Первородные: Почувствуй себя живым

      Юго-Западная Англия, деревушка Касл Комбо       4 января 1625 года       Холодный зимний ветер пробивался через стены кареты, желая протиснуться и через тёплые мантии, в коих были укутаны две девушки, которые уже два дня находились в долгой дороге. Из окна они наблюдали за падающим снегом и за густым лесом, верхушки которого были покрыты слоем пушистого снега. В это время года лес выглядел особенно красиво и волшебно. Пару раз они заметили оленей, пролетающих птиц и даже слышали вой волков. До них так же доносилось редкий топот копыт и скрежет кареты, к которому девушки настолько привыкли, что уже перестали обращать внимание на данный звук.       Аделия, привыкшая держать голову высоко, сейчас была вынуждена уткнуться носом в мех на капюшоне плаща, потому что если она его не согреет, то он, наверняка, либо превратится в сосульку, точно как в детской сказке, либо отвалится — что ещё хуже. Сидячая напротив Кэтрин выглядела, как всегда, превосходно. На её щеках был заметен румянец, нос, видимо, совершенно не мёрз и даже не был красный, чего не скажешь о ведьме. Пирс увлечённо смотрела в окно, запоминая путь и изучая просторы. Очевидно, она ещё ни разу не ездила по этой дороге.       Вурмбранд была рада, что Кэтрин согласился поехать с ней. Она действительно хотела сполна ей отплатить за спасение своей жизни, тем более что вампирша так же рисковала своей. На месте Пирс было слишком рискованно идти против двадцати военных, учитывая, что часть из них была снабжена не только обычными пулями, но и деревянными.       В дороге они так же часто разговаривали, но особо личных тем не касались, не желая нарушать границы друг друга. Кэтрин попыталась выведать, что Аделия планировала делать с ней по возвращению домой, но та лишь ухмылялась, говоря, что узнает, когда они доберутся до дома. Пирс лишь кривила губы на это. Она не думала, что ведьма хочет ей навредить, но всё-таки какое-то параноидальное чувство не давало ей покоя.       И вот наконец-то показались первые домики и гуляющие туда-сюда люди. Вурмбранд заметно оживилась, вглядываясь в родные края, изучая обстановку. Всё было спокойно, как и всегда, из дымоходов в некоторых домах валил дым; где-то стояли и общались взрослые; кто-то с кем-то скандалил; детки радовались снегу, играясь в снежки, а некоторые из них лепили снеговиков. Посреди главной площади так же стояла ёлка, но она была в разы меньше той, что стояла в графстве Нортумберленд. Некоторые взрослые и дети водили вокруг неё хороводы и напевали рождественские песенки. Люди во всю торговали на площади всем, чем только могли, чтобы хоть как-то заработать себе на жизнь. Аделия улыбнулась, смотря на всё это. Она по хорошему завидовала этим людям. У неё не было такого детства. Она рано потеряла всех своих родных, а те, которых ведьма после посчитала родными — предали её, чуть не убив. И она никому бы не пожелала пройти через то, через что прошла и проходит сама. Поэтому Вурмбранд рада за этих взрослых и детей, которые сейчас веселятся, поют песенки, благодарят всех и вся за хорошую и беззаботную жизнь в этой деревушке.       В Касл Комбо крайне редко что-то случалось. Жители считали, что они вообще отделены от всего остального мира. К ним ни разу не приходили военные, желая отобрать их территории. У них в деревушке не было и злых ведьм, ни вампиров и даже не было оборотней, что было не совсем правдой. Оборотни были, но они не давали о себе знать, ведь мирный договор в Англии между людьми и сверхъестественными расами давно распался. Вампиров действительно не было. А из ведьм была одна Аделия, некоторые о ней знали и часто приходили, прося приготовить лечебные отвары или мази. К ней приезжали и приходили на приёмы, чему ведьма была рада, потому что помогать людям ей нравилось, хоть и помощь она оказывала далеко не всем, в связи с чем многим не нравилась.       Аделия не принимала тех, кто приходил к ней с чёрными умыслами; кто не желал слышать её; кто врал на предварительной записи о своём горе, желая просто переложить ответственность на магию, на неё; и тех, кто не уважал её старания, считая, что раз она ведьма, значит обязана всем оказывать помощь, к тому же безвозмездно.       С этими факторами не все хотели мириться, называя её наглой, неблагодарной, лгуньей и прочими словами, на которые ведьме было плевать. Она в принципе не зависела от чужого мнения, а уж обращать внимание на тех, кого она не приняла, выставив за свой порог за обман, — Вурмбранд в принципе не видела никакого смысла.       В деревне так же почти все были дружны. Никто никому не желал зла. Почти каждый друг друга знал хотя бы через общих знакомых. Были, конечно, те, кто не желал особо появляться в общественности: где-то в тавернах или на главной площади, прячась от посторонних взглядов, но таких было мало. Например, в это число можно было отнести саму Аделию. Она не любит большое скопление людей, шум и гам. Всё это не её среда обитания. Ей приятнее и спокойнее сидеть в своих четырёх стенах, с утра до ночи практикуясь в чарах, придумывая новые и уникальные заклинания, чем пропускать одну кружку пойла за другой с местными любителями алкоголя. Поэтому увидеть её где-то было можно крайне редко. В основном её можно было встретить на местном рынке, либо на редких прогулках, однако её знал как раз каждый, а вот сама ведьма того же сказать не могла. Некоторых она и по сей день видит впервые, несмотря на то, что живёт в этом месте уже два года.       И вот карета наконец-то остановилась у небольшого двухэтажного домика из тёмного кирпича. Кучер открыл дверь, протянув руку. Первая карету покинула ведьма, а уже за ней Кэтрин, осматриваясь. Дом был не маленьким и имел много окон, которые прятались за ставнями. Она заметила так же множество кустарников, на которых сейчас не росли цветы, по понятным причинам, а вместо них лежала снежная шуба.       «Наверное, летом и весной тут очень красиво», — подумала Кэтрин, выдыхая парное облачко.       — Мисс Вурмбранд, — пожилой мужчина обратился к ведьме, — я вам ещё нужен?       — Я буду вам благодарна, мистер Грин, если вы занесёте наш багаж в дом, — тепло улыбнулась ему Аделия, хоть и её улыбка выглядела несколько пугающей.       — Конечно, — кивнул он, почтенно склонив голову и дружелюбно улыбнувшись.       Аделия, обратив внимание на Кэтрин, которая стояла на каменной дорожке, ведущей к дому, что была скрыта от глаз под покровом снега, — подошла к вампирше, подарив ей вежливую улыбку.       — Пошли, — кивнула ведьма на дом, направившись вперёд.       Пирс так же молчаливо кивнула, обратив внимание на идеально ровный снег, под которым даже не проглядывались слабые следы. Видать, в дом даже никто не приходил во время отсутствия хозяйки. Расслабившись благодаря этим мыслям, Кэтрин обратила внимание, что её новая знакомая провел рукою вдоль двери, сказав что-то на незнакомом ей языке.       — Dă-te jos.       — Что это за язык? — спросила она тогда, когда дверь со скрипом открылась.       — Румынский.       — Ты была там? — ещё один вопрос, озвученный Кэтрин, разлетелся по первому этажу.       Стоило им перешагнуть порог, как девушки тут же смогли ощутить аромат трав, воска и чего-то сладковатого, чего Кэтрин не была способна разобрать. Хоть и все стены были серыми и каменными, они не акцентировали на себе внимание, потому что все были увешаны пергаментами, картами, рисунками и прочими учебными материалами. Она оглянулась, осознав, что на первом этаже нет ни одной картины, везде было что-то, что так или иначе могло чему-то научить. На полу лежали мягкие красные ковры с причудливыми рисунками. Заметив их, Кэтрин удивилась, потому что знала, что стоят они немало. Однако вспомнив рассказы о заработке ведьмы Вурмбранд, она вполне допустила, что Аделия может себе позволить столь дорогой декор.       — Была, — кивнула ведьма, проходя к длинному столу в конце комнаты и взмахивая рукой. Невидимый выброс энергии тут же заставил распахнуться большую книгу с пожелтевшими страницами и вспыхнуть множество свечей на алтаре. — Пару раз.       — А сама ты…       — Англичанка, — не дослушав вопрос, ответила ведьма, листая страницы, при этом оперевшись одной рукой об стол.       — Почему тогда используешь румынский, а не латынь, к примеру, или старый добрый английский, раз сама англичанка? — спрашивала вампирша, стягивая со своих рук перчатки.       В этот момент в дом вошёл мистер Грин, найдя взглядом ведьму.       — Мисс, прошу прощения, мне оставить вещи тут или, как всегда, доставить на второй этаж?       — Буду признательна, если доставите на второй. Багаж мисс Пирс во вторую комнату, — улыбнулась ему ведьма. Мужчина кивнул, направившись к лестнице, что неприятно скрипела под его ногами. Девушки проводили его взглядом, вернувшись к раннему разговору. — Потому что латынь — это обыденность, английский — тоже, а вот румынский редкий в плане для языка ведьм. Есть гибридные языки, к примеру, англо-латынь, румынско-латыньский и несколько других. Они сложны, я ещё не научилась совмещать их, но к румынскому языку пропиталась отдельной симпатией. Я пару лет жила в Румынии, поэтому была возможность выучить его, общаясь с ведьмами и колдунами, да и обычными людьми. Они, кстати, интересные.       — Чем? — поинтересовалась Кэтрин, подойдя ближе к столу. Ей было интересно рассмотреть всё, что на нём было, и что так увлечённо искала ведьма.       — Они все таинственные, многие скрытные, многие тёмные, но не всегда это в плохом смысле слова. Многие из них хорошие, добрые, отзывчивые, просто они… — Аделия небрежно махнула рукой, пытаясь подобрать лучшее слово, — другие.       Кэтрин, внимательно её слушающая, в этот же момент рассматривала длинный стол, на котором было множество камней разных цветов и все они светились всеми возможными цветами радуги; прямо на самом столе были нарисованы какие-то мистические знаки чёрным углём; неподалёку лежали какие-то травы, к которым Пирс не рискнула прикоснуться, и было слишком много свечей.       Вдруг снова раздались шаги на лестнице, девушки повернули свои головы на мистера Грина, который снова улыбнулся им и скрылся где-то за дверью, не закрывая её за собой. Аделия снова опустила взгляд, окунаясь в записи в своём гримуаре, в который Кэтрин всё же заглянула.       — Что ты ищешь?       — Ищу нужное заклинание для тебя. Я составила его примерно шесть лет назад. Хочу освежить память, прежде чем начать приготовление.       — Тут тоже всё на румынском? — вампирша задала следующий интересующий её вопрос, пытаясь найти хотя бы одно знакомое слово.       — В этом гримуаре большая часть, — Аделия согласно склонила голову, сделав пару шагов к шкафу, который стоял за её спиной. — А здесь большая часть на английском и латыни. Например, эти два, — указала она двумя пальцами на толстые фолианты с тёмно-коричневым корешком, — только на латыни. Эти, — переключилась она на соседние три, — только на английском. Этот, — указала она на странный фолиант с чёрным корешком, на котором сверкали золотые узоры, — на языке мёртвых. Я его ни разу не использовала.       — На каком именно мёртвом языке?       — Арамейский.       — Я думала, он пропал… — вампирша удивлённо и с интересом уставилась на корешок. — Можно?       — Пожалуйста, — Аделия вытащила книгу, дав её в руки Кэтрин. — В целом да, ты права, он пропал, но некоторые писания остались. Алфавит тоже есть, но никто не считает нужным учить его. Я склоняюсь к тому, что было бы неплохо, если бы некоторые общины, как вампирские, так и ведьмовские, начали изучать мёртвые языки.       — Да-а-а, — протянула Пирс, с блестящим в глазах интересом листая книгу. — Я считаю, что он, как и древнегреческий, может быть очень выигрышным особенно в конфликтах или шпионаже, к примеру.       Уголок губ ведьмы Вурмбранд пополз вверх. Кэтрин озвучила её мысли, сама того не поняв.       — Наверное, у него есть история, — Кэтрин на несколько секунд оторвалась от книги, заметив на лице ведьмы хитрую и какую-то пугающую ухмылку, которая сопровождалась маниакальным блеском в глазах.       — Есть, — не утаивала она. — Этот гримуар принадлежал одной ведьме из Румынии, кстати. Мы с ней не сошлись во взглядах, мнениях, ну и она собралась раскрыть меня властям, а я, прежде чем она это сделала, убила её. Мне не нужны были проблемы, которые потом бы приходилось решать месяцами, не выходя из убийств. Поэтому я устранила угрозу прежде, чем она успела нанести удар.       — Как ты узнала о том, что она собралась тебя раскрыть властям?       — Держала её врагов и друзей ближе к себе. Да и слушать, видеть и читать хорошо умею. Благо за плечами несколько десятилетий жизни на земле и столетий на том свете.       В дом снова вернулся мистер Грин со стопкой дров. Он закинул их в камин, который пустовал со дня момента отъезда ведьмы. Девушки утихли на период его прибывания. Кэтрин думала что ведьма, скорее всего, не захочет идти на открытый контакт в обществе обычного человека, а сама Аделия вновь увлеклась своим гримуаром, отойдя от шкафа. Пирс же в этот момент увлеклась колбочками, в которых можно было разглядеть какие-то приготовленные зелья и снадобья, а в каких-то не было видно совсем ничего. Убирать фолиант она так же не спешила. На некоторых даже не было бумажек: они были подписаны либо кровью — что пугало, либо на них даже не было надписей — просто одна или две капли крови. Но на некоторых колбочках она смогла прочитать: «порошок контроля», «эликсир забвения», «порошок истины», «эликсир бестелесности», «эликсир прозрения» и «эликсир безвременья». Что подразумевало под собою последнее, Кэтрин оставалось лишь гадать.       «У ведьм свои замашки», — усмехнулась вампирша своим мыслям.       — Я больше ни чем не могу помочь, мисс Вурмбранд? — поинтересовался он, стряхивая свою мантию от щепок и снега, подходя к ведьмовскому столу.       Аделия подняла на него задумчивый, но при этом добрый взгляд, стараясь расслабленно улыбаться. Она снова развернулась, опустившись к ящику, достав оттуда тёмно-коричневый мешочек и пару колбочек разного размера. Одна была с размером небольшой вазочки, наполненная светло-зелёной жидкостью, а вторая в два раза меньше, содержав в себе отвар красного цвета.       — Нет, мистер Грин, — ведьма поднялась, всё ещё не скрывая лёгкой улыбки, — я вечно вам благодарна за всё, что вы делаете для меня.       — Не нужно, — улыбнулся он, посмотрев на тёмно-коричневый мешочек, а затем на неё. — Ни благодарности, ни денег. Я же каждый раз об этом говорю.       — И каждый раз я отвечаю, что труд должен вознаграждаться, — Аделия взяла его ладонь и вложила ему мешочек со звенящими монетами, крепко сжав его кулак, чувствуя своими пальцами его огрубевшую кожу. — И вы знаете, что споров я не принимаю. Денежная энергия должна быть у всех. Она важна для нашей жизни. И мне важно, чтобы вы её принимали так же, как и это, — следом она отдала ему свои отвары. — Спасибо вам за всё, что вы делаете для меня, мистер Грин. Я вам очень признательна.       Он вздохнул, подняв на неё сверкающий взгляд светло-голубых глаз. От его широкой улыбки тут же показались морщины и складки на лице, но они не делали его хуже. Все эти признаки старости наоборот шли мужчине, который для своих сорока пяти был ещё ого-го!       — И ещё: хватит этих формальностей! — серьёзно сказала ведьма, взмахнув рукой. — Ну правда, Кеннит, ты меня порой дочерью называешь, но до сих пор фамильярничаешь, а я под тебя подстраиваюсь.       — Степень моего уважения к тебе настолько высока, что не позволяет перейти на обычное обращение.       — Уважение — уважением, и я ценю его, ты знаешь, но я прошу тебя отказаться от этого. Называй меня только дочерью, либо Аделией, если угодно, но не мисс Вурмбранд. Ты мне не чужой человек.       — Я постараюсь, — он коснулся её плеча, улыбнувшись. — Пойду навещу жену и дочь, они наверняка уже ждут меня.       — Конечно! — кивнула ему девушка. — Передавай им привет от меня.       — Зайдёшь на днях? Моя малышка будет рада увидеть тебя.       — Я постараюсь, но, как видите, у меня гости, поэтому я не могу быть уверена, что…       — Я буду рад, если ты придёшь с другом, — посмотрел она на Кэтрин, которая в этот момент язык проглотила. — Твои друзья — друзья и для меня. Вам всегда будут рады в моём доме.       — Спасибо, — вновь улыбнулась ему ведьма.       Мужчина кивнул на прощание, не забыв подарить тёплую улыбку обеим девушкам и скрылся за дверью дома, на этот раз плотно закрыв её. Аделия обернулась на камин и плавно помахала пальцами рук, парадируя танцующее пламя, после чего дрова тут же вспыхнули, а на стенах и потолке тут же заплясали тени.       — За что тебе так платит этот мужчина? — поинтересовалась Кэтрин. — Он так добр к тебе…       — Платит… — Аделия повторила это слово, но тут же испытала чувство горечи, отчего захотелось сплюнуть. — Не люблю это слово, тем более в данном случае. Он выказывает мне благодарность за то, что я спала его жену, и помогаю его дочери бороться с недугом. Жену однажды прокляла ведьма просто потому, что ей нужно было куда-то сбросить накопившийся негатив, а девочка с рождения страдает заболеванием дыхательных путей.       — Он пришёл к тебе на приём как и многие другие?       — Да. От безысходности. Он сразу мне признался, что обратился ко мне в последней надежде. Мистер Грин был не из тех, кто доверяет магии и хочет к ней прибегать. Отчасти это даже правильно, — пожала плечами Аделия. — Потому что рано или поздно за магию придётся платить, — её лицо скривилась, словно сама мысль об оплате не была ведьме Вурмбранд по нраву. — И как бы мне это не нравилось, от этого никуда не деться. Я не брала с него денег, ни копейки за все наши приёмы. Наоборот, я даю ему эти деньги, а он мне отдаёт свою энергию, помогает с поездками и прочими делами.       — Как по мне — это честно, — задумчиво проговорила Кэтрин. — У вас, ведьм, это называется взаимным энергообменом, если память не подводит.       — Не подводит, — губы Аделии тронула приятная ухмылка.       Вурмбранд вновь вернулась к своим книгам, проводя пальцем по странице, вычитывая какие-то строчки и иногда покачивая головой.       — Ты берёшь плату за приёмы? — решила поинтересоваться Пирс, тут же заметив на себе пронизывающий ведьмовской взгляд. — Знаю, тема денег не является вершиной такта, скорее его низом… Просто я наслышана, как многие к этому относятся…       — Ничего страшного, — перебила её Вурмбранд лёгким взмахом руки. — Мы с тобой не на торжестве или в обществе аристократов, так что можешь спокойно отбросить границы такта и этики, находясь в этом доме. Насчёт платы — да. Я беру деньги за свои приёмы.       — В ведьмовском обществе тебя бы за это не похвалили, — коварно улыбнулась Пирс, взяв с ведьмовского алтаря какой-то неограненный кристалл бирюзового цвета. Аделия ничего на это не сказала, но внимательно отнеслась к этому действию.       — В ведьмовском обществе меня бы попытались убить сразу, как только почуяли бы мой дух без каких-либо разговоров, — парировала она. — Я считаю, что ведьмы, во-первых, не обязаны оказывать людям поддержку, если оказались наделены магическим даром. Это выбор каждой ведьмы — как человека. Не всем может быть по нраву — обслуживать людей. Мне по нраву, поэтому я этим занимаюсь. Но я уважаю своё время и свою энергию, которые я расходую на каждого человека в день. Деньги — это энергия, один из её видов и каналов, который есть в каждом человеке. Брать за что-то плату — совершенно нормально. Главное, чтобы она оправдывалась и не была завышена. Цена должна соответствовать качеству и жаль, что многие об этом забывают.       — Твои рассуждения верны, — поддержала Кэтрин, улыбнувшись. — И какова цена за твою помощь?       — Три серебряных монеты — для всех. Бывают те, которые хотят наградить дополнительно и докидывают ещё серебра, кто-то даже платит золотом.       — А бывают те, кто не платит?       — Это ты об обмане со стороны заказчика услуги? — вопросительно изогнула та бровь, облокотившись о столик. Кэтрин кивнула. — Нет. Я ведьма всё-таки! Ложь чувствую хорошо. Да и никогда ко мне не приходил человек с пустым карманом. Бывают те, с кого я не принимаю платы по личным соображениям, где считаю это не корректным.       — Как с мистером Грином?       — Именно. Он хороший человек. Помогать мне ему на радость даже бесплатно. Даже несмотря на то, что он мне помогает, это в большей степени его прерогатива. Я порой даже отвязаться пытаюсь, а он… он просто очень благодарен мне. У него большое сердце.       Кэтрин вновь улыбнулась. Мистер Грин действительно показался ей очень добрым, милым и отзывчивым человеком. Он ни сколько не пугался ведьмовского дома, наверняка уже ко всему привыкнув, да и со слов самой Аделии, кои она произнесла ещё в дороге, Кеннит знает о существовании сверхъестественного больше, чем кто-либо ещё в этой деревне. Вурмбранд даже поделилась с Кэтрин о том, что однажды он на войне познакомился с одним оборотнем, которого, увы, убили. Там же он познакомился с одним из вампиров, который потом куда-то пропал. Кеннит до сих пор не знает, жив ли он или же мёртв. И, кажется, Кэтрин понимала, почему к Аделии он пришёл в последнюю очередь. Его жену прокляла ведьма. Прийти к ещё одной, которая могла оказаться не лучше, было гигантским шагом. Она была уверена, что ему приходилось наступить себе на горло. И как же ему повезло, что он не ошибся и смог спасти жизнь своей жене.       — Я начну готовиться к ритуалу, проведём его через три дня в полнолуние.       Пирс задумчиво кивнула её словам, по-прежнему держа в руках нагретый камень.       — Отозвался? — вопрос ведьмы погрузил её в ещё большую задумчивость и даже сбил с начальных мыслей.       — Что?       — Камень, — Аделия взглядом указала на её сжатую ладонь. Кэтрин разжала руку, посмотрев на камушек. На её коже даже остались вмятины от того, насколько сильно она его сжимала. — Бирюза — камень храбрости, верности, успеха, покоя и логики. Забирай.       — Ты сейчас это серьёзно? — хлопнула та глазами, переведя взгляд с ведьмы на камень и обратно.       — Да. Кто я такая, чтобы стоять у зова на пути? — Кэтрин с непониманием уставилась на неё. — Ты бы никогда его не взяла, если бы не нуждалась в нём, Кэтрин. Зачем-то, но этот камень призвал тебя. Он хочет тебе что-то дать, и я не буду этому препятствовать. Прошу, забирай, — она махнула рукой. — Это первый мой подарок тебе.       Пирс была растеряна. Она впервые видит, чтобы хоть кто-то отдавал камни вот так просто. Но ей правда понравился этот камень. Уж не знает она, насколько он ей призвал, но выпускать его из ладоней и впрямь особо не хотелось.       — Что ж… Спасибо, Аделия. Буду беречь его. Кстати, как думаешь, может сделать себе кулон?       — Кстати! — щёлкнула она пальцами. — Это отличная идея! Уверена, тебе это принесёт удачу. Возможно, наденешь его однажды и встретишь свою любовь.       — Любовь меня мало интересует, а вот удача… — мечтательно протянула она, хитро улыбнувшись. Аделия даже увидела, как при неярком свете сверкнули её медовые глаза.

