***
Как ни ворочался с боку на бок Турко, Ирмо так и не даровал ему сон. Светлому страстно хотелось явиться к Алдарону и попросить птиц у Ваны… Так просто, как бывало в Неомрачённом Амане, - ворваться в просторные чертоги, одной дерзкой ухмылкой дать понять, что стальному сердцу по-прежнему нет дела до размолвки с учителем… Но внезапно нахлынувшие мысли о Хуане-предателе не отпускали, как бы старательно Тьелко ни прогонял их. Омовение в купели Форменоссэ сняло каменную тяжесть большой, многодневной усталости, - чудеса творят родные стены! - и Турко, найдя в шкафу праздничные одежды, вскоре стоял на пороге жилища Аулэ. Йаванна изумилась просьбе третьего фэанариона, подумав сперва, что птицы исчезли из леса рядом с Форменосом. Радушно пригласив Туркафинвэ войти, валиэ поймала его мысль о сходстве подземелий Аулэ с мрачным Мандосом, улыбнулась и показала на беседку в саду. Когда Тьелкормо сел за стол, быстроногие майэр расставили перед гостем чаши и блюда со всевозможными кушаньями из ягод и фруктов. Нолдо не стал отказываться от угощения, с удовольствием пригубив медовый напиток и похвалив поданные явства. После чего вновь повторил просьбу, более подробно описав валиэ случившееся с валлийским лесом. Во время его рассказа к Кементари со всех сторон стали слетаться птицы. Светлый с радостью заметил, что опять понимает их говор: те горевали о том, что произошло. Пёстрые крылья всё быстрее мелькали в воздухе, и он полнился пением и гомоном, будто просьба эльда была услышана во всех концах Амана. Когда фэанарион закончил свою речь, на его плечи опустилось сразу несколько пар лесных птиц. Йаванна улыбнулась. — Ты сам видишь, Тьелкормо Туркафинвэ, кто откликнулся на твой призыв… Мои майэр в птичьем обличье тоже станут навещать те леса, — изменчивая, как солнечные отсветы на листве, улыбка исчезла с лица валиэ. — Как больно знать, что тот маленький айну веками страдал в сетях Мелькора… И не одной мне тяжко терять любимых учеников, Охотник, — она перевела испытующий взгляд изумрудных глаз на гостя. — Изувеченным Моринготто лесам помогут исцелиться мои верные. Мои друзья. Воинство, а не горстка сочувствующих майар, — глаза Турко сузились, и он невольно сжал кулаки, но не прибавил, что остальным нет нужды расставаться с блаженством Амана. Предатели… Валар что - больше носа не покажут в Эндорэ?! Однако нолдо почувствовал, что до Кементари долетела его «громкая» мысль. — Начали бы работу раньше, да вот беда - их веками не выпускали из Мандоса лишь за то, что они посмели остаться мне верными! — Не будем вспоминать об этом… — Йаванна скорбно покачала головой. — В моих силах только даровать тебе и другим… возрожденным изгнанникам зерно, плоды и травы. Лекарское дело и травничество - то, в чём искушены и я, и мои майар. Тьелкормо, ты желаешь, чтоб я излечила твоих эльдар от старых ран? — Благодарю! Сегодня мне нужны только эти маленькие помощники, — нолдо с осторожностью провёл пальцами по спинкам птичек, звонко щебетавших на его плечах. Вскочив на ноги, задорно засвистел им в ответ - и птахи стали восторженно порхать вокруг фэанариона. — Постой, не уходи, — вдруг остановила его Кементари и вручила корзинку, доверху полную отборными лесными плодами и россыпями сахарно-спелых ягод. — Я думаю, что твой друг будет рад этому скромному дару…***
Карнистир на редкость шумно и наигранно весело появился в своих покоях, тщательно скрывая досаду от неудачи в Уэльсе. — Лети, анаринья, — Морьо взъерошил волосы сыну и жене. — Мне надо срочно вернуться в Ирландию. Это ненадолго и совершенно безопасно, поэтому приглашаю мою леди отправиться со мной. Продлим аренду дома, и я засяду работать за компьютер… Нолдо постарался доходчиво, в двух словах объяснить, что ему позарез нужен интернет и мощное "железо" вместо планшета, а его супруга может либо присоединиться к работе, либо вдоволь погулять. — О, Морьо! — Летиция, ещё не дослушав речь мужа, крайне огорчилась, что снова останется одна. Но, уловив смысл сказанного, улыбнулась. — Ирландия… Как много воспоминаний с этой страной. И мрачных, и самых светлых… Конечно, мельдо, я согласна. Мы возьмём Мантаро с собой? В последнее время наш сынок стал таким озорником, что за