Пламенем объяты кисти рук И пылает жаром мозг Здесь закат, свет вокруг Боль проходит плоть насквозь. Отыскав все мосты, Я сгораю и рождаюсь вновь. Пусть горят костры! Пусть пылает кровь! ( Виконт - Костры)
«Тебе конец», — мерно и холодно с каждым шагом по хрусткому первому снегу повторял Морифинвэ. Эти слова, успокаивающие, как глоток убийственно крепкого рома, сливались в сознании в одно, ещё проще и яснее: «Прикончу». Как бы ни трудно было Тёмному лорду вытерпеть умертвие подле брата и отраву, что лилась Тьелкормо в уши, он должен был держаться. Дружелюбно осклабившись в ответ на приветствия, вглядывался, подмечал детали. А по ночам хрипло рычал в подушку, пугая Лети, когда вспоминал их с Турко похождения в Эндорэ: от меча Неистового фэанариона не уходила ни одна, пусть и смазливая, тварь… Но сокрушаться поздно, нужно распутать узел удавки, что с каждым днём всё больше стягивалась на шее брата… По возрасту сына Тьелкормо Карнистир быстро подсчитал, когда умайэ соблазнила Светлого. Пролистав в планшете вести из ирландской глубинки, нашёл в хронике происшествий сухую сводку череды загадочных убийств на севере страны. Каждый август - по пропавшему мужчине, бессилие полиции и проповедников всех мастей, и всё это… с какого года?! И как чудесно смерти вдруг прекратились на прошлый Лугнасад… Морьо напрягся, как взявшая след гончая. Разумеется, Светлый лик прекрасно запомнили в том селении, где отмечали праздник: Карнистир не поленился наведаться в Ирландию с портретом старшего в бумажнике. Портье в гостинице с придыханием в голосе рассказал, как в прошлом августе случилось невероятное: «Именно этот постоялец, что на фотографии, сэр. Из номера! С голой девицей! Прямо по улице, и больше не возвращался!» Морьо не упустил возможности зайти в придорожное кафе, приткнувшееся к единственной заправке, и сразу почувствовал, как по спине пробежал странный холодок. Засквозило недобрым, как только ветер повеял со стороны холмов. Холмы. Туманные холмы, поросшие вереском. Полые холмы, где живут фэйри. По словам жителей городка, которых лорд Таргелиона весь вечер щедро угощал добрым тёмным элем, фэйри каждый Лугнасад танцевали среди людей. О, эти прекрасные девы с тонкими станами и печальными взорами. Скольких парней они сманили в свои подземелья… Из мелких мазков постепенно вырисовывалась довольно мерзкая картина. Брат для твари был слишком красив, чтобы убить сразу, не наигравшись всласть… Гневно вспыхнув, Морьо сжал амулет возвращения - и через пару мгновений темноты перед глазами стал спускаться по лестнице из библиотеки. Скрипнув зубами, шагнул к голубкам, как раз вышедшим на прогулку в сад.***
Верные Охотника принесли лорду меховой мешок с капюшоном, в котором будет удобно носить маленького наследника, и Тьелкормо впервые выбрался с сыном на свежий воздух. Дорожки сада расчистили ещё на рассвете - это Турко видел в окно своей башни, поэтому Светлый исчез, оставив Бранну почивать в теплой постели. Всё ещё не привыкнув ежедневно просыпаться в белом заоконном сиянии вместо привычного полумрака, сида зажмурилась и вслепую провела рукой по постели. Утро без возлюбленного - ещё не утро. Колыбелька тоже оказалась пуста, и дева потянулась к своим родным осанвэ: "Где вы? Скоро ли вернётесь?" — Если хочешь, можешь выйти к нам, — Тьелко откликнулся мгновенно: он показал Бранне, что завтрак на прикроватном столике, тёплая одежда и плащ – на кресле, а они с сыном гуляют по дорожкам заснеженного сада, раскинувшегося за донжоном. «Вы на холоде, — разочарованно протянула сида. — Воинам не страшен мороз, но мне…» Впрочем, она знала, что Господин не станет уговаривать. Вновь забраться в гнездовье тёплых одеял? Дева с протяжным вздохом оделась, но вышла вслед за Келегормом в стылое утро. — Посмотри, Котëнку нравится, — на Тьелкормо была надета только шелковая туника, расшитая по вороту звёздами, да меховая котта, но малыша он тепло укутал. От мороза тот раскраснелся, взгляд стал ясным, а на губах заиграла улыбка – в точности как у довольного отца. — Вы оба прекрасны, когда улыбаетесь, — стоило взглянуть на лорда сейчас, когда ему так шло зимнее утро. Над серебряными кудрями висел нимб бледного солнца. Бранна ласково погладила сына по щеке, а потом забылась в прикосновениях