Первородные: Почувствуй себя живым

      Замок «Чиллингем», графство Нортумберленд       25 февраля 1626 года       Дорога до замка Майклсонов заняла четыре дня с временными остановками на отдых и перекус для лошадей. Большую часть пути Элайджа и Аделия проводили в молчание. Им просто не было о чем поговорить, — именно к такому выводу пришёл каждый из них. Пару раз они оба пытались завязать диалог друг с другом, но тот быстро сходил на «нет». И оставалось загадкой — почему. Долгая тишина обоих угнетала, но при этом поддерживать разговор казалось странным. Стоило им заговорить, как почему-то тут же появлялось чувство, что они будто на разных полюсах Земли: не слышат и не видят друг друга, не понимают. И темы, такие обыденные и простые, если не брать в расчёт желание Элайджи узнать о Кэтрин — никак не поддерживались. А когда, как казалось Майклсону, он нашёл прекрасную зацепку для разговора в лице Катерины, так ведьма Вурмбранд её тут же отсекла, твёрдо заявив, что о подруге она ничего говорить не станет. Но разговор всё-таки удалось завязать, когда до замка оставалось около пяти миль. Элайджа настоятельно просил Аделию воздерживаться по возможности от резких высказываний в сторону Никлауса, по причине его чрезмерной вспыльчивости, агрессивности и временами кровожадности. На что ведьма без какого-либо интереса отвечала, что всё будет зависеть от обстоятельств, так же намекнув, что и её лучше не злить лишний раз.       В прочем, в её словах Майклсону посчастливилось убедиться раннее, когда на второй день пути в лесу, где им пришлось остановиться на пару часов, на них напали разбойники, которые даже не обратили внимания на королевскую карету и фамильный знак королевской семьи на двери. По словам Аделии, эти разбойники оказались слишком отмороженными, когда Элайджа, сломав руку лишь одному, а троих других отправил в недолгий полёт на пару метров, заявил:       « — За вашу глупость я был бы не прочь казнить вас, господа. Но в данный момент времени я не настроен на кровопролития, поэтому предлагаю вам уйти с миром, и впредь рекомендую пользоваться зрением и головным мозгом, прежде чем пожелаете напасть на королевскую чету».       На что получил такой ответ от весьма крупного мужчины:       « — Мне плевать на твои речи о благородстве и напускном помиловании! Людям есть нечего, нечем платить за жильё! Гоните сокровища, либо обыщем всё, в том числе девку».       До того Элайджа рекомендовал ведьме не вмешиваться.       Когда прозвучало столь грязное, по его мнению, обращение, он украдкой взглянул на Вурмбранд, которая скучающе прикрыла глаза. Их вновь начали окружать, наставляя шпаги, Майклсон почти настоял на том, чтобы Аделия укрылась в карете, на что та сбросила с себя зимнюю белоснежную мантию, ответит:       « — Я не нуждаюсь в твоей защите».       И когда двое предприняли попытку пронзить первородного шпагами, он в считанные секунды обезвредил их, вырвав сердца. А Аделия, со свойственной ей ведьмовской натурой, подняла двух оставшихся в воздух. Впервые за долгое время Майклсон слышал такие визги от мужчин. Они вопили и говорили что-то о невыносимом жаре, и лишь после Элайджа заметил огненное свечение в радужке глаз его новой знакомой. И в следующий момент Вурмбранд отбросила мужчин в разные стволы деревьев. Их головы оказались пробиты, когда тела упали на землю, а череп круто деформировался. С абсолютным хладнокровием она подошла к несчастным и произнесла какое-то слово на румынском языке, после чего тела вспыхнули, а поляна наполнилась тошнотворным запахом горелой плоти. Тогда сам Элайджа испытал настоящий шок от увиденного. С таким же хладнокровием из всех его знакомых мог убивать только Клаус. Для женщин такое бессердечие — что-то из разряда фантастики.       « — Тех двух прикопаешь? Либо дашь добро на уничтожение мне?», — спросила она тогда, смотря ему в глаза.       Майклсон даже не успел произнести нечто вразумительное, как ведьма кивнула, будто увидев ответ в его глазах, и просто обошла, занявшись своим делом. Элайджа лишь с раскрытым ртом наблюдал за тем, как по её велению загорались оставшиеся тела, сгорая до тла и рассеиваясь по ветру. После Аделия вернулась, как ни в чём не бывало, а древний внушил кучеру забыть о всём, что тот видел, и велел продолжать путь.       В пути он всё-таки позволил себе вновь завести с ней диалог, который впервые не сошёл на «нет» в считанную минуту. Элайджа поинтересовался, каким видом магии она владеет или к какому клану ведьм и колдунов может принадлежать, раз имеет такую большую силу. На что Аделия, усмехнувшись, дала понять, что её сила велика не из-за того, что она раннее общалась с другими ведьмами и колдунами, одно время входя в состав одного из сильнейших ковенов Румынии, — а из-за того, чего бы ей не хотелось рассказывать. Ведьма пояснила, что есть часть её жизни, в которую она не намерена посвящать кого-то, кроме своей сестры. Но всё-таки она обмолвилась, что принадлежит к обществу ведьм и колдунов, которые не сотрудничают в одном клане, временами даже сражаясь друг с другом, тем не менее их объединяет один человек. И на этом она закончила разговор, дав понять, что более ничего не скажет. Элайджа и не стал настаивать. Однако насторожился, говоря про себя:       «Несмотря на наш договор, её магия может быть опасной для моей семьи. Нужно приложить все усилия, чтобы никакие внешние обстоятельства не настроили нас друг против друга. Я её практически не знаю, но мне не хочется сомневаться в её честном слове, которое Аделия высказала. Останется убедить в этом же Никлауса».       Приехав в замок, Элайджа первый покинул карету, протянув гостье руку, помогая выйти. Уже по лестницам к ним спускались Ребекка и Кол, так же вернувшиеся неделями раннее из путешествия. Адель тут же проследила за взглядом Элайджи и в частности за его приветливой и родственной улыбкой. На встречу к ним шла блондинка в тёплой мантии нежно-розового цвета и парень похожий на самого Элайджу, правда, по виду младше лет на десять, кутаясь в такую же мантию только тёмно-синего цвета. Они о чём-то перешёптывались, однако ведьма не задержала на них своего взгляда, переместив внимание на четырёхэтажный замок. В больших окнах отражался свет солнца, на крыше и по территории стояла стража в красном одеяние со знаком королевской семьи. На крыше ведьма так же заметила два флага, один из которых принадлежал Великобритании, а второй, красно-жёлтый, именно Нортумберленду. Тёмно-серые стены выглядели готическими, отталкивающими, холодными, как и всё королевское поместье. Чем-то, по мнению Аделии, напоминали своим видом энергию, коя исходила от Элайджи. Все дорожки, как и газоны, были укрыты снежным покровом, по которому даже никто не прошёлся. Снег лежал настолько идеальным ровным покрывалом, что Аделии захотелось упасть на него, сделав снежного ангела, точно, как в детстве.       — Брат, — Ребекка, придерживая одной рукой мантию, обняла Элайджу, пока не обратив никакого внимания на гостью, что не скажешь о Коле, который внимательно осматривал новоприбывшую девушку. — Наконец-то ты дома! — подарив быстрый поцелуй в щёку, первороданая сестра наконец-то обратила внимание на ведьму. — А это кто?       — Да, Элайджа, — кивнул ему Кол. — Помнится, ты говорил, что уезжаешь по работе.       Аделия усмехнулась, задорно приподняв брови, смотря на старшего Майклсона.       — Всё верно, Кол…       — Тогда должен сказать, что твоя работа весьма очаровательна, — Аделия на это приподняла брови, посмотрев на широко улыбающегося парня, кой протянул ей руку. — Миледи, позвольте представиться, Кол Майклсон.       Вурмбранд протянула ему ладонь, почувствовав лёгкий поцелуй и тёплое дыхание.       — Очень приятно, милорд.       — Ой, прошу, только без этого «милорд». Я не такой старый.       — О, да! — ведьма вдруг усмехнулась, поправив рукой выбившуюся прядь волос. — Вам всего-то чуть больше шестиста лет. Всего-то юноша.       Ребекка одобряюще улыбнулась, протянув свою руку.       — Ребекка, — Аделия ответила на рукопожатие. — Уверена, братец уже рассказал о нас.       — Меня зовут Аделия. Ваш братец был не многословен.       Теперь пришла очередь Элайджи одаривать её удивлённым или даже осуждающим взглядом. Он как раз таки пытался сказать хоть что-то, только вот она не хотела его слушать.       — Это в его репертуаре, — тут же отозвался Кол, поставив руки в боки. — Собственно, это даже выигрышно для нас. Не успеет заранее испортить первое впечатление.       — А что, есть чем портить, Кол? — уточнила ведьма.       — Подвешена на язык и смекалку, значит, — он вновь осмотрел её с ног до головы. — Но может вы всё-таки расскажете, что это за работа такая? Иль никак жениться надумал, брат?       — Никлаус вас не посвятил в род насущих проблем? — Элайджа не был особо удивлён, но всё-таки был уверен, что в некоторые детали Клаус уже должен был посвятить брата и сестру.       — Сам же знаешь, мы не входим в узкий круг тех, кому Ник доверяет свои тайны, — с печальным вздохом заметила Ребекка, закатив глаза.       — Да, — вновь согласился с ней Кол. — И тебе известно, что только ты состоишь в этом круге, ну и красотка Каролина.       С тяжёлым вздохом Элайджа подошёл к кучеру и подозвал прислугу, раздавая поручения насчёт вещей Аделии и комнаты, которую должны подготовить. Прислуга засуетилась, а компания из четырёх человек направилась в замок. Войдя в него, Вурмбранд с каким-то даже восхищением осмотрела внутренний готический интерьер, где практически отсутствовали светлые оттенки, но было множество пока незажженных свечей. Пока они были снаружи, Аделия допускала, что внутри интерьер может крупно отличаться от того, что ей довелось увидеть снаружи, но она даже приятно удивлена, что её ожидания не оправдались. Стены были украшены картинами, на которых были изображены члены королевской семьи и известные люди, которые проживали или до сих пор проживают на территории Великобритании. Стояли большие вазы с цветами, цвет бутонов которых уходил в тёмно-красные и бардовые оттенки.       «Сперва может показаться, что это весьма холодный замок, отталкивающий, не принимающий гостей, но оказавшись внутри, у меня такое чувство, что он может показаться тёплым и может принять, но далеко не каждого».       — Где Никлаус? — спросил Элайджа у Ребекки.       — Брат был в вашем общем кабинете час назад.       — Да, но минут двадцать назад я видел, как он пошёл в тронный зал, — дополнил её ответ Кол. — Ему кто-то решил нанести визит.       Элайджа, уже собравшийся идти на лестницу, остановился и свернул на право, где трёхметровые двери, охраняемые стражей, распахнулись, пропуская его и остальных внутрь. Так вчетвером и в полном молчание Майклсоны в компании ведьмы пробирались сквозь коридоры, пока не оказались у очередных гигантских, толстых и деревянных дверей.       — Милорд, Его Величество просило никого не впускать, — стальным тоном произнёс один из четырёх стражников, чьё лицо из-за шлема было не разглядеть, кроме как голубых глаз.       — Открывайте, — кивнул Элайджа на дверь.       — У него придворный лекарь…       — Открывайте, — приказным тоном сказал уже лорд Майклсон.       Страже ничего не оставалось, как повиноваться. Они открыли дверь, как тут же прозвучал громкий голос Клауса, который сотряс просторный тронный зал.       — Я же сказал никого не впускать! — король тут же поднялся со своего трона, минуя лекаря. — Брат… — смягчился он, стоило только заметить идущего по красной дорожке Элайджу.       Элайджа приветливо улыбнулся ему, обменявшись рукопожатиями и короткими братскими объятиями. После он обратил внимание на пожилого мужчину в ярко-красной мантии. Заострив на нём своё внимание, Аделия заметила узоры, напоминающие древние символы, которые были вышиты на его красном одеянии. А его давно поседевшие волосы достигали плечей, завиваясь на концах.       — Роланд, — Элайджа так же пожал руку и ему, приветливо улыбнувшись. — Рад видеть в нашем замке. Что-то случилось за время моего отсутствия? — Майклсон быстро взглянул на тяжело вздохнувшего Клауса, который перевёл взгляд на сестру и брата, так же обнаружив между ними не известную гостью.       — Да, только… — но договорить лекарь так и не успел, зацепившись взглядом за ведьму. — Вы! — Вурмбранд на это непонимающе нахмурилась. — Я помню вас! Это вас должны были казнить на площади! Вы — та самая ведьма!       Теперь на неё смотрели все, кроме Элайджи.       — Это сейчас не важно, Роланд, но вы должны знать, что мисс Вурмбранд могли казнить по ошибке.       — Но как же? Генерал Кадмус разве бы допустил этого?       — Он и не только это мог допустить, — хмыкнула ведьма, сложив руки на груди. Клаус приподнял брови, а после с вопросом взглянул на старшего брата. Ребекка и Кол переглянулись, понимая, что они абсолютно ничего не слышали о какой-то не состоявшейся казни.       — У нас есть насущные вопросы, которые нужно обсудить, — проговорил Элайджа. — Но прежде я хочу выслушать вас, Роланд. Расскажите, зачем пожаловали.       — Ко мне за последнюю неделю обратилось двадцать человек с симптомами кашля, насморка и жара. На первый взгляд — обычная простуда. Я выписывал лекарства после тщательного осмотра пациентов, но они не помогали. Через три дня симптомы стали усиливаться. Жар перестал спадать, заболевшие стали страдать галлюцинациями. И главное, Ваше Величество, у них по телу начали распространяться пятна похожие на язвы. Сначала они чешутся, будто от укуса насекомых, а затем начинают гноиться, плоть… расходится в этих местах и кровь не вытекает. Я не понимаю, как это возможно… Нечто иное — как магия.       Майклсоны озадаченно переглянулись, но прежде чем успели хоть что-то сказать, Роланд вновь заговорил:       — Сначала я подумал, что это какая-то неизлечимая болезнь, но потом вспомнил о той несостоявшейся казни, — он обратил внимание на Аделию. — Я был уверен, что это ваших рук дело, мисс.       — Позвольте поинтересоваться, мудрейший, почему вы решили, что к этому причастна я?       — Полтора месяца назад вам пришлось выслушать многое не только от глашатая, но и обычных горожанин. Я был уверен, что ведьма, подобной вам, могла затаить обиду и решить отомстить. И в данном случае моя теория насчёт магии — подтвердилась бы.       «Ведьмам, подобным мне…»       Аделия подняла руки в знаке капитуляции, улыбнувшись:       — Я не наношу вреда невинным людям, если они, конечно, не навредили мне, но это уже делает их ни невинными. Но, клянусь, здесь мои руки чисты. Если бы я уж кому и мстила, то только Кадмусу.       — И вы уверены, что это не естественная неизлечимая болезнь? — спросил Кол, переведя задумчивый взгляд с ведьмы на старика. — Что есть общее у заболевших?       — Если честно, то ничего, кроме того, что они все знакомы, — пожал плечами лекарь. — Все они: женщины, дети, мужчины. Я не понимаю, что делать. И совсем забыл упомянуть, что четверо из них уже умерло. Я никогда не видел, чтобы человек умирал с такими криками и болями. Что мне делать, Ваше Величество? Я чувствую ответственность и вину.       Клаус положил руку ему на плечо и улыбнулся.       — Мы разберёмся, Роланд. Будь добр, загляни к нам после семи часов.       — Будет исполнено, Ваше Величество, — он поклонился и поспешил покинуть тронный зал, не упустив возможности зацепиться взглядом с ведьмой Вурмбранд.       Когда двери тронного зала закрылись, оставив Майклсонов и Аделию наедине, Клаус устало вздохнул и вновь направился к своему трону. Его вид нельзя было назвать опечаленным от пришедших новостей, но он совершенно точно не был готов к такому. Какая-то неизвестная болезнь забирает его народ. Двадцать человек на какие-то тысячи — это серьёзно, при том что четверо умерли. Не сказать, что Майклсон прикипел к людям, но он чувствует ответственность перед Яковым и Каролиной, которая вечно твердит об его успехах, высказывая благодарность в процветание города. И он понимает, насколько её расстроит новость о неизвестно откуда пришедшей неизлечимой болезни.       — А что если это действительно магия? — вдруг прозвучал встревоженный голос Ребекки. — Что делать будем?       Её вопрос будто в миг вывел всех из тяжёлых мыслей. Кол тайком глянул на ведьму, как и Бекка. Клаус последовал их примеру, но почему-то раннее её слова всё-таки звучали убедительно, что не вселяло в него подозрительных мыслей. Элайджа бы тоже так мог подумать, если бы не знал больше всех присутствующих.       — А лекарь не знает, кто вы такие? — спросила Аделия.       — Нет, конечно! — тут же отозвался Кол, снимая с себя жаркую мантию, и сложив на сгибе локтя. — Представь, что бы началось, узнай люди о том, что ими монстры правят. К ведьмам и колдунам относятся настороженно, даже если те на стороне добра, так к вампирам все относятся предвзято, даже если те кровью мышей питаются.       Ведьма брезгливо сморщилась. Это было даже противно представлять. Однако мнение Кола Аделии было вполне ясно. На их месте она бы поступила так же.       — Формулировка Кола верна, — обернулся на них Элайджа. — Узнай люди — кто мы такие, начнутся восстания. Под ударом окажемся не только мы, но и его дочь, королева Шотландии и Англии Её Величество Каролина Керр. Они верят, что в нашем городе нет ни вампиров, ни ведьм с колдунами. Вы же знаете закон, которому следуют люди: на троне не должно быть существа превосходящего человека. Яков передал права на правление королевством Никлаусу, потому что он владел определёнными навыками и талантами, которые восхищали Якова. Когда Никлаус пришёл к правлению, люди потребовали у него изгнания всех сверхъестественных тварей, которые отравляют жизнь этого народа, питаясь ими, домашним скотом или же уничтожая путём магии. Некоторые колдуны и ведьмы омрачали вашу расу своими деяниями, как и в прочем вампиры — нашу. Как ты видела, Роланда напрягло даже твоё присутствие. В тайне от горожан мы оставили лишь тех вампиров, которые умело себя скрывали, в том числе Кадмуса.       — Верно, — подтвердил его слова Клаус. — Однако с ведьмами и колдунами такое не проконало. Их всех знали на лицо. Уж не знаю, с чем это связано: с их бесстрашием или твердолобостью, раз они постоянно демонстрировали свои особенности, но это сыграло лишь против них, — он наблюдал за мимикой ведьмы Вурмбранд, но та на его высказывания абсолютно никак не отреагировала. Она, скорее, изучала Клауса так же, как и он её, что королю не нравилось. — К слову о ведьмах, мне бы очень хотелось выслушать увлекательную историю, как ты, брат, всё же выследил её и привёз в замок? И ещё один более важный вопрос: для чего её присутствие здесь?       — Мне плевать, что и кого напрягает, я здесь по делу, — ответила Аделия даже не Клаусу, а старшему Майклсону, который едва ли взглянул на неё, пока все остальные смотри на девушку с неким ошеломлением, оценивающе и даже с недовольством, если говорить о Ребекки. Первородную пока не радовал её острый язык. — Ты хотел всё рассказать семье, так рассказывай. Мне не терпится спустить шкуру с Ловэля.       — Ещё и кровожадная, — цокнул Кол, одобрительно улыбнувшись. — Мы подружимся.       — Может уже хоть кто-нибудь расскажет, что здесь происходит? — возмущённо взмахнула руками Ребекка. — Ник! Элайджа!       — Аделия Вурмбранд будет являться нашей гостьей на неопределённом времени, — тут же поставил всех перед фактом старший из Майклсонов. — Я заключил с ней сделку. Она помогает нам избавится от Ловэля, узнать о нём больше, в частности о том, несёт ли он для нас угрозу, а я помогаю ей с её делом.       — Это каким? — поинтересовался Кол.       — Я разыскиваю сестру. Она ведьма, как и я, но принимая во внимание некоторые наши жизненные обстоятельства, я плохо чувствую её. Единственное, что я ощущаю чётко, что она часто бывает в ваших краях и около них. Пока нет мыслей, как именно мы её будем разыскивать, но Элайджа обещал мне помочь, имея на руках необходимые для этого ресурсы.       — А что не так с Кадмусом? — задала новый вопрос Ребекка. — И за что тебя хотели казнить?       Вурмбранд уже самой к тому времени стало жарко, поэтому она последовала примеру Кола, сняв с себя тёплое одеяние и сложив его на сгибе локтя. Ребекка с некоторым удивлением, но при этом одобрением оценила её брючный, такой же белоснежный костюм, какой и была зимняя мантия. Абсолютно не многие женщины отваживаются носить подобную мужскую одежду, хотя дизайн ведьмовского костюма был вполне женственным.       — Кадмус предатель. У нас с ним давняя вражда, — Аделия хотела избежать подробностей, но по лицам королевской семьи быстро поняла, что пары слов им мало. — Много лет тому назад, ещё до того, как он стал вампиром, Кадмус пришёл со своей стаей оборотней к нам в поселение, которым управляла моя семья. Мать, отец, я и моя младшая сестрёнка — нас было всего четверо. Отец и мать владели магией, особенными дарами, но особо не развивали это, в особенности отец. Он был человеком весьма приземлённым в этом плане и считал, что нет оружия для мужчины лучше, чем острый меч. Он был первоклассным воином, человеком чести и твёрдых принципов, семьянином. И он всегда хотел счастья для нас сестрой, но я замуж не торопилась, а она наоборот мечтала о замужестве и счастливой семье. Когда пришёл Ловэль, ища, как он говорил, мира и дружбы с колдунами, он изначально пытался выказать мне знаки внимания, но интереса у меня к нему не было. И тогда он переключился на мою сестрёнку, заполучив её сердце. Я же постоянно чувствовала от него угрозу. Я унаследовала от матери редкий дар по чувствованию людей на энергетическом уровне, и я всегда ощущала опасность, но мама была так же очарована им. Отец, что было больше всего поразительно для меня, так же проникся Кадмусом, называя его мудрым и дальновидным человеком. Он настаивал, что его брак с моей сестрой будет удачным: и любовь, и выгода, и крепкий союз между двумя расами. Он считал, что это настоящее везение и был очень рад за свою дочь, как и мать, но не я. Я до последнего билась против союза, ощущая холод за своей спиной. И в день, когда моя сестра вместе с Ловэлем объявили о помолвке, я не дала своего согласия, как старшая сестра. Я ушла, чем совершила роковую ошибку. Когда вернулась, обнаружила всю семью зверски убитую. Его мотив — жажда большей власти, которую он получил после устранения моей семьи. Я мщу ему за гибель семьи, другие невинные жертвы мне не нужны, как понимаете, — ведьма обратила внимание на Ребекку. — А хотел он меня казнить за то, что я пару месяцев назад убила десять оставшихся волков из его стаи на его глазах. Схватить он меня не успел. Кадмус искал меня, но найти не смог. Я так и не знаю, кто сдал меня моё местонахождения. В прочем это уже и неважно.       — Я сейчас одного не понял, — Клаус резко поднялся со своего трона, спустившись вниз к братьям, сестре и ведьме. — Как он обошёл последствия? Оборотень не может стать вампиром!       — Но он смог, — совершенно спокойным тоном ответила Аделия, пожав плечами. — Я допускаю, что здесь замешаны ведьмы, но какие именно, какое колдовство — мне по прежнему остаётся неизвестным. Возможно есть что-то, например какая-то вещь, которая заглушает природу волка. Возможно, если это какое-то очень древнее колдовство, которому лет больше, чем нам всем вместе взятым, то оно вполне может быть способно извлечь из тела проклятие волка и поместить его во что-то иное.       — Намекаешь на создание проклятой вещи? — спросил Кол, скрестив ноги.       — Что-то в этом роде, — неопределённо замотала она головой. — По крайней мере, из всех возможных продуманных мною вариантов — этот самый логичный.       Клаус с какой-то неведомой злостью взглянул на брата, затем вновь на ведьму. Аделия почти видела в его глазах, как работали его шестерёнки, формируя теории и вопросы.       — Ты говоришь о гибели семьи, о Кадмусе, который является вампиром больше века… Сколько тебе лет? — ведьма ухмыльнулась, коварно улыбнувшись одним уголком рта, однако Клаус точно не забавлялся. На первый взгляд вопрос простой, а вот на другой мог таить в себе опасность. — Отвечай мне. Сколько тебе лет?       — Мне пятьсот двадцать шесть лет, Ваше Величество. Полагаю, это примерно на сотню меньше вашего возраста.       — Стоп, стоп, стоп! — Кол засуетился на месте, махая руками, как бы призывая всех притормозить. — Это как? Тебе на вид едва ли двадцать два года дашь.       — Вот именно! — поддержала Ребекка. — И ты совершенно точно не вампир.       — Полагаю, вы это поняли по моему сердцебиению, — с усмешкой предположила ведьма, а после пожала плечами. — В прочем да, я не вампир, а почти самая обычная ведьма. Просто та история, о которой я вам поведала, произошла в тысяча сто двадцать пятом году. Мне тогда было двадцать шесть, как и сейчас, но когда мы с сестрой были немного младше, то провели один ритуал. Он носил название: «Mors principium est», что означает — «Смерть — это только начало». Наши души, наши энергии, навечно повязаны одним очень древним ритуалом, который я отыскала совершенно случайно, прогуливавшись по одной пещере. Ритуал был не только на крови, но и на внутренних энергиях. И подразумевает он собой возрождение после смерти, но пока мы мертвы, это не значит, что нас нет. Мы жили в иных мирах, куда живым путь заказан, но из-за обстоятельств мы были разделены. В прошлом я была на порядок выше своей сестры, если говорить о магических искусствах, и я кое-что сделала, благодаря чему, как я сказала тебе раннее, — она перевела взгляд на Элайджу. — Стала прислужницей одного древнейшего мага, который спас мне жизнь, когда я могла умереть из-за Кадмуса. В день, когда я обнаружила свою родню зарезанной, он окружил меня в собственном доме со своей стаей. Они отравили меня ядом необычных цветков лобелии, но мой Господин излечил меня.       — Кто твой Господин? — спросил Клаус.       — Я не стану рассказывать ничего о своём Господине. Вам достаточно знать, что он очень древний и очень могущественный, но на ровне с другими пятью — не вмешивается в земные дела, если только его не призовут. А призвать его могут только его приспешники.       — Ты говоришь о первородных хранителях? — в лоб спросил Кол, узнав в неких её словах их историю. — Кому из них ты прислуживаешь?       — Что за первородные хранители? — не понял Клаус, перемещая взгляд с ведьмы на брата, которые сейчас смотрели друг на друга через посреди них стоящую Ребекку.       — Хранители стихий, — ответил ему Кол. — Легенды. Не всем выпадает возможность отыскать ритуал или мага владеющего им. И не всех принимают. Кто-то не проходит испытания. И кого шестерых предпочла ты?       — Ароса.       Кол присвистнул, сложив губы трубочкой. Он тоже хотел попасть, но только к хранителю тьмы Руэри, но превращение в вампира нарушило все его планы, не говоря уже о том, что на руках его не было ритуала, но это было не существенной проблемой. Кол был целеустремлённым, он бы приложил все силы и отыскал, но, к сожалению, этого уже никогда не случится.       — А ты как узнал о них? — вдруг решила поинтересоваться ведьма.       — До обращения мы с Ребеккой практиковали магические искусства. Наша мать была могущественной ведьмой, но об этом ритуале я узнал не от неё. Однажды я ушёл погулять на несколько суток, помните?       — Этот крик отца я не забуду ещё столько же, братец, — ухмыльнулась Ребекка, сложив руки на груди.       — Да, влетело мне тогда по первое число. Но так вот, я забрёл своей прогулкой в соседнее поселение, где познакомился с одним колдуном, у которого увидел метку луны на левом предплечье. Она была странной, чёрная — как сама ночь. Мы выпили, поговорили и он рассказал о ритуале, и что является прислужником Руэри уже как тридцать лет. Тогда-то это меня заинтересовало. От него я узнал и о других хранителях, но мужик предупредил меня, что просто так в их ряды не попасть. Нужно пройти определённое испытание, которое отличается у каждого хранителя. И тогда я попросил его, чтобы он помог мне с ритуалом, мужик печально кивнул, отказав. В жизни так не было обидно после отказа! — сейчас же Кол вспоминал это со смехом, а вот тогда, шесть веков назад, ему было совсем не смешно. — Он сказал, что не владеет ритуалом. Поведал, что его сопровождал в этом какой-то мудрец с юга. Разыскать я его так и не сумел, мудреца этого, ну и после мои желания пали под гнётом вампиризма.       — Он что-то рассказывал тебе ещё? Помимо ритуала и силы, которой обладает Руэри?       — Нет, — покачал древний головой. — А что? Есть что-то интересное?       — Ничего, — с улыбкой ответила ведьма. — А даже если бы и было, то я бы не рассказала.       — И значит, — Клаус взмахнул руками, привлекая всё внимание на себя, — что мы имеем на данный момент времени, — он принялся загибать пальцы: — наш город начинает загибаться от неизвестной болезни; Кадмус каким-то образом умудрился стать вампиров, заглушив проклятие оборотня; в нашем замке чуть ли не казнённая ведьма, которая ещё прислуживает кому-то из высших и прожившая больше половины тысячелетия; отец канул в неизвестно куда; Элайджа заключил сделку с ведьмой, всё ещё, правда, не понимаю, как тебе хватило ума на это; мой другой младший брат знал о каких-то первородных хранителях больше шестиста лет и не обмолвился и словом; и это не говоря о политических проблемах, которые свалились на мою голову…       — Точнее на корону, — будто невзначай произнесла Аделия, снимая с рук кожаные перчатки. Клаус же недовольно поджал губы, но всё-таки обратил внимание на Элайджу.       — Я ничего не пропустил?       — Нет, — совершенно спокойно ответил Элайджа. — Мне нечего добавить.       — Отлично, — с какой-то хитрой улыбкой тут же отозвался Клаус. — Мне есть что. Я правильно понял, что ты, ведьмочка, будешь поставлять нам информацию о Кадмусе?       — Верно. Поставлять и делать всё, чтобы ему самому приходилось говорить, всё-таки я так же многого не знаю. Правда, не удивлюсь, если он захочет меня отравить на следующее утро, узнав, что я здесь. В прочем работа будет заключаться в следующем: с меня информация и сотрудничество, а с вас, точнее с Элайджи, помощь в поисках сестры. Вы можете поучаствовать дополнительно, если сочтёте нужным. Я приехала лишь для того, чтобы процесс пошёл быстрее. Как только с поисками и устранением монстра будет покончено, я тут же покину ваш замок.       — Славно. Вопрос к тебе, Элайджа, — Клаус подошёл к старшему брату, посмотрев тому прямо в глаза. — Почему ты поставил меня перед фактом?       — Зная о твоей любви к ведьмам, Никлаус, я поступил правильно. Ты бы даже слушать меня не стал. А теперь, когда вам всё известно, у вас нет выбора, кроме как согласиться. Если Кадмус опасен и нам, то у нас одна цель с Аделией — его устранение.

* * *

      Поместье Эндерсонов, Наши дни       26 июня, 2016 года       Приятно просыпаться ранним летним утром от пения птиц за окном, лёгкого бодрящего ветерка, лая собак или от лучей солнца, которым посчастливилось проникнуть через малюсенькую щель штор, попав на тело, припекая чувствительную кожу. И совсем не приятно, когда просыпаешься от дождя, грома и сверкающих молний. Адэлис понадобилось около минуты на то, чтобы разлепить глаза и понять, что вообще происходит. Гром был настолько громким, а капли дождя настолько крупными, что начинало казаться, что окна просто не выстоят под ударами водной стихии. В комнате было темно — как ночью. Свинцовые тучи нависали над Мистик-Фоллс, продолжая сгущаться. Её рука потянулась к лежащему на тумбочке телефону. Времени было всего-то пол седьмого утра. Она планировала ещё поспать. Вчера они договорились с Элайджей, Клаусом и Кэролайн, что тренировку начнут позже. Всем нужно отдохнуть, а в особенности девушкам, кои вчера подверглись давлению со стороны. Все разговоры решили отложить на следующий день. Но кто же знал, что погода так испортиться?       Пробурчав что-то крайне неразборчивое, утыкаясь лицом в подушку, ведьма Эндерсон вновь закрыла глаза, целясь провалиться в беспробудный сон. Во сне было хорошо и спокойно. Благо никакие кошмары не мучили, и из духов больше никто не являлся. Адэлис лишь помнит, что ей во сне вернулись воспоминания о первом прибытии в замок, но оно оборвалось сразу же с её пробуждением.       Провалявшись в кровати какое-то время, ведьма пыталась погрузиться в сон, но его как рукой сняло, а погода на улице начала набирать новые обороты. Не видя смысла в обычном лежание, она поднялась с кровати и подошла к окну, окинув взглядом тёмный лес, на который обрушился неконтролируемый поток водной стихии, ломая ветки деревьев и срывая листья. Дождь барабанил по стеклу, временами отбирая возможность разглядеть хоть что-то за окном. Молнии сверкали на небе, вырисовывая изредка пугающие линии, которые расходились по небу, чем-то напоминая ведьме Эндерсон узоры на ладонях. Встряхнув головой, она направилась в ванную комнату, стянув с двери вчера наспех закинутое полотенце. Тёплые капли, которые сперва показались холодными, вмиг заставили девушку разлепить заспанные глаза и поднять лицо, подставив под напор воды. Волосы начали стремительно намокать и липнуть к спине и груди, не полностью закрывая небольшую аккуратную грудь. Адэлис упёрлась ладонью в стену, оказавшись пленённой вчерашними воспоминаниями.       Как бы она не старалась, но игнорировать их долго не смогла. Собственное сознание само подбрасывало ей испуганный взгляд Кассандры, блик клинка в своей руке, огонь охвативший бездыханное тело, порез собственной ладони и обращение к разрушительной магии, а напоследок удаляющийся звук собственных каблуков, который сейчас заглушал воду. До этого месяца Адэлис и подумать не могла, что станет причиной гибели старой лучшей подруги, которая ныне занимала верховную позицию в списке её врагов. Из-за Кассандры умер Джон, ведь именно она приложила руку к его гибели; из-за неё пострадала Фрея, которая несколько дней отходила под наблюдением Марселя в собственных покоях; из-за неё чуть не погиб Клиффорд, которого чудом удалось спасти, договорившись с демонами; и кто знает, к чему ещё она могла приложить свою руку.       Вспомнив о сделке, кою Эндерсон заключила с Ваалом и Ахероном, её заинтересовало, получили ли они душу Кассандры в своё рабство, как и был уговор. Возможно, с её смертью что-то почувствовал Клиффорд, где бы он сейчас не был… Ответов на эти вопросы у Адэлис не было, что напрягало. Такие важные вещи она предпочитала знать, но она понятия не имела, как вызывать демонов. Она не владеет демоническими силами, не подчиняется им, не сотрудничает с ними, — хотя, в нынешней ситуации всё-таки сотрудничает, но не на постоянной основе, как это делают некоторые ведьмы и колдуны, — поэтому не может связаться с ними, не имея на руках хотя бы нужного ритуала, а он ведьме Эндерсон необходим, ведь от полученной души зависит жизнь брата её друга.       Выдавив на мочалку гель для душа с запахом шоколада и ванили, девушка начала медленно водить ею по своей коже, получая наслаждение и от запаха и от самого процесса, но даже душ не мог забрать у неё тревожные мысли.       Сегодня уже двадцать шестое число, а значит до дня «Х» остаётся всего-то четыре дня. Не сказать, что она переживает, но всё чаще и чаще Эндерсон задумывалась о том, что… А вдруг если что-то пойдёт не так? Вдруг они что-то недосмотрят, что-то не успеют? Что, если она сама что-то проглядит и её вдруг кто-то убьёт, едва ли она закончит ритуал? Кол уверен, что силы ей хватит. Раннее Лис бы поспорила с этим, но теперь она понимает, почему младший из братьев Майклсонов в этом так уверен, либо же уверена Эстер, что в данной ситуации одно и тоже. Наверняка первородной мамаше известно, как она проводила время за пределами мира живых, и что делала, оттуда Эстер Майклсон и уверена в силе ведьмы Эндерсон. В прочем, в данной ситуации, когда столько карт открылось, Адэлис и сама почувствовала больше уверенности в себе и своих силах, но она не уверена в Коле и Майкле, который должен будет вернуться с той стороны. Ритуал, который она будет проводить, сможет уничтожить завесу, кто знает, какой из умерших её врагов захочет вернуть ведьме должок за старое.       Ясно было одно.       Эндерсон не хотела умирать, но идти против смерти, всё равно что идти против священных правил этого мироздания. Даже в ведьмовском кодексе сказано, что ведьма, обманувшая естественный порядок вещей, автоматически приравнивается не только к преступницам магического сообщества, становиться изгоем, но и навеки будет проклята своим родом. Правда, кто писал эти законы — Эндерсон не знала, к тому же она знает далеко не одну ведьму, которой удавалось обмануть смерть, при этом оставшись в живых и сохранив силу. Но есть ещё одно «но», которое играет против неё: собственная сила. Вчера Адэлис и так потратила силы больше, чем за все последние недели, усиленно копив для особенного дня. На создание нужного заклинания, которое сможет удержать её дух в собственном теле — уйдёт не один день и даже неделя, не говоря уже о силе. Есть другой вариант: обращение в вампира, но от этой мысли её даже передёргивало.       Эндерсон никогда и ничего не имела против вампиров, в прошлом даже вышла замуж за первородного, но она до безумия дорожит своей силой. Ей не известно, как Кэролайн смогла стать гибридом, сохранив в себе силу, при этом ничего не совершая. Стать гибридом — перспектива более привлекательная только потому, что так она сможет сохранить важную часть для себя. Адэлис не представляет себя без магии. Она не знает, какого это — не создавать огненные шары, не вызывать пожары, не проводить ритуалы, не чувствовать жара. Её огонь — её часть, с которой она не готова расстаться. Сущность ведьмы — не просто какая-то часть её самой, она и есть сама Адэлис, и лишиться её — всё равно что потерять половину себя.       «Что же мне делать? Я вновь чувствую холод загробного мира своей спиной. Я чувствую, как приближается что-то липкое, чувствую, как смерть дышит мне в затылок. Я не хочу умирать. Уж точно не сейчас. Месяц назад — да, пожалуйста, тогда мне не было ради чего жить, а сейчас есть. Чёрт, это ведь так и работает, верно? Когда ты ничем не дорожишь, когда у тебя нет ради чего жить, так никакой опасности в жизни нет и никто в затылок не дышит, а как только ты обрела семью, любовь, друзей, так сразу холод из загробного мира пожаловал в мою жизнь. Что же за закон подлости такой?       Но я правда не знаю, что мне делать. Я не знаю, с кем мне поговорить об этом. Мне хочется услышать чьё-то мнение со стороны, того, кто меня поймёт. Конечно, я могла бы поговорить с сестрой, которая поймёт меня как никто другой, но она тут же станет убеждать меня в принятие решения обратиться в вампира, даже если я потеряю часть себя. Я не могу потерять часть себя. У меня наворачиваются слёзы лишь от одной мысли об этом. Мне становится больно от того, что моя связь с Аросом на веки может оказаться разорванной. Я помню, что он сделал для меня. Я помню, как он относился ко мне, пока я была в его мире. Он не просто мой лидер, наставник, учитель, предводитель, но и мой друг, связь с которым мне очень дорога. Что же мне делать? Какое решение принять? Ведь если я приму решение, то за сутки-двое мне нужно будет раздобыть вампирскую кровь, чтобы успеть принять её перед ритуалом. Но действительно ли хочу я этого?»       Адэлис, как в тумане, покинула душевую кабину, наспех оделась в чёрные брюки, белую рубашку, завязала хвост и накинула на себя кожаный плащ, захватив зонт. Конечно, идти в лес в такую погоду — не самое лучше решение, учитывая, что молния может попасть в дерево, либо ветер будет такой сильный, что дерево может легко сорвать, а ей что-то прилетит по голове, но ведьме нужно уединённое место, где она сможет получить связь со своим предводителем. Она давно не связывалась с Аросом, с того самого дня в парке, когда их рассекретили городу, сняв скрывающее заклинание в разгар битвы. Она знает, что Арос — единственный из всех её близких людей, кто не станет убеждать её стать вампиром, лишь бы сохранить свою жизнь. Знает, что он, как всегда, вкинет что-то, что может на первый случай показаться бредовым, несвязанным, вообще к делу не относящимся, но слова его обязательно засядут в голове, и после решение придёт.       Эндерсон шла далеко и долго, молясь всем богам, чтобы зонтик не сломался от бесконечных порывов ветра. Благо плащ защищал влажные волосы и одежду, как и лицо, которое сейчас не было украшено косметикой. Адэлис могла бы накраситься, но с такой погодой она решила не переводить зря косметические продукты, потому что беспощадные капли воды смогли залететь даже под зонт, попав на лицо. Ветер был настолько сильный, что её глаза начали слезиться, лишая способности нормально видеть.       — Что б тебя, — бурчала себе под нос ведьма, жмурясь, заставляя непрошенные слёзы вытекать, — не хватало покалечиться раньше времени.       В какой-то момент замерев, она оглянулась, понимая, что находится далеко и вообще на неизвестной ей поляне. Выдохнув, Лис возвела взгляд на верхушки деревьев, которые частично закрывали тёмно-серое небо. Несмотря на утро, в лесу было темно практически так же, как и ночью. Лицо вновь стало мокрым, а капли дождя смешались со слезами, которые были вызваны ветром. Вода и ветер приятно остужали лицо. Не будь Эндерсон ведьмой огня, она бы явно получила удовольствие, как ведьмы вод, стоя под этим природным душем, но в лес, в разгар буйства стихии, она пришла лишь для того, чтобы встретиться с тем, кого другим лучше не видеть, чтобы не отвечать на вопросы, на которые, возможно, Лис отвечать-то нельзя будет.       — Ты же знаешь, Арос, что я пришла в этот лес в разгар стихии только ради тебя? — Эндерсон крутилась на месте, смотря наверх. — Я соскучилась, хочу увидеть! — взмахнула она незанятой рукой, оглянувшись. — Что, хочешь чтобы я тебя умоляла явиться? — резкий порыв ветра едва ли не сдул с неё капюшон. — Ты же знаешь, что я этого не сделаю. И я знаю, что ты так же хочешь увидеть меня. Не отрицай, Арос! Я вспомнила! И помимо радости, я испытываю негодование, ты же понимаешь.       — А ты понимаешь, что мне, как первородному хранителю огня, вредно находиться под водой? Мало ли огонь затухнет, — послышалось из-за её спины. Адэлис резко обернулась, увидев самого принца Меадария — мира, которым тот правил. — Хотя навряд ли, раз уж не затух, даже когда Нерида попыталась утопить меня в водах Атлантического океана. Я-то думал, совсем забыла про своего друга, рад, что это не так, — он раскинул руки, а огненное кольцо, появившиеся из ниоткуда, тут же охватило их и поляну, ограждая куполом от дождя. Капли воды стали падать на огненный купол, тут же испаряясь. — Не обнимешь старого друга, Аделисия?       Она не смогла сдержать улыбки, бросив нажав на ручке зонта кнопку, чтобы тот сам сложился, и бросилась в объятия Ароса, который тут же её подхватил, закружив над землёй.       — Ты предатель, знаешь об этом?       — Даже не начинай, — тут же охладил её пыл правитель магического мира, отпустив девушку. — Я не мог сказать, и теперь ты знаешь почему. Я бы не за что ни причинил тебе боль.       — Ты всё видел? — с неким возмущением спросила она, стараясь не улыбаться.       — Разумеется! Каждый раз, когда ты думаешь обо мне, вспоминаешь, я если и не рядом, но всё равно вижу тебя, чувствую, ведь несмотря на разные миры, между нами всегда есть связь, — он щёлкнул её по носу. — Улыбнись, искорка. Я же знаю, что ты этого хочешь, — сдержать улыбку она больше не могла. — Так-то лучше. Я, между прочим, рад тому, что ты сделала. Я про ту девицу. Это было беспощадно и красиво. Только не расскажешь мне, какого чёрта ты посмела заключить сделку с демонами?       — Ты заделался в моего папочку?       — Кстати о нём, — щёлкнул тот пальцами, — хороший мужик, — Эндерсон изумлённо приподняла брови, не ожидав, что Арос начнёт говорить о нём. — Правда! Я вижу, как он хочет исправиться, к тому же я тут поговорил со своей старой знакомой Гвиневерой, которая отзывалась весьма хорошо об Дарене Эндерсоне. Вдаваться в подробности не буду, но она ясно дала понять, что этому мужчине можно верить, как себе самому, — он хлопнул в ладони, потерев их, пока Адэлис переваривала сказанное ранее. — Так что там с демонами? Могла бы со мной прежде посоветоваться!       — У меня шло время на минуты! Я должна была помочь Клиффорду, либо бы он умер на моих руках и на глазах Александра. Я бы себя не простила, понеся он такую утрату. К тому же, на кону не моя жизнь, поэтому я не улавливаю суть твоих претензий.       — А ты улови, дорогая. Демоны хоть и бывают честны в своих договорах, но, поверь, не всегда. Они не брезгуют нарушениями. Не отдашь им ещё одну жизнь, так они придут за тобой, либо за тем, кто тебе дорог, например, за твоим ненаглядным любимым в костюмчике сшитым на заказ, либо за очаровательной Кэролайн. Как она, кстати, поживает? Ты бы натолкнула её на мысль, что ей стоит с Авой побеседовать.       Адэлис затрясла головой, пытаясь так унять мечущуюся мысли.       — Ты мне уже столько вбросил, что я не знаю, что мне отвечать, либо делать или говорить первым, — Арос довольно улыбнулся, сверкнув глазами. — Насчёт демонов. Выбора не было. Я знаю, что заключать с ними сделки — всё равно, что идти по краю пропасти, в которую тебя могут столкнуть, но я всё же надеюсь на небольшое понятие честности в этих ребятах. Я убила Кассандру и, по идеи, они должны были забрать её душу, по крайней мере, я на это надеюсь. Осталось убить мамочку и дело с концом.       — У-у-у, — протянул он, заходив вокруг, — полагаю, Дарсия всё-таки приняла неправильную сторону… — рассуждал тот. — Жаль, жаль, жаль… В прочем, если бы не её предки, нормальная она бы была.       — Что ты имеешь в виду? — Эндерсон не сводила с него взгляда, медленно поворачиваясь корпусом, следя за передвижением лидера.       — Она проживает чужую жизнь, искорка. Не желаю оправдывать её злодеяния, которые она творила сознательно, если говорить о возрасте, но проблема в том, что твоя мать живёт другую жизнь. Ты же знаешь, кем были твои новые дед с бабкой? — Адэлис кивнула. — Соответственно, ты прекрасно знаешь, что они делали и как воспитывали дочь. Родители — первые в нашей жизни люди, кто наставляет нас на путь жизненный, обучая каким-то азам, внося в нас какие-то знания и жизненные устои, которые будут с нами до конца наших дней, какой бы долгой не казалась вечность. Так и её родители приложили руку к тому, кем она сейчас стала. С детства ей прививали, что насилие над магами, вампирами, оборотнями и прочими — норма; что убийства — это нормально; что отказ от ребёнка, родившийся с силой — это нормально; что влюбляться и выходить замуж за колдуна — это плохо. Благо твои бабка с дедкой не знали, что Дарен был колдуном, правда, искреннее не понимаю, как этот момент прошёл мимо них, ну да и это к лучшему, а то сгорел бы твой папаша в собственном ложе в объятиях жены. Ну, зато с любовью, — пожал тот плечами. — Пусть твоя мать — далеко не самый хороший человек, но даже она не заслуживает смерти по моему мнению.       — Считаешь, я поступила неправильно?       — Считаю, что насилие за насилие — неверный ход в игре. Знаешь, некоторые люди по жизни живут с розовыми очками, романтизируя что-то, отрицая суровую правду мира, а некоторые по жизни живут с темнотой. У них очки такие… — он замотал ладонью, а потом вновь щёлкнул пальцами, подобрав правильное слово, — своеобразные, ночь — даже когда ясный день. Они их не снимают долгое время, видя в одном параноика-убийцу, в другом законченного наркомана-маньяка, в другом вампира с разукрашенной кровью мордой, в пятом ещё кого-то и так далее. И даже когда им в лицо тычат делом, мол, посмотри, сколько хорошего этот человек сделал; посмотри, как этот садиста-психопата вырос в это очаровательное создание, готовое биться не только за себя, но и за семью, за свой мир, — им всё равно будет плевать. Они будут до последнего тыкать пальцем в то, что в какой-то период своей жизни он задавил такую-то букашку, вон там-то оторвал кому-то голову и выпотрошил внутренности, а ещё в детстве мимо ведра выкинул обёртку из-под фантика. Для таких людей существует только одно понятие — плохо. И они никогда не будут замечать, что делают что-то такое же плохое по отношению другим, потому что им будет казаться это благом…       — Арос, — перебила она первородного хранителя, сложив руки на груди, — ты считаешь, что я должна дать матери шанс? Дать шанс той, которая отказалась от меня и желает убить до сих пор? Ты это серьёзно? Ты перегрелся в Меадарие?       — Нет. Не шанс. Я уже сказал, что оправдывать её не собираюсь, тем не менее, как бывшее мировое зло понимаю, как она действует и что ею правит. Ей правит не она сама, а родители, которое положили к этому начало. Насилием насилие не решишь, дорогуша. Вот это важно. Ну и, знаешь, какими бы не были наши предки, убивать их — не всегда выход, тем более когда они обычные люди. Подумай над этим.       — У меня в любом случае нет выхода, даже если бы я не хотела её убивать, — пожала та плечами. — Я заключила сделку с Ваалом и Ахероном, если я не выполню свою часть уговора, то жизнь Клиффорда вновь будет в опасности. Я не могу так поступить с Александром. Поставив на одну чашу весов жизнь матери, которая так же приложила руку к уничтожению Джона, а на другую жизнь Вульфа, я без раздумий выберу его.       — Позавидую твоему непоколебимому решению, если в момент «Х» оно тебя не покинет, — хмыкнул тот, сложив руки за спиной. — Теперь отбросим прелюдия и перейдём к сути: зачем ты меня позвала? Я, конечно, понимаю, что ты соскучилась по мне, небось нашим временам в Меадарии, особенно когда ты не была замужем, но я хорошо тебя знаю, лучше, чем кого-то из прочих своих приспешников. Давай на чистоту, ведьмочка, не увиливай.       — Почему искорка? — не понимала она. — Я не помню, почему ты меня так прозвал.       Улыбка на мгновение покинула его полноватые губы, а во взгляде залегла едва уловимая печаль.       — Печально, — со вздохом проговорил тот. — Впрочем, я мог бы напомнить, но не желаю причинять тебе боль.       — Всего-то в глазах потемнеет, — махнула рукой ведьма. — По сравнению с тем, что я с сестрой пережила вчера, это будет лёгким помутнением сознания. Жги.       — Ты наверняка помнишь, как я забрал тебя в Меадарию впервые, когда тот волчара желал твоей смерти, — Эндерсон кивнула в знак подтверждения. — Время в моём мире течёт по другому, поэтому у меня было немного дольше времени, чтобы найти лекарство, которое бы тебя излечило, но его не было. Законы Меадарии отличаются от законов любых других миров, как и магия протекающая в нём, ты тоже это знала и возможно вспомнила…       — Эм… Частично, — помедлив, дала свой ответ Лис. — Я помню обрывками, далеко не всё.       — В моём мире есть место, в который можно попасть, только если хранитель огненной стихии находиться на грани жизни и смерти. В прочем, я туда могу попасть в любое время. Я люблю там медитировать. Я общался со своими приспешниками, но никто из них не смог подсказать мне заклинание, которое бы тебя излечило, даже целители. И единственное, как я мог тебя спасти, это отнести в то самое место. Тот, кто там был, называют это место Огненной Воронкой, я же зову его Сердцем Меадарии. Это почти что второе испытание. Помнишь своё первое во времена, когда тебя звали Аделисией? — девушка вновь кивнула. — Там ты должна была повиноваться огню и начать повиливать им, если бы он тебя принял. Правила сердца моего мира те же. Сердце могло бы отнять твою жизнь, либо исцелить тебя. То, что я сделал, было на мой страх и риск. Я сбросил тебя туда в надежде, что мой мир примет тебя, что разглядит в тебе то же, что и я разглядел в нашу первую встречу, — Адэлис на этом моменте начала часто моргать и щуриться, мучаясь от возвращающихся видений. Арос был готов прекратить, и будто ощутив его сомнения, ведьма сказала, почти что приказав:       — Продолжай.       — Я стоял над пропастью, видя, как твоё тело исчезает в языках пламени. Сама знаешь, особенность огненных хранителей в том, что нам не страшен огонь. Он нас не тронет, от него мы не умрём, если нас попытаются так убить на Земле, но я понятия не имел, как поведёт себя бездна. Ты была первая, кто прошёл её испытание. Когда я перестал тебя видеть, я осел и стал ждать, слушал шум пламени, треск камней, что иногда осыпались. Эта воронка находиться прямо под моим замком. Я не знаю, сколько прождал, но я до последнего надеялся, что ты появишься, что сердце моего мира подарит тебе шанс на жизнь…       Арос встряхнул головой, вспоминая, как мерил шагами самое жаркое помещение в его мире, не чувствуя ни жара, ни течения времени, ни стука собственного сердца. Его чёрные глаза были прикованы к той самой воронке, а губы нашёптывали:       « — Ну давай же, давай».       В самую первую встречу он разглядел в Аделисии огромную силу, но не как ведьмы, а как человека. Она была стрессоустойчивая, храбрая, беспощадная, мудрая, эмоциональная, жадная до знаний и с крупинками бунтарности в крови. Но больше всего Ароса привлекло в ней то, что она верна себе, своему выбору, своим людям и делу, что её сердце горит ко всему, что ей дорого, что любимо. Её нрав импонировал сильнее, чем любой когда-либо встречающийся раннее. Никто из его приспешников не был так уверен в своём выборе до конца, как была она. И никого из желающих встать на его сторону, его огонь не ласкал так, как её. И пусть испытание огнём всё ещё оставалось своеобразным, самым жестоким, по мнению самого хранителя, но она прошла его с таким изяществом и с полным отсутствием страха, что Ароса это восхитило. Поэтому, принимая во внимание все её качества и умения, прохождения первого испытания, он был уверен, что Лис пройдёт его. Ему было бы жаль и даже совестно да горестно, если бы она не прошла.       — Скажу честно, я почти отчаялся, когда по истечению какого-то времени, ты не явилась обратно. Я даже испытал чувство напоминающее вину. За очень долгое время именно в тебе я увидел… схожесть со мной. Ты во многом напоминаешь меня самого, когда я только встал на путь колдовства. И я верил в твоё упорство до конца. В один момент я подошёл к самому краю и посмотрел вниз. Я не увидел ничего, кроме пылающих языков пламени, что охватывали стены и пространство. Сердце Меадарии было спокойно, но твоего тела я не видел. Я даже не знал на тот момент его глубину. И тогда я был готов уйти, даже развернулся спиной, но тут услышал взрыв за своей спиной. Обернувшись, я увидел огненные клубы, что начали лезть из воронки и заполнять округу, при этом не нанося вреда мне и помещению. И тут я увидел очертания женского тела. Клубы огня поднимали тебя, со временем опустив на землю. Твоя одежда сгорела, ты была полностью обнажена, — Арос сглотнул. — Я снял с себя плащ, накинув тебе на тело, — он вдруг усмехнулся. — Я старался не смотреть, но единственное, что я запомнил, это искорки, которые украшали твоё тело. Ты не горела, но эти искорки… Меня тогда удивило, что ты даже не засмущалась.       Адэлис, видевшая это всё так, будто это происходило сейчас, вспомнила всё. Она помнила, что даже происходило в этой воронке. Арос был прав, это было почти такое же испытание огнём, только в первом, когда ты желаешь присоединиться к хранителям огненной стихии, пламя касается твоей кожи, а в воронке прошибало насквозь. Эндерсон помнит, насколько была слаба, что даже не думала сопротивляться, зная, что огонь не причинит ей вреда. Она не чувствовала липкого холода смерти в этой воронке. Она ощущала лишь тепло, жар, что прошибал даже кости, но ей было комфортно, когда любой другой человек сварился бы заживо. Помнит, как в какой-то момент языки пламени расступились, а её тело плавно, словно по чему-то повиновению, опустилось на раскалённый камень, кой казался ведьме не горячее песка на пляже. Помнит, как открыла глаза и увидела склоняющегося над ней животного, очень большого, очень непохожего ни на одного, каких ей доводилось видеть раньше. У него была голова птицы, напоминающая орла; тело мощное, жилистое, как и большие лапы, которые точно были больше её лица, напоминало льва; у животного имелись крылья, растущие из спины, одно крыло совершенно точно могло раскрыться на метры вперёд, а одно перо длиною точно доходило до тридцати сантиметров. Однако Лис помнит взгляд этого животного, несмотря на то, что голова у того была птичья, его взгляд, зрачки, цвет, всё напоминало льва. Даже грива имелась. Он сел тогда рядом с ней, виляя длинным хвостом, которого почти не было видно из-за крыльев, которые были огромными даже в сложенном состоянии, и в какой-то момент наклонился, опалив дыханием шею. Адэлис даже помнила свои мысли в тот момент:       «Вот сейчас мною и отужинают».       Но она не почувствовала ничего, кроме секундного жара на том месте, где была точка от внесённого в её тело яда. В считанные секунды она вдруг начала чувствовать себя лучше, привстав сначала на локтях, а затем полностью присев, дотронувшись до шеи. Девушка даже сначала не заметила, что вся её одежда полностью обгорела, почти не прикрывая тела. Только длинные волосы закрывали вздымающуюся грудь и часть спины.

