***
До рождения сына Тьелкормо Туркафинвэ оставалось три месяца…Первые шаги
29 апреля 2022 г. в 20:27
Май. Лотэссэ, «цветущий месяц». Морифинвэ мог бы добавить — месяц возрождения, безумств, а ещё месяц вечного счастья, время белтайнского разгула… Месяц рождения сына.
Долгожданное тепло. Север, истосковавшийся по настоящей весне, расцвёл разнотравьем. Форменоссэ купалась в солнечных лучах, и скрываться от них за каменными стенами было невмочь.
На плечах идущего первым лорда Морифинвэ гордо восседал Мантаро. Обожавший такие прогулки малыш не переставая вертел головой по сторонам. Огромный мир жил своей особой, пока ещё непостижимой для маленького эльда жизнью, оттого так сильно и манил к себе. Исследование прекрасных и таинственных окрестностей Форменоса затруднялось лишь тем, что Мантаро пока ещё не мог ходить, но это нисколько не омрачало радостное личико Морифинвиона.
Ариэн щедро дарила тёплые лучи с чистого прозрачно-голубого неба. Всё вокруг цвело и благоухало. Летиция видела, как горят глаза сына, и радовалась, что им всем вместе удалось выбраться на прогулку.
На восторженный лепет сына Морьо отвечал как мог, втайне досадуя, что общение мысленными образами Мантаро освоит нескоро. Троица продвигалась вперёд неспешно, постоянно отвлекаясь на разные диковины - то на стайку перепелок, перебегавших тропу, то на бабочек, яркостью не уступающих цветам… Супруги вели неторопливую беседу о домашних делах - мысли Карнистира были поглощены планами по строительству крепости Нельяфинвэ. Тёмный собирался навещать твердыню Майтимо как можно чаще, чтобы лично следить за ходом работ.
— Мелиссэ, ты не хочешь сделать привал? — наконец спохватился Морьо, с тревогой оглядываясь на Летицию. — Устала?.. А ты, Морифинвион?
Мир за Вратами был наполнен яркими красками и звуками. Он дышал, двигался и пел вокруг маленького эльда.
— Зяба! — малыш потянулся ручкой за яркими крылышком. Потеряв равновесие, он едва не полетел вниз с отцовского плеча, но удержался, схватившись за волосы Карнистира.
— Ууу…- виновато произнёс малыш, пытаясь выразить одновременно испуг и сожаление.
— Не бойся, не упадёшь, — рука у Морьо, когда в том возникала нужда, становилась железной, поэтому сын ничем не рисковал. — Понравилась? Но уже не догнать… Зато аммэ нам её нарисует, как живую. Верно, Лети?
— Дя! — Мантаро радостно кивнул на вопрос отца. — Амьо наисует?
— Конечно, — Карнистир остановился и бережно спустил сына в высокую траву. Вскоре бабочка с багряными крыльями доверчиво присела отдохнуть к нему на палец, и Морьо осторожно показал её малышу: — Хватать нельзя, можно только смотреть глазками…
Несколько раз, чтобы запомнилось, четко повторил по слогам: — Виль-ва-рин. Попробуй сказать, сынок.
То, что схватить яркое и такое манящее создание ему не позволили, враз расстроило малыша. Ему так хотелось прикоснуться к ярким крыльям! Ослушаться отца Мантаро не смел, поэтому заворожённо рассматривал создание.
— Ий-ва-лин…- слово вышло совсем непохожим на то, что сказал атто. Малыш вопросительно посмотрел на создание на руке Карнистира, пытаясь уловить связь между словом и тем, что сейчас сидело на отцовском пальце.
Морьо сам словно впервые заметил, как красиво и переливчато звучит родное слово, - будто взмах невесомо лёгкого крылышка…
— Молодец, — Карнистир похвалил сына и вновь взял на руки. — Но нам пора дальше. Отпустим бабочку, помашем ей рукой - пусть летит…
То же wilwarin он убедил повторять для малыша и Летицию.
Мантаро смеялся, хлопал в ладоши и на разные лады звал бабочку вернуться и сесть к нему на ладошку отдохнуть:
— Йиль-айин. Йильваииин. Йилль-вааа-йиин…
— А что ты хочешь, мелиссэ, — сквозь смех заметил Морьо жене на десятой попытке малыша. — Да будет тебе известно, мое первое слово - «молоток», и я вконец замучил им отца…
Войдя во вкус, по дороге Карнистир с необычайным наслаждением повторял для сына простые и красивые слова, показывая ему на всё, что попадалось на глаза: синий купол над их головами — мэнэл, петляющая тропинка — тиэ, море густой зелени — салкэ, салапэ…
Прогулка была лёгкой, и Летиция, наслаждаясь майским теплом, сама невольно повторяла вслед за мужем напевные названия окружавшего путников пейзажа.
Слова, которые произносил атто, звучали для малыша чарующей музыкой. И сразу оживали, наполнялись смыслом. Мантаро очень хотелось говорить также чисто, как тот, но почему-то выходило не совсем правильно. Маленький нолдо хмурил брови и старательно повторял за отцом всё новые слова.
— Приехали, — в тени большого валуна Морьо бережно ссадил «наездника» наземь, а сам привалился спиной к нагретому камню и притянул жену к себе, давая отдышаться. — Устала, моя леди?
Летиция улыбнулась, когда Карнистир обнял её - привал оказался как нельзя кстати.
— Нет, совсем не устала, мельдо.