* * *

      Юго-Западная Англия, деревушка Касл Комбо       7 января 1625 года       Все три дня Аделия упорно готовилась к ритуалу, конечно, временами приходилось отвлекаться, чтобы обслужить людей, которые приходили к ней за помощью. Они рассказывали о своих бедах, просили найти решение проблемам, посмотреть, как лучше поступить в той или иной ситуации. В общей сложности за эти три дня Вурмбранд приняла шесть человек. Одна из пришедших женщин вчера уверяла, что на ней порча. На вопрос заданный Аделией: «почему она так думает?», взрослая женщина пересказала ей все свои несчастья и проблемы, что свалились на неё за последние два года: и проблемы со здоровьем, и финансовые сложности, в семье не всё складно… Ведьма лишь поджала губы и решила посмотреть её. Сначала она долго всматривалась в тёмные женские глаза, затем обходила со свечой и чтобы убедиться, что она не ошибается, даже прибегнула к магическим картам. Женщина сидела в ожидание, что её догадку подтвердят, но сама Аделия ошарашила её, заявив, что никакого стороннего магического воздействия на ней нет. Та уже хотела возразить и начать спорить, но рот открыть так и не успела, потому что следом ведьма произнесла: «Но воздействие на тебе, милочка, действительно есть». И тогда на смену злости — пришло удивление. Женщина недоумевала. Как же так? Порчи нет, а воздействие есть! Однако всё оказалось куда проще: женщина, которая проходит определённый жизненный этап, кой был предначертан ей Вселенной, должна понести множество потерь, чтобы её душа трансформировалась и пробудила в себе новые навыки, стала сильнее и выработала силу воли. Услышать это незнакомка не была готова. Она поинтересовалась: «Так за что же Вселенная так меня наказывает?», Аделия лишь покачала головой и в какой-то невесёлой полуулыбке скривила губы…       Люди всегда так мыслят, что очередной сложный жизненный период, который может длиться даже месяцами, воспринимают за наказание. Но далеко не всегда это так. Ведьме Вурмбранд пришлось объяснить, что у всех есть определённые предначертанные испытания, которые не избежать, как бы мы не пытались перехитрить судьбу. Эти испытания существуют не для того, чтобы помучить нас, а чтобы сделать сильнее и чему-то научить. Ей долго пришлось объяснять, что люди смотрят на всё происходящее с позиции жертвы, что естественно и даже правильно для обычных людей, но она так же донесла до клиентки, что если не начать смотреть вглубь, то пробираться по этому тяжёлому пути будет — ой, как трудно. Женщина тогда чуть ли не расплакалась, поделившись, что она невнимательна и рассеяна, наивна и даже возможно глупа. Она не умеет смотреть вглубь, поэтому совершает по жизни множество ошибок. Она не знала, что ей делать, поэтому просила помощи у Аделии. Тогда ведьма великодушно подарила ей небольшой заговорённый камушек фиолетового цвета.       — Это аметист, — произнесла ведьма, вкладывая женщине в полную руку, — камень интуиции, душевного спокойствия и удачи. Он поможет тебе научиться слушать своё внутреннее «Я». Поможет обрести счастье, наладить финансовое положение и вернуть гармонию в семью. Главное не расставайся с ним. Держи всегда рядом с собой и не давай никому до него дотрагиваться. Чужая энергия может помешать его работе. Лучше, чтобы другие люди его вообще не видели. Когда будешь ложиться спать, то клади его под подушку. Он поможет укрепить сновидения, выспаться и наполнит тебя силами. За пару дней до полнолуния очисти его: для этого тебе нужно зажечь шалфей и подержать его над дымом, а потом на полнолуние положи камень на подоконник на всю ночь, чтобы он зарядился энергией луны.       Женщина всю внимательно выслушала, уточнив несколько деталей по обращению с магическим помощником. Аделия с радостью на всё ответила, но тут клиентка вдруг вспомнила о воздействие, которое всё-таки присутствовало. Решив уточнить этот момент, она тогда спросила:       — Но о каком воздействии вы говорили тогда, мисс Вурмбранд? Если это не порча, то что?       — Негативные мысли, миссис Хармон, имеют мощную негативную энергию даже у человека. Когда эта негативная энергия пронзает ваше энергетическое поле, то травмирует энергетические тела. Оттуда начинаются проблемы с эмоциональным фоном и физическим здоровьем. Она так же распространяется на ваших близких и оседает на стенах дома, отравляя всё вокруг. Но в вашем случае она так же действует как самопроклятье. Вы настолько в него поверили, что это начало аукаться. И если уж проклятие есть, то оно только в вашей голове.       — Но что мне делать? Как избавиться от этого?       — Дом можно очистить так же при помощи зажжённых трав, в особенности хорошо помогает шалфей и лаванда, но вашу голову никто не приведёт в порядок кроме вас самих. Услышите меня сейчас и закрепите это в своём сознании: на вас нет и никогда не было никакого проклятия или порчи, — чётко проговорила она, глядя в чёрные глаза женщины пронзительным взглядом. — У вас хорошая жизнь: счастливая дочь, любящий муж, на подходе внук. Проблемы с финансами и здоровьем бывают у всех, но лишь в двух процентах случаев от общего числа в этом виноваты потусторонние силы. И извините за прямоту, но вы персона не известная, мстить или желать зла вам не за что. Так что успокойтесь. На вас ничего нет. Научитесь видеть хорошее, научитесь цепляться за положительные эмоции, а не только за отрицательные. Я прекрасно понимаю, поддаться страху всегда легче, как боли и прочим чувствам, но они ведут в могилу. Поверьте мне.       Увы, но это суровая правда, которую Аделия уяснила за всю свою практику и существование между мирами. Людям всегда проще сложить руки и перекинуть ответственность за свои действия и жизнь на магию, других людей, либо начать медленно сходить с ума из-за навязчивых мыслей о плохом, чем взять себя в руки и начать действовать, чтобы изменить свою жизнь к лучшему. Вурмбранд была сторонником того, что негативные мысли нужно гнать в шею, отвлекаясь на любимые занятия и разговоры с близкими и родными, которые могут нам помочь больше всех остальных.       Она в тот день ещё какое-то время объясняла женщине обычные понятия психологии, заделавшись местным психологом, хотя каждая ведьма, уважающая людей и помогающая им, часто выступала в роли психолога. Часто приходится подбирать слова, чтобы не слишком напугать человека, либо достучаться до него, чтобы он начал менять свою жизнь, чтобы ему наконец-то открылись новые двери. Миссис Хармон её внимательно выслушала, почувствовав, как в голове заскрипели и закрутились шестерёнки. Мозги начали что-то переосмысливать, вспоминать и медленно до неё начало доходить понимание того, что она сама себя чуть ли не прокляла. Аделия дальше объяснила, что если она продолжит так и в том же духе, то её тело, которое владеет очень низкими для человека магическими вибрациями, само запустит процесс самопроклятия, что будет очень плохим последствием, от которого можно будет избавиться, но не просто.       Когда Хармон это услышала, она, мягко говоря, потеряла дар речи, ведь не думала, что даже в людях есть низкие магические вибрации. Аделия тогда так же коротко рассказала о том, что у каждого человека на Земле в роду хоть один раз были ведьмы или колдуны. Правда, когда это случается редко и потомки дар не развивают, то он начинает гаснуть. Однако если бы у людей совершенно не было магического потенциала, то им бы не было знакомо понятие интуиции, вещих снов и прочих вещей, которые многих посещают.       Кэтрин же не отсвечивалась, пока у Аделии были посетители, но этот случай она, честно говоря, подслушивала, даже не закрывая дверь на втором этаже. У Пирс сложилось такое впечатление, будто она сходила куда-то на лекцию, получив просто множество знаний о порчах, проклятиях, человеческих энергиях и прочем, о чём Вурмбранд рассказывала. Вампирша ещё больше проникалась к ней симпатией, понимая, насколько она мудра и сильна в своё деле и некоторых других областях, кои тесно связаны с магией. Слушать её новую знакомую было интересно и познавательно. Она не рассказывала нудно, основываясь на сухих фактах, ведьма приводила аргументы, рассказывала истории или изредка выдумывала их, если подходящих не находилось в её арсенале или не припоминалось.       Когда Кэтрин спустилась после ухода той женщины, она спросила лишь об одной вещи: знала ли Аделия сразу, что нет на ней никакого проклятия? Ведьма дала положительный ответ, но объяснила, почему решила перепроверить себя и свои чувства, устроив дополнительную проверку. Вурмбранд пояснила, что часто умелые ведьмы и колдуны могут очень хорошо скрыть следы своего магического воздействия, что сразу их не будет видно, как бы ты там вглубь она не смотрела. Часто бывает, что сам человек его чувствует, а ведьма нет, особенно если смотрит каким-нибудь одним способом. Аделия же посмотрела женщину на всех возможных уровнях, залезнув к ней даже в энергополе, которое выглядело здоровым, не считая её самодельного ущерба, кой она нанесла отрицательными мыслями.       Они тогда обсуждали это какое-то время, а потом пошли в дом к мистеру Грину, который встречал девушек с улыбкой и объятиями. Их в гостях напоили вкусным чаем. Его дочка была очень рада Аделии, чуть ли не снеся ведьму с ног, как только спустилась со второго этажа дома. Кэтрин, признаться честно, впервые была в такой дружеской и семейной атмосфере. Эти люди были такими обычными, а жена мистера Грина была такой потрясающей женщиной, которая не только вкусно готовила, но и рассказала множество произошедших когда-либо историй. Конечно, не обошлось без вопросов о том, кто такая сама Кэтрин и откуда она приехала. Пирс, не вдаваясь в подробности, рассказала, кто такая и откуда, но опустив информации о вампиризме и возрасте. Семейную пару это нисколько не смутило, а их дочка вообще восхищалась красотой Катерины, что ей было приятно.       Аделия внимательно наблюдала за своей приятельницей. Видела, как ей сначала было даже неуютно, словно она попала не в свою тарелку, но эти потрясающие люди, наверное, могут каждого расположить к себе. Со временем Кэтрин растаяла и охотно начала вступать в разговор с семейством Грин. К счастью, никто не спрашивал о её непростом пути, что окончательно позволило вампирше расслабиться. Аделия была рада видеть на лице Кэтрин лёгкую улыбку и полное отсутствие напряжения.       По возвращению домой Кэтрин даже никак не могла наговориться, восхваляя семью. Аделия даже удивилась. Она не думала, что Пирс способна так разговориться, но что уж поделать, это какие-то неизведанные ею чары этого очаровательного семейства. Кэтрин была явно под впечатлением и в хорошем настроении. А когда они всё-таки пересекли порог дома после небольшой прогулки, она даже составила компанию ведьме, усевшись вместе с ней за алтарь. Вурмбранд сосредоточенно читала и порой делала какие-то записи, а Пирс временами интересовалась о каких-то тонкостях магических искусств.       Кэтрин не понимала, почему это её так интересует магия, но были мысли, что это, возможно, дремавшая в ней сущность странника.       Но это всё было вчера, а сегодня у них по плану ритуал этим днём. Аделия активно вела подготовку, совершая непонятные для Кэтрин магические практики, которые, по словам самой ведьмы, заряжали её силой и помогали настроиться на работу. Сама Катерина уже не могла дождаться нужного часа. Но не потому, что она может уехать сразу после его окончания, а потому что ей интересно, как это всё будет происходить именно с ведьмой Вурмбранд. Она пока не видела её в полной силе. Правда, что-то ей подсказывало, что данный ритуал и не покажет её полную силу, но в любом случае должно быть интересно.       — А где будем проводить ритуал? — спросила Пирс, накидывая на себя плащ оливкового цвета и надевая тёплые перчатки.       — В лес пойдём, — оповестила её Аделия, обувая длинные светло-коричневые сапоги.       — Ты вообще носишь платье? — поинтересовалась Кэтрин, пригладив свои роскошные кудрявые волосы.       — Ношу, — с усмешкой ответила девушка. — Иль ты думала по моему гардеробу, что я предпочитаю мужской стиль? — Кэтрин пожала плечами. — Хотя не буду отрицать, частично это так. Я люблю костюмы, хотя они женские, между прочим. В них удобно ходить в лес, да и драться легче, если уж так вечер изменится. Просто платья я предпочитаю летом и весною, ну и на торжественные мероприятия, где бываю крайне редко. Всё же тебе известен мой статус.       — Знаю, но странно, что здесь тебя никто не знает. Я имею в виду, как преступницу.       — Преступницу сверхъестественного мира, — Аделия нацепила на себя белый плащ, поправляя так же костюм и распущенные каштаново-рыжие волосы. Следом потянулась за колчаном и луком. — Я же людям ничего не делала. Поэтому известна я лишь во второй части мира, да и больше именно в ведьмовских кругах. Пошли, — кивнула она на открывшуюся дверь, которая отворилась по взмаху её руки.       — Не боишься, что однажды правда может выйти наружу?       — Нет, — пожала плечами Аделия, покинув дом вслед за Кэтрин. Обернувшись, она очень плавно подняли руки, а по дому прошлась едва заметная оранжевая волна энергии. — Даже если меня раскроют, то я спокойно смогу залечь на дно где-нибудь. К счастью, отследить нас никак не могут. Технологии пока не позволяют. Хотя ведьмы смогут меня отыскать по магическому следу, но я умело заметаю следы. Было время научиться всем премудростям.       — Жизнь на том свете не заканчивается, ведь так? — зацепилась за это Пирс. Она так хотела вернуться к этому их разговору, но всё никак не могла нащупать хорошую почву и найти случай и вот он сам подвернулся. Тем временем они вышли на главную дорогу, идя по хрустящему снегу навстречу ослепляющему солнцу и прогуливающимся горожанам.       — Нет, конечно. Там почти такая же жизнь, только законы другие, да и ценности немного отличаются.       — А где лучше всего? В мире живых или мёртвых?       — Ну, — её губы растянулись в мечтательной улыбке, — если честно, то если выбирать между ними двумя, то однозначно мир живых. Мир мёртвых не плох, но зачастую ты там одна, несмотря на возможность найти друзей. Каждый там занят своим делом и искуплением грехов. Но там есть чёртовы духи, возомнившие из себя тех, кем они не являются. Они крутят свои схемы, порой толкают на опасную дорожку заплутавших душ, да и вообще далеко не всегда промышляют хорошими делами. У меня с ними было немало конфликтов.       — Смело им бросать вызов.       — Скорее они бросали его мне. Угрожали, что если я не приму их сторону, то меня ждёт забвение.       — Забвение — это что-то вроде «ничего»? — вопросительно изогнула она брови, смотря на сверкающие и слепящие солнце.       — Да. Это конец. Никто не знает, что там, но всем известно, что от туда не возвращаются.       Кэтрин тяжело вздохнула, мысленно говоря себе, что нет ничего страшнее темноты и полного одиночества. Что если там за затмением темнота — и ты одна? Ты можешь кричать, вопить, плакать и молить о спасение, но тебя никто и никогда не услышит, потому что ты навечно там будешь одна. Не хотела бы она там оказаться никогда.       — Ты сказала, что если выбирать между ними двумя, — вдруг зацепилась она за одну деталь, а ведьма улыбнулась левым уголком рта, похвалив мысленно вампиршу за способность слушать. — Но читая между строк, могу сделать вывод, что есть и другие?       — Есть, — подтвердила ведьма. — Они все разные. Я была не во многих, а основную часть времени проводила либо в общем загробном мире, либо в царстве своего… — она сделала паузу, взмахнув рукой, желая найти подходящее слово, — лидера.       — О ком ты? — совершенно не поняла Кэтрин, но интерес в ней тут же проснулся. — Кто-то из Богов?       Аделия засмеялась, вспоминая слова Ароса.       « — Да, я Бог, первый хранитель огня, затейник первой великой магической войны и человек, который чуть ли не уничтожил эту землю из-за своих амбиций, злости и обид. А ещё я просто обычный парень, который чертов везунчик и проклятый одновременно».       — Ну, его можно таким назвать. Этот парень принял меня в свои ряды, ещё когда я сделала ритуал на выбор стихии в прошлом воплощении. Он был горд мной.       — Как его зовут?       — Арос. Он же первый хранитель огненной стихии.       — Существовали хранители? — удивлённо спросила Кэтрин, сворачивая вместе с ведьмой в сторону леса. — Я думала, ваши силы завязаны на чистой энергии стихий. Думала, что они сами по себе.       — Дело в том, что всё в мире взаимосвязано и всё на ком-то или чём-то завязано. Арос и ещё пятеро других ребят считаются первыми хранителями сил природы, которые они передают своим предшественникам. Они многих наделили своими силами ещё когда жили, но потом были вынуждены поубивать большую часть своих приспешников из-за их целей овладеть всем миром. Сами хранители развязали между собой войну много тысячелетий или даже миллионы лет назад. Сам Арос точно не знает, сколько прошло времени, потому что раньше они его не отмеряли, как это делаем мы. Однако им всё-таки хотелось, чтобы их сила не ушла в никуда в след за ними. Хотя в никуда они не уходили. У них у всех свои царства, в которые не попадёшь никак, пока либо не умрёшь, либо не станешь хранителем их силы. Они оставили в двенадцати пещерах по всему свету свои ритуалы и люди их как-то нашли, и те, кто могут, присоединяются в их ряды.       — Но нужно пройти какое-то испытание, — поняла Пирс.       — Да, — усмехнулась Аделия, вспоминая своё. — Хотя я бы это назвала игрой на выживание. Сдашься и считай, что экзамен провален. Повезёт, если вообще живой останешься.       — Всё настолько серьёзно?       — Конечно, — они наконец-то пересекли линию леса, направляясь теперь дорогой, которая была известна только Аделии. — Это жестокий отбор, где тебе нужно проявить в первую очередь физическую выносливость и устойчивость к боли, непоколебимую психику и смекалку. Без этого просто не перенести испытание.       Кэтрин тяжело вздохнула, поёжившись. Учитывая то, что Арос — первый хранитель огня, а Аделия его приспешница, то можно догадаться, через что она проходила. Пирс уже от одной мысли становилось дурно.       Дальше они шли в тишине. Каждый прибывал в своих мыслях. Кэтрин не могла перестать думать о том, что уже пережила ведьма Вурмбранд и сколько ещё тайн она скрывает. Она по-любому знает куда больше, чем любой живущий человек на этой земле. Хотя, возможно, её сестра тоже в курсе, если проходила тот же обряд в прошлом воплощении. Но Пирс этого уже не узнает, по крайней мере не сейчас. Аделия же не думала ни о чём. Она сохраняла чистую голову для предстоящего ритуала. Все мысли на потом.       С горем по полам дойдя до поляны, девушки наконец-то остановились посреди небольшого участка в лесу, посреди которого стоял заснеженный камень. Кэтрин всё же поняла, почему Аделия предпочитает костюмы. Она в своём платье еле дошла до поляны, несколько раз чуть не сломав ноги, поэтому постоянно шипела и ругалась, привлекая внимание ведьмы на себя, которая лишь усмехалась, но молчала. Ведьма обошла камень, сняла со спины лук с сумкой для стрел, положила рядом и опустилась на колени, начав стирать выпавший снег. Кэтрин, стоявшая по другую сторону, смогла разглядеть начерченную на камне пентаграмму. Создавалось впечатление, будто кто-то начертил его чем-то острым.       — Откуда здесь этот камень?       — Не знаю, — пожала плечами Аделия, вынимая из своего кармана нужный камень и спрятанный кинжал. — Я случайно нашла его, когда прогуливалась по первому приезду в этот город. Пентаграмму сделала я одним из своих кинжалов. С тех пор только я им и пользуюсь.       — Удобно, — вздохнула она, выдыхая облачко пара.       — Готова? — Кэтрин кивнула. — Присаживайся, — указала она на землю.       — Прям задницей на холодную землю? — возмущённо спросила Пирс.       — Ну, извините, Ваше Величество, стула нет и наколдовать его не в моих силах, — развела руками Вурмбранд. — И ты же не голым задом садишься. Да и зачем задом? На колени, как я, опустись и всё.       Кэтрин, чуть приподняв платье, опустилась на колени, нерадостно поджимая губы. Ей не нравилось портить свою одежду, а уж тем более дорогие платья и плащи, за которые она расплачивалась золотыми монетами.       Аделия сняла перчатки, отложив их на край гладкого камня, и провела пальцем по кругу пентаграммы, пока Кэтрин наблюдала лёгкие искорки, что исходили от её руки, зажигая круг. Когда на камне появился огонь, Вурмбранд протянула ладонь к заготовленному ею минералу, который по цвету напоминал нелюбимые ею виски. Силой мысли она заставила минерал подняться над камнем и переместила его в центр горящей пентаграммы, где огонь его не касался, но наделял своей силой.       Янтарь — волшебная смола — именно так его называют в обществе ведьм и колдунов. Его часто используют в создание священных защитных оберегов и талисманов. Для обычного человека он бы был особенно ценным, владея рядом магических энергий, которые благоприятно влияли на все сферы жизни, но для Пирс ведьма его заговорит одним из сильнейших заговоров защиты.       — Значит смотри, порядок действий таков: я зачитываю первую часть заклинания, затем прошу тебя протянуть мне руку и нанесу ранение на ладонь этим кинжалом, — кивнула она на рядом лежащий клинок в чёрном чехле. — После, я зачитываю вторую часть заклинания, а ты ждёшь, пока я не скажу тебе, что делать дальше.       — А что нужно делать дальше?       — Узнаешь, — загадочно улыбнулась ведьма.       Подняв взгляд на голубое небо, ведьма вздохнула. Конечно жаль, что луны не видно, но сейчас её сила в зените. Она подняла ладони над полыхающем огнём на такую высоту, что пламя чуть ли не ласкало её руки, но Вурмбранд совершенно не обращала на это никакого внимания. Это ничто по сравнению с тем, что ей пришлось пережить однажды, чтобы стать тем, кем она является сейчас. Жар окутал её ладони, проникая через них в её тело. Не прошло и минуты, как Кэтрин заметила сверкнувшие огнём глаза. Сказать, что её это напрягло — это ничего не сказать. Впервые она видит такое у ведьм, но вмешиваться не стала. Она видела, как огненные спирали энергии извивались вокруг её ладоней, подобным змеям, проникая так же в камень, пока губы ведьмы нашёптывали слова заговора. В какой-то момент её голос зазвучал громче, а по поляне промчался ледяной ветер, растрепав их волосы и поморозив голые участки тела. Ещё через минуту Аделия, не проронив ни слова, протянула Кэтрин свою ладонь, а в другую взяла кинжал, сняв с лезвия защиту. Кэтрин уверенно протянула ей ладонь, а ведьма тут же нанесла глубокий порез, сжав её руку настолько сильно, что вампирша даже удивилась. С виду так и не скажешь, что у неё много физической силы. Пролив немного крови, Аделия отпустила руку вампирши, завершая первую и самую основную часть ритуала, а её напарница пока сидела и наблюдала за тем, как затягивалась рана, не оставляя после себя ни малейшего следа, кроме кровяных разводов. Но и от разводов Кэтрин отделалась быстро, зачерпнув горсть снега.       — Далее, — Вурмбранд выставила ладонь над пентаграммой, втянув в себя всё пламя под удивлённый взгляд Кэтрин, — бери камень в ладони, — Пирс подчинилась. — Сосредоточься на нём, почувствуй его тепло, ощути силу, что течёт в камне.       — Тебе напомнить, что я — не ты?       — Ты точно такое же сверхъестественное существо, как и я, Кэтрин. Ты, конечно, колдовать не можешь, но почувствовать энергию от минерала — вполне. Просто тебе нужно приложить к этому больше сил. Расслабься. Закрой глаза. Постарайся отвлечься от всех мыслей. Постарайся слышать меня, но при этом акцентируй большее внимание на камне. Первое время ты можешь не чувствовать ничего, но попытайся представить, как свет из него проникает в тебя, в твоё сердце. Это едва заметная светящиеся нить, которая соединяет вас. Вы уже соединены, потому что камень впитал твою кровь, но это своего рода активация его способностей.       Кэтрин молчала, пытаясь дотянуться до чего-то, куда её пыталась направить ведьма. Какое-то время она действительно ничего не чувствовала, но не сдавалась и пыталась почувствовать эту связь, и в какой-то неясный момент её сердце сделало странный удар. Он был тяжёлым, но после него наступила какая-то лёгкость, а камень вдруг отозвался теплом. Кэтрин почувствовала нить, которая соединила их.       — Молодец, — послышался голос ведьмы, которая заставила свои глаза вернуть нормальный цвет. — Я же говорила, сможешь.       — Как ты узнала? — она резко распахнула глаза, продолжая крепко сжимать в ладонях тёплый камень.       — У меня хорошее зрение, — лишь ответила Андриана. — Если захочешь, то можешь сделать из этого камня серёжки. Но я бы не рекомендовала. Лучше, чтобы он был в целостности и всегда был рядом с тобой: в кармане плаща или же платья. Я сдержала своё слово, Кэтрин. Теперь ты будешь защищена. Ни одна ведьма не сможет обойти этот заговор, никто не сможет найти тебя по следу вампирской энергии. Майклсоны тебя не достанут, даю тебе своё слово. Камень будет оберегать тебя.       Аделия вытерла кинжал об снег, окрашивая белые хлопья в красный и втаптывая его в землю, смешивая с грязью. Предосторожность не помешает. И после спрятала кинжал в защитный чехол, нацепила на спину лук с колчаном, пока Кэтрин задумчиво смотрела то на неё, то на камень.       — Чего сидишь? Пойдём, — кивнула ведьма. — Или понравилось задницу с коленями морозить? — её губы искосились в едкой насмешке, а Кэтрин это словно отрезвило и она поспешила подняться.       Какое-то время они шли молча. Аделия осматривалась по сторонам, оставаясь на чеку, а Кэтрин шла абсолютно расслабленно.       — Какие планы дальше? — прозвучал голос ведьмы. Кэтрин взглянула на неё, пожав плечами.       — Не знаю. Я не планировала ничего. Думала, проведу две недели в Королевстве, но теперь мне ход туда закрыт.       — Неужели тебя нигде не ждут?       — Я одна. Всегда была одна. Вечно в бегах и в попытках спасти свою шкуру, — поделилась Кэтрин. — Тут не до долгих любовников или тем более семьи.       — Боишься, что их отнимут так же, как и отняли родителей? — Аделия точно так же решила отбросить границы, как и до этого сделала Кэтрин, когда они только направлялись в лес.       — Да, — с тяжёлым вздохом произнесла Пирс. — Для меня это… Я не хочу, чтобы больше кто-то пострадал из-за того, что я — желанная добыча Клауса. Он без колебаний убьёт любого, кто посмеет или хотя бы попытается меня защитить; любого, кому я буду дорога или кто будет дорог мне.       Аделия тяжело вздохнула, поджав губы. Её начинало раздражать его озабоченность в смерти одной девушки, жизнь которой пошла под откос со смертью родителей, потери дочери и вечной беготни.       — Ты сама-то рискуешь, — вдруг сказала вампирша, заметив, как Вурмбранд резко подняла на неё свой взгляд. — Конечно, я в жизни никому не скажу, кто помог мне, но что если кто-то сможет обойти тебя, твоё колдовство? Не говоря уже о том, что вся площадь видела, кого я спасла.       — Знаешь, рисковать мне не впервой приходится, — усмехнулась ведьма. — Я сомневаюсь, что кто-то сможет обойти этот заговор. Он очень силён. Это высший уровень магии. Он доступен далеко не каждому. Даже если Клаус на меня как-то выйдет, то ладно, — с совершенным спокойствием пожала Аделия плечами. — Посмотрим, кто страшнее в гневе: я или он.       Кэтрин вдруг усмехнулась:       — Он бы заинтересовался тобой, — теперь Вурмбранд выглядела удивлённо. — Он ценит смелых людей, которые не прячутся под лавку или не бегут с корабля, в случае возможной опасности.       — Мне не двадцать лет, Кэтрин, — произнесла она одну простую истину. — Несмотря на то, что выгляжу я примерно на этот возраст. Мне почти пятьсот лет, — удивила она Пирс, которая этого услышать вообще не ожидала. Нет, она могла предположить, что ей лет двести — максимум, но ни как не пятьсот. — Страхи я оставила в своём первом воплощении. Я слишком многое прошла, чтобы бояться кого-то.       Пирс улыбнулась. Ей нравиться её смелость, уверенность и сила. Несмотря на то, что Аделия не демонстрировала свою силу на полную катушку, она чувствовалась в воздухе. Она оставляла за собой невидимый шлейф мощной энергии, которая ощущалась физически. Чего уж стоит один её взгляд, который смотрел не на тебя, — а в тебя, в самую душу.       — А у тебя какие планы? — Пирс потирала камень в ладонях.       — Продолжу так же принимать людей, изучать магию во всех своих гримуарах. Парочку я ещё не прочитала, — Кэтрин понимающе кивнула. — Я не гоню тебя, если что, — вампирша поражённо взглянула на неё. — Серьёзно. Ты хорошая, спасла мне жизнь, любознательная. Ты мне нравишься. Поэтому, если никуда не спешишь или не знаешь, куда податься, то, пожалуйста, оставайся пока у меня.       — Мне не удобно, Аделия, — поджала она губы. — Это как-то… не знаю…       — Думай сама, Кэтрин. Для меня никакого неудобства нет. Да и лучше в одном доме с ведьмой, чем на улице вдали от родной страны.       Между ними вновь повисло молчание. Аделия была права, Кэтрин даже не собиралась спорить с ней, но у неё впервые в жизни такое, что едва ли знакомый человек предлагает ей совместное сожительство. Какое-то неведомое чувство не позволяет Пирс спокойно согласиться. Возможно, ей нужно немного подумать и под вечер она примет окончательное решение.       Когда они шли по главной дороге, то замечали, что некоторые люди о чём-то перешёптываются, но особого значения этому не предали, потому что в Касл-Комбо, как и во многих других деревушках, любили сплетничать. Но стоило им завернуть на дорогу, которая вела к дому, как Кэтрин тут же дёрнула ведьму за руку назад, вновь скрывшись за поворотом. Аделия нахмурилась и напряглась, одарив вампиршу смурным взглядом.       — Какого…       — Тихо! — шикнула на неё вампирша. — Там королевская карета. Прямо у твоего дома.       Лишь на долю секунды Кэтрин заметила оцепенение и едва заметную тревожность во взгляде ведьмы. Аделия избавилась от крепкой хватки Пирс, аккуратно выглянув из-за поворота, где они сейчас стояли. Её руки потянулись к луку и стрелам, тут же готовясь.       — Смеёшься? — фыркнула Пирс. — Это древние вампиры! Их таким не возьмёшь.       — Я метко бью, хотя бы пару секунд выиграю перед тем, как они решат на нас наброситься. И этих пары секунд будет достаточно, чтобы обеспечить безопасность нам обоим.       — Давай лучше уйдём! Вернёмся позже или не вернёмся вообще. Если они нашли тебя, то здесь больше не безопасно.       — Ещё чего! — воспротивилась Вурмбранд. — Там коллекция редких гримуаров с сильнейшими заклинаниями, не говоря уже о родных стенах и прочих магических атрибутах! Я от всего этого не откажусь.       — Не глупи! — шёпотом воскликнула Кэтрин. — Они убьют тебя быстрее, чем ты попытаешься защитить себя.       — Кэтрин, я не отступлю, — чётким тоном произнесла она. — Я много раз отступала в своей жизни и уяснила один урок, чем дольше будешь бежать, тем хуже будет ситуация. Хочешь всё решить и избавиться от преследователей? Разберись с ними на месте! Это я сейчас и сделаю. Если ты не готова, можешь остаться здесь, либо убежать. Но хватит трусить! — вдруг строгим шёпотом ответила она, смотря на вампиршу цепким и как будто разгневанным взглядом. — Пора взглянуть страху в глаза.       Кэтрин тяжело вздохнула, посмотрев на неё. Каким-то непонятным ей образом ведьма вселяла в неё уверенность. Она была смелой, ведь несмотря на ведьмовскую силу, Аделия всё ещё человек.       — Ладно… Какой план?       — Невидимый, — подмигнула ей ведьма, довольно улыбнувшись. — Давай руку.       В один момент девушки пропали с дороги, став невидимыми, хотя друг друга они видели прекрасно. Аделия быстренько объяснила, что к чему и они направились по главной дороге, ни о чём не говоря. Около дома они никого не увидели, но присутствовал кучер, который не покидал своего места в карете. Тогда Вурмбранд жестами показала Кэтрин, что кто-то наверняка сидит внутри кареты. Пирс подтвердила, так же жестом показав, что слышит чьё-то спокойное дыхание оттуда, а следующий её жест говорил, что там один человек. Ведьму это удивило, а разум уже выкрикнул, что там находится её новый знакомый и случайная жертва её стрелы — сам Элайджа Майклсон. Однако делать какие-либо точные выводы она не спешила, поэтому кивнула Кэтрин на дорогу, что шла прямо от её дома в другую сторону леса. Встав на нужную точку, Вурмбранд прицелилась, как следует натянув тетиву. Отпустив стрелу, Аделия внимательно проследила за её полётом. Она пролетела чётко через центр окна, разбивая его и срывая шторы. Кэтрин показала ей палец вверх. Заранее приготовившись, они стали ожидать. Кучер спрыгнул, нервно осматриваясь по сторонам. Дверь кареты открылась. Сам Элайджа Майклсон вышел, встряхнув красным плащом и внимательно осмотрелся.       — В этот раз я извиняться не стану, — прошипела Аделия так, что услышала её только Кэтрин, и вновь спустила стрелу.       Элайджа услышал, как нечто летело по воздуху, разрезая его, создавая свист. Поймал он невидимую стрелу прямо у своей груди, скрывающее заклятие тут же пало.       — Чёрт, — шикнула ведьма.       — Давай не будем совершать глупостей, — он спокойно опустил руку со стрелой, даже не сломав её. Отойдя от кареты, древний оглянулся по сторонам. — Покажись, Аделия.       Аделия, спрятав лук за свою спину, взглянула на согласно кивнувшую Катерину, следом избавившись от действия магии. Элайджа тут же их увидел и его лицо перекосила эмоция крайнего удивления. Он сделал к ним навстречу пару шагов, останавливаясь в паре метров.       — Катерина… Надо же, какая встреча.       — Кэтрин, — поправила его Пирс. — И встреча неприятная.       Глаза Элайджи едва заметно сощурились, и он перевёл взгляд на ведьму.       — Я приехал не воевать, Аделия.       — Для вас, Ваше Высочество, мисс Вурмбранд. Мы не столь близки, чтобы отходить от формального общения. И для чего же вы тогда здесь, милорд?       Элайджа и не надеялся на то, что разговор пойдёт — как по маслу. Эта девушка ещё четырнадцать дней назад показала себя с весьма интересной стороны, в которой явно был нарушен инстинкт самосохранения.       — Мне нужно задать вам несколько вопросов о генерале Ловэле Кадмусе.       — Почему вы решили допросить меня, а не его?       — Очевидно, вас связывает общее непростое прошлое. Мне бы хотелось прояснить некоторые моменты, которые могут угрожать безопасности моей семьи.       Аделис усмехнулась, сложив руки на груди.       — Преданность семье — это похвалено, но с чего вы взяли, что я стану помогать вам? Вы не хотели меня слушать, когда я могла бы рассказать правду, — Аделия неспешно подошла к нему, указав на Его Сиятельство пальцем. — Более того, вы, Элайджа, имели наглости применить ко мне силу внушения, которое не сработало. Разочаровывает, не правда ли? Что я сказала в нашу неудачную встречу? — она сощурила глаза, но не переставала с издёвкой на устах улыбаться. — Кажется, я сказала, что на правду вы больше рассчитывать не сможете.       Элайджа смотрел на неё, затаив дыхание. Внешне он был почти спокоен, лишь его убийственный взгляд выдавал, что ему хотелось либо грубо её заткнуть, либо произнести угрозу, но Майклсон понимал, что тогда его точно выкинут на другой конец деревне вместе с каретой и кучером. Ему нужно попытаться договориться с ведьмой, проявить больше терпения и выдержки.       — Помнится, вы так же запретили мне прикасаться к вам и попадаться на пути, — в тон ответил ей герцог, едва заметно усмехнувшись, как это делает Вурмбранд. Ведьму это даже позабавило. Она прекрасно знала приём копирования, который мог расположить собеседника к себе. Она сама им часто пользуется. — Послушайте, я понимаю, что поступил не корректно по отношению к вам, мисс Вурмбранд. Ваш гнев на меня полностью оправдан, — она на это лишь хмыкнула, а Майклсон спокойно вдохнул, едва заметно взглянув на Кэтрин. — Однако я хочу сгладить создавшееся недоразумение между нами. Я прошу лишь помощи и капли откровения.       — Откровения, — повторила она это слово, рассмеявшись. — Забавно. Вот думаю, послать ли вас в задницу с вашим откровением, либо же хотя бы выслушать.       Кэтрин напряжённо наблюдала за ними двумя, стоя позади Аделии. Похоже, у этой ведьмы действительно барахлит инстинкт самосохранения, иначе она не может описать её смелость. Очень мало людей позволяли себя общаться с Майклсонами вот так. Не один из них, к слову, не выжил. Хотя бы те, кто общался так с Клаусом, точно не выжили.       Элайджа ничего не ответил, а лишь продолжил смотреть на ведьму не мигающим взглядом.       — Хорошо, — вздохнула ведьма, после затянувшейся минуты молчания. — Я готова вас выслушать, но не обещаю, что захочу помочь.       Элайджа умело скрыл довольную улыбку.       — Тогда, может быть, пройдём в дом?       — Мы с Кэтрин, конечно, пройдём после того, как поговорим с вами. Но с вами мы туда не зайдём. Я не стану приглашать в свой дом ни одного из Майклсонов, тем более после того недоразумения.       — Хорошо, пусть будет по вашему, если мёрзнуть вам нравиться.       — Ваши манипуляции вы можете оставить при себе, либо засунуть их в одно место, — тут же заявила ведьма, едва он успел закончить речь. — Я люблю холод — это во-первых. Во-вторых, я стою здесь не в ночной сорочке, чтобы хотя бы мурашками покрыться, так что давайте оставим всё это и перейдём к сути. У меня ещё полно дел.       — Тогда первый вопрос: известно ли вам, когда Ловэль был обращён?       — Почти в середине двенадцатого века. Примерно в начале тридцатых.       — Откуда вам это известно?       — Следующий вопрос.       — Откуда вам это известно, мисс Вурмбранд? — настаивал он на своём вопросе, тут же заметив, как ведьма снова нахмурила брови.       — Вы, видимо, не понимаете, что я не желаю отвечать на этот вопрос.       — Мне нужны все сведения.       — Они вам ни погоды, ни положения не сделают, — так же твёрдо стояла на своём Аделия.       — Хорошо, — вдруг уступил он, Аделию это, удивило, конечно, но что-то ей подсказывало, что следующий вопрос её не порадует ещё больше. — Вы жили с ним в одно время, верно?       Кэтрин сама навострила слух, но старалась никак не привлекать к себе внимания. Элайджа внимательно всматривался в нечитаемое лицо ведьмы, пытаясь отыскать в её взгляде хоть что-то, но всё было четно.       — Какой вам толк от этого знания?       — Значит «да».       — Я этого не сказала. Не нужно делать поспешных выводов.       — А вам и не нужно было говорить, я всё прекрасно увидел в ваших глазах, — блефовал древний.       — О, так вы в ясновидящие подались. Желаю удачи, — усмехалась ведьма.       — Хватит этого сарказма, что вы используете как прикрытие для очевидного.       — Командовать вы будите в своём Королевстве, милорд.       На некоторое время между ними воцарилось молчание. Они просто прожигали друг друга враждебными взглядами, почти до мельчайших деталей запоминая лица друг друга. В глазах ведьмы древний считывал не прикрытое недовольство. Ей не нравилось находиться в его обществе, что было ожидаемо. Сама же Аделия, как ни странно, видела в его глазах интерес к её поведению, характеру и истории.       — Хорошо, — спокойным голосом произнесла она через какое-то время. — Если это поможет мне отвязаться от вас… Да, мы жили в одно время.       — Прекрасно, — Майклсон снова умело подавил победную ухмылку. — Какие отношения вас связывали?       — Ненависть и соперничество.       — Меня интересуют подробности.       — Ловэль Кадмус был оборотнем в нашей деревне, альфой. Мои родители были магами, как и мы с сестрой, хотя они больше позиционировали себя как людей, почти не развивая способности. Оборотни в нашей деревне были приветливы и добры ко всем и всему, когда им это было выгодно, а если им кто-то давал отворот и поворот, то они без проблем были готовы к кровной войне. Ну, это лишь из фактов. Кадмус всегда стремился к большей власти. Ему не нравилось делить власть с семьёй ведьм и колдунов, хотя мои родители были за мир. Моя младшая сестрёнка была влюблена в него. Они должны были пожениться. Я была против этого брака, о чём говорила всегда, как и их отношений — в принципе. Кадмус всегда обладал хорошим обаянием. А ещё он хорошо лизал одно место, когда ему это было выгодно, — Элайджа на это высоко вскинул брови, но не перебил. — Он с каждым днём, месяцем и годом приближался к моей семье. Я единственная была против него, как и его волков. Не поймите меня не правильно, я уважаю все расы, даже вампиров, но именно тот клан хвостатых я не могла терпеть. Они все там стоили друг друга. И когда моя сестрица объявила о помолвке, я не поддержала её. Мы поругались. И я тогда ушла, крикнув, что на свадьбе меня не будет. Ловэль тогда был в доме, поэтому всё прекрасно видел и слышал. Меня не было больше двенадцати часов. А когда я вернулась, то обнаружила свою семью, которая была зверски убита. А стоило мне войти в дом, как и меня загнали в тупик.       — И вы погибли от его руки?       — Нет, — тут уже пришла очередь Кэтрин удивляться, потому что об этом она не знала. Аделия ей говорила, что тот вечер не пережила. — Я выжила, но чудом. Остальное, что было за время моих странствий, вас не касается, но потом, через года я вернулась. Ловэль получил, что хотел, но больше не был оборотнем. Историю его обращения я не знаю, как и то, как ему удалось найти баланс внутри себя между сущностью волка и вампира. Вернулась я подготовленным бойцом. Я убила большую часть стаи, оставив в живых лишь детей и парочку взрослых, а его заставила бежать, правда потом он нашёл меня и всё же убил. В спину. С тех пор я жажду поквитаться, ответив ему тем же. Сейчас не осталось никого из его клана. Мертвы все до одного.       — Благодарю за информацию, но как он нашёл вас после вашего неудачного нападения?       — Если честно, то этот вопрос хотелось задать вам, — хмыкнула Вурмбранд. — Но вы меня опередили. Видимо, всё же не вы меня сдали…       — Если бы вы мне были нужны, то, поверьте, я бы убил вас ещё там в лесу, не отпустив ни на шаг. Я не планировал с вами больше связываться, мисс Вурмбранд, но жизнь так или иначе пытается свести наши дороги.       — Поэтично, но не цепляет. Дальше вопросы будут?       — Почему вы оставили в живых детей и некоторых взрослых? Почему не истребили всю стаю ещё в те времена?       — Во-первых, я не настолько бессердечна, чтобы убивать детей, которые едва успели родиться. Во-вторых, моей главной целью был ваш генерал. Конечно, после моего возвращения, буду откровенна, я уже не обращала никакого внимания на своё добросердечье. Я уничтожила всю его стаю, поэтому он жаждет моей смерти, как своего главного и заклятого врага.       Элайджа внимательно наблюдал за её речью и жестикуляцией, удивляясь тому, насколько спокойно для ведьмы, хранительницы природы, она говорит об убийствах и истребление целой стаи оборотней. Хотя он быстро осознал, что учитывая её возраст, все эти качества в виде милосердия — притупляются, особенно когда речь заходит о мести. Майклсона так же очень интересовала её история, но ему так же было ясно, что Аделия ни за что не согласиться с ним откровенничать.       — Мне всё понятно, — задумчиво произнёс он. — Остался один вопрос и вот даже не знаю, кому его задать лучше: вам или вашей приятельнице.       — Кому хотите, тому и задавайте, но без лишних телодвижений, — предупредила ведьма.       Брови Майклсона поползли на лоб и он снова перевёл взгляд на ведьму.       — Смете угрожать древнему? — его голос приобрёл скрытую угрозу и таящееся где-то внутри недовольство. — Вы ведьма, но не всесильная.       — Мне и самой это прекрасно известно, — фыркнула Вурмбранд. — Но вы путаете угрозу с предупреждением. Кэтрин находиться под моей защитой. Попытаетесь тронуть её и к проблеме с генералом прибавиться ещё одна в виде меня. Уверена, вам сейчас не до лишних проблем.       Элайджа плотно сжал челюсти и кулаки. Аделия заметила, как его лицо ожесточилось, а взгляд снова метал в неё молнии. Его рот слегка приоткрылся, в тёмно-карие глаза вновь уставили в её зелёно-карие. Он что-то желал сказать, но будто не мог решиться на это, либо же сформулировать свои мысли в более выгодное для него предложение.       — Катерина, — вдруг обратился он к ней, обходя ведьму, которая тут же обернулась и сделала несколько небольших шагов к ней. — Ты же понимаешь, что означает наша встреча?       — Схватишь меня в охапку и утащишь к Клаусу? — спросила она, сглотнув непонятно откуда появившийся ком, когда Майклсон оказался рядом с ней.       — Это было бы правильно, учитывая то, что из-за тебя я подвёл своего брата лет двести назад.       — Подвёл? — переспросила Петрова. — Ты был готов отдать меня ему в жертву, Элайджа! — предъявила она. — Всё твоё хорошее расположение ко мне, доброта и забота — всё фальшь. Я была глупой и наивной девушкой, которая велась на это, но это время прошло. Я сама сбежала! Если Клаус посчитал иначе и ваши святые братские отношения пострадали, то в этом нет моей вины.       — Я не хотел твоей смерти, Катерина, — ответил он ей, слегка взмахнув рукой. — У меня был заготовлен план, но ты даже не узнала о нём из-за своего побега.       — Надо же, — усмехнулась она ему в лицо. — И какой? Обратить меня в вампира?       — Нет, — Кэтрин сощурилась и одарила его взглядом полном непонимания. — Я общался с ведьмами на стороне, которые помогли мне раздобыть для тебя эликсир, который вернул бы тебя к жизни. Даже если бы Клаус убил тебя, то выпив его до ритуала, ты бы вернулась через шесть часов, а он пробудил бы в себе сущность волка, как и мечтал.       — Даже если так, то ты мог бы сказать. У тебя было много времени, но ты не посчитал воспользоваться им правильно.       — Тебе известно, что я был занят безопасностью своей семьи из-за Майкла. Ты прекрасно помнишь, сколько тогда лилось крови по милости некоторых из нас.       — Ты занимаешься этим всю свою жизнь, жертвуя другими, свято веря, что так будет правильно. Но нет! Убийство моих родителей, Элайджа, было правильным? Они невинные люди, а вы убили их, как беспомощных и нежеланных котят!       — Я не знал о том, что хотел сделать Никлаус. Я узнал уже после, Катерина. Мне искренне жаль твоих родителей и боль, что причинил тебе мой брат, отправив их на тот свет…       — Избавь меня от своих красивых речей, — она сделала шаг назад, махнув рукой по воздуху, бесцеремонно перебив его. — Тошнит от них, как и от тебя — лицемера. Мне плевать, Элайджа, что означает наша с тобой встреча, но имей в виду, что по доброй воле я с тобой никуда не пойду.       Элайджа смотрел на неё и больше не видел в когда-то знакомой ему девушке ту Катерину, которую он знал. Эта, как она себя называет, Кэтрин, была другой и нисколько не похожая на девушку, которую она убила. Её речь, манеры, поведение — всё другое.       Майклсон прикрыл глаза и снова обратил на неё внимание, смотря на вампиршу каким-то нечитаемым взглядом.       — Может я и лицемер, но я никогда не желал тебе смерти, — чётко проговорил он, поставив точку, после чего обратил своё внимание на ведьму. — Я благодарю за информацию, что вы дали мне, надеюсь, она мне поможет.       Майклсон развернулся, направившись к карете, у которой его ждал взволнованный кучер. Он бы так и продолжил идти дальше, если бы не голос ведьмы, кой неожиданно заставил его остановиться.       — Не знаю, почему вы решили разобраться с этим, милорд, — на этих словах Элайджа посмотрел на неё, — но вы делаете правильную вещь. Я бы не держала таких людей рядом с собою и тем более со своей семьей. У меня есть одно пожелание.       — Какое?       — Если вдруг решите убить его, то разыщите меня. У меня есть непреодолимое желание поквитаться с ним, которое я рано или поздно в любом случае выполню.       Майклсон какие-то секунды молчаливо смотрел на неё, а затем кивнул. На её месте он бы поступил точно так же.       — И ещё, — вновь остановил её голос, — если вы скажете своему брату о Кэтрин, то больше ни о каком возможном сотрудничестве между нами не будет идти и речи. Делайте что хотите, но ваш брат не должен узнать о её нахождение на территории Англии.       Элайджа снова удивлённо приподнял брови. Однако Аделию этот жест нисколько не напряг. Она уверенно смотрела на него, ожидая хоть какой-то дополнительной реакции или слов. И вдруг Элайджа снова направился к ней. Очевидно, древний что-то задумал.       — Давайте заключим договор…       — Не соглашайся, — тут же сбоку прозвучал голос Кэтрин. Майклсон на неё никак не прореагировал, а вот ведьма напряглась, внимательно вслушиваясь во все дальнейшие его слова.       — Я обещаю не выдавать ваше нахождение, как и то, кто спас вас на самом деле, а вы сотрудничаете со мной. Так же под конец нашего договора, даю своё слово, что сниму с вас любые обвинения, когда ситуация с Ловэлем разрешиться.       — Мне нет никакого резона с этих обвинений. Я была, есть и останусь преступницей в магическом сообществе. Вы не всесильны, Элайджа. Вы не сможете повлиять на отношение других ведьм и колдунов ко мне, но мне это и не нужно.       — Тогда что вам нужно? Золото? Богатство? Земля?       — Нет. Мой заработок меня вполне устраивает, а чужого мне надо. Вы поможете мне найти мою сестру.       — Она тоже вернулась? — с неким удивлением уточнил Майклсон.       — Должна была. Ну так что, по рукам?       Элайджа задумался. По его мнению: всё было честно. Он сможет предотвратить возможную угрозу с её помощью, обезопасив тем самым свою семью, а взамен Майклсон поможет ей найти сестру и не произнесёт ни слова о Катерине. Сообщать Клаусу о ней он и так не собирался. В этом уже нет никакого смысла.       — Хорошо, — Элайджа протянул ей руку, которую Аделия пожала, на что Кэтрин обречённо прикрыла глаза. — Значит, я не выдаю вас обоих, мы с вами сотрудничаем и параллельно я помогаю вам разыскать вашу сестру. Всё верно?       — Кроме того, что прежде чем вы соберётесь убить Кадмуса, вы должны будите проинформировать меня и дождаться моего приезда.       — Меня устраивает наша сделка, — согласился он, отпустив её ладонь, которая на ощупь была очень мягкой и нежной, как лепесток розы.       — Вот и отлично, — довольно улыбнулась ведьма. — Только имейте в виду так же то, что я исполняю свои сделки честно и до конца только в том случае, если другая сторона делает то же самое. Если вы обманите меня, предадите или пойдёте против правил, то я не задумываясь расторгну наше соглашение. И тогда, в вас уже попадёт не обычная стрела, а пропитанная ядом, заговорённым на смерть.       — Мне это напоминает угрозу…       — Нет, милорд, это ещё одно предупреждение.       Элайджа с абсолютным спокойствием, но с едва заметным интересом посмотрел ей в глаза, склонив голову. Давно он не встречал таких смелых, безрассудных и уверенных в себе женщин. Кто бы что не говорил, но это завораживало и заставляло присмотреться. У него было много вопросов, которые хотелось ей задать, но было ясно, что ведьма не станет отвечать на них даже под страхом смертной казни.       Последние дни, даже неделю, почти все его мысли крутились вокруг этой девушки, её прошлого, генерала Кадмуса и прочих вопросов, которые так или иначе приводили к размышлениям об этой девушке. Теперь ещё и добавилась её сестра… Как её разыскивать — Элайджа пока не представляет, но раз уж эта часть сделки, то он обязан её выполнить. Он не сомневался в том, что и Аделия выполнит свою часть. Она явно не похожа на ту, кто может разорвать договор. Она больше похожа на ту, кто убьёт того, кто разорвёт договор. И всё-таки он не мог отделаться от своих мыслей, которые посещали его, пока они смотрели друг другу в глаза.       — Это ваше, — он поднял между ними стрелу, которую всё это время крепко сжимал в левой руке. — Заберите.       — Хм, спасибо, — она приняла её, убирая себе за спину. — Хотя могли бы оставить себе как сувенир.       Он усмехнулся, ответив, прежде чем уйти:       — Благодарю, но у меня уже имеется одна точно такая же пропитанная собственной кровью.

