Вкус чёрного кофе на её губах

Из кухни доносился приятный запах, и, может, Жан и встал бы довольный, если бы не громкое шуршание, доносящееся с той стороны квартиры. Парень протёр глаза и недовольно пошаркал тапочками, проходя в коридор, замечая краем глаза любимого с настолько забавным лицом, что, не обращая внимания на недовольство, уголки губ так и поползли вверх в ленивой улыбке. Эрен всеми силами пытался не греметь посудой, что, естественно, совсем не выходило, даже сжатая челюсть и прикрытый глаз никак не приглушали шум. Шатен буквально проклинал саму мысль, пришедшую с утра пораньше: приготовить завтрак и встретить новый день за приятной пищей рядом с любимым парнем. За спиной раздался приглушённый смешок. По-видимому, Криштайн всеми силами пытался сдержать его, но уморительный вид Эрена все-таки заставил выдать тот факт, что он очнулся. Что ж, старания были напрасны, и теперь стучать посудой можно было сколько угодно. — Что ты делаешь, Йегер? — Вымученно простонал Жан, чувствуя неунимающуюся пульсацию в висках. Серые глаза лишь виновато взглянули на парня, а губы плотно сжались в сожалении. Криштайн усмехнулся на это, ведь такое поведение для Эрена было настолько редким, что временами даже можно было забыть, насколько шатен был мягким. — Прости, я всего лишь хотел приготовить завтрак, но, как видишь, вместо этого на твоей кухне, кажись, взорвали бомбу, — он вновь бросил взгляд на тарелки с едой и не сдержал смешок. — Хотя, кажется, с первозаданной задачей я все-таки справился Да, а вот и он, Эрен, которого знал Жан – самодовольный, ревнивый, саркастичный, упёртый кретин, но такой любимый. И, черт, как говорится, нас раздражают и притягивают похожие люди, и этот случай не был исключением. Жан лишь мотнул головой и шагнул к парню. Серые глаза вновь встретились с светло-карими, и, казалось, вся напускная смелость тут же слетела с лица Йегера, когда хозяин квартиры оказался в паре миллиметров от его собственного. Они буквально дышали одним воздухом и чувствовали напряжение с каждой секундой растущее всё сильнее, чем можно было выдержать. Но Криштайн резко отстранился, потянул руку к одному из шкафчиков и вытянул баночку с таблетками. Набрав полный стакан воды, парень забросил болеутоляющее в рот, ощущая противную горечь на языке, тут же запивая её водой, в этот момент сверкая глазами в сторону Эрена. Тот стоял неподвижно всё в том же положении и играл желваками, прикрыв глаза. Жан на это лишь довольно улыбнулся, вернув осушенный стакан обратно на столешницу. — Всё в порядке? — Весело едва ли не пропел Криштайн, не сводя глаз с парня. Йегер быстро кивнул. — Тогда завтракать? — Без лишних слов парень схватил одну из тарелок и лениво пошаркал к обеденному столу. Ох, денёк обещал быть весёлым, отчего-то казалось Жану, а он и не был против. ××× — Дорогая, я тебя очень люблю, но нет. Я не буду тратить свой единственный выходной на то, чтобы в... — Микаса раздражённо метнула глаза на настенные часы и округлила глаза, в следующую секунду чуть повышая голос. — На то, чтобы в пол восьмого утра бегать. Да ещё и в холодрыгу, ты видела этот ветер?! Нет, ни за что. Я не променяю тепло постели на... это — брюнетка махнула рукой в сторону неприкрытого шторами окна, замечая, что последние недели ветер чуть ли не ломал ветки, настолько сильно они изгибались, а ведь скоро, казалось, лето, тепло и солнце, шорты и всё такое... конец учебного года. И от этой мысли невольно мурашки по спине пробегали. Микаса мотнула головой, возвращаясь к нужному руслу, а точнее к щенячьим глазам Энни, вызывающим лишь смех и широкую улыбку. Блондинка уперла руки в боки, вроде умоляя, а вроде и недовольно