* * *

      Другой мир, Сердце Меадарии       1125 год 1 июля        — Кто бы ты не был, и даже если не понимаешь меня, — говорила она, пока зверь смотрел на неё умными глазами, — спасибо тебе. Не знаю, что ты сделал, но мне лучше.       — Меня зовут Амилиан, — стоило тому заговорить своим басистым, грубым и вместе с этим каким-то гипнотическим и рыкающим голосом, как глаза ведьмы стали размером больше куриного яйца. — Я стражник этой бездны, этого мира, я его сердце. Силы Миадарии завязаны на моей жизни.       — Ты говорящий…       — И ты первый человек, с которым я заговорил.       — А Арос?       — Господин ни разу не спускался сюда, потому как не было надобности.       — Почему ты спас меня, Амилиан?       — Ты лишена чувства страха, в твоём сердце нет ему места, как и любви. Всю тебя поглощает ненависть и жажда справедливости, — зверь склонил голову, не отрывая взгляда от её зелёно-карих глаз. — Ты хочешь отомстить за гибель семьи. Было бы неправильно убивать тебя, Аделисия, тем более что у тебя большое будущее. Я вижу в тебе многое, чего ты не видишь сама. Я вижу то, что разглядел в тебе мой Господин, когда принял в ряды своих людей. И я вижу, что ты достойна жизни. Разумеется, ты погибнешь, но это будет после того, как отомстишь за гибель своей сестры, но за то, что ты сделала, покой ты никогда не обретёшь…       — Что это значит?       — Ты на веки проклята возвращаться к жизни и отрабатывать то, что совершала, пока жила в мире мёртвых. Ты связала себя с замкнутым кругом, как и свою сестру. Сколько бы раз вы не умирали и не возвращались, вы будете обречены делать это. И каждый раз вы будете обречены на боль, когда воспоминания будут возвращаться к вам в бессвязном порядке. И одно воплощение — будет сложнее другого. Бессмертие не дар, девочка, это проклятие. Мне миллионы лет. Время здесь течёт по другому и, поверь, я бы отдал всё, чтобы умереть, но не могу это сделать, потому что я — сердце, без которого этот мир погибнет…       — Я не знала этого, — пожала она плечами, понурив голову. — Я нашла тот ритуал в пещере под склоном… Я просто хотела всегда быть рядом с сестрой. И разве нет способа разорвать его, скажем, через тысячелетия, когда бессмертие наскучит?       — Всё не так просто, — покачал тот головой. — И насколько я чувствую, не существует в природе заклинания, которое разорвёт его. В любом случае и ты, и она, понесёте плату за содеянное. Ничего не даётся просто так, дитя, как и не забирается обратно.       Гарфилд тяжело вдохнула, заломив пальцы рук.       — Я разберусь, — решительно произнесла она. — Найду решение.       — Твоя жадность к знаниям может стать вашим спасением, — ей даже показалось, что животное улыбнулось. — Мой Господин ждёт тебя.       — А ты покидаешь это место, раз у тебя есть крылья?       — Бездна — мой дом. Я никогда её не покидал. Даже мой Господин не знает обо мне. Всё, что можно увидеть, смотря в воронку сверху, это полыхающий огонь. Правитель лишь чувствует, что здесь есть что-то, что может управлять всем, как и он, но и давать нечто большее, чего он не может дать, например, жизнь.       — Я никогда не забуду твоей доброты, Амилиан, — она поднялась, поклонившись. — Наверное, мы больше не встретимся, но я всегда буду помнить о тебе.       — Я думаю, что мы ещё увидимся, хранительница, — он вновь издал небольшой рык, выпуская из пасти огненные клубы, напоминающие облака. — Удачи тебе, — сказал он, когда те начали обволакивать девушку и поднимать выше, возвращая к Аросу.

* * *

      Лес, Мистик-Фоллс       Наши дни       Открыв глаза, ведьма с удивлением обнаружила, что её слегка потряхивают. Сперва она даже не узнала перед собой Ароса и уже возжелала оттолкнуть мужчину, но за секунду до действия осознала, что она рядом с тем, кому может доверять, кто однажды спас её едва не погубив. Адэлис закачала головой, глубоко дыша.       — Ты как? Вспомнила? В обморок не упадёшь?       — Я в норме, — кивнула она на один из его вопросов, после чего первородный хранитель тут же убрал руки с её плеч. — Вспомнила. Тебя удивило, что я тогда не засмущалась наготы перед едва ли знакомым мужчиной?       — В целом да, — усмехнулся Арос. — В прочем, меня это порадовало. Ведьма, которой чужда эмоция смущения — продвинется далеко. Ты продвинулась за столько-то лет. Конечно не мои сто тысяч, а то и больше, — но твоя тысяча за плечами — не какое-то столетие.       — С какой же лёгкостью ты рассуждаешь о человеческих годах жизни, — с каким-то несогласием проговорила девушка, сложив руки на груди. — Для тебя это не что, а для кого-то тридцать — вся жизнь. Ты же знаешь, у людей другой путь, не такой, как у нас.       — Знаю, — согласился Арос. — Но и ты знаешь, что за долгие тысячи лет, понятия времени и годов теряет свою ценность, — Эндерсон тяжело вздохнула, скребя ногтями ткань плаща. — У тебя цикличный путь. Смерть — возрождение. То же самое у твоей сестры, чем больше будешь вспоминать, тем сильнее твоя старая личность, проявившаяся в этом воплощение, начнёт объединяться с прошлыми. Хотя, знаешь, думаю, они особо никогда в тебе и не засыпали. Я же говорил, насколько восхищаюсь твоим умением расправляться с врагами, но порой не понимаю, на кой чёрт ты им даришь помилование. Именно эта черта — кровожадности объединённая с чувством справедливости — твоя суть из цикла в цикл.       Адэлис задумчиво слушала Ароса, находя истину в его словах и правду. Как бы и кто её не порицал за убийства и кровожадность, она убивала лишь тогда, когда желала воссоздать справедливость. Правда, способами убийства она не брезгала, иногда играя со своими жертвами, прежде чем убить. Хотя, едва ли пытки можно назвать играми.       — Мне нужна твоя помощь, — решила она перейти к главному, возведя на хранителя решительный взгляд. Арос не сразу кивнул, считывая в её глазах: насколько до ведьмы дошли его слова и поняла ли она их. Увидев ответы на свои вопросы, он заинтересованно склонил голову, готовясь слушать. — Я… — её голос дрогнул. — У меня такое чувство, будто смерть снова рядом со мной…       Арос деловито оглянулся.       — Нигде не вижу этой девы в балахоне.       — Арос! — взвизгнула ведьма, ударив его в плечо. — Я серьёзно! Я чувствую, как тогда, когда была Аделисией. Но на этот раз эти ощущения касаются меня самой, а не Кэролайн, Александра или кого-то ещё, кто мне дорог.       — Ты уверена в своих ощущениях?       — Пару недель назад, когда я проникла в разум Кола Майклсона, чтобы понять, что с ним происходит, где-то в между пространствах, в его сознание, — не знаю точно — где, — меня ожидала Эстер, его мать и остальных первородных. Она показала мне, что будет, если я не объединюсь с ними, если продолжу играть против них и так далее. Такое ощущение, что она хотела этим напугать меня, вроде говорив что-то о погибели. Однажды мне снился сон, где горел склеп, в котором сейчас находится Елена, и я смотрела на него, но не могла сдвинуться. Я не чувствовала себя, как человека. Я ощущала себя бестелесной, словно я дух, будто я умерла. Этот холод… — она провела рукой по груди и шее, тяжело вздохнув, будто ощущая неподъёмный камень на теле. — Я его ни с чем не спутаю. Мне кажется, что может случиться что-то, что я не предвижу. Вчера я осознанно потратила много сил. Я всё ещё смогу провести ритуал, но заплачу за него гораздо большую цену, нежели чем могла бы, если бы не решилась убить Кассандру, препятствовать её колдовству и стереть тот рассадник зла с лица земли. И я веду к тому, что будет, если я выпью кровь вампира, естественно умру и воскресну через какие-то часы, но наша связь, моя сущность ведьмы, что будет со мной?       Арос опустил веки, какое-то время несмотря на стоящую перед собой ведьму, которая ждала его ответа, как глотка воды, пройдя большую часть пустыни при сорокаградусной жаре.       — Лис, я же не знаю всего, ты это понимаешь?       — Мне и не нужно это всё, Арос! Я лишь хочу спасти свою жизнь заранее! Я не хочу умирать! Не сейчас, когда всё обрела. Месяц назад — пожалуйста. Я бы только рада была… Сейчас я хочу жить не только ради любви, ради семьи, но и мира, который находиться перед лицом неописуемой угрозы. Она больше, чем когда-либо из всех раннее возможных. Просто, прошу тебя, скажи мне, что делать. Есть ли шанс?       — Шанс есть всегда. Да, если ты выпьешь кровь вампира, предпочтительнее первородного, потому что в ней сильнее магия вампиризма, чем в любом другом обычном вампире, то ты с вероятностью в девяносто процентов оживёшь.       — Прошу прощения, — она выставила перед собой ладонь, нахмурившись так, что Арос, не зная её, даже бы испытал беспокойство за своё здоровье, — девяносто? Не сто процентов? — хранитель молчаливо кивнул. — Как так? Кровь вампира возвращает к жизни со сто процентной вероятностью, если в момент смерти кровь уже была в теле умершего! Даже моя сестра, обратившаяся от крови Деймона, явный тому пример!       — Ты не учитываешь различия обстоятельств, Лис. Твоя сестра была убита Кэтрин Пирс, задушена, при том, что Кэролайн тогда не обнаружила в себе способностей, хотя, как говорила Ава, она их замечала, но при этом упорно игнорировала. Ты же, если умрёшь, то возможно не из-за самого ритуала, а того, что сильнее меня, тебя и всех нам остальных прочих взятых. Думаешь, Вселенной понравится, что ты сотрёшь сотворённые ею же грани двух разных миров, чтобы воскресить мертвеца, а то и мертвецов, ведь вы так и не узнали истинных желаний Кола! Какой придурок будет дожидаться Кровавого Суперлуния лишь ради того, чтобы вернуть одного давно слетевшего с катушек папашу? — он эмоционально махнул рукой, указав куда-то вглубь леса.       — Ты что, постоянно следишь за нами, раз в курсе всех событий? — с явным недовольством воскликнула она, раскинув руки.       — Ну, знаешь, иногда хочется быть в курсе событий. Тем более мы с тобой имеем отдельную неразрывную связь. Я слышу тебя и то, что происходит вокруг тебя, когда ты думаешь обо мне. Ну и, чего греха таить, я сам порой подключаюсь к тебе. Небольшая шалость, которой промышляют все хранители. Знаешь, другие миры — это хорошо, но порой скучаешь по своему, родному.       Эндерсон успокаивающе вздохнула, проведя руками по волосам.       — Ладно, не об этом сейчас. Думаешь, сама Вселенная захочет забрать мою душу за грех, что сотворю.       — Твоя душа ей до лампочки, дорогая, но вряд ли она позволит тебе просто так вернуться под лунный мир. Это только моё мнение.       — Значит, я ошибалась в своих мыслях…       — Это каких? — тут же заинтересовался хранитель.       — Когда воспоминания стали возвращаться, я многое начала анализировать, в том числе то, что случилось с моей сестрой. Я подразумевала, что Ава вмешалась в энергетические процессы и вытеснения одной сущности и другой, не позволив Кэролайн потерять свою ведьмовскую силу…       — А-а-а, — тут же понял он. — Вот что. Ты рассчитывала, что я такой всесильный смогу повлиять на ход таких вещей? Что же, мне это льстит, дорогая, — ухмыльнулся он, поправляя свой красный костюм. — Но вот в чём проблема — мы не Боги, несмотря на то, что нас такими считают. Никто из нас, даже Лили и Руэри, хранители света и тьмы, не могут повлиять на такой ход вещей, хотя именно им доступны те знания, которые не доступны мне, Аве, Гвиневере и Нериде. Мы не имем права вмешиваться в естественный порядок вещей. Никто не имеет права. Рано или поздно за это придётся отвечать. Сколько бы раз смерть не обмануть, она всё равно придёт за тобой.       — Тогда кто? Кто не позволил Кэролайн потерять способность к колдовству? Я не поверю, что это не позволила Вселенная. Было что-то сделано, я уверена.       — Даже если так, Лис, я понятия не имею: что и кем.       Ведьма вновь схватилась за голову, ходя по поляне и бегая глазами по округе, словно что-то могло дать ей ответ. Будто на том дереве за щитом, либо на камне, давно покрытым мхом, мог быть написан ответ на её вопрос и инструкция к получению желаемого. Она понимала, что в каком-то смысле ведёт себя как эгоистка, пытаясь взыскать в Аросе то, что он чисто физически не может дать. Но она не была готова умирать, но с вероятностью в девяносто пять процентов чувствовала, что это неизбежно.       — Лис, — окликнул он её, когда ведьма ушла на метры вперёд, почти вплотную подойдя к оранжевому куполу, что укрывал их от бушующей стихии. — Слышишь?       Однако она не обернулась, всё так же держась руками за голову. Арос, держась от неё на расстояние примерно шестнадцати футов, заметил, как единоразово дрогнули её плечи. Тяжело вдохнув, он медленно подошёл к ней, положив руку на плечо.       — Лис.       — Чёрт возьми, я не хочу умирать! — она произнесла это с отчаянием, болью, трясущимся голосом, смахивая слёзы, кои едва успели соскочить с ресниц и коснуться щёк.       Арос буквально заставил её обернуться и притянул в свои объятия, сомкнув руки на спине, даже не коснувшись талии. Он был выше Эндерсон на голову, а то и две выше, поэтому спокойно мог коснуться своим подбородком её макушки.       — И я хотел бы помочь, поверь, искорка, но я правда не знаю, что делать. Ты можешь выпить кровь своего муженька с раннего утра, а потом со спокойной душой топать на ритуал, где ты, будем надеяться, не умрёшь вообще. Да, я не даю гарантии в сто процентов, но девяносто — не десять и даже не один.       — Оптимистично, — отозвалась она, шмыгнув носом. — Я только обрела отца, Арос…       — Что, так прониклась Дареном?       — Он старается угодить мне, старается быть отцом, хотя понимает, что время утеряно. И я стараюсь не забирать у него этот шанс. Я чувствую, что он меня понимает, что хочет быть рядом. После вчерашнего он даже на Кэр смотрел так будто… будто… — она усмехнулась. — Не знаю, может быть мне показалось, но я увидела в его глазах что-то вроде: не так плохо иметь двоих дочерей. Кассандра открыла правду, думая, что внесёт ссор в наш кое-как собравшийся круг, но ошиблась. Моего отца это нисколько не оттолкнуло. Он — ещё одна причина, по которой я не могу умереть сейчас. Я, как никогда, чувствую связь с этим миром и людьми вокруг себя, поэтому, — она отстранилась от него, вновь утерев слёзы и взяв под контроль свой голос. — Поэтому, если мой единственный шанс не умереть — это кровь Элайджи, то я это сделаю. Но меня волнует наша с тобой связь. Я не готова её терять.       — Ты её никогда не потеряешь, — Арос произнёс это так уверенно, что Эндерсон даже удивилась. — Даже если ты лишишься магии, в моём знаке, который находится у тебя вот здесь, — указал он пальцем на грудь, не прикоснувшись, — она останется навсегда. Моя часть, моя сила, она всегда будет с тобой, искорка. Да, возможно, ты утратишь своё огонь, не сможешь являть его народу, но искорка его всегда останется в твоём сердце, — он коснулся вздымающейся груди через чёрную кожаную ткань плаща, улыбнувшись уголком рта. — Я всегда приду, Лис. Тебе нужно будет лишь захотеть меня увидеть. Кем бы ты не была, я всегда буду рядом.

* * *

      Прежде чем отправиться домой, Адэлис решила зайти через лес в склеп, чтобы проверить Елену, а после прогуляться по городу. Конечно, учитывая вчерашние обстоятельства — весьма рискованно гулять, но ей хотелось освежить голову после разговора с Аросом. Конечно, хороших новостей не было, да и этот разговор она сохранит в тайне, либо же поделиться им с Элайджей и Александром. С мужем так точно придётся, ведь именно его кровь она выпьет, чтобы обратиться в случае смерти…       Какие-то первые минуты, которые она шла под дождём до склепа Сальваторе, её прям накрывало отчаяние. Перспективна возможной и скорой смерти никак не грела душу, наоборот — леденя кровь и подогревая желание разреветься от безысходности. Но вскоре Эндерсон осознала, что своими слезами она никакой пользы ни для себя, ни для кого-то, либо чего-то ещё — не взыщет. Какая бы там ситуация не получилась уже в ближайшие дни, ей просто придётся смириться. Даже если она умрёт — ладно, проведёт последние дни с друзьями, любимым и сестрой, а после соединиться вновь через лет четыреста. А если не умрёт, так ещё лучше. Будет шанс оторвать головы всем, кому так хочется. В первую очередь этой команде «мы-изменим-мир». И радует, что Арос как-то особо уверенно заявил, что их связь не пропадёт, даже если она обратиться. Возможно, кто-то из ведьм-прислужниц однажды обратился и связь не распалась, раз он так уверен, но от этого Лис только слаще. Поэтому, несмотря на своё уныние, она быстро смогла найти плюсы в разных финалах одного события.       Навестив Елену, она выдохнула, осознав, что её ритуал с Бонни всё ещё работает и оставшиеся энергетические нити в теле были целыми. С Гилберт даже удалось немного поболтать. И на вопрос, приходил ли к склепу кто-то ещё, двойник ответила, что не знает этого, потому что больше не покидала мир сновидений. Эндерсон улыбнулась, специально задав вопрос: « — Видела ли ты кого-то, либо слышала ли что-то?», потому что, задай она вопрос: « — Являлась ли ты в склеп?», Елена бы могла быстро смекнуть, что сказать, чтобы ведьма поверила, а в первом варианте у неё не было времени подумать, тем более являясь заспанной, Гилберт ответила искренне, без намёка на ложь. Удовлетворившись её состоянием, Адэлис разорвала контакт и покинула склеп, радуясь тому, что сможет обрадовать Деймона, который вчера опомнился, что стоит проверить состояние своей возлюбленной. Эндерсон запомнила это, осознав, что со всеми делами и проблемами она действительно давно не бывала в склепе. Благо, ничего плохого за время её отсутствия не случилось.       Прогуливаясь по городу она, прощупав пальто, обнаружила завалявшиеся купюры в карманах. Обрадовавшись, Эндерсон, невзирая на дождь, решила зайти в рано открывающуюся кофейню, которая работала с пол девятого утра, а Лис доковыляла до неё как раз за минуту до открытия. Пропустив её, миссис Брикман, расхваленная Кэролайн женщина лет пятидесяти афроамериканской внешности, тут же принялась обслуживать первых покупателей, которые так же уже находились у её небольшой, но милой кофейни с большим количеством окон и проникающего света. Несмотря на непогоду за окном, внутри всё равно было очень светло, солнечно и как-то по-летнему, а большое количество цветом на подоконниках и подвешенных на потолке только добавляли уюта, как и милые картины на стенах. Заказав кофе и круассан на вынос, Эндерсон принялась ждать, когда её позовут, заняв одно из мест у окна. Наблюдая за бушующей стихией, она даже не замечала, как некоторые посетители заведения начали озираться на неё и перешёптываться, из-под тяжка фотографируя. Пока один из мужчин, одетый в дорогой тёмный плащ, решил не присесть к ней за стол, тоже, к слову, не сразу оказавшись замеченным.       — Рискуете появляться в людных местах после вчерашнего, — его речь вырывала ведьму из раздумий, заставив обратить на себя внимание.       — Мы знакомы? — тут же спросила она, не сводя взгляда с него кари-зелёных глаз. Его глаза с доминирующим карим цветом казались Эндерсон смутно знакомыми.       — Возможно, мисс Эндерсон, но я не от сюда. Оглянитесь.       Оглянувшись, Адэлис заметила, как некоторые девушки-подростки с испугом взглянули на неё, стоило ведьминому взгляду остановиться на их руках, державших телефон. Кажется, брюнетку она вчера видела на танцполе, а вот блондинка рядом была совершенно не знакома. Раздумывая секунду над тем, чтобы применить силу и взорвать аппарат в её руках, Лис вновь глубоко вдохнула, беря эмоции под контроль. Такими выходками она лишь напугает народ, укрепив мысли людей о том, что ведьмы, а уж тем более вампиры и оборотни, могут быть опасны, что не выгодно, учитывая их положение. Развернувшись, оставив двух дурёх в недоумение, она вновь взглянула на парня с густой слегка вьющейся шевелюрой, которому официант принёс стаканчик с кофе на вынос и какую-то еду в бумажном крафт-пакете.       — Что, хочется побеседовать: правда ли то, что показали вчера на балу? — в лоб спросила ведьма, после чего прислушалась к своим чувствам и с удивлением посмотрела на парня, ощутив мощные волны вампирской энергии.       — Думаете, что я нуждаюсь в этом? — его губы исказила хитрая усмешка. — Вы же знаете, кто я такой.       — Лишь вашу сущность, а не имя.       — И того достаточно, — невозмутимо заявил незнакомец, сделав горячий глоток эспрессо. — И всё же вы рискованная.       — Что мне могут сделать люди, тем более в людном месте. Рисковать сейчас они не могут, потому как, я более чем уверена, что даже половина из города не знает о том, что случилось. Пока что.       — Готов поспорить, — он достал из плаща телефон, ввёл запрос в поисковике, а после отдал смартфон ведьме. — Полюбуйтесь. Вы сегодня звёзды в новостях.       Листая ленту, даже не переходя по ссылкам, Адэлис видела, что новые сайты с фотографиями и видео создаются буквально каждые десять минут. Какие-то были созданы вчера вечером, когда едва ли закончился бал, а какие-то свежие, утренние, созданные минут тридцать назад.       — Тогда и вы рискованный, мистер… не знаю как вас, раз решили заявиться в этот город.       — На самом деле, посещать его — не входило в мои планы, мисс Эндерсон, пока мой водитель не отправил мне ссылку на пару увлекательных статей.       — Понятно, — усмехнулась она, увидев подходящего к ней официанта с точно таким же плотным стаканчиком кофе и крафт-пакетом с двумя круассанами. — Желали посмотреть на бедлам, оказавшись в центре событий?       — Упаси Боже! — поднял тот руки, рассмеявшись. — Вот уж где да где, но только не в этой дыре дьявола. За мои годы я столько слышал о Мистик-Фоллс, что просто так сюда бы не заехал.       — Тогда ваша причина, подкреплённая интересом к статьям мне не кажется правдоподобной.       Вновь коварно улыбнувшись, он сделал глоток, отпив крепкий горячий кофе.       — А вы проницательна… — он сделал небольшую паузу, а дальше дополнил тихим тоном: — какой были всегда.       Любой намёк на улыбку пропал с лица ведьмы, а взгляд буквально впился в сидячего напротив парня.       — Что вы имеете в виду?       — Вы сами понимаете, что я имею в виду. Не думаю, что слово начинающееся на «Р» и заканчивающееся на «Я» мне стоит упоминать, сидя здесь.       — Теперь вы точно рискуете.       — Значит, вы меня до сих пор не вспомнили? — проигнорировал он её угрозу, заметив кольцо на безымянном пальце правой руки.       — Нет. Только ваши глаза кажутся мне знакомыми.       Неизвестный вновь улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов.       «Ты всегда запоминала людей именно по глазам. Ну и родинкам».       — Вы замужем? — решил сразу поинтересоваться вампир, не имея покоя от мучающего его вопроса.       В изумление приподняв брови, Эндерсон ответила, улыбнувшись:       — Замужем.       — Представляю, как повезло мужчине, который смог заслужить ваше доверие, любовь… Вас.       Как-то задумчиво покачав головой, Адэлис сказала:       — Либо вы называете своё имя, либо уходите, либо ухожу я. Более я не желаю вести разговоры с совершенно незнакомым мне человеком, понятно? — она поднялась, беря свой стаканчик кофе и пакет с круассанами.       — Не спешите, мисс Эндерсон, — незнакомец сам поднялся за ней, беря свой пакет. — Мне уже пора ехать, но я думаю, что мы с вами ещё увидимся, — он вышел из-за стола, остановившись боком рядом с ведьмой. — Я рад был вас увидеть спустя почти тысячу лет, — его шёпот могла слышать только она, а он мог видеть её ошарашенные глаза, что глядели на вампира с недоверием, враждебностью, угрозой и вопросом. — До новой встречи, — он в знак прощания кивнул и поспешил покинуть заведение, не обращая внимание на озирающихся людей.       Эндерсон обернулась на окно, заметив, как неизвестный ей молодой человек сел в чёрную тонированную машину на задние сидения и уехал куда-то в неизвестном для неё направление. Она не поняла, что произошло, но в голове остались одни вопросы. Лис не помнит этого человека, но с его слов они были знакомы до Майклсонов, ведь не зря он обозначил срок, когда они встречались. Но, прислушиваясь к своим чувствам, она знала, что цели навредить он не преследовал, скорее оставить в полном непонимание. И девушка помнит его взгляд, когда тот коснулся кольца на её пальце. В кари-зелёных глазах незнакомца проскользнула боль, которую он умело скрыл за лучезарной улыбкой.       Обратив своё внимание на стаканчик с кофе, она обнаружила, что видит кончик визитки, который почти незаметно проглядывал из-под дна. Присев обратно в мягкое кресло, она пододвинула к себе стакан и убрала его, посмотрев на карточку с номером, адресом и архитектурным рисунком. И стоило ей взглянуть на название архитектурной фирмы, так её глаза вновь стали размером сравнимым с пятирублёвой монетой.       «Vintage Elegance L.C… Не может быть».       Адэлис слышала об этой одной из самых крутых архитектурных компаний в стране, главный офис которой находиться в Чикаго. Попасть туда — мечта каждого дизайнера-архитектора. На карточке было несколько номеров, но один из них личный, написанный ручкой сзади. Теперь-то она поняла, почему этот человек казался ей знакомым. Она смотрела интервью с ним, с создателем этой компании. И можно было бы спокойно выдохнуть, если бы не одно «но»:       «Он вампир, и мы когда-то были знакомы… Что не день, то новая загадка и приключение. Называется, всего-то решила выйти и встретиться с Аросом…»       Взяв стаканчик в руки, она покрутила его, надеясь, что там написали его имя, и Адэлис не ошиблась. На стаканчике было написано: Lucien.

      * * *

      Где-то в загробном мире…       Идя по необычно тёмному и туманному лесу, Кассандра не понимала, как могла здесь оказаться. Единственное, что она помнила последним, это лезвие в своей груди, ужасающая боль, влага, коя пропитала одежду и взгляд Адэлис: такой бесчеловечный, лишённый пощады, сострадания и полный ненависти, кровожадности и жажды убийства взгляд. Такого взгляда она никогда не видела, хотя до того, как их пути разошлись, они прошли многое, но не на одного своего врага Эндерсон не смотрела так, как смотрела на Кассандру. На смертном одре бы не призналась, но внутри себя готова дать следующее признание — это бесчеловечность и кровожадность её напугала, этот огонь, плещущийся в зелени ведьмовских глаз. Идя по неизвестной ей местности, Касс ощущала бегающие мурашки, не видя перед собой ничего, кроме взгляда старой подруги. Куда бы она не отвела взгляд: на верхушки деревьев, листву или ветки, траву, кустарники — везде был этот последний взгляд, а за ним следовала боль в груди. Она даже помнит, как горела. Коллингвуд пугало, что она не может воззвать свою силу, сколько бы не пыталась. Смотря на свои ладони, она не то чтобы ничего не видела, девушка даже ничего не чувствовала, шепча ругательства и проклятия, кои были адресованы ведьме Эндерсон.       — Да какого чёрта? — шикнула она, в сотый раз встряхивая руками. — Я не могла умереть. Не могла! И куда я попала? Что это за место такое? На лес Мистик-Фоллс не особо похоже.       Оглянувшись, она вновь осмотрела местность перед собой: вокруг было множество деревьев с неширокими стволами и листьями, кои своей формой напоминали ей кресты. Кассандра пыталась посмотреть вдаль, но не видела ничего, кроме какой-то дымки, которая будто подсвечивалась чем-то голубым. Идя дальше, ощущая, как под ногами хрустят засохшие листья и ветки, ведьма Коллингвуд просто проходила через дымку и ей вновь открывался вид на небольшую окружающуюся местность, которая ничем не отличалась от предыдущей.       — Это стерва что, закрыла меня в собственном сознании?       И вдруг освещение начало сменяться на более тёмные. В считанную минуту в лесу стало темно как ночью, даже голубоватое свечение значительно померкло, а ведьме Коллингвуд вдруг стало очень холодно. Настолько холодно, что изо рта даже пошёл пар, как зимой, либо поздней осенью. Она обхватила себя руками, стоя на месте. Было страшно сделать шаг вперёд. Одновременно с холодом её сковал и страх. Её дыхание участилось, а уши стало закладывать. И вдруг где-то за спиной хрустнула ветка. Резко обернувшись, Кассандра начала вглядываться в природный туман, кой оказался пропитан какой-то синевой. Вновь хрустнула ветка за спиной. Коллингвуд снова обернулась.       — Выходи, кто бы ты не был!       — Смелая, — вдруг послышался один грубый, басистый голос позади неё. Кассандре вновь пришлось обернуться, и на этот раз она увидела человеческий силуэт в дымке.       — Скорее страх перед неизвестным, от которого она мечтает поскорее избавиться, — заговорил другой, более высокий и бархатистый голос, кой тоже прозвучал за спиной. Она была окружена теми, кого не видела.       — Шаг вперёд, — несмотря на то, что её голос дрожал, она продолжала держаться за оставшиеся крупинки самообладания. — Ваши голоса кажутся мне знакомыми…       — Смеешь приказывать нам? — первый шаг вперёд сделал Ваал, с угрозой смотря на ведьму, возвышаясь. — Давно не виделись, Кассандра. Какое интересное развитие событий, не так ли?       — Значит, там… — она обернулась в тот момент, когда из дымки вышел Ахерон, — ну, конечно, — ведьма даже расслабилась. — Действительно, давно не виделись, мальчики. Не расскажите, куда я попала?       — В нашу ловушку, — пожал плечами Ахерон, когда выражение лица ведьмы было непередаваемо ошалелым.       — Вы, видимо, что-то путаете…       — Нет, — покачал головой Ваал. — Видишь ли, твоя старая подруга оказалась очень дипломатичной, предложив нам куда большее, чем ты, когда пришла выручать брата своего друга. Её предложение о двух душах вместо одной — было очень заманчивым не только для нас, но и для нашего Господина.       — Она спасла Вульфа? — с искренним непониманием и ужасом спросила ведьма, перемещая свой взгляд с одного демона на второго. Ахерон молчаливо кивнул. — Нет. Быть не может! Я ходила на его могилу, вызывала его дух!       — Видимо, тебя провели, ведьма, — без интереса бросил Ваал, в не интересующем жесте поведя рукой. — В любом случае ты пойдёшь с нами.       — Ага, ещё чего! — сложила та руки на груди, демонстрируя своё несогласие.       — У тебя нет выбора, Кассандра, — Ахерон тут же оказался сзади неё, вцепившись своими руками в её тонкие и хрупкие плечи. Кассандра ощутила боль, а в месте с ней чувство, будто из неё начали выкачивать энергию. — Ты идёшь с нами. Твоя душа — теперь наша.       — Нет! — она забрыкалась, пытаясь вырваться, пока Ваал сокращал дистанцию, смотря на неё своими бездонными, чёрными, лишенными белков глазами. — Нет! Нет! Прошу, нет! Вы не можете причинить мне боль, не можете забрать душу! Не таков был договор!       — Такого пункта в договоре не было, — возразил Ваал, приближаясь к ней медленной высокомерной походкой. — Мы обязались убить Клиффорда Вульфа, что мы почти сделали. Однако в пункте не было договора о твоей душе, силе и договорах с другими лицами.       — Но вы не исполнили свою часть! — не уступала Кассандра, всё ещё вырываясь. — Геката с вас шкуры спустит!       — А ты думаешь, что она спуститься в преисподнюю за такой дешёвкой? — Ваал наклонился к ней. Кассандра могла видеть, как его естественно алые губы растягивались и искажали тёмно-коричневато-серое лицо, от которого веяло угрозой. — Послушай, деточка, таких прислужниц по всему вашему жалкому миру у неё как бездомных собак. Едва ли она заметит твою пропажу. И ты думаешь, что Геката займётся твоими поисками? У великой королевы мертвецов есть куда важнее дела. Никто за тобой не придёт, — он опалял своим горячим дыханием её лицо, пока чёрные глазницы глядели в её перепуганные тёмно-карие глаза. — Ты никому не нужна, что в том мире, что в загробном. Ты на веки станешь нашей пленницей и познаешь все прелести существования туда, откуда никто не сможет сбежать, — руки Ваала сомкнулись на её запястьях каменной хваткой.       — Нет! Нет! Не-е-ет!

* * *

      Новосибирск, Россия       Пока в Мистик-Фоллс только наступало утро, на совершенно другом континенте наступал вечер. Кто куда спешил после работы, учёбы, либо прогулки. Кто-то желал поскорее попасть домой; кто-то встретиться с друзьями в парке, либо в местных кафе, ресторанах или кальянных; а кто-то брёл в раздумиях туда, куда несли ноги, не особо спеша домой. Клиффорд, любуясь закатом, шёл по парку, дыша свежим воздухом и любуясь окружающей его природой. Вскоре у него должна состояться встреча, которая пройдёт в каком-то кафе за территорией парка.       Ещё несколько дней назад он был в Омске, а сейчас оказался в Новосибирске. Всё получилось вполне удачно. Тот таксист, несмотря на полное отсутствие знания английского языка, интересовался, благодаря говорящему переводчику в интернете: за какими судьбами в их город приехал иностранец. Клиффорд, осознавая всё опасность ситуации для своей шкуры, попытался аккуратно объяснить, сочинив историю, что слышал от своих приятелей о местном культе ведьм и колдунов, чьи корни уходят в глубокую древность. Таксист, неопределённо покачав головой, заявил, воспользовавшись интернетом, что, действительно, ходят слухи о существующем таком ковене ведьм и колдунов, вот только Вульф немного адресом ошибся, не долетев до сердца Сибирского Федерального округа. Поинтересовавшись, как туда можно попасть, не тратив при этом деньги на самолёт, Клиффорд получил ответ, что, либо ехать с дальнобойщиками, либо на поезде. В любом случаи платить бы пришлось, поэтому сэкономить бы не вышло. Такого рода информация его, конечно, не обрадовала, но делать было нечего. Тот мужчина доставил Вульфа до вокзала, прежде заехав в банк и поменяв некоторые его деньги на российские, помог купить билеты и посадил парня на поезд со словами:       « — С Богом, парень!».       Клиффорд ничего не понял, но улыбнулся мужику в ответ, помахав даже рукой на прощание. Пусть они и общались исключительно через переводчик, но мужчина показался ему очень добродушным и приветливым. Хотя Вульф ожидал какого-то подвоха буквально каждую минуту. Поэтому был рад, когда все его ожидания не оправдались. К слову, тот мужчина даже адрес дал одного агентства с переводчиками, которые могут не только оказать помощь в обустройстве в городе, но и помочь найти кого-то при желании и возможности. Клиффорд очень надеялся, что ему повезёт. Поэтому, когда он только приехал в город, благо это было утро, он первым делом направился не в отель, а именно в ту контору. Ему крупно повезло. Правда, глаза этой девушки он не забудет никогда…       Наверное, девушка с очаровательным именем Анастасия думала, что её день пройдёт, как обычно, скучно, с бухгалтерией и за чашкой кофе, пока не вломился к ней Клиффорд с телефоном в руке, который уже верещал перевод его мыслей с английского на русский. Он никогда не забудет эти выпученные зелёного-голубые глаза, которые были подведены чёрными тенями. Выслушав его без переводчика, вежливая девушка с нежным голосом пообещала помочь Вульфу, даже не взяв денег, сказав, что это они обсудят потом, а Клиффорд неудачно пошутил:       « — Да я только «за», красавица. Главное, чтобы мне хватило средством расплатиться с тобой и не стать бомжом в чужой стране».       И Клиффорд так и не понял, как ей за какие-то часы удалось найти информацию о каком-то ковене, легенду о котором он наплёл и ей, как тому таксисту. Было видно в момент его рассказа, что девушка крайне удивлённо и даже с беспокойством смотрела на Вульфа. Несмотря на то, что он избегал всяких подробностей, даже ссылаясь на некий скептицизм, Анастасия смотрела на него как на психически нездорового человека. Сама девушка являлась скептиком до мозга костей, а все ведьмовские лавки, странные леса, магазины и прочее обходила десятой дорогой. Она даже не переваривала фильмы со всякими мистическими и магическими уклонами. Поэтому, какие бы цели не преследовал этот молодой человек, оказавшийся ей одногодкой, она решила помочь быстро и вновь вернуться за свою скучную работу.       И вот, позвонив Клиффорду сорок минут назад, она сообщила, что договорилась о встрече, и в девять часов вечера его будут ждать в кафе. Координаты она заранее выслала, сказав, что так же будет в кафе неподалёку. Несмотря на то, что она его сочла за парня «в не себе», ей будет жаль, если он попадёт в беду или аферу этих мошенников, поэтому понаблюдает за всем издалека, а там будет видно.       Прогулявшись по парку и насладившись природой, Клиффорд подошёл к какому-то кирпичному зданию с неоновой красной вывеской. За окнами было почти ничего не разглядеть из-за плотных штор, которые почти полностью закрывали окна. Стоя на улице, Вульф слышал лишь громкую музыку преимущественно на русском языке. Убрав телефон в карман тёмно-коричневой кожаной куртки, он взялся за металлическую ручку и потянул её на себя, желая поскорее попасть внутрь и встретиться с неизвестными.       В местном баре, который по мнению Клиффорда был больше похож на забегаловку, сильно пахло кальяном и обычными сигаретами, смешиваясь с запахом алкоголя. В помещение было душно, едва ли можно было что-то разглядеть из-за клубов дыма. Освещение в этом месте было ярко-красное, а в интерьере преобладали тёмно-коричневые, алые, чёрные и зелёные оттенки. Чем-то отдалённо этот бар напоминал ему «Вкус Ночи», который уже как пару лет стёрт с лица земли его бывшей возлюбленной. Только бар Вашингтона был премиальным, богатым, а этот на несколько классов ниже. Наверняка здесь тусуются отморозки, всякие банды и прочие плохие компании, — поэтому Вульф решил быть на стороже и по возможности ничего не пить.       Поднявшись по лестнице, парень положил руки на перила, осматривая заведение. В самом низу был танцпол, на котором танцевали люди, а по его углам присутствовали шесты, где крутились девицы, в бельё которых щедро совали купюры. Клиффорд приподнял брови, тяжело вздыхая. Вот уж он не думал, что ему придётся побывать в стриптиз-клубе при таких обстоятельствах. Где был танцпол, он бы назвал это нулевым или минус первым этажом, а сам Вульф находился на первом, где были барные стойки и столики, за которыми сидели люди: какие-то компании выпивали, кто-то баловался запрещёнными веществами, кто-то предпочитал не отсвечиваться, занимая столике в уголке.       «Куда я попал… И как мне понять, куда нужно идти?»       Достав телефон, Клиффорд послал сообщение Анастасие, что он на месте, и стал ожидать ответа. Своего взгляда он не сводил с окружающей его обстановки, отмечая почти все действия, что происходили в этом клубе. Ясно одно: Вульф не станет здесь задерживаться. Ещё Вашингтон научил его, что подобных мест стоит избегать. И вовсе не из-за того, что он может влезть в конфликт с не теми людьми, но и за то, что сюда могут нагрянуть копы и учитывая то, что Клифф уже здесь увидел, разбираться не будут, кого забирать в обезьянник. Попадут все без исключения, а у него нет в планах отсиживаться за решёткой с этими представителями общества.       И вдруг его взгляд зацепился за блондинистую макушку, чьи длинные волосы струились вниз по спине. Приподняв бровь, он двинулся вперёд, огибая стоящих на пути людей. Пару раз он задел каких-то парней, которые посмотрели на него таким недобрым взглядом, что Вульф мог бы забеспокоиться.       — Ты чё, баран, не видишь, куда прёшь? — спросил мужчина лет тридцати пяти, одетый в кожаную безрукавку и имея множество татуировок на руках, которые переходили на шею, а там и, возможно, на всё тело.       — Excuse me, — Клиффорд помахал руками, не желая ввязываться в конфликт, подозревая, что тот мужчина на это как раз таки настроен, как и его банда, напоминающая то ли байкеров, то ли рокеров.       — Ещё и иностранцем прикидывается, — хмыкнул другой, который выглядел по моложе, держа в руках кружку с пивом.       — Не похоже, — возразил третий, не имеющий волос. Его лысая голова была покрыта татуировками. — Без акцента говорит.       — Чего вылупился? — вновь обратил на Вульфа своё внимание тот самый первый. — Вали от сюда, пока ноги позволяют.       После взмаха рукой, который, и дураку понятно, призывал ликвидироваться как можно дальше, Вульф продолжил свой путь. Анастасия, сидевшая за столом, совершенно спокойно выпивала Кровавую Мэри, водя пальцем по недорогой каменной столешнице.       — Анастасия, — обратился к ней Клиффорд, присевший на против. Девушка даже не ожидала его увидеть, поэтому дёрнулась, сперва не узнав его по голосу. — Я отправил тебе сообщение.       — Да? — удивилась она, засунув руку во внутренний карман голубой джинсовки. Ой, — виновно закусила она губу, посмотрев на него, — прости. Музыка такая, что я даже вибрации не почувствовала.       — Скажи, ты сама выбирала место, либо тот, с кем я должен встретиться, выбрал этот бесовой котёл? — спросил Вульф, положив локти на стол.       — Если бы место назначала я, то это было бы что-то цивилизованное и в самом центре. Тот мужчина сказал, что будет ожидать тебя на втором этаже в дальнем правом углу, — она кивнула наверх, где можно было разглядеть тот самый угол, за котором сидел мужчина и общался с официантом этого места. — Иди.       Клиффорд кивнул, поднявшись и уже намереваясь пройти мимо, как вдруг остановился рядом с Анастасией и с интересом посмотрел на неё.       — А что ты тут делаешь?       — Прослежу, чтобы ты в неприятности не попал, иностранец. Сам видишь, что это за место.       — Я не нуждаюсь в иной помощи, — сказал он, наклонившись. — Я благодарен тебе за то, что ты уже сделала, но более не надо. Лучше не лезь в это, если жизнь дорога.       Серо-голубые глаза с неким испугом смотрели на Вульфа, а нежная женская ладонь намертво вцепилась в бокал. Кажется, что она даже на какое-то мгновение перестала слышать орущую музыку и боковым зрением видеть ходячих туда и обратно людей. Клиффорд улыбнулся, кивнул ей в знак благодарности и поспешил обратно в ту сторону, с которой пришёл. Анастасия тяжело вдохнула с каким-то надрывом, чувствуя биение собственного сердца. Её рука машинально потянулась к открытой шеи, поглаживая её. Обернувшись, она уже не видела иностранца, кой к тому времени добрался до лестницы, ведущий на вверх.       «Я, конечно, подозревала, что он странный, но почему Клиффорд говорит так, будто знает, что это дело опасное? Весь его рассказ был крайне подозрительным и будто выдуманным, но зачем он сам лезет в опасное дело, связываясь с этими людьми, которые возможно являются мошенниками. Что вообще происходит?»       Стоило Клиффорду только подняться, как его резко настигла жгучая боль на запястье левой руки. Стиснув зубы, он издал звук, кой был похож на змеиное шипение. Задрав рукав красной кофты, он увидел, что пентаграмма, оставленная демоном, светилась ярко-красным цветом. До этого она сама по себе была достаточно яркая. Но стоило свечению сойти на нет, как и вдруг из ниоткуда появившейся боли, метка будто стала на оттенок бледнее и уменьшилась в размере. Не поверив своим глазам, Клиффорд зажмурился, отвёл взгляд и снова посмотрел на метку. Ему не показалось. Но тут же появился вопрос:       «Кто умер?»       Решив разобраться с этим позже, правда, пока парень не знает как конкретно, если только связываться с кем-то из Мистик-Фоллса, он двинулся дальше, как вдруг его телефон завибрировал в кармане кожаной куртки. Остановившись на половине пути, он с удивлением обнаружил сообщение, которое прислал ему никто иной, как Ральф Мэдисон. Там было видео с коротким текстовым сообщением:       « — Со дня на день об этом будет узнавать как можно больше людей в разных уголках мира. Будь осторожен, Вульф».       Отойдя в угол, Клиффорд включил видео, где на каком-то собрании раскрывают правду о существование потустороннего мира перед обычными людьми, и делал это никто иной, как сам Джузеппе Сальваторе. Вульф даже видел в толпе стоявших Майклсонов, его брата и подругу.       «Вот же ублюдок…»       Досмотрев видео до конца, Клиффорд понял, что проблем прибавилось. Переговоры нужно проводить как можно скорее и надеяться, что Анастасия вышла на того человека. Потому что чем дольше он будет бегать по подобным заведениям и общаться с разными людьми, тем больше шанс, что кто-то может узнать, кто сам Клиффорд такой и с кем состоял в разных отношениях, и тогда всё может накрыться медным тазом.       — Простите, сэр, — обратился Вульф к сидящему мужчине у того самого столика, — вы, должно быть, ожидаете меня.       Мужчина, на вид которому было больше сорока пяти лет, приветливо улыбнулся, сняв кепку, которая открыла вид на густую и отросшую чёрную, кудрявую, длинную шевелюру, коя доставала до самых плечей.       — Присаживайся, парень, — Клиффорд тут же присел. — Надеюсь, что некая мадам отвлекла меня от дел не из-за какой-то детской шалости.       И хоть мужчина говорил с ощутимым русским акцентом и довольно громко, нежели американцы и англичане, Вульф его прекрасно понимал.       — Поверьте, я тоже на это надеюсь.       — Тогда давай не будем тянуть кота за яйца и начнём разговор, — он смахнул со стола прозрачную кружку с пивом, а Клиффорд, крайне удивившись такому заявлению, решил действительно не медлить, но и не начинать с самой сути.       — Скажите, сэр…       — Игорь, сынок, — тут же перебил он парня, ненавидящий все эти формальности. — Без этого сэр, мистер и так далее. В России мы либо на «вы», либо по имени. «Вы» я тоже презираю. Мы не на деловой встрече, не бизнес-коллеги или партнёры. Просто Игорь.       — Хорошо, — кивнул он. — Игорь, скажи, ты слышал легенду о трёх Лунах?