* * *

      Мистик-Фоллс, Вирджиния, поместье Эндерсонов       Наше время       Саманта, Александр, Адэлис и Кэролайн вышли из дома, посмотрев на подъехавшую серебряную Audi. Лис и Александр тут же расслабились, поспешив спуститься. Кэролайн и Саманта переглянулись, но всё-таки решили последовать за ними. Стоило двери автомобиля открыться, как тут же показался водитель. На удивление Адель, - короткие, - вместо длинных, блондинистые волосы сверкали на солнце и были стильно уложены назад, а белая футболка и синие джинсы идеально сидели на накаченном теле. Ральф Мэдисон тут же обратил внимание на приближающихся к нему друзей. Его голубые глаза радостно сверкнули, когда он посмотрел на счастливо улыбающуюся ведьму.       — Ну, дорогая, обниматься будем? — он раскинул руки, как бы говоря, что готов к её объятиям.       — А как же иначе? — Эндерсон крепко обняла его, оставляя поцелуй на щеке. — Так давно не виделись, Мэдисон! Гляжу, побрился и подстригся, — Ральф в такт её словам провёл рукой по волосам, довольствуясь новым образом. — Тебе идёт! Только я огорчена, что больше не смогу заплетать тебе косы.       — Я знал, то ты оценишь, огонёк, — он щёлкнул её по носу, тут же получив сердитый, но всё равно радостный и соскучившийся взгляд. — А всё теперь, — развёл он руками. — Теперь я у вас буду косы заплетать. Благо длина твоих волос позволяет, — он зацепил пальчиком её прядь каштаново-огненных волос, что сейчас во всю блестели на солнце, как бы демонстрируя правдивость своих слов. Она его слабо ударила по рукам, как бы не соглашаясь и напоминая, что её волосы неприкосновенны. — И, да, давно — мягко сказано, учитывая, что долгие годы мы вообще не расставались, верно, брат? — взглянул он на улыбающегося и подходящего Александра.       — Конечно, — Адэлис в этот момент отстранилась от вампира, позволяя ребятам пожать друг другу руки и так же обняться. — Всё получилось?       — Естественно, — он чуть приоткрыл дверь машины, потянувшись до переднего пассажирского сидения, беря оттуда фенечку. — Расчёску он забрал с собой в дорогу.       — Не проблема, — махнула рукой ведьма, принимая вещь. — Этого вполне достаточно, — Лис перевела взгляд на Саманту и Кэролайн. — Ральф, пожалуйста, познакомься с Самантой Франс и Кэролайн Форбс. Они наши друзья и напарники.       — О, очень приятно, — Мэдисон взял их ладони, оставив по одному поцелую. — Вы прекрасны, дамы.       — Не ведитесь на его чары, — прошептала ведьма, на что Александр усмехнулся, Ральф обиженно сощурился, а Саманта с Кэролайн тихо хихикнули.       — Вот поэтому я не могу устроить свою личную жизнь!       — Ой, — цокнула Эндерсон, закатив глаза, — будто проблема только в этом.       Какое-то время они обсуждали, что всё-таки происходит в этом городе. Ральф уточнял какие-то детали, которые по телефону ему были не ясны, и он просто так же наслаждался временем, что проводит со своими друзьями. Ему так приятно видеть улыбающуюся и пришедшую в себя Адэлис, собранного и не менее весёлого Александра, кой был ему дорог как брат. Он так же параллельно общался с Самантой и Кэролайн. Девушки ему понравились. Мисс Франс ему показалась нежной и мудрой, а от Кэролайн шло море положительной энергии и веселья.       К сожалению, Ральф не мог оставаться в этом городе слишком долго. Ему, во-первых, нужно было возвращаться в Вашингтон к вампирам, и, во-вторых, ему лучше было остаться незамеченным, как считали Адэлис с Александром. Неохотно, но Ральфу пришлось согласиться, попрощаться со всеми, сказав, что верит в скорую встречу и уехать. Сердце разрывалось. Ему не нравилось, что его друзья ходят по краю пропасти, рискуя чуть ли не каждый день, а он отсиживается в Вашингтоне и даже не может быть полезным. Он, конечно, сказал об этом, на что Александр и Лис убедили его в том, что всё не так. Ведь если бы не Ральф, то они не могли бы быть уверены, что дела в их городе идут хорошо, да и нужную вещь никто другой им бы не привёз. Они пообещали ему, что как только всё кончиться, они найдут лазейку, чтобы вновь воссоединиться.       А когда Ральф уже выехал на мост, то увидел ехавшую ему на встречу чёрный тонированный джип, который завернул направо…

* * *

      — Предлагаю заняться готовкой, — Саманта вместе со всеми остальными направилась обратно в дом. — Почти через три часа приедут гости.       — Да, — поддержала её ведьма. — Идеи есть, дамы?       — А я, так понимаю, иду далеко и надолго? — с усмешкой поинтересовался Коулман, взглянув на ведьму.       — Ты проявишь участие чуть позже.       Они не успели даже пересечь порог дома, как вдруг Кэролайн и Александр резко обернулись за свои спины, услышав подъезжающий к воротам чёрный дорогой автомобиль. Саманта и Лис развернулись следом, настороженными взглядами поглядывая на машину.       — Что это за машина? — вопрос сорвался с губ вампирши.       — Кола, — так же быстро ответил Александр. — Саманта, настоятельно рекомендую укрыться в доме.       — Но…       — Александр прав, — тут же поддержала его Адэлис, заговорив дальше шёпотом. — В доме тебе ничего не угрожает, а у нас, если что, есть пару козырей в рукаве.       Саманта всё-таки ушла в дом, оставляя молодых людей у дома. Она поспешила пройти в столовую, чтобы оттуда наблюдать за всей ситуацией. С одной стороны она понимала, почему Александр и Адэлис настояли на её уходе. Даже с той же стороны мисс Франс была этому рада. Но в этот же момент какой-то червячок внутри неё не давал покоя, шепча, что и она должна быть там, невзирая на опасность. Саманта осознавала, что она — слабое звено, и в случае чего-то Кол может захотеть воздействовать через неё. Но это всё равно не отменяло того факта, что ей не нравилось сидеть в защищённом месте и наблюдать за всем издалека.       В этот момент из машины вышел Кол Майклсон. Лицо его изображало недовольство и раздражение. Он тут же нашёл глазами Адэлис, а уже потом обратил внимание на Александра, посмотрев на вампира более сердитым взглядом. Кэролайн его интересовала меньше всех, поэтому на ней он не задержался ни более секунды. Вдруг открылась ещё одна дверь и с пассажирского переднего сидения вышел никто иной, как сам Джузеппе Сальваторе. Он одарил каждого презрительным взглядом, в особенности им удостоились Коулман с Эндерсон.       — Чем обязаны такому визиту? — первая спросила ведьма, сложив руки на груди.       — Вам не кажется, что вы переходите границы, мисс Эндерсон? — задал встречный вопрос мистер Сальваторе.       — Не понимаю, о чём речь, — хмыкнула та, не сводя с него взаимного пронзительного взгляда.       — Вы позволили себе заявиться в дом мистера Уилсона и более того — нанести ему физический ущерб. Он человек, в отличие от… — он сделал небольшую заминку, — всех вас. Каков был уговор?       — Вы упускаете одну деталь, мистер Сальваторе, — напомнил ему Кол, переводя хитрый взгляд с Александра на ведьму.       — Да… Не говоря уже о шерифе Доноване.       Ребята переглянулись, совсем не понимая, о чём сейчас идёт речь.       — Прошу прощения, но мы совершенно не понимаем, о чём идёт разговор, — высказался Александр.       — Если увечья Уилсону действительно были нанесены мной, в связи с чем могу понять претензии, то о шерифе я не знаю ничего, — проговорила ведьма. — Может объясните?       — Этим утром мой сын посетил кабинет шерифа, разбив ему голову.       — Деймон, — тут же сделала вывод Кэролайн.       — Вообще-то Стефан, — с цокотом ответил Кол, тут же замечая удивление на лицах троицы. Было понятно, что от младшего Сальваторе они не могли такого ожидать. Да и что Стефан вообще забыл у Мэтта?       — Мы ничего не знали об этом, — покачала головой Адэлис, понимая, что этот момент наверняка бы всплыл во время их ужина. — Насчёт границ… Бросьте! — ухмыльнулась ведьма. — Мы же не убили их, хотя могли, да и желание лично у меня было весьма великим.       — Договор гласит о том, что мы не вредим ни одной из сторон вплоть до полнолуния.       Адэлис поджала губы, опустив злой взгляд в асфальт. Она почему-то не подумала о том, что эта свита может заявиться к ней после всего, что они сделали. Ладно, если бы они навредили только Уилсону, но ущерб Мэтту… Чего бы там не случилось, но ведьме, как и Кэролайн с Александром, очень любопытно выслушать историю произошедшего. С одной стороны их недовольства — оправданы, но с другой… придётся импровизировать.       — Слушайте, давайте вспомнив, как вы навредили каждому из нас ещё даже до заключения договора. То, что я одному уроду сломала руку, а другому пробили голову — капля в море по сравнению с произошедшем. Разве эта… мелочь сравниться с тем, что сделал ты, Кол, для этого города? — вскинула она брови, уставившись на Майклсона. — Либо вы, мистер Джузеппе. Я могу припомнить пытки, кои достались Бонни и Энзо, хотя тогда уже было озвучено предложение о вынужденном договоре. Или могу вспомнить те пытки, которым вы подвергли меня и Деймона. Считайте, это был откат. Хотя бы радуйтесь, что прилетел он не в ваши лица.       Кол даже усмехнулся, услышав это. Злопамятности этой ведьме всегда было не запоминать. Она всегда была готова припомнить всем какие-либо проколы, вывернув всё это в выгодное русло для себя самой. Ещё будучи Аделией она творила тоже самое. Майклсон неоднократно за это время пытался вспомнить далёкое прошлое, где была она и её сестра, но не мог вспомнить ни одного важного или приятному сердцу моментов. Он вспоминал лишь плохое и никак не мог понять, почему его старшие братья носились и до сих пор носятся за этими девушками.       Мышцы лица у Джузеппе дрогнули. Ему не нравилась дочь Дарсии и Дарена. По его мнению она была слишком высокомерна, своенравна и позволяла себе больше дозволенного, позволив нарушить договор точно так же, как и её отец. Джузеппе жаль, что он сейчас не видит здесь Дарена, как и его машины. Сальваторе очень хотелось пройтись кулаком по его физиономии за предательство, ну или сразу пустить пулю, чтобы не оттягивать неизбежное.       — Я не знал твоего деда, — вдруг произнёс Сальваторе, сделав шаг вперёд, — но знал твоего отца… Ты такая же, как и он. Подлые, умеете перевернуть ситуацию в такое русло, чтобы извлечь выгоду для себя. Не говоря уже о том, что предательство течёт в вашей крови, — от его яростного взгляда становилось не по себе, но ведьма умело не показывала дискомфорта, сохраняя невозмутимый вид. — Помни, — совсем тихо сказал он, — что ваше везение не долговечное, и рано или поздно вам придётся ответить за каждое предательство.       — Мне это напоминает угрозу, — вкрадчиво проговорила она, не сводя с него своего взора.       В следующую секунду глаза ведьмы Эндерсон вспыхнули и она выставила ладонь вперёд, и начала медленно сжимать её, наблюдая за появившемся огненным отпечатком. Кол напрягся, как и Александр с Кэролайн, но вмешиваться пока никто не планировал.       — Смеешь угрожать мне в моём же доме? — её тон стал низким, шипящим и угрожающим, пока Джузеппе издавал звуки похожие на шипение. Его лицо начало стремительно краснеть.       Саманта, наблюдающая за этим из дома, затаила дыхание, поняв, что ситуация выходит из-под контроля.       — Садитесь в машину и уезжайте отсюда, пока ещё можете это сделать, — ведьма резко разжала руку, опуская её и заставляя радужку глаз потухнуть. — Пока можете.       Сальваторе провёл морщинистой рукой по горлу, глухо кашляя, но уже вскоре он поднял на неё свой разозлённый взгляд. Никто и не успел ничего понять, как вдруг из выставленной ладони Джузеппе вырвалась абсолютно чёрная энергия, пронзая, как мечом, тело ведьмы и отбрасывая на несколько метров. Саманта, наблюдающая всё так же пристально, тихо вскрикнула и зажала рот ладонью. Майклсон повернулся на окно столовой, увидев там бывшую миссис Уилсон, которая смотрела с испугом и волнением на него и остальных. Александр в этот же момент активизировался, пожелав наброситься на Сальваторе, но не успел сделать и лишнего шага, так же оказавшись откинутым к ведьме Эндерсон, которая держалась за грудь и пыталась подняться. Кэролайн в этот момент осознала, что стоит одна и находиться под прицелом двух мужчин. Двух врагов.       — По-хорошему вы, видимо, не хотите, что ж… — развёл руками Сальваторе.       — Неужели вам не говорили, что нападать на хозяев в их собственном доме, это немного не этично? — с усмешкой спросила она, чувствуя, как вокруг её тела закружился ветер, холодя кожу. Джузеппе нахмурился, как и Кол, предчувствуя что-то неладное.       — Нет, Кэролайн, — прошипела одними губами её сестра, из-за чего её не услышал никто, кроме Александра.       Почувствовав резкий прилив сил и злости, кой вампирша прежде никогда не испытывала, её рука сама поднялась, освобождая мощный поток энергии, который вихрем подхватил Кола и Джузеппе. Пока они были оторваны от земли, то ощущали леденящий холод, что впивался в их кожу и кости, принося неприятную боль, а когда Форбс откинула их в сторону, они вскоре почувствовали боль в спине и голове, близко познакомившись с каменным забором. Глаза Кэролайн вновь посерели, зрачки пропали, белки налились кровью, а под глазами зашевелились совсем тоненькие чёрные венки, которые подсвечивались белым свечением. Сейчас она стояла посередине, скрывая за своей спиной выведенную из игры сестру и Александра.       Первый поднялся Кол, смотря на Форбс с искренним недоумением, волнением и чем-то, что можно было спутать со страхом. Но почему-то Кэролайн была уверена, что это не он. Майклсон пожелал оказаться в этот же момент рядом с ней, но его вдруг остановила невидимая сила где-то на середине пути. Ведьма не понимала, что делает. Всё идёт откуда-то из глубины, словно тело или сердце знают что делать, а она позволяет им брать контроль над своим телом. Её рука была просто направлена на Кола, который пытался сдвинуться с места, но не мог. Ему казалось, что что-то невидимое сжало его в тисках…       Адэлис встала на колени, глубоко дыша. Энергия Джузеппе прошла прямо через грудь и то, что она сейчас там ощущала, хотелось выплюнуть, либо сделать хоть что-то, что помогло бы избавиться от боли и непонятного давления, которые не давали ей спокойно дышать. Голова из-за глубокого дыхания начала кружиться. Она перевела взгляд на Александра, который тоже с трудом перевернулся на бок, пересекаясь с ней взглядом.       — Жива? — тихо спросил он, получив кивок. — Как такое возможно?       — Понятия не имею, но мне уж очень хочется побеседовать с моим отцом, чтобы он расставил все точки на «i» как можно скорее.       Саманта, заметив, что Адэлис и Александр стали приходить в себя, облегчённо выдохнула, почувствовав, как ладони вспотели, а сердце ускорило ход из-за волнения. Но Кэролайн… Она не ожидала такого. Но больше всего её удивил Джузеппе. Она не знала, что он что-то может. Саманта даже предположить не могла, что он может быть не человеком!       Кэролайн подняла на этот раз две руки как можно выше, и ещё даже не поднявшийся Джузеппе что-то прохрипел, схватившись за спину. Форбс заставила вихри ветра его так же поднять над землёй, как и Кола раннее. Она могла заметить парящий вокруг них воздух, он словно приобрёл серовато-белый оттенок, точно такой же, как и её глаза. Ей вдруг пришла странная ассоциация со снегом и зимой. Холод… Ей так хотелось заморозить их, чтобы их кожа покрылась корочкой льда. А, может, их вообще превратить в ледяные глыбы? Кэролайн эта идея пришлась по вкусу. Она не могла читать заклинания, потому что попросту не знала их, но её ладони начали медленно проворачиваться, а ледяные пальцы зашевелились, выделяя едва заметный пар. В сознании сложилась чёткая картинка их обморожения.       Кол и Джузеппе в этот момент почувствовали, как у них резко упала температура в теле. Стало так холодно, как никогда. Заметили, как вокруг них закружилось нечто блестящее вроде снега, но это что-то было настолько маленьким, что они не смогли рассмотреть это как следует. Хотелось во что-то укутаться, чтобы стало теплее, но вокруг ничего не было. Челюсти дрожали, а зубы ударялись друг об друга. Кол протянул руку вперёд, но с ужасом заметил, как она начала белеть и на ней начала образовываться лёгкая ледяная корка.       — Какого чёрта? — вопрос сорвался с его губ сиплым голосом, а горло тут же пронзила такая боль, что он закашлял, скрючившись. Он даже не понимал, где ему конкретно больно: в горле или во всём теле.       Майклсон взглянул на Джузеппе, кой выглядел не менее удивлённым.       — Почему мы ещё живы? — ещё тише спросил то. — Люди умирают в таких условиях.       — Но мы не люди, — ответил ему древний.       Адэлис, слегка покачивалась, направлялась к Кэролайн, замечая вокруг неё витавшую энергию, которая больше ей напоминала сигаретный дым, такой лёгкий и едва уловимый. Они с Александром подняли взгляды, понимая, что ещё чуть-чуть и она, возможно, сможет убить их. Одного из них точно. С одной стороны, было бы не плохо, но с другой им нужно дождаться конца месяца.       — А если уничтожить Джузеппе с помощью него? — шёпотом спросил Александр, который сам тяжело дышал, всё ещё ощущая воздействие тёмной магии.       — Если он умрёт, то только от руки Стефана или Деймона. Это будет честно, — поразмыслила ведьма. — Они должны отплатить ему той же монетой, — Александр не стал спорить, найдя в этом смысл. На месте братьев Сальваторе он бы сам хотел отплатить своему убийце той же монетой, даже если этот убийца — его родной отец. — Кэролайн, — Адэлис шёпотом позвала её, дотронувшись до плеча, — отпусти их.       — Они хотели навредить вам, — прошипела ведьма, лишь усилив действие магии. — Моей сестре и… — она на пару секунд задумалась, как обозначить Александра, — её близкому другу.       Александр и Адэлис переглянулись.       — Кэролайн, ты убьёшь их! — пыталась отрезвить её Эндерсон, так же понимая, что она сейчас находиться во власти своей силы и достучаться до Форбс будет труднее. — Да, мы сделаем это, — уже шёпотом добавила она, встав прямо перед ней, заставив опустить ладони, надавив на них своими, — но не сегодня, сестрёнка. Пожалуйста, отпусти их.       Адэлис начала замечать, как серость уходит из её глаз, уступая место тёмно-голубой радужке. Венки, которые больше напоминали трещинки, так же скрылись, а за спиной Эндерсон послышалось два глухих удара об землю. Она обернулась, держа Кэролайн за руку. Эндерсон догадывалась, что всплеск её магической силы мог быть вызван какими-то эмоциями, либо недавними тренировками. Кол и Джузеппе с трудом поднялись, взглянув на столпившихся людей. Их кожа была неестественно белой и блестела из-за тонкой корочки льда. Было заметно, как они дрожали и едва удерживали своё сознание.       — У меня очень много вопросов, — Кол пытался говорить уверенно, но выходило лишь жалкое кряхтение, которое временами перебивалось кашлем. Лишь его взгляд выдавал истинные бушующие внутри эмоции, кои были далеки от положительных.       — У меня тоже, — парировала Эндерсон, выставив руку вперёд и делая слабый выброс тёплой энергии, который прошёл их на сквозь. Им показалось, словно на них накинули очень тёплое одеяло, которое в миг начало согревать и растапливать образовавшуюся ледяную корочку. — Не радуйтесь тому, что я только что сделала. Я бы с радостью позволила ей убить вас, но не от нашей руки вы должны погибнуть, ты, — взглянула она на Сальваторе, — особенно. А теперь проваливайте, и чтобы я вас больше никогда не видела на своём участке. Захотите встречи — пришлёте весточку с назначением места и времени.       — Ожидай в самое ближайшее время, — огрызнулся Кол, подходя вместе с Джузеппе к машине. — Счастливо оставаться и до скорой встречи, ведьмочка, предатель и… еретик.       «Но я не еретик», — подумала про себя Кэролайн.       Они наблюдали за тем, как незваные гости сели в автомобиль и поспешили покинуть участок, а сама компания направилась в дом. Саманта тут же поспешила в холл, оказавшись там в тот момент, как только входная дверь распахнулась.       — Как ты это сделала? — с поражением, восхищением и интересом спросила она у Кэролайн.       — Не знаю… — покачала головой Форбс. — Я вообще не понимала, что делаю. Всё происходило интуитивно.       — Давайте оставим этот вопрос на потом, но я горжусь тобой, Кэролайн, — Эндерсон тепло ей улыбнулась. — Предлагаю сначала уделить минут пятнадцать травяному чаю, чтобы восстановиться, а то прошедшая через грудь негативная энергия, слегка меня подкосила.

* * *

      Новый Орлеан, кладбище «Лафайет»       Обычно летом в Новом Орлеане тепло, даже иногда жарко, но этот день решил стать исключением. Тучи над городом сгущались и стремительно темнели, чуть ли не нагоняя совсем ранний сумрак, ветер гулял по улицам, кварталам, скверам и паркам, срывая листья и хрупкие веточки, поднимая в высь какие-то листочки и клубы пыли. На улице сегодня практически не было людей, даже музыка не играла, а лица редко встречавшихся людей были хмурыми и далёкими от какого-то намёка на радость. Но некоторые, кто встречался на улице, временами узнавали друг друга, ограничиваясь кивком, который, на первый взгляд, был похож на встречу давних знакомых, но на деле так местные вампиры сообщали друг другу, что квартал или улица — чисты. В последнее время у них почти нет отдыха. Они патрулируют Французский квартал все двадцать четыре часа, что есть в сутках. Они почти не отдыхают, в связи с чем нуждаются в большем количестве крови чем обычно, ведь только она может хоть на какой-то процент восполнить их силы.       Многие из проживающих в этом городе, — относящихся к не человеческим расам, — стали замечать и чувствовать приближение чего-то очень нехорошего. Вроде бы всё было, как обычно, если, конечно, не портящаяся день через день погода и не конфликты, которые с трудом удаётся скрывать от лиц людей… В последнее время все они замечали, что воздух словно пропитался страхом, яростью, ненавистью, терзающей тревогой и приближением темноты. Многие из вампиров, да и ведьм, которые всё-таки не решились вступать в союз с Кассандрой Коллингвуд, ощущали, что скоро придёт конец всему. Да, город стоит, даже процветает… в каком-то смысле, но нависшая угроза ощущалась уже даже не внутреннее, а физически. О чём мы говорим, если они даже от туристов начали слышать что-то вроде:       « — Что-то странное происходит в Новом Орлеане в последнее время… Такое ощущение, что над ним нависает очередная трагедия, которая вновь пожелает уничтожить большую часть этого прекрасного места».       Некоторые из вампиров услышали эти слова от одной из туристок, что путешествовала вместе со своей подругой. И, чёрт, их так раздражало, что Марсель с ними почти ничем не делиться, а ещё больше пугало то, что они были согласны с девчонками. Они сами ощущают то же самое. Конечно, из раза в раз их город возрождался как феникс, но кто может дать гарантию, что в этот раз их пронесёт или он хотя бы возродиться? Никто. Они переживают. Они любят этот город. Они дорожат им. Будут пытаться спасти, но… От чего спасать? От кого? Что вообще происходит, и когда им всё станет известно? Совсем скоро они точно зададут эти вопросы своему лидеру…       Девушка медленно и бесшумно шла по кладбищу, слушая тишину, которая редко нарушалась карканьем воронов и воем ветра. Светлая ладонь касалась ледяных гранитовых строений, в которых покоились тела когда-то покинувших этот город людей. Тут можно было найти останки, наверное, любой возможной расы: Шон О′Коннел — человек, Селеста Дюбуа — ведьма, Тьерри Ванчур — вампир. Нет, пожалуй, одной расы всё-таки не хватает — оборотней. Их хоронят иначе в кругу членов стаи.       Можно подумать, что Фрея Майклсон пришла почтить память умершим друзьям, приятелям, союзникам или врагам, но нет. К счастью, из её друзей ещё пока никто не умер, чтить врагов — не в её интересах, союзники тоже как таковые всё ещё живы, да и приятели… Она здесь совершенно по другой причине.       Почти с того самого дня, как Элайджа, Ребекка и Клаус уехали в Мистик-Фоллс, Фрея постоянно работает, почти не отдыхая. Она ищет способ распознать магию одной из ведьм, что творит неясные дела у них под носом, угрожая не только городу, но и её семье. Последнюю неделю — в особенности — она проводит в крови и пытках, пытаясь выведать у пойманных ведьм хоть что-то, но всё мимо. Они либо просто молчали, стиснув зубы терпя всё, что делала с ними Фрея или Марсель, либо же они какими-то непонятными чарами заставляли свои рты исчезнуть с лица, либо же тут же умирали. Сказать, что Жерар и Майклсон были в шоке, когда всё это видели — не сказать ничего. Они старались никого не убивать своими руками, всё-таки это ведьмы Давины и ей с ними разбираться, вынося свои ведьмовские приговоры, но когда они начинали сами себя убивать, наблюдающие просто ничего не могли сделать.       Сегодня Фрея не выдержала. Она решила заявиться на кладбище, где по предварительным данным скрывается Коллингвуд с ещё пока уцелевшими ведьмами. Кладбище большое, просто так энергию ведьмы не почувствуешь, тем более что само это место пропитано такой сильной энергией, что нужную Фреи умудряется перебивать. Ведьма старалась двигаться тихо, незаметно. Она фокусировалась на своём ведьмовском чутье настолько, насколько могла. Майклсон не знала, сколько уже блуждала тут, вечно куда-то сворачивая. Перед собой она видела одно: серые и белые склепы, да белоснежные дорожки, которые вели её не пойми куда.       В какой-то момент Фрея остановилась прямо на перекрёстке. Можно было пойти куда угодно: вперёд, повернуть влево или на право, а можно было развернуться и уйти, — что делать она не собиралась. Злость начала потихоньку завладевать её разумом и силой. До полнолуния остаётся всё меньше времени, поэтому влияние на себя, наступающего события, ощущают все. Вдохнув и выдохнув, Майклсон медленно досчитала до десяти, а после осмотрелась. Она не понимала, как такое возможно. Она никого не чувствовала, но сердце кричало о том, что они где-то здесь. Фрея их просто не видит. Ведьме кажется, что она прошла не меньше половины кладбища, но всё ещё остаётся ни с чем.       Поставив руки в боки, она начала ходить вокруг да около, размышляя:       «Почему я ничего не чувствую? Я же не какая-то только родящаяся ведьма. Я не вижу ни мёртвых людей и не чувствую хотя бы их энергии. Есть только общая некротика, но не чего-то конкретного. Это странно… Такого быть не должно!»       Фрея подошла к первому склепу, приложив к нему руку. Холод. Холод… И пустота. Но холод не из мира мёртвых, а обычный холод камня. Майклсон непонимающе моргнула, уставившись на подпись. Джонас Дуглас. Ведьма постучала ногтем по его имени, понимая одно: останков там нет и никогда не было. След его энергии в любом случае бы остался. Поэтому только два варианта: первый, кто-то кого-то хотел обмануть, организовав фальшь-похороны; второй, обманывают её.       Майклсон ещё пару раз постучала ногтем и подошла к ещё одному строению, где так же не почувствовала ничего. Направилась к третьему — так же пусто. Сжав губы, она раскинула руки в сторону, произнеся:       — Omnia carminibus cadet simul, et muros fatiscit in pulverem.       Её ладони засветились едва заметным жёлтым светом, а уже в следующую секунду прозвучали мощнейшие взрывы в округе. Камни полетели прямо на Фрею, но столкнули с невидимой стеной, которая защищала её, разрушаясь и превращаясь в пыль. Поднялись клубы дыма, на мгновение лишая Фрею возможности видеть всё, что творится вокруг. Но когда пыль осела и видимость прояснилась, Майклсон убрала от себя защитный щит, делая шаг вперёд. Ей под ногами попадались обломки камней, что не стёрлись в пыль. Фрея вновь начала прислушиваться к себе, двигаясь всё дальше.       — Я знаю, что ты здесь, — её голос промчался по округе. — Покажись, иначе я всё сравняю тут с землей и в любом случае рано или поздно доберусь до тебя.       — Смешно, — голос ведьмы прозвучал откуда-то сверху или с боку, или будто в голове самой ведьмы Майклсон. Она даже не понимала, но начала осматриваться, остерегаясь неожиданного поворота событий. — Ты так уверена в своих силах, Фрея? Ты уверена, что сможешь добрать до того, кто в разы тебя сильнее? Ты на моей территории, глупышка. Это мой мир.       — К твоему сведению, это территория Давины.       — Её здесь сейчас нет, а большая часть из её ковена встала на мою сторону. Так что это моя территория, меня выбрали, дорогая.       — Ты не ведьма Нового Орлеана, не Французского квартала. Тебя не могли выбрать.       — Кто сказал? — насмешливо спросил голос. — Ладно, открою тайну: я жила здесь до тринадцати лет, потом мои родители решили переехать, когда закрутилась вся суматоха с девами жертвы. Они не хотели такой участи для меня, я, в целом, тоже о таком даже не мечтала. Её сестра Линн Клэр отказалась ехать с нами из-за связи с этим местом и ведьмами. К счастью, мои родители не продали себя этим старикам, что давно подохли в этом городе.       — Какие грязные слова для некромага, — заметила Майклсон, но затем нахмурилась. — Подожди… Линн Клэр? Твоя мать — сестра матери Давины?       — Родная, — дополнила Кассандра. — Что делает нас с Давиной двоюродными сёстрами, — лицо Фреи в этот момент было не просто удивлённым, а скорее до глубины сердца поражённым. — Ну и лицо у тебя, Майклсон. Теперь понимаешь, почему я тут властвую?       — Нет, нет… — начала качать она головой, отвергая далеко не радостные мысли.       — Или да и да, — усмехалась ведьма, по-прежнему где-то скрываясь. — Хотя я могу лишь догадываться, о чём ты думаешь.       Фрея резко запустила поток мощной энергии в один из рядом стоящих склепов, разрушая его.       — Хватит прятаться! Выходи и разберёмся с этим! Кем бы ты не была и чей родственницей не являлась, ты чужая здесь. Хочешь эту территорию — попробуй пройти через меня.       На какое-то время голос ведьмы затих, Фрея сделала один шаг вперёд, как тут же оказалась отброшена в один из всё ещё уцелевших склепов. Отбросили её явно со всей нелюбовью. Левая часть тела теперь начала болеть. Падение тоже не вышло мягким. Майклсон попыталась встать, оперевшись одной рукой об стены склепа, но бедро тут же заныло. И теперь Фрея почувствовала мощную отталкивающую волну энергии, которая надвигалась на неё. Тут же послышался цокот каблуков об каменную дорожку. Фрея Майклсон подняла свой взгляд на ведьму Коллингвуд, которая двигалась с поразительной грациозностью, слабо покачивая бёдрами. Ей руки были сложены на груди, на губах играла острая улыбка, а взгляд излучал интерес и даже некою разочарованность.       — Глупышка, — звонким голосом произнесла она, осматривая Фрею с расстояния. — Я даже расстроена. Я ожидала большего от знаменитой Фреи Майклсон, кой лет в сто раз больше, чем мне. Сильно припечатала?       Фрея не отвечала, а лишь крепко сжимала челюсти, смотря на Коллингвуд взглядом полным ненависти.       — Ты совершаешь ошибку, сражаясь только за это место, — обвела она его пальчиком. — Если вы будете сражаться за отдельные земли, то рано или поздно потеряете весь мир… — она хмыкнула. — Хотя это всё равно неизбежно. Ты же знаешь, что грядёт… — она не спрашивала, а лишь уточняла, зная, что информационный обмен между Мистик-Фоллс и Новым Орлеаном сейчас активен как никогда.       — Новый мир, — ответила Майклсон. — Зачем он вам?       — Видишь ли, многие считают, что в этом мире нет места вампирам, оборотням и ведьмам. Нам нет мира, Фрея, понимаешь? Мы его не достойны. Ты, я, твои братья и сестра, — мы все чужие! Люди никогда не примут нас. Из века в век они пытаются уничтожить нас, навеки положив конец магическим расам и существам, что обитают как на суше, так и в воде. Они отлавливают нас — как кроликов, ставят эксперименты, превращая нас в подопытных крыс. Люди не такие беспомощные, какими могут показаться на первый взгляд. Некоторые из них могут составить нам достойную конкуренцию, ведь их главные оружия: анализ и логика. Владея этими дарами, — уже можно выиграть войну и спасти мир, а если к этому прибавить магию, то можно его захватить и построить новый, где таких, как мы с тобой, будут уважать и почитать, — Кассандра остановилась в паре метров от Фреи, которая внимательно слушала каждое её слово. — Люди давно потеряли веру в нас, перестали приносить нам дары, считать нас своими друзьями. Мы для них враги, которые губят эту землю и могут однажды уничтожить всё человечество. Мы не преследуем цели истребить человеческую расу, но мы хотим указать, где их место на самом деле.       — То, что вы задумали — повлечёт за собой конец света, где никто не выживет! — возразила Фрея, заметив, что Кассандра нахмурилась и даже с немым вопросом посмотрела ей в глаза. — Это мощнейшая перестройка мира, которая планируется не Вселенной или… — Майклсон взмахнула рукой, — богами, а детьми, которые желают получить власть над слабыми существами, подчинив себе все возможные процессы, что протекают в этом мире! Высшая сила такого не потерпит, Кассандра! Как ты этого не понимаешь?       — Говоришь, как моя старая подруга, — хмыкнула ведьма, а Фрея тут же осознала, что речь идёт о Адэлис. — Уверена, ведя я бы этот же разговор с ней, то услышала бы точно, то же самое, либо что-то довольно похожее. Вот только глупы вы одинаково, — с каким-то даже печальным вздохом проговорила она, наклонившись вперёд. — Всем наплевать на эту чёртову Землю, — прошептала Коллингвуд со всей живущей внутри ненавистью. — Богам, хранителям и всем прочим. Есть миры, которые лучше этого, — насквозь прогнившего и ничтожного. Никто плакать не будет, даже если он будет уничтожен, — Фрея даже увидела, как её карие глаза окрасились в ядовито зелёный, передавая ещё больше ненависти, ожесточая весь её облик. — Мы уничтожим старую его версию, но создадим новую, лучшую…       — Лишь по вашим понятиям, — ответила ей в тон Фрея, невзначай уперевшись ладонями в каменную плитку, поудобнее садясь. Кассандра проследила за каждым её движением. — Вы поймёте, что совершили ошибку, но будет слишком поздно. Осознаете, что потеряете, попытаетесь решить это, но не удастся.       Майклсон заметила, как дёрнулась её щека, словно от нервов и злости. По всему её виду было понятно, что Кассандре не нравятся слова ведьмы Майклсон. Фрея не понимала: либо она глупа, либо Коллингвуд просто не желает слышать правду. Конечно, возможно, она всё и понимала, но тогда уже Фрея терялась в догадках: какой резон ей губить свою же планету? Она же не получит из этого никакой выгоды.       И в какой-то момент Кассандра ухмыльнулась, изнутри закусив губу. Её пальчики стучали по своим же плечам, а цепкий взгляд бегал по всё ещё сидящей на земле Фрее.       — Для меня это будет не ошибка, как и для многих других, если действительно сбудется один из сценариев, о котором мы сейчас с тобой пообщались.       Майклсон поджала губы, опустив взгляд. Она всем видом попыталась передать чувство жалости, лишь бы ещё больше отвлечь её внимание, и когда почувствовала, что энергетические волны соперницы значительно ослабли, говоря о том, что она перестала особенно сильно фокусироваться на своих ведьмовских чувствах и способностях, Фрея резко ударила кулаком в землю, почти не обратив внимание на боль, которую сама себе доставила. Земля после её удара тут же заходила ходуном, и Кассандра, не удержавшись на своих каблуках, повалилась на землю, неудачно приземлившись на задницу. Ведьма тут же попыталась вскочить, но её тело вдруг поднялось над землёй, а на горло легла невидимая рука, коя сжимала её шею достаточно сильно, но не достаточно, чтобы задушить. Фрея Майклсон спокойно поднялась, держа правую руку высоко, напрягая ладонь так сильно, словно она голыми руками держала Кассандру. Коллингвуд дёрнулась, но этим самым сделала только хуже себе, в один момент совсем не сумев вздохнуть.       — Будет только хуже, — донёсся до неё снизу голос Фреи.       — Меня это не остановит, — прохрипела она.       — Тогда попытайся выбраться.       Касс поджала губы, снова дёрнувшись, но на этот раз специально. Ещё раз. И ещё. Заклинание Фреи лишь усиливалось на каждое её движение, на что Майклсон даже вскинула брови, наблюдая за отчаянными попытками ведьмы выбраться. Проблема так же была в том, что Фрея не совсем понимала, что с ней теперь делать. Убить она её не может. Клаус чётко дал понять, что даже если будет шанс, то Кассандра должна прожить до его приезда. Кол всё ещё под контролем матери. Теперь ещё и эта ситуация с Давиной и их родством. Многое всё ещё не ясно. Убьёт она её сейчас, — и нарушит обещание данное Клаусу и решиться важного источника информации. Но и сдерживать её долго никому не удастся. У них нет никаких магических артефактов против некромагов. Фрея вообще с ними никогда не встречалась и понятия не имеет, что использовать против них. Но и отпускать Кассандру так же нельзя.       — Что ж, ладно, — одними губами произнесла Коллингвуд, раскинув руки в сторону и прикрыла глаза. — Surge, amici mei, ad mea vocant!       Фрея резко посмотрела на неё расширенными глазами, осознав, что она сказала и собирается сделать. Кассандра призвала мёртвых себе на помощь: её рабов, её подпитку. И прежде чем Фрея успела произнести хотя бы одно простое и банальное «нет», её голову резко пронзила боль: такая неприятная, колющая и режущая одновременно. В ушах появился шум, словно Фрею зажали между двумя большими и нерабочими радио с бесконечными помехами. Она зажала глаза и голову руками, ноги затряслись, но Майклсон продолжала стоять превозмогая боль. Кассандра зло посмотрела на неё, тут же снова призыв ещё больше мёртвых и силу загробного царства в свои владения. Вокруг её ладоней, пальцев и почти всего её тела заплясали языки ядовито-зелёной дымки, окутывая ведьму собою, порушив все сторонние магические воздействия.       Фрея в этот момент рухнула на землю, когда почувствовала энергетический удар некротической энергии в спину. Спина тут же заболела с такой силой, будто её кто-то со всей нелюбовью откинул в стену их дома. Майклсон стиснула зубы, стараясь не проронить и писка. Фрея снова попыталась выставить руку вперёд, чтобы атаковать врага, но боль с новой силой пронзила голову и спину, заставляя её чуть ли не до конца опуститься на потрескавшуюся от её колдовства плитку. Ведьма Майклсон попыталась зажать уши, чтобы хоть как-то заглушить этот шум, но все попытки обращались в ничто. Ей стоило больших усилий, чтобы открыть глаза, но когда она это сделала, то увидела множество душ, чьи лица были размазаны, а силуэты черны. Фрея даже не понимала: действительно ли они такие, либо ей настолько плохо, что она видит их такими. Вдруг она почувствовала вкус железа на своих губах, наклонила голову и увидела, как на землю белую дорожку упало пару капель алой крови.       — Нет… Нет… — шептали её губы, когда она почувствовала тёплую жидкость, что стекала уже из её глаз, оставляя кровавые разводы на щеках. — Быть не может.       Кассандра опустилась на землю, наконец-то спокойно дыша. Она видела вокруг множество потерянных душ, чьи силуэты были черны и лица многих размыты, видела духов, что покоились здесь и согласились встать на сторону некромага, явившись на её зов.       — Какое жалкое зрелище, — процедила она, смотря на опустившую голову Фрею и капающие на плитку капли крови. Кассандра присела на корточки в метре от ведьмы Майклсон, смотря на неё с лёгкой улыбкой. — Теперь ты понимаешь, что твоя сила, по сравнению с моей, — ничто. Чтобы хотя бы в одном из раундов одержать надо мной победу, тебе нужно стать сильнее, Фрея. Хотя, буду честна, потенциал у тебя прекрасный, хотя душа чиста, что мне не импонирует, — Фрея возможно и слышала, что говорила Коллингвуд, но старательно её игнорировала, сжимая ладони в кулаки. — И ещё, — Касс наклонилась к ней, прошептав, — это мой мир и тех, кто принял правильную сторону. Тебя и всех остальных будет ждать неминуемая смерть: жестокая, беспощадная… в агонии. Вы будете наблюдать за тем, как ваши друзья будут умирать, а в конце останется кто-то один, кто завершит цепочку самых жестоких смертей, коих предстоит увидеть миру. Скоро вы раз и навсегда попрощаетесь с этой Землей. Но не расстраивайтесь, в других мирах тоже весьма неплохо, конечно, если не учитывать нескольких обстоятельств… Понимаю, ты хочешь сказать или спросить: какого чёрта мы сами не умрём, если там не так плохо? На что я тебе отвечу: мы хотим чтобы было хорошо не только там, но и тут, но пока живы такие, как ты, твои братья и моя старая подруга — мир обречён, — Фрея на это закашляла, сплёвывая сгустки крови. Коллингвуд лишь брезгливо поморщилась. — Сегодня я не убью тебя. Я не люблю простых побед. Я игрок больших игр. Потренируйся, стань капельку сильнее и тогда приходи, поговорим ещё раз, возможно, что-то изменится.       — Пошла к чёрту, — с большим трудом прохрипела Майклсон, подняв на неё залитые кровью глаза. Половина лица Фреи была испачкана в крови. Зрелище не из приятных и весьма страшных, но для Кассандры, которая привыкла за всю свою жизнь видеть такие лица, смотреть на неё было не противно.       — Обязательно, — победно улыбнулась она. — Но и ты тут не задерживайся, а то некротическая энергия дурно влияет на подобных тебе, особенно если данным местом заправляет не только сама Смерть, но и один из городских некромагов… До новой встречи, Фрея, — как только последние слова сорвались с губ Кассандры, она щёлкнула пальцами и исчезла в клубах зелёного дыма, забирая с собой окруживших их теней и приступы сильнейшей боли, оставив лишь неописуемую слабость.       Фрея упёрлась ладонями в дорожку, тяжело дыша. Ох, и насколько в ней сейчас был силён гнев — как никогда. Она сейчас в особенности понимала Клауса. Хотелось разнести всё это место, стерев его в пыль. Хотелось просто кого-то убить. Желательно Кассандру. Но Фрея была настолько слаба, что даже не могла подняться.       — Тварь… — прошептала она, а подувший ветер с радостью подхватил эти слова.