посапывая. — Черт, я разочарована, дорогая. Неужели я всё это время жила с лентяйкой? — Аккерман яростно закивала в знак согласия, отчего Энни лишь ещё более недовольно закатила глаза. — Тем более, я против любых твоих нагрузок до тех пор, пока Эрик не скажет, что тебе можно хоть как-то напрягать свою пустую голову — светлая бровь шустро поползла вверх, а хозяйка квартиры лишь скривилась от слов любимой, казалось, пропустив половину сказанного мимо ушей. — Пустой? К твоему сведению, милая, я чертовски умна, да и во всём этом виноват Райнер и его тяжёлый кулак... вроде кулак — Микаса поджала губы, медленно вздыхая. Неожиданно для обеих в повисшей тишине раздался громкий звук возмущения, отчего Энни тут же повеселела и расплылась в нежной полуулыбке. Девушка подошла к кошке, забирая ту на руки и принося ласку, в которой животное так нуждалось, ведь в последние месяцы хозяйка совсем редко бывала дома, Кио слишком скучала по своему человеку. Буря в груди Микаса потихоньку сходила на нет, пока она наблюдала за своей девушкой, нежно треплющей пушистое ушко кошки. Неожиданно захотелось почувствовать эти руки на себе, чтобы Энни вновь прикоснулась к ней. От этих мыслей щеки вновь загорелись, и она замычала в протесте, зажмурила глаза и упала спиной обратно на постель. — Энни? — Тихо позвала блондинку Аккерман, отвлекая от супер важного дела девушку. В ответ послышалось столь же негромкое «Что?», после чего Микаса продолжила, задумавшись на пару секунд: — Как у тебя появилась Кио? — Она не видела улыбки, в которой Энни повторно расплылась, почувствовала. Леонхарт выпустила животное из рук, отряхнула ладони от шерсти, тихо опуская рядом с любимой. Нежные касания пылали на обнажённом участке кожи талии, и Энни невольно прикрыла глаза от удовольствия и возникшего жара на теле, выдохнула и начала рассказ: — Знаешь, когда я съехала от отца в город, мне стало страшно. Когда-то улицы, по которым я проходила каждый день, казались совсем другими, незнакомыми. Друзей у меня тогда почти не было, лишь Имир и ребята, которых она знала. Мы тогда вовсе не были близки, — блондинка провела ладонью от локтя к предплечью, забираясь под короткий рукав футболки брюнетки. Микаса тихонько выдохнула ей в макушку, отчего уголки губ вновь потянулись вверх. — Мне было одиноко. И в один из вечеров я возвращалась домой из круглосуточного рядом и заметила просторную, но до ужаса потрёпанную коробку. Но не это меня привлекло: глаза. На меня уставились два пронзительных голубых камушка. Кио тогда была совсем маленькой, мне стало жалко котёнка, и я купила какой-то дешёвый корм для неё, выдавила в пустую миску и ушла. Микаса ближе притянула девушку к себе, когда почувствовала лёгкую трусцу. Нет, не из-за холода, страха, вовсе нет, – ладони. Аккерман медленно выводила круги на бедренных костях Энни, отчего дыхание совсем перевалило за рамки «нормального», но блондинка не останавливалась, намериваясь закончить историю: — На следующий день она сидела всё там же, я так же купила ей еды и с тяжёлой душой побрела домой. Через неделю всё повторилось. Но в какой-то момент меня переклинило. То ли ливень на улице, то ли жалобное мяуканье, но я не смогла оставить её там одну мокнуть под холодным дождём, — Энни накрыла руку Микасы, останавливая художественный процесс, если это можно было назвать таковым. Аккерман довольно улыбнулась, что-то пробормотав в светлые волосы, но Леонхарт не спрашивала, что именно, ей это было неинтересно. — В тот вечер я сидела на кухне, пила чай с имбирём и мёдом, потому что, черт возьми, простудилась, пока вылавливала эту засранку по всей улице. — Микаса не сдержала лёгкий смешок, и блондинка