* * *

      Мистик-Фоллс, особняк Эндерсонов       Александр, сидя за столом с Самантой и Дареном, почти не вслушивался в разговор, что вели между собой взрослые, умиляясь видео с Аки, которое с раннего утра прислала Ребекка. На видео щенок игрался то с маленьким плюшевым псом, то с рукой Ребекки, кусаясь и лая на неё за то, что Майклсон позволила себе отобрать плюшевого друга прямо у него из пасти. Ещё когда только Коулман узнал о том, что у первородной появился щенок, то тут же взял с неё обещание присылать ему всё, что творит этот красавчик. Бекке же это было только в радость, потому что хоть кто-то помимо неё самой разделял все её умиления. Александр отвечал на каждое сообщение, будь то видео или фото, и интересовался, как пёс себя чувствовал утром и вечером. Ребекке это было очень приятно. Сегодня вечером она даже позвала Коулмана в особняк, чтобы вместе с ним попробовать вывести Аки на первую прогулку рядом с домом. Он, конечно же, согласился.       — Александр! — позвала его Саманта, доедая приготовленные Кэролайн оладья.       — А! — отозвался тот, после того, как перестал отвечать Ребекке и улыбаться.       — Мне просто интересно, что там такого весёлого? Все двадцать минут ты смеёшься, смотря в экран.       — Серьёзно? — удивился даже вампир, посмотрев на Дарена. — Двадцать? — Эндерсон на пару с Самантой кивнул. — Извините. Просто я очень люблю животных и не могу устоять, когда мне присылают видео с этими очаровательными существами.       — Как поживает Аки? — тут же понял Эндерсон, сделав глоток свежего эспрессо.       — Ребекка прислала видео с Аки? — прилетел следом вопрос от Саманты.       — Отлично поживает, растёт, — ответил Коулман сначала Эндерсону. — Да. Могу показать, если интересно.       — Я была бы только рада! — заулыбалась мисс Франс, пододвинувшись ближе к Коулману.       — А Кэр так и не вернулась? — спросил Александр, вспомнив, что в какой-то момент звук отодвигающегося стула оторвал его от переписки с Ребеккой, а когда он обратил внимание, то увидел уходящую Кэролайн, которая что-то говорила о сне.       — Нет, — Саманта приняла телефон Александра, но прежде чем посмотреть видео, решила договорить: — Похоже, Адэлис больше всех решила отоспаться.       Коулман нахмурился, а после отрицательно покачал головой, ответив:       — Не-а, не в привычке это Лис. Она не любит долго спать, если, конечно, не разгружала вчера вагоны с углём и не легла пару часов назад. Уснули мы все рано, в целом вагоны тоже никто не разгружал. Да, девчонкам вчера пришлось нелегко, но восьмичасовой сон — абсолютный предел для неё.       В этот же момент послышались торопливые шаги на лестнице, а уже через недолгие секунды на кухне, где всё ещё стоял сладковатый запах свежих оладий, клубничного джема, ягод, кофе и чая, появилась Кэролайн, руки которой стояли на боках.       — Её нет.       — То есть нет? — не понял Эндерсон, положив столовые приборы. — В комнате?       — Да! И не только в комнате, но и в доме вообще.       Александр усмехнулся, зажав между зубов зубочистку.       — Тебе смешно? — тут же спросила Форбс, нахмурив брови.       — Чувство ностальгии, Кэр. В любом случае спешу вас уверить, что Лис наверняка где-то поблизости. Пошла освежить голову.       Кэролайн тяжело вздохнула, но всё-таки подошла к столу и села рядом с Самантой напротив Александра.       — Она часто так уходит куда-то? — поинтересовался Дарен, промокнув салфеткой уголки губ, вытирая тем самым возможные остатки еды.       — Что смотришь? — шёпотом спросила Кэр у Саманты, заметив в её руках телефон Коулмана. Франс, ничего не ответив, лишь пододвинулась ближе, делясь милым видео с вампиршей.       — Бывает, — неопределённо покачал головой Александр, ответив на вопрос Дарена и сделав глоток Романо. — Раньше мы часто уезжали куда-то с моими вампирами и её ведьмами на отдых, будь это за город или даже в другие города. И иногда Адэлис могла по долгу не приходить на завтрак. Именно утром, если ей то нужно, она любит гулять и разгружать голову, заряжаться энергией Земли и всего живого, — как сама же Лис говорит. Однажды между нами состоялся довольно личный разговор, когда она призналась, что прислуживает Аросу, и бывают дни, обычно раз в месяц, когда она уходит в лес и делает специальную практику, которая поддерживает их связь, разжигает пламя и тому подобное, — махнул Коулман рукой, мол, не это важно. — Иногда она может уйти, чтобы встретиться и поговорить с ним. Первое время её уходы настораживали всех, в том числе и меня, но никто не лез в её дела. На тот момент лишь Кассандра знала о её маленьком секрете. Я же не настаивал на откровенности. Лис сама решила рассказать мне не только как лидеру вампирского клана, но и как своему другу. Думаю, вы, как колдун, понимаете, почему она скрывала связь с Аросом.       — Да, — кивнул колдун. — Я досконально не помню настолько древнюю историю, но знаю, что Арос являлся весьма неоднозначной личностью. Его многие ненавидели, многие любили и уважали, другие боялись…       — Именно, — кивнул в знак подтверждения Александр. — Я сам мало чего знаю о нём. Лис рассказывала, но вдавалась в очень малые подробности. Там есть информация, которую не позволено знать другим.       — Это так, — без всяких сомнений подтвердил Дарен, а Коулман посмотрел на него с неприкрытым интересом, приподняв брови. — На самом деле, в мире сохранилось достаточно древнейших свитков, книг и разного рода писаний. На некоторых из них можно найти ответы не прям о всей Вселенной, но на многие свои вопросы — совершенно точно. К этим писаниям имеют доступ очень малое количество людей на всей земле. Едва ли таких наберётся один процент. За столько веков в общество даже не просочилась информация, где конкретно прячут все эти писания. Всё лишь на уровне бредовых слухов, но все знают, что они есть. Колдуны и ведьмы, подобные мне, Адэлис, моему отцу и даже той же самой Кассандре, имеют несколько больше знаний в отличии, к примеру, от Бонни Беннет из-за того, что мы выбрали встать на путь одних из самых древнейших существ на планете. Нам многое рассказывается, если наш господин или госпожа понимают, что такие знания нам нужны, и, разумеется, если доверяют нам, — в этот момент Кэролайн ненадолго отвлеклась от просмотра видео, заострив внимание на этих словах Дарена. Ведь Кэр помнит, как некоторой информацией с ней поделилась Ава. — Но с нас берут слово не обсуждать эти знания ни с кем, кроме людей, которые так же входят в состав хранителей стихий, которые так же могут знать что-то. Узнать таких людей почти невозможно. Это как пальцем в небо тыкнуть. Но, если такой человек найдётся, то тебя можно считать счастливчиком, потому что нести ношу таких знаний в одиночку — очень тяжело.       Вдруг все услышали, как хлопнула входная дверь, а Александру в этот момент пришло сообщение, но уже от Ральфа. Саманта вернула ему телефон, в связи с чем Коулман отвлёкся от происходящего вокруг, открыв сообщение с видео и небольшим текстом, который содержал в себе большое количество нецензурной лексики и просьб оберегать себя и Лис.       — Подруга! — Кэролайн взмахнула рукой, увидев входящую в зал сестру. — Ты где была в такую погоду?       — Прогуляться решила, — ведьма Эндерсон стянула с себя плащ и кинула его на рядом стоящий стул, проходя дальше к столу. — Прошу меня простить, господа и дамы. Я встречалась с Аросом, — решила не утаивать она этот момент, поставив на пустой участок стола пакетик с круассанами. — Нужно было уладить кое-какие дела… Я что-то пропустила?       — Да! — вскрикнула Кэр. — Я чуть не поседела! Хоть предупреждай в следующий раз. После вчерашнего… Мало ли что.       — Кстати об этом, — ведьма тяжело вздохнула. — У меня неприятные новости.       — Похоже, Лис, — вдруг заговорил мрачным голосом Александр, — наши новости совпадают, — ведьма обратила на него непонимающий взгляд. — Позволишь? — она кивнула, проходя на своё место во главе стола, где стояли абсолютно чистые тарелки. Александр нажал на экран и вытянул телефон вперёд, показывая видео сразу всем. — Ральф прислал. Те люди, что вчера всё снимали, начали распускать это в сети. Данные дела уже дошли до Вашингтона. Допускаю, что и дальше. Уверен, что скоро начнутся беспорядки.       — Вот это и были мои плохие новости, — кивнула ведьма на телефон. — Всё не слава Богу, как говориться, но того следовало ожидать.       — И что теперь? Из дома вообще не выходить? — спросила Саманта, как вдруг Александр и Кэролайн услышали звук подъезжающей машины. Одновременно повернув головы на двери в столовую, они стали ожидать, хлопнет ли входная дверь в следующую минуту.       — Что такое? — спросил Дарен.       — Приехал кто-то, — пожала плечами Кэролайн. — И судя по скорости, ставлю на Ребекку.       И в следующую секунду распахнулась сначала входная дверь, являя им облик первородной, которая по настроению, отразившимся на её лице, была готова убивать.       — Вы это видели? — она прошла в столовую, встав напротив другого конца стола.       — Ты об этом? — Коулман повернул телефон в её сторону, на что тут же получил положительный ответ. — Ральф только что прислал.       — И что будем делать? — первородная присела, развязав свой белый кожаный плащ.       — А что мы можем? — задала встречный вопрос Лис. — Я познакомилась с каким-то парнем в кофейне, — она нагло стащила из небольшой мисочки с ягодами, которая стояла рядом с пустой тарелкой отца, ягоду голубики. — Он, кстати, вампир. Заявил мне вот это в первую очередь, хотя в разговоре был весьма скользкий.       — То есть? — тут же оживился Коулман.       — В прямом. Намекнул на реинкарнацию, и что мы с ним когда-то встречались, причём, судя по его словам, в первом воплощение.       Ребекка откинулась на спинку стула, подняв взгляд на потолок.       — Что не день, то… — она подавила желание ругнуться, поправив взмахом руки свои уложенные волосы. — Так или иначе, но теперь ты, — указала она на Саманту, — теперь точно одна никуда. Так что, сегодня я с тобой на работе до шести.       — Это правильно, — поддержал Дарен. — Если у тебя дальше дела, Ребекка, то не беспокойся, к шести я заеду за Самантой.       — Я в любом случае планировала заехать за Александром. Хотя, если будет такой дождь, то мы никуда не пойдём, — с отражением грусти в глазах произнесла девушка, смотря на вампира, который понимающе кивнул, улыбнувшись.       — Свидание? — оживилась Кэр.       — Нет, — покачала головой Ребекка.       — Да, — с радужной улыбкой заявил Александр, в миг обескуражив всех, а первородную разозлив и вогнав в краску. — Под предлогом первой прогулки с собакой. Верно, Бекка? — не разрывая зрительного контакта с вампиршей, он взял со своей тарелки вишню и отправил себе в рот, оторвав кончик.       «Даже ножа под рукой нет», — с досадой подумала про себя Ребекка.       Лис, как и Кэролайн, заговорчески переглянулись, а после устремили взгляд на Бекку, коя, заметив их взгляды, закатила глаза и посмотрела на самого адекватного человека в этом зале — на Саманту.       — Ты готова?       — Да, — Франс вытерла уголки губ салфеткой, поднялась и улыбнулась всем. — Мы поехали. Если что, держите в курсе. До вечера.       — До вечера! — отозвались все присутствующие, а Александр персонально подмигнул Ребекке.       Следующим стол покинул Александр, поблагодарив Дарена за вкусный завтрак, который встал раньше всех и хлопотал на кухне. Коулман мог бы ещё там посидеть, но знал, что Эндерсону нужно поговорить с дочерью по-семейному. Он мешать не хотел. И сам Дарен не говорил ему об этом, просто Александр это чувствовал. Он пока покурит сигаретку, а то и не одну, возьмёт какую-нибудь книгу и пропадёт за чтением на добрый час, а то и два. Кэролайн, видя, как Дарен смотрел то на неё, то на свою дочь, тоже решила покинуть столовую вслед за Коулманом.       — Я тоже отойду… Мне нужно позвонить Клаусу.       — Это срочно? — вдруг спросил Дарен. — Я хотел поговорить с вами обеими, девочки. Поэтому, Кэролайн, я бы очень хотел, чтобы ты осталась.       Переместив неловкий взгляд с мистера Эндерсона на свою сестру, поколебавшись, Кэролайн всё-таки вернулась за своё место, сев напротив Дарена. Она никак не могла подумать, что отец Адэлис захочет и её вовлечь в разговор.       — То что было вчера, — начал он, сложив руки в замок, — это непросто в любом случае. Я слышал о реинкарнации, но никогда не встречал людей, которые перерождались более одного раза подряд… — Лис, по своей старой привычке, поймала себя на желание кое-что рассказать о реинкарнации, но тут же прикусила себе язык, мысленно сказав, что сейчас не время. — И уж тем более я не мог подумать, что моя дочь своего рода путешественница во времени, — с усмешкой подвёл он итог. — Когда вы родились, девочки, мы с Элизабет Форбс знали, что вы не обычные, особенные. Поняли мы это, когда Кэролайн было почти два года, а тебе, Адэлис, всего год. На одном из собраний совета вы играли в поместье Локвудов вместе с сыном мэра. В один момент в комнату зашли мы с Элизабет, решив проверить, как вы. И вы вдвоём, — указал он на них пальцами, — вы играли с энергиями воздуха и огня. Когда ты только родилась, дорогая, — посмотрел он на свою дочь, — я увидел на тебе отметину Ароса, но даже подумать не мог, что такая же может быть на Кэролайн. Твоя мама, Кэролайн, рассказала мне об этом в тот день, показав узор. Я не стал посвящать её в легенду о шести хранителях по вполне понятной причине, но поспешил успокоить её. Твоя мама была предана своему делу, как и Дарсия, мэр Локвуд, Феллы и им прочие. Мне пришлось солгать твоей матери, чтобы защитить тебя. Я сказал, что если не развивать дар, то со временем он притупиться и единственное, чем ты сможешь пользоваться — это интуиция. Тогда твоя мать призналась, что боится не магии, а того, что могут с тобой сделать, прознав про ведьмовской дар. Мы заключили с ней тихий договор, который запрещал обсуждать увиденное с кем-то. С того дня мы старались не оставлять вас одних на слишком долго, но даже если вы где-то пересекались, то тянулись друг к другу. Прежде ни она, ни я не видели, чтобы дети так тянулись друг к другу. Мой отец, который тоже примерно на четвёртом месяце твоей жизни, — Дарен вновь обратил внимание на Адэлис, — тоже обнаружил нечто странное в тебе, но как бы он не пытался просканировать тебя путём энергий, ты будто оставалась под какой-то немыслимой для него защитой. Что-то более сильное и рискованное Джон никогда не осмеливался пробовать, потому что боялся навредить, потому возобновил поездки по миру, желая найти ответы на вопросы. Но нашёл ли он их — мне неизвестно. Он ничего не говорил тебе?       — Нет, — покачала головой ведьма. — Только в больнице он извинялся за то, что не успел сказать, на что не хватило духу. Я поэтому и искала хоть что-то, что могло бы мне дать ответ. Сейчас я подразумеваю, что ему всё-таки в какой-то момент жизни удалось узнать, что я такое, что живу уже целых девятьсот шестнадцать лет. Но он не нашёл смелости признаться в этом и, кажется, я понимаю, почему.       — Боль, — вдруг отозвалась Кэролайн. — Он не хотел причинять тебе боль. Потому что, если он всё-таки узнал, то Джон так же имел сведения о побочных эффектах, которые будут преследовать тебя какое-то время. Возможно, не имея в окружение тех, с кем эти воспоминания связаны напрямую, любое упоминание о твоих прошлых жизнях могло бы закончиться не лучшим образом.       — Да, — согласился с ней Дарен, улыбнувшись. — Я почти со стопроцентной вероятностью уверен, что ты права, Кэролайн. Вернёмся к истории… Мне, разумеется, было тоже интересно и волнительно узнать, что на тебе такое и почему у вас с Кэролайн стояли отметины на теле, которых многие колдуны и маги добиваются в течение многих лет, а кто-то даже не имеет попытку на повторение. Потом произошло то, что уже всем известно. Я потерял связь с вами, как и с Элизабет, поэтому не имел возможности узнать что-либо. Но я был рад, когда Джон покинул Мистик-Фоллс с тобой на руках, потому как, даже если вы были как-то связаны, — во что я тогда почти не верил или же не хотел верит, — то отъезд одной из вас обеспечивал защиту обоим. Ваша магия проявлялась, когда вы находились где-то рядом. Джон всегда говорил мне об этом, но я уже не чувствовал это так сильно, потому как спрятал магию в часах. Однако я был уверен, что наступит тот час, когда судьба вновь сведёт вас. Правда, я никак не мог подумать, что это произойдёт по случаю траурных происшествий… — Эндерсон тяжело вздохнул, но, отбросив эмоции, продолжил разговор. — Вернувшись в город, я решил выйти сначала на тебя, Адэлис. Мог бы выйти и на тебя, Кэролайн, но тогда бы раньше времени появились вопросы, ответы на которые я мог бы и не дать, к тому же мне нужно было завершить партию с моей почти бывшей супругой. Конечно, я узнал, что вы сблизились, причём быстро, что меня не удивило. Я следил за вами. Иногда сам, когда вы сидели в Мистик-Гриле или ходили по магазинам, а иногда, уж простите, — поднял он ладони, увидев их недовольные лица, — посылал посыльных, как и когда-то к тебе с Джоном. Разумеется, по мере возможности, я и сам искал какие-то сведения о родственных душах, перерождённых душах и прочему, что могло бы мне объяснить вашу связь и проявление магических способностей в столь юном для вас возрасте, но любая найденная мной информация могла быть недостоверной. Я бы мог её проверить, но для этого мне были нужны вы. После того самого дня, когда мы сбежали из дома Джузеппе, я увидел вашу связь, смотря так же, как и смотрю сейчас. Вернув себе так же магию, я чувствую между вами нечто такое, что объяснить не могу. Это такая связь, которая пока не поддаётся моему объяснению, но то, что вы связаны на высших уровнях магии — я был уверен. Конечно, я искал возможность поговорить с кем-то из вас, разумеется, предпочтительнее с тобой, Адэлис. И я никак не мог подумать, что узнаю всё вот так, придя на демонический бал, где нас подвесили на стены, прежде раскрыв миру!       Девочки переглянулись, испытав некую вину, хотя по идеи не должны были чувствовать это чувство. Особенно совестно было ведьме Эндерсон, которая сама хотела поговорить с отцом в каком-нибудь ближайшем времени. Хотела всё объяснить, мягко подготовить, когда бы они стали ещё ближе, но чёртова Кассандра разрушила всё, что только смогла.       — Когда Коллингвуд только начала свой рассказ, не сразу, но я понял, что будет что-то длинное, что-то необычное, новое и то, что хорошо скрывалось от меня. Наверное, сложись наша жизнь несколько иначе, я бы испытывал гнев, либо же обиду на то, что меня держали в неведение, но, учитывая всё произошедшее, ваши поступки и желание утаить правду — мне более чем понятны. На вашем месте, девочки, я бы поступил точно так же. Вы защищали себя, друг друга, вашу семью — Майклсонов. А в этом мире не может быть ничего важнее, кроме силы любви и семьи, — с улыбкой сказал он, смотря на девочек, которые тоже подняли на него взгляды. — Как бы там не было в прошлом, чьими бы вы дочерьми не были изначально, как я и сказал там в зале, для меня всё это не важно. Для меня есть здесь и сейчас. И в этом сейчас, я твой отец, Адэлис, — он посмотрел решительным взглядом на дочь, которая улыбнулась уголком губ, смотря на Дарена трогательным взглядом. — Ну или хотя бы пытаюсь им стать, — Эндерсон положил правую руку на её слегка сжимающие друг дружку ладони, посильнее сжав. — Что касается тебя, Кэролайн… Мне очень жаль Билла и Элизабет, в особенности твою мать. Я знал её. Она была необыкновенной женщиной, храброй, умной, отважной, преданной, и она, как никто другой в этом городе, гордилась любыми поступками и начинаниями своей дочери, — Кэролайн сглотнула вдруг образовавшийся ком в горле, стараясь не моргать, чтобы не проронить накатившиеся на глаза слёзы. Дарен так же коснулся её лежащих на столе ладоней. — У тебя были родители, Кэр, которые тебя очень любили. Я их не переплюну, даже если сильно постараюсь. Но ты сестра моей дочери, потому я хочу попытаться стать отцом и для тебя, — Дарен решил умолчать о том, что знал о долгом отсутствие Билла в её жизни. Девушки смотрели на мужчину то ли с удивлением, то ли с глубоким уважение и трепетом, то ли со всем одновременно. — Если ты позволишь, — он задержал взгляд на Кэролайн, которая спустя недолгие секунды раздумий, закивала. Эндерсон широко улыбнулся, в ком-то веке не сдерживая в себе желания показать все эмоции через сверкающую улыбку. Взглянув на Адэлис, та тоже незамедлительно кивнула. — Отныне — мы одна семья, без тайн и обмана.       — Без тайн и обмана, — одновременно произнесли девушки, взявшись крепко за ладони Эндерсона.       Элизабет Форбс, наблюдающая в этот момент за ними с того мира, стояла в самом углу зала, чтобы никто из магов не почувствовал её присутствия. Её дух не мог не откликнуться на упоминания её личности, кое проскользнуло за разговором. Мисс Форбс переживала, зная, что дочь не находит в мире живых своего места. Переживала, ведь она и Билл оставили её слишком рано. Хоть и у Кэролайн были друзья, но ей нужно было надёжное плечо, такое как у Дарена Эндерсона, которого Лиз знала много лет. И пусть последний раз они виделись в далёких девяностых, он сумел сохранить в себе одно — верность и любовь к семье. Поговорив с Джоном Эндерсоном, который разыскал её после своей смерти в мире мёртвых, Элизабет узнала от него всю правду и дожидалась, когда девочки воссоединяться, как и Дарен. Хоть и Джон Эндерсон не делал на него каких-то радужных прогнозов, само сердце мисс Форбс подсказывало, что такой человек как Дарен Эндерсон не сможет остаться в стороне, когда узнает всю правду. И она рада, что её мысли оправдались. Теперь мисс Форбс может со спокойной душой вернуться в свой мир, зная, что её дочь наконец-то обрела семью, причём не одну.       Утерев слёзы, которые Дарен вызвал разговором, девочки решили, что сидеть без дела — не дело, поэтому решили всё убрать со стола. Старшего Эндерсона они планировали отправить на работу, но мужчина сказал, что прежде поможет им, а уже потом отправиться на работу, в ожидание гнева, который наверняка обрушиться на него в лице Алистера Уилсона. Кэролайн без стеснения сказала, что если что, они его женским кругом за стенами администрации отметелят. На что Дарен, с коварной улыбкой сказал:       — Обычно я уступаю дамам место, но тут, девочки, вам придётся встать в очередь.       Конечно, так же была затронута тема с браками, на что Дарен, хоть и с тяжёлым вздохом, но сказал, что видит счастье и любовь с обеих сторон. Кэролайн счастлива, когда рядом Клаус и наоборот; Адэлис счастлива, когда находиться рядом с Элайджей и наоборот. Тот самый день, когда они спонтанно решили провести за играми, выпивкой и просмотром кино с ночёвкой, многое ему показал. Эндерсон более чем убеждён, что с этими парнями опасность девочкам не грозит. Разумеется, он так же дал понять, что мужской разговор всё-таки состоится, но в свои планы девушек он не стал посвящать, как бы те не старались выпытать хоть что-то. Одно было ясно — Дарен Эндерсон не против. Он за счастье девочек, за любовь и семью. Однако сказал, в шутку или нет — сёстры так и не поняли, что свадьбы стоит сыграть заново, а Кэролайн так вообще в первый раз. Их обескураженные лица пришлись колдуну по душе.       После, проводив Дарена на работу, наградив его поцелуями в обе щёки, девочки, несмотря на ливень, помахали ему рукой, стоя напротив открытой двери, когда Эндерсон крикнул:       — Закройте дверь, замёрзните!       А после он укрылся в своём автомобиле, и несмотря на утро, которое больше было похоже на вечер, включил фары и стеклоочистители и со счастливой улыбкой отправился на работу. Адэлис и Кэролайн крепко обнялись, стоило только двери закрыться. Такого хорошего исхода они ожидать не могли. Несмотря на ту неделю, что прошла с момента переезда Дарена в фамильный особняк Эндерсонов, он многими своими поступками успел доказать, что он верен не только Адэлис, но и всем, кто дорог ей. Он дал понять каждому, что ему можно верить. И теперь никто в нём не сомневался, но для Дарена это вовсе не означало, что работа окончена. Он продолжит доказывать и становиться лучшей версией себя не только ради девочек и их окружения, но и самого себя. Работа предстоит огромная, и Эндерсон целиться выполнить её на отметку «блестяще».       Девочки, стоило отцу семейства уехать, поднялись на второй этаж, где Адэлис сообщила Кэролайн о том, что просил передать Арос. Услышав об Аве, сердце Форбс вдруг ушло в пятки. Она испугалась, хотя сама планировала как-то выйти на связь с первородной хранительницей. А тут, когда сам Арос передал речь о волнение наставницы, вдруг стало очень тревожно. Но Лис, положив руку на плечо сестры, сказала, что она будет рядом, и обеспечит встречу с королевой ветров, когда на улице перестанет штормить, если Кэр так будет спокойнее. Тем временем Александр, сидя в углу у книжных шкафов на диване со стаканом бурбона и книгой в руках, поднял бокал, устремив на них взгляд со словами:       — Да здравствует семейка Эндерсонов! Я ждал этого будто вечность, дорогие дамы. Жаль я не видел этого счастливого выражения лица Эндерсона-старшего. Держу пари, он чуть из своих дорогущих брюк не выпрыгнул.       Посмеявшись, Адэлис потрепала друга по волосам, присев рядом с ним, а Кэролайн заняла место на кресле. Пока никто не звонил, у них было время поболтать, не думая ни о чём срочном. Правда, отдых продлился недолго. В то время, что ребята проводили на втором этаже, открытый ноутбук Адэлис начал разрываться от входящих звонков. Она бы даже не услышала, если бы не Кэролайн и Александр, среагировавшие на него молниеносно. Отойдя в комнату, раздумывая, кто решил с утра пораньше оторвать её от общения с сестрой и другом, Эндерсон обнаружила, что звонят её девочки с Вашингтона. Они были взволнованы, наткнувшись этим утром в сети на видео, где раскрыли существование обратной стороны мира и отдельных знакомых им лиц. Сохраняя спокойствие, Лис объяснила, что беспокоится пока не о чем, но безопасность города стоит поддерживать на том же уровне. В этот же момент Александр связался с Ральфом, обговаривая всё тоже самое. Мэдисон заявил, что ночью они станут патрулировать город чаще, во имя избежаний неприятных ситуаций. Коулмана удивило, что вызвались даже вампиры-одиночки, которые предпочитали либо отшельнический образ жизни, либо максимально не задействованный ни в каких-либо кланах, ни в играх с другой стороной мира.

* * *

      Особняк Майклсонов, Мистик-Фоллс       Тем временем в доме первородных тоже было не всё гладко. Клаус пол утра, как и Элайджа, висел на телефоне, который разрывался то от звонков Фреи, то Марселя и других людей, которые много лет назад выбрали его сторону. Начали поступать первые сообщения об открытых нападениях на людей, при чём нападали как вампиры, так и ведьмы. Пока не давали о себе знать лишь оборотни, но Хейли Маршалл, так же пришедшая в гнев, когда получила сообщение с видео от одного из вампиров квартала, тоже набрала Клауса, чтобы выяснить, какого чёрта вообще произошло. Не вдаваясь во все подробности, Майклсон объяснил, как теперь о них стало известно какому-то проценту мира, который с каждой минутой увеличивается всё больше и больше. Клаус даже не успел сказать, что люди Нового Орлеана нуждаются в большей защите, как вдруг Хейли сама проявила инициативу, сказав, что сегодня возьмёт часть своих волков и направиться во Французский квартал к Марселю и окажет необходимую помощь. Клаус был благодарен, хоть и удивлён. Фрея же, узнав о том, что Коллингвуд мертва, выдохнула, сказав Элайдже, что он обязан познакомить её с ведьмой, коя убила их общего врага. На что Майклсон с ухмылкой дал понять, что это случиться, вопрос лишь во времени. Старшая Майклсон так же проинформировала о полном отсутствие успеха в разыскивание пропавших ведьм Нового Орлеана. Элайджа с тяжёлым вздохом заявил, что сестре более не нужно прилагать сил к поискам этих женщин, которые, наверняка, сейчас находятся не так далеко от Мистик-Фоллс. Вместо этого он призывал сестру присоединиться к Марселю. Фрея согласилась, но ясно дала понять, что бдительность ослаблять не станет.       Ещё телефон Элайджи разрывался от звонков ФБР, которые так же информировали его о нападениях в разных городах и штатах, помимо Вирджинии и Луизианы. Агенты информировали об отправке целых отрядов на разные происшествия, прося так же приехать Майклсона хотя бы в один из главных штабов по устранению чрезвычайных ситуаций созданных представителями магического сообщества. Прикинув, сколько времени уйдёт на путь туда и обратно, плюс, учитывая неопределённое время проведённое там, Элайджа понимал, что покинуть Мистик-Фоллс в данный момент он не может. Агенты, выслушав его точку зрения, попросили обдумать сие ещё раз и если решение измениться, дать знать.       Он мог бы поехать, это было бы правильно, учитывая, что отряд бойцов, которых Элайджа избирал сам, рассчитывает на него. Но в мыслях тут же возникал образ любимой, которая хоть и может сама постоять за себя, поджарив с дюжину людей, но чем ближе тридцатое число, тем сильнее его беспокойство. Сие чувство лишь усилилось после того, что произошло вчера. Они должны были встретиться сегодня, но Клаус позвонил Кэролайн, сказав, что тренировку придётся на сегодня отменить из-за непогоды, а заниматься в душном, хоть и не малом спортзале, что находиться в его особняке, гибрид не желал. Элайджа же не был с ним согласен, поэтому раннее уделил недолгие спокойные минуты от звонков — тренировкам.       Сейчас, находясь в собственном кабинете, который освящался лишь благодаря тёплому свету от свечей, что стояли на столе, и монитору компьютера, Элайджа сидел над документами, держа в правой руке ручку у лба. Минут пять он сидел и смотрел в документ, забыв всё, о чём читал и что ему нужно с ним сделать. В какой-то момент все мысли улетучились, оставив глухую пустоту, пришествие которой он даже не заметил. Плотные шторы угольного цвета покачивались от ветра, кой входил в комнату через приоткрытое окно. Благодаря взметнувшимся наверх шторам из-за резкого порыва ветра, комнату озарила яркая вспышка молнии, произошедшая одновременно с громом. Оторвавшись от пустого созерцания бумаг, Элайджа повернулся, обратив внимание на окна, по которым, не переставая, барабанил дождь. Капли сливались не в тихие ручейки, а в целый водопад, застилая взор на погрузившуюся во мрак улицу.       Прислушавшись, Майклсон обнаружил тишину. Видимо, даже Клаус решил заняться делом, раз тренировки на сегодня накрылись. Элайджа был уверен, что он вновь засел в своей мастерской, рисуя очередной мрачный пейзаж. Причём первородный оказался прав в своих мыслях. Клаус, не найдя занятия по лучше, решил пойти и попробовать нарисовать новую картину. Последний раз к краскам он притрагивался в Новом Орлеане, так и, к слову, не закончив ту картину по причине срочного отъезда в этот город. Сейчас же Никлаус решил изобразить лес, на который открывался вид его мастерской; мрак, что окутал весь город; на удивление пролетающих над деревьями птиц; шквальные облака; дорогу, на которой за весь час проехало не больше пяти машин; дождь и молнии, если последние впишутся. Картина выйдет мрачная, но на душе у гибрида было отнюдь не так. Ему за долгое время было хорошо, хоть и тоже тревожно.       Сегодня за завтраком Клаус видел, каким задумчивым, — как могло бы показаться со стороны, — а точнее сказать — напряжённым и тревожным выглядел его старший брат. Неосознанно, но Ник перенял это настроение на себя, понимая, что тридцатое число может стать переломным моментом в их жизни. Расспрашивать о том: поговорил ли Элайджа с Адэлис насчёт становления вампиром, — Клаус не стал. Ему бы, если честно сказать, хотелось бы проявить в этом участие, например, встряхнуть мозги сестрице любимой женщины, но он понимал, насколько это будет неправильно — лезть в чужие отношения, хотя язык так и чесался, сболтнуть что-то этакое. А ещё Никлаус заметил, что чесать шрам на руке Элайджа стал чаще, как и неосознанно обращать внимание на руку. За этим завтраком от причиняемого магией дискомфорта, старший Майклсон случайно согнул вилку волной под крайне изумлённый взгляд Клауса. Удивило его не то, что от большей силы пострадала вилка, они, в конце концов, и автомобиль одной рукой поднять могут, а то, что его брат при этом вдруг будто стал злее, при этом ведя вполне нейтральный разговор, даже не обратив внимание на большую силу. Тогда Клаусу ничего не оставалось, как вновь напомнить о том, что Элайдже стоит поговорить с Эндерсоном-старшим.       Поднявшись, Элайджа взял стоящий на столе стакан с виски и подошёл к окну, побольше приоткрыв шторы. Кабинет вновь озарила яркая вспышка, которая даже осветила его глаза, сделав их не тёмно-карими, а светло-карими. Его губы вдруг дрогнули в улыбке, когда в мыслях вновь появился облик любимой женщины. Адэлис любит такую погоду. Она всегда говорила:       « — Нет ничего лучше стихийного очищения».       На многие вещи он мог посмотреть, даже находясь в этой комнате, и найти ассоциации с любимой. В его кабинет не входит так часто даже Клаус, с которым они в основном пересекаются в гостиной, либо же в зале, где завтракают, обедают и ужинают.       Но стоило ему перевести взгляд обратно на тёмный лес, как вдруг перед глазами замелькали непрошенные воспоминания, от которых Элайджа пытался усердно избавиться последние шестьсот лет. Много крови, жертвы, крики, мольба о прощение… Тогда они вместе с Клаусом, Ребеккой и Колом, почти в самом начале пути вампиризма позволяли себе слишком многое… слишком много крови и невинных жертв. И всё же, возможно, на его руках, как и на руках Ребекки тогда было не так много крови и смертей, что не скажешь о Клаусе и Коле, но это не сколько не оправдывает ни его, ни кого либо ещё из них от тех чудовищных поступках, кои они позволяли себе совершать. И далеко не всегда их останавливали крики, которые были наполнены болью и словами о пощаде. Были времена, когда каждый из них погружался в кровавое безумие, позволяя себе тонуть в реках крови своих жертв.       Раз в несколько десятилетий Элайджа сам возвращался к этим воспоминаниям, проводя глубокие анализы не только над своими родственниками, но и над самим собой в первую очередь. И ему нравился тот рост, что он видел. Не сразу, но спустя десятилетия кровавых пиров он понял, что это не приносит ему радости, что крики жертв настигали его во снах, как и их бестелесные духи. Вдруг пробудившееся чувство вины так же вытесняло из его сердца любые другие чувства. И решив однажды завязать с бесконечными убийствами, он посмотрел на себя через водную гладь, — помнит, как сейчас, — и перед ним привстал тот, кого он не узнал. Тогда его длинные тёмно-каштановые волосы были перепачканы в крови, как и лицо, рубаха и штаны, руки тоже были измазаны кровью, а где-то неподалёку лежали тела женщин и мужчин, и где-то там же были остальные Майклсоны. В тот день, в далёком десятом веке, он вдруг вспомнил себя до обращения. Он был обычным, как бы сказали сейчас, деревенским парнем, который мечтал обрести любовь и построить дом для своей семьи, и для него не было ничего важнее того, что Элайджа уже имел на тот момент. Став вампирам, все эти ценности отошли на дальний план, уступив место одной прихоти — жажде крови. Ужаснулся он тогда от самого себя, приняв неожиданное решение о переменах.       С тех пор Элайджа старался жить, не причиняя серьёзного вреда невинным людям, перестав убивать без весомой на то причины. Но дни кровавого пира навсегда остались в его памяти, как крики и лица всех тех, кто пал от его руки. И иногда Элайджа не сам возвращался к тем злодеяниям, а они сами настигали его, заставая врасплох и провоцируя ненависть к самому себе. Долгие годы Майклсон терзал себя чувством вины за сотни, а то и тысячи украденных жизней. И порой ему казалось, что он смог простить себя, но сейчас, оказавшись вновь заложником собственного прошлого, он понимает, что простить себя всё так же не смог.       Стакан, который он держал в правой руке, в какой-то момент лопнул и осколки разлетелись в стороны, упав с тихим звоном на пол вместе с частью жидкости, что продолжала капать с его ладоней. Но сам Элайджа этого даже сначала на заметил, по-прежнему крепко-накрепко сжимая часть осколков стакана в своём трясущемся кулаке. И хоть его глаза были закрыты, но он продолжал видеть все те свои злодеяния, которыми гложет себя по сей день.       Элайджа Майклсон даже не услышал, как открылась дверь в его кабинет, и не услышал тихие удары каблуков. Несмотря на плохую погоду, Адэлис и Кэролайн решили приехать к Майклсонам, чтобы обсудить поездку в Ричмонд, которую они планировали, и пока Кэролайн была внизу с Клаусом, Лис решила подняться в кабинет, заранее зная, что найдёт любимого именно там. Зашла она с улыбкой, но увидев осколки разлетевшегося стакана, тёмное растекающееся пятно на шторах, капающую кровь сжатого кулака, её ведьмовское сердце пропустило один удар, ведь тело уловила звенящую от напряжения атмосферу.       — Элайджа, — позвала она его, но реакции не последовало.       Преодолев оставшихся три метра, она положила руку ему на плечо, которое скрывалось под белой, идеально выглаженной рубашкой. На прикосновение древний отреагировал молниеносно, схватив ведьму за руку и обернувшись. В первые секунды Лис насторожилась, потому что его взгляд казался чужим, словно он смотрел на неё через какую-то призму, которая не позволяла увидеть древнему знакомого и любимого всем сердцем человека. С каждой секундой его хватка становилась крепче, а взгляд всё жестче и опаснее.       — Элайджа! — вновь позвала она его, но впредь в голосе не было ни намёка на милые нотки. Голос ведьмы вновь стал властным, приказным. — Сопротивляйся! — уверенно говорила Адель, временами болезненно сжимая губы, ощущая боль в кисти. — Это чёрная магия, Элайджа. Это не ты. Я знаю, ты слышишь меня, — она потянула к нему другую ладонь, желая коснуться его лица, но сделать это не успела, оказавшись припечатанной к книжному шкафу. — Твою ж…! Хватит! Не вынуждай меня причинять тебе боль.       — Кто ты такая и как сюда попала?       Кажется, её сердце на мгновение пропустило удар, два, а может и целых три. Он смотрел на неё даже хуже, чем смотрел в ту самую первую встречу в лесу, когда она случайно чуть его не убила, перепутав с Ловэлем. Тогда он хоть и был зол, но смотрел более добродушно, чем сейчас. В данный момент создавалось впечатление, что он видит перед собой врага, а не любимого человека. Адэлис не испытала обиду. Её тело парализовал шок. Она, конечно, подразумевала, что чёрная магия может сильно начать влиять на него, но чтобы забыть своего любимого человека — этого она не предвидела. Сосредоточившись на собственных силах, Эндерсон сжала кулак и, как собственно её учил сам Элайджа, со всего размаху ударила ему в нос, почувствовав хруст. Не сказать, что её мужа это особо ослабило, но он явно потерялся, отшатнувшись от неё, ощутив стекающую по губам и подбородку кровь. Дотронулся до лица рукой и посмотрел на окровавленные пальцы.       — Что, протрезвел или маловато будет? — спросила она, отходя от стены. — Не вспомнил жену родную?       — Как ты посмела? — он вновь обратил на неё разъярённый взгляд, телепортировавшись ближе. — У меня никогда не было жены.       Сложив губы бантиком, Адэлис подняла на него горящий пламенем взгляд, и совершила вращающее действие кистью правой руки, как тут же послышался громкий хруст сломанной шеи, а затем упавшего тела. Сложив руки на груди, ведьма смотрела на него, немного злясь.       — Видимо, не протрезвел, было маловато и жену не вспомнил, — цокнула она, поправив волосы. — Что ж, подождём и будем надеяться, что это было временное по мутнее, иначе я чёртову Вальдемару с того света достану, где бы она не была…