холодных губ любимого, пока волшебство не испортил скрип чужих сапог по снегу. — Поединок. Ты и твои чары против меня. Сейчас, — рыкнул Морифинвэ, приближаясь к брату и его "мелиссэ". Давно Тьелкормо не слышал такого голоса брата - тяжёлого, едва не скрежещущего, будто камень о камень. Слова заклятия полились сами, и ладонь Карнистира решительно легла на рукоять огненного меча. Морьо встретился с умайэ взглядом - и впервые увидел… как она красива. Совершенная маска чуть заметно дрогнула, и девичье лицо вдруг стало резким, изменчивым, живым. В синих глазах заплескался страх, ожесточение… и отчего-то - печаль. Морок почти мгновенно исчез, но Тёмный уже дал слабину. Клинок пропал из его руки... Бранна не ответила, однако эльфийская речь внезапно оборвалась. Тишина. Хрустнула заиндевевшая ветка под ногой, когда Карнистир неловко подался вперёд. Светлый заметил, как рука брата потянулась к шее и пальцы рванули ворот туники, как будто что-то всë сильнее мешало ему дышать. Очарование морозного утра исчезло без следа. «Что ты делаешь?» — возмущённый возглас Турко заставил поединщиков обернуться. Руки Тьелкормо были заняты, но сурово сдвинувшиеся брови не предвещали ничего хорошего ни Морьо, ни Бранне инген Колхейн. — Я не стану убивать, — ровным голосом отозвалась сида, не двигаясь с места. — А ты, бедный несмышленыш, — она кивнула черноволосому эльфу, — ничем не сможешь мне навредить. — Что ты себе позволяешь! — Тьелкормо шагнул к Бранне и, продолжая хмуриться, сунул ей в руки сына. — Займись лучше нашим дитя, — при этом осанвэ добавил: « Прошу. Уйди в зимний сад.» «Он нападет на тебя!..» — беззвучно ахнула дева. Мейо зажмурился, готовясь зайтись плачем. Турко яростно сверкнул глазами на сиду, как будто хотел испепелить, но едва дева скрылась за дверью оранжереи, подлетел к Морьо. — Что ты задумал, торон? Тот судорожно откашлялся и хрипло выдохнул в ответ: — Зачем ты прервал поединок? Но, поняв, что ещё какое-то время о сражении и помыслить не сможет, – так незабываемо прошлось по всему нутру тёмное колдовство – продолжил: — Если она в крови не по локоть, значит, по плечи, торонья. Не один десяток убийств - и всё оборвалось на тебе, понимаешь? Ещё немного - и ты будешь следующим. — Да с чего ты взял, что я буду новой жертвой? Кто тебе сказал такую глупость? — Тьелкормо схватил младшего за плечи, но сдержался от того, чтобы ощутимо встряхнуть брата. — Торон, ты не опохмелился с утра? — Зачем тёмной изменять своим привычкам? — терпеливо вопросил младший. — Или ты веришь, что аманэльда, который эпоху бил ей подобных, вызывает у неё только умиление? — У Летиции сына ветром надуло в Эруландии? Или ты испытываешь к ней какие-то чувства? — Турко сверкнул глазами так, словно захотел прожечь Морьо насквозь. — Я её… — Тёмный оборвал себя на полуслове. — За что ты мог полюбить умайэ? Не помнишь? Брат, постарайся вспомнить - среди скольких высоких нолдиэр ты не нашёл равную себе! — Да я ж тебя не спрашиваю, почему и за что ты полюбил свою жену? Сам знаешь, что это не передать словами! — Тьелкормо надоел весь этот разговор, и он с силой оттолкнул от себя младшего. — Даже Форменоссэ приняла Бранну! Все! Все, кроме тебя! Скажи ещё, что сида всех околдовала. — Сида. Всё-таки она из тех, кто живёт в полых холмах... Интересно, что тебе вскорости ответят старшие? И отец? Те, кто знал Тьму в лицо, — Карнистир криво ухмыльнулся. — Хорошо, ты не околдован. Так докажи это! Расскажи всё, что знаешь о ней, и как тебя угораздило влюбиться в убийцу! — Как будто дед Финвэ никогда не видел Тьмы! Бранна открылась мне в осанвэ, если тебя именно этот момент интересует, братец. И наш сын зачат в любви! — выпалил Турко и, сжав кулаки, отвернулся от Темного, собираясь уйти. Такое утро было испорчено… — Ты не замечаешь, что в последнее время мы с тобой не видимся ни на тренировках, ни в мастерских? Именно наедине, а не с твоей мелиссэ. Ты как привязанный ходишь за ней, торонья... — А ты не замечал за собой, что до сих пор не отходишь от своей Летициэ? — тут же парировал Светлый. Небо очистилось от хмари, и заснеженный сад ярко засверкал россыпью ледяных кристалликов. — Тьелко, я тебя не первую эпоху знаю, ты никогда не терял голову от любви. Да так, чтобы увиваться вокруг