разделила его. — Не знаю почему, но мой выбор остановился именно на «Кио». — Имбирь, серьёзно? — Обе тихо, почти лениво засмеялись. Энни было так хорошо именно в тот момент, когда Микаса прижимала её к себе за талию, улыбалась прямо в макушку и просто была рядом, смеялась над странным выбором имени для её кошки. Леонхарт казалось, будто она в любой момент могла уснуть на мягкой груди, хотя так всё и было. Единственное, что держало Энни в сознании – ей чертовски хотелось продолжать говорить с Микасой. Говорить и говорить, пока за окном совсем не потемнеет, и им обеим не захочется спать. — Энни? — Вновь шепнула брюнетка, пытаясь скрыть рвущийся на свободу зевок. Блондинка промычала, тепло улыбнулась, прикрывая глаза, вдыхая приятный запах её геля на теле Микасы. — Мне кажется... нет. Я хочу поговорить с Петрой — Леонхарт тут же собралась, напряглась всем телом, приподнимаясь на локтях. Её хмурое лицо и непонимающий взгляд вызвали укол сожаления в груди Аккерман. — Зачем? — Слишком резко выдавила девушка, убирая волосы из глаз, вновь смахивая, когда они настойчиво вернулись обратно, закрыв лицо. — Я хочу понять, что ей от меня нужно, — Энни тяжело выдохнула. — Нет, я серьёзно, меня всё это достало. Куда я не пойду, везде Рал. Тем более её поведение меня крайне смущает, совсем на неё не похоже, — Микаса нахмурилась и поджала губы, отвернула голову в бок. — Ну или я слишком высокого мнения о ней. Это не важно. И вообще, не сама суть того, что я хотела сказать, — вновь вернув взгляд на любимое лицо, Аккерман прикусила нижнюю губу от стыда, замечая хмурое лицо. — Посмотри на меня, — шепнула брюнетка, указательным пальцем ненавязчиво провела по очертанию челюсти. И это сработало. — Я хочу, чтобы ты была со мной в этот момент, пожалуйста — Энни шумно выдохнула, через мгновение возвращая слабую улыбку на лицо, вяло кивнула, обратно уложив голову на удобную грудь. — Только давай подумаем об этом позже? Сейчас я хочу насладиться тобой, моей чудесной девушкой и, может, даже немного вздремнуть — Микаса довольно растянула губы в улыбке, вновь ближе притянула Энни к себе и энергично закивала головой. ××× — Ну что там? — Недовольно пробурчала Леонхарт, выползая из ванной комнаты с полотенцем на плечах. Блондинка треплет мокрые волосы, протягивает руки к талии Микасы и нежно прижимается к девушке, оставляя лёгкий поцелуй на коже. Нет, Энни не видела, как уголки губ медленно потянулись вверх, но знала, что Микаса улыбается. Тепло и влюбленно. Потому что она делает так же. Аккерман не отвела взгляд от экрана в ожидании ответа. Даже когда любимая девушка окольцевала её талию и притянула в объятия. Каждый раз это было так сложно: ждать ответ. Микаса правда считала, что ей необходимо поговорить с Петрой, потому что так дальше продолжаться не могло. Рал не имеет право исчезать, а после врываться в её жизнь, как будто в этом не было ничего серьёзного. Микаса лишь надеялась, что девушка не поменяла номер, что она правильно помнила его цифры и нигде не ошиблась. Ведь, к счастью, даже при том, что Петра, казалось, преследовала её, девушка не писала и не звонила, что не могло не радовать. Ведь, как заметила брюнетка, после каждого столкновения с Рал ссоры с Энни происходили все чаще. Так не должно быть. Девушка все же откладывает телефон, когда через пять минут ожиданий в объятиях Леонхарт ответа так и не следует. Она переводит глаза на Энни и снова улыбается, замечая спокойствие и умиротворение на родном лице. Блондинка что-то вырисовывала на её плече, изредка тянет губы в полуулыбке и снова прикрывает глаза. Это выглядело потрясающе, как минимум, для Микасы. Слегка дрожащими пальцами брюнетка