* * *

      За несколько минут до этого…       Водя кистями по холсту, Клаус сосредотачивался лишь на красках, бушующей за окном стихии, и стакане бурбона, что стоял неподалёку на столе, который был запачкан редкими и небольшими каплями различных красок. Со стороны могло показаться, что художник был зол и находился на грани схождения с ума и потери контроля, но на деле он был сосредоточен. Сосредоточен настолько, что даже со своим тысячелетним вампирским слухом не услышал стук женских каблуков, что раздался по первому этажу. Кэролайн, разминувшаяся с сестрой в прихожей, отправилась в гостиную, где прежде увидела радостного выбежавшего к ней Аки, который до этого грыз свои мягкие игрушки в виде слоника и своей плюшевой мини-копии, но вампирше тут же обрадовался, выбрался из лежанки и побежал её встречать. Его лапы забавно разъезжались на паркете, но всё же ему удалось добраться до Кэролайн, которая уделила ему пару минут своего внимания, и очень удивилась, что её не услышал Клаус.       Приложив усилия к тому, чтобы переключить внимание щенка со своей персоны на игрушки, Кэролайн наконец-то дошла до мастерской, где Майклсон увлечённо рисовал, размахивая кисточками, меняя одну на другую в мгновение ока, тем более что одна из них была какое-то время зажата между его губ. Присмотревшись к творению из-за его спины, она с лёгкостью смогла отыскать схожесть между тем, что изображено на холсте и тем, что творится за окном.       — Мрачно, зловеще и пугающе, — с ухмылкой прокомментировала она. — В стиле Клауса Майклсона.       Едва заметно дёрнув головой, не ожидав вторжения в своё общество, Клаус обернулся на Кэролайн, которая, как всегда, ярко улыбалась. Она склонила голову в бок, отчего её завитые локоны забавно подпрыгнули, свиснув с плечей.       — Кэролайн, — он положил на столик кисточку и палитру, подойдя к ней. — Привет, — притянув её в свои объятия, Клаус оставил на её губах несколько запоминающихся и пылких поцелуев, по-свойски сжимая её талию. — Почему не позвонили?       — Так ты всё-таки нас слышал? — вопросительно выгнула она бровь, заострив внимание на упоминание во множественном числе.       — Нет. Я был слишком увлечён процессом. Однако не сложно догадаться, что раз ты здесь, значит, где-то выше должна быть и твоя сестра.       — Верно, — кивнула она, коснувшись своими ладонями его лица. — Пошла за Элайджей. Мы хотели обсудить поездку в Ричмонд.       — Любовь моя, вы же это не серьёзно? — Кэролайн в ответ изогнула бровь так, что во всём её виде читался вопрос: «Ты в нас сомневаешься?». — Вы в такую погоду собрались ехать в лавку этой чокнутой ведьмы, из-за которой пострадал мой брат?       — Вот именно, Никлаус, — улыбнулась она, видя, как тот вздохнул, услышав это прозвище, но счастливо улыбнулся. — Пострадал твой брат. Там мы можем найти ответы. В прочем, если вы не согласитесь, мы поедем сами, либо возьмём себе в компанию Александра с Деймоном.       — Уверен, никого другого брать в компанию не придётся, — многословно улыбнулся он. — Что ж, раз так, то давай дождёмся моего брата и обсудим. В прочем, я и сам желаю, чтобы он поскорее избавился от этого недуга. Чёрная магия начала заметно менять его.       — То есть? — тут же напряглась Кэролайн. — Что произошло?       — За завтраком он из вилки чуть бантик не сделал, даже не заметив это. И в его взгляде… — Клаус вздохнул, оперевшись спиной об высокий стол, который был засыпан разными его рисунками. — Не знаю. Ведёт диалог спокойно, как обычно, тем не менее взгляд меняется, с каждой секундой становиться всё свирепее. Мне это напоминает те времена, когда мы все были, мягко говоря, чудовищами. Я-то, конечно, отличился больше всех на пару с Колом, а Элайджа и Ребекка со временем взялись за голову. В особенности Элайджа. Он почти одновременно с Фином стал возвращаться к своей человеческой сути, избавляясь от натуры монстра, а если быть точнее, то он просто запер её в глубине себя. Я полагаю, что эта тёмная магия, которая травит моего брата, как раз вскрывает все его замки.       Внимательно выслушав гибрида, Кэролайн заметно напряглась, в какой-то момент сжав его тёмно-красную рубашку в районе плечей.       — Что значит: запер её в глубине себя?       Когда Клаус говорил о сокрытие прошлого, Кэролайн почувствовала, что сказать он хотел куда больше, чем получилось.       Майклсон тяжело вздохнул, а его пальцы неосознанно немного сильнее сжали её талию.       — Много лет назад, когда мы были людьми, между мной и Элайджей встала Татия. Мы вдвоём любили её, а она не могла выбрать одного из нас долгое время. Тебе известно, что наша мать использовала её кровь, чтобы создать заклинание бессмертия и обратить нас в вампиров, — хоть и эти слова не были вопросом, Кэролайн всё-таки кивнула. — Когда мы обратились, через сутки в нашем поселении был праздник. Все танцевали, выпивали, веселились. Все, кроме Элайджи. Он наблюдал за мной и Татией издалека, а позже ушёл из-за чувства ревности, полагаю. Тогда она мне сказала, что любит моего брата больше чем меня. Держать её около себя я более не желал, тем более что давно было пора поставить эту точку. Она отправилась к Элайдже… А я в ту ночь, в ночь полнолуния, из-за той злости, что на какой-то момент завладела моим рассудком, убил человека. Со слов брата, он после разговора с ней отправился на мои поиски и нашёл, когда я стал обращаться в волка. Остальных волков нигде по близости не было, все уходили перед наступлением темноты, поэтому все не боялись веселиться. Я, обратившись в волка, тоже убежал вглубь леса, где наткнулся на невинных людей и, разумеется, загрыз их. Элайджа следил за мной, и на утро, когда луна пропала, уступив место солнцу, он помог мне прийти в чувства. В общем, тогда мы узнали, что наша мать изменила отцу, а я не просто вампир, но и ещё гибрид оборотня и вампира. Как выяснилось, Татии не захотелось спать, как того ей рекомендовал сделать Элайджа, и она направилась на наши поиски. Разумеется, нашла полуобнажённого меня и утешающего меня Элайджу и распотрошенные не подалёку тела. С испугу она бросилась бежать, мой брат последовал за ней. Татия упала в какой-то момент и поранила руку, отчего пошла кровь. Мы тогда были новичками. Мы толком ничего не знали ни о своих способностях, ни о контроле, которому научились с годами. Элайджа пытался себя контролировать, но не смог… Он убил её на своих руках, выпил кровь до последней капли. Несмотря на свой здравый разум, он отказывался верить в её смерть и принёс бездыханное тело двойника к нашей матери. Эстер сказала, что поможет ему, но прежде ему нужно смыть с себя всю кровь и быть чистым. Он сделал, что она ему велела, а потом пошёл к матери, ожидая, когда очнётся Татия. Эстер провела над ним какой-то ритуал, где суть была в следующем: сие злодеяние он должен был запереть в глубинах своего подсознания за красной дверью, за которой будет прятать все свои будущие поступки, которые будут аморальными. Допускаю, что матушка повлияла на его разум, обратившись к ментальной магии. Я вернулся, когда она говорила о чистоте: пока на нём чистая одежда, руки не испачканы в крови, — Элайджа невинен. Именно поэтому чистая рубашка и идеально выглаженный костюм — спутники его жизни, служащие бронёй от воспоминаний собственного кровавого прошлого. Именно поэтому каждый раз, когда он кого-то убивает, в особенности не намеренно, что случается редко, но всё-таки бывает, он желает поскорее сменить одежду, чтобы нечто глубокое его не беспокоило…       Кэролайн была шокирована, но перебивать Клауса не торопилась, зная, что он ещё не договорил.       — Мы слышали о Вальдемаре в своём времени. Эта женщина сводила своих жертв с ума, Кэролайн. Она была мастерицей в ментальной магии, как и Адэлис. Полагаю, данный навык передался ей от этой ведьмы. Но, если твоя сестра использует и белую и чёрную магию, поддерживая баланс, то Вальдемара почитала только тьму. Представь, что она могла вложить в этот клинок.       Кэр прикрыла глаза, устало проведя ладонью по лбу.       — Значит, ты уверен, что эта тёмная магия, которая несомненно присутствует в кинжале, воздействует на ментальный мир твоего брата и вскрывает старые раны?       — Да, — Клаус был более чем уверен. — Я уверен в этом, потому что вижу это в его глазах. Вы не знали Элайджу, когда он был такой, как я. Вы знаете его благородным, добрым, честным, бескорыстным, но есть в нём и другое, то, что мой брат по сей день отказывается принимать в себе. В иных ситуациях призраки прошлого его не мучили. Он не вспоминает об этой красной двери, почти наверное позабыв о её существование, но она может дать о себе знать, откликнувшись на вторжение разрушающей энергии. Магия Вальдемары может разрушить его рассудок. Именно этого, Кэролайн, я боюсь больше всего.       Кэролайн взяла его лицо в свои ладони, смотря в тёмно-голубые глаза с непоколебимой уверенностью.       — Этого не случиться, Клаус. Я уверена, что мы найдём выход! Поэтому нам нужно собраться и поехать в Ричмонд, согласен? Чем быстрее мы найдём хоть какую-то подсказку, тем проще будет избавить Элайджу от воздействия чёрной магии.       — Ты права, любовь моя, — Клаус завёл её ладони себе за шею, оставив поцелуй на лбу. — Поедем…       И именно в этот момент они услышали звук падения, устремив взгляды на потолок.       — Ты тоже слышал?       — Да. Идём.       Взяв Кэролайн за руку, Клаус преодолел вместе с ней гостиной, коридоры, лестницу в холе и оказался на втором этаже, направившись вправо по коридору. Войдя во вторую комнату, двери которой были приоткрыты, Клаус и Кэролайн замерли практически на пороге, переводя удивлённые взгляды с лежащего на полу Элайджи, нос которого был разбит, о чём свидетельствовала кровь, окрасившая его губы, подбородок и воротник белой рубахи, — на стоявшую со сложенными на груди руками Адэлис.       — Лис, — обратилась к ней сестра, — что случилось?       — Ты сумела вырубить моего брата? — с неким удивлением, но с уважающей улыбкой спросил Клаус.       — Я этого не желала, но он меня вынудил… — Эндерсон обратила на них свой взгляд. — Он не узнал меня.       — То есть как не узнал? — улыбку как ветром сдуло с лица первородного гибрида. — Совсем?       — Совсем, — кивнула ведьма. — Ни как ведьму, однажды его чуть не убившую, ни как жену, — ведьма Эндерсон вдруг усмехнулась. — Вам нужно было видеть его лицо, когда я сказала, что являюсь его женой… Ну и стоило видеть моё лицо, когда Элайджа спросил у меня, кто я такая.       Кэролайн и Клаус переглянулись, подумав об одном и том же.       — Помогите переложить его на диван, — попросила о помощи ведьма. — Постепенно очнётся, а я пока с ним посижу.       — Сестрёнка, — вновь обратился к ней Клаус, подойдя к Элайдже, руку которого он закинул к себе на плечи, а после, не прилагая особых усилий, переложил брата на кожаный диван, головой на ноги Адэлис, которая к тому времени присела, достав из наплечной сумки влажные салфетки. — Будь добра, скажи, как он смотрел на тебя, когда ты только вошла в кабинет.       — Он вообще на меня не смотрел, — пожала плечами ведьма, вытирая с лица Элайджи кровь, иногда посматривая на сестру и Клауса. — Когда я зашла, Элайджа созерцал вид из окна. Я его позвала, но он не отреагировал. Мне пришлось подойти ближе и дотронуться до него. На касание он отреагировал, но смотрел на меня даже не как на незнакомца, а как… как… — она вздохнула, на мгновение оторвавшись от своего занятия, — как на врага, если не хуже. Ещё чуть-чуть и мой дорогой муж либо сломал мне руку, либо вообще бы… того, — в многозначительном жесте склонила она голову, а Кэролайн, не скрыв негодования, ахнула, но тут же умолка, осознав, что сам Элайджа этого бы в жизни не захотел. — Я была зажата между книжным шкафом и ним, поэтому сначала пришлось дать небольшой физический отпор, а затем прибегнув к магии, я свернула ему шею.       Клаус настолько крепко сжал челюсти, что его черты лица заострились, а взгляд ожесточился. Его кулаки намертво сжались, но сказать он ничего не успел, как из уст ведьмы Эндерсон прозвучали проклятия:       — Будь проклята Вальдемара. Надеюсь, что тридцатого числа она явит свой лик, и я отправлю её душу в мир Ароса. Полагаю, гореть ей в его пламени понравиться. Но прежде я сама ей воздам по делам.       — Ты в порядке? — вдруг спросил Майклсон, на что тут же получил утвердительный кивок. — Хорошо. Поедем в Ричмонд сегодня.       Адэлис обратила на сестру вопросительный взгляд, на что та в знак подтверждения кивнула.       — Отлично. Езжайте, — кивнула Эндерсон.       Тут уже пришла очередь Клауса удивляться.       — Не составите нам компанию?       — Можешь остаться с Элайджей, а я поеду с Кэролайн, — пожала плечами Адэлис. — Мне не важно, кто поедет, братец. Всё, что меня сейчас интересует — это найти решение проблеме. Кто из нас её найдёт — мне неважно. Главное найти и избавить Элайджу от этого геморроя. Согласен?       — Более чем, сестрёнка. Договорились. Мы съездим с Кэролайн вдвоём. Это даже будет правильно, если кто-то из первородных, помимо охраняющей Саманту Ребекки, останется в городе. Но прежде чем мы уедем, я считаю, тебе нужно кое о чём узнать…

* * *

      Городская ратуша       Идя по коридорам ратуши, Эндерсон ловил на себе пронзительные взгляды некоторых участников городского совета, но упорно игнорировал их, продолжая двигаться вперёд по коридору. Он ожидал этого. Да, их раскрыли, но это не означает, что о работе приходится забыть. Ехав на машине, он слушал радио, где вещали о неожиданном разрушение дома мистера Уилсона, который потерпел крах без весомых на то причин. Однако самого владельца старинного особняка он не видел и не слышал, в прочем, как и Дарсии с Джузеппе Сальваторе.       Войдя в свой кабинет, он поставил свой рабочий чёрный кожаный портфель на пол рядом со столом, обнаружив далеко не одно заявление об увольнение. Удивлённо приподняв брови, Дарен взял бумаги в руки, пробегаясь глазами по заявлениям, после тяжело вздохнул и посмотрел на дверь, что закрыл не до конца. Прокричав, зная, что многие стоят очень близко к его кабинету, Эндерсон велел всем до одного зайти. В ту же минуту комната наполнилась дюжиной людей, каждый из которых смотрел на работодателя с неприкрытой ненавистью, а некоторые даже с опасливостью.       — Это что? — он указал пальцем на бумагу.       Однако люди молчали, как вдруг все стали пропускать кого-то, кто только пришёл. К нему вышла Дарсия, которая, как всегда, с широкой улыбкой и в приталенном чёрном платье.       — Это заявления об увольнение, — она протянула ему ещё одно, что держала в руках. — Вот это, кстати, моё. Подписывай.       Дарен отложил его отдельно и вновь обратил внимание на собравшихся.       — Это ваше окончательное решение? — без каких-либо слов подчинённые кивнули. — Хорошо. Прошу, покиньте мой кабинет, соберите вещи и выметайтесь, — Эндерсон махнул рукой, призывая всех отправиться на выход. Люди переглянулись, будто даже не ожидав такой реакции. — Я никого держать не буду. И более того, — он улыбнулся, собрав все заявления в худенькую стопочку, — имейте в виду: я гарантирую вам, что с этой минуты все дорогие в политические деятельности вам будут перекрыты, как и, в прочем, в бизнес-сферы.       — Вы не имеете право! — вперёд вышла разгневанная брюнетка, указывая на него пальцем. — Люди будут работать, где захотят. И никто нам пути не перекроет: ни вы, ни ваши дружки вампиры и им прочие твари!       — Не перекроют пути, так перекроют кислород, — с безразличием пожал плечами Эндерсон, заметив тень промелькнувшего страха в глазах миссис Харрис. — В моих руках большая власть, каждому из присутствующих это известно, как и то, что свои слова и обещания я исполняю. И вам известно, что неповиновения я не потерплю. Хотите нормальной жизни — валите не только из этого города, но и этой страны. Более размусоливать на эту тему я не вижу никакого смысла. Убирайтесь.       Голос Дарена был спокойный, уверенный, пока каждый из присутствующих постепенно закипал, а Дарсия стояла и улыбалась, стуча наманикюренными красными ноготочками по чёрной папке. Люди, не скрывая возмущения на лицах, покинули кабинет. Осталась лишь миссис Эндерсон, смотревшая на мужа с довольной улыбкой.       — Ты их надоумила? — между делом спросил Эндерсон, присаживаясь за свой стол и сразу беря в руки перьевую ручку.       — Ты так плохо обо мне думаешь? — её голос наполнился некой обидой, показавшейся Эндерсону наигранной, поэтому он посмотрел на неё, вопросительно приподняв бровь, мол: «А сама как думаешь?». — Как ни странно, но я здесь не причём. Когда я пришла, все они уже писали заявления, а некоторые даже уже положили документы на стол. Меня даже огорчают подобные мысли, Дарен, — она присела на другой кожаный стул, закинув ногу на ногу.       — Ты заставила меня так думать о тебе, Дарсия… — ответил он, не отвлекаясь от подписывания документов.       — Возможно…       Дарен поднял на неё вопросительный взгляд, спросив:       — Ещё что-то хотела?       — Да! — оживилась она, положив на общую папку с документами ещё одну. — Тут документы на развод. Пообщайся с юристами, если думаешь, что там может быть что-то, что оставит тебя с голой задницей, — с ухмылкой пролепетала она, пока Эндерсон смотрел на неё с приподнятыми бровями и ухмылкой. — Однако могу заверить, что там всё чисто. И, если ты не против, сия процесс я взяла в свои руки. Нас могут развести уже двадцать восьмого в Ричмонде. Мой знакомый судья согласился взять это дело на себя и сделать всё это быстро. Уверена, ты помнишь его. Вэйланд Картер.       — Как же… — он потёр пальцами лоб, не скрывая ухмылки. — На свадьбе он зажигал больше всех.       — Да… — тяжело вздохнула Дарсия, встряхнув головой, прогоняя тем самым воспоминания. — Так ты согласен?       — Я посмотрю документы, Дарсия. И я не против, что ты взяла это дело на себя, тем более тебе получилось договориться о крайне быстром процессе.       Она молчаливо закивала, почему-то медлив уходить.       — Хотела ещё что-то?       Она отрицательно закивала головой, улыбнулась и поспешно направилась к выходу, остановившись уже на пороге и бросив взгляд на всё ещё своего мужа. Дарен даже не смотрел на неё, увлечённый подписыванием однотипных заявлений. Дарсия столько лет прожила в ненависти к его отцу, к сверхъестественным существам, но так и не смогла возненавидеть своего мужа даже после того, как он предал на неё. Все эти бумаги она собирала с тяжёлым сердцем, как и договаривалась со своим другом о крайне быстром судебном процессе. Разум миссис Эндерсон понимала, что должна его ненавидеть, что он такой же колдун, как и многие другие, что не является человеком, но она не могла. Она не могла его возненавидеть в силу всех тех хороших моментов, которые были между ними. Дарен сделал столько всего хорошего для неё, что никакие её личные обиды и чувство предательства не могли перевесить ту чашу.       Временами Дарсия даже задумывалась: а могло ли всё пойти по другому, если бы не она со своей ненавистью. Ответ был такой: возможно. Где-то в глубине себя она признавала, что эта ненависть к магическому сообществу ей навязали родители. Как бы она, возможно, не старалась, либо не хотела, Бранс никогда не сможет увидеть в них людей. Либо невесть что должно случиться, чтобы Дарсия изменила своё мнение. Ей горестно осознавать, что из-за расхожести мнений и миров она теряет, даже уже потеряла человека, который был с ней половину жизни. Да, они, в особенности она, совершили множество ошибок, но ей всегда казалось, что это всё поправимо, либо что всё может забыться, но Дарсия ошиблась, и от этого становиться ещё больнее.       Дарен поднял на неё взгляд в тот момент, когда Дарсия скрылась в коридоре, оставив его в полном одиночестве в окружение бумаг. Он видел, что ей тяжело совершать этот поступок. Видел, что невзирая на неприязнь, Дарсия всё ещё любит его. Какая-то его часть испытывает похожие чувства, но любовь к дочери в Эндерсоне сильнее, как и голос разума на ровне с прочими чувствами. Поэтому без каких-либо мыслей и колебаний, он подписал заявление своей жены, отложив его в стопку остальных подписанных.       Спустя недолгое время, он вышел из кабинета, держа в руках подписанные заявления. Осмотрев просторное помещение с рабочими столами, у которых стояли подчинённые с собранными вещами, он в слух начал зачитывать имена и фамилии тех, чьи заявления оказались подписаны. Один за другим люди покидали свои места под наблюдением Дарсии и Джузеппе, который к тому времени так же подтянулся в ратушу, протянув Эндерсону ещё одно заявление, на что тот совершенно не удивился.       — Если честно, то я не ожидал, что этот день начнётся таким образом, — с ухмылкой начал Эндерсон, провожая взглядом уходящих, а после вернул взгляд на тех, кто остался. — Хотя ожидать меньшего было недальновидно с моей стороны… — Дарен сделал несколько шагов вперёд, остановившись вблизи освободившегося рабочего места. — Наверняка все из присутствующих уже в курсе о том, что произошло вчера на балу, — работники переглянулись. Кто-то смотрел на Эндерсона ожидающе, кто-то с настороженно, кто-то с любопытством, но как такового страха он не видел и не чувствовал. — Оправдываться я не собираюсь, в прочем, как и защищать кого-либо из нас, из подобных мне. Однако пару слов всё-таки скажу. Многие из нас действительно далеки от норм морали, в особенности человеческой. Иногда мы нарушаем законы. Иногда ведём себя аморально. Бывают те, кому совершение разных непростительных, чудовищных поступки — приносит удовольствие. Таких действительно немало среди нас, немало тех, кто ищет выгоду, славу, силу, идя вот такими путями, по головам других людей. Я не в числе этих людей, в прочем, как и моя дочь, как и её друзья, о которых некоторые из вас вчера, либо сегодня слышали или услышали. Некоторые из них долгое время были в не лучшем свете, но помните: за их злом всегда стояло что-то, что их подтолкнуло к этим делам. Вдаваться в подробности я, разумеется, не стану, это семейные дела. Однако помните, не всё то, что живёт во тьме, является творением той же тьмы и исключительного зла, как и добро сотворённое светом не может быть исключительным светом. Не всё золото, что блестит, — некоторые с непониманием переглянулись, но и были те, до кого посыл Дарена дошёл в момент. — Поэтому, если среди вас есть те, кто раздумывает уйти вслед за ними, — кивнул колдун в сторону лифта. — Те, кто боится за свои жизни, будущее, да и просто работать на руку колдуна, прошу, покиньте заведение вслед за остальными. Ваш уход я восприму как за увольнение без заявления, поэтому можете не стесняться, — с улыбкой закончил он, вновь перемещая свой взгляд от работника к работнику. С истечением каких-то секунд, которые даже не успели перетечь в минуту, ещё пять человек покинули ратушу. Дарен дал ещё недолгое время на размышление остальным, но оставшиеся работники продолжили твёрдо стоять на своих местах. — Хорошо. Для тех, кто остался. Я ценю ваш выбор, вашу преданность и вашу готовность работать на меня, невзирая на трудности, с которыми мы можем столкнуться.       — Дарен, — вперёд вышел мужчина лет сорока пяти. Вместо когда-то прекрасных тёмно-каштановых волос у него была лысина, а когда-то подтянутая фигура давно исчезла с возрастными изменениями и пристрастием к пивку по вечерам. — Я шёл с тобой рука об руку в школе, в университете, поэтому как никто другой из здесь собравшихся знаю, что идя с тобой рука об руку, мы достигнем успеха, какие бы трудности нас не будут ждать там впереди, — Дин Беннер протянул ему руку, которую Эндерсон тут же пожал.       — Спасибо, друг, — Эндерсон с удовольствием ответил ему на рукопожатие, похлопав по плечу.       Вдруг вперёд вышел молодой парень двадцати семи лет. В его аккуратно уложенных блондинистых волосах, кои блестели почти при любом освещение, иногда отражался свет бушующих за окном молний, как сейчас. Таддеус Паттерсон был похож на модель, которая только-только сошла с глянцевой обложки новомодного журнала. Но сам парень ничего и никогда не имел общего с модельным бизнесом. Всю свою жизнь он прожил в Мистик-Фоллс, с трудом сводя концы с концами, ухаживая за больной мамой, которую он потерял пару лет тому назад и с трудом смог выбить себе рабочее место в отделе бухгалтерии, не имея при этом никакого опыта в работе, кроме недолгой практики, которую парень проходил в университете.       — Я не имел чести познакомиться с вами раннее, мистер Эндерсон, но за то время, что вы вернулись в город, вы сумели показать себя как опытного, мудрого и достойного руководителя. Для меня большая честь работать под вашим началом, — он протянул ему руку, а Дарен с большой радостью ответил на рукопожатие.       — Благодарю, Таддеус.       Работники один за другим стали высказывать свои слова поддержке, чем укрепляли убеждения Эндерсона в оставшемся надёжном коллективе. И когда все сказали всё что хотели, Дарен составил рабочий план, указав, на что стоит сделать упор в первую очередь, ведь потери они сегодня понесли колоссальные, в связи с чем работать придётся больше и усерднее. Коллеги понимали, предлагали свои варианты по созданию трудового плана и чьи-то решения были удачными и благодаря им Эндерсон создал хороший план, после чего работа в офисе закипела. Сам Дарен так же долго разбирал бумаги, которые ему приносили. День обещал быть непростым, не говоря уже о том, что ему придётся искать новую рабочую силу. И когда Эндерсон встал со своего рабочего места, чтобы отнести одну из папок в шкаф, он вдруг услышал, как хлопнула дверь его кабинета. Обернувшись, он увидел явно разъярённого Алистера. Бросив быстрый взгляд на окна в пол, что открывали вид на большую приёмную, он увидел обеспокоенных коллег, которые тревожно поглядывали на кабинет шефа.       — Чем обязан?       — Не объяснишь, почему я вернулся ни к себе домой, а к развалинам? — скрепя зубами, спросил тот.       — А! — ухмыльнулся Дарен, пройдя ко своему столу, бросив на него уже другую серую папку. — Ты о том дьявольском месте! — Алистер сердито наклонил голову, думая, что над ним издеваются. — Сказать честно, понятия не имею.       — Ну, конечно! Мой дом неожиданно сам превратился в куски камней вместо изящного строения!       — Знаешь, твой дом, как та красивая, шоколадная, золотая монета…       — В каком смысле?       — Блистательная, но фальшивая… — Дарен и не заметил, как Алистер сжал кулаки в этот момент, двинувшись на него. — В прочем, уверен, с твоими-то делами тебе никто не создаст трудностей, чтобы построить на каком-нибудь участке земли ещё один особняк.       — Если только ты оплатишь мне строительство. Подозреваю, что к этому приложил руку ты, либо твоя дочурка.       Эндерсон присел за свой стол, адресовав Уилсону непонятый взгляд.       — Подозревать ты можешь кого угодно, — безразлично пожал плечами. — Приходи поговорить, если на то у тебя появятся существенные доказательства. А пока, старый друг, жду заявления на стол и можешь проваливать.       Уилсон, подошедший в этот момент достаточно близко, взял Эндерсона за лацканы пиджака, заставив подняться, ногой отпихнул кресло и оттолкнул колдуна в панорамное окно.       — Мне надоело, что вам всё сходит с рук, — Алистер замахнулся, возжелав ударить Дарена со всей заложенной в нём силой, но промахнулся, потому что колдун успел увернуться в последнюю очередь, уйдя из заточения. — Ты и твои дружки вернулись, чтобы погубить этот город!       — Прошу, Алистер, тебе всегда было плевать на это город, — усмехался Эндерсон. — Единственное, что тебя волновало — это его деньги, которые ты клал в свой карман — да побольше!       — А ты нет? Хочешь сказать, не тем же самым ты промышлял в Нью-Йорке, когда основал там бизнес?       — Не сравнивай меня с собой! Я люблю только честно заработанные деньги, которые не пахнут кокаином и не пропитанные кровью.       Эндерсону пришлось вновь увернуться от атаки, а после в удачный момент схватить Алистера за шею и повалить на стол, крепко прижимая.       — Может быть твои деньги не кровавые, но руки так уж точно, — рассмеялся Уилсон, впиваясь своими руками в широкие плечи колдуна. — Мы оба знаем, сколько на твоих руках крови невинных людей.       — Ты ничего не можешь знать.       — Ошибаешься, — прошипел он, тут же закашляв. — Я знаю всё.       Мистер Уилсон резко повернул голову, наклонился и вцепился зубами в руку колдуна, прокусив ту до самой крови. Этим он добился того, чего хотел — хватка Дарена значительно ослабла. Резко поднявшись, он ударил головой ему в нос, а затем со всей силы ногой в живот. Не сумев удержаться, Дарен полетел прямо в панорамное окно, разбив его своим телом и упав на осколки прямо в коридор приёмной. Некоторые из рабочих тут же повскакивали со своих мест, не зная, что и делать. Алистер с грациозной походкой перешагнул разбитое окно, оказавшись рядом с Эндерсоном, спина которого, кажется, разваливалась, судя по боли, что он испытал. Не успел он открыть глаза, как тут же получил удар в лицо и почувствовал, что его будто кто-то взял за лацканы пиджака, немного приподняв. Во время какого-то удара Дарен ощутил текущую по виску кровь. С трудом взяв своё самообладание в руки, он собрал все свои силы и поменялся с противником местами, прижав уже к полу Алистера. Нанеся ему не менее беспощадный удар, разбив губу, он спросил:       — Какого чёрта ты устроил это приставление здесь?       — Я бы с радостью устроил его в другом месте, но куда бы я не пошёл, где при этом можешь быть ты, ты либо с моей женой, либо с этими первородными кровососами и их отпрысками! А здесь нет никого. И свои силы ты так просто в окружение мирных людей не задействуешь, — с ненавистью шипел тот, слизывая с губы текущую кровь. — Кстати о Саманте, — ещё один удар прилетел Дарену прямо в живот. Эндерсон до последнего не желал отпускать Алистера, но тот бил его беспощадно, пока его хватка значительно не ослабла. Почти сбросив с себя обессиленное тело колдуна пинком ноги, Уилсон поднялся, держась за грудь, чувствуя в ней какую-то чересчур сильную боль. — Этого я тебе никогда не прощу.       Держась за живот, Эндерсон, пошатнувшись, поднялся, уставившись на Уилсона полным злости взглядом.       — Мне твоё прощение и не нужно! И о чём ты вообще?       — О вашем романе.       Коллеги Дарена, услышав это, переглянулись, а после вновь обратили свои внимания на двух побитых мужчин. Эндерсон же вдруг звонко рассмеялся, хотя его лицо, временами перекошенное от боли, давало понять, что этот смех хоть и искренний, но тяжёлый. Изначально колдун думал, что посмеётся над его мыслями и скажет, что у них с Самантой ничего и никогда не было. Но есть в Дарене одно едкое качество, которое иногда в нём пробуждается. Видя, что Уилсон и так на изводе, и невесть что останавливает его от убийства мага, Эндерсон выдал:       — Так вот ты о чём… — прихрамывая, колдун немного сократил расстояние. — Наверное, не выносимо видеть, что у женщины, которую ты однажды взял в жёны и хотел сделать счастливой, блестят глаза, но явно не тогда, когда она смотрит на тебя? Хотя, со своими утверждениями о том, что ты хотел сделать её счастливой, я бы поспорил, — и вдруг он перешёл на тихий шёпот, чтобы дальнейшие слова мог расслышать только Алистер, а лицо его искосила резкая злоба, почти вытеснив тень физической боли: — Сегодня я оказался не в форме. Но я обещаю тебе, придёт время, и ты ответишь за каждый синяк на её теле, каждую царапину и упавший волос. Думал, я не узнаю, как ты издевался над ней все эти годы, к чему принуждал и что требовал? Одному Богу известно, что я сделаю с тобой, старый друг. И я буду наслаждаться раздумьями о твоих мыслях, в которых ты будешь думать, наказываю я тебя — как её лучший друг, клявшийся защищать Самми, либо как горячо любимый возлюбленный, — едва последние слова сорвались с его уст, как Дарен почувствовал, что его вновь желают ударить. Прежде чем Алистер рыпнулся в его сторону, он сделал резкий взмах рукой, отбросив мужчину прямо на освободившийся рабочий стол, который тот даже умудрился проломить под тяжестью своего веса. Медленно ковыляя вперёд, Дарен Эндерсон наблюдал, как поднимался Уилсон, при этом договаривая: — Я увольняю тебя так же, как и некоторых других ушедших — без заявления. Можешь пойти и собрать свои вещи, но видеть тебя в этих стенах я больше не желаю. Иначе видит Бог, Алистер, на этот раз я укатаю тебя под землю. Поверь, делать это — мне не впервые.       — Конечно, ха-ха, — он поднялся, отряхнув одежду и вновь слезав языком кровь с нижней губы. — Как тех самых мужчин-вампиров в старшей школе, верно? — Дарен с лёгким удивлением посмотрел на него. — Тогда это видела не только Саманта, мой старый друг. Ещё увидимся.       Пафосно поправив волосы, Уилсон уверенной улыбкой поковылял прочь к лифту, чтобы спуститься на свой этаж и забрать из кабинета свои вещи. Эта их встреча, разумеется, не последняя, но брошенные в конце слова Алистера были всё равно что нож в дверной косяк.       — Разумеется, — пробурчал Эндерсон, дотронувшись до своей разбитой брови, а затем носа, под которым образовался кровавый подтёк. — Чёрт…       — Мистер Эндерсон, — обратился к нему Таддеус, — нужна помощь какая-то? Прошу прощения, что никто не вмешался, просто…       — Нет-нет, — тут же перебил его Дарен, улыбнувшись. — Не стоит. Вы всё правильно сделали. Потому что если бы я в какой-то момент решил применить магию, то мог бы вас случайно задеть. Да и вам бы от Алистера могло бы попасть, что тоже не было положительным результатом, — он вздохнул, обернувшись себе за спину. — А вот помощь… Помощь — да, нужна. У кого есть номер заводского оконного производства?

* * *

      Особняк Эндерсонов       Александр мерил шагами гостиную, страдая от безделья. Он не думал, что меньше чем за месяц взвоет без работы. Беря отпуск, он, разумеется, не думал, что будет отдыхать, учитывая их непростую жизнь, но без рутиной беготни он уже задыхается. Ему не хватает этого общения с простыми людьми, со своими клиентами, запаха офиса и этих серых рутинных лиц. Одно дело, среди дня и ночи бегать, убивая вампиров и прочих, кто нарушают правопорядки магического сообщества, либо спасать свою жизнь и жизни друзей, и совершенно другое дело сидеть, либо ходить по комнате, как вампир это делает сейчас, и ничего не делать.       Присев на диван, он попытался прикрыть глаза, отстраниться от мира и как-то умерить своё вспыхнувшее желание быть чересчур активным, как вдруг раздался стук в дверь, который в миг заглушил все мысли, чувства и даже желания. Александр даже вздрогнул, когда услышал его, призадумавшись:       «Кто-то приехал? Как я тогда не услышал подъезжающую машину?»       Поднявшись, он направился в прихожую. Коснувшись ручки двери, он потянул её на себя, ожидая увидеть кого угодно, но никак не улыбающегося Деймона.       — Э-э…       — Девочки дома? — тут же спросил Сальваторе, проходя внутрь, не дождавшись, пока Коулман разрешит ему войти.       — Да, конечно, можешь войти, — указал он рукой вампиру, который и так уже рассматривал потолок, пытаясь вслушаться в различные звуки в доме. — Девочек нет. А что?       — Прекрасно! — радостно выдал тот, повернувшись, когда дверь с хлопком закрылась, а Александр смотрел на него не скрывая на лице всех вопросов, которые хотел бы задать. — Ты-то мне и нужен, Коулман.       — Стесняюсь спросить — зачем?       Деймон заговорчески улыбнулся и направился в гостиную, осмотрелся. Александр последовал за ним, попутно смахнув со столика оставленный им же стакан с бурбоном.       — Жопу тянет на поиски приключений? — поинтересовался Деймон, присев на диван.       Пригубив бокал, Александр улыбнулся, ответив:       — Меня сейчас тянет на всё, кроме того, чтобы лежать без дела на диване. И судя по твоей интонации, ты придумал что-то, что могут поддержать не все.       — Именно! Потому я и спросил, тут ли девчонки, которые бы обломали всё веселье, в особенности одна очаровательная блондиночка.       — Кэролайн не похожа на ту, кто обламывает веселье… — засомневался вампир.       — Ты просто с ней мало знаком, — махнул рукой Сальваторе, убрав руки к себе за голову.       — Ну и куда ты хочешь меня затащить в такую погоду? — кивнул он на окно, даже не взглянув в ту сторону.       — Я хочу найти своего брата и вызволить его из заточения, либо даже выдернуть из рук отца, если потребуется. Допускаю, что место охраняемое, причём ведьмами. Поэтому мне нужны сообщники, которые не просто сильны физически, но и умственно…       — У-у-у, — усмехнулся Коулман, наливая где-то позади Деймона ещё один бокал выпивки. — Что я слышу, — он обогнул диван и протянул Сальваторе бокал. — Прошу.       — Все бы так гостей встречали, — вампир отсалютовал ему бокал, чокнувшись. — Да-а-а, — протянул он. — Так я вот о чём. Несмотря на мой возраст, с ведьмами я провёл очень мало времени. Я и половины их фишек не знаю. Поэтому, если я одной или двум голову оторву, то не факт, что другие десять не разорвут меня на части. Разумеется, предугадать — сколько их там может быть — очень сложно. Потому я был бы рад, если бы ты составил мне компанию и помог новому другу. Что скажешь?       — Хм… — Александр перевёл взгляд на залитое дождём окно, исказив губы в усмешке. — Идея очень заманчивая. Но хочу сказать, что если там ведьм — как рыб в воде, то нас двоих будет несколько маловато. Это я тебе как тесно связывающийся с ними говорю.       — Огорчаешь меня, Коулман, — улыбка с лица Деймона испарилась, но не надежда. — Но, может быть, есть какая-то хитрость?       — Хитрость, хитрость… — пробубнил себе под нос вампир, раздумывая. Сложив губы в бантик, Александр покосился за спину Деймона и вдруг улыбнулся. — Пойдём.       — Куда?       Но Александр уже не ответил, оставив стакан на кофейном столике, а сам во всю направлялся в сторону лестницы, Деймону оставалось лишь поспевать за ним. Поднявшись на второй этаж, Коулман тут же направился в комнату Адэлис под всё ещё удивлённый и непонимающий взгляд Сальваторе. Не заостряв ни на чём внимание, вампир подошёл к шкафу и открыл первую дверцу, где располагалось много полочек. Деймон же заострил внимание на женской спальне, отмечая, что в ней такой же порядок, как и во все те разы, что он к ней приходил. На одной из полочек стояла чёрная чаша из которой проглядывались разные камушки и прочие магические атрибуты. Деймон пытался увидеть больше, но из-за широких плечей Александра сделать это было невозможно.       — Надеюсь, украшения ты любишь.       — Ты меня видел?       Александр обернулся на него, со смешком ответив:       — Придётся поубавить у тебя брутальности, хотя Лис наоборот говорит, что это только добавляет её.       — Что «это» то?       Открыв ладонь, Коулман показал напарнику два браслета из маленьких чёрных бусин. Деймон взял один в руку, рассматривая со всех сторон.       — Не знаю, знаешь ты или нет, но Лис обожает что-то делать руками. Она вязала одно время, другое время собирала пазлы, а потом добралась до самодельных браслетов. Она заказывает бусины из натуральных камней и плетёт свои украшения. Ранее она делала особые украшения для своих девочек в ковене, и для моих вампиров помимо солнечных колец. У нас с Ральфом есть персональные браслеты из таких чёрных камней. Сейчас мой у неё, потому что в нашу крайнюю встречу перед моим отъездом, я оставил это чудное творение у неё дома и всё ещё не забрал. Ещё один она сделала где-то пол года назад потому, что заказала больше бусин, чем должна была. Браслет так и не нашёл своего хозяина, но, думаю, лисёнок не рассердиться, если ты воспользуешься им.       — Не думал, что она такая рукодельница, — ухмыльнулся Деймон. — А если рассердится?       — Подпалит наши задницы. Причём мою — в первую очередь.       — Стой. А что не так с этим браслетом?       — Если ты о магических способностях, то Лис наложила на них заклинание невидимости. Иногда они очень выручали нас, когда нужно было кого-то незаметно убрать.       — Значит, — осмыслил один момент Деймон, — если нам крупно повезёт, то мы сможем незаметно проникнуть туда, где могут держать моего брата, вызволить его, при этом даже никого не убив?       — Это в идеале, — кивнул Александр. — Ну так что, согласен? В твоих руках, если что, как раз никем не занятый браслет.       Деймон приподнял брови и нацепил браслет на левое запястье, посмотрев на свою руку.       — Как по мне — стильно, — Коулман в ответ усмехнулся. — Ну что, я стал невидимым?       — Не для меня, — покачал он головой. — Для тех, у кого есть такие же браслеты — могут видеть тебя. Но если я положу браслет на кровать, — сделав это, Александр вновь обратил внимание на то место, где стоял вампир, — то ты становишься невидимым и для меня.       Деймон оценивающе хмыкнул, посмотрев на Александра, который вновь взял браслет и надел себе на руку, улыбнувшись.       — Ну так что, едем за твоим братом?       — Конечно! Только не едем, а идём.       — Не понял, — Александр даже подумал, что ослышался, вот только ответный взгляд Деймона был вполне ясен. — Ты серьёзно?       — Мне и ясновидящим не надо быть, чтобы понять, что Стеф где-то в лесу. Они не будут держать его где-то в городе, либо в каком-то доме.       — И ты собираешься на своих двоих протопать сотни гектаров леса в такую погоду? — Деймон уверенно кивнул. — Ну, тогда придётся брать и резиновые сапоги.       — Только через мой труп, — Сальваторе тут же поморщился, а Александр похлопал его по плечу, сказав:       — Не каркай.

* * *

      Особняк Майклсонов       Адэлис по-прежнему сидела на диване в кабинете Элайджи, поглаживая его голову своей, слабо светящейся бледно-оранжевым цветом, ладонью. Клаус и Кэролайн уехали минут тридцать назад. Ведьме Эндерсон, конечно, жаль, что они им компанию не составят, но оставить Элайджу в одиночестве она бы не смогла. Да и Клаус не смог бы, понимая, что сейчас брат может находиться не совсем в адекватном состояние, а факт того, что старший Майклсон даже не узнал свою любимую — лишь укрепляют мысли и слова не только Никлауса, но и Кэролайн с Адэлис. И прежде, чем уехать, Ник расспросил Лис о всём произошедшем по подробнее ещё раз, а после рассказал историю о Татии. Он, правда, не был уверен, что поступает правильно, рассказывая об этом. К тому же, Майклсон не был уверен, что Элайджа сам не рассказал Лис обо всём до него. Но во время своего рассказа, он видел искреннее удивление на лице ведьмы. На его памяти такое лицо он видел лишь пару раз за все те годы, что знаком с ней и проводил время вместе в замке.       Адэлис Эндерсон впервые слышала настоящую историю о трагической гибели Татии и о красной двери, за которой прячутся самые постыдные тайны и злодеяния. Однако страха она не испытала, хоть и осознавала, что может скрываться за этой красной дверью, и что из неё может прорываться. Клаус даже тактично намекнул, не вдаваясь в подробности.

* * *

      Немного ранее…       — Может, есть способ помочь ему? Может, есть способ разрушить эту красную дверь и заставить принять все злодеяния? — с надеждой в глазах спрашивала она, смотря на Клауса, пока Кэролайн с сочувствием смотрела на сестру, отмечая на её лице жажду бороться с этим недугом.       — Его нет, сестрёнка, — покачал он головой, с тяжёлым вздохом посмотрев из-под бровей. — По крайней мере — я не знаю такого способа. Это древнейшая магия, ментальная магия. Тебе — как никому другому известно, что это одно из самых неизведанных направлений в магических искусствах. Думаешь, я не пытался за эту тысячу лет что-то сделать? Пытался! Но всё без толку. Как только начинаешь ворошить это, так он меняется, — адресовал он взгляд на бессознательного Элайджу. — Поэтому я отказался от этой затеи, не желая наносить вред брату, который может быть непоправим, — Клаус вдруг коснулся её плеча, смотря на ведьму с каким-то одобрением и надеждой. — Если уж кто и может ему помочь, так это ты. И дело не только в вашей любви, связи…       Какое-то время Клаус молча смотрел на неё. Создавалось впечатление, что между ними тогда прошёлся какой-то негласный, ментальный диалог. Было очевидно, что они вместе думали об её силе, о её способностях, которые могут позволить ей найти решение проблеме. А в конце он улыбнулся, и сказал:       — Я доверяю тебе.       Кэролайн улыбнулась, услышав это. Конечно, всё ещё ей немного непривычно видеть и слышать, что Клаус может доверять кому-то, кроме себя самого. Но с каждым днём это чувство в ней становиться более прозрачным.

* * *

      Наше время…       Перед отъездом Клаус так же поинтересовался: не хочет ли сама Адэлис что-то сказать ему. На что ведьма Эндерсон двусмысленно покачала головой и повела плечом, сказав, что возможно и есть что обсудить, но время для этого не подходящее. Клаус напрягся, видя искорку недоброжелательности в её глазах, а зная эту ведьму — этот блеск ничего хорошего не сулит. Однако выпытывать он что-то не стал. Разумеется, Лис сейчас не до того, чтобы что-то выяснять, но Клаус понимал, что возможные разбирательства не за горами. И он понимал, даже был уверен, что её недовольство, если не сказать о большем, вызвано как раз из-за его отношения к Кэролайн в относительно далёком прошлом. Поэтому, кивнув ей на прощание, он, взяв Кэролайн за руку, покинул кабинет, чувствуя на своей спине прожигающий взгляд ведьмы Эндерсон.       В данный момент времени она не желала заострять внимание на огорчение, которое испытывала по отношению к Клаусу. Сейчас её волновал только Элайджа. Адэлис искренне надеялась, что он очнётся и вспомнит её, а не попытается тут же свернуть ей шею. Конечно, на долю секунды её окутал сильный страх и непонимание, когда Майклсон её не узнал, но увидев его враждебный настрой, инстинкт самосохранения сработал и перекрыл любые другие чувства.       — Борись, Элайджа. Ты сильнее чар старой ведьмы… Прошу, только не забывай меня… — отчаянно сорвалось с её губ.       Поджав губы, ощутив, как те дрогнули, ведьма возвела взгляд к потолку, глубоко вдохнув. Наклонившись, она оставила поцелуй на лбу первородного вампира, проведя ладонью по его щеке. Одна мысль о том, что Майклсон может её забыть — вселяла в её тело и разум животный страх: дыхание тут же начинало перехватывать, а сердце совершало кульбит. Вдруг его рука накрыла её, когда та поглаживала мужчину по щеке. Тут же переведя взгляд сначала на его руку, а затем на лицо в тот момент, когда Элайджа открыл глаза, она улыбнулась.       — Привет, — за улыбкой она попыталась скрыть беспокойство. — Как ты?       — Шея почему-то болит, — Элайджа поцеловал её руку. — И я почему-то не помню, как ты пришла…       — А что последнее ты помнишь?       — Помню, как решил отвлечься от работы. Помню, как встал, подошёл к окну… — с каждым словом его лицо становилось всё более напряжённым. — Помню, что я думал о прошлом, о тебе, — его губы дрогнули в мимолётной улыбке. — А дальше… я помню, что подумал о чём-то мрачном, неосознанно и всё. Темнота, — Адэлис на долю секунды опустила взгляд. — Адель, — он коснулся её лица, заставив посмотреть на тебя, — я причинил тебе боль?       — Не успел, — покачала она головой. — Честно говоря, боль причинила я. Я пришла к тебе, позвала, а ты даже не повернулся. Я подумала, что ты настолько сильно погрузился в собственные мысли, что не замечал ничего происходящего вокруг себя, кроме шедшей за окном грозы. Когда я коснулась твоего плеча, ты резко обернулся и посмотрел на меня таким взглядом… Ты даже не смотрел на меня так тогда, в лесу в тысяча шестьсот двадцать пятом. Ты смотрел на меня как на незнакомку, которая уже является твоим врагом. Я и сказать толком ничего не успела, как ты припечатал меня к книжному шкафу, а на слова о том, что я твоя жена, ты стал отрицать, говоря, что у тебя никогда не было жены, — лицо Элайджи перекосило от замешательства. — Почувствовав угрозу, я изначально разбила тебе нос, как ты меня учил, — с улыбкой сказала она, — а затем, когда твоя хватка ослабла, свернула шею.       Элайджа резко присел, переводя взгляд с окна, за которым по-прежнему бушевала гроза, а затем на шкаф. Он пытался отыскать в своей памяти воспоминания всего этого произошедшего, но видел лишь мутные образы и обрывочные картинки, которые причиняли сильную головную боль. Стараясь не жмуриться и подавляя желание: дотронуться либо до пульсирующей от боли головы, либо до ноющей шеи; Элайджа поднялся с дивана и снова осмотрел место произошедших событий, пытаясь проломить преграду в собственном сознание, которая мешала увидеть суть, но ничего не выходило. Адэлис наблюдала за ним, пока не вмешиваясь. Майклсон подошёл к книжному шкафу, увидев пару упавших книг, которые точно стояли на месте до того, как он отключился. Перевёл взгляд на окно, увидев своё отражение, первое, на чём заострил внимание первородный, это пару расплывшихся капель крови около воротника, обернувшись.       — Как я уже сказала, я разбила тебе нос. Пару капель всё-таки попало на рубашку… — но договорить ведьма не успела, оказавшаяся перебитой.       — Меня не это сейчас беспокоит…       Она поднялась с дивана, спросив:       — А что тогда? Сокрытые воспоминания?       Элайджа в два шага сократил расстояние, обеспокоенно сказав:       — Я тебя забыл, понимаешь? Я тебя не вспомнил! Я забыл, пусть на какое-то мгновение, любимую жену, без которой своей жизни не представляю! Считаешь, я должен к этому спокойно относиться?       — Элайджа… — попыталась она вставить слово, но первородный очевидно решил погрузить в эмоции, что позволял себе делать крайне редко.       — Ладно, если бы я просто забыл вот из-за этого, — он закатил рукав рубашки, показав шрамы. — Но я мог причинить тебе боль. Я мог навредить тебе, причём так, что это было бы непоправимо.       — Послушай меня…       — Нет! — взмахнул он рукой, несколько возвысив голос, но в следующее мгновение взял эмоции под контроль. — Нет. Я могу простить себе любую невинную смерть от собственных рук, но только не твою! Нам лучше…       — Хватит! — ведьма резко повысила тон, неосознанно сверкнув глазами, которые тут же потухли. Она взяла лицо Элайджи в свои руки. — Прошу, хватит. Я знаю, что ты хочешь сказать дальше, но говорить ты этого не будешь.       — Нет, послушай… — он положил свои руки на её плечи, даже пожелав убрать, чтобы отстраниться, боясь, что в любой момент он снова может потерять контроль над собой, своим разумом и не желая того, причинит боль человеку, которого любит больше всего на свете.       — Это ты меня послушай! — тут же перебила его девушка. — Даже не начинай свою шарманку о том, что мне стоит держаться от тебя подальше. Ты сказал, что сунешься со мной в жерло вулкана, если мне вдруг туда приспичит. Думаешь, ради тебя я не пойду на то же самое? Ошибаешься, дорогой муж. Я и в преисподнюю за тобой, либо вместе с тобой спущусь.       — Ты не понимаешь — какой это риск, Адель, — он коснулся своими ладонями его лица. — Я не хочу потерять тебя снова. Я ждал тебя. Я люблю тебя. И я не прощу себя, если с тобой что-то произойдёт по моей вине.       Её губы дрогнули в лёгкой, светлой улыбке. Потянувшись, её губы почти невесомо коснулись его, даря бесконечное тепло, свет, энергию надежды и любви, которую она испытывала в своём сердце.       — И я люблю тебя, Элайджа, — они соприкоснулись лбами, чувствуя, как её сердце разрывается от застигших приятных чувств. Пусть и в момент выяснения отношений, но в настоящем это первый раз, когда они открыто сказали друг другу о любви. — И я знаю, верю, что несмотря на колдовство этой карги из моего рода, ты не сможешь навредить мне, тем более в непоправимом смысле. Мы разберёмся со всем вместе. Я обещаю тебе. Мы найдём способ избавить тебя от всего, что не даёт тебе покоя. Ну и, — она вдруг усмехнулась, — даже если захочешь мне навредить, то я каждый раз без зазрения совести буду ломать тебе шею.       — Можешь переломать каждую косточку в моём теле, только не дай мне навредить тебе, — он поцеловал её в лоб, крепко прижав к себе. Адэлис даже показалось, что она чувствует биение его вампирского сердца, на которое отзывалось и её собственное. — А где Никлаус?       — Они с Кэролайн уехали в Ричмонд. В принципе, мы все должны были поехать, но, как понимаешь, произошли непредвиденные обстоятельства… Клаус тоже обеспокоен твоим состоянием.       — Он мне три раза в день об этом напоминает, — усмехнулся древний.       Адэлис хотелось завести разговор о красной двери, о которой поведал ей Клаус, но пока не понимала, как это сделать. И, может, лучше отложить разговор об этом на вечер или завтра?       — Этим утром мне звонили из Нью-Йорка, — вдруг заговорил Майклсон, решивший поделиться предложенной командировкой. — Отдел в ФБР по защите мирного населения и устранению мистических угроз проинформировал меня о десятке нападений в этом городе. Подразумеваю, что этот бедлам сейчас твориться в принципе везде, но я в основном связан конкретно с этим отделом. Меня просят приехать, но учитывая обстоятельства, и… я сейчас не о своём помутившемся рассудке, я не могу сорваться. Ну и…       — Боишься, что не успеешь вернуться к тридцатому числу?       Элайджа склонил голову, не особо медля с ответом:       — И не только это… Я же уже говорил о врагах, Адель. Ваша память всё ещё не полноценна. Я боюсь, что в нужный момент меня может не оказаться рядом. Даже если ты или Кэролайн будете с Деймоном, Александром или даже с моей сестрой, они не смогут вовремя почувствовать угрозу. В особенности Деймон и Александр. Ребекка хотя бы более осведомлена о ваших врагах. Никлаус придерживается того же мнения. Поэтому…       — Поэтому поехали вместе, — тут же с улыбкой предложила она. — Знаю, что ты хотел сказать не это, но как по мне, это хороший вариант развития событий.       — Совершенно точно, я хотел сказать не это, — с широкой улыбкой подтвердил он её слова. — Однако не уверен, что Кол и остальные не начнут творить невесть что в связи нашего, а в особенности твоего отъезда.       — Мне плевать на них! Да и не начнут. Им это пока не выгодно. К тому же мы успеем вернуться. И пока днём ты будешь решать дела с ФБР, ночью мы можем погулять по-красивому Нью-Йорку. Заодно может и моя помощь пригодиться, если вдруг где-то замешаны ведьмы, а? — Элайджа заманчиво сощурился, на недолгие секунды посмотрев куда-то за её спину задумчивым взглядом. — К тому же, кто-то должен за тобой присматривать, а работу пропускать не хорошо.       — Путешествие совмещённое с работой… Как это по нашему.       — Это точно, — ухмыльнулась ведьма, кивнув. — И раз уж мы тут говорим, то я тоже хотела поговорить с тобой кое о чём.       Элайджа приподнял брови, вопросительно взглянув на него.       — Тридцатое число… — Адэлис вдруг сбилась. — Есть шансы, что я не переживу его по тем или иным причинам. Конечно, есть и шансы, что всё может обойтись и я останусь собою, живая, но! Я хочу перестраховаться, — Элайджа чуть вперёд наклонил голову, нахмурив брови. — Умирать ещё на четыреста лет в случае плачевного исхода — не входит в мои планы. Уж точно не сейчас. Поэтому во всей сложившейся ситуации, я вижу только один самый простой способ, который наверняка сохранит мою жизнь. Я хочу, чтобы ты поделился со мной своей кровью. Благодаря которой даже если я умру, то вернусь.       — Но как вампир!       — Да… Я люблю свою ведьму, что живёт во мне, но жизнь я люблю больше. И если эту жизнь может дать мне только вампиризм, учитывая наше ограниченное время, которое не оставляет шансов на поиск альтернативного решения, то я готова обратиться в вампира сейчас, а не через годиков десять.       Элайджа ухмыльнулся, спросив:       — Ты что-то уже планировала на лет десять вперёд?       — Скорее фантазировала, пока сон не настигал. Иногда люблю подумать о том, как может развернуться будущее, гадая над сотнями вариантов. В некоторых из них я хотела ещё подрасти, чтобы выглядеть более взрослой, а после обратиться. Я хотела исполнить то, что хотела сделать до того, как меня убил Майкл. Мы хотели провести вечность вместе, а от своих желаний я так просто не отказываюсь.       Элайджа даже тихо выдохнул. Он не знал, как подойти к этой теме, и уж точно не ожидал, что сама Адэлис решит её затронуть. Словно тяжёлый камень упал с его души. Первородный не смог сдержать улыбки, всё ещё держа ведьму в своих объятиях.       — Я тоже хотел поговорить об этом, но не знал, готова ли ты к этому, хочешь ли ты этого до сих пор… В прочем, я допускаю, что если ты обратишься, то не потеряешь себя — как ведьму. Кэролайн обратилась и сохранила в себе силы, став вампиром благодаря крови Деймона, обычного вампира, а не первородного. Моя кровь может, возможно, сулить большей гарантией того же для тебя.       — Хочу напомнить, что мы ещё не выяснили, как моя сестричка умудрилась не растерять себя, как ведьму. Я не хочу загадывать, либо строить надежды, которые могут не оправдаться. Для меня важно, что я буду жить. Остальное будет либо приятным сюрпризом, либо новой жизнью, в которой, я надеюсь, ты поможешь мне освоиться.       — Разумеется, дорогая, — он вновь поцеловал её в лоб, испытывая самую настоящую радость в сердце.       «Наверное, когда хочется танцевать, постоянно улыбаться и всем кричать о своей любви — это и называется счастьем, да?», — думал про себя Майклсон, не сдерживая улыбки.