* * *

      Новый Орлеан, скотобойня, особняк Майклсонов       На первом этаже сейчас было просто не протолпиться. Собрались все вампиры города, заполняя своими голосами стены особняка, за которым сейчас приглядывал Марсель на пару с проживающей здесь Фреей. Один из вампиров, которого звали Джошуа, уже предупредил его о нашествии недовольных подчинённых. Сказать, что Жерар был этому «рад» — ничего не сказать. Сейчас всё это чертовски не вовремя. Он сам уставший, временами злой, а теперь ещё и вампиры, с которыми придётся решать проблемы и их недовольства. Хотя, признаться честно, Марсель их понимал… На их бы месте он точно так же яро негодовал.       Поэтому, тяжело вздохнув, он допил стакан виски, поставил на кофейный столик и поднялся с дивана, ловя на себе добрый, хоть и так же настороженный и волнительный взгляд Джошуа. Вместе они покинули гостиную, выходя в холл, который шёл по кругу дома. Выглянув за перегородку, Жерар посмотрел вниз, поджав губы. Да, масштабы присутствующих впечатляли.       — Где Фрея? — спросил Джошуа, осознав, что за всё это время её не видел и даже не слышал.       Марсель нахмурился, посмотрев на парня.       — Понятия не имею. Она ушла больше двух часов назад, сказала, что хочет прогуляться.       Желания Фреи Марселю были понятны. Она уже давно не покидала стен дома, то колдуя, то испытывая ведьм на прочность. Поэтому он даже был рад, когда Фрея сообщила ему о желании прогуляться в тишине и покое пару часов.       Встав посреди второго этажа, облокотившись на перила. Все собравшиеся внизу его тут же заметили, утихнув. Жерар осмотрел почти каждого, кто пришёл, зная каждое лицо.       — Ты знаешь, зачем мы здесь собрались, Марсель? — вышел вперёд темнокожий парень с прямыми чёрными волосами, которые длиною были ему по плечи.       — Догадываюсь, — честно ответил Жерар, чуть сощурившись. — И раз уж пришли, так извольте сообщить суть ваших претензий, друзья.       — Друзья… — повторила его слово одна из вампирш с ярко-красными волосами и проколотым носом. — Забавно. Раз мы друзья, так какого чёрта ты водишь всех нас за нос, Марсель? На что ты нас посылаешь каждый день? Что нас ждёт? Что за битва снова грядёт, и во что ты снова влез с Майклсонами?       Рядом стоящий Джош тяжело вздохнул, зная, что Кармела Дойл часто может не видеть граней. Она со всеми общается на равных, не заботясь о своём статусе или о статусе другого человека, который может быть высокопоставленным в отличие от неё. Знал, что Марсель не любит излишнюю дерзость, но её проявление в разумных рамках — уважал.       — Все мы чувствуем приближение опасности, Марсель, — теперь вперёд вышла Джиа — вампирша, коя была обращена четыре года назад. — Над городом сгущаются тучи в самом прямом смысле этого слова! Ведьмы говорят о катаклизмах, что надвигаются на город. Говорят, что могут обойти, но мало вероятно. Мы слышали об убийствах, что гремели месяц назад от Нового Орлеана до Вирджинии и города Мистик-Фоллс. Мы не дураки, понимаем, что всё взаимосвязано. Так, может, ты уже перестанешь водить нас за нос? Раз мы друзья, то будь добр, просвети нас во всём, что сейчас происходит. Мы все должны быть готовы! — слова Джии тут же подхватили все присутствующие, выкрикивая слова поддержки и одобрительно присвистывая.       В этот же момент Марсель на долю секунды исчез из их поля зрения, оказавшись на первом этаже прямо перед вышедшими вперёд вампирами. Джошуа, всё так же стоящий наверху, поспешил вниз.       — Вы правы, — с неохотой признал Жерар. — Проблема в том, что я сам пока не знаю, чего ожидать. Никто не знает. Даже Майклсоны. Единственное, что я совершенно точно могу вам сказать, это что власть Давины, скорее всего, перехватили. Ведьмы подчиняются кому-то другому, и эти люди желают смерти не только Клаусу, но и все вампирскому роду. Их слова о том, что смерть других вампиров не коснётся, если они выберут правильную сторону, наполнены ложью.       — За этим всем стоит Кол Майклсон, верно? — спросила Кармела, держа руки на груди. — Всё началось после его уезда, поэтому даже не вздумай отрицать очевидное.       — Там всё не просто… — попытался соскользнуть он, но взгляды собравшихся дали понять, что этот ответ их не устроил. Марсель провёл рукой по лысой голове, вздыхая. — Он замешан в этом, но не по своей воле. Поверьте, там сложная ситуация. Кола обрекли на это, но он не виновен. Всё, что он сейчас творит — дела не рук его, а человека, кой управляет им из мира мёртвых.       — У кого хватит сил, чтобы взять под контроль сознание древнего вампира? — насупившись, спросила Джиа.       Жерар взглянул на неё многозначительным взглядом, замечая, что до неё вся суть дошла почти сразу.       — Быть не может…       — Это так, — с неприкрытым сожалением произнёс Марсель, пока большинство переглядывались, не понимая, о чём он говорит. Рядом стоящий Джош даже побледнел.       — Подожди-подожди, — вампир подошёл поближе, чуть взмахивая рукой, — только не говори, что это та, о которой я думаю.       — Именно она.       — Речь о первородной маме? — вопросительно изогнула брови Кармела, на что получила кивок. — Мы в заднице.       — И это мягко сказано, — поддержал её Жерар. — В заднице не только мы, но и Майклсоны, и весь мир. Сейчас большая группа людей, — её приспешников, угрожают нашей безопасности — и всего мира — в целом. То, что вы чувствуете — это магия. Одна из сильнейших, одна из опаснейших. Сейчас мы имеем дело с тем, с чем раньше не имели никогда. Мы сражаемся с ведьмами, у которых силы развиты иначе, они служат кому-то, кто давно покинул этот мир. Сейчас наш главный враг, который находится в нашем городе — Кассандра Коллингвуд — некромаг. Она, по слухам, служительница Гекаты.       — Кого? — одновременно, не скрывая глубочайшего удивления спросили Джиа и Джордж. Дальше говорил один вампир. — Божество Смерти, ведьм и некромантии? — уточнил он, на что тут же получил кивок. — То есть вся эта чушь о Богах не вымысел?       — Боюсь, что мы ещё очень многого не знаем об этом мире… — со вздохом произнёс Марсель, опустив взгляд на долю секунды. — Только поправка: она богиня не всех ведьм, а только тех, кто владеет её даром к некромагии, кого она считает достойным этой магии. Кассандра подчиняется ей, черпает её силу и всего мира мёртвых, что делает её почти непобедимой. Ведь магия того мира не иссекаема.       — Почти? — Джиа с надеждой взглянула на него.       — У нас пока нет решения, но мы его найдём. Нужно время. Пока оно у нас есть…       — У нас хотя бы есть сильные союзники помимо Фреи и прочих Майклсонов? — решила прояснить главное Кармела. — По твоим словам, нам нужен кто-то с таким же не иссекаемым источником силы. Кто-то, кто может сравниться с ней.       — У нас нет, — Жерар осмотрел всех, заметил их почерневшие лица и тут же улыбнулся. — Но есть у Майклсонов. Думаю, они нас совсем скоро познакомят.       — Но что нам делать пока? — задала не менее важный вопрос Джиа. — Как защищаться от ведьмы? Что она вообще может?       — Много чего: проникать в сознание других людей, закладывая в их головы мощнейшие программы самоуничтожения; руководить людьми, словно она кукловод из театра; владеет, как вы уже поняли, энергией мёртвых… Ей по силу призвать даже в этот дом стаю мертвецов, что подчинятся ей. Это пока из самого для нас известного, но со слов Клауса — это не все её умения. Насчёт защиты: Фрея сейчас ищет способы защитить ваши разумы от стороннего воздействия. Пока я вам не рекомендую устанавливать с незнакомцами чёткий зрительный контакт на долгое время. Скорее всего она может внушать так же, как и вампиры, глядя человеку в глаза.       — В любом случае под угрозой мы все, — сделал окончательный вывод Джошуа. — Может, тогда не распускать вампиров?       — Что ты имеешь в виду? — не понял его Марсель.       — Мы патрулируем город по одиночке, стоя на разных точках, передвигаясь по допустимому диаметру. По одиночке мы все уязвимы как-никак, — раскинул он руки. — Поэтому, мне кажется, будет лучше, если на точках будут стоять по вампира три — как минимум. В случае чего-то каждый из нас сможет защитить друг друга. Известно сколько сторонников у… неё… них… или самой Кассандры?       — Кстати, — щёлкнула пальцами Кармела, улыбнувшись Джошуа Росза. — Дело говоришь! И группы нужно сформировать по-умному: одного давно обращённого, то есть — сильнейшего, а двоих, грубо говоря, обычных вампиров. Всем нам известно: чем старше, тем сильнее на всех уровнях вампиризма. Поэтому, уж кого труднее всего будет загипнотизировать, это того, кому не меньше пятидесяти лет. К счастью, у нас таких хватает.       — Это действительно хорошая идея, — поддержал их Марсель, закинув руки им на плече. — Но я правда не знаю число сторонников ни Кассандры, ни Эстер… Но, думаю, с каждым днём таких всё больше.       Кармела, посмотрев на Жерара уверенным взглядом, закинула руку ему на плечо, улыбнувшись.       — Но не все будут на их стороне, — уверенно заявила она, посмотрев твёрдым, но при этом дружелюбным взглядом на явно согласных Джию и Джошуа, а затем на всех собравшихся вампиров, которые перешёптывались между собой. — Не позволим отобрать наш город, наших друзей и наши жизни! — она снова взглянула на Марселя, который с довольной улыбкой кивнул ей, позволяя продолжить. — Ведьмы затеяли войну, мотивы которой нам пока не ясны, но я уверена, что рано или поздно всё проясниться. Многие из нас могут поменять свои решения, стороны, убеждения. Но пока мы все вместе, я, мы, — указала она другой рукой на Марселя, Джию и Джошуа, — хотим видеть от вас поддержки и доверия. По одиночке нас перелопатят за углами кварталов, заманив без какого-либо выбора на чужую сторону. Никто из нас этого не хочет, так давайте объединимся, забудем на время обиды и недовольства в адрес друг друга и даже в сторону нелюбимого многими вам Клауса. Сейчас мы нужны друг другу, если не хотим распрощаться с жизнями.       Марсель с гордостью посмотрел на Кармелу. Ей сто девяносто восемь лет. Была обращена по случайности вампиром, которого давно не было в живых. Приехала в Новый Орлеан больше шестидесяти лет назад, ища достойный клан вампиров. Она услышала о Марселе, прекрасном Новом Орлеане и его правилах находясь в Южной Америке. Решила попытать счастье и приехала сюда, разыскав его в баре Руссо. Они поговорили, Дойл рассказала ему свою историю… Вампирша тут же при знакомстве проявила свой боевой дух, чем уже заслужила внимание Марселя. Он позволил ей примкнуть к его союзу вампиров. И с тех пор она хранит верность ему и его стае, считая их чуть ли не своей семьёй.       Кармела была в числе тех, кто не совсем любил Майклсонов, особенно Клауса, но никогда не была категорически против его правления. В некоторых его действиях она даже находила что-то правильное, хоть и пусть крайне радикальное. Кармела могла быть резка, но всегда была справедлива. Она не привыкла бояться, смотря страхам и бедам в глаза, хотя в душе могла переживать всё, что только мог человек с вампиризмом. Внутри Дойл могло разрывать от эмоций, но внешне она никогда этого не выдаст. Она умеет держать себя, умеет подать… Этим Марселю она очень нравиться.       Сейчас на первом этаже воцарилась тишина. Вампиры безмолвно переглядывались между собой. Изредка слышались шёпоты, но вдруг у одного за другим глаза начали наливаться кровью, а под глазами заплясали тёмные венки. Марсель внимательно смотрел на каждого вместе со своими приближёнными друзьями. На их лицах тоже были улыбки. Он выставил руку вперёд, за которую тут же ухватились Кармела, Джиа, Джошуа. Остальные тоже начали подходить к ним. Те, кто стоял в первых рядах так же смогли коснуться Жерара, а остальным пришлось класть руки на плечи товарищам.       — Вместе, — произнёс Марсель.       — Вместе! — ответил ему хор голосов.       Вампиры обговорили план, уже даже сумели сформировать несколько основных групп, которые будут сегодня патрулировать город в разных его точках по три человека. Кармела пообещала составить дальнейший план, который позже согласует с самим Марселем, кой дал на это добро. И когда Жерар уже собрался подниматься обратно на второй этаж, они с Джошуа и Кармелой услышали грохот в одной из комнат, а ничего не подозревающие вампиры спешили покинуть особняк.       Они втроём в пару секунд оказались у двери, которая вела в просторный солнечный кабинет, раскрывая двойные двери на распашку. На полу лежала бледная Фрея, лицо которой было измазано в крови. В уголках глаз были засохшие слёзы вместе с кровью, а губы всё так же были измазаны кровавой тела, пусть и засохшей. Марсель тут же оказался радом с ней, помогая подняться с пола, на который она неудачно приземлилась при телепортации.       — Ты же сказала, что пошла гулять! — с нажимом и недовольством произнёс Марсель, понимая, что ведьма скорее всего соврала.       — Я не обманула. Прогулка по кладбищу тоже такой считается, — Майклсон пыталась усмехнуться, но вышло это крайне плохо и жалко. Жерар в этот момент помог ей присесть на диван.       — Где ты была? Кто это сделал с тобой? — с беспокойством допрашивал он.       — Я всё расскажу, — взглянула она на него затуманенным взором. — Только сначала отдохну.       Стоило последним словам сорваться с губ, как голова Фреи тут же опустилась к нему на плечо, а тело в миг расслабилось. Марсель уложил её на диван, слегка потормошив.       — Фрея, — ноль реакции. — Фрея!       — Она жива, — вынесла главную суть Кармела голосом врача, походя вперёд. — Хоть и очень слаба.       — Кто мог с ней такое сделать? — Джош взглянул на ведьму с тем же беспокойством.       — Кажется, я знаю кто, — Марсель провёл рукой по носогубым складкам, пытаясь скрыть недовольство.

* * *

      Особняк Майклсонов, Мистик-Фоллс       Клаус мерил шагами зал, пока из лежащего на столике телефона доносился голос Марселя. Ребекка и Элайджа сидели на диванах, временами переглядываясь и поглядывая на сердитого брата.       — Что значит не нашли, Марселлус? — голос гибрида трещал, словно вот-вот мог разбиться и выпустить прятавшегося за стенами зверя. — Где глаза, чутьё и слух у твоих рабов?       — Друзей, Клаус, — тут же поправил его Жерар. — Они прочесали всё кладбище и не нашли ничего, кроме нескольких разрушенных склепов в центре кладбища, крови и разрушенной дороги.       — Слепые и тупые идиоты, — выразился Клаус, тихо прорычав. Ему хотелось всем оторвать головы. Даже не знал, с кого хочет начать: с вампиров или Кассандры. — Как себя чувствует моя сестра? — самочувствие Фреи его сейчас интересовало в первую очередь.       — Она в порядке. Просто слишком измотана. Спит. Я слежу за ней, поэтому ты можешь не переживать…       Ребекка на это прикрыла глаза, понимая, что переживания и Клаус, вещи крайне совместимые, особенно когда дело касается его семьи. Элайджа лишь на долю секунды так же прикрыл веки, после взглянул на Никлауса, который уставился на телефон крайне вредоносным взглядом.       — Не переживать, Марселлус? — Майклсон в пару шагов преодолел расстояние, присев на кресло. — Моя сестра едва ушла живой с того проклятого места из-за какой-то ведьмы! — он ткнул пальцем рядом с телефоном в порыве эмоций, словно на том месте ему виделся сам вампир. — И что я тебе говорил? Никто не должен причинить ей вреда. Никто. Ни одна живая и мёртвая душа, Марсель.       — Я не всесилен, Клаус, — с тяжёлым вздохом произнёс Жерар, который в данный момент времени поглядывал из угла спальни на мирно спящую в кровати Фрею. — Не в моих силах противостоять мёртвым и могущественной ведьме, которая руководит духами как ей вздумается! — более эмоционально чем планировалось, выдал он, но тут же взял себя руки, заговорив дальше уже спокойно. — То, что я её отпустил — да, моя вина, я подвёл тебя, прости. Я не думал, что она пойдёт туда, куда в нашей ситуации лучше не ходить. Она сказала, что хочет просто прогуляться. Если бы я только знал, то послал бы кого-то из более старых вампиров.       — Этого недостаточно, Марсель, твоего «прости». Оно не поставит Фрею на ноги и не уничтожит наших врагов по одному щучьему велению.       Порой Марселю в такие моменты хотелось бросить трубку и послать всё и всех к чертям, но он умело брал эмоции под контроль, заглушая их голосом здравого разума. Отчасти он понимал Клауса. Очень понимал. Будь он на его месте, то, наверное, сам бы реагировал так же. Представляя на месте Фреи Давину, его самого передёргивало не хуже, чем на пыточном стуле с электрошокером. Но иногда Клаус, по мнению самого Жерара, требовал от него слишком много. Он напрягает своих людей настолько, насколько это возможно. Он же не может залезть в голову к Фрее, чтобы узнать, чего она действительно хочет: погулять или пойти в одиночку биться с некромантом. Скорее она это сделает, нежели он. Да, он обещал Клаусу оберегать его сестрицу как зеницу ока. Да, подвёл. Марсель чувствует вину за это. Но что он ещё может сделать? Да, возможно, от его «прости» ничего не измениться; Кассандра сама собой не умрёт, а на них не прольётся божественный свет, но это почти всё, что он сейчас может сделать лично для Клауса. Фрее он будет помогать так, как может. Марсель даже задвинул в долгий ящик все свои дела, поручив разобраться с некоторой документацией Кармеле.       — Знаю, что недостаточно, — в его голосе слышалась вина, Клаус на это лишь прищурил глаза, смотря на смартфон. — Я делаю всё что в моих силах… — казалось, Марсель хотел сказать что-то ещё, но заставил себя промолчать. — Я не отойду от Фреи ни на шаг, клянусь, Клаус! Я лично прослежу за тем, чтобы она пошла на поправку и буду держать тебя, Ребекку и Элайджу в курсе всех дел. Но тебе стоит хоть иногда благодарить людей за старания, жертвы и выборы, которые они делают ради тебя.       Ребекка и Элайджа вновь переглянулись, но на этот раз удивлённо, и посмотрели на Клауса, который сначала был хмурее тучи, а сейчас всё его лицо будто расслабилось, а появившееся в глазах лёгкое изумление, говорило о схожести их чувств.       — Мне нужно идти. Хорошего вечера, — послышался гудок, оповещающий о завершение разговора.       Клаус ещё какое-то время смотрел на телефон, анализируя слова Марселя. Майклсон не понимал, кто из них прав больше: он или Марсель? Клаус Майклсон терпеть не мог, когда его подводят, тем более когда этот вопрос касается кого-то из его семьи. Он дорожит Фреей, любит её, поэтому готов опекать сестру так же, как и любого из своих братьев и сестёр. Он просил Марселя обеспечить ей безопасность так, чтобы сама Фрея об этом не знала. Узнай она о том, что Клаус нанял за ней слежку, то пришлось бы ему выслушать множество нелесных слов в свой адрес. Старшая Майклсон терпеть не могла слежки, которые приравнивала к ограничению свободы и развивающейся паранойи у того, кто нанял этих следопытов. Однако Марсель заверил, что всё будет чисто и хорошо. И что в итоге? Подвёл. А если бы Кассандра, скажем, умудрилась высосать душу из тела Фреи? Ведь никто не знает, на что она способна до конца…       — Все совершают ошибки, Ник, — прервала его размышления Ребекка. — Ты не должен был так сурово говорить с ним. Марсель не желал, чтобы это произошло.       — Ещё бы он желал, — проворчал себе по нос гибрид. — Это не отменяет того факта, сестра, что он подвёл меня. Жизнь Фреи оказалась под угрозой из-за его недальновидности.       — Он просто дал ей свободы, которую ты пытаешься забрать, нанимая телохранителей! — вспылила Ребекка, взмахнув руками.       — Хватит защищать его! — взревел Майклсон, указав пальцем на сестру и резко поднявшись. — Он провинился, тебе это ясно, сестра, или нет?       — Никлаус, — спокойный голос Элайджи прервал едва не соскользнувшую триаду ругательств с уст Ребекки. — Прошу тебя, сохрани спокойствие, — Клаус сомкнул веки, незримо закатив глаза. — Наша сестра права в том, что не стоило говорить с Марселем так… — он взмахнул рукой, выбирая лучшее выражение, — строго. Ему не десять лет. Он действительно делает многое для нас, нашего города, дома и в том числе для нашей сестры. Я не отрицаю факта наличия его вины, но не стоит в момент забывать все положительные моменты, которые он сделал.       — Ты сейчас попытался культурно намекнуть на то, что я неблагодарная свинья? — уточнил Клаус, нахмурив брови.       Это выражение Элайджу почему-то позабавило, чему свидетельствовала лёгкая ухмылка, промелькнувшая на его лице на пару секунд. Ребекка же мысленно про себя сказала, что если бы данный вопрос был адресован ей, то она незамедлительно дала утвердительный ответ.       — Я не приравниваю людей к животным…       — Иронично, братец, — усмехнулась Ребекка, сложив руки на груди. Она посмотрела на Клауса, который вновь одарил её мрачным взглядом. — Мне кажется, или быть животным — его природа? — всё же не смогла она удержаться от колкости.       — Ребекка… — в голосе Элайджи послышалось предупреждение.       — Ещё одно неверное слово, сестра, и животное отгрызёт тебе голову и даже не подавится.       — Хватит! — Майклсон поднялся с кресла, застёгивая одной рукой чёрный пиджак. — Не желаю слышать ваших споров и взаимных оскорблений. Пора бы уже повзрослеть. Это касается обоих.       — Она первая начала защищать своего кавалера, — перевёл стрелку гибрид.       — Фу, Ник, стрелочником быть низко даже для тебя.       Элайджа с тяжёлым вздохом прикрыл лицо ладонью, борясь с желанием им обоим сломать шеи, лишь бы этот спор двух неразумных детей утих.       — Брат, где лук и стрелы твоей любимой? — уточнил Клаус. — У меня появилось большое желание показать сестре, что быть стрелочником не так уж и плохо.       — Не скажу, — ответ не заставил себя долго ждать. Ребекка на это лишь хитро улыбнулась, игриво вскинув бровями, как бы говоря: «Съел?». — В следующий раз, когда будете возмущаться тому, что я называю вас детьми, прошу вас вспомнить этот день и эти минуты.       — Тоже мне взрослый нашёлся, — пробубнил Никлаус. — Я всё равно не откажусь от своих слов, как бы вы двое не настаивали на этом! — указал он на них поочерёдно. — Ты сам сказал, Элайджа, факт наличия того, что он меня подвёл — присутствует. О чём мы ещё можем здесь говорить?       — Да о том, что ты, Ник, — Ребекка поднялась с другого кресла, — замечаешь вечно только плохое. Ты цепляешься за это куда больше, чем за добро, которое люди тебе сделали. Стоит им лишь немного оступиться, ты готов им глотки перегрызть! Но пора уже понять, что даже роботы совершают ошибки, что уж говорить о людях с вампиризмом в крови? Да, магия делает нас сильнее, но мы не совершенны, как и остальные семь с половиной миллиардов человек! Научись прощать плохое, научись понимать людей и жизнь станет проще.       — Да? — Клаус хмыкнул, как-то ядовито улыбнувшись. Он обошёл кофейный столик и Элайджу, который попытался остановиться его, положив руку на плечо, кою Никлаус сбросил как раздражающий фактор. — И многое тебе дало умение понимать людей, Ребекка? Да и говорить ли об этом тебе, которая даже не может разобраться в собственных чувствах? — глаза Майклсон заметно округлились. — Да, я заметил твои перемены сестра, заметил эти волнительные взгляды друг на друга с… как его там… Александром! А как же Марсель, сестрёнка? Может, поговорим о твоих чувствах и понимании себя? Не хочешь? — он заметил, как Ребекка сглотнула вдруг возникший ком. Было видно, что ей хотелось отвести взгляд, но Ребекка до последнего заставляла себя смотреть ему в глаза, крепко сжимая руки в кулаки. Из-за впивающихся ногтей становилось больно, но она почти не обращала на это никакого внимания. Куда сильнее была боль в сердце от произнесённых Клаусом слов. — Вот и я не хочу, — Майклсон наклонился к ней ближе, переходя на шёпот. — Сделай одолжение, дорогая, разберись прежде в себе, а уже потом суй нос в жизни других. Хотя, знаешь, лучше вообще не сунь. Люди этого не любят. Жизнь станет проще.       Элайджа, наблюдающий за этим, буквально слышал, как звенела тишина, но вдруг он услышал звонкий шлепок. Ладонь Ребекки, прилетевшая на щёку к Никлаусу, оставила довольно заметный отпечаток. Её глаза горели ненавистью и обидой. Элайджа видел грустный блеск в её глазах, но Бекка не давала скопившейся влаге соскользнуть с глаз. Сказать, что Клаус в данный момент был удивлён — ничего не сказать. Ребекка никогда не повышала руку ни на одного из братьев. Она всегда боялась этого, считая себя слабее. Боялась самого Клауса. Но что изменилось сейчас? С чего вдруг появилась такая смелость?       «Неужели я так задел её самолюбие?»       — Так какого чёрта ты сейчас позволил себе влезть в мою личную жизнь? Противоречишь своим же словам, — тем же шёпотом ответила ему Ребекка, со всей злостью, что была в ней, смотрела в родные глаза. — Ты всегда так делал: когда ты вмешивался в наши личные жизни, мы терпели, даже если несли потери; когда вмешиваемся мы, желая тебе только самого лучшего, ты скалишься как пугливый и озлобленный на весь мир пёс! — на эмоциях выпалила девушка, заметив, как брат дёрнулся, словно получил ещё одну, но уже словесную пощёчину. — И эти слова я принимать назад не стану, Ник, — она прошла мимо, бросив через плечо застывшем в изумление братьям. — Жду в машине.       Вскоре они услышали оглушающий хлопок, который был даже прекрасно слышен в гостиной, так и ещё с их чувствительным слухом. Элайджа провёл пальцами по лбу, почти бесшумно вздыхая. Он так и знал, что очередная перепалка закончиться ссорой. Однако в этот раз она отличалась от всех других. Даже его брат прибывал в некотором поражении, держась за свою горящую щёку. Наверное, этот удар он запомнит на всю свою жизнь.       — Тоже хочешь что-то сказать, Элайджа? — спросил он, не поворачиваясь.       — Предпочитаю промолчать, чтобы ещё больше не разжигать сложившийся конфликт.       — Нет уж, — Клаус резко повернулся на него, подходя ближе. — Скажи правду, как Ребекка. Уж лучше выслушать в сотый раз какой я урод, чем слышать эти красноречивые вздохи.       Тут даже Элайджа не знал, как бы выразиться помягче, чтобы обойтись без оскорблений, но тем не менее чтобы всё было по существу.       — Иногда твоё поведение заставляет меня испытывать чувство стыда, Никлаус. Я давно смирился с тем, что ты не следишь за языком, когда общаешься с чужими нам людьми, но когда речь идёт о нашей семье, близких людях… Мне стыдно за тебя. Наша семья не заслуживает этих слов. Марсель не заслуживает, а Ребекка тем более. Сестра права. Тебе явно не хватает навыков понимания людей и умения прощать.       — Не хватает? — прошипел Клаус. — Выходит, зря я простил все ваши предательства.       — И снова ты цепляешься за плохое… Почему ты не вспоминаешь о том, что мы делали для тебя и друг для друга хорошего? Чем жертвовала хотя бы одна Ребекка ради тебя одного! — указал на проход к холлу Элайджа. — Мы все предавали друг друга, но почему-то никто из нас не тычет этим друг другу в лицо.       На какое-то время между ними воцарилась тишина, а Никлаус даже опустил взгляд. Элайдже на какой-то момент показалось, что он увидел тень сожаления или вины. Однако он не хотел лезть в его чувства. Уж точно не сейчас. Он посмотрел на свой телефон, который держал в руках, сказав:       — Пора ехать.       Он развернулся и направился вперёд, куда ушла Ребекка минутами раннее. Клаус проводил его взглядом, пока Элайджа не скрылся в проходе, взял телефон с кофейного столика и направился следом. Сейчас Майклсон не знал, что делать, но чувствовал он себя погано.