потянулась к светлым волосам, заправляя влажные пряди за ухо. — Тебе стоит высушить волосы — ответа не следует. Энни просто отказывается прерывать своё ужасно важное занятие. Она не перестанет выводить круги на мягкой коже, даже если Микаса её попросит, потому что блондинка ощущала острое чувство желания, нужности того, чтобы касаться её. Когда ответа не последовало, Аккерман вздохнула, но улыбка так и не сошла с её губ. Она просто потянула Энни обратно в ванную комнату, короткий путь сопровождался недовольным мычанием и сдвинутыми к переносице бровями со стороны Леонхарт, и это веселило. Достав из верхних полок фен, Микаса обернулась к любимой и вздохнула. — Садись, я их высушу — Энни вновь улыбнулась одной стороной и послушно села на предложенный стул, который обычно служил подставкой для корзины с грязным бельём. Ощущение мягких прикосновений к её голове вызывали волны мурашек, но они никуда не уходили, казалось, лишь затаились к следующему мгновению, когда аккуратные пальцы вновь касались волос. Её дыхание всегда становилось неровным от близости с Микасой, как бы часто это не происходило, всё равно сердце продолжало каждый раз выскакивать из груди, вместе с кровью впуская в тело волны тепла, спускающиеся все ниже и ниже. Шум фена раздался у самого уха, выводя из транса, наслаждения, после чего следовало лёгкое чувство разочарования. Наверное, потому что ей хотелось, чтобы Микаса касалась её ещё больше. И Аккерман подчинялась безмолвным требованиям. Она чувствовала их на каком-то невероятном уровне. Возможно, оттого, что сама ощущала острое желание трогать Энни. Да, это прекрасное чувство эйфории. Вскоре шум прекратился, и Леонхарт нехотя разомкнула веки, встречаясь с таким же огорчением в глазах напротив. Это вызывало улыбку. Понимание, что Микаса хотела этой близости так же сильно, как она сама. — Ладно, идём в комнату, посмотрим написала ли эта твоя Петра — Аккерман лишь вновь растягивается в безудержной улыбке. Такая довольная, счастливая и даже больше: Микаса ощущала свободу. И это прекрасно, это то, что она могла почувствовать лишь с Энни. Забрав из кухни телефон, девушки зашагали обратно к спальне, такие довольные и счастливые, благодаря всех и всё за совместный выходной. Аккерман замерла, когда свалилась на постель, разблокировала экран и увидела сообщение, которое она так долго ждала: — Через час на нашем месте О Боже, этот ресторанчик уже и так многое повидал. Что ж, она хотя бы ответила, и это радовало. ××× Микаса стояла напротив стеклянной двери, её рука уже некоторое время покоилась на ручке, то сжимая, то разжимая. Неясная тревога бурлила в её крови, отчего девушка чувствовала лёгкую слабость и противную головную боль. Но что её так волновало? Разговор с Петрой? Определенно: это правда сложно, учитывая тот факт, что после каждого разговора с ней Микасу чуть ли не трясло от злости, подступающей к горлу тошноты. А, может, ей было тревожно, что Энни пошла с ней? Да, конечно. Но ведь она сама предложила ей это, тут неувязочка. На плечо опустилась тёплая ладонь, отчего Аккерман вздрогнула, непроизвольно напрягаясь всеми мышцами в теле. Девушка перевела отчего-то виноватые глаза на Энни и заметила лёгкую, почти воздушную улыбку. И от этой улыбки на душе будто потеплело. Микаса не смогла удержаться и в ответ растянула губы. А после решительно потянула за дверную ручку, пропуская вперёд любимую. Был ли это жест джентльмена или труса – не ясно. Ясно лишь то, что с каждым шагом волнение все больше запыляло разум дымкой тревоги и страха. Петра довольно попивала горячий раф (да, Микаса была уверена, что выбор девушки пал именно на него), перекинув ногу на