* * *

      Над головами засверкали молнии. Кожаные куртки покрылись одной сплошной влагой, а джинсы почти полностью облипли ноги, изменив оттенки на более тёмные, почти чёрные. Дождь всё это время не прекращаясь лил стеной, временами мешая увидеть картину такой, какая она есть. Благо вампиров выручал слух, благодаря которому, если вдруг они что-то слышали, сразу переходили на общение с помощью языка жестов. Однако часто из-за дождя их опасения оказывались пустыми. То ветер подует с такой силой, что сломает несколько веток, которые тут же хрустнут, то где-то птица крыльями махнёт, то животное где-то пробежит. Деймон даже сказал:       « — Вот неадекватные лесные жители. Им бы прятаться в своих норах, а они носятся в такую погоду, как в зад ужаленные».       Усмехнувшись, Александр тогда ответил:       « — Я хоть и не лесной житель, но не отказался бы сейчас спрятаться в какой-то тёплой и уютной норке».       И вдруг они одновременно замерли, когда услышали где-то неподалёку голоса сквозь бушующую погоду. Кивнув друг другу, вампиры убедились, что им не показалось. Деймон, сказав, что он пойдёт первым, жестами показал Александру, чтобы он выждал около тридцати секунд. Коулман в ответ кивнул, а Деймон тут же исчез, оставив после себя лишь размытое пятно. Александру оставалось лишь прислушиваться и считать секунды.       Оказавшись на поляне, где предположительно были голоса, Деймон оглянулся, не увидев перед собой ничего, кроме леса и стены дождя. Походив вокруг да около, он пытался услышать хоть ещё что-то, но не прозвучало ни единого звука, кой бы мог сигнализировать о присутствие ещё кого-то. Вдруг появился Александр, который тут же прижал указательный палец к губам, когда Сальваторе только хотел открыть рот. Всплеснув руками, Деймон не понял в чём дело. Александр сначала указал на глаза, затем сложил из рук крест и провёл ладонью перед глазами, после чего устремив на него вопросительный взгляд. Чтобы убедиться, что Деймон понял всё верно, Сальваторе показал рукой купол, на что Александр кивнул, подтверждая.       — Чёртовы ведьмы, — одними губами пробурчал Деймон. — Как нам найти их?       Оглянувшись, Александр стал думать. Надо заставить кого-то из ведьм явиться. Правда, нет гарантии, что их там не целая стая, которая тут же нападёт, если заметит исчезновение одной. Честно говоря, в лесу мало что можно придать, чтобы выманить кого-то из невидимого укрытия. Ведьмы бы слетелись — как пчёлы на мёд, если бы увидели огонь, либо почувствовали запах гари, но при всё желание они не разведут сейчас огонь. Конечно, была бы тут ведьма Эндерсон, проблемы бы не было, а так придётся импровизировать.       В какой-то момент Коулман кивнул вправо, откуда они и пришли. Деймон не понял, а потом, когда Александр указал пальцем на одно из растущих здесь деревьев, осознал, что тот задумал. Переместившись туда, Сальваторе одарил его скептичным взглядом.       — Предлагаешь, сломать тебе шею и подвесить — как висельника? — уточнил он, переведя взгляд с завязанной вокруг дерева верёвки на вампира.       — Подвесить — нет. Сломать — нет. Будем надеяться, что имеющиеся там ведьмы или колдуны не так восприимчивы к энергиям, как наши подруги. Привяжешь меня к дереву, — говорил он, достав из кармана куртки складной ножик, и перерезал верёвку, пока Деймон с непониманием слушал, — потом продырявишь грудь, но сердце, разумеется, трогать не нужно. Пару раз съездишь мне по лицу, чтобы было убедительно. И в завершение, — Александр указал взглядом на нож, — перережешь горло, но не сильно. Чем больше крови потеряю, тем быстрее ослабну, а я тоже буду не против посворачивать кому-нибудь шеи, если представится такая возможность.       — Есть ещё одно предложение, — с коварной улыбкой начал Деймон. — Ты сказал, что будем надеяться, что они не сильно восприимчивы к энергиям. Допустим. А если они решат обострить свои чувства? Тут уже не поможет весь макияж, который я тебе обеспечу. Поэтому мы убедим их, что прислушиваться не надо.       — И как ты хочешь это сделать?       — Я укушу тебя в шею, — с задорным огоньком в глазах оповестил Сальваторе, а вот взгляд Александра был абсолютно обескураженным. — Не переживай. Целовать не буду. Меня мужчины не привлекают. Просто достаточно глубоко всажу клыки и надкушу, чтобы кровь полилась и чтобы всё было заметно. Увечий на тебе будет достаточно, поэтому регенерация замедлиться.       — Она и так замедлиться. Я на вербене.       — Спасибо, что предупредил. Теперь кусать тебя — даже по надобности не хочется, — фыркнул Деймон.       — Что, жжения боишься? — с замысловатой улыбкой спросил Александр. — Или слабо, Сальваторе?       Восприняв это «слабо» — как за вызов, Деймон принялся выполнять план, составленный Александром: привязал его к дереву, съездил пару раз по физиономии, перерезал горло, продырявил грудь и, напоследок, вонзил клыки в шею — мастерски, небольшой в меру проникновенный укус, который обеспечил нужное количество крови. Сплюнув, Сальваторе едва удержался, чтобы поморщится. Кровь вампиров имела не такой приятный привкус, как человеческая. Если не сосредотачиваться на вкусе, то она была даже похожа на ту, что они употребляют из пакетов, либо из вен жертв, но стоит пару раз пройтись языком по дёснам, чтобы забрать собрать остатки, так в миг можно начать чувствовать нечто несвежее, кислое и вместе с этим затухлое. Как бы, наверняка, сказала одна из ведьм, — всё дело в том, что они частично мертвы, оттого и такое послевкусие. Стянув браслет с запястья Александра, Деймон отошёл к соседнему дереву, прокручивая вещицу в руке, пока Коулман изображал умирающего.       — Актёр погорелого театра, — пробубнил Деймон, ухмыльнувшись.       — Ты же знаешь, — не выходя из образа, Александр делал вид, будто вот-вот умрёт, либо потеряет сознание, благо его побледневшая кожа — гарантировала это, — что я всё слышу, каннибал.       — Ой, перестань, — закатил парень глаза, хмыкнув. — Я даже кусочек плоти не откусил.       Александр ухмыльнулся, не в силах удержаться.       — Ох, ну спасибо!       — Заткнись уже! — шикнул на него Деймон. — А то невидимок распугаешь.       Пошевелив рукой, Александр показал ему средний палец, хоть и не имея возможности увидеть Сальваторе.       Промокая до последних сухих ниток, они ожидали, пока явится хоть кто-то. Деймон даже начал тихо присвистывать мелодию, которую было практически не разобрать из-за идущего дождя и не утихающей грозы. Александр тем временем думал об одном:       «Вот бы сигаретку сейчас…»       Как вдруг их привлёк звук треснувшей ветки. Александр незаметно приоткрыл правый глаз, увидев в метрах семи от себя вышедших из ниоткуда двух людей в чёрных мантиях. Деймон, облокотившись плечом об ствол дерева, стал ожидать. В прочем, незнакомки заметили Александра сразу. Лица их были перепуганными, а в глазах застыл не просто страх — а животный ужас.       — Он мёртв? — спросила одна из ведьм своим нежным голосом, с платиновыми волосами, кои вылазили из накинутого капюшона.       — Понятия не имею. Пошли, посмотрим, — кивнула вторая, чей голос был в разы грубее, будто даже прокуренный.        Подойдя к Александру, неизвестная девушка с короткой стрижкой чёрных волос, опустилась на корточки рядом с ним. Она пожелала прикоснуться пальцами к его шее, но правая сторона вся была в крови, горло перерезано…       — Ещё и в груди дырка… Боже, кто же его так?       — Кто-кто?! — с недовольством взглянула на неё напарница, заставив другую девушку утихнуть. — Вампир, конечно. Посмотри на увечья.       Когда брюнетка вновь потянулась к шее Александра, возжелав проверить пульс с другой стороны, она вдруг услышала свист за своей спиной. Резко обернувшись, ведьма обнаружила, что её напарницы больше нет рядом. Потеряв интерес к возможному трупу, она поднялась и отошла на пару метров, создав в руке фиолетовую сферу.       — Кто бы ты не был, не стоит делать того, чего ты желаешь.       Ведьма какое-то время стояла, прислушиваясь к обстановке, но не слышала ничего, кроме биения собственного сердца в своих ушах. И когда она решила повернуться, посмотрев, там ли всё ещё умирающий, она вдруг упёрлась взглядом в стоящего за своей спиной. Хоть Александр и был бледен, но стоять на своих двоих он вполне мог. И прежде чем вздрогнувшая ведьма успела сделать хоть что-то, Коулман оказался за её спиной, зажал рот и телепортировался на соседнюю поляну, где его ожидал Деймон, закрывая рот дрожащей ведьме.       — Какого чёрта? — тут же завопила та, которую силой приволок Александр, так же держа ведьму зажатую между деревом и своим телом. — Вы кто такие?       — О, так молва о нас ещё до вас не дошла? — ухмыльнулся Деймон, переводя взгляд с брюнетки на блондинку, которая и звука не проронила за всё это время. — М, ведьмочка?       — Не смотри на неё так, — Александр проигнорировал вопрос ведьмы, которая пыталась вырваться. — Пугаешь. А то умрёт бедняжка в свои… восемнадцать на вид, не дав нам прежде информации. Можешь напугать её до смерти после дела.       Деймон улыбнулся ведьме своей самой садисткой улыбочкой, позволив чёрным венам появиться под глазами.       — Парни, — вновь подала голос брюнетка, — понятия не имею, какого чёрта вы творите. Но вы не понимаете, на кого нарвались?       — Оу, точно? — усомнился Александр, наклонив голову, после чего сжал девичью шею одной своей рукой. — Небось ты ничего не знаешь о том защитном скрывающем барьере, из которого вы вышли? Верно? — ведьма молчала. — Язычок проглотила? Могу засунуть пальцы в глотку и вытащить.       Вдруг та, которую держал Деймон, впервые издала звук, покачав головой.       — Что-то хочешь сказать? — спросил Сальваторе, на что тут же получил кивок, после которого перестал зажимать рот юной ведьме. — Говори.       — Прошу, не убивайте нас. Там действительно скрывающий барьер.       — И что за ним находиться? — уточнил Деймон.       — Там скрываются…       — Закрой свой рот, Натали! — тут же осадила её брюнетка, за что тут же поплатилась крепко сжавшийся ладонью на своём горле.       — Не совершай ошибок, — спокойным тоном проговорил Александр, чуть приподняв девушку, держа ту за шею. — Помолчи.       — Кто там скрывается? — спросил Деймон.       — Я не знаю этих людей. Один вампир, второй оборотень, а третий обычный человек. Человек ранен. Меня попросили приехать и помочь, как целительницу, коя проживает ближе всех к Мистик-Фоллсу.       Деймон, лицо которого исказила тень задумчивости, вспомнил всё и всех, кого видел на балу, и кто больше всех участвовал в чём-то.       «Стефан — пропал — вампир. Оборотень — неужели Локвуд? Человек… Саманта и Дарен видели, как Мередит Фелл покинула участок Уилсонов. Но никто не видел Рика! Чёрт, конечно он, ведь он был ранен и исчез из того кабинета вместе со всеми остальными!»       — Они называли свои имена?       — Нет. Никто не называл. Мне знаком только Кол Майклсон и Кассандра Коллингвуд, которая пропала.       — Кха… хка… Где! — задыхаясь, пыталась сказать хоть что-то другая ведьма. Александр немного ослабил хватку. — Кха…! Где моя подруга?       — Её тело вчера сгорело, — пожал плечами Коулман. — Полагаю, её прах находится где-то под развалинами дома Алистера.       — Мразь… — произнесла она, смотря ему в лицо. — Какая мразь её убила?       Рука Александра вновь крепче сжала её шею.       — Та, которая бы уже убила тебя, находясь она здесь.       — Эндерсон? — прохрипела та. — Точно она… Чёртова тварь!       Деймон обратил свой разгневанный взгляд на черноволосую ведьму, но Александр тут же слегка стукнул ту головой об ствол дерева. Ещё раз. И ещё.       — Как попасть туда? — спросил Деймон свою пленную.       — Одним никак. Только с ведьмой, у которой есть доступ. Это защитное заклинание, которое работает на крови.       — И какая удача! — воскликнул вампир. — У тебя наверняка есть это доступ, раз ты от туда вышла.       Натали, не успев ответить, была прервана хриплым и полу задыхающемся смехом своей напарницы.       — Нет. У меня нет. Есть у Терры, — кивнула она на неё.       — Ты отведёшь нас, — спокойно, но и при этом твёрдо сказал Александр.       — Ещё чего, — усмехнулась она. — В жизни не стану помогать другой стороне. Я верна Кассандре, а не вам.       Деймон оторвал Натали от дерева, но всё ещё продолжал крепко сжимать в своих руках, почти вплотную прижав девушку спиной к себе.       — Увы, но тебе придётся это сделать, иначе я разберу твою напарницу — как рыбу на разделочной доске.       Терра перевела взгляд с Деймона на Натали. Её взгляд был лишён какого-либо страха за жизнь своей напарницы.       — Пожалуйста. Мне всё равно на неё. Она мне никто.       Дрожа в руках вампира, Натали отвела взгляд, стараясь не заплакать. Она всего-то девочка, которой однажды посчастливилось задолжать серьёзной ведьме, коя затеяла на пару с остальными весь переполох.       « — Ты должна мне, Натали. И когда я попрошу, ты придёшь.»       Слова Кассандры снова и снова звучали в её голове, а Натали только и могла проклинать тот день, когда та спасла её. Лучше бы она тогда стала жертвой оборотней, чем оказалась обязана некромагу, который умер, чему девушка даже была рада в глубине своей души. Разумеется, никто тут не станет за неё впрягаться. У самой Натали практически ноль боевых навыков. Она вела тихо свою деятельность, помогала людям, — о чём всегда мечтала, не ввязывалась в межрасовые конфликты и не желала состоять в ковенах. Её всё это пугает. Ей хочется тихой и спокойной жизни, которой, возможно, у неё больше не будет. Никто не гарантирует, что её жизнь не оборвётся через минуту-другую.       Терра же наоборот — верная подруга Кассандры Коллингвуд, её последовательница, практически доверительное лицо. Кол тоже видит в ней достойную ведьму, которая хоть и не является некромагом, но хранительницей тьмы. Она изучает всё, что относится к тёмным искусствам. Пусть это боевые навыки, проклятия, либо же зелья. Касс обучала её в последнее время тому, что знала и умела сама. Она помогла ей раздобыть ценные книги по чёрной магии, помогла найти того, кто сможет провести для Терри ритуал для вступления в число хранителей самой тьмы. Терре чужды эмоции и привязанность. В этом мире она уяснила, что с их жизнью — привязанность, любовь, семья, друзья и даже напарники — самая большая слабость, которую могут обернуть против. В себе она эмоции научилась подавлять ещё в подростковом возрасте. И если натура ведьмы Эндерсон, которую она не переваривает всей своей душой, огонь, то её — лёд, камень.       Деймон, внимательно оценив взгляд одной суровой ведьмы и другой, от которой прям исходили волны страха, понял, что действовать таким образом — не вариант. Терре плевать на молодую ведьму — это и дураку понятно. Нужно найти способ заставить её действовать по другому. Александр тоже это понял и огорчился, ведь убивать хранительницу тьмы пока нельзя… Но кто сказал, что ей нельзя немного навредить?       Даже не взглянув на Деймона, он впился ведьме в шею. Вскрикнув от боли, Терра, стараясь не обращать внимание ни на боль, ни на страх, начала бить вампира в спину, надеясь, что это поможет, ведь из-за переизбытка эмоций она была не в силах сосредоточиться на магии. Как вдруг Александр отстранился, взял девушку за её короткие чёрные волосы и резко потянул вправо, усилив хватку. Она что-то говорила, угрожала, брыкалась, но Коулман почти не обращал на это внимания, пока Деймон заинтересованно наблюдал, а побледневшая Натали смотрела на вампира — не скрывая страха. Мизинцем Александр попытался пролезть в созданную его клыком глубокую рану, карябая кожу изнутри. Ведьма извивалась, через раз пыталась не кричать, кусая свои накрашенные губы, кои были накрашены тёмно-бордовой помадой, до крови.       — Я всё равно ничего не скажу и никуда вас не отведу! — кричала она непоколебимым голосом, несмотря на застывшие слёзы, вызванные болью.       — Ошибочное решение, — тут же ответил Александр, ещё крепче сжав её волосы и наклонив вниз, пока другой и немного окровавленной рукой залез в карман собственной куртки и достал оттуда зажигалку.       — Офигеть… — одними губами прошептал Деймон. — Кто бы мог подумать…       Натали же с настоящим ужасом наблюдала за Александром. В отличие от большинства ведьм, раннее ей подобное видеть не доводилось.       — Прошу! — вдруг подала голос светловолосая ведьма. — Прошу вас, перестаньте! Это бесчеловечно!       — Видишь ли, милашка, — заговорил Деймон, — когда мир находиться на пороге магической войны, вопрос касаемый человечности уступает своё место пыткам и изощрённым убийствам своих врагов, кой является твоя напарница. Поэтому, — Сальваторе крепче сжал её руки, — советую стоять и помалкивать.       — Это ужасно… Это всё ужасно! — всхлипнула она, опустив голову.       Александр почти не выносил женские слёзы, тем более когда те были вызваны чувством страха. Какая-то часть его тут же хотела перестать издеваться над ведьмой, но он понимал, что им важно найти Стефана. Понимал, что только от него зависит, уйдут они с успехом или с голой задницей. Конечно, он так же понимал, что Натали, по сравнению с ним, Деймоном, да и даже другими знакомыми ему ведьмами и вампирами — слишком невинна. Она даже выглядит как подросток, который едва ли школу окончил. В её взгляде читается юношеская наивность, доброта, вера в хорошее и лучшее, и то, что она сейчас видит — убивает её, ломает, уничтожает, заставляет устоявшийся мир переворачиваться с ног на голову. Александру её было жаль. Он вспоминает себя, когда совершил первое убийство, когда ломал чей-то мир точно так же, как и данные обстоятельства ломают её. Ему правда жаль.       — Хорошо, хорошо! — завопила Терра, когда ей и вправду начало казаться, что её кожа вот-вот полыхнёт огнём. — Я отведу вас! Отведу!       Натали, неуверенно подняв голову, затаила дыхание, надеясь, что это вот-вот закончится.       — Точно? — спросил Александр, поднеся зажжённую зажигалку к её глазу. — Нам стоит тебе верить?       — У вас нет выбора, — тяжело дыша, отвечала ведьма.       Затушив огонь, Коулман не мог не отметить её рваный вдох. Напугать её ему удалось. Терра проследила, как он убрал зажигалку, ощутив облегчение.       — Ну нет, — покачал головой Александр, натыкаясь на непонимающий взгляд ведьмы. Его рука в кармане куртки нащупала маленькую колбочку, пробку которой он успел открыть, используя большой палец. — Мне нужны гарантии.       Терра и опомнится не успела, когда ощутила крепкую хватку на своей челюсти, которая открылась под давлением, а в рот залилась какая-то жидкость с привкусом трав. Деймон с Натали стояли в полном недопонимании. И вдруг Александр отпустил девушку, сделав шаг назад. Та, ощутив землю под ногами, пошатнулась, схватившись за ствол дерева.       — Что ты сделал? — его голос звучал хрипло, а на языке будто усиливалось послевкусие гадких горьких трав. — Что ты влил в меня?       Александр коварно улыбнулся, поправив прилипшие и промокшие волосы, которые начали перекрывать правый глаз.       — Слышала об особенных цветках лобелии? — его голос был самодовольным, горделивым. Создавалось впечатление, что Александр уже праздновал победу, несмотря на пока живущую ведьму. Лицо Терры же перекосило сначала в недоумение, а затем в уже неприкрытом страхе. Вся ледяная маска тут же обратилась в прах. — Судя по твоему обескураженному лицу, посмею сделать вывод, что слышала. Так вот: в твоём организме яд красных цветков лобелии, которые способны убить тебя в течение следующего часа. Противоядие у меня есть, — он вытащил из левого кармана колбочку с прозрачной жидкостью, которая напоминала воду. — Ты спасёшь свою жизнь только тогда, когда мы освободим наших друзей. Хочешь жить? Проведи нас на место заточения. Любая попытка навредить нам — будет смертным приговором для тебя.       — Больной ублюдок… — прошипела она, держась за горло, ощущая жжение под кожей.       — Коулман, — позвал его Деймон, довольно улыбаясь, — я зауважал тебя — как никогда.

* * *

      Особняк Майклсонов       Выбирая новый костюм для Элайджи, Адэлис не могла отделаться от шума воды, который доносился через приоткрытую стеклянную дверь. Это шум провоцировал множество воспоминаний, которые вспышками мелькали в её голове: в каких-то воспоминаниях она видела себя и Элайджу прогуливающихся вдоль водоёмов на территории Англии; в других видела себя в ванне, ощущала на себе мужской взгляд, руки и собственное учащённое биение. Каждый раз встряхивая головой, она надеялась отделаться от этого. Находясь в его спальне, а точнее гардеробной, Эндерсон понимала, что идти сюда, в спальню, имея при этом оковы в виде их игры, она почти загнала себя в ловушку.       Выбрав прекрасный тёмно-синий костюм с белой рубашкой и галстук, цвет которого ей напоминал чистое серебро, она повесила всю одежду на напольную вешалку и покинула комнату. Идя по спальне, задерживая свой взгляд на больших панорамных окнах, она старалась не сводить глаз с вида перед собой, лишь бы только не обернуться на ванную комнату.       — Чёртовы воспоминания, — шёпотом ругнулась ведьма, остановившись прямо у окон, любуясь зелёным лесом.       Адэлис знала, какой красивый вид из окон спальни Элайджи открывается на природу, когда над Мистик-Фоллсом светит яркое солнышко и отсутствуют тучи. Когда она стояла здесь пару дней назад, ей даже удалось заметить несколько прыгающих белок, пролетающих птиц, гуляющий по верхушкам ветер, а сейчас над городом словно нависла пелена мрака. Дождь лил не переставая, как будто разоряясь с каждым часом всё сильнее. Гром сотрясал землю, а яркие вспышки молнии озаряли город, прогоняя мрак из комнат секундной вспышкой света. Лицо ведьмы Эндерсон в какой-то момент так же озарила вспышка молнии, и в этот момент воспоминание было другое: такое же мрачное, страшное и со вкусом приближающейся смерти…       Она только помнила, как сама шла по лесу, сжимая руки в кулаки так сильно, что на нежных ладонях оставались полумесяцы от ногтей. Адэлис была не в платье, которые с жизнью в замке поселились в её гардеробе из-за частых светских вечеров, на которые её заставили ходить по началу, и из-за изменения личных взглядов. На ней был её любимый белый, летний, брючный боевой костюм, в которым она ходила на бои. Он был своего рода бронёй, щитом… Одевая его, она всегда думала:       « — Если вдруг меня убьют, то я хочу, чтобы это случилось именно в этом одеяние».       Такая бредовая мысль, но она преследовала ведьму все шесть лет, которые Аделия его носила.       Вновь вспышка молнии, с которой и изменились воспоминания.       Она помнит, как смотрела на сгорающий труп Майкла, который на её глазах обращался в прах, взлетая в небо, и что её руки светились оранжево-чёрным свечение, которое перемещалось по её венам. Чувствовала, как тело наполнялось свинцом и тянулось к земле, а силы покидали и покидали её всё больше…       Встряхнув головой, Эндерсон почувствовала, что её слегка повело, в связи с чем, ради своей безопасности, она опёрлась рукой об оконную раму. Зрение быстро пришло в норму, избавившись от тьмы, и контроль над телом снова был в её руках. Сейчас она не чувствовала боли. Вот в чём прелесть непринуждённых воспоминаний, когда те возвращаются по своей воли.       Выдохнув, Адэлис вновь обратила внимание на окно ровно в тот момент, когда ещё одна яркая вспышка озарила небо и наполнила большим светом мрачную комнату Элайджи. Всё такое строгое, в тёмно-коричневом, чёрном и сером свете, вдруг потеряло весь свой шарм мрачности и холодности, с кой первородный приветствовал всех, кому он не доверяет и кого не считает друзьями, но уже в следующий момент, когда вспышка испарилась, комната вновь стала по своему уютной. Адэлис обернулась. Многие бы сказали, что стиль его комнаты придерживается тотального минимализма и отчуждённости, многим бы не понравилась вся строгость…       Вот есть комнаты, в которые заходишь, и сердце наполняется радостью, вдохновением, любовью… Как правило, это яркие и уютные комнаты, заставленные всякими комфортными и милыми вещами: цветами, статуэтками, фотографиями… У Элайджи ничего этого нет. Заведи в эту комнату человека, который придерживается правила: хочешь узнать человека — посмотри на его комнату, — он бы дал короткий ответ, кой был наполнен мыслями об отстранённости от мира, холодности и закрытости владельца. Возможно, Элайджа Майклсон и являлся таким с одной стороны. Ведь все согласятся, что он и на пушечный выстрел никого не подпустит к себе, пока не убедится в человеке, либо не увидит в нём что-то, что может дать ему понять, что некому можно доверять.       Для самой Адэлис Элайджа был до безумия комфортным, тёплым, любящим и заботливым человеком. В первородном горит огонь, который она видит каждый раз в его взгляде. Его поцелуи согревают её сердце, не говоря уже о теле. В каждом его жесте и действие может читаться забота, обеспокоенность и любовь, о которой он сказал всего один раз — сегодня, — которые бы не проявлял холодный и отчуждённый человек. Несколько веков назад он залез к ней в самое сердце. Адэлис, ещё являясь Аделисией, почти не верила в такую любовь, не понимала её значимость. А возможно у неё не было времени и желания на размышление о прекрасном, ведь в мыслях была бесконечная месть, которой она жила в мире живых и мёртвых. И кто бы мог подумать, что она познает это, влюбившись в первородного вампира? Да она сама не могла подумать о таком!       Усмехнувшись, Лис подумала:       «Интересно, какие мысли у меня были впервые, когда я поняла, что люблю его? Клаус и Ребекка говорят, что мы любили ходить вокруг да около… Представляю себя, мечущуюся по замку с мыслями:       — О, Вселенная, нет, нет, нет! Я не могла влюбиться. Это же я — не верующая в такую сильную любовь. Да и какая любовь в жизни, подобной моей?       Да, это было бы похоже на меня. Отрицая до последнего, а потом как!.. Кхм… Хорошо, что чтением мыслей никто в этом доме не владеет. Мало того, что я ведьма, убийца, так и ещё извращенка. И как он мог полюбить меня такую? Хотя, думаю, мы друг друга стоим».       Коварно улыбнувшись, её взгляд всё-таки добрался до своей цели: приоткрытой ванной комнаты. Если приглядеться, то можно было заметить идущий пар, который влагой оседал на стеклянной матовой перегородке. Расслышать какие-то шумы помимо воды было невозможно с её слухом, чего она сделать пыталась из-за мысли, которая не давала ей покоя:       «Я же проиграю! Почему моё тело меня подводит и так жаждет присоединиться? Это какая-то подстава самой себя! А, может к чёрту это всё? Кто сказал, что мы не сможем продолжить игру после. Уверена, случаев выпадет предостаточно. Главное — не умереть через пару дней».       Замысловато улыбнувшись, Адэлис одной рукой расстегнула белую рубашку на себе, бросив на одно из стоящих кресел напротив окон. Затем стянув с себя джинсы и бельё, она добралась до резинки, что удерживала её хвост. Волосы волнами рассыпались по её спине. Идя вперёд на мысках, она зашла в ванную, из которой шёл жар. Душевая зона была ограждена дополнительной стеклянной перегородкой, которая хоть и была запотевшая, но позволяла рассмотреть первородного, который кулаком упирался в настенную плитку. Он её не видел и не слышал из-за шума воды, что стекала по его телу. Облокотившись плечом о стекло, она постучала. Мысли, атакующие первородного, тут же испарились. Элайджа сначала подумал, что ему даже могло показаться, но обернулся и увидел прислонившиеся плечом женское тело. Проведя рукой по лицу, смахивая излишнюю влагу затем и с волос, которые сейчас оказались зачёсаны назад, стоило Элайджа провести ладонью по голове, он открыл дверь смотря на Адэлис, руки которой были сложены ниже груди. Майклсону и взгляда опускать не надо было, чтобы понять, что она обнажена. Сглотнув лишь от одной мысли, он наградил ведьму вопросительным взглядом, не в силах произнести хоть что-то, крепче сжимая ручку двери.       — Знаешь, за окном очень прохладно, как и в твоей комнате, окна в которой были приоткрыты. Я закрыла, но согреться так и не смогла. Найдётся место для ещё одного человека?       Приподняв брови и раскрыв рот, он выглядел поражённым, но затем улыбнулся, пропуская любимую внутрь. Адэлис довольно улыбнулась, пройдя совсем близко с ним, коснувшись пальчиками его обнажённых плеч, проведя подушечками, едва касаясь. Затаив дыхание, Элайджа проводил её взглядом, наблюдая за каждым женским движением. Закрыв дверцу, он сделал шаг вперёд, остановившись напротив в одном метре. Взгляд отметил каждую стекающую каплю по женским плечам, которая стремилась вниз по спине, достигая копчика, круглых ягодиц…       Ведьме и поворачиваться не нужно было, ощущая его спускающийся взгляд. Она даже перекинула волосы через левое плечо, давая возможность заострить внимание на каждой родинке. Ей нравилось, что Элайджа не спешил прикасаться, лаская её тело взглядом.       — Дорогая, — обратился он к ней. Эндерсон довольно улыбнулась, но разворачиваться не спешила. — Скажи мне, ты решила пойти в ва-банк?       Закусив мокрую губу, Адэлис вернула себе самообладание и обернулась на вампира, вновь лёгким взмахом руки откинув волосы назад.       — Не совсем понимаю о чём ты, дорогой, — пожала она плечами. — Мне просто захотелось погреться. Ты томил меня своим отсутствием.       — Это обвинение? — с полуулыбкой спросил он.       — Это недовольство.        Вздохнув, Элайджа покачал головой, подходя к полочке, на которой стоял базовый уходовый набор, который менялся с каждым его приходом в душ.       «Да ты как непоколебимая скала, Майклсон. Что ж, хорошо…»       — У меня нет женских гелей, Адель, — он вернулся к ней с голубым полупрозрачным тюбиком.       — Какое недоразумение… Исправим, — Майклсон на это усмехнулся, предвкушая весь нижний ящик под ванной в разных женских средствах. Он видел, сколько их у Адэлис.       Они какие-то секунды стояли в тишине. Элайджа ожидал её команды, а она его действий.       — Тебе спинку намылить?       Она протянула руку, «случайно» задевая кончиками пальцев его запястье и забирая флакон с гелем.       — Не думаю, что это необходимо. Руки же у меня есть.       Кивнув на её ответ, Элайджа наблюдал за тем, как она выдавила небольшое количество геля себе на ладонь и стала разносить по телу нежными ласкающими движение, аккуратно сжимая собственную грудь. При этом она ни разу не свела с него взгляда, как и он с неё. Решив не стоять без дела, Элайджа так же взял шампунь для себя, упустив момент, когда она опустила взгляд на его ягодицы.       — Выбрала костюм?       — Конечно. Роскошный тёмно-синий с серебристым галстуком. Хотя знаю, что ты привык к более тёмным оттенкам галстуков.       — Переживу, — пожал он плечами. — Всё же вчера я вообще был полностью в светлом. Надеюсь, подобное никогда не повториться.       — Я тоже, — согласилась ведьма. — Всё же темные цвета нам идут больше. Светлые лишь разбавляют и вносят некой… заманчивости.       — Тебе идёт винный цвет, прямо как твоя любимая помада, либо… как вы это называете… нюдовые оттенки?       — Верно. Если ты ещё номера оттенков назовёшь, то я буду удивлена.       — Винную не назову, — покачал он головой, массируя кожу головы. — Но твоя нюдовая, которую ты оставила в машине, именуется как сто семьдесят первый.       — Ах, так вот куда она делась, — усмехнулась ведьма. — Видимо, я подкрашивала губы после того, как ты стёр с моих губ винную.       — Именно так.       И вновь через взгляды промелькнули искры, а тела будто потянуло друг к другу. Сделав одновременно шаг вперёд, они встали под душевой лейкой. Элайджа чуть выше приподнял голову, смывая шампунь с волос. Если до этого ему было жарко из-за горячей воды, мыться в которой он так любит, то сейчас ему жарко в двойне из-за присутствия любимой женщины. Майклсон старался дышать ровно, пытался не обращать внимания на громкие мысли, чувства и эмоции, которые испытывал сейчас. Ему так хотелось прижаться к ней, поцеловать, самому разнести этот гель по телу, но это игра. Он проигрывать тоже не привык, хотя сейчас ему этого хотелось.       Адэлис преследовали точно такие же мысли. Она думала, что зайдёт в душевую кабину и всё завертится само собой, но кто же знал, что их азарт будет сильнее? Ей хотелось отдаться страсти и избавиться от затягивающегося узла внизу живота, но теперь и она сдаваться так просто не собиралась.       — Ты мне всё рассказал?       Элайджа опустил голову, посмотрев на неё. Вопрос прозвучал несколько резко, будто она уже знала о чём-то, о чём он мог не рассказать.       — О чём ты?       — О том, что тебя мучает на протяжение тысячелетия.       Майклсон глядел на неё с полным недоумение, понимая по её взгляду, что они думают об одном и том же.       — Я не говорил тебе об этом раннее…       — Вот именно, Элайджа. Ты не говорил, — указала она на него. — Сказал твой брат.       — Никлаус…       — Он обеспокоен, как и я. Скажи, если ты вдруг вспомнил за то время, что был в душе, что тебя преследовало, либо о чём ты думал в тот момент, пока стоял напротив окна? — его лицо тут же стало хмурым. Стоило словам ведьмы сорваться с уст, как ему действительно начало казаться, что он думал о чём-то таком. — Ты думал о злодеяниях, что прячешь внутри себя и калечишь тем самым свой внутренний мир?       Встряхнув головой, Элайджа будто увидел перед глазами вспышку, которая на мгновение затмила картинку действительности, уступив место одному кровавому видению всего на секунду.       — О каком вреде ты говоришь?       — Прямом. Ты не принимаешь то, что делал однажды. Любая из наших сторон, которую мы удерживаем, всё равно развивается внутри нас, но в один момент мы можем упустить контроль над ситуацией и она вырвется, и уничтожит либо тебя, либо тех кто дорог. И это может быть как на физическом, так и психологическом уровне. На физическом может повезти, но съедешь с катушек здесь, — она коснулась его виска пальцем, — и всё. Ничто больше не поможет. Ты себя потеряешь рано или поздно…       — Много лет назад Эстер сказала, что это мне поможет…       — Да. И как бы я не переваривала твою мать, но тут она права, — лицо Элайджи исказилось в ещё большем недопонимании. — И это работало до тех пор, пока ты прятал там только одно постыдное воспоминание — убийство Татии, — стоило ей это произнести, как ему вновь показалось, что руки испачканы в крови бывшей возлюбленной. — Но за этой красной дверью ты стал прятать все невинные убийства, за которые себя коришь. Но правда в том, что вина стала прорываться. Это в любом случае когда-то бы настало, но, — Адэлис коснулась его правой руки, проходясь пальцами по шраму, а после крепко сжала. — Но из-за чёрной магии наступит гораздо быстрее. Когда Клаус рассказал мне об этом, я сопоставила твоё состояние и прочие моменты. В моей голове быстро сложилась картинка. Часть заклинания Вальдемары действует на уничтожение внутреннего мира, на котором строиться вся личность человека. Страшно не только то, что мы тебя потеряем, но куда страшнее то, что ты сам себя можешь потерять. Однако, я думаю, что даже когда мы избавим тебя от воздействия колдовства, то проблема останется.       — То есть?       — Ты себя не принимаешь.       — Это не так, — покачал он головой. — Я принимаю себя, принимаю всё, что сделал.       — Ты цепляешь за прошлое.       — Разумеется! Потому что благодаря тому прошлому, я строю достойное будущее, — ведьма Эндерсон тяжело вздохнула, но перебивать не спешила. — Благодаря тем ошибкам я научился быть человечным, благодаря чувству стыда.       — Ты прав, Элайджа, но забываешь о чувстве принятия! Заклинание Вальдемары не затронуло бы в тебе эту часть, если бы она была целой, принятой и не постыдной. Так и работает чёрная магия! Она разрушает то, что проще всего сломать в первую очередь, а уже потом она доберётся до всего остального. И знаешь, за свою практику я ни разу не встречала человека, который бы принял свои поступки целиком и полностью без особой работы над этим. Эта проблема разветвляется на множество других аспектов, поддержки в которых ты либо не видишь, либо не хочешь видеть, либо не привык видеть. Выбирай что нравится.       Майклсон задумался, не желая спешить в желание опровергнуть слова. Ведь во многом Адэлис права: о некоторых его злодеяниях не знают даже родственники. Многим из них даже он не ставил такую высокую цену, которая в действительности должна быть. Ему всегда было проще просто взять и спрятать стыд за красной дверью.       — Число наших жертв разнится, Элайджа, — она взяла его лицо в свои руки. — Но у каждого из нас есть моменты, принять которые бывает тяжело годами и даже веками. Я истребила всю стаю оборотень в своё время, даже детей. Не кровавым методом, но разве это делает меня лучше? Нет. И я приняла это, вернее думала, что приняла. Но я испытывала стыд, когда посвящала тебя в это, хотя моё лицо могло это не выражать. Я почувствовала облегчение только тогда, когда ты принял этот момент во мне. Хотя принять такое не каждый бы смог. Понимаешь, к чему я клоню? Ты тысячу лет переживал всё один, в своей душе, за красной дверью. Нужно это исправить.       Он покачал головой, накрыв её ладони своими.       — Я не могу. Ты, Никлаус, Ребекка, Кэролайн — вы моя семья, но это всё равно что встать обнажённым сразу перед всеми.       — Без поддержки семьи — ничего не будет, Элайджа. Вот уж, думаю, не мне тебе это рассказывать. Но я всегда была рядом. И я всегда буду рядом. И чего бы там не скрывалось, пройдём всё вместе. Всей семьёй. Со всеми Майклсонами. Всегда и навечно.       Коснувшись своими губами её мокрого лба, укрывая девушку в своих объятиях, он произнёс:       — Всегда и навечно.       Выдохнув, Адэлис, ощущающая тяжёлое биение собственного сердца, прижалась к Элайдже, поглаживая его скользкую спину, чем был увлечён и он. Она бы точно не оставила эту тему без внимания. Правда, Лис и не планировала поднимать эту тему настолько скоро, но удержаться не смогла. Когда некие вопросы решены хотя бы словесно, ей уже спокойно дышится. Она знала, что Клаус хотел достучаться до брата через ту, которую он послушает, а даже если и не сразу, то через время. Сам Никлаус пытался повлиять, но старший Майклсон отмахивался, говоря по началу то, что он говорил и самой Адель. Но её мысли, её слова имеют большой вес для самого Элайджи. Он верит её словам, видит правду и считает, что её точка зрения верна, тем более она в совершенстве владеет ментальной магией и особенными знаниями. Сам Элайджа в этом не понимает ничего. Но потерять рассудок ему бы действительно не хотелось. Он не хочет навредить кому-то из дорогих ему людей. Он хочет расправиться со всей тьмой, что собирается вокруг них, и осуществить свою давнюю мечту: создать настоящую семью. И для этого нужно оставаться в твёрдом уме и здравой памяти, даже если придётся достать все скелеты из шкафов.       — Ты единственная кто может повлиять на меня.       Жизнерадостно улыбнувшись, Лис взглянула на Элайджу, выдав:       — Разумеется. Я же твоя жена.       От этой улыбки и её нежного тона Майклсон почувствовал, что у него вновь перехватывает дыхание. Так было всегда, когда она это говорила: «Я же твоя жена». От четырёх простых слов в нём вспыхивал целый пожар эмоций и чувств, которые… А может они и никогда не затухали? Может, она просто разжигает их в целый неконтролируемый пожар своими речами, прикосновениями, взглядами…? Неважно. Важно лишь то, что он любит её так же, как и четыре столетия назад. Может быть — даже сильнее, если вообще возможно любить ещё больше. Ни одна женщина до неё не занимала все его мысли в любое время дня и ночи, и в любые события. Ни одна женщина не была настолько любима, желанна и дорога его сердцу, даже первая любовь — Татия. Ни одну женщину он не желал сделать своей женой, на ней же он готов жениться хоть каждый день.       — Согрелась? — с усмешкой спросил он, касаясь женской шеи.       — В твоих объятиях невозможно не согреться, — проговорила она, медленно очерчивая его плечи.       — Знаешь, мне кажется это любопытным…       — Что конкретно?       — Тебе почти не бывает холодно за счёт твоей силы, если, конечно, холод, либо упад температуры в теле не вызван мистическими силами, — Адэлис на это повела плечом, не давая ответа. Элайджа очертил большим пальцем линию её челюсти, спросив почти в губы: — Думала, я так просто сдамся?       — Мне этого хотелось… — шёпотом ответила ведьма, смотря ему в глаза.       — Моего проигрыша?       — Нет, — Элайджа с неким недоумением взглянул на неё. Без поцелуя, Эндерсон максимально сократила расстояние, касаясь своими мягкими губами — его приоткрытых и тонких губ: — Тебя.       — Я не поведусь на твою уловку, — покачал головой Майклсон. — Ты бы не сдалась так просто.       — Это не значит, что я не продолжу издеваться над тобой после, где мы не сможем уединиться, — с садисткой улыбкой заявила она, на что тот ухмыльнулся, следом прочистив горло. — Но сейчас заявляю: ты победил.       Смотря ей в глаза в течение нескольких секунд, пытаясь до конца распознать за игривым взглядом нотки фальши, Элайджа осознал, что она не блефует. Да и не в стиле Адэлис — обманывать победой. Но вдруг она отошла на два шага назад, отжав волосы от лишней влаги. Майклсон заинтересованно наблюдал, как вдруг она решила обойти его и направиться к выходу. На самом деле, Эндерсон не хотела покидать уютную душевую. Ей просто хотелось действий. Она даже не успела приблизиться к запотевшей стеклянной двери, как вдруг облик первородного возник перед ней.       — Не думаю, дорогая, что нам стоит покидать столь уютное место, — покачал он головой, надвигаясь на неё, пока ведьма отступала.       — Почему же?       — Думаешь, я упущу возможность намылить тебе спинку? — он склонился над ней, зашептав на ухо, когда девушка встретилась своей спиной со стеной. — Помыть голову? Осыпать тело поцелуями? Укрывать в своих объятиях и согревать снова и снова? — Эндерсон закусила губу, когда почувствовала, что его рука вновь легла к ней на шею и медленно, будто дразня, заскользила вниз. — Думаешь, я не воспользуюсь этим прекрасным временем, кое отделено на момент близости и любви? — его губы едва лишь коснулись мочки уха и влажной шеи.       — Повтори, — она склонила голову вправо, открывая лучший вид на шею. Того прикосновения было мало, но тело уже отозвалось миллионом мурашек, что пробежались по телу.       — Речь?       Адэлис была готова выругаться. Взяв его лицо в свои ладони, она заставила первородного взглянуть ей в глаза:       — Поцелуй уже меня.       Потянувшись к нему, Адэлис хотела коснуться его губ, но Элайджа немного отклонил голову назад, довольно улыбнувшись. Лицо девушки в этот момент было зеркалом зарождающейся пассивной агрессии. В мыслях неожиданно проскользнуло:       «Этому он у меня научился, издевается, дразнит…»       Нежно коснувшись её ладоней и убрав их со своего лица, Майклсон какое-то время рассматривал её, любуясь рассерженным и блестящим взглядом, прилипшими ко лбу волосами, капельками воды, что стекали по телу вниз сливаясь с другими. Он заострил своё внимание на её метке в виде смотрящего в верх треугольника, который излучал едва заметное оранжевое свечение. Проведя пальцами по метке, первородный обратил на неё взгляд, видя, как ведьма закусила губу, прикрыв веки. Улыбнувшись, его рука коснулась нежной женской шеи, а большой палец касался подбородка. Лис смотрела на него в ожидание, накрыв своими ладонями мужскую грудь. Неожиданно он подтолкнул её вперёд, крепко целуя. Поцелуев между ними за этот месяц было не сосчитать, и каждый из них был не похожий на прошлый, наполненный разными чувствами. Этот же будто совмещал в себе всё и сразу, но больше всего они оба чувствовали счастье, душевную тоску друг по другу, которая длилась триста восемьдесят шесть лет. С тех пор прошло много времени, многое изменилось, в том числе и они сами, но не изменилась их любовь друг к другу, если только она стала ещё крепче…

* * *

      Наказав ведьмам идти, как обычно, не подавая признаков того, что может идти что-то не так, Александр и Деймон снова нацепили на себя заколдованные браслеты. Они слегка придерживали девушек за плечи. Терра старалась выглядеть невозмутимо, несмотря на боль, от которой она практически не могла отделаться. Ей до сих пор казалось, что палец вампира роет в её плоти проход — словно червь, который желает добраться до заветной цели. Натали же слегка подрагивала, даже не стараясь скрывать своих настоящих эмоций, за что себя корила, ведь понимала, что демонстрирует слабости перед опаснейшими в мире существами.       Когда они оказались в метре от нужного места, Терра, не зная, будет ли кто-то за куполом где-то по близости, шёпотом произнесла:       — Когда будем проходить, не убирай с меня руку, — очевидно, данные слова были адресованы Коулману.       — Разумеется, — с неким ехидством ухмыльнулся он. — А то сбежишь ещё.       Ведьма закатила глаза, а после схватила за руку Натали, которая вновь вздрогнула. Хватка Терры была сильной, не оставляющей шансы на то, чтобы вырваться. Деймон же, так же державший юную ведьму за плечи, подумал, что впервые видит таких пугливых ведьм. Хотя не отрицал, что она просто слишком юна и в действительности могла не быть втянута в межфракционные разборки раннее.       Просто перешагнув за порог невидимой стены, вампиры недоумённо переглянулись, ощутив лишь на долю секунды необычное тепло, которое будто прошло сквозь них. Оказались они на поляне, где был построен амбар из тёмного дерева, двери которого были слегка приоткрыты; так же было припарковано пару машин, у которых находились неизвестные ни Деймону, ни тем более Александру, парни. Один из таких заметил их, направившись к ведьмам.       — Кто это? — шёпотом спросил Коулман, кивнув на белокожего парня, усилив хватку на плечах Терры.       — Главный. Кол призвал под охрану клан вампиров из Роли.       — Значит, готовился заранее, — хмыкнул Деймон. — Обе ведите себя хорошо.       — Идиоты, — фыркнула ведьма, посмотрев на Натали. — Вам не справиться двоим с целым кланом таких же выродков, как вы.       — Бывало и хуже, — невозмутимо ответил Коулман.       — Ещё как… — поддержал Деймон.       — Терра, Натали, — приветливо улыбнулся незнакомый вампир, — что-то забыли?       — Я оставила свой маленький мешочек трав, когда помогала человеку, — стеснительно сказала Натали, голос которой даже почти не дрогнул. — Могу я забрать его?       — Конечно, — кивнул парень, указав рукой на амбар. — Пойдём, я сопровожу тебя.       Александр кивнул посмотревшему на него Деймону. Сальваторе чуть толкнул ведьму вперёд, давая понять, что она может идти. Не колебавшись, Натали направилась следом за вампиром, ощущая за своей спиной другого. Коулман, собравшийся что-то сказать Терре, вдруг лишился желания, когда увидел приближающуюся к ним компанию вампиров из пяти человек, которые в своих руках держали пакеты с донорской кровью.       — Не дёргайся, — прошипел Александр, чуть сильнее надавив на её плече, как бы предупреждая.       — Терра, чего это вы решили вернуться? — решил поинтересоваться худощавый парень с белыми крашенными волосами, которые были безвкусно зачёсаны на верх.       — Она забыла какую-то свою целительскую безделушку, — повела та плечами, тут же ощутив усилившуюся хватку.       — Безделушку? — с неким сомнением спросил парень с густой чёрной шевелюрой, что доставала до его плечей. — Она же вроде без ничего пришла.       — Кстати да, — поддержал рыжеволосый парень с россыпью веснушек на лице. — Я тоже не видел у неё чего-то, что она могла бы принести и забыть.       — В параноиков записались? — профырчала ведьма, сложив руки на груди. Неизвестные Александру вампиры, тот что с россыпью веснушек и крашенными белыми волосами, вдруг подозрительно переглянулись. — Заберёт она какой-то мешочек, и я пойду её провожать. Поверьте, меня не удовлетворяет роль провожатого.       — Не сочти за вторжение в личные границы, но ты не падала? — решил уточнить рыжеволосый парень. Остальные напряглись. Александр не спешил убирать руки с её плеч, но уже догадывался, что драки им не избежать.       — С чего ты взял?       — Кровью от тебя пахнет.       Терра опустила взгляд, перейдя с ноги на ногу.       — Зацепилась локтем за острую ветку. Ничего серьёзного.       И в этот момент она почувствовала, что руки Александра отпустили её. Резкую перемену она не смогла вовремя скрыть со своего лица, в связи с чем внимательно наблюдающие за ней вампиры напряглись.       — Здесь кто-то ещё? — спросил бледнолицый парень с чёрными длинными волосами.       — Я бы на вашем месте, — но договорить Терра не успела, потому что сзади раздался влажный хруст и звук падающего тела. Первым пал тот, кто задал последний вопрос. — Поберегла своё сердце.       Александр окровавленной рукой снял с себя браслет, убрав к себе в карман. Левый уголок губ приподнялся, являя не ожидающей вампирской стае лукаватую ухмылку.       — Парни, если вы не глупы, то мы можем договориться.       — Ты предала нас и свою подругу! — обвинил её рыжик.       — Меня заставили…       — Да. Ей пришлось выбирать между своей жизнью и вашей. К счастью, дамочка оказалась умной, выбрав свою жизнь.       — И после этого ты предлагаешь нам переговоры? — с неприкрытым возмущением спросил крашенный. — После убийства нашего брата?!       — А ты думал, что я приду, поклонюсь и спрошу разрешения? — рассмеялся Коулман. — Война на носу, ребята. Выбирать не приходиться. Мы либо с вами договариваемся, либо я разберусь с каждым из вас. Не думаю, что вы готовы умирать, идя и не видя даже истинных лиц ваших предводителей.       — Самоуверенность губит, придурок, — рыжий допил оставшиеся капли крови, бросив пакет на землю.       — Я так понимаю, это вместо «нет»?

