диалог. Ребекка и Кэролайн со стороны казались двумя подругами, которые долго не виделись и сейчас сплетничают и делятся всем, о чём только могут вспомнить. Александру даже показалось, что они чем-то одолено были похожи. Древние пока не поднимались, творя что-то на кухне, как сказала Ребекка, они что-то готовили.       — Интересно, что там так долго можно готовить? — проворчала древняя. — В ком-то веке соскучилась по братьям, а их днём с огнём не сыщешь.       — И не важно, что сейчас вечер, — усмехнулась Кэролайн, сделав небольшой глоток вина.       — Вообще плевать. За вечер, — они чокнулись, улыбнувшись друг другу. Вдруг дверь открылась, и на пороге появились Майклсоны с двумя чашками чая. — Вы целый час готовили чай? Я что-то не понимаю?       — Не обычный чай, сестра, — улыбнулся ей Ник, протянув одну чашку Кэролайн, попутно забирая бокал.       — Эй! — возмущённо воскликнула девушка. — Имей совесть!       — У меня её нет, — с улыбкой ответил ей гибрид, опустошив бокал залпом, удовлетворённо улыбнувшись. — Хорошее.       — Это был последний глоток… — разочарованно протянула Форбс, посмотрев на Ребекку, которая закатила глаза. — Что это за чай?       — Тот, который будет полезен тебе.       — Вампиру, конечно, если только он сделан из крови, — усмехнулась Ребекка       Кэролайн принюхалась, ощутив сильный запах цитрусов и ягод. Заинтересованно поведя бровью, она попробовала, и это на удивление оказалось очень вкусно. Ребекка заинтересованно смотрела за вампиршей, после чего обратила вопросительный взгляд на Ника, тот самодовольно улыбнулся.       — Элайджа, — обратилась она к старшему брату, который о чём-то тихо переговорил с Александром, — вы вдвоём это готовили?       — Да.       — И это можно пить? — она скептично приподняла бровь, сомневаясь в кулинарных способностях Клауса.       — Попробуй, — протянула ей чашку Кэролайн. — Сама в шоке.       Клаус выглядел оскорблённым.       — Между прочим, я не так плохо готовлю, дорогая.       Ребекка осторожно вдохнула аромат, чувствуя тот же запах, что и Кэролайн, попробовав. Её глаза поражённо расширились, смотря на брата.       — Беру свои слова обратно, — произнесла Ребекка, довольно прикрыв глаза, наслаждаясь вкусом. — Что это?       — Тонизирующий чай. Хорош для ведьм, — прозвучал голос Элайджи за спиной Клауса.       — А Кэролайн он зачем? Она в наших рядах.       — Не совсем, — одними губами прошептала Кэролайн, но все стоящие рядом прекрасно услышали.       — Обсудим это позже, — тут же сказал Клаус, видя, что сестра собирается продолжить вопрос. — Прошло три часа, а они не вернулись, — сложил он руки на груди, подойдя к кровати.       — Похоже, что-то пошло не так, — прошипел Александр, чувствуя, как внутри всё начинает трястись от этой мысли.       Вдруг в этот самый момент они увидели небольшое красное свечение от запястья Клиффорда. Клаус спокойно взял его руку, всмотревшись в небольшую пентаграмму. На пару секунд он потерял дар речи, пытаясь понять, что это ещё, чёрт возьми, такое.       — Ребекка, — подозвал он сестру, но услышав хриплый и сбивчивый голос древнего, к нему поспешил Элайджа на пару с Кэролайн. — Ты случайно не знаешь, кто кроме демонов может ставить такие метки?       — Никто, кроме демонов, Ник, — уверенно ответила древняя, заметив, как Александр побледнел. — Но давайте не будем делать поспешных выводов! Я уверена, этому есть логичное объяснение!       — Если только они не заключили сделку с дьяволом! — в тон ответил ей Клаус, отпустив руку оборотня.       — Такое возможно? — тихим голосом спросила Кэролайн, начиная переживать.       — Да, — кивнула Ребекка. — Раз есть метка, значит должна быть сделка и плата, но гадать бессмысленно. Ждём Адэлис.       С этим словами их тела качнулись, и оборотень одновременно с ведьмой раскрыли глаза. Несколько секунд им понадобилось, чтобы понять, что они вернулись в реальность. Клиффорд спокойно выдохнув, поняв, что он находится в незнакомой, но хотя бы человеческой комнате. Какое же удовольствие понимать, что ты дышишь и чувствуешь, что есть ещё что-то помимо темноты. Заметив перед собой обеспокоенного брата и древних, он порядком опешил. Адэлис убрала руки с его плечей, поднявшись. Александр прижал брата к себе, не сдерживая эмоций.       — Ты живой… Слава Богу, живой…       Элайджа прижал ведьму к себе, оставляя поцелуй на лбу. Попутно проверяя наличие метки на запястьях. Не обнаружив злого знака, Майклсон спокойно выдохнул, а Адэлис лишь улыбнулась, испытывая нечто приятное от осознавания, что он так беспокоился.       — Что там случилось? — спросил Майклсон, протягивая ей чашку с чаем, на что ведьма улыбнулась, склонив голову.       — Что, сестрёнка, заключила сделку с дьяволом? — усмехаясь, спросил Клаус, хотя недовольные огоньки не желали покидать его взгляд.       — Я всё объясню.