ногу. Рал улыбалась весело, почти насмешливо, если бы не скучающий взгляд, которым она одарила приближающуюся парочку. — Доброго обеда — улыбка стала ещё шире, когда рыжая перевела глаза на Леонхарт, отчего Микаса напряглась ещё больше, что не скрылось ни от одной из девушек. Указав на уютный диванчик напротив, Петра вернулась к своему излюбленному напитку, пролистывая ленту в инстаграм до конца, после чего отложила телефон в сторону, предварительно отключив звук. Каким бы ужасным человеком она не казалась, девушка всегда относилась серьёзно ко всему, чем она занималась, помимо отношений, видимо. — И тебе того же — сухо бросила блондинка, чем явно позабавила девушку напротив, а Микаса наконец начала осознавать, что именно так напрягало её в предстоящем разговоре – агрессивно настроенная Энни и Рал, смотрящая на Леонхарт с нескрываемым вызовом. — Давайте лучше перейдем сразу к делу, думаю, никто из нас не хочет здесь оставаться на долго, я права? — И снова улыбка со стороны Петры. — Ох, не скажи, дорогая — Аккерман сдержанно пропустила данный комментарий мимо ушей, но явно не Энни, которая теперь, казалось, пыталась испепелить рыжую лазерами из глаз, и если бы девушка владела подобными умениями – от военного медика уже давно осталась лишь горстка пепла, и им не пришлось бы протирать штаны в столь неприятной компании. — Что ты делаешь? — Лучший способ защиты – нападение, так ведь говорят? Кажется, Аккерман решила испробовать данную пословицу и теперь хотела провалиться под землю, ощущая исследующий взгляд Рал. Ну где же эти гребанные официанты, когда так нужны? — Ох, прошу прощения, что прерываю вас, но... вы определились с заказом? — О боги, да. Теперь все три пары глаз были направлены на молодого парня с неловкой улыбкой и небольшим блокнотом в руках. Микаса лишь спокойно выдохнула, ощутив облегчение. — Латте и два брауни, и... — Энни покосилась в сторону любимой, немного устало улыбаясь. — Кофе, чёрный, одна ложка сахара — блондин быстро кивнул, напоследок обратился к Петре, но та отказалась от ещё одной порции рафа, уверив, что ей и так достаточно кофеина в последнее время. А Микаса продолжала смотреть на профиль своей девушки, мысленно проводя пальцами по очертаниям скул и подбородка, проходя по такому прекрасному носу с горбинкой, слегка касаясь немного сухих губ. И Энни как будто ощущала каждое из этих прикосновений, беспокоя мышцы на лице, изгибая губы в полуулыбке. Рал прокашлялась, наблюдая за парочкой. — Ты спросила «что ты делаешь?», а я спрошу: что же я, по-твоему, делаю? — Взгляд Леонхарт вновь был направлен на Петру, вновь стал жёстким, светло-голубые глаза опасно темнели, но собеседницу напротив это никак не пугало, её, казалось, и вовсе забавляла вся эта ситуация. На стол опустились две чашки кофе и небольшое блюдце с брауни. Энни как бы морально участвовала во всей этой ситуации, но предпочла ничего не говорить, и брауни в ближайшее время ей с этим помогут. — Что я думаю об этом всём? — В голосе Микасы были отчётливо слышны нотки смеха и это немного расслабляло и напрягало одновременно. — Я думаю, что ты вернулась обратно в город, тебе стало скучно, и ты решила немного разбавить свои серые будни тем, что усложняешь жизнь мне. Неужто, Рал, ты думала, что я всё та же наивная девчонка, которую ты бросила и свалила в эту чёртову часть? — И с каждым словом Микаса выбрасывала всю обиду, накопившуюся за время, которое ей любезно предоставила Петра. Обиду, которая пожирала её каждый день и вот, наконец груз с плеч потихоньку спадал и с каждой минутой становился всё легче. — Тогда ты ошибаешься. Я изменилась. Изменилась и, поверь, сейчас ты последний человек, которого