* * *

      Войдя в амбар, лидер вампирского клана включил свет. Деймон поморщился от дешёвого жёлтого цвета, мерцающих ламп, запаха сырости, плесени и крови. Место премерзкое в кубе со всеми этими ароматами. Тут было три клетки, в одной из которой, самой дальней, находился Аларик, в самом начале Тайлер и посередине Стефан. Деймон крепко сжал челюсти, увидев значительно побледневшего брата.       «Уроды! Вербеной накачали — сто процентов».       Натали крепко переплела пальцы собственных ладоней. Подойдя к клетке, за решётками которой лежал Аларик на тонком матрасе, который по своему виду больше напоминал самую дешёвую и потрёпанную временем собачью лежанку, вампир открыл дверь, спокойно пропустив ведьму вперёд. Она прошла, но было одно «но». Натали больше не ощущала на своих плечах руки Деймона.       Подойдя к Аларику, она опустилась рядом с ним, не зная, что делать дальше. Учитель посмотрел на девушку с непониманием. Зачем она вернулась? Ведь сделала всё, что хотела, Рик даже чувствует себя немного лучше. Но заглянув ей в глаза, он увидел животный страх и будто заметил лёгкую дрожь, что владела над её телом.       — Прошу прощения, что беспокою вас, мистер Зальцман… Я у вас тут забыла свой мешочек, — она побегала глазами, заглянув даже за Аларика.       — Мешочек?       — С травками.       В этот момент свет вдруг погас. Деймон, находившийся у выключателя, тихо, стараясь не издать ни малейшего скрипа от обуви, зашагал в обратную сторону, не желая раньше времени пересечься с главой какой-то там вампирской стаи. Бурча что-то об отвратительной проводке, главарь вновь захотел включить свет, но вдруг услышал звук похожий на шаг. Резко обернувшись за свою спину, он никого не увидел. Пленники либо сидели, как это делал Тайлер и Стефан, либо лежали, что делал единственный Аларик, не имеющий сил сидеть. Даже Натали — и та была на коленях, пытавшаяся в темноте отыскать какой-то ведьмовской мешочек.       — Натали! — прокричал тот, всё-таки усомнившись в её неспособности сделать шаг, либо подняться, всё-таки с другого конца помещения её видно не было.       — Что?       — Ты сейчас шаг не делала?       — Я сижу!       Аларик шёпотом позвал ведьму.       — Что происходит? Кто ещё с тобой?       Натали ничего не ответила, обратив на него испуганный взгляд.       Деймон, поняв, что его обнаружили, — потому что лидер вампирского клана даже не стал включать свет, отправившись вместо того на разведку, делая осторожный шаг за шагом, — дождался, когда тёмный силуэт в виде противника прошёл мимо него, снял с себя браслет. Стефан и Тайлер тоже напряглись, почуяв неладное. Издав недолгий свист, Деймон испытал наслаждение от зрелища, когда увидел, как дёрнулся незнакомый ему вампир. Сальваторе практически на себе ощущал, как тот напрягся при виде его. Натали прикрыла глаза, ощутив новую волну дрожи, что потрясла её тело. Аларик, Тайлер и Стефан узнали этот свист с первых секунд.       — Драться будем? — с юмором спросил Деймон. — В целом, если отпустишь моего брата, друга и оборотня, то я уйду с миром.       Опешив от таких первых слов, лидер даже растерялся.       — Как ты проник через барьер?       — С двумя красотками, а конкретно сюда — всего с одной.       — Деймон Сальваторе?       — Он самый. Так что, откроешь клетки и выпустишь ребят, или мой напарник может и дальше потрошить твоих людей?       Пройдя через стадии: удивления, неверия, убеждения и смирения, услышав звуки борьбы с улицы, стоило только прислушаться, вампир вдруг расслабился, будто в один момент сбросил с тела всё напряжение.       — Прошу, прекрати это, — его голос был удивительно спокоен, но пропитан чем-то переживающим. — Мне не нужны смерти, не моих братьев.       Стефан, как и Тайлер, пошатываясь, подошли к клеткам.       — Так на кой чёрт вы сюда припёрлись? — задал важный вопрос Деймон, раскинув руки. — Кому-то задолжали, либо вас нашли — как лёгкую добычу.       — Задолжал мой брат. Меня зовут Гаттас Эддс, а его Каделл. Вы, разумеется, никого из нас не знаете. Наш клан совсем юный. Мы все были обращены в вампиров семь лет назад. Каделл задолжал услугу Дарсии Эндерсон. Именно она направила Кола и Кассандру на наш клан. Там какая-то мутная история. Я сам не до конца просвещён, знаю лишь то, что она позволила ему уйти, когда могла убить. Он бы выплатил долг, если бы мы последили за вашими друзьями. Я согласился на это лишь из-за него.       — С чего я должен тебе верить?       Гаттас понимающе кивнул несколько раз подряд, вновь на долю секунды сосредоточившись на звуках борьбы с улицы. Не желая, чтобы его друзья погибли, а то и брат, не дай Бог, он вынул из кармана связку ключей и протянул Деймону.       — Жизни моих парней мне дорожи. Пожалуйста, уходите. Раскрашенные рожи моих ребят создадут убедительное алиби. Можете и моё подправить. Только не убивайте, прошу.       Деймон уже не мог скрывать удивления. Он впервые видит кого-то из вампиров, которые бы так переживали за свою вампирскую семью, кого бы заботила только их жизнь, а не чей-то там приказ. Ему всё ещё казалось, что есть в этих словах нотка фальши, но ключи уже лежали у него в руке.       — Мы не выстоим против вас.       — Натали, — позвал её Деймон. Ведьма резко поднялась и покинула заточение Зальцмана. — Выйди и скажи, чтобы прекратили драку. Скажи, что такой приказ отдал Гаттас, а тебя попросил передать слова Деймон Сальваторе.       Нервно кивнув, ведьма почти бегом пересекла расстояние, скрывшись за деревянной дверью. Сам же Деймон, решив поступить по умному и перестраховавшись из-за голоса в его голове, который твердил, что не может быть всё так просто, протянул ключи обратно Гаттасу, приказав открыть клетки. Борьба на улице прекратилась, хоть и споры были слышны и, как вампир понял, кого-то успели убить. Почувствовав, что сердце начало обливаться кровью от мыслей и известия из-за гибели одного из своих парней, лидер клана тут же принялся открывать клетку одну за другой.       — Деймон, — с улыбкой вышел к нему Стефан, похлопав брата по плечу.       — Живой?       — Да. Только полон вербены.       — Рика вытащить можешь?       — Справлюсь.       Понимая, что Деймону важнее контролировать ситуацию, не имея при этом груза, Стефан направился в камеру Аларика. Тут уже свою помощь предложил Локвуд, видя, что Стефану тоже тяжело. Аккуратно подняв Аларика, они покинули его камеру, а затем вместе с Деймоном и Гаттасом само строение.       Но стоило им покинуть амбар, как Гаттас, кой тут же увидел разукрашенные лица ребят и одного лежащего, замер, не в силах пошевелиться. Александр, обернувшийся на него, облизнул разбитую губу, слизав выступившую кровь. Деймон перевёл непонимающий взгляд со своего напарника на лежащий поблизости труп и на Гаттаса, глаза которого застелила пелена слёз.       — Чёрт, — ругнулся себе под нос Сальваторе.       Аларик, Стефан и Тайлер ничего не понимали. Гаттас подошёл к брату, буквально рухнув на колени перед посеревшим телом. Глаза Каддела были открыты. Коулман с долей непонимания посмотрел на Деймона, который возмущённо взмахнул руками?       — В чём дело? — не понял вампир, подойдя к Деймону.       — Ты никого другого убить не мог?       — Он был позади всех, когда я решил действовать.       — Ну молодец, стратег! Ты убил брата их лидера!       Эмоции лавиной окатили лицо Александра. Такого поворота событий он не ожидал.       — Но… Но… Я не знал.       — Ну разумеется! — возмущённо вскинул он руки.       Столпившиеся и побитые вампиры метали гневные взгляды в сторону Александра, Деймона и освободившихся пленных. Гаттас с трудом сдерживал слёзы и крик, который встал в его горле острым комом. Его братья не задавали вопросов, не бросались с обвинениями на счёт освободившихся. И в какой-то момент Гаттас сам поднялся, обратив внимание на Александра, который даже не стёр с рук кровь его брата и остальных вампиров. Коулман смотрел на неизвестного ему главу провинившимся взглядом. Однако как таковой полной вины он не чувствовал.       — Уходите, если не хотите быть похороненными тут, — угрожающим тоном проговорил Гаттас, указав в сторону леса рукой, которая заметно подрагивала. — Вон.       Александр и Деймон переглянулись. Сальваторе тут же кивнул брату, Тайлеру и Аларику в сторону выхода. Натали, решившая прибиться к освободившимся, решила покинуть опасную зону вместе с ними, но, идя практически позади всех, она в какой-то момент почувствовала ледяные руки на своей шее, а затем картинка перед глазами резко расплылась в момент перемещения в противоположную сторону от участка. Замерев, все ребята обернулись, обнаружив ведьму в руках какого-то рыжеволосого вампира.       — А я не согласен. Гаттас, — обратился он к лидеру, — они, а точнее он, — кивнул на Александра, — убил твоего брата, а ты их отпускаешь? Ты простишь смерть Каддела?       — Родди прав, — поддержал блондин. — Душа за душу.       Осознав, что пахнет жареным, и зная своего старшего брата, Стефан переглянулся с Тайлером, который покрепче взял Аларика, и, несмотря на свою слабость, Сальваторе вышел вперёд, когда Деймон уже собирался что-то сказать.       — Несомненно, мы виноваты. Но Александр не знал, что кто-то из вас являлся братом Гаттасу…       — Не надо, Стефан, — перебил его Коулман, выйдя вперёд. — Вина за его смерть на мне. Мы пришли сюда с намерениями освободить наших друзей, которых незаконно даже по меркам нашего мира хотят привлечь к смертельному ритуалу, — ничего не знающие об этом Рик и Тайлер с явным непониманием уставились в спину Александра. — И, разумеется, мы знали, что здесь будет охрана. Нам пришлось поискать укрытие, но когда мы его обнаружили, то были готовы ко всему, даже к убийствам. У нас война не лично с вами, а с теми, кому вы служите, с такими, как мистер Сальваторе, Терра и им подобным. Не хочется говорить, но в данном случае играете роль пушечного мяса. Подумайте сами, почему именно вас привлекли к столь неблагородной работе? Почему?       — Каддел как-то оступился и задолжал услугу Дарсии, — прокомментировал Деймон, на что Коулман ухмыльнулся так, будто это было ожидаемо.       — И, разумеется, Кол эту идею поддержал, так?       Нехотя, но некоторые вампиры кивнули. Даже Гаттас посмотрел с неким пониманием, интересом и при этом болью.       — В мире существуют вампиры куда могущественнее, по сравнению с вами и с вами, но, конечно, менее могущественные чем Майклсоны. Я говорю о тех, кто произошёл прямо от них лет так девятьсот назад. Зная, кто такая Дарсия, я с уверенностью в более чем девяносто процентов могу предположить, что у неё есть данные хотя бы об единицах из них. Она могла бы привлечь их, которые размазали нас по стенке, не прикладывая особых усилий. Но нет! Они им нужны для другого, а вот вас им не жалко. Да, вы часть магического и вампирского сообщества, но на пороге Нового Мира вы и ваш голос — ничто для них и для своих. Поэтому, убив кого-либо из вас — никто не поднимет бунт, восстание, никто не пойдёт за вами. Вы сгинете в пропасти. Возможно вот эта авантюра — последнее, во что вы ввязались. Раз твой брат, Гаттас, влез в какую-то там передрягу с миссис Эндерсон, то он бы из неё не выбрался, даже если бы «отработал» с помощью вашей защиты этих ребят, — указал он на Аларика, Тайлера и рядом стоящего Стефана, — свой долг. Вы покойники — так или иначе. Поверьте мне.       — С кого перепуга мы должны тебе верить? — тут же задал вопрос Родди.       Гаттас тяжело вздохнул, прикрыв глаза рукой.       — Вот именно, — поддержал его беловолосый друг. — Кто ты такой? Почему так уверенно затираешь нам какие-то сплетни о Дарсии? И разве эти слова должны повлиять на наше желание оторвать тебе голову?       — Вы можете попытаться, если вам угодно, — раскинул руки Александр.       — Коулман! — шикнул на него Деймон. Стефан тоже напрягся.       — Но я обещаю, что тогда не выживет никто, — совершенно спокойным голосом продолжил он, не обратив внимание на Деймона. Вампиры пока стояли на местах, понимая, что они не могут действовать свободно без команды лидера. Гаттас же покачал головой, дав тем самым отрицательный ответ. — Меня зовут Александр Коулман. Сомневаюсь, что моё имя вам известно. Хотя, возможно, Дарсия всё же что-то упомянула обо мне. Моя лучшая подруга — дочь мистера и миссис Эндерсон. Уверен, известная вам, как и большей части магического сообщества, Адэлис Эндерсон, — на некоторых лицах тут же промелькнула тень удивления, сомнения и ещё большего напряжения. — Думаю, некоторые из вас, у кого сейчас лица изменились, понимают, почему я уверен в своих словах и действиях… — он бросил косой взгляд на труп, продолжив говорить: — Я не стану извиняться. Что толку от моих извинений? Да и вины, честно говоря, я не чувствую. Я объяснил, почему мне пришлось это сделать. Дальше шаг за вами: либо вы принимаете это, либо нет. Это война, парни. И скажу, как глава вампирского клана Вашингтона, убийств не избежать. По всему миру будут страшные и серийные убийства каждый день, в том числе ваших близких. Вампирство не делает вас бессмертными, наоборот, оно ещё ближе подталкивает вас к смерти.       Над последней фразой Александра задумались все, даже не дружелюбно настроенный вампирский клан. Гаттас, метающийся между решениями: попытаться обезглавить Коулмана и просто отпустить; никак не мог принять правильного решения. Его внутри разрывало из-за смерти брата, но здравомыслящая часть понимала, что Александр прав.       — Уговор, — в какой-то момент сказал Гаттас, решительно подойдя к Александру. — Я не попытаюсь убить тебя сегодня. И вовсе не из-за того, что знаю, что могу проиграть. Я дам вам всем шанс уйти только потому, что я не желаю работать на Дарсию и прочих зачинщиков Нового Мира. Однако, если мы встретимся однажды: через год, два или пять лет; то я не задумываясь попытаюсь вступить в бой с тобой. Я о тебе тоже кое-что слышал, Александр Коулман. Я знаю, что у тебя есть младший брат.       Внутри Александра что-то дрогнуло, но на лице всё равно ничего не отразилось. Для всего мира Клиффорд должен быть мёртвым.       — Он мёртв, — севшим голосом произнёс Деймон. — Его брат.       — Значит ему повезло, — холодно ответил Гаттас. — Проваливайте и больше не возвращайтесь. Родди, отпусти Натали. Она ни в чём не виновата.       Не хотя, но вампир отпустил ведьму, даже отпихнув её от себя, будто даже касаться её — ему противно. Натали, чуть несколько раз не получившая инфаркт за последние тридцать минут, на трясущихся ногах спешила вновь настигнуть более безопасную компанию Деймона Сальваторе, не пересекаясь взглядом с Террой, которая всё это время молчала, не участвуя ни в дискуссиях, ни в чём-либо ещё. Хранительница Тьмы, понимая, что эти сейчас вот-вот уйдут, находясь за спинами всех, создала в руках тёмную сферу, которая напоминала собой густой чёрный дым. Запустив его в верх, сфера разбилась об незаметный купол, застелив его тьмой. Когда Стефан, Тайлер и Аларик решились перешагнуть границу, они врезались в застеленную тьмой стену. В один момент вокруг наступила тьма, которая для вампиров всё равно не была помехой. Смутно, но они видели силуэты находившихся здесь людей.       — Вы серьёзно думали, что сможете уйти просто так? — голос ведьмы звучал одновременно рядом с каждым присутствующем и в общем пространстве. Голос не был противным, но всё равно каждому почему-то захотелось закрыть уши, чтобы не слышать её голоса. — Вы сосредоточились на убийце, когда должны были сосредоточиться на тишине. Вам не уйти от сюда.       В следующий момент никто не успел ни звука проронить, как каждый ощутил давление на голову. Создавалось впечатление, что их зажали в комнате, потолок которой начал опускаться, желая размазать каждого в одно кровавое пятно. Взявшись за головы, каждый, пытаясь бороться до последнего, старался удержаться на своих двоих. В особенности Тайлер, державший Аларика, который с трудом сдержал стоны боли из-за раненой ноги.       — Нога, моя нога, — ему казалось, что кровотечение снова открылось.       Вдруг учитель почувствовал, как затрясло Тайлера, который крепко-крепко сжимал собственные челюсти, не имея возможности даже дотронуться до головы.       — Опускайся, Тайлер. Не противься.       — Я не могу, мистер Зальцман.       — Не думай обо мне. Опускайся.       — Учитель прав, волк, — прозвучал голос ведьмы. — Опускайся, иначе я разорву твою голову на малейшие кусочки, которые не один целитель или хирург не соберёт.       Как можно аккуратнее, Тайлер опустил Аларика и чуть ли не согнулся пополам от раздирающей боли, которая будто выкачивала из него все соки.       — Лучше бы ты её убил, — фыркнул Деймон, находившийся чуть позади Александра.       — Да уж, не подумал…       — О, это точно, — голос ведьмы явно насмехался над ними. — Потому что, если бы вы меня убили, то заклятие было бы разрушено.       Деймон и Александр одновременно произнесли про себя нецензурное слово, которое описывало всю ситуацию и глупость. В особенности паршиво себя чувствовал Коулман, который провёл с ведьмами долгие годы своей жизни.       «Как я мог так ошибиться?»

* * *

      Ричмонд, Вирджиния       Чёрный джип остановился у уже знакомой ведьмовской лавки. Выйдя из машины, Кэролайн накинула на голову капюшон, не желая, чтобы её идеальные локоны намокли в ту же секунду, она так же наградила очередным сердитым взглядом Клауса, который с некой ностальгией взглянул на магазинчик.       — На обратном пути поведу я! — заявила она.       — Зато мы обогнули все пробки, — самодовольно произнёс гибрид. — Так бы добирались до сюда ещё часа два — как минимум.       — Ах, ну да, мы же не любим, как обычные смертные, в пробках толкаться! — колко заметила она, улыбнувшись и сложив руки на груди.       — Вот именно, любовь моя, — Клаус приобнял её за плечи. — Я же не обычный смертный, в конце концов.       Кэролайн более насмешливо улыбнулась, но эта улыбочка с ямочками и слегка вскинутые брови порой мешали ей оставаться нахмуренной или колкой более продолжительное время. Чуть пихнув его локтем, она пошла вперёд.       — Ранила будто колом из белого дуба.       Она ухмыльнулась, потянув руку, чтобы открыть дверь, как вдруг рядом оказавшийся Клаус взял на себя эту обязанность. Шутливо закатив глаза, Форбс прошла вперёд, осмотрев лавку. Она тут была впервые, хотя наслышана от Адэлис и Бонни о красоте этого места, вот только с хозяйкой этому места не повезло. Она тут же зацепилась взглядом за бедных животных, что находились в клетке. Кэролайн было их жалко. Ей никогда не нравилось видеть животных в клетках и террариумах. Она считала, что они должны жить на свободе, а учитывая, что это ведьмовское место, дни их и так сочтены. Даже попугай, находившийся в круглой клетке по середине заведения, начал встревоженно махать крыльями и чирикать.       — Боже, это сколько же их не кормили… — забеспокоилась Кэролайн.       Клаус, подошедший к клетке с попугаем, заглянул ему в кормушку. На приближение гибрида, птица отреагировала агрессивно, широко раскрыв клюв, будто желая напасть в случае вторжения в его дом. Майклсона же это не смутило.       — Не думаю. У него корм свежий.       Оторвав взгляд от мышей, Кэролайн так же подошла к клетке с попугаем вида Жако, убедившись в словах Клауса.       — Значит, здесь всё же кто-то бывает.       — Наверняка внуки Рамлы. Она упоминала о своей семье, когда мы приезжали сюда с Деймоном.       — И за все эти дни они не стали искать свою бабушку или маму? Подозрительно.       — Два варианта: стали, но могли не найти, если ведьма не сказала, куда собралась ехать; другой вариант: не стали, потому что почившая ведьма могла выйти с ними на связь после своей смерти, рассказать о случившимся… — рассуждал Клаус, хотя по лавке и рассматривая имеющиеся товары.       — Тогда почему нас до сих пор не нашли? Ведьмы не забывают об убийствах своих же.       — Хороший вопрос и утверждение… В любом случае мы здесь не за тем. Странно, правда, что этот магазинчик вообще открыт. Заходи и бери что хочешь, а затем выходи, — хмыкнул Клаус. — Радует, что я присутствия кого-либо не чувствую. Давай быстро перевернём это место с ног на голову и покинем его. Ужасный запах трав пропитал меня насквозь.       Кэролайн согласно кивнула, но недавнее присутствие кого-то она здесь всё-таки ощущала: лёгкий такой шлейф ведьмовской энергии. Однако в данный момент здесь действительно никого не было. Войдя за плотную красную штору, которая находилась за стойкой, на которой располагался кассовый аппарат, они увидели тёмное помещение, которое освящалось лишь десятками высоких восковых свечей. В этом помещение, по сравнению с самим магазином, было куда жарче из-за тепла, которое исходило от пламени свечей. Разделившись, они решили, что Кэролайн будет обыскивать правую часть комнаты, а Клаус левую. Они знали, что искать приблизительно. Перед отъездом Адэлис сказала, какие символы в книгах могут скрывать в себе подсказку к решению их проблемы. Так же она сказала Кэролайн, какие чувства она может испытывать, если вдруг найдёт нечто зачаровывающее истину. Поэтому, опираясь на слова сестры и собственные ощущения, Форбс приступила к поискам.

* * *

      Вампиры на перебой просили Терру одуматься и отпустить их, некоторые даже не скупились на угрозы расправы, а ведьма в ответ усиливала действие колдовства, усугубляя самочувствие тех, кто позволил себе нечто большее. И сейчас половина вампирского клана Гаттаса была еле живая, корчась на земле от боли, которая окутала, кажется, каждый участок их тела. Александру за все его пытки тоже досталось. В какой-то момент он подумал, что эта ведьма заставит его прожевать и затем выплюнуть собственное сердце, но в какой-то момент она останавливалась, скрепя зубами. Создавалось впечатление, что сдерживает она себя из-за какой-то данной команды, что, в целом, было ясно большинству страдающих. Терра решила их удержать и, наверняка, как думал Деймон, она хотела сдать их в руки Кола или Джузеппе. Расклад в любом случае был кошмарным.       Вампиры хотели помочь друг другу несмотря на разногласия, которые возникли на почве ранней гибели одного из них, но не могли не только из-за боли, галлюцинаций и прочего, но и из-за темноты, которая застелила собой всё. Они практически ничего не видели. Та тьма, которую выпустила Терра, поглотила почти всё. Вампиры могли лишь слышать болевые стоны друг друга, удушающий кашель и бред, вызванный галлюцинациями. Повезло более-менее лишь Деймону, Александру, Стефану, Аларику и Тайлеру, которые находились близко друг к другу. Изредка они могли даже переговариваться, пока ведьма была увлечена чем-то.       Деймон и Александр пытались придумать хоть что-то, но никакие здравые мысли, которые могли бы спасти их задницы, никак не хотели приходить в голову. Даже если они бы вновь нацепили скрывающие лик браслеты, то не смогли бы спокойно перемещаться по этой заколдованной зоне. Только ведьма, которая как чёрт из табакерки появлялась неожиданно то там, то тут, шепча какие-то слова прямо на ухо, не давая вампирам прийти в себя. Не трогала ведьма лишь пленных и по совместительству — сбежавших.       В какой-то момент вампиры поняли, что их продолжительное время никто не трогает и даже шаги ведьмы затихли совсем. Раннее они хотя бы как-то были слышны, а сейчас она будто испарилась. Гаттас, подавший голос первым, окликнул своих ребят, большая часть из которых ответила еле живым тоном. Компания Деймона Сальваторе была более живой. Но каждый из лежавших подтвердил, что их давно не трогают, не нагоняют ужаса и прочих неприятных вещей. Некоторые из вампиров даже сказали, что почувствовали, как их раны, нанесённые тёмной магией, почти затянулись. Александр, кашляя, тоже сказал, что почти не чувствует раздирающей боли в горле или груди.       И вдруг в какой-то момент, когда вампиры неуверенно стали подниматься, но всё ещё боялись сделать шаг вперёд, опасаясь, что могут кому-нибудь наступить на горло, все услышали неторопливый шаг одного человека. Деймон в подозрение нахмурился, а Стефан быстро сообразив, сказал тихо, чтобы могли слышать только те, кто обладал вампирским слухом:       — Все стойте не месте. Это Джузеппе.       Стоило ему произнести имя отца, как тьма начала стремительно развеиваться. Деймон, любивший ночь и тьму, никогда бы прежде не подумал, что обрадуется белому свету и выглянувшему из-за туч солнцу. Даже дождь за всё это время, которое они провели здесь, успел закончиться. И он бы мог порадоваться, но вот явление отца огорчало, но радовало отсутствие Терры. Все находящиеся на поляне напряглись. Натали, которой посчастливилось не подвергнуться пыткам ведьмы, почувствовала себя неуютно из-за чужеродной энергии, что исходила от мистера Сальваторе. Даже на энергетику вампиров она так не реагирует как на ту, что исходила от этого мужчины. Из-за спины Александра и Деймона её было почти не видно, в связи с чем Джузеппе даже пока не акцентировал на невзрачной девушке своё внимание.       — Вы подвели меня, — первое, что сказал Джузеппе, держа руки за спиной и смотря на Гаттаса и его шайку. — Я рассчитывал на вас, в прочем, как и Кол, Дарсия, — ответа не последовало. — В прочем, — его взгляд зацепился за лежащий труп должника, — вы уже поплатились. Теперь понимаете, что случается, кто не верен нам?       — Мой брат погиб не из-за веры в вас, а из-за долга, — констатировал Гаттас.       — А этот долг он обязан был выплатить людям из Нового Мира…       — Которого ещё нет, папочка, — брызнул ядом Деймон, на что уголок губ Джузеппе дрогнул в кривой усмешке.       — И раз он его не выплатил, ведь, как я погляжу, пленники на свободе, — указал он рукой в сторону троицы, — этот долг ложиться на побитых щенят.        Родди, сделавший несколько уверенных шагов вперёд, замер от мужчины в нескольких метрах, указав пальцем.       — Как ты смеешь? Ты кто такой, чтобы указывать нам — что делать и цеплять на наши шеи чьи-то долги?       Склонив голову, Джузеппе, всё ещё держа руки за спиной, направил левую на находчивого вампира, медленно сжимая ладонь в кулак. По началу рыжеволосый Родди ничего не чувствовал, но уже через несколько секунд ощутил, как на каждый орган и косточку в его теле начало производиться неизменное давление. Ему хотелось лечь, схватившись за голову, в которую желательно было бы залезть собственными руками и избавиться от того, что насильно сжимало мозги. Родди хотелось вспороть себе брюхо, чтобы то же самое проделать с остальными органами. Гаттас, не желавший потерять своего друга, двинулся вперёд, но не успел он сделать третий шаг, как был остановлен невидимой силой. Остальные вампиры попытались сделать то же самое, но были остановлены, стоило только колдуну взглянуть на них.       — Может им помочь как-то? — подала неуверенный голос Натали, прижимая к груди ладонь. — Они не заслужили смерти.       Александр и Деймон переглянулись, а после второй дал ответ:       — Нет. Мы пришли за моим братом и друзьями. Рвать свои жопы за какую-то вампирскую шайку, один из которых задолжал услугу строптивой охотнице — мы не станем. Даже если он их убьёт, то это будет им уроком.       — На кой чёрт им твой урок, если они умрут? — не понимал Локвуд.       — На тот, волк, что со смертью жизнь не заканчивается. Она только начинается, — Тайлер ничего не понял, считая, что после смерти вряд ли есть что-то, помимо известного всем мира мёртвых, в котором ты будешь пленником не известно сколько.       — Нам бы самим уйти от сюда живыми, — поддержал Стефан.       — Не верю своим ушам, братец, — ухмыльнулся Деймон. — Хоть иногда наши мысли совпадают.       Когда их разговоры прервались, то они вернули взгляд на страдающих вампиров, которые друг за другом стали опускаться на землю, не в силах выдерживать того, что с ним творил Джузеппе. В какой-то момент их тела начали покрываться чёрными венами, которые обычно являлись под глазами в момент лика их вампирской сущности, но сейчас такое происходило со всем их телом. В какой-то момент из их сердец через одежду начала просачиваться тёмная энергия, собираясь над вампирами в одну большую сферу, луч из которой протянулся прямо в сердце мистера Сальваторе, наполняя ещё больше тьмой. Чем больше негативной энергии он получал, тем чувствовал себя сильнее; а вампиры, энергия которых стремительно покидала их тело, всё больше и больше думали, что вот-вот умрут. Они смотрели на зону своего сердце, с трудом поднимали головы, смотря на шарообразную чёрную сферу. Они не знали, умрут ли от этого. Мысли о смерти не пугали ведь, по сути, все они на половину мертвы. Но если этим способом колдун хочет их убить, то мысль о страхе смерти и скором завершение жизни начинала образовываться сама собой. Это так ужасно: лежать на земле или стоять на коленях, смотреть на то, что высасывает твои жизненные соки, а затем на того, кого эти жизненные соки делают сильнее.       «Какие же ещё тайны ты скрываешь, отец?», — думал про себя Стефан.       Когда сфера тёмной энергии, зависшая над вампирами, стала размером с глобус, а то и чуть больше, вампиры резко и очень не естественно выгнулись в спине назад с таким хрустом, будто половина костей в теле в туже секунду сломалась. В их глазах застыл настоящий ужас, как будто в момент своей смерти они увидели что-то по-настоящему жуткое, что-то, что пугало по хуже самой смерти. Вдруг их тело начало сереть, а чёрные вены стали сереть. В следующую минуту их тела упали, не двигаясь. Их вампирское сердце замерло на веки, лица осунулись, вдобавок к серости — побледнели и вытянулись. Сфера, что парила над ними, резко вошла в тело Джузеппе, наполняя его энергией, которая поддерживала его тело и здоровье.       Натали, мало что умевшая за пределами магии целительства, но прекрасно знающая теорию, могла предположить, что Джузеппе принадлежит к ведьмам и колдунам, которые поклоняются либо Гекате, либо Руэри — хранителю тьмы. Раннее ей доводилось встречаться с магами, которые сотрудничали с этими личностями, но такой тьмы она никогда не чувствовала. Ей никогда не было так некомфортно. Она чувствовала, что неизведанная сила давит на неё, желает расплющить, ей не нравился свет, что хранила в себе юная дева.       Джузеппе вдруг взглянул на Натали с интересом, но долго рассматривать не стал, ухмыльнувшись. Сальваторе направился к компании своего сына, минуя посеревшие трупы, которые он хотел разорвать на кусочки, но всё же решил это оставить на потом. Его руки так же были сложены за спиной, на устах играла лёгкая, но до жути самодовольная ухмылка. Выставив правую руку вперёд, он направил свою энергию на дружную компанию, буквально повесив их в воздухе, не обращая внимание на то, что Зальцам скорчился от боли, коя тут же пронзила его раненую ногу. Замерев в паре метров от них, Джузеппе спросил:       — Доволен? — обращался он явно к Деймону, который не спешил отвечать, сжимая губы в тонкую линию. — Не чувствуешь вины за погибший десяток людей.       — Я должен чувствовать вину за убийства, которые не совершал? — хмыкнул тот. — Это чувство должно преследовать тебя. Мне плевать.       — Конечно, — ухмыльнулся Джузеппе. — Ещё бы было не плевать человеку, вернее — вампиру, который отправил на тот свет свыше пятиста человек.       — О! — забавлялся Деймон. — Следил за мной, пока гнил на том свете! Я польщён, что интерес к моей персоне ты не потерял даже будучи мёртвым. А я-то думал: что же я иногда давился кровью и чувствовал спиною чей-то прогнивший и застеленный ненавистью взгляд. Теперь понятно.       Стефан прикрыл глаза, осознавая, что за желание разозлить отца, из-за Деймона сейчас могут пострадать все, в особенности и без того раненый Рик. Деймон же продолжал смотреть на отца с вызовом, а то молчал, не сводя с него пронзительного, смотрящего в самую суть, взгляда.       — Ты не меняешься, сын. За шутками, этим низким и позорным юмором прячешь ранимого мальчика, который терпел большую часть своей юношеской жизни насилие со стороны отца, — улыбка на лице Деймона померкла. — Я жалею, что не успел выбить всю дурь из тебя… Как и из тебя, Стефан. В тебе я не доглядел того, чего должен был. В прочем, ещё не поздно всё исправить.       — Ну так давай, — выпалил Деймон. — Попробуй выбить дурь из нас. Посмотрим, кому из нас повезёт, — Джузеппе вновь обратил на него внимание, с интересом наклонив голову. — Чего смотришь? Давай!       — Побереги нервы, сынок. Тебе они ещё понадобятся. Я бы мог отпустить вас двоих, — перевёл он взгляд на Стефана, — но даже в таком случае это будет слишком простой бой для меня, а я не люблю простых побед.       Вдруг Деймон и Александр почувствовали, как их ноги коснулись земли.       — Свободны, — кивнул он в сторону леса.       — Я не уйду без брата!       — Нет, Деймон, ты уйдёшь без брата.       Сорвавшись, Деймон тут же оказался перед отцом, который даже не дёрнулся.       — Судьба Стефана предрешена, в прочем, как и мистера Зальцмана и мистера Локвуда.       — И кто её решил? Ты? Ты, твою мать, кто? Господь Бог? Хранитель Всея мира? — злился Деймон. — Ты отпустишь их, или я…       — Или ты что, Деймон? Что ты можешь сделать против меня? Ты не ведьма Эндерсон, не мисс Форбс и даже не Бонни Беннет. Что ты можешь выдвинуть против меня? Каждый твой шаг я знаю наперёд.       Деймон только собрался переместиться за его спину, как Джузеппе, будто предвидев это, надавил силой мысли, вызывав в его голове разрывающую боль, из-за которой даже появился шум в ушах. Это было настолько сильно и невыносимо, что Деймон даже не смог взять себя под контроль, чтобы не показать слабости. Его тело просто рухнуло на колени, а собственные руки сдавили голову настолько, насколько это было возможно, но легче не становилось. Александр пожелал помочь ему, но тут же был отброшен невидимой силой за пределы защитного купола. Он пытался проникнуть назад, но защитное заклинание его не пускало. Коулман даже теперь не слышал и не видел, что там происходило. Он что-то кричал, стучал по невидимой стене, но всё было без толку.       — Я могу дать тебе выбор, Деймон, — вдруг сказал отец, значительно ослабив действие колдовства, смотря в лицо сыну, подбородок и губы которого теперь были залиты тёмно-бордовой кровью. — Выбирай: Елена или Стефан. Кого выберешь, тот будет жить.       — Это не правильно! — уже не выдержал Рик. — Вы не можете выдвигать такие условия. Это бесчеловечно!       — Это война, мистер Зальцман. На войне часто предстоит сделать выбор. Иногда это выбор может спасти несколько жизней, а иногда всего одну. В данном случае он может спасти лишь одного. Брата, которого знает всю свою жизнь, либо девушку, чьё лицо ему напоминает его первую любовь и на которую Деймон никогда бы не обратил внимание, не будь она копией Кэтрин.       Деймон обратил на него взгляд, который был полон самой поглощающей ненависти, презрения и желания размазать тело отца по поляне. Сделать выбор в данной ситуации он не мог. Он не мог выбрать одного из них, другого отправив на смерть. Это два самых важных и самых любимых человека в его жизни. Деймон даже пропустил мимо ушей последние слова отца, пытаясь заглушить все раздирающие чувства.       — Ты не можешь ставить меня перед таким выбором. Это всё равно что, если бы в тысяча восемьсот шестьдесят третьем спросили, кого их нас ты бы отправил на казнь, если бы мы сделали что-то запретное для общества, либо если бы тебя за твои злодеяния поставили бы перед выбором.       — Я не ты, Деймон. Я бы спокойно сделал выбор.       — Конечно, потому что ты чудовище.       — Как и ты.       — Но я лучше. Я никогда бы не поставил человека перед тем выбором, в который меня поставил ты. Я бы никогда не выбирал из двух своих сыновей одного любимчика. Я бы не вредил своей семье, как ей вредил ты всё своё чёртовое существование! И я бы не уничтожил сотню невинных женщин, при этом являясь такой же сверхъестественной тварью, какими ты их называл. Ты не просто чудовище, ты ещё и поганый лицемер, который сам должен был сгореть в том же доме вместе с ведьмами! Я не стану выбирать между Еленой и Стефаном. Никогда!       — Он выбирает Елену, отец, — вдруг сказал Стефан. — Я остаюсь.       — Твоё благородство тебя и погубит, сын, — ухмыльнулся Джузеппе, пока в тот момент Деймон прикрыл глаза, проклиная брата за вечную самопожертвенность.       — Заткнись, Стеф!       — Нет. Если мне и суждено расплатиться за то, что я сделал, за то, что заставил тебя стать вампиром, то, видимо, расплата пришла. Я остаюсь. Но ты отпустишь Рика и Тайлера.       — Вы не вправе выдвигать условия. Договор больше не действителен, Стефан. Ваши жизни, буквально каждого из вас, в том числе Майклсоном, находятся на волоске. Вопрос лишь во времени. До дня перемен, Деймон.       С этими словами тело Деймона взлетело и так же было отброшено за черту защищённой территории. Рядом тут же оказался Александр, помогая ему подняться. Деймон, почти оттолкнув его, не рассчитав вампирской скорости, врезался в невидимую стену, начав барабанить в неё руками и сыпя проклятиями направо и налево. Досталось и отцу, в большей степени, и брату за его благородство. Стефан, всё прекрасно слышавший, закрывал глаза. Для него важно благополучие, любовь и жизнь Деймона. Он однажды забрал у него выбор, столько раз подставлял, являясь глупым ребёнком и подростком… Конечно, были и хорошие моменты, но по мнению самого Стефана, их всегда было мало. И если это последнее, что он может сделать для своего брата, то именно это он и сделал. Он спасёт его жизнь и подарит шанс на возможный выигрыш и быть может даже счастливую жизнь с Еленой.       — Прости меня, Деймон, — одними губами сказал Стефан. — Но я хочу чтобы ты жил.       — А теперь насчёт всех вас, — Джузеппе с самодовольной улыбкой отвернулся от Деймона, который продолжал пробиваться через барьер, игнорируя все попытки Александра вразумить его. — Вы не выйдите от сюда вплоть до тридцать первого числа. Вы — ключи к новому миру, господа.       — Почему именно мы? — не понимал Тайлер. — Меня с этим местом давно ничего не связывает.       — А разве дело во связи, мистер Локвуд? Вы единственные, кому нечего терять. И вы единственные, кто примет смерть легко и просто, ведь все, кого вы когда-либо любили и кем-либо дорожили — мертвы, либо скоро окажутся.       Почему-то последние слова напугали Стефана, что отразилось на его лице, а Джузеппе это только понравилось.       — Пожалуйста, — вдруг подала голос Натали, — отпустите меня.       — А я уже почти забыл про тебя, — мистер Сальваторе направился к ней. — Нет. Не отпущу. Видишь ли, для ритуала нам так же нужна ведьма, вернее её кровь. Изначально я думал, что смерть мисс Эндерсон станет завершающим этапом ритуала, но твоё появление, Натали, изменило план. Я не терплю предателей, как и трусливых людей. Ты останешься здесь и встретишь свою смерть вместе со всеми остальными.       По щекам девушки покатились слёзы. Она с мольбой взглянула на него, но Джузеппе лишь отвернулся, направившись в сторону амбара. И невидимая сила потянула за ним пленников, которым предстояло вернуться в свои клетки.