* * *

      Особняк Эндерсонов, Мистик-Фоллс       Чёрный внедорожник затормозил у гаража. На лице Дарена сияла улыбка. Ему удалось договориться с мистером Гордоном. К счастью, мужчина оказался любителем денег. Честно говоря, он особо долго не ломался, когда Эндерсон протянул ему бумажку с нарисованной суммой, которую он готов заплатить за это заведение и землю. От такой большой суммы, на которую Гордону нужно было бы пахать без отдыха минимум лет пять, он не мог отказаться. Он не вдавался в подробности, откуда у Дарена могли быть такие большие деньги, а сам колдун был этому лишь рад. Уже сегодня они подписали первые документы и договорились о встречах, которые произойдут до конца этого месяца. По их расчётам, окончательно сделка должна быть заключена накануне конца этого месяца. Осталось лишь встретиться с юристами, обговорив окончательные условия, но пока всё шло как нельзя лучше.       Покинув автомобиль, Эндерсон нажал на кнопку на ключах, после чего машина заблокировала двери, издав характерный звук. Его радовало, что на участке было тихо и никого не слышно. Он надеялся, что день выдался спокойным.       Стоило Дарену только открыть дверь, как его тут же настиг аромат готовившейся еды, доносившейся с кухни. Закрыв за собой дверь, он посмотрел на приоткрытые двери, кои вели в столовую и довольно улыбнулся. Похоже, он как раз к обеду. Позднему обеду, если быть точнее, или раннему вечеру, учитывая часы, на которых скоро должно показать пять часов.       — С возвращением, — послышался голос из гостиной. Дарен обернулся, увидев на белом кресле Александра, который читал книгу и попивал виски. — Как прошли переговоры?       — Привет, — Эндерсон поставил рабочий портфель на небольшой столик перед входом, направившись в гостиную. — Прекрасно. Подписали первые документы, переговорим с юристами, встретимся ещё раз пять и ресторан мой, — с самодовольной улыбкой произнёс Эндерсон.       — О, это прекрасно! — Коулман отсалютовал ему бокалом. — Туда лучше не соваться, — кивнул он на приоткрытые двери в столовую.       — Почему?       — Потому что там женские разговорчики и всё такое, — небрежно повёл он ладонью. — В общем, мальчикам там не место до тех пор, пока меня не запрягут накрывать на стол.       Дарен усмехнулся, присаживаясь на диван.       — Как у вас прошёл день?       Александр какое-то время держал взгляд на страницах книги, пытаясь сформировать всё, что за сегодня произошло.       — Отлично, — с лёгкой улыбкой сказал вампир. — Майклсоны получили свои кинжалы, один из которых сейчас находится в этом доме. Убили ведьму, которая сотворяла ритуал по передачи этих самых клинков. Как ты уже знаешь, Саманта, Ребекка и Адэлис ездили до их с Алистером дома, где ваша дочь сломала ему руку, Ребекка убила человек двадцать охраны и даже, как я понял, привезли вам какой-то презент, — Коулман возвёл взгляд к потолку, даже не заметив на себе удивлённого взгляда Эндерсона. — Да-альше… Мы тренировались в магических искусствах. Было очень увлекательно и необычно. После приехал Ральф, — вспомнил он о самом главном, — передал вещь для нужного тебе ритуала, поэтому уже завтра можешь приступить к его исполнению. Приезжал Кол и Джузеппе, — Александр посмотрел на напряжённого колдуна, — и если ты только знал, сколько у нас теперь вопросов.       — Что он сотворил?       — О! — воскликнул вампир, усмехнувшись. — Сотворил — это мягко сказано. Он, скорее, поразил до глубины души своими весьма необычными для человека способностями. Хотя что-то мне подсказывает, что не совсем он человек. Представляю лица его сыновей, когда они узнают об этом.       — Лица будут что надо у всех… — подтвердил Эндерсон с тяжёлым вздохом.       — Да они уже были у нас четверых: меня, Саманты, Кэролайн и Адэлис.       — Он навредил вам? — спросил он, почувствовав, как в горле запершило, поэтому пару раз культурно прокашлялся.       — Саманта была в доме, поэтому уцелела. Мы как почувствовали и отправили её внутрь прежде, чем машина затормозила напротив нас. А вот мне и Адэлис досталась порция мощной некротической энергии.       — Как же вы выстояли против него? — недоумевал Эндерсон. — Ты-то ещё можешь перенести эту энергию, потому что сам частично мёртвы, но моя дочь… Для неё самой, как человека, и носителя в точности противоположной энергии, некротика считается ядом.       — Он запустил в нас её не так много, поэтому мы весьма быстро пришли в себя, но у него вполне было бы в форе минуты три, чтобы добить нас, если не договор. Однако, — Александр коварно улыбнулся и посмотрел на мага из-под ресниц, — тебе тоже придётся удивиться. Ты раннее здесь ничего не чувствовал?       — Если честно, то за последние дни я чувствую очень много из-за вновь вернувшихся сил и я пока не понимаю, где правда, а где ложь. Со временем лишь разбираюсь. А что не так? С домом что-то?       — Нет, — покачал головой вампир, отчего тонкие чёрные пряди спали на лоб. — С домом всё прекрасно, я бы сказал, что с его обитателями всё не совсем… — он замолчал, пытаясь подобрать лучшую формулировку. — Я бы сказал: не совсем так, но это не так. Это, скорее, очень круто…       — Я не понимаю…       — Узнаешь. До вечера осталось не так долго.       В этот момент открылись двери столовой, выпуская оттуда Саманту в тёмно-синем облегающем платье, которое скрывалось под клетчатым бело-серым фартуком.       — Ал… — тут же поспешила к нему обратиться женщина, но увидела вернувшегося Дарена, — Эндерсон!       Дарен тут же поднялся, даря ей приветствующую улыбку. Саманта подошла к нему, коротко обнимая, пока Александр опустил взгляд обратно в книгу.       — Рада видеть! Как прошли переговоры? Мы можем отпраздновать?       — Пока рано, — улыбка на его лице стала ещё шире. — Но всё прошло очень хорошо, скорее всего, сделка заключиться в конце месяца. Планируется ещё пять встреч, а там будет видно.       — Я рада!       — Как ты? — он с лёгким беспокойством осмотрел её. — Александр коротко рассказал мне о том, что произошло… Прости. Мне стоило проверить, что его не было на рабочем месте. Я узнал слишком поздно.       — Ничего страшного, — Франс дотронулась до его плеча, слегка поглаживая. — Я благодарна девочкам. Если бы не они, то я бы оттуда никогда не ушла.       — Расскажешь мне всё позже, хорошо? — она тут же кивнула, копируя его улыбку.       — Александр, — всё же обратилась она к вампиру, который тут же поднял на них свой взгляд, — можешь приступать.       — Мы приступим, — подправил её Дарен. — Я помогу ему. Только на стол накрыть?       Александр в мыслях был глубоко благодарен Эндерсону, потому что одному отгребать от Адэлис за неправильно поставленную тарелку совсем не хотелось, а вдвоём это как-то даже весело.       — Да. Все должны приехать через час.       — Тогда не будем тянуть время, — Дарен взглянул на согласно кивнувшего вампира, кой тут же поднялся.       — А украсть помидорку можно? — поинтересовался Александр. — Ну если очень захочется?       — Тебе пять лет? — уточнила Саманта, идя впереди них в столовую, открывая дверь ещё шире.       — Ну, иногда детство в заднице играет. Святым же было тырить что-то у родителей с кухни, пока те готовили праздничный стол.       — Рискни, дорогой, — послышался голос выходящей из кухни Адэлис, за которой тут же показалась Кэролайн.       — Да ты даже не заметишь, — улыбнулся ей Коулман.       — Но если замечу, то лишу тебя одной конечности, — в шутливой манере предупредила его ведьма Эндерсон. — Привет, — кивнула она Дарену.       — Здравствуй, — улыбнулся он дочери.       — Тогда давайте за работу, а мы с Кэролайн пойдём приводить себя в порядок.       Кэролайн тем временем развязала свой красно-белый фартук, накинув его на шею вампира, который с насмешкой изогнул бровь. Он не желает это надевать.       — Да, — поддержала их Саманта. — Я тоже уйду подправлю макияж, — она развязала на себе фартук, надевая его на Дарена. — Тебе идёт, — похлопала она его по плечу, слыша, как девушки засмеялись со стоящим рядом Александром.       — Это ты меня ещё в шортах, футболке и фартуке не видела, — улыбнулся ей Эндерсон. — Прям так с виду и не скажешь, что я какой-то бизнесмен.       — По совместительству колдун и охотник, — дополнила Кэролайн, двигаясь в сторону выхода.       — Второе в прошлом!       — Разве бывают бывшие охотники? — хмыкнула Адэлис.       Дарен задумчиво нахмурился, а после с коварной улыбкой ответил ей, обернувшись через правое плечо.       — Они могут переквалифицироваться.       Адэлис, судя по её доброй улыбке, данный ответ пришёлся по душе, как и Кэролайн, которая тоже улыбнулась, хоть и не смотрела при этом на колдуна. Девушки покинули столовую, оставляя мужчин в столовой наедине с фартуками.       — Это обязательно надевать? — уточнил Александр.       — А ты обычно готовишь с ним или без него? — Дарен спокойно надел на себя фартук.       — Я вообще готовлю крайне редко, — с усмешкой поделился Коулман. — Обычно я ел в ресторанах и кафе, либо ограничивался одной кровью. Ну или приходил в гости к твоей дочери и отцу, у которых всегда была еда. От них голодным нельзя было уйти.       — Узнаю Эндерсонов, — ухмыльнулся Дарен. — Лучше надень, а то мало ли что-то капнет. Не все пятна отмываются легко.       Александр состроил разочарованную и крайне кислую гримасу, через «не хочу» надев фартук. Что ж, возможно Дарен прав. Не факт, что какие-то пятна смогут отстираться, если он случайно поставит какое-то пятно, тем более они не три копейки стоят.       Мужчины начали накрывать на стол, чуть ли не задыхаясь из-за собственных слюней, которые выделялись на вкусные запахи, когда носили приготовленные салаты, пожаренное мясо, варёную картошку и многое другое. Александр всё-таки посмел украсть маленькую дольку помидора черри, подцепив её зубочисткой. Дарен на это лишь с усмешкой покачал головой, на что вампир сказал:       « — Ну, если мне суждено умереть от рук любимой подруги, то судьбу не обманешь».       Лицо Эндерсона снова украсила улыбка. Ему нравилось, с какой теплотой Александр говорил об его дочери, делясь даже какими-то совместными моментами. У Дарена даже сложилось впечатление, будто Коулман желает так помочь ему. Возможно, Алекс желает, чтобы у мистера Эндерсона было больше возможности узнать дочь и понять, к какой стороны к ней лучше подступиться. Колдун тем временем всё внимательно слушал и запоминал. Кто знает, какая мелочь может пригодиться?       Девушки тем временем собирались у себя в спальнях: подправляли макияж, сменяли наряды и даже немного отдыхали.       Кэролайн решила переодеться, сменив джинсы и футболку на песочный брючный костюм с коротким топом и длинным пиджаком. А волосы она решила быстренько завить.       Кэролайн долго думала, что надевать, но Адэлис и Саманта заверили её, что слишком официальный наряд подбирать не нужно, всё-таки у них более дружеская встреча. Но зная свою сестру и на слушаясь её рассказов и насмотревшись фотографий, Кэролайн поняла, что сестрёнка даже на семейные посиделки не приходит в джинсах и худи. Адэлис как-то показывала ей фотографии с Александром, Джоном, Клиффордом, Ральфом, Кассандрой и парочкой других людей, кои сидели в обычной домашней атмосфере, но при этом все в костюмах, платьях и рубашках. Форбс была уверена, что Саманта тоже никогда бы не пришла на какие-нибудь семейные посиделки в джинсах и футболке. Эта женщина, скорее всего, наденет какой-нибудь элегантный красный костюм, кой бы ей очень подошёл.       И только позже Кэролайн узнает, что её мысли оказались пророческими.       До того, как покинуть свою комнату, Кэролайн заглянула в ванную комнату, чтобы слегка подправить тоненькие и едва заметные стрелки. И уже практически перед выходом из ванной, она вдруг вновь обратила внимание на своё отражение. В голове замелькали воспоминание сегодняшнего дня, а в частности — удивлённые лица Александра, Саманты и Адэлис. Они увидели её новую сущность и она их не напугала, но явно озадачила, хотя ничего плохого в этом явно не было.       Времени было много и Форбс решила попробовать. Она упёрлась ладонями в каменную раковину, смотря цепким взглядом на своё отражение, сосредоточилась на своих чувствах. Сначала ей нужно почувствовать энергию вампира. С этим проблем не возникло. Она тут же почувствовала зуд в появившихся клыках и кровь, что приливала к глазам, демонстрируя появившуюся чёрную сеточку вен под глазами. Хорошо. Теперь ей нужно было дотянуться до ведьмовской сущности. Тут труднее, но уже не так, как было раньше, Кэролайн в этом уверена. Главное удержать две сущности. Снова установив железный зрительный контакт с самой собой, Кэролайн хорошенько вспомнила весь тот холод, что ощущала вокруг себя и в себе во время колдовства. Вспомнила, какую лёгкость чувствовала в теле, словно вот-вот была готова взлететь в небеса. Вспомнила, как создавала энергетические сферы. Вспомнила злость, которая проявилась, когда Джузеппе напал на её сестру. Снова почувствовала, как метку на руке обдало ледяным холодом. В ванной комнате ощутимо упала температура и замигал свет, но Кэролайн это абсолютно не мешала. Она наблюдала за тем, как вся её голубизна уходит из радужек глаз, меняясь на серый оттенок, схожий с дождевыми тучами. И сейчас Форбс поняла, почему Адэлис смотрела на неё так встревожено. У неё действительно не было зрачков, но при этом она видит всё. Как такое могло быть — не укладывалось в её голове, и даже не у кого пока спросить?       «Хотя, возможно, мне как-то попробовать связаться с Авой, когда всё это кончиться? Ведь я — Каролина, на мне есть связующая метка. Значит, я могу как-то с ней связаться? Да! Совершенно точно! Адэлис рассказывала, как так же через метку связывалась с Аросом!»       На её губах заиграла довольная улыбка, а в голове загорелась лампочка цели. Она обязательно это сделает, когда время будет благоволить. Сейчас руки Кэролайн потянулись к собственному лицу, касаясь выпирающих чёрных вен, края которых светились лёгким белым свечением. Сейчас вены ей больше напоминали трещинки. Под ними тоже чувствовался холод.       «Мне так нравиться, что я вижу… Мне кажется это правильным, словно всё должно так быть. Вот только кто я теперь? Меня, наверное, не назовёшь еретиком… Вот Клауса можно красиво назвать «гибридом». Сразу чувствуется сила и даже опасность. А меня? Гибридкой? Боже, фу! Нет! Не за что! Но и еретиком меня не назовёшь. У них другие способности, а я… Во мне живёт две сущности. Они не зависят друг от друга и даже не конфликтуют между собой. Почему? Как во мне сохранилось две сущности?»       Вопросы менялись один на другой и, как назло, ответов не было. Даже Клаус и Элайджа разводят руками, говоря, что понятия не имеют, как такое могло произойти, но вполне склоняются к варианту, что сущность ведьмы из-за проведённого сёстрами ритуала в них настолько укрепилась, что превосходит сущность вампира, но при этом мириться с ней, не вступая в конфликт. Они сомневаются, что звучит это разумно и правильно, но считают это единственным разумным объяснением на данный момент. Они не отрицают, что возможно что-то проясниться, когда они ещё что-то вспомнят.       «Скорее бы всё вспомнить».       Кэролайн уже не дождётся, когда вспомнит всё и перестанет чувствовать себя на половину пустым сосудом. Радует, что ей есть с кем поделиться своими чувствами и эмоциями. Адэлис прекрасно её понимает, потому что сама проходит через те же ощущения, и потому что она её подруга, сестра. Они близки. Очень близки. Кэролайн раньше думала, что они были близки с Бонни и Еленой, но сейчас осознаёт, насколько ошибалась. Их действительно можно просто назвать бывшими подругами, даже не лучшими и не близкими. У них было совершенно другое общение. Сейчас Кэролайн даже кажется, что в них чаще царил ледниковый период, с редкими аномальными потеплениями.       Однако, как бы не изменились их отношения, Кэролайн благодарна девочкам за все хорошие моменты, которые всё-таки были в их жизни и за уроки, коим они её научили. Кэролайн не жалеет ни об одном своём решение. Она всё делает правильно.       Она медленно начала расслабляться, отпуская все свои внутренние чувства и сущности ведьмы и вампира тут же начали пропадать. Во взгляд вернулась привычная лазурная голубизна, сеточка вен скрылась, а метку больше не холодило. Она взглянула на свою руку, проводя пальцами по едва заметному смотрящему в верх треугольнику с чёрточкой чуть выше середины. Сейчас почему-то Кэролайн кажется, что метка даже стала ярче, будто она побелела ещё больше. Но она не волновалась, понимая, что это связано с магией.       Поправив волосы, Форбс подмигнула себе в зеркало и поспешила покинуть ванну и затем спальную комнату.,       Саманта надела привезённый стилистами красный костюм, который состоял из брюк, длинного пиджака и белой блузки, верхние пуговицы которой она никогда не застёгивала, украшая шею и уровень декольте изящными и не бросающимися в глаза золотыми украшениями. Она так же немного подправила свой макияж, добавив губам немного красного цвета. Она обожала быть яркой. Саманта не очень любит тёмные цвета в гардеробе, хотя многие говорили, что они ей очень идут. С волосами Франс решила не заморачиваться. Утренняя укладка не потеряла своего объёма, поэтому она аккуратно причесала их, придав более опрятный вид и первая покинула комнату.       Адэлис же решила отдаться классике, надев приталенное, но при этом свободное в юбке чёрное платье, рукава которого полностью закрывал руки. На платье так же имелся небольшой вырез под декольте. Она долго думала, оставить всё так, либо надеть украшение, но всё-таки решила надеть на себя кулон из чёрного турмалина, который прекрасно подошёл к общему образу. Волосы она решила распустить, устав от хвоста, с которым она вместе с Самантой и Кэролайн готовила несколько часов. Макияж у неё выглядел так же свежо, как и утром, благодаря специальному фиксатору, но всё-таки она решила нанести на губы лёгкий блеск. А потом задумалась:       «И на какой чёрт я это сделала, если он всё равно сотрётся об еду или Элайджа сам сотрёт его с моих губ?»       Вспомнив о древнем, девушка тихо хихикнула, а на её лице появилась широкая улыбка. Губы всё ещё помнили поцелуи, которые он подарил ей прежде, чем отпустить домой.       Но следом пришло ещё одно и очень приятное воспоминание. Она помнит его раны, кровь, что струилась и падала большими багровыми пятнами на тёмный паркет в особняке Майклсонов. Хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть этих воспоминаний, но они всё равно стояли перед её глазами. Адэлис была не в силах избавиться от них. Она, конечно, понимала, что эта рана не убьёт его, но испытать чувство страха ведьме всё же довелось.       Взгляд сам собой упал на аккуратно сложенные листы на комоде. Она должна была разобраться с этим, но пока не успела. Девочки к ней ещё не стучались, поэтому, Адэлис допустила, что у неё есть немного времени, чтобы разобраться со всем этим. Ей хотелось прояснить всё как можно скорее, чтобы успокоить своё трепещущее в груди сердце. Ей хотелось верить в то, что серьёзных последствий не будет, но разум уже готовил ко всему.       Взяв листы гримуара, она прошлась по комнате, остановившись у окон. Развернув два пожелтевших листка, её взгляд снова пробежался по написанным словам, ничего нового не найдя. Поджав губы, Адэлис вдруг заметила, что Вальдемара совмещала два языка: румынский и латынь. Наверняка хотела, чтобы враги, если бы к ним попали её записи, остались ни с чем, не сумев разобрать то, что она имела в виду. Но Адэлис, хорошо знавшая латынь и в совершенстве румынский, который в девяноста девяти процентов случаем использует в колдовстве, прекрасно смогла прочитать текст без запинок.       Её взгляд снова зацепился за поля, на которых было три рваных чёрточки, которые будто соединялись друг с другом. Эндерсон провела над ними рукой, почувствовав неприятную ей негативную энергию другого человека, — несомненно самой Вальдемары. Она чувствовала твёрдость, что когда-то кипела в жилах человека; жестокость и ненависть. Лис были не приятны эти чувства, но она не спешила судить прародительницу за её чувства, всё-таки ведьма Эндерсон не знала, чем они были вызваны. Хотя догадаться не сложно, стоит вспомнить лишь рассказ Кола о её дочери.       Задержав руку над меткой, с уст ведьмы Эндерсон сорвалось заклинание, которое должно было стереть маскирующие чары, но ничего не произошло. Магия всё ещё была на бумаге и не собиралась никуда уходить. Адэлис тяжело вздохнула, уперев одну руку в бок. Разум тут же начал подкидывать идеи, которые ведьма отвергала, чуя всей своей сущностью, что всё не то. Даже не прикрывая глаза, она заставила свои радужки вспыхнуть цветом яркого и бушующего внутри неё пламени. В данный момент этот знак не являлся пробуждением жестокости, злости или чего-то, когда её глаза вспыхивали не намеренно. Сейчас она сама того желала, воспользовавшись своим экстравидением. Сделала она это для того, чтобы разглядеть магию, что протекала в этом рисунке. И тут же смогла лицезреть, что сама магия лишь косвенно цеплялась за бумагу, возвышаясь к верху. Она видела перед собой огненного цвета дымку, что распространилась на ближайшие от неё метры.       «Любопытно».       Адэлис решительно протянула руку вперёд, пытаясь потрогать эту дымку, ощутить её энергию. Энергия Вальдемары, её заклинание сначала встретила Лис враждебно, почти что ударив её по руке, но затем, словно принюхавшись, обвивая её ладонь, пересмотрела своё решение. Видимо, магия, заключённая в этих написаниях по-прежнему жива и так же активна, несмотря на давнюю смерть её владелицы. Вскоре языки энергии отступили, снова распространившись по округе. Эндерсон на это удивлённо вскинула брови, впервые встречая такое проявление и поведение у чужой энергии, которой в этот момент даже никто не управлял.       Оглянувшись, ей вдруг стало не уютно, казалось, что чьи-то невидимые глаза наблюдают за ней, изучая каждое движение, взгляд и жестикуляцию, но Эндерсон никого не видела и не чувствовала. Сославшись на то, что это её переживания перед всё ещё неизведанным, она закрылась от неприятных чувств, снова сосредоточившись на дымке. Адэлис выставила вперёд ладонь, начав мысленно сливаться с ней, подзывая к себе. Оранжевая дымка с радостью пошла к ней на контакт, приблизившись.       «Вальдемара делала надписи, совмещая два языка. Когда я пыталась первый раз разрушить чары, я использовала лишь один — румынский. Возможно, в этом моя ошибка. Мне нужно сделать то же самое, только с ними двумя. Вот только вопрос: получиться ли разрушить её чары известным мне заклинанием? Насколько сильным было её? Или, ладно, хотя бы не разрушить, но явить то, что спрятано в этой дымке».       Решив, что её мысли верны, Адель смешала два языка, чередуя слова. С непривычки язык заплетался и она сбивалась, в сердце негодуя. Она мысленно твердила себе, что нужно собраться, что это в её силах. И после нескольких попыток, даже написав речь на белой бумажке, чтобы уж точно не ошибиться, ей удалось произнести заклинание правильно. Энергия тут же отреагировала, резко собравшись в один шар, который вдруг взорвался, освобождая буквы, которые начали складывать в слова и предложения. Пробежавшись по ними глаза, Эндерсон остолбенела. Казалось, что её охватили холодной водой. Руки сами крепче сжали листы, почти сминая их. Когда шок и страх по ослабли, во взгляд пришла жестокость, которую хотелось выплеснуть на Вальдемару, которой повезло покоится на том свете.       — Что бы ты в гробу перевернулась, Вальдемара, — злобно прошептала ведьма. — Тебе повезло покоиться на том свете, иначе ты бы познала муки человека, сгоревшего заживо.       И на этот раз её глаза сверкнули уже из-за злости. Вновь взяв под контроль чужую энергию, Эндерсон заставила её испарится, вновь упрятав от посторонних глаз. Положив листки на стол, она подошла к белому комоду, уставившись на себя в зеркало. Да, выйди она на улицу с таким выражением лица, так её бы даже собаки десятой дорогой обходили, не то что люди.       Выдох. Вдох. Выдох. Вдох.       Адэлис призывала себя к спокойствию, ведь знала, как может повести себя её сила, поддайся она сполна своей эмоции гнева. Прикрыв глаза, она вдохнула и выдохнула в последний раз, чувствуя, как тело начало расслабляться, а руки больше не вцеплялись в бедную мебель настолько яростно, что вот-вот могли бы оставить весьма точные следы от ногтей.       Решив, что разберётся с этим позже и уже вместе с Элайджей, Адель покрутила своё обручальное кольцо на пальце правой руки, чувствуя в этом кольце не только частичку себя самой, но и любимого человека. Стало ещё спокойнее. Почти дружелюбно улыбнувшись, она поспешила покинуть свою комнату…       Встретились девушки прямо у комнаты Адэлис, которая тоже не заставила себя ждать. Обменявшись взаимными комплиментами, дамы направились вниз. Кэролайн внимательно посмотрела на сестру, заметив в её взгляде нечто возбуждённо, при чём не в радостном смысле этого слова. Но поняв, что Лис не захочет сейчас откровенничать, Форбс решила оставить всё это на потом.       Когда дамы вошли в столовую, то даже раскрыли рты от захватившего их удивления. Они сказали просто накрыть на стол, но Дарен, видимо, хорошенько запомнил слова своей дочери о красоте и хорошей энергии стола, поставив два канделябра с прекрасными высокими свечами. Кэролайн уже хотела спросить: «Почему на пару с горячей едой так пахнет елью?», как вдруг увидела аккуратно лежащие веточки ели, переплетенные с рябиной на столе. Все тарелки стояли ровно и чётко друг напротив друга с набором столовых предметов, салфеточек и полотенчиков. В общем, по мнению мужчин, Адэлис, ценившая красоту и хорошую энергетику, должна была остаться довольной.       Сам Дарен и Александр разместились у барной стойки, попивая культурно из маленьких кружечек облепиховый чай.       — Как вам? — спросил Эндерсон, наблюдая за девушками, которыми внимательно осматривали стол, оценивая работу.       — Это прекрасно! — первая и с ослепляющей улыбкой похвалила их Саманта. — Вы огромные молодцы! Где научились так сервировать стол?       — Пришлось вспомнить навыки, — со скромной улыбкой ответил ей колдун.       — Дарену пришлось провести мне короткий курс для чайников по сервировке стола, — с усмешкой добавил Александр.       — Брось! Ты был не так плох, — поддержал его Эндерсон, хлопнув по плечу.       — О, ну спасибо!       — Я бы даже сказал, что есть неплохие способности к этому.       — Естественно! — Адэлис взглянула на Александра. — Он тоже творческий человека, несмотря на его юридическую деятельность. Александр в свободное время увлекается фотографией.       — Вот как, — удивился Эндерсон. — Чего молчал?       — Да как-то… — он повёл плечами. — Не пришлось к разговору.       — Мне нравиться то, что у вас получилось, — ведьма Эндерсон улыбнулась им обоим. — Поэтому я соглашусь с Самантой. Вы вправду молодцы. Сразу чувствуется рука творцов.       — Согласна с вами обоими, — кивнула им Кэролайн. — Так красиво сервировать стол не всем подвластно, тем более ещё вложить такой объём положительной энергии.       — Мы старались создавать красоту без негатива, — отсалютовал ей чашечкой чая Александр.       Адэлис хоть и не сказала, но мысленно согласилась с Кэролайн насчёт энергии. В столовой в принципе царствовала приятная, добрая и весёлая атмосфера. Переговоры точно должны были пройти хорошо, невзирая на приближающееся полнолуние.       — Кстати о красоте, — зацепился за это Дарен, ставив свою чашечку на маленькое блюдце, — вы прекрасны, дамы.       — Поддерживаю! — его примеру последовал Александр. — Мы старались сделать звездой праздника стол, но, похоже, вы его затмили.       — Надо же какие кавалеры, — с ухмылкой произнесла Саманта, пересекаясь взглядами с девушками, которыми согласно кивнули. — Сейчас растаем.       — Не надо, — на лице Эндерсона не переставала сиять улыбка. — Хочется насладиться прекрасным видом.       — Боже, — Адэлис прикрыла лицо рукой, пытаясь скрыть усмешку. — Ладно. Сколько у нас времени? Гости уже, наверное, скоро должны приехать.       — Да, — Дарен посмотрел на наручные часы, — в течение десяти минут, думаю, все соберутся. Сейчас без десяти шесть.       И стоило Эндерсону только отвести взгляд от часов, как вдруг Кэролайн и Александр повернулись на окна. Сказав, что они слышат подъезжающую машину. Почти все направились в прихожую. В столовой осталась лишь Саманта и Дарен.       — Я не успела сказать тебе, — тихо заговорила Саманта. — Мне удалось скачать записи с видеокамер. Будем надеяться, что на них что-то есть.       Эндерсон с яркой улыбкой и хитростью в глазах посмотрел на неё, ответив:       — Отлично. После вечера просмотрим записи, а там будет видно.       — Хотела взять ещё какие-то документы, но, увы, ситуация обернулась несколько против нас.       — Чёрт с этими бумагами, — махнула рукой колдун, коснувшись её плеча. — Главное, что вы ушли невредимыми.       Тем временем в дверь постучали, Адэлис открыла её, пропуская улыбчивых братьев Сальваторе.       — Мы вам такое расскажем — упадёте! — первое, что произнёс Деймон, заходя в дом. — Привет, девочки, мы соскучились! Как жизнь в общежитии? — спросил он, игриво пошевелив бровями.       — Ещё один, — цокнула Адэлис, шутливо закатив глаза. — Всё прекрасно. Нам тоже есть, что вам рассказать.       — О, я в этом не сомневаюсь! Очень уж хочется послушать, как наш многоуважаемый папаша вернулся с того света.       — А это что? — кивнула Кэролайн на коробку Стефана в руках.       — Я решил, что идти в гости с пустыми руками как-то нехорошо, — скромно улыбнулся Стефан. — Поэтому я решил приготовить пирожные, — Сальваторе протянул коробку рядом стоящей Кэролайн. — Принимай.       Сёстры переглянулись, обменяясь довольными улыбками. Стефан как почувствовал, потому что к чаю они ничего приготовить не успели. Не оставалось времени даже на заготовки.       — Кстати, позвольте вас представить, — Адэлис взглянула на Александра. — Александр, Деймон и Стефан Сальваторе, с одним из них ты уже знаком не совсем удачным образом.       — Да, помниться, ты порывался убить моего брата, — сощурился вампир, припоминая необдуманный поступок Деймона.       — Побочный эффект, — невинно пожал то плечами, как-то развязано улыбнувшись. — Да и он сам виноват, нечего было из меня придурка делать.       — Отчасти да, виноват, не отрицаю, но и в этот же момент нет. Все его действия ему не принадлежали. Он не принадлежал сам себе.       — Я понимаю, что ты его брат и всё такое, — Сальваторе в каком-то не пренебрежительном жесте махнул рукой, — но вопрос стоял в жизни моей девушки. Что бы ты сделал на моём месте, приятель? У тебя бы крышу не сносило?       Александр поджал губы, понимая мотивы действий Деймона. Не было смысла на него злиться или таить какую-то детскую обиду, которая только помешает совместному делу.       — Не делай так больше, ладно? — Коулман протянул ему руку. — Мой брат порой бывает несносным и слишком… экспрессивным, но это не значит, что я не убью за него.       — Надо же какие способности к дипломатии, — ухмыльнулся Деймон, пожимая его руку. — Мне нравиться. И, хочешь верь, хочешь нет, но я понимаю твои чувства касаемо брата.       — Мне кажется или это должен был говорить я? — голос Стефана, как всегда, был спокоен и нежен, а на губах играла непринуждённая улыбка. Деймон на его реплику лишь закатил глаза. — Из нас двоих несносный ты, Деймон.       — Ну не скажи, братец, мы стоим друг друга, — старший брат постучал ему по плечу, отходя в сторону.       — Приятно познакомиться, — Стефан протянул руку Коулману.       — Взаимно, Стефан.       — А где папочка? — поинтересовался Деймон у Адэлис.       — Вместе с Самантой ожидает нас в столовой, — кивнула она на приоткрытые двери. Деймон лишь двусмысленно усмехнулся, посмотрев на неё. — Пошлите… Уверена, Майклсоны скоро должны подъехать, — все двинулись вперёд, а Эндерсон тем временем зарядила локтем Деймону в ребро.       — Щекотно, — тихо ответил он. — Ты была гораздо приветливее.       — Не смотри на меня таким взглядом, — шикнула на него Лис, когда они вслед за остальными вошли в столовую, пока все остальные уже начали обмениваться какими-то репликами.       — Каким взглядом? — тем же шёпотом спросил он.       — В котором читается: «А помнишь?».       — Ну ты же помнишь.       — Сейчас ударю в голову.       — А в тот…       — Заткнись, — шикнула она на него, взмахнув рукой и почти прижав указательный палец к его губам. После улыбнулась, как ни в чём не бывало, и прошла вперёд. — Дарен, познакомься с Деймоном и Стефаном.       — Здравствуйте, — кивнул он им, протягивая руку Стефану, ведь тот стоял ближе, — благодарю за то, что пришли. Рад знакомству.       — Взаимно, — кивнул вампир.       На самом деле Стефан не знал, рад он или нет. Основная его причина присутствия здесь, в прочем, как и Деймона, заключалась в том, что они хотят узнать правду. А вот уж насколько они могут доверять Эндерсону — вопрос велик. Поэтому со стороны Стефана данный ответ был банальной вежливостью.       — Не могу сказать о взаимности, думаю, дальше будет видно, — следующий на рукопожатие ответил Деймон, но к удивлению он заметил на лице колдуна улыбку.       — Верно.       — Саманта Франс, — Адэлис указала на рыжеволосую женщину, которая всем приветливо улыбалась. Стефан так же пожал ей руку, но не так крепко, как мистеру Эндерсону.       — А я-то думал вы Уилсон, — Деймон так же пожал ей руку, не видя за своей спиной, как Адэлис прикрыла глаза.       — Больше нет, — покачала она головой.       — И то верно, — поддержал Сальваторе.       Не прошло и пяти минут, как подъехали Майклсоны, которых так же тепло встретили, вот только они в представление уже не нуждались. Обменявшись со всеми рукопожатиями, ребята принялись рассаживаться за стол. Адэлис села вначале с одной стороны стола, а Дарен с другой, ближе к выходу, что его удивило. Дело в том, что он знал, как Джон рассаживал гостей, и этому же обучал самого Дарена, как и, видимо Адэлис. Почивший Джон Эндерсон всегда говорил:       « — Кухонный стол — это просто стол, обычная деревяшка: прямоугольной, квадратной или круглой формы. Конечно, если речь идёт о прямоугольном, к тому же удлинённом, то люди считают, что именно во главе, которой на самом деле не существует, должен восседать хозяин, а в самом конце те, кого хозяева не считают настолько родными, как других собравшихся гостей. Идиоты, честное слово. Стол можно перевернуть, и тогда хозяин окажется чужим. Мне по нраву считать, что у стола две главы, а вот уж с кем делить другой конец решать должен только хозяин. Я бы посадил туда только своего сына или внучку».       Дарен, конечно, не выдал своего удивления, но по душе отчего-то разлилось приятное тепло.       По правую руку от самой Адэлис сидел Элайджа, после него Александр, Деймон и Ребекка. По левую руку сидела Кэролайн, Клаус, Стефан и Саманта.       Ребекка в душе поблагодарила ведьму за то, что пусть она их с Александром посадила по одну сторону, но их хотя бы разделял Деймон. Взглядами, по мыслям первородной, они перекидываться не должны, хотя так и хотелось повернуть голову и посмотреть на него.       Когда первородные только перешагнули дом, а Кэролайн и Адэлис их пошли встречать, то почувствовали что-то неприятное… Словно обстановка между ними была напряжённая. Связавшись на уровне мыслей, сёстры пришли к тому мнению, что разберутся с этим позже, а пока не станут портить вечер семейными конфликтами, тем более вокруг много тех, кому лучше не знать об их особых связях.       Какое-то время все просто ели вкусную тёплую еду, распивали приятное вино и обсуждали нейтральные темы по типу человеческой политики, положения в мире, упоминали о каких-то исторических событиях и о многом другом. Словно каждый пытался прочувствовать или подготовить почву перед тяжёлым разговором, ведь каждый понимал, что дальше будет не до смеха, если, конечно, юморист подобный Деймону не переведёт какую-нибудь ситуацию в цирк, а её героев не выставит клоунами.       Адель временами посматривала на Элайджу и в частности на его руку, которая пряталась под тканью белой рубашки. Переживания после прочитанного в ней лишь усилились, а она даже не понимала, как решить ещё одну возникшую проблему. Сам же Майклсон вёл себя совершенно обычно, не выдавая никакого напряжения или дискомфорта, который мог испытывать. Возможно, всё и вправду пока было нормально, но покой на сердце ведьмы всё равно не придёт, пока она не найдёт решение этой проблемы.       Элайджа, на самом деле, практически ничего не чувствовал, лишь изредка под кожей ощущался зуд и резкий жар, который пропадал через пару минут. Конечно, он понимал, что эта реакция не является нормальной, но он не понимал, насколько серьёзными могут быть последствия. Клаусу он ничего не сказал о том, что после раны нанесённых магией у него появились некоторые осложнения в виде серо-красных шрамов и так называемых «побочных эффектов». Волновать брата он не хотел, да и сам предпочёл на это поменьше бы обращать внимание, но взгляд его любимой, который он прекрасно считывал, давал понять, что грядёт ещё одна неприятная новость. Что ж, он готов ко всему.       Клаус временами пересекался взглядами с Кэролайн, когда они не участвовали в обсуждение какой-либо темы. Ему так нравилось, как она сейчас выглядела. Он чувствовал в ней произошедшую перемену. На вид она была всё той же, а вот внутренне… Майклсон не понимал, как это объяснить, но создавалось впечатление, как будто в Кэролайн начало что-то открываться, расцветать. Клаус даже неожиданно для себя приставил единственный цветок розы на всём поле. Он был прекрасен: бутон пышный, лепестки шелковистые, а стебелёк ровный, чистый и ярко-зелёный без каких-либо неблагоприятных признаков. Так он видел её раньше, а сейчас будто на её поле начинало расцветать миллион белых роз. И они все наполняли её силой, делали полноценной, но не выделялись. И даже казалось, что давно росшая роза, королева среди прочих, расцвела ещё больше. Странные ассоциации и видения, но какими были.       Клаус помнил, что они с Адэлис говорили о тренировках, поэтому хотелось спросить, как же всё-таки всё прошло, но понимал, что сейчас не время. Позже, когда всё закончиться.       Сама Кэролайн замечала на себе обжигающие взгляды любимого мужчины. Пару раз она задержала на нём взгляд дольше, чем положено и то, что она увидела, её порадовало. Он испытывал чувство гордости, неприкрытой влюблённости и нежности. Боже, если бы хоть кто-то знал, как ей нравилось видеть этот взгляд… Кэролайн так хотелось рассказать о всех своих успехах, что она сегодня совершила, но понимала, что сделать этого не можешь, ведь далеко не все знают здесь о том, кто она. Но она обязательно ему расскажет, как только всё кончиться!       Сидевшие совершенно спокойно Деймон и Стефан мысленно делали выводы, что Дарен вполне ничего мужик, если обращать внимание на его взгляды и жизненные устои. Стефан, конечно, по большей части предпочитал слушать, чем участвовать в разговоре, а вот его брат старательно выводил разговор в такое русло, чтобы лучше всего прощупать мага со всех сторон. К его счастью, пока подводных камней обнаружено не было.       Сам же Дарен охотно вступал во все обсуждения, совершенно спокойно общаясь как с братьями Сальваторе, так и с Майклсонами. Конечно, он чувствовал и понимал, что они относятся к нему насторожено и с недоверием, как и его родная дочь, но он так же осознавал, что это всего-то вопрос времени. Пожалуй, только Саманта за этим столом ему полностью доверяла. Временами Франс одаривала его поддерживающей улыбкой.       Саманта чувствовала себя вполне хорошо, несмотря на то, что среди этой компании она была единственным человеком. Она, конечно, замечала переглядки некоторых личностей, но вполне понимала, чем они были вызваны. Она, пожалуй, как и Стефан, по большей части предпочитала слушать, чем говорить, но при этом была рада вливаться в общую тему разговора. Они так же переговаривались временами с Ребеккой, с которой успели установить неплохой контакт.       Ребекка и Александр всё-таки пару раз умудрились пересечься взглядами, притом оба были уверены, что зрительного столкновения не случиться, но будто сама какая-то высшая сила заставляла их в какой-то момент повернуть головы друг на друга. Несмотря на сидевшего между ними Деймона, ребята чувствовали пробегавшие искры.       — Итак, с чего начнём? — поинтересовался Клаус. — Можем так хоть часами плясать вокруг да около, только от того, что мы тянем время — ничего положительного не будет, а обсудить нужно многое.       — Поддерживаю, — Элайджа отсалютовал ему бокалом.       — Верно, — так же поддержал Дарен. — Мне без разницы с чего начинать. Можете начать вы, а могу и я.       — Хотелось бы послушать увлекательную историю о возвращение нашего отца с того света, — Деймон сделал глоток вина, которое, на самом деле, не особо любил, ему по душе был бурбон, но всё-таки с мясом и салатами вино сочетается куда лучше.       Дарен прошёлся своим взглядом по каждому сидячему, понимая, что каждый за столом поддержал Деймона. Этот вопрос сейчас интересовал всех, а после дневного инцидента в особенности заинтересовал Адэлис, Кэролайн и Александра.       — Это произошло пять месяцев назад, — сделал небольшой глоток красного вина, поставив бокал обратно на стол, — мы тогда с Дарсией ещё находились в Нью-Йорке.

* * *

      Нью-Йорк, США, загородная вилла, 22 января       На дворе стоял конец января, а температура на улице была по-прежнему весьма холодной. Дарен был вынужден после официальной работы в офисе — продолжать работать и дома, либо в кабинете, либо на первом этаже в просторной гостиной, которая была совмещена со столовой. На столе, как правило, всегда стояла чашка свежезаваренного кофе и рядом лежали папки с разными документами. Телефон, который временами терялся в бесконечной документации часто трезвонил, оповещая либо о звонке очередного коллеги, либо из-за оповещений, которые приходили как и на ноутбук, так и на сам смартфон. Обычно это были оповещения о том, что какое-то совещание отменилось, а какое-то назначалось, как и встречи с партнёрами. Порой он вылезал из всего этого бедлама поздно ночью, когда супруга уже сладко спала, а он ложился спать лишь ради того, чтобы нормально функционировать в течение дня.       Дарен рад, что имел такую работу и железнодорожный бизнес. Никогда не соскучишься! Как день, так новое приключение, новый какой-то трындец, но и приятные моменты тоже бывают. А из-за повышенной нагрузки ему даже не было времени задуматься о том, что догоняло его во снах: отец и дочь, которых он стабильно в течение двенадцати лет видит лишь на фотоснимках. Сны всегда были одни и те же: он пытается их догнать, а они уходят, не слышат и временами даже не видят его. Всегда было больно и неприятно на утро, хотя Эндерсон понимал, что заслужил этого. Эти сны — его личное проклятие. Они мучают его, как и воспоминание о когда-то неверно принятом решение.       Несмотря на чёткий отказ отца от его помощи и хоть какого-то участия в их жизни, Дарен не мог совсем их оставить. Ему долго пришлось отбирать спецов, которые могли бы осторожно наблюдать как за его отцом, так и за дочерью. И так пару раз в месяц он получал фотографии и почти ежедневно какие-то сведения о них. Ему было важно знать лишь о том, что у них всё хорошо. Конечно, когда агент сообщил о том, что его отец зачастил в больницу, Эндерсона это абсолютно не обрадовало, а скорее даже испугало, хоть и он сам не понимал — почему. Допуск к его медицинской карте агент не мог получить, потому что не владел достаточными полномочиями, тем более что он работал на младшего Эндерсона неофициально, но внешне он описал, что Джон не выглядит больным. Да и на фотографиях Дарен видел его таким же здоровым, весёлым, даже синяков под глазами почти не было. Бывшему колдуну понадобилось какое-то время, чтобы успокоить свою мнительность и спокойно сосредоточиться на работе. Правда, стоило как-то уйти в мысли о семье, так переживания вновь сами собою возникали, а вмести с ними и вина.       В последнее время Эндерсон всё-таки начал более детально продумывать план, как можно заявиться к отцу так, чтобы он его не закатал под землю, либо не убил на пороге. И ещё его постоянно преследовало чувство, будто что-то вот-вот должно случиться, притом что всё было хорошо и стабильно. На работе всё спокойно, ну, не считая бесконечных совещаний; Дарсия крутиться в обществе охотников, временами отправляясь в командировки в соседние штаты и города, а временами даже отчаливая на недели в другие страны. В обществе охотников она успела неплохо прославиться своей безжалостностью к магическим существам. Она была способна на всё, но больше всего предпочитала медленные убийства, если к тому благоволит ситуация. Ей нравилось мучить жертву, а уже потом убивать. Особенно она любила расправляться с ведьмами и колдунами. Вампиры были слишком терпеливыми. Им хоть селезёнку вырезай, а они будут что-то мычать через сжатые зубы. Никакого удовольствия.       Сам Дарен редко участвовал в охоте. Долгое время Дарсия его тащила прям в это дело. Была уверена, что муж воспылал той же ненавистью хотя бы к колдунам, но через года осознала, с какой нелюбовью он совершал эти убийства. У Эндерсона вечно было такое лицо, будто его с дулом у виска заставляют убивать магических тварей. Какое-то время Дарсию это даже злило, но стоит отдать ей должное, она не говорила об этом мужу, понимая, что к убийствам он всегда был беспристрастным. Он всегда был за мир во всём мире, прирождённым дипломатом и добряком. Всё это не для него, поэтому, наступив себе на горло, женщине пришлось смириться. И в последние три года она дёргала его редко, лишь когда не хватало рук. Дарен, на самом деле, был больше ей полезен в поиске информаций на жертвы, что, по правде говоря, его тоже не радовало.       Дарен быстро понял, что жена часто использует его как простой способ для поиска информации благодаря всем его связям из-за бизнеса. Ей нужны рычаги давления, чтобы надавить на своих жертв, если перед убийством ей что-то от них было нужно. Дарсия часто прибегала к угрозам, говоря что-то вроде: «Если продолжишь молчать, то вслед за тобой отправиться вся твоя семья через тот же тяжкий путь пыток и даже малышка-доченька». На самом деле это был вечный блеф, но говорила она это с таким взглядом и уверенностью, что жертвы начинали верить и несли всё, лишь бы спасти свою семью. Конечно, были такие, которые всё-таки умудрялись её обмануть, но его жена не была настолько жестокой, чтобы пойти и убивать родственников, которые никому и ничего плохого не сделали, тем более детей…       Тема «детей» у Дарсии вообще была слабым местом и им она никогда не причиняла вреда. Не смогла, даже если бы захотела. А темы Джона и их дочери они уже не касались больше пятнадцати лет.       Сделав небольшой глоток кофе, который уже умудрился остыть, Дарен поморщился. Он терпеть не мог холодный, так и ещё пустой кофе. Когда он был тёплым, то даже вкус казался другим. Уже пожелав встать, чтобы переделать напиток, на его плечи вдруг легли женские руки, слегка поглаживая.       — Сколько ты ещё будешь работать? — поинтересовалась Дарсия.       — Не знаю, — покачал он головой, проведя рукой по лицу, желая смахнуть следы усталости. — У нас полетел электронный календарь, а вмести с ним все назначенные совещания и встречи. Восстанавливаем.       — Как такое могло случиться?       — Понятия не имею… Возможно, из-за перенастройки системы.       Он снял одну её руку со своего плеча, прижав к губам и оставив несколько поцелуев. Дарен не видел, но знал и чувствовал, что она улыбается.       — Давай, я тогда сделаю тебе новый кофе. Не отрывайся от работы.       — Буду благодарен.       Дарсия нежно улыбнулась ему, забирая со стола чашку и унося её на кухню, которую практически не было видно из-за точки, где сидел Дарен. Он обернулся себе за спину, посмотрев в окно. Темно, а на свете фонарей можно было заметить падающие хлопья снега. Красиво. Жалко, что в этом году им не получилось вырваться на какой-нибудь горнолыжный курорт из-за той же самой работы.       Миссис Эндерсон вернулась через пять минут уже с горячей чашкой кофе и поставила его на стол, улыбнувшись мужу. Если бы не всё прошлое, то он бы подумал, что между ними всё такие же крепкие чувства, но всё чаще в последнее время Дарен ловил себя на мысли, что всё переросло в привычку. Хотя он не мог сказать, что разлюбил её, но в их отношениях в данный момент было больше нежности и уважения, чем страсти, которая когда-то кружила голову. Сейчас её практически не было.       — Спасибо, — он благодарно улыбнулся ей, сделав глоток горячего, согревающего и горького напитка. Хорошо бодрит. — Иди спи, если хочешь. Лучше не жди меня.       — Я и не хочу, если честно… Не думал взять отпуск? — её палец плавно заскользил по его плечам, а ноготок иногда зацеплял белую рубашку. — Могли бы съездить на Мальдивы, к примеру… Солнышко, море… Не скучаешь?       — Звучит заманчиво, — усмехнулся он, взглянув на супругу. — Но ты же знаешь, дорогая. У меня бизнес… Что не день — так сплошные встречи, совещания и конференции. У тебя тоже… — на вздохе произнёс он, — чуть что — могут дёрнуть. Нужно было брать отпуск где-то перед двадцать пятым декабря, чтобы уехать куда-нибудь на две недели, а сейчас…       — У нас всех есть помощники. Да и всем нужен отдых. Нельзя работать вечно. Здоровья не напасёшься. Нужно иногда отдыхать.       — В твоих словах, безусловно, есть правда. Но серьёзно, сейчас не лучший момент. Как только работа немного рассосётся, так слетаем куда-нибудь. Мальдивы от нас никуда не денутся.       — Ты прав, — она поцеловала его в макушку. — Работай, не буду больше отвлекать.       С этими словами она ушла обратно на диван, беря в руки книгу какого-то романа, который читала до этого. Закутавшись в плед, Дарсия посмотрела на танцующее пламя в камине и вновь погрузилась в чтение. Дарен улыбнулся. Ему нравилось видеть её такой домашней. Порой он ловил себя на мысли, что если бы не её жизнь охотника, то всё сложилось бы иначе… Абсолютно всё.       Какое-то время Дарсия слышала, как Дарен что-то печатал на ноутбуке, временами с кем-то переговаривался несмотря на позднее время. Ей не нравилось, что он так много работает. Если бы она не знала его и увлечённость, с которой он подошёл к этому бизнесу, то решила бы, что он пытается убежать отчего-то. Он правда слишком много работает, поэтому супруга переживает, что однажды это даст свои неприятные плоды по здоровью.       Но несмотря на свои переживания, миссис Эндерсон гордилась своим мужем. Она не раз задумывалась о том, а кем бы она была, если бы не охотником? Она не чувствовала влечения ни к одной другой профессии, более человеческой. А быть убийцей… Она, наверное, прошла через все стадии. Сначала это боль, ненависть к самой себе, сомнения, желания суициднуться за отнятую жизнь. Потом ты миришься, убиваешь снова и снова, всё ещё может быть больно, но уже легче. Потом входишь во вкус, начинаешь наслаждаться страхом в глазах своих жертв, превосходством, местью и делом. Знакомишься с такими же охотниками, работаешь в специальных отделах и теряешь человечность ко всем магическим существам. Они превращаются для тебя в мусор, который не жалко выкинуть. Ты больше не считаешь их за людей, начинаешь видеть все отрицательные стороны, приумножая их значимость, но при этом совсем не обращая внимание на что-то хорошее, что они могли сделать. Всё это становиться пустым звуком. Именно этому учат в специальных учреждениях по борьбе преступностью магического мира. Дарсия бы даже не подумала, что в этом мире есть и такое, пока они сами на неё не вышли. Эти ребята хорошо платят, учат, хоть и отнимают часть тебя.       Иногда она вспоминала о Джоне, чувствуя тут же непреодолимое желание мести. Так хотелось убить его… И с трудом она останавливала себя, понимая, что он отец её мужа, да и единственный человек, который есть у её дочери… Дочери… Адэлис… О ней она тоже вспоминала, и вечно Дарсию разрывали противоречивые чувства. Это была ненависть к ней и её силе, ведь если бы не тот день, не вдруг возникшая сила, то всё было бы хорошо. Они бы жили вместе, одной большой семьёй, и она бы не страдала от проклятия, которое так и никто не смог снять. Но и в этот же момент миссис Эндерсон испытывала боль и тоску где-то в сердце. Она помнит её маленькую, ещё до того, как девочка открыла в себе дар. Помнит, как любила её… Но сейчас не была уверена, что в ней всё ещё живёт эта любовь.       Дарсия не раз задумывалась о том: а смогла бы она простить Джону то, что он сделал? Смогла бы дать шанс? И каждый раз ответы были разные. Её разрывали устои, которые в её голову закладывали родители с ранних лет; обида к родственнику, смешанная с дикой ненавистью; и любовь, тоска и боль, которые тоже порой трансформировались в ненависть к родной дочери. Подобные смешанные чувства часто вызывали под конец размышлений сильную головную боль. Но ответы… Где-то она признавала себе, что, наверное, могла бы простить, если бы Джон искреннее извинился, снял заклятие и понял бы свою ошибку. Возможно, она бы даже попыталась дать ему шанс, либо хотя бы своей дочери, — доказать, что она не монстр, как многие другие — подобные ей. Но и в этот же момент включался разум, заглушая чувства, которые шли прямиком из её души. Разум твердил:       « — Никакого прощения! Они — монстры! Мусор! Отродье этого мира! К ним не может быть сожаления, любви или ещё каких-либо чувств. Они не заслуживают твоего прощения. Они заслуживают лишь смерти. Только подумай, сколько людей подверглись смерти из-за прихоти таких же ведьм и колдунов. Вспомни своих родителей, которые погибли из-за взрыва в баре, который устроил Деймон Сальваторе. В чём они были виноваты? Ни в чём! А десятки других людей, которые оказались там же в тот день!.. Нечего сказать? А его даже совесть не мучает! Он не переживает, что отправил на тот свет тех, кто даже успел только школу закончить. Ему плевать. Так почему тебе должно быть не плевать? Никакой жалости и мыслей о прощении, Дарсия. У тебя не должно быть души к ним».       И после этого человечность к этим существам выключалась. Не было больше ни сожаления, ни душевных терзаний и чего-то ещё. Лишь головная боль, словно отголосок, который напоминал о том, о чём она размышляла.       «Дура! Почему я вообще думаю об этом? Я бы никогда не простила никого из них. Никогда и ни за что».       Потерев виски, она выпуталась из тёплого серого пледа и пошла на кухню.       — Всё в порядке? — Дарен обратил внимание на то, как она держится за голову, потирая виски.       — Схожу за аспирином, голова разболелась…       — Может, давление измерить? — крикнул ей в след Эндерсон, когда супруга скрылась на кухне.       — Не занимайся ерундой, — так же донёсся возвышенный голос с кухни, затем шуршание аптечки и едва слышимое бульканье воды в стакане. — Само пройдёт.       Дарен лишь несогласно поджал губы, пересекаясь с ней взглядами, когда Дарсия покинула кухню.       — Если лучше не станет, то я всё-таки настаиваю.       — Станет, — с усмешкой ответила она, вновь присаживаясь на диван. — Аспирин нас выручает.       — Закончу работать через двадцать минут и заварю тебе чай на травах, — не терпящим отклонения — тоном, заявил Эндерсон, вновь уперевшись взглядом в экран монитора.       — Поми-и-илуй, — взвыла жена. — Я сегодня уже три чашки выпила.       — Я же не прошу тебя пить непонятно что, что ты, в принципе, и пьёшь обычно, — Дарсия лишь закатила глаза, цокнув на оговорку мужа. — Я сделаю хороший чай на травах, который поможет тебе расслабиться и заснуть.       — Спорить с тобой, так понимаю, мне бесполезно? — она обернулась на него, замечая на его губах лёгкую ухмылку.       — Именно так. Пожалей свою голову.       Дарен сложил в стопку какие-то бумаги, уже намериваясь их убрать в папку, как вдруг свет в доме замигал. Они оба подняли взгляды на потолок и на торшеры.       — Какого чёрта?       — Напряжение скачет, — сделал логичный вывод Дарен. — Бывает по такой погоде.       На этих словах резко потух весь свет и лишь экран монитора освещал Дарена, а Дарсию — горящее пламя в камине.       — А теперь, видимо, их выбило, — с усталым вздохом произнесла она. — Благо я не смотрю никакие сериалы, иначе убила бы кого-нибудь.       — Схожу, посмотрю, — Эндерсон поднялся из-за стола, направившись в холл. Однако дойти до него он не успел, как вдруг послышал напуганный голос Дарсии.       — Дарен…       Он резко обернулся, вернувшись назад, обнаружив стоящую жену чуть ли не у стены, а не на диване.       — Что такое? — Дарсия лишь кивнула на панорамные окна, которые выходили на задний двор, где располагался бассейн, диванчики и шезлонги. Стоило Дарену обратить свой взгляд туда, как вдруг он сам напрягся, но при этом всё равно спрятал жену за собой. За окнами и дверьми стояли люди в чёрных плащах, из-за которых не было видно ни лиц, ни рук. — Где арбалеты и гранаты?       — Спрашиваешь? — шикнула она на него. — Явно не здесь! Тут даже спрятать негде.       — Бегом за ними!       — А ты?       — Вперёд!       Дарсия лишь поджала губы, но всё-таки быстро выбежала и хотела направиться в холл, из которого можно было попасть на второй этаж, воспользовавшись лестницей, как вдруг прямо в проходе, почти лицом к лицу, столкнулась с тремя в таких же чёрных плащах. Почувствовала, как до неё добрался холодный ветер из-за открытой главной двери. Миссис Эндерсон подняла руки, медленно отступая назад. Дарен обернулся на неё, поняв, что пошло не так. Дело было очень плохо. Тут же двери, которые были сделаны под панорамные окна, открылись, пропуская тех, что оказались позади двора. Теперь в их гостиной было не меньше пятнадцати человек.       — Вы в курсе, что вламываться на чужую территорию — преступление, которое карается законом? — Дарен вопросительно выгнул брови, перемещая взгляд с одного тёмного плаща на другой.       — И вы ли нам говорите о законности, мистер Эндерсон? — послышался хриплый женский голос, на который он тут же вернул взгляд. Это сказала девушка, которая стояла прямо перед ним. Она сняла капюшон. Афроамериканка была ему не знакомой. На вид ей было не меньше тридцати пяти лет. — Пройдёмте с нами.       — Мы никуда с вами не пойдём, — совершенно спокойным тоном заявил Эндерсон. — Для начала хотя бы представьтесь.       — Мы один из главных действующих ковенов на территории Нью-Йорка, называемый «Тёмная Луна».       — Ни о чём не говорит, — покачал он головой, замечая, как незнакомка недобро нахмурила брови.       — Неудивительно, вы бы никогда в такой не ступили, — Дарен не понял, что конкретно под этим имелось в виду, но к счастью незнакомка решила объяснить. — Однако я поясню, что наш ковен специализирован исключительно на работе с тёмными силами. У нас есть своя богиня, которая наделяет нас силой, которая позволяет нам воскрешать умерших.       — Ну мы, вроде как, живы, — с усмешкой произнёс бывший колдун. — Вы ошиблись адресом.       — Не думаю. Хорошо помните историю Мистик-Фоллс?       — Смотря насколько древнюю.       Дарсия в этот момент была под наблюдением ведьм, но что-то ей подсказывало, что они не хотели причинить им вреда.       — В особенности тысяча восемьсот шестьдесят четвёртый год.       — Помню.       — Тогда вы знаете, какой важный человек погиб в тот год от рук собственного сына.       — И что? Джузеппе Сальваторе мёртв полтора века, — Дарен Эндерсон усмехнулся, чуть разведя руки. — Пусть покоится с миром. Нам-то до этого какое дело?       Ведьма тяжело вздохнула. Ей хотелось придушить Эндерсона либо за его похуизм, либо за способность корчить из себя придурка.       — Нужен кто-то, кто введёт его во в курс всех дел, которые происходят сейчас на Земле, а вы, миссис Эндерсон, нужны будете как охотник, который сможет обучить Сальваторе всем премудростям, хотя, правда говоря, сомневаюсь, что они понадобятся, но лишними точно не будут.       — Я не собираюсь никому и не в чём помогать, — тут же ответила Дарсия. — Убирайтесь из нашего дома!       — Понимаете, в мире сейчас происходят некоторые необычные процессы. Этот год станет поворотным в истории всего человечества. В особенности в истории магических существ, либо же тварей, как вы нас называете.       — Постойте, постойте, — Дарен привлёк на себя внимание, — зачем вы хотите воскресить одного из членов основателей? Почему именно он?       — На то есть несколько причин, — передёрнула плечами ведьма, — незаконченные дела, желания мести и так по мелочам. Он в сговоре с верхушками.       — Какими верхушками? — не поняла Дарсия.       — Мёртвыми. С теми, кто заправляет миром мёртвых и пытается воздействовать на мир живых, — ведьма вдруг потеряла всякий интерес к Дарену и направилась к Дарсии. — Охотница, лучшая в своём роде. Точные попадания, бесчеловечные пытки и ненависть, которая до краёв наполнила твоё сердце ко всем магическим существам… — ведьма как-то довольно улыбнулась, взяв недолгую паузу. Миссис Эндерсон не совсем понимала, к чему это было сказано, но перебивать не решилась. — Когда человек умирает, он не уходит в туман или мрак. Он продолжает жить в другом мире, куда обычным смертным хода нет. Есть там много беспомощных — тех, кто не может воздействовать на мир живых и завершить свои планы. Многие из них мучаются мыслями, что они что-то не успели до тех пор, пока их душа не отправиться на новый путь перерождения. Весьма долгий процесс, — как бы между прочим добавила ведьма, передёрнув плечами. Дарсия внимательно наблюдала за ней: её речь, манеры, жестикуляция… либо эта ведьма не ощущала себя на свой не самый молодой возраст, либо было с ней что-то не так, но «что» — Дарсия понять не могла. — Однако некоторым из них может выпасть шанс закончить свои дела. Конечно, такое происходит только с позволения Верхушек.       — Почему ему предоставили шанс? — спросил Дарен, но ведьма на него по началу даже не обернулась. — Что грядёт? Какие перемены ожидает мир?       — Грандиозные, мистер Эндерсон, — она вполоборота обернулась на него. — Вас проинформируют уже походу, а дальше, когда придёт время, вы сами должны будите принять решение: поступить, как охотник, подобный своей жене и войти в новую эпоху, либо пасть вместе с остальными.       Дарен возмущённо и удивлённо приподнял брови, смотря прямо в тёмно-карие глаза ведьмы.       — А теперь, если мы закончили с вопросами и расспросами, то я прошу вас пройти за нами. Не волнуйтесь, вам ничего не угрожает, даю слово.       Эндерсоны переглянулись, почти в один момент кивнув друг другу. Они сходят, посмотрят, а там примут решение, ведь как сказала сама ведьма, которая, кстати, так и не потрудилась назвать своё имя, шанс уйти у них будет, правда повлечёт он за собой, видимо, смерть. Только вот в чём вопрос: быструю или долгую?