я хотела бы видеть рядом с собой. И я наконец счастлива, после всего того дерьма, что ты обрушила на меня и свалила, я счастлива, поэтому, пожалуйста, если тебе хоть когда-нибудь не было наплевать на меня – исчезни. С каждым словом, с которым Аккерман выпускала свою злость и обиду, Петра улыбалась. Улыбкой, которую Микасе никогда не доводилось видеть. Улыбка со смесью тепла и сожаления. И с каждым словом она казалась всё более выразительной, чёткой, что-ли, реальной. И от этого вместе с обидой в груди начинало бурлить и раздражение. Неясно откуда оно взялось, но факт его появления не укрылся от брюнетки, и он совсем не радовал. — Закончила? — Микаса ещё что-то пробурчала под нос, нахмурила брови и обиженно отвела глаза к окну, отчего Рал закатила глаза, тяжело выдохнула остатки воздуха из лёгких. — Посмотри на меня, — Аккерман не сдвинулась с места, всё так же прижимая руки к груди и разглядывая прохожих по ту сторону стекла. — Микаса, пожалуйста, посмотри на меня. — И девушка сдалась. Сдалась и снова посмотрела в ненавистные коньячные глаза. — Я хотела извиниться, — от такого признания брюнетка резко вздохнула, даже выпрямилась, замечая, что всё это время сидела, ссутулившись над столом. — Прости, повтори? — Петра снова мягко улыбнулась, совсем не замечая гневные взгляды в свою сторону, которые ей так старательно посылала Леонхарт. Остатки холодного рафа с отдалённым привкусом взбитых сливок оказались во рту, смачивая горло рыжей. Рал немного прокашлялась. — Извините, в горле першит, но не суть, — девушка зажмурилась, щипая себя за переносицу, и снова вздохнула. — Прости меня, пожалуйста. Я повела себя, как полная скотина, хотя и считаю, что правильно поступила, когда приняла предложение профессора Фингер, — Микаса выгнула брови, намекая, а-ля, «слишком много текста». Петра вновь улыбнулась и продолжила: — В любом случае, я хотела извиниться ещё тогда, у кабинета, но на меня что-то нашло, за это тоже прошу прощения, — Микаса кивает, откидываясь на мягкую спинку дивана, впервые за всё это время поднося к губам почти остывший кофе. — А потом я узнала о ней — Рал бросила быстрый взгляд на Энни, теперь полностью разобравшись в термине «пассивная агрессия». — У «неё» есть имя, Энни — зло прошипела блондинка, встречаясь с весёлой усмешкой рыжей. Боже, лицо собеседницы напротив сменяло десятки эмоций за пару минут, это веселило, правда, только Петру. — Да, и ты меня прости, Энни, — имя девушки рыжая выговорила куда чётче, чем всё остальное, вызывая у блондинки невольный смешок. — Я хотела удостовериться, что она не сделает тебе больно, ну, — девушка вновь затихла, опуская глаза. — Как я — добавила. Микаса сидела в ступоре. Она не могла понять, что именно ей нужно было сказать или сделать: простить девушку и ещё раз попросить её исчезнуть из её жизни? Возмутиться и выплеснуть остатки кофе на зелёную блузку? Или же продолжить молчать? Думаю, мне не стоит намекать, что последний вариант был куда ближе Аккерман. Но она решила задать последний вопрос: — Зачем ты флиртовала со мной? — Боковым зрением брюнетка заметила, как Энни из последних сил сжимала челюсть, взывая к последним частицам самоконтроля, завалявшегося где-то глубоко на дне. И Микаса правда была ей благодарна. Благодарна за то, что она терпела вместе с ней, была рядом и успокаивала лишь самим фактом присутствия. — Ох, это, — будничным голосом начала Рал. — Я хотела проверить насколько вы серьёзны в намерениях по отношению к друг другу — Аккерман в очередной раз изогнула бровь, аккуратно забирая последний кусочек брауни из рук любимой. — И как, удостоверилась? Довольна? — Петра улыбнулась, как кот, добравшийся