***
Когда же, когда же он придёт? Майа Йаванны сидел у корней дуба и сердито сверлил глазами пустоту. Хозяин валлийского леса заранее скрестил руки на груди и свёл к переносице брови, чтобы показать, что нескоро простит давешнему гостю опоздание. На самом деле за хмурым видом он прятал тревогу: уже сегодня люди с какой-то длинноногой техникой бродили по его угодьям и взволнованно переговаривались, в сотый раз замечая, как сам собой излечился древний лес. Когда всё погибало, эти места звали проклятыми, а стоило листве зазеленеть поярче - они тут как тут! Уж Хозяин Дуба всласть покидал в них желудями… Но все равно было страшно - а вдруг эти верзилы теперь валом повалят в его царство?***
Время в Эндорэ и Амане текло иначе. На вершине холма ещё кипела работа, когда Турко материлизовался из пустоты. Верные отложили кирки, пошутив, что лорду надо быть осторожнее в следующий раз - так и пришибить могут. Тьелкормо ухмыльнулся, объявив перерыв на обед и подав строителям корзину, собранную бабушкой. Даже если бы он приберёг вкусности для братьев, те всё равно поделились бы с верными, вернувшимися в лагерь со стройки. Так принято в Первом Доме. Птицы под туникой завозились, и Светлый оттянул ворот, выпуская на свободу пёструю метель, чем вызвал удивлённые возгласы мастеров. — О, вот это шутка, лорд Туркафинвэ! — Это не шутка, я решил привезти сюда аманских певуний, чтобы они веселили вас, — расхохотался Тьелкормо, обрадованный, что все птахи уцелели во время перемещения… Майа встрепенулся: в недвижном, как будто помертвевшем воздухе где-то далеко, за границей леса, послышался боязливый говор нескольких птиц… Тоненькие голоса беспокойно вопрошали - что это за место, где они очутились? Но этого быть не может… Полно думать об этом! Или - ответить?..***
Появление брата отвлекло Атаринкэ от размышлений о "стальной птице". Он оставил разговор с сыном, присоединившись к верным и Амбаруссар как раз в тот момент, когда на вершине холма внезапно возник Светлый. — Торон, признайся, не только из-за этого ты принёс сюда аманских птиц. И с какой целью на самом деле ты это сделал? — Курьо, конечно, не только ради их щебетания, — кивнул Тьелкормо, направляясь вместе с Атаринкэ в лагерь под радостные трели лесных пташек. — Можешь не верить, но на днях я встретил в этом лесу духа, проснувшегося от многовековой спячки. Это произошло, когда мы начали строительство. Не помнит ни Валинорэ, ни валар, ни себя... Он рассказал, что когда-то здесь пытались жить потомки Унголиант, но передохли от голода, когда сожрали всю живность. Я попросил Йаванну дать мне птиц, чтобы снова поселить их в лесу. Кроме этого, нам предстоит большой труд, чтобы сделать это место вновь пригодным для житья кэлвар. Согласен? — за этой беседой фэанариони спустились с холма и подошли к лагерю. — Отличная идея, брат, — улыбнулся Искусник. Тьелкормо каким-то непостижимым образом успел обследовать леса, обнаружить искажение и даже придумать, как исцелить местность вокруг строящейся твердыни. Тут можно было лишь поразиться. Впрочем, брат, как обычно, оправдывал свое имя. — Мне нравится, и я с радостью приму в этом участие. Это ускорит возрождение леса, да и отвлечёт внимание нежелательных гостей от стройки, пока Морьо сражается с бумажной волокитой. — Мои верные уже начали расчистку леса от завалов и валежника. Но людей невзначай могут привлечь и они, — Турко оглядел поляну, на которой отдыхали нолдор, и вдруг заметил в ветвях настороженно наблюдавшего за происходящим лесного духа. Извинившись перед младшим, подхватил корзину, которую дала Йаванна, и скрылся за деревьями. — Прости, торон, но у меня есть одно маленькое поручение от Кементари. Скоро буду! Тьелкормо отошёл от лагеря, размышляя, не привиделся ли ему хозяин Дуба, но майа всё так же следовал за ним, прыгая с ветки на ветку. Окружённый птичьей стайкой Светлый громко поздоровался и поманил к себе рыжеволосого мальчишку, в чьём облике продолжал оставаться лесной дух. — Айя! Добрая встреча! Заждался меня? — Знал бы ты, как заждался! — лесной айну соскочил наземь - да прямо в руки светловолосому гостю. Без всякого стеснения повис у него на плечах, обвив их худыми, как веточки, ручками, и звонким от подступивших слёз голосом затараторил: — Проси что хочешь! Я твой должник до конца времён. Но