* * *

      Кладбище Грин-Вуд, Нью-Йорк       Грин-Вуд считается самым большим кладбищем на территории Нью-Йорка. Кладбище содержит многочисленные ландшафтные особенности, которые, в свою очередь, названы в честь терминов, которые вызывают натуралистическую сцену. Эти названия включают Тропу Камелий, озеро Халкион, Оукен-Блафф, Сильван-Клифф и Виста-Хилл. На кладбище есть несколько примечательных памятников и мавзолеев, выполненных в классическом, египетском, готическом и романском стиле. Некоторые памятники и мавзолеи были спроектированы популярными архитекторами восемнадцатых и девятнадцатых веков. Кроме того, многие могилы даже обычных, ничем не примечательных или не выдающихся какими-то особенными заслугами — людей, были богато украшены скульптурами. Национальный реестр исторических мест подразделяет эти памятники на три основные категории: памятники, посвящённые событиям и профессиям; памятники, имеющие архитектурное значение, то есть, чьи могилы содержат людей, имеющих историческое значение; и памятники, представляющие скульптурный интерес.       Одним из первых памятников была статуя Девитта Клинтона, построенная в тысяча восемьсот пятьдесят третьем году. Там же находиться скульптура корабля, наполовину заполненный волнами, а так же Мемориал Гражданской Войны. Во времена Гражданской войны в США кладбище Грин-Вуд создало «Солдатский участок» для бесплатных захоронений ветеранов. После окончания войны на кладбище, на его наивысшей точке, был установлен памятник солдатам Гражданской войны высотой 35 футов.       Поэтому, идя по кладбищу, часто взгляды цеплялись именно за исторические постройки и надгробия знаменитых людей, которые были богато украшены и ухожены даже в нынешнее время года. На Грин-Вуд никогда не бывало мрачно и страшно. Все дороги освещались фонарями, а множество цветов, которые лежали на могилах круглое время года, радовали глаз, как бы странно это не было. Сейчас же на кладбище вообще было светло благодаря снегу и сверкающей на небосводе луне. Сюда вечно стекались туристы, в основном желающие поглядеть на работы прекрасных мастеров прошлых веков. Здесь, в отличие от многих других кладбищ, можно было даже посидеть у небольших прудов, статуй и просто насладиться тишиной, подумать о давно ушедших предках, чем занимались довольно многие. Особенно днём можно было часто встретить какую-нибудь пожилую пару, либо даже одного дедушку или бабушку, которые предавались воспоминаниям. Радовало, что на их лицах сверкали улыбки, что не скажешь о приходящих туда молодых людей…       В тёмное время суток, как сейчас, кладбище продолжало сиять. Свет фонарей и почти полной луны падал на мавзолеи, памятники и надгробные плиты. Снег отражал любой свет, делая это место ещё более светлым и совсем нестрашным. Можно было бы даже сказать, что дискомфорта нет вообще, когда находишься здесь, но не в этот раз.       Дарен бывал здесь пару раз. В первый раз он оказался здесь как турист, желая посмотреть на архитектуру места и строения великих архитекторов, а уже потом, лет пять тому назад, на похоронах своего приятеля и товарища по работе. Он так же, как и многие другие до него, отметили красоту этого места и полное отсутствие пугающего мрака. Он даже ловил себя на мысли:       «А что бы я чувствовал, если бы по-прежнему был колдуном?»       Дарен считал, что на каждом кладбище есть своя энергетика. Он очень тонко её всегда чувствовал, чему удивлялся даже Джон, не чувствующий каких-то особенных различий. Они могли прийти на одно кладбище, которое находилось в другом городе, штате или даже стране, и если оно даже окажется до безумия красивым, аккуратным и опрятным, то это не означало, что Дарен бы его одобрил. Он часто в юном возрасте говорил, что красота этого места — лишь фасад за которым скрывается множество неприятной энергии. А вот в другом, менее опрятном месте, он мог чувствовать покой и умиротворение. Говорил, что на этом кладбище спокойная энергия и умершие там добрые, гостеприимные. Джон на это лишь слегка усмехался, мысленно думая:       « — Да, сынок, гостеприимные, как же… Заходите, гости дорогие, можете оставаться на совсем, для каждого найдётся место».       Конечно, своим чёрным юмором старший Эндерсон не делился.       Находясь на Грин-Вуд Дарен чувствовал покой, умиротворение и, как бы странно не звучало, гармонию. Его здесь ничего не напрягало и не тревожило. Всё было спокойно. Редкое сочетание красоты и энергетического спокойствия. Мёртвых он не видел, к сожалению или счастью, но каким-то шестым чувством ощущал их присутствие.       Хоть и отказал он от магии, но интуиция и какая-то повышенная чувствительность к паранормальному от него никуда не ушла. Он мог чувствовать, но не видеть и не пользоваться. Однако он никогда не снимал свои часы, в которых хранил свою магию. Не знаешь, где она может понадобиться.       Дарсия же не разделяла спокойствия своего мужа. Кладбища ей никогда не нравились, какими бы красивыми или неопрятными оно не было. Ей там не уютно, даже страшно. Её пугает тишина, множественные надгробные камни, памятники… Всё это нагоняет на неё чувство тревоги, тоски и боли. Она лишь единожды была на кладбище, когда узнала о смерти родителей… Больше бы она не хотела там оказываться живой, но жизнь, видимо, распорядилась иначе.       Сейчас они были окружены ведьмами и направлялись куда-то вглубь кладбища. Миссис Эндерсон здесь никогда не была, к счастью, поэтому не имела даже малейшего понятия, куда их могли вести. А вот Дарен догадывался, что их, видимо, ведут на одну из самых высоких точек этого кладбища, где находился один из разрушенных и когда-то существующих мавзолеев от которого, на данный момент, остался лишь один каркас и крыша.       Его догадки оказались верны.       Когда они поднялись на холм, то увидели лишь так же каких-то две ведьмы, которые ходили вокруг начерченного мелом круга на едва ли сохранившейся плитке. Прямо по кругу стояли высокие восковые свечи и больше не было ничего. Дарен нахмурился, зная, что для ритуалов воскрешения нужно несколько больше.       — Объясняю, пока мы занимаемся делом, вы стоите и помалкиваете, — сказала афроамериканка, указав на них пальцем. — Всё ясно?       — Без проблем, — с недовольным фырканьем произнёс Эндерсон, убрав руки в карманы брюк. — Приступайте уже. У меня много работы.       Ведьма недовольно сощурилась, но всё-таки ничего не сказала, уйдя в сторону к ведьмам, о чём-то переговариваясь с ними.       — Да что она себе позволяет? — гневно прошипела Дарсия, поправляя на себе белый вязаный шарф и воротник чёрного пальто. — На кой чёрт мы вообще сюда пошли?       — Тихо, — шикнул на неё Эндерсон. — Хотя бы запомним, а уже потом если что расправимся. Да и интересно мне. Тебе разве нет? — Дарсия неопределённо пожала плечами, сложив руки на груди. — Можешь не отвечать, знаю, что тебя её слова завлекли.       — Мне не нравится её манера и дерзость, но то, что она сказала… в этом что-то есть.       — Манипуляции.       — И ты даже не рассматриваешь возможность правды? — Дарсия встала перед ним. — Подумай сам, какие это возможности! Джузеппе Сальваторе на пару с Джонатаном Гилбертом считались лучшими охотниками на территории Мистик-Фолл в те времена! С ними дела пойдут как нельзя лучше. И если эта ведьма права и грядёт что-то, что поможет нам избавить мир от этих монстров, то я считаю, нам нужно принять её предложение.       — Ты это серьёзно? — Дарен в неком шоке уставился на жену. — Множество невинных людей, Дарсия, окажется под ударом! В том числе они, — кивнул он на ведьм. — Во всём этом нечисто всё!       — Я допускаю, что они многого могут не знать. Я уверена, что нас не зря привели сюда. На нас рассчитывают, мы можем помочь, — она положила свою ладонь ему на грудь, ощущая лёгкие удары сердца. — Прошу, давай хотя бы выслушаем их или его…       Дарен прикрыл глаза. Он признавал внутри себя, что выслушать самого Джузеппе бы не помешало, но при этом он предчувствовал что-то ещё более не хорошее. Всё это ему очень не нравилось, но это всё было важно. Что если в дальнейшем вся эта информация ему поможет, приведёт к дочери? Он не может упускать этот шанс…       — Ладно… Хорошо, уговорила.       Дарсия довольно улыбнулась ему. Конечно, ей не нравилось в том, в чём она сейчас участвовала, но её человеческая интуиция подсказывала, что из этого всего может получиться что-то грандиозное. Джузеппе такой же охотник, как и она, они смогут договориться, — миссис Эндерсон уверена. Правда, находясь в обществе этих ведьм, ей каждую хотелось перестрелять, но приходиться сдерживать свои инстинкты на благо будущего.       К этому времени ведьмы уже начинали собираться вокруг круга, оставляя за своими спинами Дарена и Дарсию, которые внимательно за ними наблюдали. Шесть девушек подняли руки, выпуская из своих ладоней шесть сфер энергий, чему удивился Эндерсон, мысленно охарактеризовав их как хранителей стихий: огонь, вода, тьма, земля, воздух и свет. Шесть сфер, у каждой из которых было своё свечение, сейчас висели в воздухе, пока девушки, которых было не меньше двадцати, брались за руки по команде той, которая их сюда и привела. Когда ладони были скреплены, они начали читать заклинание призыва души из загробного мира. Сферы медленно начали перемещаться друг за другом по зачарованному кругу. С каждым новым словом их скорость увеличивалась и вскоре они объединились в одно кольцо, начав перемещаться непередаваемо быстро. Слова ведьм стали совсем громкими, они чуть ли не выкрикивали слова на латыни. Поднялся сильный ветер, а луна будто даже засветила ярче. Напрягся уже Дарен, который вдруг многое сопоставил, что касается их, видимо, лидера.       Эндерсон вспомнил, что она говорила о какой-то богине, которой они прислуживают. Видел, что за магию они используют. Заметил, что луна засветила гораздо ярче. Пазлы сложились воедино. Было ясно, что этот ковен находиться под господством Гекаты, а большинство из них является некромагами. Остальные девчонки, которые использовали другие элементы, будто не от сюда. Они никак не вписывались в основную массу этого ковена.       В один момент все сферы снова разъединились, а когда ведьмы подняли сцепленные руки, вокруг которых вились языки тёмной энергии, которые своими движениями напоминали змей, сферы все устремились в центр круга, врезаясь друг в друга и создавая нечто другое, более большое… Это была одна сплошная сфера с размером человека, но совершенно неподходящей ему круглой формы. Она переливалась оранжевым, чёрным, зелёным, светло-голубым, лазурным и жёлтым свечениями, ударяясь друг об друга. Энергии конфликтовали между собой. Им не нравилось, что их вот так объединили. Многие из них не сочетались, неся разрушительную смесь гремучих ингредиентов, но ведьмы прикладывали максимум усилий, чтобы удержать энергии, которые вместе формируют жизнь.       «Они решили выбрать самый нестандартный и один из сложных способов воскрешения, решив сделать это через шесть стихий. Само по себе воскрешение является античеловеческим действием, преступлением против течения жизни и смерти, а ещё такое… Что-то точно должно будет пойти не так. Даже если Джузеппе вернётся, это будет не совсем он. В его теле произойдут изменения. Это не просто тёмная магия — это запретный раздел, который несёт за собой уйму нежелательных последствий».       Дарен уже предвкушал всё, что только может произойти после этого. Он, почти не моргая, смотрел на ведьм и эту энергию.       «Всё плохо. Всё просто отвратительно и ужасно. Они серьёзно не боятся породить монстра? Кто им это приказал? Сама Геката? Нет, сомневаюсь. Делать ей больше нечего, как влезать в то, что творится на Земле. Из Верхушек конкретно известного всем загробного мира — более вероятно».       Дарсия же просто наблюдала. С одной стороны то, что они делали, завораживало её, но и в этот же момент пробуждало злость. У неё не было никаких мыслей. Она уже просто ожидала хоть чего-то.       И вдруг сфера медленно начала приобретать очертание человеческого тела: в руках худощавого, с небольшим животиком и одетого в какой-то пока непонятный костюм. Ведьмы продолжали вкладывать все свои силы, покрываясь потом и чувствуя поднимающиеся в телах давление. Заклинание было очень сложным. Было невозможно как тяжело удержать энергии, несмотря на то, что их тут около двадцати человек. Тёмная энергия, что кружила вокруг девушек и их запястий, вдруг покинула их и направилась прямо в нечто, что приобрело человеческую форму. В полуразрушенный мавзолей влетел мощный поток ветра, который тут же затушил свечи, а ведьмы, почувствовав словно какой-то мощный энергетический толчок, непонятно откуда пришедший, но доставив всем одинаковый дискомфорт, разорвали руки, посмотрев на появившегося из вспышки энергий мужчину в залитой кровью и порванной рубашке, чёрном жилете, который был расшит золотыми нитями в замысловатых узорах и тёмных брюках. Он, словно ожидавший этого, осмотрел всех присутствующих, в том числе ведьм, которые еле стояли на ногах, придерживая друг друга.       — Я впечатлён, — ухмыльнулся он. — Чувствую прилив сил. Весьма непривычно после столь долгого заточения на том свете. Ты, — посмотрел он на главную ведьму, которая единственная ни за кого не держалась, пытаясь стоять так же стойко, как и до этого, хотя ей очень хотелось присесть, — я впечатлён твоим способностям. Всеми способностям.       Она бы предпочла не отвечать. Ведьма была против возвращения охотника на вампиров и ведьм, однако ей пришлось наступить себе на горло, чтобы свершить все задуманные цели.       — Спасибо… Вас ожидают, — кивнула она на Эндерсонов.       — Да, верно, — Джузеппе, словно ни в чём не бывало, покинул круг, пройдя сквозь ведьм, не обращая внимание на их перешёптывания и взгляды.       Каждая из девушек явным недовольным и даже ненавистным взглядом смотрела на ту, которая и бровью не повела.       — Ты больше никогда не сможешь просить нас о помощи, — прошептала афроамериканке голубоглазая девушка с яркими рыжими волосами. — Ты не предупреждала нас о последствиях.       — Хватит ныть! — шикнула на них ведьма. — Это не самое страшное, что с вами могло случиться. Пора стать сильнее, иначе, как и многие другие, будите гнить в могиле к концу этого года.       Джузеппе, остановившись напротив охотников, протянул руку сначала Эндерсону, который неуверенно и настороженно пожал в ответ, а затем Дарсии, которая, в отличие от своего мужа, была куда увереннее.       — Полагаю, дальше мы будем работать с вами, — подвёл он итог. — Я наслышан о вас. Скажу честно, как охотника, меня больше привлекает твоя биография, — говорил он очевидно Дарсии. — А твоя, приятель, вселяет в меня уйму сомнений. Сын Джона Эндерсона, преступника и предателя своей расы, убийцы, кой водит дружбу с самыми опасными существами на этой Земле.       — Да-а-а, — протянул Дарен, усмехаясь, нечем не выдавая своё недовольство. — Это похоже на моего отца. Однако меня с ним больше ничего не связывает, уверен, вам это известно.       — Разумеется. Может, теперь вы наконец-то скажите: зачем мы вам понадобились?       — Прошу, пройдёмте, прогуляемся по этому чудному месту, заодно и поговорим, — Джузеппе протолкнул их к выходу. Ведьмы им просто смотрели в след.       — Не нагулялись за полтора века по миру мёртвых? — чуть колко спросила Дарсия, прибывая в чувстве далёкого от восторга, что её снова заставляют таскаться по этому ужасному месту.       — Тут всё другое, другая атмосфера. Хочется просто насладиться. Ты бы поняла меня, если бы однажды умерла и вдруг вернулась.       — Не дай Боже…       Та самая ведьма, которая являлась главной, среди этих, как она считала, относительных новобранцев, провела рукой вдоль лица, снимая с себя маскирующие чары. Теперь черты её лица поменялись. Теперь оно не было таким острыми и даже грубым. Вернулись кругленькие щёчки, аккуратный нос без горбинки, пухлые губы с чуть приподнятыми уголками рта, а на смену тёмно-карим глаза пришли ореховые, которые на секунду блеснули ядовито-зелёным цветом. Она сбросила капюшон, позволим волосам, цвета горького шоколада, свалится ей на плечи небрежными локонами, которые были завиты в лёгкие волны.       — На кой чёрт нужен был этот маскарад? — спросила девушка с русыми волосами и серыми глазами, что стояла по другую сторону круга. — От кого ты скрываешься?       — Пока им не нужно знать, кто я такая на самом деле. Тем более что я дозреваю, что могу быть известна Эндерсону, а это может подпортить мою репутацию и планы раньше времени.       — Ты уверена, Кассандра, что ваша затея осуществима и не навредит нам всем в глобальном плане? — уточнила девушка с крашенными бирюзовыми волосами и яркими зелёно-голубыми глазами.       — Если выберите правильную сторону, то останетесь живы и, более того, займёте неплохие места в высшем обществе в дальнейшем.       — Высшие места? — с возмущением спросила рыжеволосая, которая владела огненной стихией. — Ты что, издеваешься? Ты хоть понимаешь, что мы все, кроме вас, некромантов, рискуем своими головами? Когда мы проходили обряд, то давали клятву оберегать эту планету от магических войн, которые однажды чуть не разрушили этот мир. Теперь вы затеваете ещё одну войну! Да и против кого: Майклсонов и вампирской расы в целом, как и тех, кто встанет на их сторону. А я уверена, таких будет не мало, так как многие люди не желают перемен. Многие живущие ведьмы, которым сейчас чуть больше ста, сами поднимут восстание, когда поймут, что происходит и завяжется уже не просто война между расами, но и гражданская — параллельно. Многие обернутся друг против друга. Воевать со своими же, прости, я не готова.       — Кто не примет нашу сторону, либо захочет перейти на другую, либо занять вообще третью, умрёт быстрее, чем захочет поднять восстание, — невозмутимым тоном произнесла Кассандра. — Мне плевать, будите вы со мной или как или где. Можете хоть в другие миры отчаливать. Но когда этот мир измениться и станет лучше, даже не думайте возвращаться. Обещаю, точно решитесь голов, — Коллингвуд резко развернулась и направилась на выход, как вдруг её окликнули.       — Ты думаешь, что угрозами и запугиваниями заставишь людей идти за тобой? — голос звучал насмешливо и высокомерно, и принадлежал он всё тоже ведьме, работающий на Ароса. — Люди идут за мудрыми правителями, за теми, кто дорожит своими людьми, кто будет готов не просто отправлять их на бой, но и биться с ними, переживать за них и подставить свою грудь, если в твоего человека полетит меч. Что-то мне подсказывает, что ты не из тех. Ты печёшься только о своей шкуре и власти, которой так жаждешь. Тебе не выиграть эту битву, которую ты задеваешь. Твоя жажда власти, Нового Мира, в котором видишь себя на троне, тебя же и погубит. Ещё не поздно передумать…       Кассандра опустила взгляд, раздумывая над словами ведьмы. Конечно, часть правды в них возможно и была, но у неё был свой план. Она понимала, как обойти всё, о чём она говорила.       — Ты прибегаешь к фактам истории, Фиби, — Коллингвуд обернулась на неё, — это похвалено, но в каждой истории бывают свои исключения, свои изъяны. Я учту все неверные шаги тех, кто затевал подобное до меня и сделаю то, что ни у кого и никогда не получалось. И не путай пустые угрозы с тем, что реально будет. Я не терплю предательств, поэтому сразу предупреждаю, что будет, если кто-то на него осмелиться.       — Забавно, — усмехнулась она. — Ты не выносишь предательство, но предаёшь друзей из Вашингтона. Кто из них пойдёт за тобой? Внучка Эндерсона? Да она сама тебя под землю закатает, когда обо всём узнает! Красавчик Александр? Не пойдёт никогда. Он не предаст в первую очередь себя и свои убеждения. Ты одна. Рядом с тобой нет никого.       — Ты ошибаешься, — усмехнулась ведьма. — У меня есть Геката. У меня есть мои девочки. У меня будут приспешники. А что насчёт моих друзей… — она склонила голову, сделав три шага вперёд, останавливаясь в метре от Фиби. — Кто сказал, что они мне нужны? На них у меня есть свои планы. Адэлис не посильно будет закатать меня под землю. Никогда не было под сильно, как и мне, честно говоря. Но то было раньше. Сейчас я другая, — собеседница лишь покачала головой, поднимая на Касс какой-то пренебрежительный взгляд. — Так что, Фиби, твой ответ окончателен?       — Я не предам ни Ароса, ни других хранителей. Я не предам собственные убеждения, если бы я только узнала обо всём раньше, так меня бы и тут не было. Так что катись к чёрту.       Кассандра лишь хмыкнула, улыбнувшись уголком рта и посмотрела на девочек-некромантов, что стояли за спиной и кивнула им. Те спокойно встали за спиной своего лидера.       — А вы? — взглянула она на оставшихся девочек-хранительниц. — Тоже поджали хвосты?       — Как сказала Фиби, — вышла вперёд девушка с бирюзовыми волосами, — мы не пойдём против хранителей и клятвы. Да и, честно говоря, лидер из тебя такой себе. Не знаю, на какой стороне буду я, но точно не на твоей.       — Тогда увидимся на поле боя, девочки.       Как только эти слова сорвались с губ Кассандры, она, вместе со своими девочками, исчезла в клубах тёмно-зелёной дымки.       — Дело дрянь, — подвела итог Фиби.       Тем временем прогуливающиеся по кладбищу Дарен, Дарсия и Джузеппе вели свои не самые радостные переговоры.       — Мне нужны ваши навыки, твои — охотника, — посмотрел он в начале на Дарсию. — Твои — дипломата и аналитика, — взгляд на Дарена. — Этот год должен стать поворотным в истории всего человечества. Многие выживут, многие погибнут, но суть одна: мир должен избавиться от демонов, которые живут среди нас. Наше призвание: уничтожить вампиров, ведьм и оборотней. Земля создана для людей, а не для монстров. Я не успел сделать это при своей жизни, но надеюсь выполнить теперь, раз мне предоставился такой шанс.       — Такой шанс не выпадает просто так. Как ты смог вернуться? — спросил Дарен.       — В начале меня разыскал Майкл, первородный охотник. Он же отец остальных Майклсонов, членов семьи первородных вампиров. Узнал он обо мне от кого-то из мёртвых Феллов. Провёл переговоры. Нас объединяет общее желание расквитаться с нашими детьми, от чьих рук мы и погибли. На этом спелись, — как-то сухо рассказывал Джузеппе. — Он мне предложил этот шанс и сказал, кто может его мне дать — его жена Эстер, она же известная ведьма и мать тех, кто породил целую расу монстров. Её цели оказались такими же. Она, как ведьма, работавшая на мир духов, тесно связана с ними и занимает вершины в мире мёртвых, что позволяет ей действовать более в обширных кругах для своих интересов и некоторых других. Несмотря на свою озлобленность, духи сумели простить Эстер и дали ей шанс. Она решила воспользоваться им спустя столько лет. Есть чёткий план, в который входит множество людей. Многие об этом даже не подозревают. Я тоже не могу раскрывать пока всех карт, таково условие Эстер и Майкла. Однако основное сказать могу: мы можем избавить мир от всех, в ком есть частичка магии. Та ведьма свято верит в Новый Мир, где не будет только вампиров, части оборотней и где будут заправлять лишь ведьмы да колдуны, по большей части, что совершенно не так. Возможно, единицы из них останутся, но королями мира им явно не быть.       — А не слишком ли велик замах? — усомнился Дарен, пока Дарсия прибывала в раздумиях. — Мир, свержение рас… Как-то крупновато для пары охотников.       — Пары? — переспросил Джузеппе, усмехаясь. — Ты ошибаешься, дорогой друг, речь идёт об охотниках по всему свету, как этого, так и мёртвого. Правда, что касается второго, пока играет существенный вопрос, потому как Верхние не знают, как лучше обойти границу, чтобы не повредить всю завесу. Но есть в этом году переломная дата, назначенная на тридцатое июня. Самый мощный энергетический день года. Ожидается Кровавое Суперлуние. В него можно провести мощный ритуал на открытие границ между мирами и провести обряд воскрешения. Возможно, к тому времени Верхним так же удастся придумать что-то, что касается бойцов по ту сторону, но это пока так же неизвестно.       — И что будет, если мы откажемся или согласимся? — поинтересовался Дарен.       — Если откажетесь, то ничего, но это временно. В конце концов всё равно умрёте специально или ненамеренно. Война затронет, скорее всего, не только территории США, но и других стран. Но если согласитесь, то у вас будет шанс расквитаться со своими обидчиками, — он взглянул на Дарсию. — С теми, кто забрал у вас шанс на счастье и полноценную семью. Кто отказался от вас… Вы же хотите расквитаться со своими обидчиками?       «Он намекает на моего отца? Я должен убить отца? Дочь?»       Дарен покосился на Дарсию, которая заинтересованно взглянула на Джузеппе. Ей явно по вкусу пришлись его слова.       — Что скажете? Конечно, в план ещё будут вноситься корректировки, но основная наша цель останется неизменной.       Дарен начал думать. С одной стороны всё, о чём он говорит, звучит крайне абсурдно, но с другой… Он чётко дал понять, что Дарену представиться встретиться с отцом и дочерью. Он не намеривается идти против них. Нет. Никогда. Однажды он предал их, и такую ошибку больше не допустит, но и уйти прямо сейчас не может хотя бы по той причине, что он им стоящего ничего не скажет. Нужно больше фактов, больше информации. Ему придётся задержаться до тех пор, пока жизнь не столкнет их лбами, пока не представиться удачный шанс перейти на правильную сторону — сторону своей семьи.       Дарен никогда не имел ничего против вампиров, ведьм или колдунов. Он сам был последним, да и есть всё ещё… Идти против своих же — никогда. Это не для него. Дети… Он наслышан о Стефане и Деймоне, которых его жена не переваривает, особенно последнего, но сам Эндерсон помнит рассказы отца о Деймоне, он ему казался весьма интересным, хоть он и не помнит, встречались ли они когда-то. Возможно, в его детстве…       Джузеппе, как и Майкл с Эстер, желает смерти своим детям, это же чудовищно! Какими монстрами надо быть, чтобы убивать свою плоть и кровь? Дарен точно не намерен быть в их числе.       — Звучит заманчиво, — голос Дарсии вырвал его из своих раздумий, заставив резко посмотреть на неё. — Что получим мы, если согласимся, помимо мести, разумеется?       — Почёт и власть в мире живых и, разумеется, когда ваша человеческая жизнь подойдёт к концу, в мире мёртвых вас встретят как нельзя лучше. Вас будут считать героями магической войны.       — Прекрасно, если всё так, как ты говоришь.       — Всё так, — подтвердил он. — Понимаю, что вы не можете мне поверить вот так просто… Однако все основные действия начнутся лишь в начале лета, то есть за месяц. В остальном будет идти подготовка. Всё, что от вас будет пока требоваться, это, желательно, залечь на дно и не убивать никого. Нужно быть чистыми и не создавать лишнего шума вокруг себя. Верхние пока начнут связываться с теми, кем посчитают нужным в этом мире. Однако я уже могу сказать, кто на нашей стороне будет совершенно точно: Кол Майклсон.       — А сам-то Кол Майклсон знает об этом? — хмыкнул Дарен, идя с ними нога в ногу по извилистой дороге к выходу из кладбища.       — Пока нет. Им займётся Эстер, когда придёт время.       — Понятно… Хочет играть им — как кукловод с куклой.       — В целом — да… Это хорошее сравнение.       — Почему именно Кол Майклсон? — поинтересовалась Дарсия, знавшая совсем немного об этой семье.       — Эстер желает посеять в семье хаос. В последнее время, с её слов, они стали очень близки, практически не рушимы. Узы семьи окрепли как никогда. Ей это не нравится, в прочем, как и Майклу. Они надеялись, что эта семья со временем уничтожит друг друга, но ошиблись. Почему именно Кол? Потому что он больше всех предрасположен к предательству, обидам и безрассудным поступкам. Они рассматривали ещё и Ребекку, но быстро поняли, что она пролетает. Их младшая сестра не способна на долгие обиды, да и к предательству предрасположена в гораздо меньшей мере, нежели её брат. И поступи она как-то несвойственно своей манере, их план тут же полетит насмарку, а вот внеочередному предательству Кола никто не удивиться. Элайджу они даже не рассматривали, потому что он, несмотря на всё, что происходило между ним и Клаусом, остаётся верен своему брату. И он меньше всех способен на предательство в этой семье. Самого Клауса, естественно, никто не рассматривает, у родителей на него свои цели, в особенности у Майкла. Фрею не рассматривают по причине её силы, которая не позволит Эстер контролировать её разум на все сто процентов, как и тело. Ведьмовская сущность одной — будет мешать воздействию другой. Да и Фрее незнакомо понятие «предательство семьи». Она верна.       — Что за планы у Майкла и Эстер на Клауса? В чём вообще суть всего этого? — спросил более интересующие его вопросы Дарен, застегнув зимнюю куртку.       — Родители, в особенности Эстер, хотят показать им, что они так же слабы, как и раньше, стоит только сделать лишь одну трещину на их общей стене, как она вся тут же покроется множеством маленьких и развалится на куски. Они хотят показать, что несмотря на их смерть, всё ещё могущественны и могут воздействовать на них, могут разрушить их клятву «Всегда и Навечно». Хотят доказать, что их вера в силу семьи пуста, как и раньше, что они всё так же ничтожны и слабы.       «Либо хотят самоутвердиться за счёт слабостей, которые присутствуют в каждом человеке и семье», — подумал про себя Дарен. — «Господи, что же это за монстры, а не родители?»       — Как Эстер собралась воздействовать на Кола? — задумчивым тоном поинтересовался Эндерсон.       — С помощью магических манипуляций на сознание. Да, разум вампира, тем более первородного, мощно защищён, но у неё есть несколько преимуществ. Ей тысяча лет, в связи с чем магические знания превосходят живущих и когда-то живших ведьм на этой Земле. Она же и создала их, что может помочь ей найти лазейку и создать нужное заклинание, которое поможет взять полный контроль над разумом Кола, который он не сможет сломить, даже если очень сильно попытается, задействовав свою вампирскую силу под другим ракурсом… Не знаю, какое заклинание она хочет использовать точно, но знаю, что она хочет, чтобы Кол всё видел. То есть, она будет контролировать его полностью, создаст внутри него нерушимую клетку, из которой он не сможет брать верх над своим «Я» и мешать ей, но при этом он всё будет видеть и понимать, и сходить с ума от того, что подставляет всю свою семью и разрушает.       «Понятно, так она и хочет показать их слабость».       — А если остальные поймут, что что-то не то? — спросила Дарсия, накинув на голову вязаный белый шарф, который до этого был в два раза обмотан вокруг её шеи.       — Разумеется, поймут, но тогда будет слишком поздно. Чего бы не придумала Эстер, это будет невозможно разрушить, либо почти невозможно, а у них нет пока таких навыков, чтобы обойти её программы или вовремя обнаружить их.       Дарен подавил в себе желание тяжело вздохнуть. Было ясно, что ничем хорошим это всё не закончится.       — Я ответил на все ваши вопросы? — Джузеппе перевёл вопросительный взгляд с Дарена на Дарсию.       — Остался ещё один, — тут же не стал тянуть бывший колдун. — И он касается тебя. Как колдун в прошлом мне известны способы воскрешения и тем, которым воскрешали тебя это… это непозволительный способ, в котором были задействованы все шесть стихий, вместе создающие жизнь. Такой метод воскрешения используется только тогда, когда должны воскресить кого-то сильного, не человека, как минимум колдуна, но насколько мне известно, у Сальваторе не было в роду колдунов.       — В моей семье очень много тайн, мой друг, — усмехнулся мистер Сальваторе, который, видимо, даже не мёрз, находясь в одной рубашке, жилете и тонких брюках. — Я не стану вам раскрывать всех тайн, но скажу, что я необычный человек. Называйте меня колдуном, если вам будет угодно, только прибавьте слово «бракованный». Моя магия является ядом для меня, когда я её использую. Однако в данный момент она поддерживает моё тело. Парадокс какой-то.       — И что отравило твою магию? — хотел уточнить Эндерсон, но по взгляду Сальваторе понял, что ему это не удастся.       — Я не стану раскрывать своих тайн. О них даже не знают мои дети. А теперь я хочу услышать ваш ответ.       Дарен мог бы даже не смотреть на жену, уже изначально понимая, что она согласна. Она бы не смогла отказаться от шанса отомстить Джону. Но бывший колдун всё-таки посмотрел на неё, видя в глазах то, что ожидал — согласие. Он не был с ней согласен. Он даже где-то внутри почувствовал, будто что-то разбилась, возможно, то была последняя надежда на её искупление и возрождение. Однако ему придётся пойти на жертву, наступить себе на горло, если всё это приведёт его к дочери.       — Хорошо, — непоколебимым тоном заявил Дарен, когда они уже подошли к высоким каменным воротам. — Мы согласны, однако у меня есть парочку условий.       — Разумеется, куда же без них, — лицо мистера Сальваторе тут же озарила хитрая улыбка. — Я готов вас выслушать.