* * *

      — Клянусь, здесь ничего нет! — с раздражённым вздохом произнесла Кэролайн, задвинув книгу назад в шкаф. — Быть этого не может!       Клаус с трудом, но старался сохранить спокойствие, перелистывая страницы очередной книги со всякими мистическими рукописями. Кэролайн подошла к нему, закончив со своим шкафом. У Майклсона, книжный шкаф которого был куда больше, осталась ещё половина. Хоть они не находили ничего нужного, но сами по себе ведьмовские рукописи были весьма занятными по мнению самой Кэролайн.       — Милая, — позвал он девушку, — посмотри на это.       Оказавшись рядом с Клаусом, Кэролайн обвела быстрым взглядом толстую тёмно-коричневую книги с тонкими пожелтевшими страницами. Эта была ещё одна рукопись. Некоторые слова были зачёркнуты и переписаны, на полях имелись разные символы, но один привлёк внимание Никлауса. Это были полосы, которые так ему напоминали следы шрамов на руке брата, по углам так же имелись буквы арамейского языка. Кэролайн провела пальцами по рисунку, пытаясь прочувствовать его энергию. Что-то неприятное, холодное, старое и очень древнее чудилось её. Такие странные ассоциации, но сердце практически кричало, что это то, что они так долго искали.       — Это же арамейский, верно? — Клаус кивнул. — Рисунок один в один со шрамом Элайджи и с тем, что был изображён на пергаменте с заклинанием, но там была латынь. Почему здесь арамейский? Вальдемара родилась намного позже библейских времён.       — А как ты думаешь, откуда я знаю арамейские и прочие с ним сочетающиеся языки? — с ухмылкой спросил Клаус. — Библейский язык действительно в наше время не использовался так развёрнуто, как-то было в иные времена. Но такие языки как арамейский часто использовали для разведок и переговоров, боясь, что враг или предатели узнают тайную информацию и донесут её куда не надо. Арамейскому и прочим обучали в специальных засекреченных местах мира. Владели ими лишь избранные, но это давало тебе весомый козырь в кармане, как и твоим последователям.       — Вальдемара могла обучаться этому языку?       — Вполне. Она была способной и целеустремлённой. Позже её знания так же могли передаваться. Ведь даже в это время обучают не только арамейскому языку.       — Шифровать… — повторила задумчиво вампирша, вновь проведя пальцами по буквам. — Заточён шифр. Я чувствую, что здесь точно так же что-то скрыто. И чувствую, что это то, что мы искали.       — Ты уверена?       — Да! — без доли сомнения сказала Форбс. — Забираем книгу и уходим.       — Книгу? — удивился Клаус. — Я-то думал, что ты пару листочков захочешь взять.       Кэролайн забрала книгу из его рук и перелистнула в самый конец, ткнув пальцем на форзац книги, где имелась подпись.       — Вальдемара Эндерсон. Это принадлежит моей сестре.       — Не только ей, но и тебе. Вы обе происходите из рода Эндерсонов, не забывай, дорогуша.       — Трудно не забывать, — усмехнулась она. — Ещё предстоит узнать, что нас так разделило…       — Узнаем, — Клаус чмокнул её в голову. — Пойдём, пока сюда никто не наведался.       Засобиравшись, Клаус и Кэролайн быстро покинули укромную комнатку, вернувшись в главный зал. Идя по нему, Кэр не могла не смотреть на всех этих бедных животных, которые были заточены в узких террариумах и клетках. Сердце обливалось кровью, когда она понимала, какая участь их ждёт.       Жертвенная магия…       Окунаясь в свои воспоминания, Кэролайн с уверенностью в сто процентов могла сказать, что никогда не занималась жертвенной магией. Конечно, ритуалы отличаются во сложности, действие и прочем, но часто в этом направление магии используются жизни невинных и беззащитных животных. Форбс помнит, как сейчас, что всегда осуждала ведьм и магов, которые выбрали путь жертвоприношений. Она не понимала: какое удовольствие те могли получать, отнимая жизнь других и получая за это что-то. Аделия, скрепя зубами от тех же мыслей, всегда поддерживала сестру, хоть и упоминала, что и их выбор для многих чудовищен. Ведь о хранителях стихий много разных слухов и мифов, в большей части из которых их делают настоящих монстров. В особенности зло воплоти в этих мифах — Арос и Руэри. Аве досталось не так много чудовищных поступков, как и троим оставшимся хранительницам, что уж не скажешь о представителях мужского пола. Каролина, какой она была тогда, соглашалась, зная и видя, как от них шарахались, когда узнавали, кому сёстры прислуживают. Особенно это касалось Аделии, которая нагоняла ужас, стоило её глазам блеснуть огнём. В принципе колдунов и ведьм, которые решились примкнуть к одному из хранителей предпочитали обходить стороной и лишний раз не конфликтовать, а если этот кто-то — подопечный Ароса или Руэри, то этих людей буквально с первого взгляда начинали ненавидеть, называя чудовищами, не зная даже лично того или другого человека.       — О чём задумалась? — спросил Клаус, обернувшись, когда осознал, что Кэролайн отстала, замерев у террариума со змеями.       Встряхнув головой, Кэролайн с немного печальной улыбкой ответила.       — О всём по немного, но в основном о бедных животных, дни которых сочтены вот в этом безобразии, — обвела она пальцем пустое пространство, как бы очертив часть террариума. — Ненавижу цирки, зоопарки и прочие места, где содержат животных ради забавы и показухи. Так хочется всех выпустить.       Улыбнувшись, Клаус подошёл к ней, не особо задержав внимание на довольно длинной змеи бело-чёрного цвета, которая по приходу гибрида решила свернуться, но прежде зашипела и отвернулась.       — Только если выпустишь, то большая часть из них погибнет в первые десять минут своего прибывания в большом мире, который для них — как для нас космос — не изведан и полон опасностей, — он вздохнул. — Не мне тебе рассказывать о законах энергий, путей, перерождения и прочего. У каждого свой путь, дорогуша. Даже у них и даже такой. Мы не в силах им помочь. К тому же некоторые из них опасны для людей.       Кэролайн по-доброму улыбнулась, посмотрев на него:       — Беспокоишься о простых смертных?       — Ну, — Майклсон усмехнулся, приобняв её за плечи и мягко подтолкнув к выходу, — с кем поведёшься от того, как говориться, и наберёшься. Вокруг меня одни любители смертных душ.       — Да ладно тебе, — слегка пихнула его в локоть, — так и скажи, что подобрел и теперь не смотришь на людей с высока и даже где-то сопереживаешь иногда. Никто не осудит за это, Клаус. Я прекрасно знаю, как твоё сильное, независимое и где-то даже всё ещё грозное «Я» воюет с твоей человечностью, которая прорывается несмотря на все твои ранние попытки не просто закрыть её где-то внутри себя, а прямо-таки уничтожить. Но ты учишься новой силе, которую и несёт в себе человечность. Ты становишься сильнее, ещё более мудрее… Я горжусь тобой.       Он не смог сдержать желания улыбнуться счастливо и широко, посмотрев на неё. Клаус хотел что-то сказать своей королеве, но вдруг уловил чей-то приближающийся разговор, который говорил как раз о лавке, в которой они были. Кэролайн, видимо, не была так сосредоточена, поэтому была крайне удивлена, когда Клаус вдруг изменился в лице, вдруг зажал ей рот и быстрее чем за секунду переместил их в ту самую комнатку, что находилась за плотной красной шторой. Майклсон приложил указательный палец к губам, а потом постучал по козелку, как бы говоря, что ей стоит прислушаться. Последовав этому совету, Кэролайн услышала приближающиеся женские шаги и голос, который, видимо, вёл диалог с кем-то по телефону. Неизвестная возмущалась дождливой погоде, водителю, кой промчался мимо неё на своём дешёвом драндулете и обрызгал её недешёвое красное пальто и прочим бытовым вещам.       Войдя в магазин, юная девушка афро-американской внешности, на вид которой было около двадцати лет, попрощалась по телефону с подругой, держа в другой руке бумажный пакет со свежей выпечкой, и уже намеревалась направиться за стойку с кассовым аппаратом, где и находилась та самая комната, как вдруг обратила внимание на встревоженных животных. Юная ведьма напряглась, перемещая взгляд с агрессивно бегающих и нападающих друг на друга грызунов; на попугая, который махал крыльями, звонко, но будто тревожено чирикал; на змей, которые по непонятной причине свернулись в клубки. Сняв немного испачканное пальто и поставив пакет с едой на тумбу, она прошлась по лавке, сосредоточившись на своих ведьмовских силах. Ей не составило труда почувствовать чужеродную вампирскую энергию.       — Кто и где бы вы не были, выходите. Я чувствую две вампирских энергии.       — Клаус, — шепнула Кэролайн, — давай без крови. Попробуем договориться.       — Представляю, как она будет с нами договариваться, когда увидит книгу в моих руках.       — Попробуем! — настояла Кэролайн, выбравшись из заточения между стеной и его телом. Она натянула на лицо самую добродушную улыбку и покинула комнату, заранее подняв руки. — Привет!       — Где ещё один? — прозвучало вместо ответного приветствия.       — Вообще-то неприлично не здороваться в ответ, — не заставил себя ждать Клаус.       — Вы чужаки на этой территории. Что забыли здесь? — голос ведьмы звучал твёрдо, настороженно и, не трудно догадаться, враждебно.       Клаус посмотрел на Кэролайн, как бы призывая её к действиям, если они хотят избежать кровопролития.       — Как тебя зовут? — спросила Кэролайн, медленно выходя из-за стойки.       — Афета.       — Очень приятно! Меня зовут Кэролайн. У меня к тебе дело.       — Я знаю кто ты и кто ты, — она взмахнула руками, отбросив Кэролайн и Клауса в стену, подвесив их на метра три в высь, но Клаусу удалось не выронить книгу, которую он крепко сжал в своей правой руке. — Местные звёзды, и теперь даже не только магического мира. Как вы посмели заявиться сюда, после того, как убили мою прабабушку?       — Для прабабушки она выглядела весьма молодо, — ухмыльнулся Клаус, посмотрев на Кэролайн, которая раздражённо закатила глаза. — Теперь понимаешь, почему я привык убивать, а не вести возню и растягивать сопли в виде дипломатических разговоров?       — Слушай, — обратилась к ней Кэролайн, — обязательно вот это вот? Отпусти хотя бы меня, и мы спокойно поговорим.       — Мне не о чем с вами говорить, — взгляд ведьмы зацепился за книгу, которая с помощью невидимой для Клауса энергии, вырвалась из его рук и прилетела к ведьме. — Это вам не принадлежит.       — Как и тебе, дорогуша, — парировал Клаус. — Эта книга принадлежит одной ведьме, которая является потомком той, кто написала этот фолиант. Мы намереваемся вернуть её.       — Передайте ведьме Эндерсон, что если ей надо, то пусть придёт и попробует взять сама.       Кэролайн удивлённо приподняла брови, удивившись этой смелости, а Клаус рассмеялся.       — Боюсь, ведьмочка, ей и пробовать не надо будет. Была бы она здесь, она бы просто взяла и ушла, оставив после тебя один кровавый след, — оповестил о её возможной перспективе гибрид.       — Возможно, а может быть и нет, — безразлично пожала она плечами. — В прочем, такого следует ожидать от подобных людей.       Кэролайн недобро сощурилась, вцепившись в ведьму взглядом.       — О чём ты?       — Наверняка вы знаете, кому прислуживает ведьма Эндерсон. В кругах ведьмовского сообщества она известна не только как преступница, убийца, но и… кто-то её называет падшим ангелом, а кто-то леди пламени, кто-то просто и понятно — чудовищем. В наших кругах не любят тех, кто прислуживает Аросу, который однажды чуть не погубил весь этот мир.       — Ах, ну да, — с ядовитой ухмылкой ответила Кэролайн, — вы же цепляетесь только за прошлое. Не думаете, что с того момента, как Арос чуть не уничтожил мир, прошло невесть сколько сотен тысячелетий. Он давно другой.       — Люди не меняются, — непреклонно отвечала ведьма. — Хотя ему далеко до человека, как и вашей подружке, в прочем-то, — Афета вдруг вновь вернула пристальное внимание на Кэролайн. — Ты её защитница, но хоть знаешь, скольких человек она убила? Знаешь, какими способами? Ничем не лучше твоего напарника.       Клаус держался из последних сил, чтобы не сказать то, чего говорить не стоит. Кэролайн же не выглядела озлобленной на первый взгляд. Её выражение лица стало холодным, а сверкающие и всегда тёплые сапфировые глаза — вдруг стали отталкивающими, стеклянными и напоминали лёд. Пока она забалтывала ведьму, Кэр хватило времени просканировать энергию, что подвесила в воздух её и Клауса. Ведьма была явно не из слабых, но не достаточно сильной, чтобы она не смогла разрушить её колдовство. Сделав незамысловатое движение левой ладонью, на которое Афета не обратила никакого внимания, Кэролайн, как и остальные, почувствовала резкий спад температуры в магазине. Животные вновь встревожились, ведь многие не переносили холод. И вдруг радужка глаз Кэролайн вновь окрасилась в туманный серый цвет, а под глазами появились серые, совсем маленькие и тоненькие серые вены, которые больше напоминали трещины. Её кожа начала стремительно белеть, а воздух вокруг неё и Клауса начала покрываться коркой льда, заточая в себе чужую энергию, которая стремительно приобрела зелёное свечение, которое смог увидеть даже Никлаус. Ничего не понимающая Афета оторопела, впервые видя такое проявление магических способностей. В какой-то момент лёд вокруг подвешенных раскололся, разлетевшись на маленькие кусочки прямо в лицо ведьмы, которая едва ли успела закрыть лицо руками, чтобы те её не ранили. Клаус же спокойно приземлился на пол, а Кэролайн грациозно, словно пушинка, пролетела расстояние, мягко приземлившись около ведьмы.       — Смотри на меня, — её тон не терпел не повиновения. Клаус наблюдал со стороны, наслаждаясь. Афета же нерешительно взглянула на Кэролайн. — Что ещё скажешь о моей подруге?       — Я не откажусь от своих слов, но что ты такое? Твоя энергия… Я только сейчас почувствовала нечто иное.       — Знания о моей сути ничем тебе не помогут, лишь подтолкнут к смерти, — Кэролайн резко схватила ведьму за шею, подвесив её в воздух. — Думаешь, я не знаю, какие злодеяния она творила? Я знаю больше, чем кто-либо из подобных тебе, — она приблизилась к ней, — потому что я её сестра, — тут уже Клаус хотел вступить, но Форбс, будто предугадав это, указала на него свободной руке в жесте остановиться. — А знаешь кому я прислуживаю, как ты выражаешься? Ну, скажи.       — А-ах-а, — хрипела ведьма, — Ав… Ава.       — Верно, — мило улыбнулась Кэролайн. — Каждый из нас чудовище в той или иной мере. Вопрос только в том: позволяем ли мы ему сорваться с поводка, либо держим у ноги, а может и сотрудничаем. Так вот если я придерживаю своё на коротком поводке, то моя сестра сотрудничает с ним. Была бы она тут, то ты бы уже мучилась, сгорая до тла, не в силах покинуть собственное тело, чтобы избавиться от боли. Я же не люблю растягивать сия действие, поэтому предпочитаю отправлять людей в иной мир почти безболезненно. Повидайся со своей прабабкой.       В это же мгновение Кэролайн свернула ей шею, выпустив из своих рук. Тело уже не живой ведьмы упало на пол. Перед смертью она даже не успела закрыть глаза, которые на веки замерли во страхе, смотря сейчас куда-то в потолок. Форбс забрала из её рук книгу, уже неосознанно скрыв в себе сущность хранительницы воздушной стихии. Повернувшись, она увидела замершего в удивление, но и вместе с этим в приятном восхищение Клауса, который подошёл к девушке.       — Ты была великолепна, любовь моя. Правда я бы её чуть-чуть помучил.       — У нас нет времени на муки, — пожала плечами Кэр. — Но спасибо.       — Только нам всё равно придётся задержаться.       — Почему?       — Насколько мне известно, у Рамлы была только одна внучка. Её родители, — кивнул он на лежавшее тело, — погибли в авиакатастрофе. Сама она, разумеется, не завела детей, мужа. В общем вот это всё, а точнее животные здесь, остались без какого-либо присмотра после смерти ведьмы.       — И какой план?       — Есть один, — Клаус достал из кармана своё тёмно-коричневой куртки телефон, быстро набрав чей-то номер. Гудки были не долгими. — Лэнгли, давно тебя не слышал! Как там дела у тебя?       Лэнгли Джонсон — старый приятель Клауса, с которым они познакомились в семнадцатом веке. Лэнгли является вампиром, тем самым редким видом, который почти не сотрудничает с вампирскими кланами и предпочитает заводить полезные знакомства среди ведьм и колдунов.       — Нет, Клаус, — Кэролайн удивлённо приподняла брови.       — Не волнуйся, на это раз я не хочу у тебя никого выкупить, либо втянуть тебя в какую-то авантюру.       — Тебя подменили? — с неким недоверием спросил неизвестный для мисс Форбс голос.       — Тут такое дело: на 859 Смолл Стрит было найдено тело хозяйки одной ведьмовской лавки. Много животных осталось без хозяев. Разберёшься? У тебя, вроде как, есть хорошие знакомые ведьмы и маги зоологи.       — Найдено или убито?       — Убито, но за дело, — по ту сторону послышался смешок. — Труп могу взять на себя. Главное зверушек пристрой в добрые руки.       По ту сторону послышался тяжёлый вздох.       — Клаус Майклсон печётся о зверушках… Мир скоро перевернётся. Расслабься, я со всем разберусь. Лучше убирайтесь от туда побыстрее, а то сами понимаете своё положение.       — Отлично. Отблагодарю тебя при возможности.       — Ага. За одно и расскажешь, как умудрился на пару с другими затесаться в чёрный список звёзд магического сообщества. Ты, конечно, и раньше там числился, но сейчас на пару с другими занимаешь лидирующие строчки рейтинга.       — О, это не телефонный разговор. Заезжай как-нибудь в наш бар в Новом Орлеане, там и побеседуем. Проинформируй, когда решишь проблему.       — Я позвоню.       Звонок завершился, а Кэролайн спросила:       — Это кто?       — Один мой хороший знакомый.       — Суда по началу, он был тебе не очень рад.       Клаус рассмеялся, вспомнив былое.       — Просто однажды мы вместе являлись причинами повышенной смертности в некоторых городах мира, ну и ещё пару раз нарывались на неприятности по моей милости, заведя несколько десятков врагов в колдовском сообществе. Лэнгли не обычный вампир. Он редко сотрудничает со мной или другими. Только с ведьмами и колдунами. Он считает, что за ними будущее этого мира. Хотя мне по старой дружбе в помощи редко отказывает. Просто я звоню ему настолько редко, что он уже привык, что это, как правило, ситуация из ряда вон, но не в этот раз.       Оглянувшись, он приобнял Кэролайн и направился с ней к выходу, попутно накинув капюшон нежно-розовой толстовки на её голову. Выйдя на улицу, Кэролайн протянула ему руку. Клаус сначала не понял, чего она от него требует, а затем осознал.       — Нет.       — Да.       — Нет!       — Да, Клаус. Ты дашь мне ключи от машины.       — И толкаться в пробках? Не рассчитывай.       — Кто сказал? Может мы их объедим, но это явно будет осторожнее, чем то делал ты. Дай ключи, пожалуйста, — он нахмурился, а она мило улыбнулась. — Я сказала волшебное слово.       Со вздохом, но Майклсон протянул ей ключи, прежде открыв дверь водительского сидения. Кэролайн была довольна собой.       — Видимо, я успею вздремнуть до дома.

* * *

      Авеню Форест Хилл, кофейня «Lounge»       Ребекка, сидевшая весь день в кафе Саманты, наслаждаясь ароматным кофе, вкусной выпечкой и салатами, проводила большую часть времени в телефоне, развлекаясь во всяких приложениях и временами писав Александру, который куда-то неожиданно пропал. И всё бы ничего, если бы не её шестое чувство, которое прямо-таки нашёптывало, что что-то не так. Однако были минуты, когда Ребекка прям особо расслаблялась, получая видео и сообщения от одной из главных девушек, которая работала прислугой в доме Никлауса, в данный момент сидевшая с Аки. Астра информировала Ребекку каждый час. И её не могло не радовать, что её отсутствие щенок переживает абсолютно спокойно.       Как ни странно, но в кафе сегодня было достаточно народу, поэтому Саманта кружилась между залом и кухней как пчёлка, изредка подходя к Ребекке. Сама же мисс Майклсон отвлекалась от своих дел, как только слышала вновь открывшуюся дверь, опасаясь, что может зайти кто-то, кто будет плохо настроен по отношению к мисс Франс. Однако сама Саманта в окружение дел и хлопот вообще забыла думать о том, что где-то там за стенами может гулять муж и желать ей абсолютно не благ. Но благо всё проходило тихо. Конечно, Ребекка и Саманта замечали на себе взгляды некоторых посетителей, которые уже были в курсе произошедшего из-за сведений в интернете. Видео разлетелось так быстро, что хакеры и им прочие, кто подчищает разные следы и попадания сверхъестественного на записи камер, материалы которых позже сливаются в интернет, не успевали даже чистить всё. Потому что на десятки удалённых видео и сайтов появлялось ещё сто. Ребекка даже связывалась с одним знакомым, который сказал, что у них происходит полная вакханалия из звонок, сообщений и круживших рядом со зданиями офисов СМИ.       Саманта, честно говоря, ожидала, что и её этим утром будут поджидать репортёры, как жену известного бизнесмена, но на удивление никого не было и никто не пришёл. Хотя она не может быть уверенной, что никто из них не пришёл под видом обычных посетителей, чтобы выведать какую-то информацию или просто разнюхать атмосферу.       — У меня ноги отваливаются, — Саманта опустилась на кресло напротив Ребекки, под столом вытащив ноги из туфлей. — Ужас.       — У тебя сегодня какой-то караул, Саманта, — улыбнулась Ребекка, отпив свой латте. — Всё спокойно?       — Сейчас да, — кивнула она. — Даже людей почти нет. Такое редко бывает.       — На пришедших и ушедших мне всё равно. Я о твоих подчинённых. Проблем нет?       Саманта немного неловко поправила свои длинные рыжие волосы, заправив за уши.       — Относительно.       — То есть? — вопросительно приподняла бровь первородная. Саманта склонила голову, как бы намекая, что разговор лучше отложить, но Ребекка того не хотела. — Говори сейчас.       — Учитывая, что о нас пестрят все возможные новости, то каждый на кухне, да и в зале в курсе, кто вы и что, но не понимают, как я оказалась с вами. Смотрят… сама догадываешься как: кто с опасением, кто с непониманием, кто с каким-то пренебрежением. В прочем меня это не особо тревожит. Главное, чтобы работали.       Ребекка задумчиво закусила губу, но через несколько секунд встала под удивлённый взгляд Саманты.       — Ты куда?       — На кухню.       — Стой! — Саманта быстро сунула ноги в туфли и догнала Ребекку, встав у неё на пути. — Не стоит. Главное, чтобы они работали. Я не думаю, что от ребят можно ожидать чего-то нехорошего.       — Мой тысячелетний опыт научил меня обратному. Если кто-то из них сомневается, то пусть лучше уходят сейчас. Рядом с собой нужно иметь только уверенных и проверенных людей, которые не предадут тебя даже в такой момент.       — Ребекка…       — Ты помогла мне своей поддержкой, Саманта. Теперь я помогу тебе и это не обсуждается.       Ребекка просто обошла её, направившись мимо барной стойки под удивлённый взгляд бармена, который спокойно протирал бокалы. Саманта взмахом руки позвала и его следом. Стоило Майклсон зайти в служебный проход, где она столкнулась с одним из поваров, который возмутился присутствию постороннего человека.       — Посторонним сюда хода нет, вернитесь в зал.       — Поварам место на кухне. Вернись к кастрюлям и сковородкам, либо дай пройти и перестань стоять на моём пути.       Закончив на этом разговор, Ребекка прошла мимо него, слегка задев плечом. Повар с непониманием глянул на Саманту, которая шла следом за Беккой. Не проронив ни слова, она кивнула своему подопечному вперёд. Повар посмотрел на бармена, который пожал плечами, пока не понимая, что вообще происходит. Войдя на кухню, Ребекке показалось, что она вошла в настоящую баню. Настолько там было жарко и мало чем было дышать. Но зато как пахло… Тут у любого вампира пробудился бы человеческий аппетит. Все повара немного отвлеклись от своих дел, посмотрев на вошедших, а недалеко стоящие официанты напряглись, не понимая, что вообще происходит.       — Нами пришли поужинать? — спросил один из официантов с белым длинным колпаком на голове.       — А ты этого хочешь? — с полуулыбкой спросила Ребекка, адресовав ему хищный взгляд. Весёлого огонька в глазах парня поубавилось. — Полагаю, все здесь присутствующие слышали или видели новости? — работники переглянулись. Их взгляды Бекке были вполне ясны. — Я не хочу долго разглагольствовать, это не по мне. Поэтому давайте решим всё здесь и сейчас. Вы, конечно, имеете полное право ко мне не прислушиваться, но я, как член магического мира, скажу, что мы в заднице. Поэтому у вас два варианта. Первый: вы принимаете ситуацию, и кому хватает смелости — остаются. Не исключено, что в попытки стереть с лица мира нас, в том числе мисс Франс, пострадать можете и вы, если вдруг это очаровательное место захотят стереть с лица земли. Вариант два: вы спокойно и без каких-либо рисков для себя собираете вещи, пишите заявление об уходе и живёте спокойно.       — А на какие шиши? — сложила руки на груди брюнетка, стриженная под мальчика. Ей явно не нравился второй вариант, который касался заработка.       — Каждому ушедшему я выплачу аванс, плюс отпускные и саму зарплату. Выплаченных денег вам хватит на несколько месяцев — как минимум. Вы успеете устроиться на работу, — заверила их Саманта. — Вы можете с недоверием относиться к Ребекке, но она права. В данный момент мы все находимся в очень непростой ситуации, и из-за этой ситуации могут пострадать и те, кто нас окружает. Мы этого не хотим. Поэтому, — мисс Франс глянула на Ребекку, — будет правильно — дать вам выбор.       Работники заведения переглянулись. На их лицах можно было легко прочесть тревогу, сомнения, у некоторых уже появившуюся уверенность в выборе. Саманта и Ребекка уже думали уйти обратно в зал, чтобы дать ребят больше времени и возможности всё обдумать, как вдруг один за другим начали выдавать свои ответы. Большинство, конечно, были за уход, и их можно понять. Многие бы сочли их трусами, но Ребекка и Саманта понимали, что быть каждый день словно под прицелом из-за чьих-то там войн — у них нет никакого желания. Всем хочется жить. Саманта спокойно принимала выбор каждого, как и Ребекка, хотя сама не имела никакого отношения к бизнесу Франс. Правда, за все те дни, что она её сопровождает на работу и с работы, Бекке даже удалось проникнуться духом этого бизнеса и некоторыми людьми из этого коллектива. И, в итоге, у Саманты в первой смене осталось лишь два повара, два официанта и один бармен. Ситуация для её заведения — плачевная. Сейчас они работают в сокращённом режиме, не допоздна, как это было раннее, потому со второй сменой придётся переговорить завтра.       Порешав все рабочие вопросы, Саманта и Ребекка вернулись в зал, в котором сидело всего три человека в разных его углах. Первородная видела, что сложившаяся ситуация Самми, какой её назвал Дарен, немного расстраивала, хоть и она старалась относиться с пониманием. И всё-таки это удар по бизнесу. В глубине души мисс Франс опасалась, что кафе вообще придётся закрыть в скором времени, и она тем самым лишиться своего основного заработка. Ребекка старалась поддерживать и отвлекать её от тяжёлых раздумий.       Спустя минут сорок, когда им принесли по чашечке кофе, а разговоры больше не вызвали тревогу, Ребекка вдруг резко обернулась, когда услышала открывающуюся дверь. В заведение вошли Деймон и Александр. На первый взгляд они выглядели, как обычно, но что-то Бекку напрягло. Их настрой, который она чувствовала своим естеством, заставлял её тревожиться. Парни тут же нашли их глазами и направились вглубь кафе, минуя пустые или редко занятые столики.       — В чём дело? — спросила Ребекка, когда Александр присел рядом с ней на соседнее кресло. Деймон же занял место напротив рядом с Самантой.       — Лучше и не спрашивай.       К ним тут же подоспел официант, быстро оформив заказ из напитков. Деймон, не изменяя себе, заказал бокал бурбона, а Александр решил выпить свежий эспрессо.       — Не спрашивать? — усмехнулась Саманта, попивая своё капучино. — Вы себя со стороны видели? — вампиры переглянулись. — Где были?       Александр многозначительно приподнял брови, посмотрев на Деймона. Ребекка же, нахмурившись, перевела взгляд на старшего Сальваторе, ожидая его объяснений. Саманта тоже глядела на вампира в тревожном ожидании.       — Я решил спасти брата.       — Ты выследил, где он? — тут же оживилась Ребекка.       — И, суда по всему, у вас это не получилось, — подвела уже понятный итог Саманта, который для Деймона был солью на открытую рану.       — Какая догадливая, — язвительно пробурчал вампир в тот момент, когда им принесли заказанные напитки. — Нас выкинули за пределы магического скрывающего купола — как дворняг.       — Как вы туда попали? — не понимала Ребекка.       — Сначала пришлось позаимствовать у Лис браслеты, скрывающие облик, — решил начать с самого начала Александр. — Затем мы добрались до леса, оставив машину в безопасном месте. Блуждали под дождём не один час, а потом услышали голоса двух девушек, — он ухмыльнулся. — Без пыток, правда, не обошлось. Одна была слишком не сговорчивой, а ещё оказалась лживой тварью.       Ребекка удивлённо приподняла брови, но перебивать не стала.       — Именно! — согласился Деймон. — Видела бы ты его, Бекка. Он был хорош.       — В общем то место, что было скрыто магией, охраняли так же вампиры. Видимо, Кол предполагал, что Деймон или любой другой из нас решит попробовать отыскать место, куда могли отвезти Стефана. Но, по правде говоря, это были совсем зелёные вампиры, которые даже если бы хотели, не смогли бы помешать мне или самому Деймону. Пока он ходил в амбар в след за второй ведьмой, которая, в отличие от первой, охотнее пошла на сотрудничество, я, сам того не зная, убил брата главы вампирского клана, — на женских лицах отразилось небывалое удивление. — Не буду вдаваться в подробности всего следующего конфликта, но под конец, когда мы намеривались уйти, ведь Деймону удалось договорить с лидером, чтобы тот выпустил Стефана, Аларика и Тайлера, та ведьма, о которой мы почти по забыли, и которая нежеланно пошла на сотрудничество после моего давления, заблокировала нам возможность покинуть то место. После пришёл Джузеппе, который… я даже не знаю, что он сделал с вампирами, но они оказались мертвы, учитывая, что он и пальцем их не тронул.       — Ну как тогда? — не понимала Майклсон.       — Какой-то магический приём по выкачиванию энергии. Допускаю, что он настолько высосал энергетическую силу, что дух, если его таковым можно назвать, просто не мог больше задерживаться в теле. Я даже не знаю, как это объяснить и не уверен, что вообще прав! — взмахнул тот руками.       — Да уж… — Деймон криво улыбнулся, хотя его искривившиеся губы больше напоминали оскал. — Зато я сегодня увидел папашу в новом амплуа. Какие секреты это чёрт ещё в себе таит — одному Богу известно, в которого я не особо верю.       — Чего бы он не таил от нас, ясно одно — он крайне опасен, — согласился Александр.       — И мы не знаем, как защищаться от его нападок! — поддержала Ребекка. — Он высосал энергию скольких человек?       — Десяти по меньшей мере, — неоднозначно повёл плечом Коулман.       — Это даже не одного! — с искренним удивлением и даже неким ужасом во взгляде воскликнула Ребекка, но затем утихла. — Я видела, как некоторые колдуны и ведьмы прибегали к такому приёму, чтобы немного восполнить свои силы. Однако это никогда не заканчивалось смертью для тех, от кого решили подпитаться, а тут… Я не понимаю, кто он или что…       — А я, кажется, понимаю, — неутешительно и задумчиво проговорил Деймон.       — То есть? — спросила Саманта.       — Я тоже не понял, — поддержал Александр. — Вы же вроде не колдуне.       — Ну, — Деймон почесал висок, — это как посмотреть. Я и Стефан никогда не были замешаны в чём-то таком магическом, когда ещё являлись людьми. Мы в принципе это отрицали или, вернее сказать, не принимали. Отец и мать всегда убеждали нас в том, что магия, ведьмы и колдуны — всё это проделки дьявола и всё в том роде. Только позже пришла вера, открылась правда на иной мир и так далее, — он махнул рукой, мол не это сейчас важно. — Бекка, ты наверняка помнишь проблемы с Сайлосом, — первородная на это прикрыла глаза, не желая возвращаться к тем воспоминаниям.       — Кто такой Сайлас? — не понял Коулман. — Колдун?       — Можно и так сказать, — кивнула Ребекка. — Многие его называют экстрасенсом, что не правильно. Для обычного экстрасенса он слишком крут. Он был первым бессмертным, насколько известно миру на данный момент.       — Это долгая история о двойниках, любви и предательстве, в которую сейчас не очень хочется вдаваться. Если коротко, то у Сайласа, лицо которого ты мог лицезреть, смотря на моего брата, — была любовь всей жизни — Амара, её лицо ты мог видеть, когда смотрел на Кэтрин. Была ещё одна — его возлюбленная невеста Кетсия. Сайлас и Кетсия хотели стать бессмертными, чтобы жить вечно в месте, а та была могущественной ведьмой, которая является прародителем рода Беннетов. Кетсия создала заклинение бессмертия и вместе с ним антидот от этого бессмертия. Она тогда не знала, что их сказке с Сайлосом пришёл конец, потому что он полюбил обычную девчонку, слугу — Амару. Выпив эликсир бессмертия в день, когда у Сайласа должна была быть свадьба с Кетсией, они стали первыми бессмертными. Вскоре Кетсии стало известно о предательстве, и она обманула Сайласа, инсценировав убийство его любимой, заманив на остров, где она иссушила колдуна, похоронив с единственным лекарством от бессмертия. Амару она так же иссушила, но прежде связала её с иным миром. Более двух тысячи лет бедняга мучилась, видя и пропуская через себя смерти каждого умершего сверхъестественного существа. Суть в том, что Сайлас — прародитель ветки Сальваторе, то есть наш далёкий предок. Являясь при этом колдуном, это означает, что в крови каждого из Сальваторе есть крупинка магии. Видимо, в какой-то момент отец обнаружил её в себе и решил использовать сия дар в своё благо.       — Кстати, я никогда не задумывалась об этом, — вдруг сказала Ребекка. — И вы никогда не видели у отца чего-то странного?       — Отец был тем ещё перестраховщиком и скрытой личностью, когда дело касалось его тайн. Он всегда говорил, что все тайны унесёт с собой в могилу. Я, если честно, никогда не видел чего-то запрещённого в доме, как и Стефан. Возможно, какие-то свои вещи отец хранил в другом месте. Он не всегда разрешал заходить к нам в его кабинет, но это никогда не казалось нам чем-то странным. Однако даже у Сайласа магия проявлялась не так.       — Мы уже покинули Мистик-Фоллс к тому времени, как у вас тут развернулась война с Сайлосом и странниками, — вспомнила первородная, медленно попивая свой чай. — Расскажи, что тут было, какой он…       — Слишком самоуверенный и подлый, если вкратце, а если углубиться то…       Деймону понадобилось много времени, чтобы просветить Ребекку в то, что она пропустила, отчалив с братьями в Новый Орлеан. Вампира все слушали внимательно, не перебивая, заказав себе покушать и попить. Хоть и ей и Клаусу удалось по взаимодействовать с Сайлосом, но этот парень с лицом Стефана нагонял на неё тот же ужас через рассказ Деймона, что и тогда, находясь в той реальности. Вроде бы это было относительно давно, но погружаясь во все эти воспоминания, Бекке казалось, что это всё было только вчера. Несколько раз её даже бросало в дрожь, как и Саманту, которая даже не подозревала, что под её носом происходило всё это, а она толком ничего и не знала. Им, конечно, что-то было известно благодаря некоторым членам совета основателей, но явно не всё и не в таких красках, в которых сейчас рисовал картину Деймон. Ей становилось жутко от одного понимания о том, что все эти ребята пережили. Александр же тоже чувствовал себя не уютно, когда Деймон углублялся в терминологию по умениям Сайласа и некоторым его злодеяниям… О чём стоит говорить, если тот колдун смог воздействовать даже на Клауса, убедив того, что он умирает? Страшно подумать, что он делал с остальными.       Рассказав обо всём в красках, Деймон почувствовал, что выдохся, поэтому сделал куда больший глоток бурбона, чем делал до этого, наплевав на этикет. Некоторое время все молчали, а потом пошло бурное обсуждение и предположения возможных вариантов и событий. Однако, как верно позже заметил Александр, это капли в море. Им не узнать правды. То, как Джузеппе открыл в себе способности, и что за вид магии у него конкретно — узнать можно только у него самого. Сотрудничая с ведьмами, Коулман запомнил, что разновидностей магии больше, чем можно подумать, не говоря уже о тех, кому колдуны и ведьмы могут прислуживать. Он даже пошутил о том, что Джузеппе может прислуживать Сайлосу. Деймон шутку не оценил, сказав:       « — Не дай Бог такому случиться. К тому же этого колдуна вроде как в забвение затянуло со слов Бонни».       Александр пожал плечами, сделав вывод, что ему виднее.       Посидев в кафе до шести, ребята подождали Саманту, которая подписывала заявления об уходе, так же назначая обещанные выплаты, а после закрыла заведение. Было принято решение завести домой сначала её, а затем Александр с Ребеккой направятся в поместье Майклсонов. Благо к вечеру совсем распогодилось и небо окрасилось в тёплые оранжево-красные цвета, избавившись от тёмных и свинцовых туч.       Пока они разъезжались, Ребекке позвонил Клаус, проинформировав, что через час или полтора они доберутся с Кэролайн до поместья Эндерсонов, куда через минут сорок так же подъедет Элайджа с самой ведьмой Эндерсон. Выслушав его, Бекка сказала, что она сама будет там снова не меньше чем через час, всё же желая прогуляться с Аки, всё ещё чувствуя себя непутёвой матерью. Сидевший рядом Александр всё время широко улыбался, когда она называла себя непутёвой матерью, какой он её не считал.       Дорога была спокойной. Александр и Ребекка даже не затрагивали тревожные темы, отвлекаясь на лёгкие разговоры, музыку и обсуждения интересов. Когда они уже заворачивали на дорогу, что вела прямо к поместью Майклсонов, они встретились с машиной Элайджи. Обменявшись любезностями и улыбками, ребята договорились вскоре встретиться в поместье Эндерсонов. А ещё Ребекка, сболтнув лишнего, сказала, чтобы Лис проверила свои магические заговорённые штучки. Ведьма Эндерсон напряглась, переведя вопросительный взгляд на Коулмана, который широко улыбнулся, встретившись с насмешливым взглядом Ребекки. Элайджа задал лишь один вопрос:       — Мне стоит начинать волноваться?       На что получил следующий ответ от Александра:       — Волноваться придётся мне, когда я вернусь домой. Лис, надеюсь, ты остынешь к тому времени. Если что, Деймон тебя во всё посвятит.       Удивлённое лицо ведьмы Эндерсон стоило не то, чтобы видеть, а запечатлеть на камеру. Она даже не успела что-либо спросить, когда Александр послал ей воздушный поцелуй, а Ребекка нажала на газ, поехав домой. Элайджа последовал примеру сестры, держа путь в особняк любимой.       — О каких магических заговорённых предметах шла речь? — не понимал первородный.       — На самом деле могла идти о любых, которые находятся в моей комнате, — со вздохом проговорила ведьма. — Спросим у Деймона. В любом случае надеюсь, что дело обошлось без трупов.       Улыбнувшись, Элайджа ответил:       — Мало вероятно.       — Моё сердце думает так же.

