***
— Через стены ходить учишься? — Морьо отделился от чёрного скального среза, сам, Темный, как будто рожденный из этого камня. Он только по этой стене, ощупью, прошёл через сквозной тоннель в скале - и внезапно в тумане перед ним возник силуэт метавшегося по гроту Тьелкормо. Карнистир к этому времени и сам успел возненавидеть туманную пелену – было тошно рыскать в этом стылом безмолвии, связанным воедино с вотчиной Мандоса, – но таких больных глаз у него сейчас точно не было. — Торон, это просто туман. Просто… чертова взвесь в воздухе, ни чар, ни тени зла на острове нет, — он шагнул к Светлому, обхватил за плечи. ...И руки Темного прошли сквозь фигуру брата. Дух? Или порождение тьмы, умело выудившее образ Тьелкормо из подсознания Морьо? Туман продолжал оставаться белесой пеленой, окутывающим всё вокруг. В отличии от Карнистира Кано был более практичным. Перед поисками Турко менестрель снял с крюка один из до сих пор горевших фонарей и вышел из врат, освещая себе путь. На осанвэ ни один из младших не откликался, а звать их сквозь туманную завесу было глупо. Белое марево не только скрадывало окрестности Химринга, но и глушило все звуки вокруг. …Морифинвэ не впустил в свой разум самого Моринготто, когда искажение рвало его на части, и чтобы сейчас тварь так легко притворилась братом… Не бывать этому! Но ладони рассекли грудь Тьелкормо наискосок, а он продолжал стоять недвижно. И молчать. Увидев это, Кано рванул вперёд и, высоко подняв фонарь над головой, левой рукой попытался коснуться иллюзии. — Морьо, что тут происходит? Это сон наяву? Никакой тьме не бывать на Тол Химьярингэ! — Кано, не трогай дрянь! — Карнистир втиснулся между Макалаурэ и мороком, в гневе тряхнув волосами. — Здесь какая-то ловушка.***
Тьелкормо громко выругался, едва удержавшись, чтобы не пнуть скалу. Туман поглотил звуки его голоса, и нолдо двинулся вдоль стены, всё больше убеждаясь, что попал в какой-то грот; под ногами у эльфа по-прежнему поскрипывал сырой ракушечник, усеянный ошметками гнилых водорослей, - и никаких признаков воды. Может, спеть камням песню пробуждения? Вдруг здесь найдётся кристалл из тех, о которых атто говорил, что они способны перемещать в пространстве? Светлый упорно старался отринуть прочь мысль о том, что заблудился на острове... От яркого ли света фонаря или от громкой песни менестреля призрак задрожал. Расползаясь на бесформенные лоскуты, слился с туманом. Марево кругом стало плотнее и непрогляднее, и Карнистир, схватив брата за руку, потащил Макалаурэ прочь из тоннеля, из заклятого места. Но его самого грызла мысль - и впрямь, откуда Тьме взяться на острове, пронизанном свободой и Светом, когда надо бы - облетать за три дня пути? Или так тяжело Химринг расстается с памятью о былых сражениях? — Кано, а если это… дело рук Мандоса? — Морьо обожгло разом ужасом и яростью. — Мороки, туман - всё это сотворил Владыка Судеб? А мы сами - живы ли до сих пор? Что, если всё подстроено, и мы все погибли под обломками крепости и поэтому видим духов?***
На звуки песни откликнулись не только камни. Как только Светлый наклонился поднять пробудившийся кристалл, ракушечник под его ногами зашевелился: из-под земли к его руке потянулись сотни призрачных когтистых орочьих лап. Сырой гравий словно вскипел от поросли хватких скрюченных пальцев - много ж тут орков нашло свою погибель… Тьелкормо схватился за кинжал, висевший на поясе. Но применять оружие против неупокоенных душ? Навряд ли поможет. Светлый ощутил поднимавшийся вместе с призраками холод, как будто вновь очутился в Мандосе. Немудрено, ведь здесь столько врагов полегло. Охотник всё же ухватил откликнувшийся камешек, сунул его в поясную сумку и лишь тогда с огромным наслаждением швырнул в духов файерболом. Вслед за ним полетел второй, третий. Казалось, весь грот ярко вспыхнул, освещенный пламенем, а откуда-то издалека возник странный гул… —Это всё от отчаянья. Не дай ему взять вверх. А если это всё создано Мандосом, то что ему от нас ещё нужно? — у Кано в глазах вспыхнули искры. — Давай держаться вместе, поодиночке мы слабее. — Тьелко? — в этот момент марево осветила яркая вспышка, под ногами братьев затряслась земля, и стало видно, как Тьелкормо швыряет шары огня в бесформенные тени. На острове после того, как его покинул дух Химьярингэ, творилось что-то странное. Не сказать, что это было проявлением тьмы, но весь остров, не только руины рухнувшей твердыни корежило и трясло. По какому-то наитию свыше Майтимо быстро отыскал братьев и, подбежав к ним, обнял за плечи: — Кано, Морьо, нужно уходить отсюда! Вы нашли Тьелко? — Вон он! Это не призрак, — Макалаурэ кивнул старшему на всполохи впереди. Вспышки пламени не только осветили сумрачный грот и разогнали по его углам туман. Тьелкормо ощутил, что по ногам больше не тянет холодом чертогов Мандоса. Неупокоенные души исчезли, канули в Небытие, и от этого сразу стало легче дышать, а ещё Светлый услышал звонкий голос менестреля - кажется, его уже потеряли… — Да здесь я, не кричите. Всё в порядке. Вы тоже это слышите? — Не знаю, даже не могу предположить, что это. Возможно, духи спали многие йены и пробудились, почувствовав, что хозяева крепости вернулись, — Макалаурэ рванул к Турко и, подбежав к брату, с силой хлопнул его по плечам, чтобы ещё раз убедиться, что это не морок. Туман рассеялся и Майтимо с Морьо увидели, как Кано обнял Тьелкормо: в этот раз это был не призрак, а живой и невредимый Светлый. Между тем остров продолжала сотрясать всё более ощутимая дрожь. Нельо на правах старшего схватил Морьо за руку и потащил к остальным. — Сейчас Тол Химлинг уйдёт под воду! Живо хватайте свои амулеты. Зашипев от такого самоуправства, Морьо сжал в ладони висевший на шее артефакт - остров лихорадило, всё выше вставали над ним волны, как стены нависая над братьями. Так Темному когда-то виделся Конец Мира - огромная всесокрушающая волна, которая лишь на мгновение замрёт, прежде чем… — По моей команде… Летим! — и что бы ни стало с этим местом дальше, грот опустел. Четверо, насквозь мокрые, с невидящими глазами и по-прежнему цепляющиеся за амулеты возвращения домой, как за спасительную соломинку, вновь стояли в библиотеке. — Кано, что это у тебя? — Майтимо вдруг заметил, что Макалаурэ продолжает прижимать к груди ярко горящий фонарь, и на лицах всех четверых феанариони появились радостные улыбки.