* * *

      Мистик-Фоллс, особняк Эндерсонов       Наши дни       — Главным моим условием была анонимность. Во-первых, в моём бизнесе меня знали как удачного бизнесмена Дарена Эндерсона, а не в-бывшем-колдуна-и-сына-преступника-магического-мира. Во-вторых, мне это помогало действовать, так сказать, подпольно, зная, что за мной нет ни слежки, ни чего-то, что мне помешало бы следить за вами, — он кивнул на Адэлис. — И вести важные переговоры с некоторыми из моих знакомых колдунов в прошлом.       — О чём были эти переговоры? — тут же спросил Клаус.       — Я предупредил своих друзей о грядущих переменах, которые могут затронуть и их. Порекомендовал быть осторожными и не влезать ни во что без лишней необходимости. Ребята они хорошие, да и помочь если что смогут. Терять таких напарников и друзей не хочется, поэтому я сочёл своим долгом проинформировать их о возможной опасности, — он взял небольшую паузу, давая возможность кому-то высказаться, но все молчали, лишь перекидываясь короткими взглядами. — Что насчёт Джузеппе. На сегодняшний день я до сих пор не имею никакого понятия: кто он, почему «бракованный» и остальное. Находясь рядом с ним я чувствовал лишь, — он едва махнул ладонью, пытаясь подобрать лучшее выражение, — отторжение, негатив… Проще будет сказать, что хорошо себя я не ощущал в его обществе, особенно когда фокусировался на тех каких-то остатков чувств, кои всё-таки остались во мне. Я пытался получить от него нужные ответы, но все попытки ваш отец, парни, умело пресекал. Я пытался поднять старые архивы, но всё опять было мимо. Ничего. Никаких данных. Возможно, у вас есть какие-то мысли?       Деймон со Стефаном переглянулись. На какое-то время в столовой воцарилось молчание. Стефан почти беззвучно стучал пальцами по столу, смотря в почти пустую белую тарелку. Деймон же пригубил бокал, всё-таки распробовав вкусное красное вино. Никто не вмешивался, хотя переглянувшиеся между собой Клаус и Адэлис как бы дали друг другу понять, что у них есть пару мыслей на этот счёт.       — У меня есть пару догадок, но я сомневаюсь… — озвучил какие-то свои мысли Стефан.       — Не нужно, — Дарен дружелюбно улыбнулся ему, махнув рукой, как бы призывая к разговору. — Выскажись! Всё-таки, если мы все вместе подключимся к твоим мыслям, то сможем докопаться хоть до какой-то истины.       Все молчаливыми кивками поддержали Эндерсона, а Стефан решился, озвучив свои домыслы:       — Вы, возможно, не в курсе, но все остальные, думаю, даже Адэлис наслышана о ситуации с двойниками, — ведьма Эндерсон тут же кивнула в подтверждение его слов, пока Александр и Саманта в непонимание переглянулись, посмотрев так же на Дарена, лицо которого излучало тень непонимания, но и интереса. — Однажды на этой земле жил колдун Сайлас вместе с Амарой. Сайлас выглядел как я, а Амара двойник Елены Гилберт и Кэтрин Пирс, — Александр на это удивлённо вскинул брови, навострив теперь оба уха. — Не говоря уже о Татии, с которой были знакомы вы трое, — Стефан взглядом прошёлся по древним, которым, видимо, не очень нравилось упоминание об этой девушке, но они в знак согласия кивнули, умело скрывая недовольство. Адэлис, не понимавшая, что могло вызвать недовольство на лице Элайдже, вопросительным взглядом посмотрела сначала на Клауса, который в этот момент смотрел куда-то в стол, а затем на Кэролайн, которая лишь многозначительно кивнула, давая понять, что расскажет об этом позже. — Была ещё одна ведьма, Кетсия, прародительница ведьмовской ветки Беннетов. У них был любовный треугольник. Сайлас должен был жениться на Кетсии. Она приготовила зелье бессмертия, которое они должны были разделить на свадебной церемонии, чтобы жить вместе вечно. Но мой предок предал свою возлюбленную, влюбившись в другую, в её служанку Амару. Он разделил этот эликсир с ней. Кетсия, сымитировав смерть Амары, заманила Сайласа в пещеру, где его заточила на веки, а её обрекла на вечные страдания, сделав якорем между миром живых и миром мёртвых. Амара чувствовала смерть каждого умершего, кто проходил через неё. Позже Кетсия иссушила её, а природа, чтобы сохранить баланс, создала наши копии, которые рождаются каждые пятьсот лет… Не буду сейчас говорить о том, как нам удалось его разбудить и вообще связаться с ним, но факт в том, что он был сильнейшим колдуном, которого я вообще когда-либо видел на то время. Просто, раз он наш предок, то можно предположить, что что-то есть и в нас, как и в нашем отце.       — Ну, это разумно, — согласился Дарен. — Раз Сайлас ваш предок, то, разумеется, в каждом из вас есть частичка магии. Суть только в том, что вы не обнаружили в себе этих способностей помимо вашего отца.       — Ну да, — хмыкнул Деймон, скривив губы. — Отец всегда говорил, что унесёт все тайны с собой в могилу, — вспомнил он. — Стеф, помнишь, все его письма, на которых не было ничего, кроме даты, места и времени. Порой даже инициалов не было.       — Да, помню, — тут же кивнул он. — Ещё закономерность была в том, что время было назначено только ночное. Словно все эти встречи были тайными, и проводились где-то вдали от любопытных глаз.       Дальше своё предположение осмелился высказать Элайджа.       — Раз ваш отец был основателем и одним из главных охотников того времени, то, естественно, он не хотел, чтобы хоть кто-то узнал о его неестественной природе. Для них это клеймо креста в чистом виде.       — Соглашусь, — неожиданно поддержал его Дарен. — Отец как-то мне рассказывал о нашем предке Гарнете Эндерсоне. Он так же был охотником, но пробудил в себе способности к магии. Искал способ избавиться от дара, но, естественно, делал всё это скрытно.       — И зря он это сделал, — усмехнулся Клаус, встречаясь с непонятыми взглядами. — Возможно, у него был бы шанс выжить, когда я держал его тоненькую шею в свои руках.       — Убил нашего предка? — спросила Адэлис, с прищуром посмотрев на него.       — Он угрожал нам, — невозмутимым тоном ответил Клаус. — На ровном месте не стал бы. Слишком он был самоуверенный и глупый, раз уж два раза наступил на одни и те же грабли.       — Да и за дело, на самом деле, — со вздохом произнёс мистер Эндерсон, взяв бокал и пригубив его. — Не самым хорошим он был человеком с рассказов отца. Давайте вернёмся к Джузеппе. Деймон, Стефан, есть мысли, почему он может быть бракованным колдуном? Лично я не сталкивался в своей жизни с дефектными колдунами.       — Никаких мыслей, — покачал головой Деймон. — У Сайласа всё было в порядке. Держал огонь в руках, как я любимый стакан с бурбоном, — данной репликой он вызвал ухмылки на лицах собравшихся. — Мы со Стефаном вампиры, о магии знаем хоть что-то благодаря ведьмам, которые нас окружали. Поэтому лично у меня нет никаких мыслей.       — Аналогично, — поддержал его Стефан.       — Тогда это тупик, господа, — развёл ладони колдун.       — Позвольте мы кое о чём расскажем всем вам, — стоило Адэлис произнести это, как весь стол посмотрел на них с Кэролайн. — Сегодня кое-что произошло… Возможно, наш рассказ наведёт вас на какие-нибудь мысли.       Эндерсон снова пересеклась взглядом с сестрой, которая кивнула ей, дав понять, что уступает ей очередь в рассказе. Сама же Кэролайн добавит красок в дальнейшем, когда появятся вопросы. Майклсоны, услышав уже о чём-то случившимся, напряглись, понимая, что девушки даже не звонили им после и ни о чём не сообщали.       — Мы тогда только проводили Ральфа, получив от него нужную нам вещицу. Уже собравшись вернуться в дом, мы заметили въезжавшую на участок машину. Я её не узнала, но узнал Александр, сказав, что это машина Кола. Мы отправили Саманту в дом, а сами остались стоять, ожидая, в принципе, всего. Начались обсуждения, касаемых последних событий. В особенности Кол и Джузеппе были недовольны нашим вторжением на территорию Алистера и трупами, которые мы после себя оставили. По началу мы пытались вести переговоры на спокойной ноте, но мистер Сальваторе не остался в долгу, спустив в мой адрес несколько угроз. Я же, в свою очередь, вцепилась в него невидимой рукой, сказав, чтобы он убирался отсюда, пока может, и чтобы дважды подумал в следующий раз, прежде чем угрожать. И когда я его отпустила, он выпустил в меня поток мощной некротической энергии. Возможно даже это была не она, не знаю, но даже её цвет был чернее ночи. Александр попытался защитить меня и атаковать его, но тут же был отброшен в след за мной. Осталась Кэролайн, — она взглянула на сестру, уступая ей дальнейший рассказ.       — От меня они, по понятным причинам, ничего не ожидали. И это было их главной ошибкой. После магических практик мои чувства и силы были обострены. Я ещё толком не успела отпустить это состояние, поэтому дотянуться до своей внутренней силы мне составило трудна, — Кэролайн продолжала говорить, при этом замечая, как братья Сальваторе непонимающе нахмурились, смотра на неё; Дарен вообще выглядел очень озадаченным; а Майклсоны были в явно предвкушение. — Я воспользовалась своей внутренней силой ведьмы, подвесив их обоих в воздухе, а после начала замораживать. Честно, не совсем поняла, как я это сделала, потому что сегодня была моя первая тренировка и я толком ещё ничего не знаю. Будто из моего сердца шли какие-то инструкции, будто внутренняя «Я» знала что делать. Если бы не Адэлис, одного из них я бы точно заморозила до смерти, — она с тёплой улыбкой посмотрела на сестру, которая смотрела на неё взглядом полном восхищения.       — Постой-постой, — голос Стефана коснулся её ушей, но она пока не обернулась, призывая свои сущности явиться, — я один что-то не понял? Какая ведьма? Как? Форбсы не владели магическими способностями! Мы бы знали!       — Об отце мы тоже знали, Стеф? — задал встречный вопрос Деймон. — А вообще вопросы интересные. Кэр, хочется услышать объяснений.       — Думаю, этого будет достаточно, — она взглянула на них серыми глазами. Было заметно, что проявление её нового облика произвело впечатление на всех сидячих. На неё смотрели с удивлением и гордостью. Последнее особенно касалось Майклсонов и её сестры. Взгляд Клауса был вообще несравним ни с одним другим. В нём был океан гордости и любви. Он изучал каждую изменившуюся деталь на её лице.       «Чёрт, как же она красива… Я обязан это нарисовать!»       — Господи! — воскликнула Ребекка, допив свой бокал вина. — Слава Богу! Я уже думала, когда это случиться. Могу поблагодарить Джузеппе лишь за то, что он ускорил сия процесс. Тебе идёт, Кэр!       — Спасибо, Ребекка.       — Вы знали? — Деймон посмотрел на неё, на что Ребекка кивнула. — Ребята, вечер идёт, а вопросов как бы меньше не становится.       — Их и не станет, — тут же обнадёжил его Клаус. — Скорее, один вопрос закроется, но на его место придет один, а то и два других. Однако пока мы не на всё можем ответить. Но теперь один секрет вам всё-таки известен.       — Ты еретик? — задал вопрос Дарен.       — Нет, — Кэролайн покачала, моргнув несколько раз, отпуская свой новый облик. — Моя сила независима друг от друга. Они уживаются во мне, не конфликтуют и одна не уничтожает другую. Не знаю, кто я. Возможно, как Клаус, гибрид двух видов.       — Мы и остановились на этом, когда обсуждали, — кивнул ей словам гибрид.       — В шоке, честно, — вынес вердикт колдун. — Я не встречался с еретиками, но был о них наслышан благодаря некоторым историческим данным магического мира. Но раз ты не еретик, а, как говоришь, гибрид двух независимых друг от друга видов, то вопросов у меня ещё больше.       — Может быть всё что угодно, — Адэлис посмотрела на отца. — В ней могли пробудиться способности точно так же, как и в отце Стефана и Деймона, спустя много веков, если прежде никто не открывал их в себе. Я вообще придерживаюсь такого мнения, что почти в каждом человеке есть частичка магии, а уже от рода зависит, позволят ли они открыть его в себе или же нет. Если такие способности пробудились в Кэролайн, то так тому и быть. В любом случае Клаус прав, мы не можем пока говорить больше, потому что сами пока не владеем достаточной информацией, но как всё станет известно, мы сообщим вам.       — Верно, — поддержал её Элайджа. — А вас мы очень просим не распространять эту информацию и обсуждать либо в общем круге, либо дома друг с другом. Лучше, чтобы об этом никто не знал. И, пожалуйста, без каких-либо вопросов. Мы не имеем право отвечать, даже если бы хотели.       — Да, Серый Волк, ты был прав, — с усмешкой обратился к Клаусу Деймон. — Вопросов только больше, — Майклсон на это лишь отсалютовал ему бокалом.       — Ребята, отвлекаемся! — отрезвила всех ведьма Эндерсон, негромко постучав ладонь по столу. — Мы рассказали это, не потому что хотели обсуждения, а потому что хотели дать ещё один возможный путь, по которому сможем пройтись и хоть чего-то достичь. Деймон, Стефан, вы видели проявление энергии Сайласа помимо огня, который он держал в руке?       — О чём ты конкретно? — спросил Стефан.       — Кэр, только не заморозь всех нас, — подмигнула ей Адэлис. Кэролайн на это лишь хмыкнула, шутливо нахмурив брови.       Форбс подняла ладонь фокусируясь на холоде, что исходил из метки. Она представила, как ветер крутится вокруг её руки, приобретая бело-серый оттенок, подобный её глазам. Вокруг её ладони тут же образовались спирали энергии, которые обволакивали её руку и пальчики, которыми она плавно шевелила, заставляя энергию передвигаться.       — Типа такого, — ответила за сестру Кэролайн. — Возможно, это был какой-то гораздо больший поток. Помните, как Бонни иногда откидывала нас на метры, использовав телекинез? — некоторые сидячие за столом тут же кивнули. — Вот то же самое, только при этом колдун использует взмах рукой, и видимая энергия врезается в вас, отбрасывая. Вы её видите, а не просто чувствуете.       — Нет, ничего такого, — опроверг Стефан. — Мы бы запомнили.       — Тогда тупик, — пришла к неутешительному выводу ведьма Эндерсон. — Энергия против колдуна может обернуться по многим причинам. Дело может быть как и в самом колдуне, его установках в голове, так и в проклятиях… Поэтому мы тут с вами как на не перепаханном поле, у которого нет границ. Единственный способ добиться правды, это выпытать что-либо из самого Джузеппе. Другого в нашем случае не дано.       Стефан и Деймон тяжело вздохнули, так же прекрасно осознав то, что они в полной заднице.       — Да уж… — Ребекка отправила себе в рот маленький кусочек перчика. — Зато теперь окончательно всё стало ясно с Колом. Всё-таки мы были правы, когда думали, что все его перемены не естественны, но, ребят, есть кое-что, — все тут же подняли на древнюю заинтересованные взгляды. — Дарен, ты сказал, что со слов нашей матери и вашего отца, мальчики, — быстро она посмотрела на братьев Сальваторе, — Эстер должна полностью контролировать нашего брата — в независимости от обстоятельств, — и хоть Ребекка не спрашивала, но Эндерсон кивнул, как бы подтверждая её слова. — В день, когда Элайджа, Адэлис и Кэролайн заявились, чтобы освободить ведьму Беннет вместе с Энзо, вы вдвоём прекрасно помните, что было после, — Майклсон чуть наклонилась вперёд, чтобы посмотреть на Элайджу и Адэлис. — Ты проникла в голову нашего брата, ослабив тем самым, пока гуляла по его подсознанию и сражалась с нашей матушкой. После, когда вы уехали, я до вечера просидела с ним, ждала, пока очнётся. И когда Кол пришёл в себя, то он был другим, был собою: его взгляд, речь, манера, поведение… Он назвал меня «Бекс». Он не называл меня так много месяцев и с того момента больше ни разу. Кол вспоминал всё, что делал, прежде чем потерять сознание. И по его выражению лица я понимала, что ему становилось плохо от себя самого. В этот момент мать не контролировала его. Она отступила! Но буквально через минуту снова произошла резкая перемена, и Кол перестал быть похожим на себя.       — Видать, на какой-то момент я ослабила вашу мать, — предположила Адэлис. — Бой был — что надо, честно говоря. Удовольствие я получила. Однако то, что она быстро вернула контроль себе, говорит о том, что Эстер всё-таки серьёзно закрепилась в нём. Точнее, серьёзно закрепила свою программу. Кол прорвался на какой-то момент… Жаль, что он был недолгим.       — Да, — Элайджа смотрел на свою возлюбленную. — И более того, Эстер знает, что нам известно о её воздействие на нашего брата. Она могла укрепить своё влияние на него ещё больше, — предположил древний. — Можно сказать, я полностью уверен в том, что она это уже сделала. Эстер понимает, что наше знание — её слабость, а она, как и любой другой из Майклсонов, любит устранять свои слабости. Поэтому раннее озвученные тобою мысли, — он снова обратился к ведьме Эндерсон, — насчёт того, что вернуть Кола проблематично, сейчас, скорее всего, вернуть его стало ещё сложнее.       — Да… — не отрицала Адель. — К сожалению, но это может быть, и возможно — есть — вполне разумное обстоятельство. Вернуть Кола даже мне — ведьме, владеющей практически в совершенстве магическими манипуляциями сознания и подсознания на разных его уровнях, — будет крайне сложно. Не говоря уже о программе, которую нужно будет подбирать к этому, чтобы я ему не навредила. Но я хочу попытаться, когда мы разберёмся с Кровавым Суперлунием.       — И я правильно понимаю, что вы не планируете его убивать? — решил уточнить Стефан.       — Конечно! — отозвался рядом сидячий Клаус. — Я бы с радостью убил его, если бы он сам пошёл на всё это. Я хотел его убить ещё в начале этого месяца, да и даже когда отправился с Деймоном в Новый Орлеан, ещё толком не подозревая, что теория Элайджи и Ребекки может оказаться верна. Я в каком-то смысле даже не хотел верить, что ко всему причастны наши родители. Снова… Но, как мы все сейчас узнали, они не успокоились даже на том свете. Однако эта информация даже успокаивает меня, потому что осознав тогда, что Кол мог так легко предать меня, всю нашу семью, я был готов устроить кровавое море в Новом Орлеане. Но, к счастью всех живых, меня окружают родственники, имеющие на мои мозги весьма хорошее влияние, — Майклсон отсалютовал бокалом Ребекке и Элайдже. — Я намерен вернуть своего брата.       — Даже если он будет намерен убить вас в конце этого месяца? — спросил Александр.       — Даже если так, — ответила Ребекка. — Убить нам сложно друг друга…       — Тебе напомнить, как он два раза сжимал твоё сердце в своём кулаке? — в возмущение вскинул он брови, посмотрев на древнюю. — Я, разумеется, понимаю ваше стремление, ребят, но хочется верить, что у вас есть план.       — Пока нет, — честно сказал Клаус. — Будем его продумывать в ближайшие дни, а там, если что, будем действовать по импровизации.       — Меня вот, что ещё интересует, — Адэлис посмотрела на своего отца, — что за ведьма за вами пришла?       — Я понятия не имею. Я даже до сих пор её имени не знаю. Видел её в первый и последний раз, — пожал плечами Дарен. — Единственное, что я почувствовал от неё тогда, это… Тебе знакомы запахи? Запах смерти, энергий, тонкое восприятие вкусов трав и прочие. Уверен, Джон должен был тебя обучать этому.       — Да, но последний год особенно у меня с этим проблемы. Я далеко не всегда могу что-то почувствовать. Не знаю, с чем это связано. Всегда думала, что это моя не сосредоточенность на органах восприятия. А в чём дело?       — Я чувствовал запах смерти от неё, гнили смешанной с химикатами. Когда я узнал о смерти своего отца и прибыл в этот город, я отыскал его могилу. Когда я заявился на неё, то первым делом почувствовал этот же запах. Чтобы убедиться, я даже зачерпнул землю, — он тут же заметил, что любой намёк на улыбку, радость или хотя бы расслабленность испарился с лица дочери. — Ты же понимаешь, чей это запах.       — Разумеется. Так пахнет энергия некромантов.       — И часто порчи, либо же проклятия сделанные на погибель, — кивнул её словам Дарен. — Конечно, не будем вдаваться в особенности всех этих запахов, но подразумеваю, что это могла быть твоя подруга. Бывшая подруга, — исправился Эндерсон.       — Но ты сказал, что ей было больше тридцати пяти на вид, — припомнила Саманта. — Иллюзия?       — Именно, — кивнул ей колдун. — Сотворить её не трудно, тем более для ведьмы её уровня. Я тогда не мог её прочувствовать, но как нам известно, Кассандра уже была здесь. Она могла прийти на могилу Джона зачем-то, либо же эта энергия просто просачивается через слои земли. Негатив всегда несёт за собой мощный след и мы его за версту чуем. Просто я не видел Кассандру помимо её фотографий. Сделать вывод сейчас не могу.       — Можешь, — Адэлис неожиданно поднялась со своего места, забирая лежащий рядом телефон. — Ты вернул себе магию, сможешь прочувствовать её энергию через снимок и сравнить с той, что чувствовал от той ведьмы. Особенности сразу бросятся в глаза, — сказала она, останавливаясь рядом с отцом.       — Погоди, — он поражённо уставился на неё, — ты хочешь сказать, что вообще не чувствовала магического воздействия на отца? Никакого? Не до его смерти, не после?       — Нет, — покачала головой Адэлис. — Сейчас меня это стало особенно напрягать, — она протянула телефон с фотографией, на которой была только одна Кассандра на фоне центрального парка в Вашингтоне.       Дарен принял его, прежде внимательно рассмотрев фотографию, а затем попытался направить свою энергию в этот снимок и будто перенестись мысленно в то время, когда она была сделана.       — У тебя есть догадки? — спросила Саманта у Адэлис.       — Увы, да. И они меня не радуют.       — О чём ты? — прозвучал встревоженный голос Элайджи. — Что не так?       Кэролайн нахмурилась. Она сама не понимала почему, но начала испытывать волнение, пристально смотря на сестру. В её мыслях почему-то крутилось одно навязчивое слово — блок.       — Это её, — выдал Дарен прежде, чем Адель успела ответить Элайджи. — Точно такая же энергия без каких-либо изменений, — ведьма Эндерсон на это в рассерженном жесте прикрыла глаза. — Адэлис, скажи мне честно, ты ощущаешь запах моей энергии?       Она сначала посмотрела неуверенным взглядом на отца, а затем на всех сидячих за столом. Поджала губы, и снова вернула взгляд на отца.       — Я встану, чтобы тебе было легче, — он поднялся, останавливаясь напротив дочери. — Попытайся.       Ведьма Эндерсон начала медленно обходить Дарена, глубоко дыша и концентрируясь на запахах. Она отлично чувствовала запахи всей еды: картошки, мяса и овощей, что сейчас была на столе; запахи парфюмов, но не запахи энергий. Она не чувствовала ничего чёткого даже от вампиров. Подумав, что ей, возможно, мешают другие, Эндерсон попросила отца отойти ещё немного в сторону, но почти ничего. Она чувствовала лишь лёгкий и едва уловимый запах напоминающий ромашку.       — Я почти ничего не чувствую, — выдала она, смотря на Дарена встревоженным и рассерженным взглядом. — И не понимаю, почему.       — Лис, ты уверена в этом? — не менее встревоженный голос Клауса долетел до неё. — Попытайся ещё.       — Бесполезно. Я чувствую лишь едва ощутимые ноты, и то… сколько времени мне понадобилось, чтобы прочувствовать их.       Элайджа без слов поднялся со стула и подошёл к ней, пока Дарен выглядел крайне задумчивым, явно анализируя что-то. Он лишь без слов кивнул Майклсону, принявшись ходить недалеко от них.       — Послушай, — Элайджа взял её за руки, положив к себе на грудь, — попытайся почувствовать меня. Знаю, должно получиться. Попытайся обойти то, что тебе мешает.       — Это бесполезно, — она смотрела ему чётко в глаза, пока Майклсон в мыслях даже удивлялся её растерянности. Ему редко доводилось видеть эту ведьму в таких чувствах.       — Попытайся, — настоял Майклсон. — Я верю в тебя.       «Только, мне кажется, я в себя сейчас не верю. Господи, неужели на мне блок?»       Дарен не вмешивался, понимая, что между его дочерью и Элайджей особенные отношения. Он, конечно, осознавал, что даже если между ними есть… любовь, то Элайджа всё равно не сможет ей помочь, но если какие-то чары, имеющиеся над ней, начнут ослабевать под его воздействием, то это будет как минимум любопытно.       Адель снова глубоко задышала, внимательно смотря на Элайджу, руки которого по-прежнему прижимали её ладони к своей груди, под которой неспеша стучало сердце. Эндерсон вновь не чувствовала ничего, кроме дорого запаха парфюма, который кружил ей голову. Приложив множество усилий, чтобы перестать фокусироваться на этом взгляде, она прильнула к нему, уткнувшись носом ему в шею. Руки Элайджи тут же скользнули её спину, прижимая к себе. Он мысленно твердил про себя:       «Давай! Давай! Ты сможешь, милая. Знаю, сможешь. Кто бы что не сделал, ты можешь это преодолеть».       — Почему мне кажется, что я наблюдая за сексом? — Деймон сделал небольшой глоток вина, услышав тихие смешки от рядом сидячей Ребекки и напротив находящегося Клауса, а затем получил каблуком по ноге от Кэролайн. — У вас что за мода, бить меня сегодня?       Кэролайн ничего не ответила, просто хмыкнув и снова обратив взгляд на пару. Ей очень нравилось, как Элайджа и Адэлис смотрятся рядом друг с другом. Она не чувствовала того, что ощущал Деймон. Форбс бы не назвала это сексом, но малый процент интимности в этом всё же присутствовал. Ей нравилось видеть, как растворялся Элайджа в этих объятиях. Он менялся на глазах рядом с её сестрой.       Дарену хотелось отвести взгляд. Ему было почему-то неловко. Он, как и Кэролайн, чувствовал нотку интимности.       Но сама пара не чувствовала в этот момент ни капли интимности. Ощущалось лишь тепло и тревога, коя окутала друг друга.       И в этот момент Адель удалось почувствовать слишком слабый запах коры дерева и свежим источником. Ей очень напоминал второй запах реку или озеро.       — Кора и озеро, — шептала она ему в шею. — Едва ли чувствую.       — Но чувствуешь, — ответил Майклсон тогда, когда она отстранилась, смотра на него. — Что-то препятствует твоему обычному восприятию.       — А как понять, права ты или нет? — спросил Стефан.       — Я знаю свой запах, — ответил ему Дарен. — Моя энергия действительно пахнет ромашками и полевыми цветами, поэтому допускаю, что в случае Элайджи ты тоже не ошибаешься, но он прав, что-то препятствует твоему восприятию.       — Такое может быть только тогда, когда на человека ставят блок, — выразила свои мысли Эндерсон. — Когда не хотят, чтобы человек что-то заранее почувствовал: запах смерти, угрозы, опасности или вторжения.       — Говоришь, не чувствуешь последний год? — переспросил мистер Эндерсон, на что получил кивок. — Этого времени было достаточно, чтобы проклятие укрепилось в теле отца и стало необратимым, но раз и он не почувствовал его на себе, значит стоял какой-то либо индивидуальный блок на каждого, либо общий. Поэтому вы не можете чувствовать вообще ничего, — Дарен перевёл взгляд на Элайджу. — За редкими исключениями.       «Крайне любопытно».       — Это объясняет, почему ты не почувствовала лобелию в еде, — Элайджа напомнил об их неудавшемся свидании, на что Адель кивнула, тоже вспомнив это.       — И букет лобелии, помнишь? — спросил развернувшийся Деймон. — Ты взяла его в руки, но хотя прекрасно знала, что это такое.       — Конечно! Я взяла только потому, что не почувствовала резкого запаха. Так бы я его даже брать не стала! — она вздохнула. — Чёрт, хоть иди и концентрат лобелии пей, чтобы убедиться.       — У тебя для этого есть я, — Дарен развёл руки. — Я могу почувствовать этот блок и снять, но не сейчас. Для этого мне нужна специальная атмосфера и инструменты, но почувствовать и подтвердить наши догадки я могу сейчас.       Ведьма Эндерсон без слов кивнула Элайдже, отошла от него и подошла к отцу.       — Сделай это, пожалуйста.       Он с едва заметной улыбкой кивнул, становясь у неё за спиной. Его горячие руки легли к ней на голову, одна — на лоб, а вторая — на затылок. Руки Дарена были приятны, излучали тепло и спокойствие. Адэлис поджала губы, пытаясь скрыть улыбку. Ведьма Эндерсон вдруг почувствовала резко окатившую волну тепла, которая расползлась по её телу. Ей захотелось глубоко вдохнуть, но она не позволила себе пошевелиться, чтобы не мешать работе отца. Она буквально чувствовала, как он просматривает её на энергетических телах, ища установленный блок. Все сидячие в этот момент наблюдали за ними, даже не переговариваясь.       — Нашёл, — вдруг раздался голос Дарена. — На Буддхическом теле. Весьма глубоко, хотя смею предположить, что изначально оно было где-то на эфирном или ментальном — что вероятнее. Скорее всего оно пустило корни и ушло дальше, дойдёт до эфирного и его будет крайне тяжело снять, почти невозможно, — услышав это, ведьма едва ощутимо вздрогнула в его руках, распахнув глаза. Словно почувствовав её страх, отец поспешил успокоить. — Мне по силам избавить тебя от него.       — Отлично, — взяла себя в руки Адэлис, заправив пряди волос себе за ухо. — Давай вернёмся за стол и поделишься, как ты сможешь это сделать.       Вернувшись за стол, они расселись по своим местам и каждый в ожидании уставился на Эндерсона.       — Много лет назад, ещё, разумеется, до того, как я отказался от магии, я проходил практики по тёмным магическим искусствам. Данный блок относится к программе чёрной магии. Это вредоносный удар, который травмирует энергетические тела, и чем дольше он находится на человеке, тем ощутимее потом, через года, могут быть последствия. В большинстве своём — это полная потеря к ощущению запахов, вкусов и остальных энергочувств. То есть сущностей, к примеру, первого порядка не почувствуешь, даже если она будет стоять перед твоим носом. Даже крайне сильное магическое существо ты не сможешь почувствовать…       Адэлис на этом задумалась, вспоминая первую встречу с Клаусом. Тогда она его почувствовала и очень хорошо, как и Элайджу, но блок уже был тогда. Почему удалось? Из-за их силы или их связи?       — Не скажу, что я испытываю симпатию к тёмной магии. Нет, скорее я испытывал сильный научный интерес, поэтому в более осознанном возрасте для колдуна, решил углубиться в изучение этих программ. Я, конечно, не владею исцелением душ, как ты, но моей силы хватит, чтобы извлечь и залатать дыры на энерготелах, что были оставлены этим блоком, — с лёгкой улыбкой произнёс Дарен. — Всё не критично, не волнуйся. В ближайшие дни избавлю тебя от этого.       — Я буду благодарна тебе, — дочь впервые тепло улыбнулась ему. И, твою ж, если бы хоть кто-то знал, насколько его сердце сейчас разрывалось от этой улыбки. — Если тебе что-то нужно будет, то я готова помочь.       — Да, мне кое-что понадобится, но в этом мы разберёмся уже после. Всё будет хорошо, — произнёс он таким голосом, словно хотел не просто убедить дочь в этом, но и дать понять, что приложит все усилия, чтобы убрать весь негатив наложенный другим человеком. Дарен хотел дать понять так же то, что она может на него положиться, может довериться… Всегда может.       — Несмотря на то, сколько Кассандра уже сделала, я всё равно продолжаю всем её действиям удивляться, — честно произнесла Адель. — Если бы я только почувствовала раньше… — на этих словах Элайджа взял её за руку, не слишком сильно сжав. Эндерсон охотно ответила на этот жест, взглянув на него. — Я бы могла почувствовать, — произнесла она, смотря ему в глаза.       — Могла бы, но это необратимое прошлое, Адэлис. Сейчас мы можем повлиять на будущее и это важнее, — тут же ответил он. — Не вини себя.       — Не буду, хотя хочется… Ты прав, будущее в наших руках, правда не обещаю, что для всех оно будет радужным.       — О чём ты? — заинтересованно спросил Деймон.       — Я обещала душу Кассандры демонам, — с хитрой улыбкой поделилась Адэлис. — Я же освободила Клиффорда, он уехал и не знаю, когда мы его теперь увидим, но у нас есть уговор с теми, кого наняла наша бывшая заклятая подруга, чтобы истязать Вульфа. Если я не выполню условия своей сделки, то они заберут душу Клиффа, а если выполню, убив Кассандру, то он будет жить. Так что вы понимаете моё стремление — как можно быстрее снести ей голову.       — Дамы, — Деймон переместил взгляд с Адэлис на Кэролайн, — я в жизни своей вас больше злить не буду. Одна людей чуть ли не до смерти замораживает, а вторая, мало того, что сжечь может, так и ещё сделки с демонами заключает! — взмахнул он руками. — С кем связался…       Весёлые реплики старшего Сальваторе заставили всех немного оживиться и приободриться.       — Есть ещё кое-что, — Деймон взглянул на брата. — Давай, Стефан, делись своими подвигами с остальными.       Все обратили заинтересованные взгляды на младшего Сальваторе, который культурно прокашлялся, так же допивая свой бокал вина.       — Думаю, начать стоит с того, что незадолго до вашего приезда, в день, когда Деймон и Адэлис выбрались из заточения вашего брата, между мной и шерифом этого города состоялся один разговор. Мэтт просил, а если быть совсем точным, то предупредил меня о том, что в ваш приезд всё должно быть тихо. То есть, зная тебя, Клаус, — Майклсон на обращение к себе лишь прищурил глаза, — он подозревал, что твоё появление не пройдёт без крови. Поэтому предупредил, что если погибнет хоть один из мирных горожан, то проблемы появятся у нас всех. Мэтт ясно дал понять, что не собирается рисковать городом в ущерб здоровья обычных мирных людей. Я пообещал ему, что всё будет гладко и нет никаких поводов для беспокойства… Через несколько дней, уже когда вы были в городе, рано утром Мэтт позвонил мне и попросил приехать в участок. Голос его был серьёзным, я бы даже сказал встревоженным. Я оказался в участке уже через двадцать минут. И тогда он ясно дал мне понять, что простого: «Я обещаю, что никакого кровопролития по вине первородных не случиться», — мало. Мэтту нужны были гарантии. Он хотел, чтобы если вдруг угроза возникнет, то он бы успел извлечь из земли семя до того, как оно бы дало корни, — Майклсоны на это даже с неким удивлением переглянулись. Кэролайн, как и Ребекка, в некотором разочаровании прикрыла глаза. Адэлис же вновь подумала про себя о том, что не зря усомнилась в Доноване ещё в первую их встречу. Взгляд Деймона излучал лишь одно внутреннее: «А я говорил… Я говорил!». — В общем, он высказал всё своё недовольство насчёт вашего прибывания в городе, и опасений. И тогда он пытался заставить меня работать на него. Сначала это были не просьбы, но в них не было угроз, что-то среднее. А когда Мэтт понял, что добрая речь на меня не действует, он решил прибегнуть к более грубым методам. Он начал угрожать, что если я не начну давать интересующую его информацию, то пострадают все, кто мне дорог, включая Елену. Я даже удивился этому, подумал: в каком же он отчаяние, если стал угрожать мне даже своей подругой? В общем, он хотел, чтобы я втёрся к тебе в доверие, — он снова взглянул на Клауса, — и мои слова о том, что мы с тобой не так близки, как раньше, Мэтта нисколько не волновали.       — Разумеется, Стефан, ты стал скучным. В двадцатых с тобой было куда веселее, — Майклсон похлопал его по плечу, усмехаясь. — Расслабься, я шучу.       — В общем, мне пришлось согласиться на его условия в основном из-за угроз в адрес Елены. Я должен был докладывать ему всё, что видел и слышал о вас, — он снова посмотрел на Майклсонов. — Мне приходилось что-то придумывать и искать реальным историям — альтернативы, чтобы не выдать чего-то действительного, что ему или кому-то ещё могло бы помочь строить планы против вас. Несмотря на моё вынужденное согласие, я не мог подставить никого из вас. Поэтому, чаще всего я произносил либо не правду, либо правду, но которая ему ничем не могла помочь. К примеру о том, что ты ездил в Новый Орлеан, но я понятия не имею зачем и как. Сказал, что ты сорвался туда экстренно никому и ничего не объяснив. Мэтт даже через пару дней, уже когда ты вернулся, спросил, что ты всё-таки там делал, на что я дал тот же ответ — понятия не имею.       Клаус лишь довольно улыбнулся, взглянув на Деймона. Они договорились не обсуждать это до его дня рождения ни с кем. Сальваторе на его взгляд лишь отсалютовал бокалом, который только-только успел наполнить себе, а теперь решил наполнить Ребекке.       — И буквально этим утром он вызвал меня снова. На подходе к кабинету я услышал голоса, что меня напрягло, потому что в кабинете Мэтта, как правило, царит полная тишина. Прислушавшись, я понял, что голоса принадлежал Энзо и Бонни. Уж зачем они туда приходили и о чём говорили до моего прихода — мне неизвестно, но когда они выходили, то договаривались об ещё одной возможной встрече в каком-то месте. Сомневаюсь, что это может быть Мистик-Грилем. Во-первых, у всех на глазах, а, во-вторых, он бы так и назвал это место. Скрытность была бы ни к чему…       — В этом есть логика, — согласилась Саманта.       — Когда я вошёл в кабинет, столкнувшись с Энзо и Бонни практически лицом к лицу, мы не сказали друг другу ничего. Разминулись, словно и знакомы не были. Дальше по стандарту, Мэтт стал спрашивать меня о том, что происходило, чего нового я мог услышать, — повёл он ладонью, вздохнув. — Я, естественно, сказал, что ничего не произошло. Он тут же оповестил, что до него дошли другие сведения, а конкретнее о вашем, девочки, союзе, — он взглянул на переглянувшихся Адэлис и Кэролайн.       — Неужели Бонни и Энзо рассказали ему об этом? — почти с разочарованием спросила Кэролайн.       — Никто другой об этом не знал, Кэр, — покачал головой рассказчик. — Поверь, я испытал точно такие же чувства, когда понял, что именно они распространили данную информацию, — Форбс лишь откинулась к спинке стула, сердито поджав губы, а Стефан смог спокойно продолжить свой рассказ. — Я, разумеется, стал всё отрицать, говорить, что ничего об этом не знаю, ничего не видел и не слышал. Я понимал, что ему уже, возможно, известно многое, что произошло за тот вечер, так что мне это даже в каком-то смысле помогало. Я ему снова напомнил, что не так близок с Клаусом, чтобы секретничать в баре за стаканом другим бурбона, — гибрид на это лишь усмехнулся, пригубив бокал вина. — На что Мэтт напомнил мне о близости с тобой, Кэролайн, — Форбс с непониманием уставилась на Стефана, требуя конкретики. Взгляд Клауса тоже дал понять, что Сальваторе стоит выражаться капельку конкретнее. — Как с подругой. На этот момент уже моё хвалёное многими из вас спокойствие начало отступать и я указал ему на его высокие запросы, на что мои всё ещё относительно дипломатичные предъявы его нисколько не смутили. Донована абсолютно не заботило то, что я, фактически, подвожу всех вас. Мэтт так и сказал, что ему неважно, какими путями я буду добывать информацию. Я должен это делать и точка. Но уже я решил поставить свою точку, поднялся и просто хотел уйти, но на меня наставили пистолет. Я понимал, что он блефует. Что он и собственно доказал, выстрелив чуть левее от меня в первый раз. Я не до конца понял, что была за пуля, заметил лишь пролетевшее мимо меня нечто белое.       На этих словах Стефан опустил руку в передний карман серых джинсов, доставая небольшой целлофановый пакетик, внутри которого было десять деревянных белых пуль. Вампир протянул пакетик рядом сидячему Клаусу, который настороженным и внимательным взглядом осмотрел каждую из пуль. Саманта на это лишь прикрыла глаза, понимая, что, похоже, всех важных людей в городе уже успели снабдить.       — Дальше в ход пошли угрозы, он требовал сесть и продолжить разговор, я же отнекивался, не желая какое-то время это делать, но потом осознал, что было бы неплохо лишить его этого оружия. Мы, конечно, не знаем, сколько успели завести в город этого оружия, но я посчитал, что будет правильно, если мы по возможности сможем всех охотников и им прочим, — лишать столь ценного оружия.       — Это правильные рассуждения, Стефан, — Клаус пожал ему плечо. — И как же ты забрал их у Донована?       — Я решил подыграть ему, присев за стол. Решил действовать по импровизации, понимая, что достойный план продумать буду не в силах за какие-то секунды. И вдруг ему позвонил телефон, на пару секунд отвлекая его. Мне было этого достаточно, чтобы перевернуть его стол вместе с ним же. Видимо, перестарался я, потому что на стене после удара появилась его кровь. Мэтт был без сознания, поэтому мне удалось беспрепятственно забрать пули и уйти через окно, потому что к кабинету уже начали стекаться остальные копы. Вот как-то так, — закончил он. — Теперь нам известно, кто сливал пусть и недостоверную, но всё-таки информацию.       — Известно ещё с этого дня, — поделилась Лис, отправив в рот небольшую дольку помидора из салата.       — То есть? — не понял Стефан.       — Когда мы наведались в дом Алистера, Ребекка там отправила на тот свет около двадцати бойцов, но один из них выжил и рассказал, что вызвать в дом приказали именно шерифа Донована. Пазлы в голове уже сложились сами собой. Олби, так звали парня, так же подтвердил, что Мэтт обо всём в курсе.       Ребекка и Кэролайн вдруг переглянулись. Из всех сидячих за столом, Мэтт был дорог им одинаково сильно. И во взгляде друг друга они нашли тень боли, отчаяния и глубокого разочарования. Когда-то они обе встречались с ним, обе любили его, обе видели в нём надёжного друга, а сейчас… Сейчас он не на их стороне, подставляет их, играет на другую сторону, угрожает их друзьям…       — Почему ты сразу обо всём не рассказал? — Ребекка с грустью в глазах посмотрела на Стефана. — Почему пошёл у него на поводу?       Сальваторе тяжело вздохнул, посмотрев на Деймона, который и бровью не повёл.       — Я хотел сначала понять, что и кто заставил его пойти на это. Я убеждён, что Мэтта заставили пойти на предательство, но не понимаю, кто. Потом, когда уже понял, что я ничего не узнаю и более того — он, скорее всего, попытается переманить на свою сторону, решил действовать наперёд.       — Хм, а что? — Александр усмехнулся, держа в руках бокал и гоняя по его стенкам тёмно-красную жидкость. — Это весьма удобно: иметь на стороне союзницу ведьму и вампира. Остаётся только надеяться, что ваша старая подруга и друг не станут совершать столь необдуманный поступок.       — Сделают роковую ошибку, если всё-таки примут его предложение, — невозмутимым тоном заявил Клаус. — Да? — спросил он, взглянув на Адель, потянув к ней бокал. Эндерсон лишь подмигнула, чокнувшись с ним.       — Слушайте, — Стефан вновь вернул на себя всё внимание, — ребят, я правда не хотел, чтобы всё как-то вышло против нас. Делал всё возможное, чтобы не подставлять никого.       — Спокойно, друг, — Клаус неожиданно вновь пожал его плечо. — Ты ничего совсем дурного не сделал, тем более что каждый из нас может понять, почему ты всё-таки был должен согласиться на это дело. Для нас ты сделал гораздо больше, чем для него. Честно говоря, если так рассуждать, то для него ты в целом ничего не сделал.       — Согласна, — Ребекка неожиданно согласилась с братом. — На тебе нет вины. Ну, если только не в том, что ты сразу нам всё не рассказал.       — Да… — Элайджа провёл рукой по лбу, — а теперь у нас связаны руки и мы не можем что-либо предпринять. Мы пока не можем его убить.       — Убить? — переспросила Ребекка, уставившись на старшего брата с явным несогласием. — Но что если его точно так же вынудили пойти на это, как он заставил Стефана доносить какую-то информацию? Что если у его поступков есть обратная сторона, Ник? — взгляд переместился на Клауса.       — Всё будет зависеть от веса этой стороны, сестра.       Вдруг в разговор вмешался Дарен, который долго прибывал в слушание и раздумиях.       — Прошу прощения, что вклиниваюсь в ваше обсуждение, просто я немного знаю о семье Донованов из истории этого города. Могу рассказать, а вы намотаете на ус и дальше уже будете думать, как поступить, особенно когда преставиться шанс.       — Историю я люблю, — Элайджа взглянул на него через весь стол. — Думаю, её полезно будет услышать всем.       Лис улыбнулась уголком губ, переводя взгляд с улыбающегося отца на Элайджу.       — Джон рассказывал мне, что почти все семьи основателей, которые нам известны, всегда проживали на территории этого города, по крайней мере в последние семьсот лет. Донованы так же были среди них и имели свою землю, свои другие владения и голос в «золотом обществе». У них семья была тоже двоякой, как и наша семья Эндерсонов. Одни были готовы поддерживать вампиров, ведьм и оборотней, а вторые желали им смерти, пытаясь убить. Примерно в шестнадцатых и семнадцатых веках они заключили договор между расой людей и тех, в ком есть магия. Тогда на этой территории люди, в чьих руках была власть, были более лояльны к нам и верили, что если заключить с нами мирный договор, то в городе будет мир и покой. В чём, собственно, были правы. Не все, конечно, тогда это поддержали, но ради мира и благополучия тогдашней деревни были готовы пережать себе горло. Какое-то время здесь царил мир, все друг другу помогали, сотрудничали, люди даже осмелились вступать в отношения с оборотнями, к примеру. Время шло, власть начала меняться, соответственно начало появляться больше недовольных и со временем тех, кто предложил мирный договор, начали свергать со своих высоких мест, в том числе Донованов. Всё дошло до того, что у них отобрали и земли, и владения, и вообще заставили эту семью покинуть Мистик-Фоллс. Некоторые семьи даже уехали в след за ними. Большинство из вампиров, оборотней и ведьм тоже покинули город, но были те, кто вернулся через время и развязали войну между этим городом и расой сверхъестественных существ. Поймите одно, — Эндерсон поддался чуть вперёд, в такт словам указав указательным пальцем правой руки вверх, — Донованы из века в век были верны своему делу. Если они всегда ненавидели подобных нам, они так и будут ненавидеть и делать всё, чтобы выжить всех нас от сюда: по доброй воли мы уйдём или закончим на кончиках их кольев или пуль — вопрос времени. Но если они понимали нас, хотели мира, они и будут добиваться этого мира. Всё уже зависит от самого человека. Если ваш друг хоть с какой-то стороны понимал вас, ваши поступки и действия, дружил с вами, то с большой вероятностью на этот отвратительный шаг его подтолкнули. Но, как я уже сказал, Донованы всегда любили эти земли и этот народ. Они сами могут лечь под пули, если это поможет им спасти земли и народ. Если ваш друг ценит этих людей, хочет помочь им не погибнуть, пока такие, как мы, сражаемся между собой и ненароком можем кого-то зацепить, он мог и сам пойти по этой кривой дорожке, понимаете?       Все сидячие переглянулись между собой.       — Я рассказал это всё к тому, чтобы вы прислушались к словам Ребекки. Она права. Как только вы увидите Донована где-то на горизонте, не нужно бежать к нему с диким желанием — сорвать голову с его плеч…       — Жаль, — цокнул Деймон. — Очень хотелось.       — Попробуйте понять, поговорить, проявить терпения. Вы ничего от этого не потеряете, но и в этот же момент будьте начеку, пока не поймёте, что им движело.       В столовой на какое-то недолгое время воцарилось молчание, а потом все пришли к заключению, что Дарен прав. Стоит хотя бы его сразу не убивать, конечно, нашлись не очень довольные такому раскладу событий в лице Деймона и Клауса, но они ясно дали понять всем присутствующим, что аргумент Мэтта, который он же должен будет выдвинуть в свою защиту, должен быть не просто железным, но и ещё в купе бронированным. С этого лишь все посмеялись и снова вернулись к еде. Они так же ещё обсудили слова, которые произнёс Джузеппе в тот день на кладбище как бы от лица Эстер. Сказать, что в Клаусе снова вспыхнула ярость — не сказать ничего. Он прямо-таки желал отправить родителей в небытие, чтобы больше никогда о них ничего не слышать и не видеть. Все с ним были согласны.       Остальная часть вечера, к счастью, проходила более менее спокойно. Дарен и Саманта рассказали о том, зачем им нужны были видео материалы на Алистера. Эндерсон рассказал о своём намерении посадить его за все свои дела. Тут его неожиданно поддержал Клаус, сказав, что смерть для такого человека будет слишком милосердным наказанием. Вторым, кто разделил идею, был Элайджа, а потом уже подключились все остальные. Старший из Майклсонов так же предложил свою помощь, имея связи в органах, на что Дарен поблагодарил его, сказав, что если что-то понадобиться и это «что-то» будет тяжело достать, то он обратится за помощью.       И когда с основными блюдами было покончено, все решили перейти к чаю, пирожным и конфетам. Разговоры всё так же спокойно протекали, пока Клаус не вспомнил о теме, которую он забыл затронуть на общем обсуждении.       — Сегодня Фрея встретилась с Кассандрой, — одно предложение прозвучало громом среди ясного неба, заставив всех оторваться от чаепития. — Пожалуй, нужно был сказать об этом ещё тогда, когда Дарен рассказывал о Джузеппе, но как-то тема ушла в другое русло.       — Она в порядке? — Адэлис переводила обеспокоенный взгляд с Элайджи на Клауса. — Как они умудрились встретиться?       — Из рассказа Марселя мы поняли, что Фрея сама захотела с ней встретится, заявившись на кладбище. Мы не знаем, что там было, но Фрея вернулась очень измотанной. Марсель рассказал о том, что у неё шла кровь из глаз и ушей.       Дарен хоть и внешне не показал, но испытал чувство похожее на сожаление — к ведьме, которая решила сунуться на некроманта в одиночку без какой-либо поддержки.       — Видимо, — решил сделать он предположение, — ваша сестра владеет другим энергетическим полем, поэтому энергия Кассандры вот так её покалечила.       — В каком смысле? — спросил Клаус.       — В смысле, что её энергия далека от отрицательной. Когда энергии кардинально разные, случается конфликт, а когда это ещё происходит в бою, там и того хуже может быть…       Не все сразу поняли, о чём говорит колдун, поэтому Дарену пришлось объяснить, как зарождается тёмная сила, как проникает в сердце и отравляет душу. Объяснил, что если у большинства ведьм, которые не относятся к некромантам, есть шанс сменить стороны и переквалифицироваться из героя в злодея или же наоборот, то, по его мнению, у некромагов такого шанса нет. Эндерсон поделился тем, что некромаги почти до глубины души пропитаны злобой и темнотой, их сердце чернее ночи на энергетическом плане. Цвет сердечной чакры давно потерял свой ярко-красный свет, став гораздо чернее даже тёмно-красного. Мистер Эндерсон честно сказал, что не встречал ни одного человека, у которого бы получилось вернуться из некромантии. Дарен объяснил, что некромантия — это клеймо, то же самое с хранителями природных стихий. Просто так не сменишь направление, не откажешься, да и он вообще сомневается, что это можно сделать, ведь это предательство. Все они давали клятву, вступая в ряды хранителей. У некромантов всё происходит довольно похоже. Поэтому он ясно дал понять, что даже если бы был небольшой шанс, то не за что не поверил бы Кассандре, заявившей, что она пожелает исправиться.       Маг так же объяснил, почему энергия некромантов и колдунов, у которой энергия сильно отличается от положительной, действует так агрессивно на других ведьм и колдунов, которые используют либо только положительную магию, стараясь не совершать зла, либо которые балансируют, как он, Адэлис и Фрея. Объяснил, что для них энергия Кассандры, как и Джузеппе, сравнима с ядом, который может их вывести на какое-то время из игры, смотря сколько тёмной энергии и насколько мощный был поток, кой вошёл в их тело. Рассказал, что можно выработать иммунитет, но сделать это крайне тяжело, потому что нужно иметь неиссякаемый источник негативной энергии, которую можно получить либо только от некроманта, либо от чего-то, что может её дать, но никакой другой альтернативы Дарен не знал.       Клаус, внимательно слушавший его всё время, как и, в принципе, все присутствующие, вдруг посмотрел на Адэлис каким-то глубоким и непонятным ведьме взглядом. Словно он что-то хотел спросить или сказать, но не мог, не хотел делать это при посторонних. А после отвернулся, как ни в чём не бывало. Ведьма же лишь хмыкнула про себя, решив отложить это на потом, ведь то, что рассказывал отец, было интересно послушать и ей.       Из-за своей внутренней нелюбви к тьме, Адэлис не желала изучать тёмную магию углублённо, поэтому многое в ней ею было неизведанно, ново и, чего греха таить, любопытно. Отец интересно преподносил информацию, основываясь не просто на прочитанной литературе, но и на приёмах и моментах из жизни, которыми он с радостью делился с ними. Смотря на Дарена, Лис подмечала внешние сходства с Джоном: небольшие глаза, которые немного отличались оттенками: у Джона радужки были серо-голубыми, а у Дарена глаза были более яркими, голубыми, как цветы гортензии; точная, как две капли воды, борода; волосы, кои у обоих были русыми, всё-таки отличались по оттенкам: у Дарена они были более тёмными и были лишены золотого блеска даже при вечернем освещение. И все внешние факторы прекрасно дополняли внутренние качества, в особенности способность к дару рассказчика. Адэлис помнит, как у дедушки точно так же получалось интересно преподносить информацию. Она заметила, что даже Майклсоны увлечённо слушали и Деймон не шутил. Определённый прогресс.       Известие о блоке её встревожили, но куда больше разозлили. Была бы её воля, Эндерсон прямо сейчас размазала Кассандру по большей части дорог и стен в Новом Орлеане, раз уж она там. Но проблема в том, что сама ведьма Эндерсон здесь, в Мистик-Фоллс, и уехать пока никуда не может. Она внутреннее чувствовала, что Кассандра вскоре должна появится. Ведьма Эндерсон сомневалась, что она захочет пропустить шоу, которое запланировано на конец месяца. И уж там-то она оторвётся от души, заодно и долг уплатит.       Все сидели за столом, когда в дверь вдруг постучали. Напряглись сразу все, понимая, что в гости никто и никого не ждёт, ведь вся весёлая компания сейчас сидит в одной комнате, распивает ароматный чай и лакомится конфетами и пирожными. Адэлис покинула столовую, сказав, что разберётся сама, но, практически не думая, Элайджа поднялся и направился за ней. Эндерсон обернулась на него в дверях, вопросительно изогнув свои выразительные брови, на что Майклсон лишь кивнул вперёд, давая понять, что это не обсуждается.       — Боишься, что меня украдут из собственного дома? — усмехнулась ведьма, чувствуя его ладонь на своей спине.       — Разумеется, — в его глазах играл огонёк веселья. — И опасаюсь незваных гостей, которые могут испортить вечер.       Открыв дверь, эмоции, проскользнувшие на лице молодой пары, были идентичными — как две капли воды. Они озадаченно переглянулись, вернув взгляд на парня, которому на вид было не больше семнадцати. Одет незнакомец был в белую футболку, обычные тёмно-синие джинсы, на голове находилась красная кепка, козырёк которой находился за его спиной, а на спине был такой же красный портфель. В руках парень держал небольшую стопку писем.       — Мисс Эндерсон? — спросил он, приветливо улыбаясь.       — Да, а ты кто?       — Меня зовут Эмери Гилмор. Я почтальон. Меня просили доставить вам письма, — он протянул их девушке, неуверенно принявшей доставку.       — Что это за письма? — задала она интересующий вопрос, протянув конверты Элайдже, который тут же принялся их просматривать.       — Мне известно, что это приглашения на бал, — пожал он плечами. — Остальное, должно быть, указано в письмах.       — Нас что, косплеят? — спросил появившийся Клаус, обратив внимание на брата, который внимательно перебирал конверты.       — Простите? — глаза парня расширились от непонимания. — Я не…       — Не хватает только наших и братьев Сальваторе, — озвучил итог Элайджа.       Клаус, не сказав ни слова, посмотрел на Адэлис, попросив взглядом поручить остальное дело ему. Она без каких-либо возражений отошла в сторону, уступая ему своё место. Майклсон положил руки на плечи парня, применяя внушение.       — Отвечай на мои вопросы Эмери. Много домов ты уже обошёл?       — Не совсем, я только начал.       — Открой портфель, — голос Клауса звучал требовательно.       Парень, не в силах не подчиниться, снял со спины портфель и раскрыл его. Майклсон забрал его, начав искать остальные письма. Эмери всё это время стоял, внимательно и с неким испугом наблюдая за ним и перешептывающимся Элайдже и Адэлис.       — Почему я сделал, как вы сказали, сэр? — голос паренька дрогнул.       — Потому что мне невозможно отказать, — ответил гибрид, не переставая копошиться в портфеле. — Нашёл, — вынул он ещё пять нужных писем, застегнул портфель и снова установил зрительный контакт с парнем, который не в силе был оторвать взгляда от резко изменившегося в размере зрачка. — Скажи отправителям, что письма доставил. Забудь о том, что я сделал и иди дальше своей дорогой.       Заколдованный парень развернулся, надел рюкзак на спину и не спеша пошёл прочь, а Клаус прикрыл дверь, махая в руках письмами.       — Мне это не нравится, — тут же заявил Никлаус.       — Как и нам, — Элайджа согласился с ним.       — Давайте вернёмся, раздадим всем письма и посмотрим, что это за приглашения такое, — Адэлис кивнула на двери в столовую       Когда они вернулись, то тут же раздали письма всем. Сказать, что лица у всей компании были удивлённые — это не сказать ничего. Все одновременно открыли конверты, достав оттуда небольшой листочек с пояснениями. Пока все решили читать про себя, Клаус отличился, решив зачитать письмо в слух.