      * * *

      Когда Ребекка вошла в дом, Аки не заставил себя долго ждать, выбежав к хозяйке на всех парах. Он был готов кинуться к ней, опустившейся на колени, в объятия, но тут маленькие глазки наткнулись на стоящего в стороне Александра, который мило улыбался, смотря на счастливую Ребекку и в метрах трёх остановившегося Аки. Щенок велял хвостом, но подойти не решался, видя этого незнакомца впервые. Запах Ребекки, Клауса, Элайджи и даже Кэролайн с Адэлис он уже запомнил, потому спокойно подходил к ним, позволял им потрогать себя и любил играть.       — Иди ко мне, малыш, — позвала его первородная, похлопав в ладони.       Аки издал лай, но к Ребекке всё-таки подошёл, толком не сводя с Александра пронзительного взгляда. Ласка хозяйки подействовала на него успокаивающе и располагающе. Коулман решил так же опуститься на колени рядом и, спросив у Ребекки позволения познакомиться с её милым комочком абсолютного счастья и бесконечной радости, только после, получив разрешение, протянул Аки руку, чтобы тот мог ознакомить с его запахом и решить, подпускать к себе вампира или нет. Недолгое время Аки принюхивался, а потом уткнулся в ладонь вампира своим мокрым носом, положив в следующий момент свою лапу. Александр, не скрывая улыбки и довольного смеха, пожал ему лапу, назвав молодцом. Ребекке их знакомство так же пришлось по душе.       Ещё с утра по раньше она приготовила все необходимые вещи, положив шлейку, поводок и костюмчик-дождевик в небольшой ящик, что стоял у стены, чтобы не искать это вечером и не подниматься на второй этаж. Аки, заметив новые неизвестные вещи, напрягся, смотря на хозяйку недоверчиво, тем не менее он продолжал вилять хвостом, пока Александр гладил его, всё так же сидя на корточках.       — Ты ещё не пробовала одевать его в этот дождевик?       — Даже не примиряла, — покачала головой Ребекка. — Адэлис сказала, что уверена, что не прогадала с размером. Полагаюсь на её чёткий глаз, — первородная вновь опустилась рядом, а Аки, восприняв костюм за что-то недоброжелательное, тут же вцепился в него зубами, желая растерзать. — Ой! Аки, перестань! Нельзя!       — Агрессор, это не зло! — обратился к нему Александр, постаравшийся аккуратно отодвинуть пса от костюма, который Ребекка крепко сжимала в своих руках. — Откуда в нём столько силы? Сколько в нём килограммов?       — Тринадцать.       — Ясно, богатырь, — усмехнулся Александр. — Есть идеи?       — Давай ты его аккуратно будешь держать, а я попытаюсь одеть?       — Давай попробуем.       Аккуратно взяв щенка, Александр прижал его спиной к груди, но костюм Аки отпускать просто так был не намерен. Ребекке пришлось заставить его раскрыть пасть, в связи с чем получила небольшой, но весьма неприятный кусь. Тогда-то пёс понял, что теперь до костюма ему просто так не добраться и, видимо, решил помешать его одеть иначе. Он пытался добраться до рук Александра, видимо так же намериваясь покусать, но Коулман изменил свою хватку, одной рукой теперь держа его около шеи.       — Всё, братан, капут. Миссия провалена.       Ребекка, быстро разобравшаяся, где в этом дождевике серебряного цвета зад и перед, начала аккуратно одевать Аки с лап. Сказать, что пёс был недоволен, это ничего не сказать. И любой, кто бы сейчас зашёл в прихожую, как минимум посмеялся бы с этой картины. Прямо посреди большого коридора двое взрослых людей-вампиров пытались управиться с щенком, который постоянно дрыгал лапами и пытался вырваться из рук Александра.       — Нет, Аки, — строго говорила Ребекка, аккуратно управляясь с его лапами, которые он вырвал из её рук. — Этот номер не пройдёт. Я знаю, что если вас не приучить к этому с детства, то потом вообще не приучишь. Тебе придётся научиться ходить в комбинезонах на улицу.       — А ботиночки будут? — на полном серьёзе спрашивал Александр.       — Давай сначала с комбинезоном попробуем справиться, — ухмыльнулась Ребекка. — Думаю, если мы ему ещё что-то на лапы нацепим, то он просто ляжет и откажется куда-то идти, — Александр вдруг засмеялся. — Чего смешного?       — Да я просто представляю, какими нас ужасными, злыми и беспощадными видят и считают, тем временем мы: два взрослых вампира пытаются справиться с трёхмесячным ребёнком, который никак не хочет одеваться, да, морда? — Александр погладил Аки по голове, не скрывая радостной улыбки.       Ребекке нравилось наблюдать за другом и щенком, что так удобно устроился у него на руках. Обычно серьёзный Коулман, в особенности в окружение, которому он не доверяет, сейчас открылся для неё с другой стороны. Ей редко удавалось встречать мужчин, которые могли с такой любовью глядеть на животных. Она даже допустила мысль, что так обычно смотрят на детей, хотя животные — и есть для нас дети.       Пока Аки был увлечён играми с Александром, всё так же веся у него на руках, он почти перестал сопротивляться попыткам Ребекки одеть его, а когда вампир его отпустил, то он посмотрел на них двоих крайне осуждающе.       — Кажется, ему это не очень нравиться, — почесал затылок вампир, искоса взглянув на Ребекку.       — У него нет другого выбора, — пожала она плечами. — Я не хочу, чтобы он пачкался. Да и от клещей этот костюмчик может вовремя защитить, если, конечно, эти насекомые не додумаются пролезть как-то под ним.       — А такое может быть, — решил тут же предостеречь её Александр. — У меня есть знакомый, обычный человек. Он однажды пошёл с дедом на рыбалку через лес, хотя можно было бы пройти через жилые кварталы, но дед его очень любил дышать свежим воздухом и любоваться красотами. Ничего не предвещало беды. Одеты они были хорошо, довольно тепло, потому что было прохладно. И когда они вернулись домой уже к вечеру, так мой друг обнаружил на своём животе клеща. Благо он не был заразен чем-то.       Ребекка смотрела на вампира взволнованно.       — Если ты хотел меня успокоить или подготовить, то у тебя получилось только второе, а к первому возникло абсолютно противоположное чувство. Я встревожена, Александр! — достаточно громко произнесла она, всплеснув руками.       — Главное осматривай его после прогулки, — говорил он, смотря на Аки, который неуклюже старался передвигаться вокруг них. — Прочёсывай, чтобы обнаружить этих тварей вовремя.       Ребекка вздохнула, но тут же кивнула. Она вновь опустилась на колени, прицепив шлейку Аки к рулетке. Пёс посмотрел её с недоумением и уселся на пятую точку, явно отказываясь куда-то идти. Александр сложил руки на груди, облокотившись на дверной проём, уже зная, что это будет крайне весело. Уговоры Ребекки никак не действовали на щенка. Через три минуты он просто лёг, положив морду на передние лапки.       — Кажется, он тактично послал тебя куда подальше с желанием погулять, — забавлялся вампир.       — Вместо того, чтобы смеяться надо мной, ты не мог бы сходить в гостиную за его мини-копией?       Александр сначала недоумённо хлопнул глазами, а затем вспомнил об игрушке, которую купила Адэлис. Мягкий, плюшевый пёс действительно напоминал самого Аки. Кивнув, он удалился в зал. Поиски долго не продолжились, потому что как только Александр явился туда, применим свои способности вампира, он обнаружил мягкую игрушку под журнальным столиком. Взяв находку, он вернулся к Ребекке, протянув любимую игрушку Аки. Бекка искоса взглянула на развалившегося щенка, который, заметив своего друга, радостно завилял хвостом, но вставать пока не планировал.       Придумав хитрый план, который, по мнению Ребекки должен был сработать, она отослала Александра за пределы дома, открыв входную дверь, прежде вернув игрушку обратно. Аки поступка не оценил, проводив вампира каким-то напряжённым взглядом. В метрах пяти от них, находясь уже на улице, Александр опустился на корточки и помахал игрушкой, делая вид, что плюшевый друг Аки тоже идёт гулять. В ответ на это щенок залаял и более активно завилял хвостом, хотя бы подняв голову. Ребекка сочла это хорошим знаком, помахав Александру, чтобы тот продолжал спектакль. Развернув перед Аки целое представление, вампир даже стал выдавать некоторые реплики, предупреждая, что его друг уходит без него и больше не вернётся. Коулман даже специально менял тон, на более мягкий и зазывающий. Ребекка же в свою очередь иногда слабо тянула Аки, как бы намекая, что ему стоит подняться. И у неё это получилось, но идти вперёд он всё так же не планировал, чувствуя себя неуютно в этом дождевике. Тогда уже к спектаклю подключилась и сама Ребекка, нашёптывая своему ребёнку о том же, о чём говорил Александр, только иными словами.       В какой-то момент Александр развернулся и на корточках, что ему было совсем не удобно, принялся удаляться от дома, демонстративно показывая уход на щенке. И в какой-то момент, видимо испугавшись, Аки тем же неуклюжим шагом побежал вперёд, оборачиваясь каждые три секунды на костюм, который в добавок немного шуршал. Он подбежал к поднявшемуся во весь рост Александру, прыгнув на его ноги. Вампир даже не заботился о том, что его чёрным брюкам в районе колен больше не быть такими чёрными. Ребекка же, наконец-то выдохнув, вышла вперёд, улыбаясь вампиру.       — Твой план сработал, принцесса, — улыбнулся ей Коулман, протянув свободную руку, по которой Ребекка с радостью ударила, что означало — удачное окончание дела. — Держим путь на лесную поляну?       Кивнув в ответ, они втроём направились вперёд. Аки долгое время прыгал на Александра, стремясь забрать игрушку, но Ребекка строго на строго запретила давать плюшевого Аки ему, потому что опасалась, что тот кинет его на землю. Найдя компромисс, Коулман раз в минуту останавливался и приседал, чтобы Аки мог немного повзаимодействовать со своей игрушкой, а потом вновь бежать немного вперёд, либо рядом с ним и Ребеккой.       Через минут десять весёлой прогулки, пёс почти забыл о раздражающем его костюме. Он вовсю изведывал новый открывшейся мир, подбегая к различным кустам, травинкам, палочкам и прочему, что только мог увидеть. Ребекка не сводила с него следящего взгляда и вела разговор с Александром, который почти не нёс в себе сверхъестественных тем. Они отдыхали, бродя по лесу и полянам, следя за Аки и просто наслаждаясь обществом друг друга.       — А у тебя когда-нибудь была собака? — поинтересовалась Бекка.       — В далёком детстве. Точнее не у меня, а у моего отца. У него была восточноевропейская овчарка, девчонка по кличке Дайна. Она была очень умной, игривой. Она всегда охраняла наш дом. Толком на порог никого не пускала. Нам всегда приходилось её держать, когда кто-то приходил, но ни в коем случае не закрывать. Пару раз, когда отец решал её закрыть, она просто выбивала дверь, — Ребекка с изумлением посмотрела на него. — Да, силы у неё было не занимать. Отец всегда опасался, что она может кого-то покусать. Проблем иметь ему не хотелось, поэтому однажды он решил поступить иначе. К нам приехала его сестра, которая живёт в Австралии, Дайна её, разумеется, никогда не видела. Когда тётя только подошла к крыльцу дома, Дайна тут же начала лаять, скрестись в дверь. Отец крепко взял её за ошейник, и зажал между своих ног. Тётя, конечно, с опаской зашла в наш дом, поглядывая на собаку, как на угрозу, что, в целом, было неудивительно. Рискуя, отец предложил попробовать тёте подружить с ней. Карлин, так звали её, присела и протянула руку, стараясь скрыть внутренний страх. Дайна понюхала её и вдруг расслабилась, будто не почувствовала угрозы, которую ожидала. После она всё равно продолжила встречать всех с лаем, от которого шугались все, — он вдруг усмехнулся. — Ко мне даже школьные друзья никогда не приходили, потому что её до ужаса боялись. Но отец продолжил её со всеми знакомить. Благо за всю свою жизнь она так и никого не покусала из наших друзей.       — А не из ваших?       — Однажды. Я тогда был совсем маленьким ребёнком пяти лет, почти ничего не помню. Всё с рассказов мамы. Мы однажды шли домой, долго задержались на площадке игровой. Наш дом находился в конце нашего квартала, потому нужно было достаточно времени, чтобы дойти до нашего дома. За нами увязался какой-то мужик. Мама одной рукой держала меня, а в другой крепко натянутый поводок с Дайной. Она даже сначала его не заметила, долго не оборачивалась. Но когда, видимо, каким-то шестым чувство, спиною начала чувствовать, что за нами кто-то идёт, обернулась. Мужчина держался на расстояние более пяти метров. Он всё шёл и шёл за нами, не сворачивая ни к одному дому, что, в целом, маму не удивило, потому что она знала всех соседей, проживающих в нашем небольшом квартале. Она решила свернуть и пройти между домов, чтобы убедиться, что нас действительно преследовали. Мужчина, как ты уже поняла, свернул за нами. Мама тогда, чтобы не напугать меня, сказала, чтобы я бежал домой к папе, сказав, чтобы он вышел её встретить на сквозной дорожке между нашим домом и семьи Миллер. Я тогда не подумал, что что-то не так, а папа, когда я прибежал и сказал ему обо всём, сразу понял, что происходит что-то не хорошее, потому как мама никогда не просила встречать её, и она бы ни за что не стала отсылать меня одного. Сказав мне сидеть дома, отец вышел, а я сидел и смотрел мультики в гостиной. Уже позже, когда мне исполнилось лет шестнадцать, мама рассказала, что тем вечером тот мужчина попытался напасть на неё, возжелав… — Александр запнулся. Даже мысли о том, что хотел сделать незнакомец, ему были неприятны.       — Я поняла, не стоит говорить этого, — Ребекка коснулась его плеча, слабо улыбнувшись.       — Отец явился в тот момент, когда Дайна вцепилась в руку этого мужчины. Мама была напугана, но не сильно. Она пыталась оттащить Дайна от несчастного извращенца, но она прокусила ему руку практически до кости. Когда приехала скорая, они бросили какую-то фразу, которая означала, что даже городскому хирургу будет крайне тяжело собрать эту разодранную руку. Конечно, так же приехала полиция, а к нам в дом пришла соседка, которая накормила меня, поиграла, сказав, что мама с папой немного задержаться, но беспокоиться мне не о чем. Я был больно доверчивым парнем, потому не стал задавать лишних вопросов и действительно ни о чём не беспокоился. И вот с тех пор Дайна особо остро реагировала на вторжение на нашу территорию любых людей. Страшно подумать, что было бы, если бы не наша защитница и не приехавший тогда пораньше отец, который обычно долго задерживался в своём офисе.       Ребекке стало тяжко на душе от данной истории. Действительно не хотелось думать, что бы было, если бы история развернулась несколько иначе, и не было бы с мамой Александра рядом защитницы Дайны. Эта история закончилась хорошо для неё, но Бекке всегда тягостно думать о том, сколько подобных историй заканчивались очень плохо. И, казалось бы, прошло столько времени, но даже сам Александр, толком тогда ничего не понявший и мало чего помнящий, переживает об этом так, будто это произошло только вчера.       — Главное, что всё хорошо закончилось, — Ребекка, в знак поддержки, чуть сжала его плечо, поглаживающим движением проведя по спине. Коулман согласно кивнул, слегка приобняв её за плечи. — Кстати, ты говорил о тёте. Она тоже не в курсе о том, кто ты?       — Конечно, нет. Она редко приезжает, а после смерти отца даже звонить стала редко.       — Думаешь, она до сих пор не знает?       Александр тяжело вдохнул, отчего даже его ноздри стали казаться шире.       — Не знаю… Надеюсь, что нет. Надеюсь, что и мама узнает не скоро, — он свободной рукой взъерошил волосы. — Чёрт! Вообще всё паршиво складывается! Я столько пытался уберечь их от всего этого. А сейчас — вопрос времени, когда они увидят информацию из новостей.       Ребекка закусила губу, пытаясь быстро придумать, что можно предпринять в данной ситуации. Она наслышана о взаимоотношениях Александра и отчима, которые давно потерпели крах. Но несмотря на многие недомолвки, придирки со стороны мужчины, Коулман всё равно его уважал и хотел восстановить когда-то хорошие отношения. Правда, всё больше и больше он убеждался в том, что это становиться невозможным. Его это гложило, хотя Александр понимал, что ни в чём не виноват. Это старая война, почти генетическая ненависть к вампирам, что заложена в оборотнях.       — Тебе нужно съездить домой, Александр…       — Знаю.       — Я могу съездить с тобой, — Коулман с превеликим удивлением посмотрел на неё. — Я бы, как первородная, могла бы помочь просветить родителей в это всё дело глубже, если это понадобиться и, возможно, удалось бы сгладить острые углы. Я могла бы побеседовать с твоей мамой, пока ты будешь пытаться сгладить острые углы с отчимом.       Они остановились друг напротив друга, а вампир с интересом склонил голову, спросив:       — Зачем тебе это, принцесса?       Ребекка пожала плечами, отведя взгляд на нюхавшего травинку Аки и, незаметно для самой себя, она крепче сжала рулетку.       — Просто мне хочется поддержать тебя, — призналась она, посмотрев на него из-под густо накрашенных ресниц. — Хочется сделать для тебя что-то хорошее, что и ты делал для меня всё это время.       — Ты спасла мне жизнь, Ребекка, — с широкой улыбкой сказал он. — Кажется, все мои поступки меркнут на фоне твоего.       Александр смотрел ей в глаза, не в силах отвести своего взгляда. Её щёчки: такие румяные, сладкие, что он бы с превеликим удовольствием обсыпал их множеством поцелуев или хотя бы коснулся их, провёл своими пальцами, желая ощутить мягкость, но не мог. Александр дал ей обещания, что не станет взаимодействовать с Ребеккой никак иначе, нежели как с подругой. Он сделал шаг, причём не один. Теперь выбор только за ней. Как бы ему не хотелось, как бы Александр не желал её, он не будет позволять себе нечто большее.       — Ты это серьёзно? — она вопросительно дёрнула бровью, на что он уверенно кивнул. — Ха! Ты бросил вызов моему брату, пару раз, даже умирая, не дав ему вырвать мне сердце. Ты знал, что слабее любого из нас в разы, но ты не побоялся выступить против Кола, которого, по мнению некоторых в магическом сообществе, считают даже сумасшедшее Ника! Я спасла тебе жизнь единожды, а ты делал это постоянно, пока мы не находились на своей территории. Ты почти с самого первого дня защищал меня… — она покачала головой, только сейчас задавшись одним вопросом. — Почему?       Александр облизнул нижнюю губу, закусив.       — Потому что я джентльмен, — на его губах заиграла вольная улыбка. Ребекка сложила руки на груди, что явно дало понять, что ответом она не довольна. Аки же, заметивший, что движение приостановилось, смотрел на вампиров с расстояния в два метра. Коулман же убрал руки в карманы брюк, посмотрев в её глаза проникновенным взглядом. — Даже если я решу ответить, то что ты будешь делать с этой информацией? Это как-то повлияет на твой выбор?       От его цепкого взгляда Бекке становилось не по себе. Хотелось сжаться, отвести взгляд, повести плечами, но она буквально заставляла себя стоять неподвижно, пыталась казаться непробиваемой скалой, но всё больше замечала, что её глаза так и опускаются на его ухмыляющиеся губы, как и его в тот же самый момент.       — Я просто хочу знать. Мне правда интересно, почему с самого первого дня ты старался защищать меня. Ты даже смотрел на меня иначе, не так, как все остальные.       Её слова вампиру определённо польстили, потому как его улыбка стала ещё шире.       — Принцесса, ты не по правилам играешь.       — Почему? Это всего-навсего вопрос, на который можно дать самый обычный ответ.       — Ответ, в котором заключаются чувства?       — А! Значит, дело всё-таки в чувствах? — оживилась первородная, неосознанно сделав шаг вперёд. — Неужто твой братец был прав, и ты запал на меня, когда увидел?       Александр вдруг рассмеялся, отведя взгляд на верхушки деревьев.       — Ты отводишь взгляд! — указала она на него пальцем. — Я права!       — Что? Ты серьёзно? Каких романтических сериалов ты насмотрелась, принцесса?       — Ну тогда ответь мне и всё. Я отстану.       Александр набрал в грудь как можно больше воздуха, вновь посмотрев куда-то в сторону. Ребекка же не сводила с него взгляда, ловля каждую эмоцию, коя промелькнула на его очаровательном лице. Она и сама не понимала, зачем всё это начала. Её здравомыслящая часть, которая помнила о договоре и данном самой себе обещании, требовала немедленно заткнуться и сделать два шага назад от него, но сердце кричало точно противоположные вещи, требовало продолжения, желало уменьшить всё ещё имеющиеся расстояние между ними.       — Запал… — вдруг повторил он, как-то задумчиво покачав головой. — Мне не нравиться этот термин. Да и не хочу нести ерунду о любви с первого взгляда. С первого взгляда я увидел в тебе привлекательную девушку, которая вошла в поместье Джузеппе, в миг принеся с собой какую-то необыкновенную энергетику. Клянусь, даже воздух с твоим приходом поменялся. Я до сих пор помню тот высокомерный взгляд, те руки на боках при осуждающем зрительном контакте с братом. Помню, как ты без особого интереса посмотрела на меня и Клиффорда. Хотя, пожалуй, я ошибся. Моего брата ты хотела укокошить с первой встречи, — ухмыльнулся он, вспоминая это всё, а после посмотрел ей глубоко в глаза. — Я начал испытывать к тебе определённые чувства со временем, после наших совместных вылазок, разговоров за завтраками или ужинами, но я не запал на тебя, — вампир чуть помедлив, видя, как Ребекка затаила дыхание. — Я оказался влюблён в тебя.       Майклсон тяжело вдохнула. Она знала это, чувствовала всем сердцем, но так хотелось, чтобы Александр сказал это сам. Так хотелось услышать об его чувствах снова. Ей так нравиться этот его проникновенный взгляд, который, как магнит, притягивал её. Ей нравилась его глубина зелёно-голубых глаз, которые при этом чуть темноватом освещении в лесу казались более голубыми, нежели зелёными. Ей нравилось смотреть на его лицо, отмечая подвижную мимику, каждую улыбку и меняющийся взгляд. Ребекку до безумия, до огня в сердце согревали его слова. Рядом с ним ей даже дышится спокойно, легко, а мир будто играл новыми красками, пробуждая в ней новые чувства.       — Ну что, Бекка, довольна? — спросил он, смотря ей глубоко в глаза. Он отметил, как она закусила пересохшую губу и отвела взгляд, тяжело вдохнув. — Что-то поменялось?       Её немного удивляла его речь. Всего несколько секунд назад он говорил так проникновенно, глубоко и чувственно, а сейчас с такой лёгкостью задаёт подобные вопросы, будто раннее рассказал о том, как прошёл его день.       — И как тебе это удаётся? — не понимала она.       — Что именно?       — Минутой раннее ты говорил о чувствах, набирая в грудь побольше воздуха, чтобы произнести всё на одном дыхание с горящими глазами, а сейчас спрашиваешь так, будто раннее поделился чувствами по отношению к сегодняшней непостоянной погоде.       — А я смотрю, ты внимательно следила за моей мимикой, — ласкательно пропел он, подцепив свободной рукой её блондинистые локоны. — Будь добра, дорогая, ответь на вопрос.       — На какой?       — Довольна ли ты? Поменялось ли что-то после моих слова?       Ребекка прикусила кончик языка, не зная, что ответить ни на один из этих вопросов. Она чувствовала себя глупо. Ей определённо было хорошо, но ложку дёгтя в тёплое море подливал червячок, кой так и грыз её мозг, убеждая, что она поступает неправильно. Они всё ещё ничего не прояснили с Марселем. Он пропадает, почти не пишет. Обычно она узнаёт о нём только через Клауса или Элайджу, с которыми её далёкий парень связывается куда чаще, чем с любимой девушкой. Пока разум думал об одном, сердце упорно подкидывало воспоминание того разговора, в котором Александр советовал ей раздумать над отношениями с Марселем. Это было не так давно, когда они ещё коротали дни в стенах дома Джузеппе. Ребекка, как сейчас, помнит его со стаканом виски в руках и слова, которые Алекс произнёс:       *воспоминание       « — Он не позвонил? — спросил вампир, сделав глоток виски. Ребекка подняла на него взгляд, в котором с трудом была скрыта обида и грусть.       — Наверное, у него дела. Мой брат умеет загрузить настолько, чтобы кто-то мог забыть о своём обещании, — выдвинула предположение древняя, сложив руки в замок, чуть сильнее сжав их.       — Прости, принцесса, если я буду слишком грубым и нетактичным, но это пустые оправдания, которые серьёзно ничего не стоят.       — Почему ты так думаешь? — спросила она слабым голосом, пряча взгляд. Ребекка смотрела на свои туфли, лишь бы только не показывать боли, которая отразилась в её сердце от этих слов.       — Потому что когда любишь, каких-нибудь десять секунд найдёшь на то, чтобы написать хотя бы слова о любви, пожелать спокойной ночи, или сказать, что всё хорошо, — всё что угодно, Ребекка! А в век технологий, можно отправить голосовое сообщение и не стучать пальцами по экрану. Я сомневаюсь, что он не может найти эти десять секунд.       — Марсель всегда старается угодить Клаусу, сначала исполняя все его приказы. Часто он очень устаёт и ложиться отдыхать… Возможно, сейчас он отдыхает.       — Забавно, что он в первую очередь пытается угодить твоему брату, а не тебе, — проговорил Коулман, расплёскивая жидкость по стенкам гранёного бокала. — Что для него важнее, милая, власть или твоя любовь?»       Тогда эти слова, мысли, немного даже задели её. И Ребекка некоторое время не понимала — почему. Вернее понимала, просто отказывалась это принимать. Ей всегда не хотелось принимать тот факт, что для Марселя, как бы он не убеждал её в своей любви, Ребекка всегда будет на втором месте. На первом всегда будет Клаус. Он всегда это доказывал, а она старалась закрывать глаза, чтобы снова не огорчаться и не чувствовать себя на втором месте на котором, по сути, всегда была. Александр буквально показал ей это, в связи с чем она испытала неприятные чувства. И даже после этого она пыталась закрыть на это глаза, но делать это было всё тяжелее и тяжелее. Неутешительные мысли стали преследовать её, давя и влияя на её чувства. Александр же больше эту тему не поднимал, считая это неправильным, чему Ребекка была благодарна.       «Он сделал множество шагов. Даже сейчас сделал ещё один, когда, по сути, должен был стоять на одном месте. Он дал мне выбор. Я знаю, чего хочу, но испытываю неуместный страх перед переменами. Откуда он у меня вообще? Почему мне страшит что-то новое? Почему так больно смотреть на правда? Может, потому что всегда проще отрицать неприятные вещи и жить иллюзиями?»       Александр сделал шаг назад, продолжая улыбаться. Ребекка же, отреагировав на это, вмиг покинула все свои раздумия. На лице Александра прям читалось, что ей необязательно отвечать. Он и так всё сам понимает.       — Пойдём, сыночек заждался, — Аки же в это время пытался догнать свой хвост, нарезая круги.       Ребекка перевела взгляд на щенка, который пока потерял интерес к их персонам. Александр сделал шаг вперёд, но вдруг почувствовал нежную женскую руку на своём запястье. Обернулся он не сразу, когда только почувствовал, что её нежные пальцы достигли его, переплетя. Коулман и не заметил, насколько крепко сжал игрушку Аки. Но когда он всё-таки обернулся через плечо, встретившись с её решительным взглядом, Александр и не понял, как Ребекка оказалась в его объятиях, а губы накрыли друг друга, сливаясь в истосковавшемся и желанном поцелуе. Он чувствовал её пальчики, что забрались в густую шевелюру его тёмных волос, наводя там беспорядок, крепко сжимая и оттягивая пряди. Его руки обжигали её шею, которую он держал, пока губы не могли насытиться её, устраняя весь когда-то нанесённый блеск. Ребекка привстала на носочках, прислонившись к вампиру ещё ближе, но Коулман вдруг отстранился, тяжело и глубоко дыша, опаляя своим дыханием её губы, при этом улыбаясь.       — Ребекка, ты что?! Тут дети.       — Какие дети? — не сразу поняла она, смотря на его покрасневшие губы и держа одной рукой воротник рубашки. Александр кивнул на Аки, который, наклонив голову, следил за парочкой, не понимая, что они такого делают. — Аки…       — Неловко получилось, — насмехался он, переведя взгляд с пса на девушку.       — Я хотела сказать, что довольна и поменялось, но не только после твоих слов.       — Это ответ?       Ребекка лишь улыбнулась, неопределённо покачав головой. Она заправила прядь своих слегка завитых волос за ухо, а после выпуталась из объятий вампира, направившись в сторону Аки. Александр проводил её весьма многообещающим взглядом, направившись следом. Казалось, что даже солнце над лесом засветилось ярче.

* * *

      Особняк Эндерсонов, Мистик-Фоллс       Когда Элайджа и Адэлис приехали в особняк, то, стоило им только войти, оказавшись в просторном холе, как с кухни сквозняком до них долетел аромат свежезаваренного чая и какой-то очень вкусной выпечки. Придя к единому мнению, что пахнет яблочным пирогом, они зашли в столовую, где уже сидели Саманта, Дарен и Деймон, который в знак приветствия отсалютовал чашкой. Дарен любезно пригласил всех к столу, сказав, что те вовремя, но тут же наткнулся на тревожный взгляд дочери, который зацепился за его побои на лице. Элайджа же адресовал вопросительный взгляд Деймону, который и бровью не повёл, продолжив наслаждаться чаем и пирогом. Саманта так же в знак приветствия не скупилась на улыбки и на вопросы о том, как прошёл день.       За чаепитием Адэлис и Элайдже удалось выяснить, что в ратушу наведался разъярённый Алистер, который, разумеется, не упустил возможности помахать кулаками. Некоторых подробностей, которые касались Саманты, Дарен осторожно избегал. Сама же женщина была очень встревожена, когда увидела на пороге Эндерсона со слегка подправленной физиономией, но с коробкой пирога и с букетом цветов. Деймон же, который уже находился в особняке, дожидаясь всех остальных, присвистнул, оценив ход. Ведьму Эндерсон не порадовал этот приход Алистера, который совсем неблагоприятным образом отразился на её отце. В какой-то момент она даже почувствовала прилив злости, но не без лишних усилий успела подавить эмоции, пока те не отразились на её лице.       К тому времени так же вернулась Кэролайн с Клаусом, которые вошли в дом под бубнёж гибрида, который явно был недоволен тем, что они всё-таки потолкались в пробках. Кэр же указала ему на то, что они легко отделались и не встали в несколько часовую задницу. На что Майклсон, несогласно хмыкнув, пробубнил, что действительно повезло. Однако всех находящихся в доме они смогли порадовать добычей в виде нужной, как они надеялись, книги. Адэлис вмиг расцвела в лице, испытывая надежду. Кэролайн же, тоже заметив несколько изменившегося на лицо Дарена, поинтересовалась, кто его так, и мистеру Эндерсону пришлось рассказать историю во второй раз. Благо, что в тот же момент, когда он принялся вести пересказ, в поместье вернулся Александр с Ребеккой. Они оба казались какими-то счастливыми.       Вечер проходил в приятной дружеской и даже семейной атмосфере за чашечками чая, кофе, бурбона, пакетиками крови и в основном не полезной еды. Конечно, Деймону, как и Александру, влетело от ведьмы Эндерсон за глупый, по её мнению, поступок — сунуться в клетку льва без какой-либо подстраховки и плана. На что Деймон, возмущённо взмахнув руками, ответил, что планы обычно летят коту под хвост, а после пояснил, что он привык действовать здесь и сейчас, ничего не планируя. Следом так же дополнил, что он не планирует оставлять брата на растерзание отцу. Тут уже вступил Клаус, который не менее понятно дал объяснение, что ему придётся засунуть желание спасти родственника вплоть до тридцатого числа. Сейчас они не могут выдвигать условия, как бы ему горестно не было это признавать. Договор разрушен, отчего им больше ничего не будет мешать устроить в городе настоящее кровавое море. Спасать Стефана, по мнению Клауса, они будут уже в тот самый день. Так же, по возможности, не забудут и о Рике, и, скрепя зубами, тот вспомнил о Тайлере, чем удивил даже Кэролайн. Элайджа, Адэлис, Кэролайн и Дарен согласились с версией гибрида. Деймон же согласился, скрепя зубами. Понимая, что против отца да и той ведьмы, он действительно ничего не сделает, а помирать раньше времени ему точно не хочется.       Когда Сальваторе рассказал всем о том, что Джузеппе сделал в одиночку с теми вампирами, челюсти отпали у всех, даже у много повидавших первородных. Только Адэлис и Кэролайн сидели каким-то с задумчивыми лицами, пытаясь понять, кто или что он, как такое может. Ребекка же сказала, что силы мистера Сальваторе продолжают впечатлять и пугать. Она признала за всех, что не имеет никакого понятия, как его побороть и что с ним вообще делать. Все её поддержали. Деймон же сказал, что не важно, как и когда, но он найдёт способ избавить этот мир от такой нечисти. Его слова всех позабавили, на мгновение отогнав гнетущие мысли.       Так же Клаус не мог не затронуть тему прошлого, которая всплыла из-за Кассандры Коллингвуд на том дьявольском балу. Ему хотелось, чтобы все вопросы были решены, в чём его поддержали Элайджа с Ребеккой. Дарен же заявил, что они всё обсудили ещё ранним утром. Повторил, что для него не играет роли, что было когда-то и что есть сейчас. Адэлис его дочь и точка, а Кэролайн он попытается стать отцом, либо хотя бы близким человеком, на которого она так же может положиться. В своих словах он был твёрд и уверен, что порадовало членов семьи первородных вампиров. Саманта же задала пару вопросов, прояснив некоторые моменты, которые ей были не совсем ясны, но она так же, как и Дарен, относиться ко всему спокойно и даже положительно. Она живёт настоящим, а не прошлым. Не скупился на вопросы лишь Деймон, у которого наконец-то сложились в голове все пазлы. Конечно, он был немного недоволен, что долгое время его ни во что не посвящали, а Лис так вообще врала о себе, но всё-таки он постарался понять и сменил свой внутренний гнев на милость.       Под вечер, когда девчонки решили прибраться, Элайджа всё же решил поговорить с мистером Эндерсоном, уединившись с ним около бара.       — Мне хотелось бы поговорить с тобой, — начал он, чувствуя себя абсолютно неуютно. Не любил старший Майклсон просить помощи.       — Я слушаю, — кивнул Эндерсон, потягивая бурбон.       Ещё по приходу в дом Элайджа снял пиджак, который сейчас висел на стуле, поэтому он спокойно закатил правый рукав, показав колдуну шрамы. Эндерсон вдруг напрягся, адресовав первородному вопросительный взгляд.       — Мне неудобно просить у тебя помощи, — честно сказал Элайджа. — Но я знаю, что ты единственный, кто может помочь. В день, когда состоялся ритуал по передачи кинжалов, я решил проверить их одно свойство, которое гласит, что ни один посторонний человек не сможет дотронуться до оружия ему не принадлежащего, а если даже как-то удастся, то он будет обречён на страдания. Позже Адэлис расшифровала послание, которое было заточено в рисунке на полях старых страниц с тем ритуалом, суть одна — вопрос времени, когда я начну сходить с ума. Сегодня я не узнал свою жену, — откровенно заявил он. — Я мог навредить ей. Это пугает меня больше всего на свете. Она хочет помочь, но не может, потому что данная отрасль — не её профиль, но можешь ты. Я был бы очень благодарен, если ты помог бы мне.       — Так вот значит для чего Клаус и Кэролайн ездили в ту ведьмовскую лавку, — понял Эндерсон. — Дай руку, — помахал он ладонью, встав ко всему залу спиной.       Он понимал, что никого другого Элайджа не хотел посвящать в свои проблемы. Даже самому Дарену ему тяжело открываться со слабой стороны. Пойдя на встречу, Элайджа протянул руку. Эндерсон, не касаясь шрамов, начал водить ладонью над следами, которая оставила чёрная магия. Элайджа чувствовал лишь лёгкое тепло, которое пробиралось через его руку. Будто на вторжение иной энергии, чёрная магия, которая была заточена в этих шрамах, вмиг отдала с трудом с терпимым жаром. Майклсон даже не сразу заметил выступивший на виске пот колдуна, который будто перенял физические ощущения на себя.       — Сильна, — проговорил Эндерсон. — Очень сильно то, чем ты заразился. Раннее я наблюдал, как лечили подобные заболевания, если их таковыми можно назвать, — он отпустил руку Элайджи. — Я почти со стопроцентной вероятностью уверен, что это чары медленного забвения, — Майклсон одарил его непонимающим взглядом. — Сначала они влияют на твоё физическое состояние, не был бы ты вампиром, всё бы было гораздо хуже; затем переключаются на нервную и умственную систему; далее проникают ещё глубже — в энергополя человека. Твоя вампирская энергия чем-то даже облегчает весь процесс, где-то не даёт заразе распространяться сильнее и губительнее. Обычно такие заклятия могут свести с ума буквально за неделю. Всё зависит от силы ведьмы, что его накладывала.       — Заклинание Вальдемары.       — Но накладывала его не она, — подметил важную деталь колдун. — Ритуал передачи осуществлял не создатель, а посредник. Та ведьма не была настолько сильна, чтобы повлиять на… всего тебя за какую-то неделю. Да, заклинание само по себе очень сильное, и составлено оно было могущественной ведьмой тысячу лет назад. И да, были определённые механизмы, которые уже были заложены в кинжалы. По моим прогнозам, у тебя осталось примерно недели две до того, как ты сойдёшь с ума окончательно.       — Ты же осознаёшь, что меня это не успокаивает, — с лёгкой улыбкой намекнул первородный.       — Разумеется, — кивнул Дарен, рассмеявшись. — Я смогу снять это. Мне это под силу. Я изучал тёмные искусства, знаю принцип работы этих чар, наблюдал, как подобное устраняли. Мне желательно иметь на руках исходное заклинание передачи клинков, ну и чтобы вообще не волноваться, заклинание либо снятия, либо создания. Учитывая, что Клаусу и Кэролайн удалось найти что-то, то мы можем немного быть спокойнее…       — Не желаю сомневаться в способностях моего брата и сестры моей жены, но что если там не то, что тебе нужно?       Эндерсон совсем в лёгком жесте повёл плечом.       — Это тоже не проблема. Я уверен, что где-то есть. Я изучу всю информацию, и даже если нужного мне не окажется на моих руках, то я попытаюсь создать собственное заклинание, внимательно изучив каждое слово в послании и в прочих записях. Только мне нужно будет твоё участие, в таком случае.       Элайджа согласно кивнул. Они договорились начать через пару дней. Правда, Дарен не понял, почему именно через пару, а не завтра, например, как вдруг с кухни вернулись девочки. Тогда-то выяснилось, что Элайджа и Адэлис отбывают сегодня на машине в Нью-Йорк. Майклсона вызывали по работе, а у ведьмы Эндерсон нарисовались какие-то свои планы, в которые она пока не планировала кого-либо посещать. Следом прилетала ещё одна новость: Ребекка и Александр так же планируют совершить поездку завтра в Вашингтон. В подробности и они вдаваться не стали. Коулман лишь пояснил, что ему нужно уладить семейные дела, и уже к вечеру они вернуться. Удивлению, конечно, не было придела. Деймон же решил разбавить атмосферу, сказав:       — Минус четыре, получается.       Его шутку оценили. Конечно, столь резкое опустение их разросшейся компании не радовало, но облегчал факт того, что это всего на пару дней. Деймон так же предположил, насколько разумно будет покидать город Адэлис, учитывая действие Кола, на что она, поведя плечами, ответила, что он прекрасно знает, что она не посмеет не явиться в день ритуала. Кол может узнать об её отъезде, но точно распыляться не будет. Элайджа и Клаус поддержали её версию.       И когда вещи уже были собраны, и пришло время прощаний, Кэролайн, как младшая сестра, не смогла не дать напутствия.       — Будь осторожна, сестрёнка, — говорила она, крепко её обнимая, пока Элайджа пошёл относить сумку с необходимыми женскими вещами в машину. — Не лезь на рожон, как ты это любишь, и не покалечь половину Нью-Йорка.       — И это говорит мне та, которая сегодня саморучно отправила ведьму на тот свет, — хихикнула ведьма. — Всё будет хорошо, Кэр. Надеюсь обойтись малой кровью.       Кэролайн закатила глаза, широко улыбнувшись, понимая, что Лис не изменить. С Дареном, Самантой, Ребеккой и Александром они попрощались так же тепло. Правда, объятия с папой выдались несколько неловкими, не крепкими, но заставили сердце ведьмы как-то неестественно колыхнуться.       — Будь осторожна, Адэлис, — сказал он, тепло улыбнувшись.       — Постараюсь.       — Держись, Нью-Йорк, — ухмыльнулся Александр, держа руки в карманах.       — Можем ехать, — вернувшийся в дом Элайджа коснулся плеча ведьмы, кивая на выход.       — Подожди-ка, Элайджа, — вдруг вперёд вышел Клаус. — Мне нужна твоя любимая на пять минут, — он перевёл взгляд с озадаченного брата на ведьму. — Побеседуем, сестрёнка?       После тяжёлого вздоха, Эндерсон ответила:       — Побеседуем.       Клаус похлопал брата по плечу, покинув дом вместе с ведьмой.       — О чём это он собрался с ней поговорить? — задала любопытный вопрос Ребекка, сложив руки на груди.       — Хороший вопрос, сестра, видимо, о чём-то важном… К словам об осторожности, хочу вас двоих, — посмотрел он на первородную и Коулмана, — попросить о том же…       Пока Элайджа, как старший брат, стал давать наставление Ребекке и Александру, опасаясь, что те во что-то впутаются во время поездки в Нью-Йорк, Клаус и Адэлис отошли подальше к гаражу, где стояла машина первородного.       — О чём ты хотел поговорить? — Адэлис облокотилась о машину, сложив руки на груди.       — Брось, ты понимаешь, — махнул рукой гибрид.       — Может да, а может нет, — пожала плечами, всем видом излучая холод, который Майклсон чувствовал собственным внутренним волком. — Скажи об этом сам.       Признавать свои ошибки Клаусу всегда было нелегко. Однако, здесь он понимал, что здорово провинился, что подвёл в далёком прошлом не только свою любимую из-за чёртовых амбиций и желаний стать чуть ли не верховным божеством, но и её сестру, свою подругу.       — Я подвёл тебя, — выпалил он, смотря на неё из-под бровей. Клаус сжимал руки в кулаки, чувствую нервозность. — Подвёл… Нарушил обещание, предал твоё доверие.       — Чем?       Прикрыв глаза и шумно выдохнув, Клаус ответил:       — Я дал тебе обещание, которое не сдержал…

* * *

      Графство «Нортумберленд», Англия       Апрель 1630 года       В Англии стояла небывалая жаркая весна даже для апреля месяца, Аделия, толком не любившая платья, каждый раз избегая их надевания, предпочитала носить удобные костюмы, которые шили на заказ. Сейчас она сидела в одном из таких приталенных костюмов тёмно-зелёного цвета прямо на траве, на заднем дворе замка. Сегодня у всех было много дел. Элайджа и Клаус совершали приёмы, рассматривали новые законы, которые так же обсуждались с Каролиной. Кол и Ребекка ходили по городу, общаясь с людьми и проверяя площадь, которую готовили к празднику. Только у ведьмы Вурмбранд не было особых планов на день, поэтому она решила уделить время своим практикам, тренируясь в магических искусствах на заднем дворе. Благо, никто из слуг туда не совался по её просьбе, и тем более никто не знакомый не мог пройти на территорию замка.       Когда Аделия занималась магией, то буквально отключалась от реального мира, почти не видя и не слыша, что происходит вокруг, поэтому подкрасться к ней было проще простого. Клаус какое-то время наблюдал за ней из тени деревьев. Он не любил ведьм, считая большую часть своей жизни, что они приносят только беды. О чём тут говорить, если даже его мать, являясь ведьмой, обратила его, братьев и сестру, а другие ведьмы уже как шесть веков стараются их убить. Однако Аделия, как и Каролина, никогда не входили в число этих ведьм. Вурмбранд вообще была уникальным случаем, который, скорее, убьёт своих, чем чужих. С Клаусом у них хоть и была вражда, но пару лет назад она закончилась, чему оба были рады.       И сейчас ему нужно поговорить с ней, а он мнётся в тени — как мальчишка, не зная, как подойти и с чего начать. Да, их отношения значительно улучшились, но Клаус сомневался, что она, как сестра Каролины, одобрит его стремление, его желание, даст благословение на брак. Однако он понимал, что переминаться с ноги на ногу и делать свои какие-то доводы, основываясь на прошлом — бессмысленно. Поэтому, набравшись смелости, он сделал шаг вперёд, ещё один, два, три и он уже стоял в трёх метрах от ведьмы, которая плавно взмахивала руками, перегоняя огненную энергию между ладонями и вдоль тела. Никлаус не понимал, что она делает, да и не за этим он здесь.       — Совершаешь огненные танцы, сестрёнка? — с ухмылкой спросил он, наблюдая за резко вздрогнувшей ведьмой.       — Святая Вселенная! — она приложила руку к бешено бьющемуся сердцу, тяжело дыша. — Напугал! Чего так подкрадываешься?       — Думаю, что даже если бы я сюда пришёл с пушкой и целой армией, то ты бы отвлеклась на реальный мир, когда увидела мимо пролетающие пули и снаряды. Как процесс?       — Отлично! Пробую новые техники по совету Ароса. Он что-то изобрёл, попросил опробовать и сказать, что почувствую.       — Выполняешь роль подопытного? — он приподнял брови, улыбнувшись ещё шире.       — Ну знаешь что! — возмущённо пробурчала она, поставив руки в боки. — А… А что ты здесь вообще делаешь в такой час? — вдруг вспомнила ведьма об одной детали. — Ты же должен быть с моей сестрой и Элайджей в тронном зале.       — Мы решили сделать небольшой перерыв, а у меня есть дело, которое стоит выполнить… стоило уже давно.       — Та-а-ак, — протянула она, — и для этого дела нужна я? — он кивнул. — Выкладывай, братик, чем смогу — помогу.       Настрой девушки его радовал, однако ни о чём мечтать он не смел. Клаус указал ведьме в сторону лавочек, предложив присесть. Аделия согласилась, сказав, что передохнуть пять минуток — лишнем не будет.       — Скажи, Аделия, я… — он пытался подобрать слова, чтобы не сказать какую-то ерунду, но в голову лез один бред. — Я… По твоему, за всё, что я сделал людям, этому миру… я могу рассчитывать на счастливый финал?       — Боже, Клаус, только не говори, что ты собрался умирать… — взмолилась она.        — Ха, не дождутся! — залился тот смехом. — Но я серьёзно. По твоему такое зло, как я, заслуживает того, чего имеет, заслуживает ли большего?       Подобные вопросы Аделию насторожили, если не сказать больше. Такие вопросы Клаус ей задаёт впервые, и пока ведьма не могла понять, к чему он ведёт.       — Каждый заслуживает счастливого финала, Клаус. И зло — понятие не одностороннее. Ты, конечно, совсем не образец морали, да и задницу тебе есть за что надрать, но в тебе всё ещё есть свет, есть что-то хорошее. И, скажу честно, этого стало ещё больше, по сравнению с тем, что я испытывала рядом с тобой в нашу первую встречу. Спроси ты меня это тогда, то я бы ответила — нет. Сейчас же… Ты доказал в первую очередь себе, как мне кажется, что достоин счастливого финала. Если раньше ты думал только о себе, о своём благе, остальные, даже родной брат, были своего рода вспомогательным инструментом и склеивающим материалом давно разбитой вазы, то сейчас ты научился думать не только о себе, но и о людях, которые тебя окружают. Ты больше не ставишь свои амбиции выше всех и вся. Ты заботишься о чувствах близких тебе людей. Ты заботишься даже об абсолютно чужих людях. За это я тебя безмерно уважаю. Ты проделал огромную работу над собой. Ты достиг новой вершины, но даже это не предел.       Её слова порадовали Майклсона, ведь он знал, что Аделия, несмотря на их отношения, на супружескую жизнь с Элайджей, не за что бы не стала врать или приукрашивать. Она всегда говорила ему всю правду в глаза, даже если та Клаусу пришлась бы не по духу. Сейчас был тот самый редкий случай правды, которая ему была по вкусу, как сладкий мёд, который в одно мгновение улучшал всю жизнь, преобразовывая краски окружающего мира в новые, более яркие.       — Думаешь, мне всё ещё есть куда двигаться?       — Разумеется! — воскликнула она, широко улыбнувшись. — Всем есть куда расти, пока не придёт конец. Хотя, скажу по секрету, даже там будет не конец, даже в ином мире ты будешь развиваться. Поэтому, всегда есть куда расти, двигаться.       — И куда бы, по твоему, я мог направить своё внимание и силы?       — Ну, любезный, это уже нужно тебе знать. Я же не гадалка, в конце концов.       — На самом деле, — он на долю секунды перевёл взгляд на свой замок, задержав взгляд на окнах, что выходили из тронного зала, — есть одно желание, но я пока не могу его осуществить.       — Какое? — заинтересовалась ведьма, наклонив голову. — Это что-то касается моей сестрички?       — Мне всегда нравилась твоя проницательность. Да, это касается Каролины.       — И что не так? У вас же всё хорошо, да? — заволновалась она.       Вздохнув, Майклсон решил перейти к сути:       — Да, — уверенно заявил он, в связи с чем заметил, как ведьма расслабилась. — Однако есть момент, который я хотел бы исправить. Я давно к этому шёл, всегда мечтал и думал об этом, но я не имею права принимать такого решения, не спросив сначала у тебя, Аделия, — Клаус посмотрел на ведьму проникновенным и слегка тревожным взглядом, боясь в душе отказа. Сама ведьма Вурмбранд, но уже как год Майклсон, напряглась всем, чем только могла. — Я хочу сделать Каролине предложение, но я не могу, не получив твоего благословения, — Аделии пришлось приложить максимум усилий к тому, чтобы её челюсть не отпала. — Я знаю, как ты относишься к этому, и даже если бы тебе было не важно, я бы всё равно пришёл, но я хочу сначала обговорить всё с тобой. Мне важно знать, что ты об этом думаешь, видишь ли ты меня достойным человеком, которому ты можешь доверить свою сестру. Я приму любой твой ответ.       Ведьма Вурмбранд, какой она в основном осталась в народе, понадобилось некоторое время, чтобы переварить его слова и прийти к мнению. Клаус терпеливо ждал, сжимая каменную лавочку чуть ли не до хруста. Благо дул редкий ветерок, который хоть немного остужал. Казалось, что время тянулось — словно вечность, а какие-то прошедшие две минуты переросли в часы. Аделия молчала, а он не торопил, мысленно повторяя про себя, хотя на вид гибрид был абсолютно невозмутимым:       «Я готов поверить в Господа Бога… Господи, хоть бы благословила. Я так хочу сделать предложение Каролине. Я так хочу, чтобы наши семьи стали едиными. Я хочу этого больше, чем власти. Я хочу, чтобы она была моя. Боги, услышьте мои молитвы, если вы есть. Или Вселенная. Да! Так определённо лучше. Вселенная, дорогуша, помоги!»       — Клаус, — её непривычно нежный, но всё ещё уверенный голос заставил его даже вздрогнуть, а сердце замереть, — спасибо, — гибрид недоумённо хлопнул глазами. — Спасибо за то, что подумал о моём мнении и решил всё прежде обсудить. Для меня это важно. Я ценю этот жест и шаг с твоей стороны, — она изнутри закусила губу. — Знаешь, Каролина уже большая девочка. Я помню её совсем маленькой, наивной… Жизнь, наша вторая жизнь, развела нас. Я не видела, как она росла, но всегда чувствовала, что мне чего-то не доставало, какой-то моей родной частички. Когда я её встретила во Франции, случайно спасая из той передряги, тогда я почувствовала что-то родное, но жизнь снова развела нас. Я даже не думала, что Вселенная вновь столкнёт нас в твоём замке, что она будет королевой. Она стала такой взрослой, такой ответственной, мудрой. Я восхищаюсь своей сестрой, как не восхищалась ещё никем в своей жизни, и я желаю ей только лучше. Поэтому, помня прошлый опыт, я очень боялась того, что это повториться. Я боялась, что её вновь захотят обмануть, подвести к краю и скинуть, — она поджала губы, в миг взяв эмоции под контроль. Даже влага, которая на долю секунды появилась в глазах ведьмы, исчезла, стоило ей на мгновение прикрыть глаза. — Я думала, что ты опасен для моей сестры. Я была не рада, что она связалась с тобой…       «Всё, это отказ…»       — Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что я просто вижу почти в каждом, кто на неё как-то иначе посмотрит, убийцу по типу Ловэля. Я, откровенно говоря, по началу даже пыталась ей намекнуть, что ей стоит быть осторожнее с тобой. Она не послушала. Я нервничала, а потом начала присматриваться к тебе в те моменты, когда мы не выясняли отношения, как два лидера по нашим натурам. И я смогла разглядеть в тебе нечто хорошее, сама того не ожидая. В тебе, как и в любом другом человеке, достаточно недостатков, но ты не был обделён хорошими качествами, которые сейчас смог приумножить просто в невообразимом для тебя объёме. Я видела, как ты меняешься с ней, ради неё, как миришься со своими принципами, уступая ей. Я научилась слышать Каролину, когда она делилась вашими совместными воспоминаниями, а не отмахиваться, потому что мне просто было страшно! Мне было страшно её кому-то доверять, страшно было наступить на одни и те же грабли. Я боялась этого, пока, как я и сказала, не начала присматриваться к тебе, а потом, когда ты несколько раз на моих глазах спасал ей жизнь, рискуя своей бессмертной. Ты даже не задумывался, закрывая её своим телом. Я знаю, что ты не шёл на это ради кого-то ещё. Ты всё делал только ради неё. И ты продолжаешь делать. Ты научился любить и жить ради неё. И это меня восхищает. И я знаю, что если вдруг меня не станет, то ты будешь единственным, помимо Элайджи, кто не задумываясь прикроет её, спасёт ценой собственной жизни. Я знаю, что ты даже не задумаешься о чём-то другом, не погрузишься в сомнения. Я вижу, с какой любовью ты смотришь на неё каждый божий день, вижу, как улыбаются не только твои глаза и губы, но и её…       «Боже, неужели я услышу заветное «да»?"       Аделия положила руку ему на плечо, чуть сжав.       — Никлаус Майклсон, король Нортумберленда, ты единственный в мире, кому я готова сказать «да». Я благословляю твоё желание. Я хочу, чтобы ты стал мужем, вечным спутником по жизни моей сестре. Я хочу, чтобы ты и она были счастливы друг с другом.       Клаус даже несколько глупо хлопнул глазами, смотря на неё неверующим взглядом. Всё это казалось ему нереальным: вся эта речь, которая тронула его сердце, максимально откровенная для такого человека как Аделия; вся ситуация и мир вокруг. Клаус начал думать, что это сон. Только вот сердце радостно билось в груди, на устах ведьмы играла располагающая улыбка. Он чувствовал себя счастливым и растерянным. Он просто не мог поверить. Клаус готов был поклясться, что думал, что она откажет. У него почти опустились руки, но тут прозвучало неожиданное «да». «Да», которое он почти не мечтал услышать, чтобы не разочаровываться в случае отказа.       — Аделия Вурмбранд-Майклсон, — обратился он к ней так же официально, как и она, коснувшись её плеча, — ты необыкновенная женщина и сестра, — неожиданно для самого себя, Клаус обнял её впервые за все годы. — Я обещаю, я никогда не причиню Каролине зла. Я никогда не предам твоего доверия. Твоё «да» — священное для меня, сестрёнка.       Аделия вновь поджала губы, сдерживая нахлынувшие эмоции, но вот счастливую улыбку она не скрывала. Конечно, объятия её немного смутили. Это абсолютно неожиданный порыв с его стороны, который заставил ведьму врасплох.       — Помни, братец, обещания ничего не значат, пока оно не сдержанно, но я верю в тебя.

* * *

      Особняк Эндерсонов, Мистик-Фоллс       Наше время       Адэлис смотрела на Клауса, не скрывая разочарования, но без злобы, что его удивляло. Она молчала, пока он напоминал о своих обещаниях и клятвах, злясь на самого себя, что подвёл её, а девушка всё это время просто молчала со сложенными на груди руками.       — Я прошу, не молчи, Лис. Закидай меня огненными шарами, распотроши, подвесь как сувенир на крышу дома, но не молчи. Твоё молчание хуже всего, на что ты способна.       — А что ты хочешь от меня услышать, Клаус? — её ледяной и отстранённый тон причинял ему боль, заставлял испытывать редкое чувство — ненависть к самому себе. Майклсон крепко сжал челюсти, отчего его лицо стало выглядеть более напряжённым. — То, что я доверила жизнь своего самого близкого и родного человека другому близкому и родному человеку, надеясь, что его сердце не очерствеет, и он вспомнит, что нет ничего важнее семьи? Что чёртова власть не стоит жизни члена семьи! — с каждым словом её тон становился всё громче, а взмахи руками эмоциональнее. — Что ты можешь сказать мне в своё оправдание?       — Ты права! Моё сердце прогнило, очерствело. За столько веков я снова потерял себя, снова опустился во тьму, спустя полтора столетия после вашей смерти. Да, я знал, что вы вернётесь, но обстоятельства складывались так, что требовали от меня жестокость, чёрствость.       — Правда? Расскажи мне, какие такие обстоятельства заставили тебя подвести мою сестру к краю пропасти два раза? Вражда с чёртовым оборотнем? — распылялась ведьма.       — Это не просто оборотень, это…       — Это просто волк, Майклсон! Он и рядом с тобой не стоял! — она оттолкнулась от машины, подойдя к нему ближе. — Ты поставил жизнь моей сестры под угрозу два раза. Один раз вообще почти чуть не убил. Что же тронуло тогда твоё сердце в доме Гилбертов? Неужели былые чувства?       Клаус обратил на неё резкий взгляд. Он сделал шаг вперёд, удерживая на ведьме проникновенный и озлобленный взор, ощущая, что волчья сущность в нём начинала противиться словам ведьмы.       — Я никогда не прекращал любить её! — он указал на дом, не сводя с ведьмы испепеляющего взгляда. — Даже не смей сомневаться в моих чувствах! Я не был готов делить её с Локвудом. Она должна была быть только моей! Но Кэролайн тогда этого не хотела, а меня это злило! И я никогда не желал ей смерти. Никогда! Я хотел лишь проучить Тайлера.       — Ты себя слышишь?! — тон ведьмы значительно возвысился. — Проучить? Напоминаю, Клаус, она вампир, для которого твой яд, как для меня яд из красных цветов лобелии! Час и всё! Она труп! А если бы твои чувства, о которых ты вспомнил, проснулись бы на минуту позже, то что бы ты мне сказал сейчас? Прости, сестрёнка, я такой придурок, что не научился за тысячу лет совладать с собственным гневом и ревностью, из-за которых твоя сестра умерла на моих руках?! — последнее её предложение, Адэлис почти не сомневалась, могли услышать все, кто находился в доме. Желание высказать гибриду всё, о чём ей хотелось бы умолчать, немного пережив это внутри себя, просто вырвалось наружу. Клаус заткнулся, вновь до хруста сжав кулаки. Он понимал, что Лис была права, потому и не мог и не хотел ей возражать. — Ты придурок, Клаус Майклсон. У меня даже нет сил больше злиться на тебя. Разочарование, которое я сейчас испытываю, гораздо сильнее какой-либо злобы. Даже от твоего «сестрёнка» — мне теперь тошно. С возвращением воспоминаний и сопоставлением всего, этот твой поступок просто растоптал моё доверие, - она вздохнула, немного нервным движением заправив волосы за ухо. - Мне просто не о чем сейчас говорить с тобой, Клаус. Нет никого желания видеть тебя.       Клаус открыл рот, не в силах что-то произнести. Он буквально ощутил стену, которую Адэлис вновь возвела между ними.       — Я верну твоё доверие! — тут же выпалил он. — Верну, чего бы мне это не стоило.       — Не зарекайся. Однажды ты уже не сдержал своего обещания.       — Больше никаких ошибок. Можешь не верить, можешь строить стены, которые пронзят небо, но даю тебе слово, сестрёнка, я сломлю их, — решительным тоном предупредил он. — Я больше не потеряю ни тебя, ни Кэролайн.       Резко развернувшись, Клаус направился в сторону дома. Адэлис чувствовала от него небывалый всплеск решимости, уверенности, но и вместе с этим злобы на самого себя. Однако в данный момент для неё это ничего не значило. Она лишь проводила его взглядом, а затем села в автомобиль, дожидаясь Элайджу. Старший Майклсон долго ждать себя не заставил, явившись буквально через минуту. Он сел, расстегнув пуговицу пиджака, а затем посмотрел на любимую.       — Слышал?       — Временами ничего не могу поделать со своим любопытством, — ухмыльнулся древний.       — Что думаешь?       — Что ты права, Адель, — он взял её руку, поцеловав. — Я бы чувствовал то же самое. Ты имеешь полное право злиться на него.       Заведя машину, Элайджа кругом выехал со двора, видя в зеркале дальнего вида вышедшего на крыльцо Клауса и подошедшую Кэролайн, которая положила руку на плечо любимого гибрида, смотря на всё дальше уезжающую машину.       «Эх, сестра, ты в своём репертуаре... Теперь придётся что-то придумывать».