Ехать на отцовских плечах было очень удобно, но Мантаро ужасно хотелось потрогать, пощупать все эти листики, камешки, а может, даже жучков. Поэтому, когда атто спустил его на землю, малыш несказанно обрадовался возможности взять в руки всё, что ему хотелось. Но самые привлекательные вещи находились очень далеко. До них нужно как-то добраться! Ползком? Слишком медленно! Немного подумав, маленький исследователь встал и провёл ладошкой по поверхности камня, покрытой мягким изумрудным мхом. Держась за валун, двинулся вперёд. Но вскоре такая надёжная твёрдая опора закончилась, а до заинтересовавшего предмета было ещё ой как далеко…
— Смотри-ка, Лет, — Морьо хмыкнул одновременно весело и недоверчиво, наблюдая за малышом, который всё не мог решить, как добраться до цели. — И куда собирался наш юный путешественник?
Он замер, протягивая Летиции фляжку с водой: неужели Мантаро скоро пойдёт?
Тот показал родителям пальцем туда, где в траве блестел замечательный камушек. К сожалению, дотянуться до него не получалось, а малышу непременно хотелось взять это сокровище в руки.
— Амусик! — отпустив опору, малыш слегка покачнулся. Карнистир хотел поддержать сына, но Мантаро с такой гордостью взглянул на отца, мол, смотри, как я могу, атто, и решительно шагнул вперёд. Один. Без поддержки отцовских рук.
С благодарностью приняв из рук мужа сосуд, Летиция сделала глоток ледяной воды, и вдруг увидела, как сын делает свои первые шаги:
— Мантаро, мой хороший. Умничка! Смелее. У тебя всё получится. Не бойся, я рядом.
— Герой! Мантаро, хитрец ты этакий, мог бы пойти и в начале дороги! — Карнистир не мог нарадоваться победе сына - его глаза сияли от гордости за малыша, а ещё горели отцовской любовью. Морьо забежал вперёд и присел на корточки перед пыхтевшим от усердия сыном.
Что именно так обрадовало родителей, Мантаро не понял. Всё, что ему было нужно знать — это то, что произошло нечто важное и оттого вдвойне замечательное. Атто, сам того не подозревая, оказался рядом с блестящим камушком, к которому так упорно стремился малыш. Мантаро, сопя от напряжения и старательно удерживая равновесие, шаг за шагом приближался к заветной цели.
Летиция видела, что Морифинвэ опередил сына и теперь манил его к себе.
— Иди смелее, сынок. Иди к папе, — с её уст невольно сорвалось слово, которым пользовались люди.
Куда аммэ предложила идти, Мантаро не очень понял. Наверное, решил малыш, вперёд к камушку. Может, кристалл должен так называться? Мантаро остановился. «Па-па?..» — неуверенно повторил он и снова сделал шаг вперёд.
— Атьо, милый. Иди к атто, — тут же поправилась дева.
— К папе так к папе, — охваченный азартом, отмахнулся Морьо. Ненадолго задумавшись, покатал на языке чужое слово - не одной Летиции учиться незнакомой речи… А сын Фэанаро должен и сказанное невзначай схватывать на лету. Но главным сейчас было - отчего-то это стало очень важно для лорда, завладело всем его вниманием - чтобы Мантаро, его первенец, сам прошёл ещё пять шагов. Уже четыре… Три… Карнистир невольно зажмурился, когда сын неуверенно покачнулся, — лишь бы не упал!
Мантаро удержался и обрёл утерянное было равновесие. Он не мог позволить себе бестолково растянуться на земле. Малыш заторопился, споткнулся и почти пролетел оставшееся расстояние, но оказался не на земле, а в надёжных руках отца. Вот он! Мантаро дотянулся до камешка и схватил его.
— Атьо! Амусик! — и гордо показал отцу свою находку.
— Саринкэ, — оторопело повторил за ним Карнистир. Вскинул брови: — Так ты не ко мне шёл, йонья? К камушку?
Теперь, когда победа была одержана, нолдо отпустило напряжение, и он безудержно расхохотался:
— Лет, мельдэ, мы воспитываем маленького гнома!
Отсмеявшись - даже слезы заблестели на ресницах - Морьо не сильно сжал ладошки сына в своих, с интересом рассматривая находку:
— И правда, красивый… Молодец, йондонья. Справился.
— Амусик! Амусик! — радостно пропел Мантаро, продолжая хвалиться находкой. Камушек поблескивал на ладошке, и судя по тому, как обрадовался атто, ему тоже понравился такой блестящий кристалл.
Летиция счастливо рассмеялась, когда сын сам дошёл до Морьо.
— Вот так, мельдо. У нас растёт будущий ювелир!
Карнистир вновь устроился на границе тени и солнцепека, усадив усталого, но гордого собой Мантаро на колени, и дал малышу фляжку с водой. Всем сердцем ощущая полноту счастья, второй рукой приобнял жену, вдыхая запах её теплой кожи, смешанный с ярым ароматом разнотравья. Запрокинул голову, сквозь покрытые веки глядя на ладью Ариэн, и обратился к отцу осанвэ. Это было почему-то важно сделать именно сейчас - передать образ дремотно-жаркого полудня и маленького нолдо, сделавшего первые шаги. Может быть, потому что в детстве атар был светилом Морьо, центром его мира? И теперь Карнистир с гордостью мог поделиться с Пламенным собственной радостью отцовства.
Малыша нисколько не заинтересовала фляжка с водой, он помотал головой и потянулся к матери. Перебравшись на колени к Летиции, стал теребить завязку её платья, а когда мать дала ему грудь, зажмурился от удовольствия…