— «Уважаемый Никлаус Майклсон!

Мы имеем честь пригласить Вас на бал в честь Летнего Солнцестояния, который состоится в субботу 25 июня в 16:00 по адресу: Бакхед 2568.

Будем признательны, если Вы поддержите цветовую гамму нашего торжества и выберите наряды в соответствие с палитрой ниже.

Будем рады видеть вас в назначенный час».

      Все переглянулись между собою, дав друг другу понять, что письма ничем не отличаются, лишь обращением.       — Что это за адрес? — спросил Александр.       — Алистера, — прозвучал почти ровный голос Саманты.       — Хотят отомстить нам за сегодня? — фыркнула Ребекка, отложив письмо.       — Скорее, что-то показать, сестра, — сделал предположение Элайджа.       — Зачем тогда звать всех нас? — прилетел следующий вопрос от Деймона.       — Хороший вопрос, — Клаус заглянул в конверт, обнаружив там ещё и золотую булавку в виде солнца. — Только не говорите, что это своего рода пропуск…       — Видимо так, — подтвердила и одновременно с этим огорчила Адэлис. — Хотя не буду отрицать, симпатичная вещичка.       — Да, — поддержала её Ребекка. — С каким нибудь белым или бежевым платьем будет самое то, там, кстати, как раз эти цвета присутствуют в палитре.       — Я даже знаю, кто нам может организовать красивые платья, — тут же подключилась Саманта.       — Девушки, — Александр поднялся из-за стола, стоя теперь вместе с Элайджей, Лис и Клаусом, — вы, видимо, забываете о том, кто нас пригласил. Никак не друг, напоминаю.       — Знаем, зануда, — буркнула Ребекка, заметив, как тот сощурил глаза. — Мы просто пытаемся искать что-то позитивное. Всё же не явишься на бал в лохмотьях.       — Согласна, — поддержала её Кэролайн. — А явиться, видимо, нам всем нужно. Может быть, с одной стороны это хорошо, но с другой слишком подозрительно. Как будто хотят всех прихлопнуть одним ударом, но вместе с этим я понимаю, что это не так. Хотя бы одна Адэлис нужна им для ритуала.       — Вот именно, дорогуша, — Ник положил руку ей на плечо. — Здесь что-то другое… Вот только что?       Какое-то время они ещё обсуждали, что может стоять на самом деле за этим балом, но поняв через время, что их паранойе и фантазиям позавидовали бы даже сами авторы, решили, что нужно с этим переспать и думать уже на свежую голову. Возражений не нашлось, поэтому все принялись собираться, хотя, признаться честно, всем расходиться особо не хотелось. Адэлис пришлось увести Элайджу на время наверх, чтобы обсудить то, что ей удалось узнать. Войдя в спальню, она прикрыла дверь и подошла к рабочему столу, на котором оставила документы.       — Это мощное скрывающее заклинание. Я думала, что оно заточено на бумаге, но ошиблась, — ведьма подняла бумаги, обернувшись на Элайджу. — Послание оказалось зашифровано на воздухе. То есть мне пришлось уловить скрывающие чары, которые витали над бумагой в воздухе, а не на ней, понимаешь?       — Адель, из нас двоих ведьма ты, — он поцеловал её в висок, улыбнувшись. — Говори уже, насколько всё плохо.       Она стрельнула на него суровым взглядом, зажгла на кончике указательного пальца огонёк и провела по воздуху линии, которые были начерчены на бумаге. И в один момент перед ними появилась огненная надпись на латыни. Эндерсон посмотрела на него, видела, как бегали его глаза по словам и строчкам. Она вновь прочитала про себя эту фразу:       « — Et qui ausus tangere telum, quod non ad eum pertinent erit maledictus. Te pati a veneficia mea, quantum fatis fuerit ordinatus pro te. Frui quiete vitam, dum potes».       От этой надписи так и веяло холодом, смертью и опасностью. Её удивил ещё тот факт, что сама надпись написана только на латыни, а не на румынском или гибридном языке.       — И будет проклят тот, кто посмел тронуть оружие ему не принадлежащее. Страдать ты будешь от моего колдовства столько, сколько судьбою тебе предначертано. Наслаждайся спокойной жизнью пока можешь, — процитировал Элайджа. — Согласен, не радует.       — Не радует? — возмутилась ведьма. — Это огорчает и нервирует. Меня так уж точно, тебя не знаю.       Элайджа в этот момент почувствовал вновь возникший жар в руке, но внешне не выдал ни намёка на то, что что-то могло быть не так.       — Нервирует, что ты полез, куда не следовало бы. Нервирует, что Вальдемара прямо не могла написать, что это за проклятие, — ведьма заходила туда-сюда по комнате, нервно взмахивая руками. — Не говоря уже о том, что я бы не отказалась от прямого наличия решения данной проблемы. Ладно, у меня губы не дура, признаю, — Элайджа на это лишь усмехнулся, уперевшись ягодицами в стол и вновь посмотрев на неё. — Тебе весело, да?       — Мне нравиться видеть, как ты нервничаешь.       — Нервничаю? — вновь переспросила она. — Подожди, сейчас я перейду в стадию бешенства и тогда эту ведьму даже тот свет не спасёт, — продолжала гневаться Адель.       Когда она проходила рядом с ним, Элайджа резко схватил её за руку и сгрёб в свои объятия, не давая вырваться, как бы она не вырывалась, при этом ругая Вальдемару.       — Я ещё не закончила!       — Прошу, успокойся, Адель, — он поцеловал её в лоб. — Всё не так плохо. Я чувствую себя хорошо.       — Пока, — тут же подчеркнула она. — Ты сам перевёл послание и знаешь, что это лишь вопрос времени. Будем ждать, пока ты не начнёшь сходить с ума или что ещё?       — Не так уж просто свести первородного вампира с ума, — он снова усмехнулся, поглаживая её по спине, ощущая, как любимая ведьма начала успокаиваться, хоть и не была этому рада, всё ещё ворча.       — Ты самоуверен, знаешь об этом? — она посмотрела ему в глаза, коснувшись ладонью щеки. — Вальдемара одна из могущественных ведьм, тебе известно об этом не хуже меня. Мы не должны недооценивать её возможности, Элайджа.       — Знаю, — он взял её правую руку, которая до этого нежно поглаживала его по щеке и оставил несколько поцелуев на пальцах и на тыльной стороне. — Она сказала, что есть срок. Пока воспользуемся им, а там посмотрим. Я не стану рисковать тобою, ты же это понимаешь.       — Понимаю, — на выдохе произнесла она. — Но мой папочка может помочь. Ты сам это слышал. Он хоть что-то смыслит в этом, а я ноль… даже без палочки посередине, — с неким отчаянием произнесла ведьма, нахмурив брови.       — Называй меня гордым, но помощи у твоего отца в этом плане я просить не стану.       — Почему?       — Как-то это странно, не находишь? — он вопросительно выгнул брови. — Пойми, что из всех возможных ведьм и ведьмаков я доверю только тебе, твоей сестре и Фрее. Твоя сестра только вспоминает, кто она. Фрея… Она единственная может помочь, когда я прибуду в Новый Орлеан.       — И когда это будет? — ведьма снова вопросительно и будто даже с насмешкой вскинула брови. — Помнишь, что мы улетаем сразу после суперлуния? Прошу, Элайджа, давай я поговорю с отцом? Что случится с твоей гордостью, если поможет другой человек?       — Моя гордость будет уничтожена, — засмеялся он.       «Что же вы меня сегодня все провоцируете на то, чтобы я вас ударила?» — подумала про себя ведьма.       — Но хотя бы не ты сам, — аргументировала Адэлис. — Гордость возродить можно, Элайджа, а твоё сознание нет. Если то, что сейчас в тебе, например, сначала будет просто отравлять твой организм на энергетическом плане, то потом оно может перейти к сознанию и подсознанию, начнёт путать тебя и сводить с ума. Некоторые воспоминания начнут исчезать, что-то меняться. Ты можешь начать забывать дорогих тебе людей, с которыми ты был неразлучен всю тысячу лет. Ты готов потерять свою семью, Элайджа?       Он внимательно смотрел ей в глаза, почувствовав после сказанных ею же слов укол в сердце. Адель всегда знала, как воздействовать на него, как заставить одуматься. Свою семью он никогда не был готов терять. Он всегда сражался за неё. И если уж он и будет готов умереть, либо же сойти с ума, то только из-за неё. Сейчас вся его гордость и недоверие к остальным противились голосу сердца, которое признавал правоту слов любимой девушки.       — Как ты это делаешь… — в слух спросил он, соприкасаясь своим лбом с её, ощутив, как ведьма снова коснулась своими горячими ладонями его лица. — Я даю тебе слово, что как только представится удачный случай, я поговорю с твоим отцом. Потом будем вместе собирать по кускам мою разбитую вдребезги гордость.       — Ну, вот, видишь! Сам сказал, что вместе, а это главное, — она поцеловала его в губы, чувствуя, как крепки руки вновь сжались на талии, подталкивая ещё ближе к себе. Сердце трепетало от переизбытка самых прекрасных чувств и тепла, которое окутывало с ног до головы. — Я рада, что ты меня услышал. Только прошу: не затягивай с этим.       — Ты единственная, кого я могу услышать всегда, — он снова взял в свою руку её ладонь, проводя пальцем по обручальному кольцу. Улыбка на устах возникала сама собой.       — Я хотела спросить, — она провела ладонью по его шее. — У вас всё нормально? Мы с Кэр заметили, что вы с Клаусом и Ребеккой были будто на разных волнах.       — Немного поссорились из-за произошедшего в Новом Орлеане. Не сошлись во взглядах… А Никлаус и Ребекка, как всегда, отличились, разругаясь так, что хоть прям сейчас начинай семейную войну, — усмехнулся он своим же словам. — Не волнуйтесь, день, два, и всё будет нормально. Им нужно остыть, тем более что этот семейный праздник разрядил атмосферу между нами.       — Семейный праздник? — переспросила ведьма, широко улыбаясь. — Я-то думала, что у нас была масштабная дружеская встреча.       — Оговорился, не цепляйся к словам, — ещё один поцелуй пришёлся на женскую щёку.       — А может быть это оговорочка по Фрейду? — игриво подмигнула ему любимая.       — Ещё скажи, что я будущее предсказал.       — Кто знает, кто знает…       Когда они спустились на первый этаж, то все уже стояли в холе, прощаясь и о чём-то несущественном переговариваясь. Клаус на прощание целовал Кэролайн, на что Ребекка шутливо, но тем не менее закатывала глаза, стараясь не смотреть на Александра, который всё-таки пару раз взглянул на неё, а в последний они вообще пересеклись взглядами и больше не смотрели на них. Дарен и Саманта находились на кухне и столовой, наводя порядок и уже заранее со всеми попрощались.       « — Клаус», — Кэролайн мысленно присоединилась к нему, не сводя с него взгляда. По его глазам она поняла, что её слушает. « — У вас всё нормально? Я чувствую разлад между вами тремя, — она кивнула на вдалеке стоявшую Ребекку, которая переговаривалась с Элайджей и Стефаном».       « — Мы поругались по моей вине, любовь моя», — признал он, оставив на её лбу поцелуй. « — Я обидел Ребекку».       « — Чувствуешь вину?» — вопрос прозвучал тогда, когда её руки коснулись его груди. « — Я чувствую её. Чувствую, как она исходит от твоего сердца».       « — Чувствую себя последний свиньёй, если быть точнее», — вздохнул он, проведя ладонью по её лицу, устанавливая неразрывный контакт. « — Думаю, как исправлять ситуацию».       « — Покажи Ребекке, что тебе не всё равно, что чувствуешь раскаяние. Удиви её. Сам знаешь, насколько она тебя любит. Постарайся порадовать её как девушку, как свою сестру. Увидишь, она оттает и постарайся больше не совершать той ошибки, что совершил. Ведь уж кому-кому, но тебе известно, что никто не сможет делать что-то вечно, Никлаус».       Её приятный голос до сих пор звучал в его голове, словно приятная мелодия, которую Клаус был готов слушать вечно. А это «Никлаус»… Он был готов растечься лужицей под её ногами. Из уст Кэролайн его полное имя звучало приятно, ласково, с любовью и непередаваемым теплом. Поэтому и хотелось слушать его вечно, пока вечность не закончиться. И любовь его была права. Осталось только придумать, как это сделать лучше всего, чтобы Ребекка оттаяла.       Стефан, разговаривающий с Элайджей, Адэлис и к тому времени присоединившимся Александром и Деймон, временами посматривал на стоящую в стороне пару. Он не чувствовал ревности или какого-то не уюта. Ему казалось, что это было правильным. Стефану нравилось, какой счастливой была Кэролайн, находясь в обществе Клауса. Он менял её, как и она его. Он всегда менялся ради неё.       Однако ничто не вечно и им всем пришлось попрощаться. Первыми дом покинули братья Сальваторе, пообещав, что завтра или в самые ближайшие дни они увидятся. Следом за ними с большой неохотой и разрывающимися сердцами особняк покинули Майклсоны. У всех троих были причины, по которым хотелось бы тут задержаться, но, забавно, что у них практически не было причин возвращаться в свой особняк.       — Всё нормально? — спросила Кэролайн, когда дверь за гостями закрылась.       — Да, — с лёгкой улыбкой ответила Адэлис. — Пойдёмте, поможем Саманте и Дарену.       Стоило им только войти в столовую, как вдруг Эндерсон услышала стук в дверь. Сказав, что, видимо, кто-то что-то забыл, она в одиночестве вернулась в холл, вновь раскрывая дверь. Удивлению её не было предела, когда она увидела Клауса, который тут же без слов прошёл внутрь.       — Согласна, через порог говорить неправильно, но что такое? — Лис не стала закрывать дверь, бросив мимолётный взгляд на машину Элайджи, в которой любимый уже сидел с Ребеккой.       — Хотел спросить тебя кое о чём, — Адэлис заинтересованно склонила голову. — Это связано с Фреей, — он посильнее закрыл дверь в столовую и понизил голос почти до шёпота, чтобы их никто не услышал. — Когда вы с сестрой погибли, мы не избавились от ваших вещей. Все они хранятся в нашем семейном хранилище, все ваши луки, гримуары и прочие. Я знаю, что в одном из твоих гримуаров было решение подобной проблеме. Я помню, что где-то что-то было написано о защите от негативных энергий. Я хочу, чтобы моя сестра была защищена, Лис. Поэтому хочу получить твоё разрешение на то, чтобы Фрея им воспользовалась. Что скажешь? — Эндерсон была обескуражена, открыв рот, не в силе произнести хоть что-то. — Да, я понимаю, что это неправильно, и что ведьмы просто так не делятся страницами своих гримуаров, что уж говорить о целой книге, — он подступил к ней ближе на один шаг, касаясь её плеч, смотря в женские глаза с кричащей надеждой. — Но я прошу тебя, Адэлис. Прошу тебя, потому что больше не кого. Прошу, потому что только на тебя могу положиться.       Адэлис даже с облегчением выдохнула, ожидая наоборот каких-то печальных известий или чего-то ещё. А ещё, она не знает почему, но почувствовала нечто приятное от слов Клауса. Он не воспользовался её вещью, как того хотел сам. Он мог спокойно дать Фрее воспользоваться её гримуаром, но не стал, решил спросить разрешения, и для самой Адель этот поступок говорит о многом.       — Конечно! — кивнула ведьма, радостно улыбнувшись. — Пусть воспользуется любым, если у меня было несколько гримуаров. Главное, чтобы нашла способ, как защитить себя и остальных, если в этом есть необходимость, а я уверена, что есть.       Клаус сам с облегчением выдохнул и с огромной благодарностью улыбнулся ей.       — Спасибо, сестрёнка. Я у тебя в долгу.       — Братец, ну к чему это, мы же почти семья, — усмехнулась Эндерсон, похлопав его по плечу.       — Мы семья. Без почти. Всегда ею будем, — уверенным голосом пояснил гибрид, вызывая на её лице новую счастливую улыбку. На какой-то момент Клаусу даже показалось, что её глаза блеснули из-за лишней влаги. — Спокойной ночи, Адэлис.       — Спокойной ночи, Клаус.       Он на секунды поколебался, словно хотел сделать что-то ещё, но лишь на прощание улыбнулся и поспешил к машине Элайджи. Эндерсон проследила за ним и на прощание помахала им рукой. И когда только машина скрылась за воротами, она спокойно закрыла дверь, чувствуя играющую на устах улыбку. А когда ведьма пришла на кухню, то застала весело о чём-то общающихся Кэролайн и Саманту, мывших при этом посуду и Дарена с Александром, которую эту посуду натирали до блеска.       — Итак, я с вами, дамы, вам нужна ещё одна посудомойка или, парни, вам ещё одна пара рук?

* * *

      Мир мёртвых, Мистик-Фоллс       Под ногами хрустели ветки и листья, солнце уже умудрилось спрятаться за горизонтом, а в этой части леса создавалось впечатление, будто на дворе стояла глубокая ночь. Медовые глаза всматривались в карту, на которой было несколько предполагаемых отметим. Кэтрин не привыкла вновь чувствовать страх за свою жизнь, но этот мир вернул ей его. Мир мёртвых не такое уж безопасное и невинное место, каким она его себе всегда представляла. Это почти такой же мир живых, только с другими законами и правилами. Здесь нет места науки, тут царствует сплошная магия и тоталитаризм, вот только не все собираются мириться со вторым. Кэтрин тоже не из тех, кто жаждет этого. Наверное, это в большей степени понравилось Джону Эндерсону в ней.       С тех пор, как они познакомились, Джон решил собрать небольшую личную команду, в которую входила Кэтрин, Двэйн и Брэди. Ребят теперь смело можно было записать в скоромную ОПГ. Теперь все они играли против Верхушки, ища способы укрыться от них, а ещё больше, по возможности, свергнуть их с тех должностей, на которые они сами себя назначили. Пирс даже отчасти нравилось, чем она занимается теперь. Это куда лучше, чем просто шататься по миру мёртвых неприкаянной душой. Правда она не стремилась отыскать портал, который мог перенаправить её на закрытую для всех территорию, где и обитают все эти озабоченные духи. Конечно, она не огорчится, если получится всё-таки отыскать портал. Хотя бы Джон будет рад, а там дело останется за малым… Но Пирс интересовало нечто другое.       Когда Джон рассказал им про порталы, с помощью которых можно попасть в другие миры, многие из которых засекречены, как тот, в котором находятся Верховные духи заправляющие этим местом, Кэтрин про себя подумала:       «А может есть какой-то портал или пробоина в завесе, через которую будет возможно вернуться в мир живых?».       У неё буквально загорелись глаза от этих мыслей. Кэтрин не понимала почему, но будто чувствовала, что такое возможно. Конечно, возможно, нет как такового портала, но, быть может, есть какая-то дырочка, в которую если ударишь — станет шире, и появится шанс просочиться. Да, Кэтрин понимала, что эти мысли могут быть абсурдными, нелогичными и всё такое, но она собирается проверить каждую свою теорию. А пока она будет помогать Эндерсону, которому она благодарна за спасение своей шкуры и заодно шкур остальных ребят.       — Кэт, — раздался в её голове голос Двэйна, испугав двойника чуть ли не до полусмерти, — ну, что у тебя там? Есть что-то?       — Пока ничего, — она огляделась. — А у вас?       — Тоже пусто. Связывался с Эндерсоном, у него тоже пока ничего. Если что, то держи в курсе.       — Вы тоже.       Взглянув ещё раз на карту, она прикинула, что, по идеи, должна стоять на том самом месте где, предположено, заканчивалась и начиналась другая завеса. Аккуратно сложив карту, она снова оглянулась, убеждаясь, что никто за ней не следил.       «Как же не хватает вампирских фишек…»       Она сложила руки лодочкой, как учил Эндерсон, и сосредоточилась на своей энергии двойника. Конечно, Джон был прав, энергия её слаба, хоть и имеет место быть. Эндерсон вообще говорил, что она совсем небезнадёжная. Он убеждён, что в Кэтрин есть стержень и очень достойный, но его нужно долго и упорно развивать. Но проблема в том, что времени у них почти нет. Неспокойно в мир мёртвых. Придётся учиться в деле и в экстренных ситуациях, что даже не огорчало Джона.       *воспоминание…       « — А если я окажусь в опасности, когда на меня нападут? Я не смогу себя защитить! — нервничала Пирс, ходя по столовой в поместье Эндерсонов, даже не притронувшись к заваренному травяному чаю.       — Сядь и успокойся, Кэтрин, — голос Джона был властным, не громким, но тем не менее давал понять, что никаких повиновений он не потерпит. Пирс цокнула, закатив глаза, но всё же присела. — Выпей чаю и улыбнись. Настроение поднимает.       — Издеваетесь? — вновь вспыхнула девушка. — Я беззащитна — как никогда! Это вы один из могущественных магов. Вам боятся нечего, а я на вашем фоне пыль.       Джон лишь усмехнулся.       — Это не так. Поверь мне, льстить я не умею. Всегда говорю сразу о всём, что вижу и чувствую. Радуйся, что ты не просто человек. Вот уж кто безнадёжен на самом деле, а ты… ты — нет. Ты не безнадёжная. В тебе есть большой стержень, который ты можешь развить, если захочешь. Я готов тебе помочь. Но, Кэтрин, имей в виду, что как такого времени у нас нет. Мало того, что в мире живых обстановка накаляется, так и у нас всё далеко не сладко. Тебе придётся учиться в бою. Захочешь выжить — заставишь силу работать на себя. Не захочешь и продолжишь ныть и психовать, — помрёшь, либо отправишься в забвение, как и все те ребята, что оказались не в то время и не в том месте.       Пирс пришлось поумерить свой пыл, а её рука сама потянулась за чашкой чая.       — Я понимаю, всё понимаю… — сдалась девушка. — Но поймите меня, я впервые в такой ситуации. Я была вампиром пятьсот лет. Я знаю, как быть вампиром, а не ведьмой, которой меня даже с натяжкой будет назвать сложно.       — Так скажи мне, дорогая, чем вампиры отличаются от ведьм помимо того, что нам не приходится пить кровь? — Кэтрин задумалась. — Внушение — мы это тоже можем, если хорошо потренируемся. Да, скорость, сила и всё такое — этого у нас нет, но у нас есть магия, которая может выстрелить в самый неожиданный момент. Нас не так просто вывести из строя, как может показаться на первый взгляд. Ты можешь спокойно применить большую часть своих привычек к сущности странника. Особенно свою хитрость. Поверь мне, это очень важное качество для колдуна. Если ведьма или колдун умом не наделён, то и от силы толка не будет. Ты же девушка хитрая, остроумная, мудрая, так что не превращайся в лепёшку. Давай, допивай чай и я научу тебя кое-чему. Надеюсь, после этого ты перестанешь наматывать сопли на кулак.       — Что? Я не наматывала ничего! — тут же воспротивилась на его высказывание Пирс, направив на колдуна сердитый взгляд.       — Поддаваться гневу — всё равно, что наматывать сопли на кулак. Гнев и навязывание ложных слабостей ослабевает тебя в действительности, поэтому перестань. Пей чай, дорогуша. Покой придёт».       Джон умел положительно влиять. В нём не просто чувствовался стержень, а… Кэтрин даже не знала, какое слово тут лучше подобрать. Он был суровым, в каком-то смысле даже жестоким, но Пирс успела заметить, что он проявляет эти качества только тогда, когда хочет чему-то научить. И она научилась, Эндерсон добился своего.       Почувствовав тепло в ладонях, она открыла глаза, смотря на светящиеся тёплым солнечным светом руки. Медленно разъединив их, Кэтрин смотрела на расползающийся по воздуху дымок энергии, каким она его называла. Поднеся ладони к лицу, она дунула на них, распространяя энергию по всей округе перед собой. Энергия осела слабым слоем на стену, которая уходила куда-то очень высоко, теряясь в верхушках деревьев. Ей удалось отыскать завесу.       — Мистер Эндерсон, — она мысленно подключилась к нему, услышав в своей голове хруст веток и листьев, — я нашла одну из граней завесы. Могу приступать к дальнейшим инструкциям?       — Молодец, Кэтрин! Да, приступай. Держи меня в курсе.       — Буду.       Кэтрин, по наставлению Джона начала аккуратно касаться стен завесы, исследуя их на жёсткость. Чтобы сделать это, ей приходилось представлять, что эта стена материальна, что Пирс может до неё дотронуться что, на самом деле, было не так. Стена хорошо скрыта, чтобы никто не смог её обнаружить. Однако Джону удалось найти её, когда он проследил за несколькими личностями, которые исчезали в никуда. Оставалось лишь понять, открывали ли они портал сами, либо он открыт всегда, но так же замаскирован.       Пирс не знает, сколько убила времени на это исследование, временами соединяясь с ребятами. Она была готова отступить, как вдруг почувствовала в одном месте в стене такое странное ощущение, будто рука проходит сквозь что-то очень мягкое, обволакивающее, и это нечто вызывало покалывания у неё в руке. Проверив несколько раз свои ощущения, она вновь соединилась с Эндерсоном.       — Кажется, я что-то нашла…