скажи, как ты смог приманить столько птиц? Я вижу, они боятся, но всё равно прилетели... И какие все славные!.. Желтые глазищи так и бегали, пытаясь уследить за каждой птахой. Майа мгновенно запомнил всех - до последнего яркого, драгоценным блеском отливающего перышка, до тончайшего перелива пения… И, сбиваясь с собственной речи, заговорил с птицами уже на их языке, приветствуя как королевских особ. Тьелкормо едва дождался, когда стихнут восторги лесного духа и тот прекратит перекликаться с аманскими птицами. Турко снял его с себя и вручил хозяину Дуба корзину с дарами Йаванны. — Это меня просила передать сама Кементари. Она была опечалена известием о случившемся в твоем доме. Ещё валиэ пообещала, что её майар в скором времени навестят твой лес и помогут исцелить его. — А почему она сама не может прийти? И ни разу не была у меня в гостях все эти века?.. — мальчишка чуть погрустнел, нацелив на Турко испытующий золотой взгляд. — Это очень богатый подарок, многих плодов я и вовсе не знаю… Зато, наверное, можно будет прорастить семена... — Ты не хочешь полакомиться дарами Благого Края? — удивился Турко, смотря, как лесной дух задумчиво перебирает содержимое корзины. Здравое решение - поразмыслив, заключил Светлый. Лучше сейчас посадить все плоды и семена, чтобы на следующий год собрать урожай. — Ты хоть что-то попробуй, я тебе ещё принесу семян и плодов. — Лучше бы самому увидеть тот край, — дух мечтательно вздохнул, махнул рукой и протянул Тьелко самое наливное яблоко. С нескрываемым интересом перепробовал всё - от персиков до винограда - и под конец, уже не зная, какими словами благодарить чужестранца, просто признательно кивнул. — Ты прости, — он потупился, — я бы с радостью провёл с тобой хоть весь день, но птицам нужно показать лес, чтобы они начали без страха селиться здесь… — Конечно, у меня тоже ещё дел полно, — Тьелкормо принял угощение, хотя после двух обильных трапез это было крайне нелегко. — Твой лес большой, одним днем не обойтись. Тепло попрощавшись, Светлый вернулся в лагерь с чистой совестью: как легко оказалось осчастливить маленького вихрастого айну... Нолдо присел у костра рядом с братьями и племянником. — Какие у нас новости?..***
Сегодня. Он придёт сегодня. Не может не прийти, иначе умрёт. С этой мыслью, радуясь ей и совершенно не стыдясь, Бранна инген Колхейн встречала Лугнасад. В этот день год назад она связала Келегорма Светлого гейсом, обязывающим являться к ней каждый август… И пусть строптивый красавец медлил до последнего - сегодня будет встреча, и сида встретит мужа добром и лаской… Под ложечкой часто ныло от нестерпимого голода. В последнее время сиду посещали тревожные видения, и она уже не оставляла холм без своего присмотра. Кроме того, явиться к людям или сидам не под защитой чар - всё равно что нагой. Бранна год не ела обычной пищи, довольствуясь колдовскими обманками, и, верно, сделалась очень тоща… Но сегодня она так и летала по подземелью, ощущая только неземную лёгкость, и даже не обратила внимания, когда по ногам отчего-то потекла вода. Майэ холмов молилась солнцу, чтобы оно не заходило подольше и любимый вернулся к ней в ясном свете дня. Боль скрутила ее под вечер, да такая, что дева упала на постель как подкошенная. Дальше не было ничего - Бранна помнила только, как чьи-то неласковые, но умелые руки держали её, а потом омывали. Сёстры?.. Когда она успела позвать на помощь?.. Должно быть, она долго билась о жёсткие доски. У сиды было очень крепкое тело, и чего только оно не выдерживало... Но не справилось - с этой неведомой ранее напастью. Как же не хочется открывать глаза… Маленький, покрасневший от натужного плача комочек жмётся к груди. Сын. Откуда-то сверху нависает белое в полумраке лицо. Сухо поджатые губы, взгляд, полный презрения и колючего интереса. Айне. Старшая. — Это последний раз, когда мы помогаем тебе, сестрица, — надтреснутый голос режет слух. Бранна находит в себе силы кивнуть - она на всё согласна. Собственные слова тихи, как шорох опадающих листьев: — Приведите мне его… — Кого? — сестра недоумённо ухмыляется. — Мельдо… Мужа… Он должен видеть дитя… — У тебя нет мужа, девочка моя. — Есть, и ныне он здесь… — С тобой нет никого. Только мы. — Лжёшь! — Нет. Бранна инген Колхейн понимает всё. И тут снова обрушивается яркая боль и темнота.