ним только глаз да глаз нужен. — Поверь, с ним не сложнее, чем когда-то со мной, — хохотнул Морьо, беря на руки малыша и заглядывая ему в глаза. — Йондо, ты не подведёшь нас с амил? Если попрошу, как нер нера, не доводить слезами ни бабушку, ни деда? — Карнистир прижал маленького Морифинвиона к груди. Он до сих пор помнил, какими серьёзными становились младшие, когда к ним обращались как к взрослым эльдар. «Подарив» наследника на день атто с аммэ, Морьо без промедления вернулся к жене, успевшей собрать рюкзак с нужными вещами и переодеться для поездки. В руках Морьо засияла карта, он ободряюще стиснул девушку в объятиях… И вот супруги уже стоят на выложенной прихотливым узором дорожке, ведущей к неприметному дому на окраине захолустного, ничем не примечательного городка. Едва видный за старыми плодовыми деревьями коттедж внешне ни капли не отличался от остальных зданий. Однако дом был из тех, что быстро покоряют сердца чувствительных нисси: утопающий в зелени, сложенный из старинного кирпича и покрытый красной черепицей. Из всего этого великолепия сурового нолдо радовала лишь одна вещь: оставшийся внутри мощный компьютер. К нему-то и устремился Морьо, быстро поцеловав Летицию в щёку и королевским жестом обведя окрестности: — Мелиссэ, всё это в твоём полном распоряжении. Как и моя платежная карта. Но пойми, мне срочно нужно помочь старшему!***
Ласковые руки матери, смех маленького братишки и отец, который всегда рядом… Только таким и должен быть исцелённый мир! Едва успев привыкнуть к воссоединению семьи, Телперинквар с отцом вновь засобирались в дорогу: Эндорэ манило. Пообещав Лэхтэ вернуться к ужину, Искусник с сыном активировали кольцо перемещения. Вдохнув полной грудью холодный даже летом морской воздух, спустились с холма туда, где виднелся выход скальной породы, с вершины утёса казавшийся навеки заснувшим драконом. Тьелпэ твёрдой рукой наносил на карту недостающие детали, попутно дополняя записи, сделанные им в прошлую поездку. Перед его мысленным взглядом из разрозненных кусочков мозаики теперь понемногу складывалась целостная картина рельефа. Куруфинвион не поленился взять пробы почв, чтобы тщательно изучить их в Тирионе. Ему было интересно, насколько глубоко здесь промерзает земля… А ещё Тьелпэ пел, вспоминая годы ученичества у отца и Аулэ. В его голове звучали и отголоски той песни, которой Фэанаро заклинал холм помочь нолдор. Не терпелось Келебримбору и найти пару-тройку камней, пригодных для переноса, — в подарок деду. Искусник старался как можно незаметнее наблюдать за сыном, но потом и сам увлёкся незнакомым рельефом: стило за стилом стали ломаться от его размашистого почерка. Оба так увлеклись, что вернулись обратно к холму, лишь когда начался закат. И тут им на глазами попалось нечто, что заставило Куруфинвиона сбросить с плеча тяжёлую сумку и подбежать к странному предмету. Это был изломанный летучий аппарат эдайн, к тому же — Тьелпэ передёрнуло — весь утыканный стрелами. — Атар… — он обеспокоенно повернулся к отцу, показывая находку. — Как думаешь, наши лорды и эдайн… смогли разойтись мирно?***
…Дни разгульной Литы стремительно догорали, как уголья в оставленном без присмотра костре. Лето покатилось в осень, солнце пошло на убыль, сердце кольнула тоска. У кургана, греясь, как ящерка, на камнях, сидела дева с рассыпанными по плечам льняными косами. Бессвязное бормотание и дрожащие пальцы выдали бы в ней безумную, но всё менял нежный, призывный взгляд - такой бывает только у безответно влюблённых. Бранна инген Колхейн гадала на рунах из тисa, и те пророчили ей скорую встречу. С её королём, ясным её божеством, отцом её беспокойного сына, который вот-вот явится на свет… Всё напоминало о муже, каждый день приносил добрый знак: по полёту птиц, по дыму факелов и каплям собственной жертвенной крови сида знала, что Келегорм сегодня же ступит на её порог… Но никто не появлялся. Дева могла втайне смертной ненавистью ненавидеть мужа за то, что его не было, скоро год как нигде не было!.. Но злоба тонула во всепоглощающей, болезненной любви, и на каждый праздник Бранна собирала пышный стол, наряжалась в свои лучшие обноски и садилась ждать, снова ждать… Голод к ней ещё не пришел.