до сметаны, и это напрягало, но брюнетка не сводила тяжёлого взгляда с напряжённой блондинки, пока лицо рыжей совсем не посерьезнело. — Да, — чётко ответила Петра. — И, если честно, я рада, что вы нашли друг друга, — телефон на столе завибрировал, издавая естественный для него звук. Брови Рал сначала поползли к переносице, раскрывая морщины на лбу, а после девушка вновь подняла глаза и улыбнулась сидящей перед ней парочке. — Ладно, мне пора, была очень рада с вами поболтать. Хорошего, — она вновь глянула на экран телефона и присвистнула, — уже вечера. Микаса в ответ лишь кивнула, а Леонхарт проводила Петру взглядом, пока чёрная куртка не скрылась за прозрачными дверями. Энни наконец расслабилась, поворачиваясь к любимой, и вымученно улыбнулась. — Безумный день — промямлила блондинка, прикрывая глаза и щипая себя за переносицу. Микаса в ответ хрипло посмеялась. — Не то слово, — брюнетка допила остатки кофе, заглянула в чашку рядом (латте Энни уже давно был допит) и подозвала официанта, перерезая на корню любые предложения Леонхарт оплатить счёт. — Идём домой? — Энни категорично покачала головой. — Давай прогуляемся — Микаса улыбнулась и промычала в ответ что-то похожее на согласие. Энни тоже не сдержала улыбки, и они лениво побрели к выходу. ××× — Прости, из-за меня тебе пришлось терпеть... — Аккерман на пару секунд притихла, подбирая слова, но так и не проложила, лишь махнула рукой в сторону удаляющегося ресторанчика, чем вызвала неприкрытую усмешку у своей девушки. На щеках выступила краска смущения. — Знаешь, а раньше я не замечала насколько ты многословна, — саркастично заметила Энни, отчего получила лёгкий толчок в бок и недовольное сопение. — Ой, да брось, всё в порядке. Я, на самом деле, рада, что в конечном итоге пошла с тобой — Правда? — Микаса забыла, что, вроде как, пару секунд назад была очень расстроена обидной шуткой блондинки, теперь девушка смотрела с непониманием и чётким желанием разузнать всё и сразу. Леонхарт тихонько посмеялась, мысленно удивляясь, что в последнее время начала всё чаще показывать ту сторону себя, которую скрывала даже от своих близких друзей. — Да, дорогая, потому что теперь мне намного легче. Почему-то кажется, что теперь Петра не будет мозолить глаза ни тебе, ни мне — брюнетка усмехнулась, медленно мотая головой, а после потянулась к ладони любимой, переплетая их пальцы. — Ладно, пойдём, ревнивая моя, хочу прогуляться по парку — Энни повернула голову в сторону любимой с хитрым прищуром. — Это свидание? — Чуть ли не промурлыкала блондинка, вызывая ещё более широкую улыбку на лице Микасы. — Да, — твёрдо и, наверное, серьёзнее, чем было нужно, ответила медик и добавила более весело: — А ещё я хочу мороженого, много мороженого — Энни рассмеялась детскому поведению Аккерман, немного ускоряя шаг, и свернула к высокой цветочной арке, намереваясь затащить любимую в самую глубь прекрасного парка, точно зная о небольших повозках с мороженым. ××× Девушки, не спеша, шагали в неведомом даже для них направлении, и их это устраивало. Микаса довольно поглощала остатки рожка с вишнёвым и шоколадным шариками мороженой сладости, а Энни, не спеша, лизала, конечно же, сладкий ирис в вафле и с тёплой улыбкой поглядывала на самую невероятную девушку на Земле, как минимум, для неё, а Аккерман большего и не нужно было. Зелёная трава и настойчивый запах цветов, сладкое пение птиц и пустые аллеи – всё это наводило неясную грусть, ностальгию. Микаса вспоминала детство. Как родители водили её в парк, покупали любимое вишнёво-шоколадное мороженое, как они кормили уток у пруда совсем неподалёку от места, где сейчас проходили они с Энни, как отец катал её на плечах, а мама учила названиям цветов и их значению. Вспоминала, как она была счастлива со своей семьёй. И неожиданно к ней пришло осознание. Она вновь счастлива. Счастлива с этой замечательной девушкой, крепко держащей её за руку. Аккерман вдруг осознала, что Энни стала для неё семьёй за столь короткое время. Человеком, без которого она не смогла бы жить. Она спасла её из той пучины отчаяния и показала, что такое жизнь, любовь. Указала верный путь, и, кажется, за всё время, что Микаса жила на этой планете, она не чувствовала, не понимала всё так чётко, как сейчас. Брюнетка резко упёрлась ногами в асфальт, останавливая и так медленный темп, чем заставила Леонхарт обеспокоенно глянуть в серые любимые глаза, а после и вовсе ужаснуться. Всё мутнело от жгучих слез, но даже сквозь эту пелену Микаса могла разглядеть панику на лице любимой. «Что случилось? Ведь всё было так хорошо» так и читалось в голубых глазах Энни. Микаса мотнула головой в разные стороны, скрывая лицо за копной шелковистых волос и потянула любимые, ласковые, дрожащие руки. Уложила их на свои щеки, не сдержалась и оставила лёгкие касания губ на каждой и вновь взглянула на сбитую с толку блондинку. — Всё хорошо, дорогая, всё хорошо. Просто я так сильно люблю тебя — и Энни расцвела. Её губы расплылись в счастливой улыбке, а в уголках глаз засверкали бусины слез. Она издала облегчённый смешок и потянулась к любимым губам. Она не ответила, но Микаса точно знала, что эти чувства взаимны. Что её любовь так же сильна. Они стояли в глубине парка и целовались, пока воздух не заканчивался в лёгких, снова вдыхали и соединялись в одно целое. Две девушки продолжали плакать, но обе знали – это слезы счастья. ××× — Жан — парень в ответ лишь промычал, не отрываясь от новостной ленты в телефоне, затягивает сигарету и стряхивает её в небольшую пепельницу, расположенную на прикроватном столике. — Как его звали? — Тихо спросил Эрен, морщась от клуба дыма, который выпустил Криштайн. — Прости, кого? — Всё так же водя глазами по тексту, лениво спрашивал хозяин квартиры, удобнее подминая подушку под спиной. — Парня с веснушками с фото — на секунду палец Жана замер над экраном, но лишь на секунду. Криштайн спокойно выключил экран телефона, затушил наполовину выкуренную сигарету и обернулся к Эрену. Йегер ужаснулся, молча уставившись в нечитаемое лицо. Лишь коньячные глаза опасно сверкали в полутьме комнаты. Жан был в ярости. — Ты, — он тянул каждое слово, чтобы парень, сидящий напротив, ясно понял, как он был зол. — Рылся, — голос его был холодным, словно метал, отчего по телу прошла дрожь. — В моих вещах? — Казалось, уточнил кареглазый, но это скорее походило на утверждение. Эрен вяло кивнул в знак согласия. Весь его вид так и говорил сам за себя – ему было жаль, а ещё стыдно. Шатен извинялся молча, глядя в карие глаза парня, всё сильнее поджимая губы. — Убирайся — зло прорычал Криштайн, вытягивая руку в сторону двери. — Но... — пытался то ли образумить, то ли ещё раз извиниться Эрен, но Жан лишь ещё громче выкрикнул сказанное ранее, и это сработало. Йегер резко поднялся с мятой постели, чуть не оступившись из-за скрученного в ком одеяла на краю кровати. Забрал свой рюкзак, который он наивно собрал, намереваясь остаться у своего, видимо, теперь бывшего, парня на неделю, но уж точно не на одну ночь. Он вылетел с квартиры так быстро, как позволяла дрожь в теле. Наспех закинутый на плечо рюкзак, скользящий по распахнутой куртке, волновал его меньше всего. Слезы предательски рвались наружу, а в голове, будто ключом, без остановки настойчиво било «Ты всё испортил». А Жан лишь продолжал сжимать челюсть, еле сдерживая невыносимые слезы.