девы днями и ночами, — Тёмный подступил к старшему вплотную. — Лёгких пробелов в памяти нет? Или странных картинок перед глазами? Оба в Эндорэ встречали бывших пленников Ангамандо, на которых «висели» заклятия Тьмы, но самому заметить их действие было очень сложно. И всë же Морьо хотелось, чтобы Тьелко сам поборол Тень внутри... — Ты что, пьян с утра, торонья? — удивился Тьелко и, быстро наклонившись, зачерпнул горсть снега. Попробовал слепить комок, но тот быстро рассыпался. — Какие ещё провалы в памяти? Морифинвэ ухмыльнулся с каким-то мрачным торжеством: — Уходишь от ответа, внимание рассеянное. Недаром твоя Бранна инген Колхейн всегда выцеливала отморозков, — но и сам потянулся сделать снежок. И впрямь лепилось плохо, если только не подержать снег в горячих ладонях подольше. — Как ты добр, — Светлый коршуном кинулся на младшего, толкая в снег. Морьо успел перекатиться на бок, чтобы не дать Турко навалиться сверху, и в следующее мгновение был на ногах, гневно выдохнув: — Отвечай на вопрос, зар-раза. — Не надейся! — Тьелкормо зло прищурился, дав двумя сгустками пламени сорваться с ладоней и расплавить снег вокруг себя и брата. Бранна прижалась лбом к холодному стеклу, ледяной статуей застыв среди буйства зелени и цветов, почти забыв о меховом свертке у себя в руках: конечно, владыка не уступит младшему выскочке, но не лучше ли деве закончить всë сразу? Должно быть, пришло время слов... — Я хочу услышать ответ, сестрёнка, — из стойки наизготовку бросившись вперёд и замышляя хороший удар под дых, рыкнул Морьо. Первая атака на Охотника не могла быть удачной, но тот взбешен и скоро откроется. Как бы зол не был Турко, отменная реакция дала ему уклониться от намечавшегося броска младшего и, ухватив за руки, закрутить брата вокруг своей оси. В довершение к тонкой корке льда, которая образовалась под ногами братьев после огненного удара Тьелкормо, сверху на фэанариони хлынула хрустальная лавина из мелких, зазвеневших, как колокольчики фурин, сосулек. Момент, чтобы ударить Охотника оземь, был хорош, но... — Постой! Она... — Морьо не мог в это поверить: странная, диковатая и оттого тревожащая сила сиды коснулась его разума. Осанвэ с Тёмной? Но чего бояться сыну Фэанаро - уж не чар ли? Младший брат Келегорма и впрямь хорошо умел избегать неугодных ему мыслей, но от видений отделаться не мог. Бранна показывала только одно - лица. Лица смертных мужей, перекошенные от похоти, пылающие запретной страстью, сальные взгляды, жаждущие всё большего насилия над девой... Не десяток. И не сотня. А после в осанвэ сиды и эльда воцарился Келегорм - с его смешливыми искорками во взгляде, тонким чистым ликом и мягким изгибом губ. "Ты не знаешь, сколько я потеряла. Ты не знаешь, что я готова отдать за него. Оставь нас. Отступись. Иначе - тебя ждёт ещё немало ударов..." — Получай! — Турко запустил снежком точно в вершину раскидистой яблони, под которой замер общавшийся с Бранной Карнистир. Морьо щедро запорошило, лишив обзора. — Как бы тебе красоту не попортить, — протянул Тёмный, наугад кидая в Тьелко наспех слепленным комком. С жительницей холмов теперь всё стало понятно. И тоска, и любовь, и непокой в осанвэ слишком настоящие, чтобы в очередной раз обвинить деву во лжи. А вот Тьелко за все его выкрутасы и за личину Жестокого всë равно нужно было проучить... — И что тебе под юбкой Летициэ не сидится, — легко уклонившись от летящего снежка, Турко вновь бросился на брата. На удивление, его руки были пусты - Морьо успел это заметить, уходя от броска. Тьелко вновь атаковал. Старших братьев, обычно разнимавших драки, сейчас в Форменоссэ не было, как и Амбаруссар, которые обычно звали отца, чтобы тот помог прекратить мордобой. Светлый с таким лицом стал завораживающе-жутким - очень жаль было разбить снежком это великолепие. Тёмный исхитрился попасть сапогом под колено - нападающий ненадолго потерял равновесие. След от мокрой подошвы хотелось оставить немного не здесь, зато лучшего времени для подсечки не выгадать. Дело явно не обойдётся двумя зуботычинами - улыбка Турко давно превратилась в хищный оскал. Карнистир открылся для удара, пусть и попав сапогом по ноге старшего, - Охотник тут же воспользовался этим, захватив левой рукой ставшего слишком острым на язык Морьо, а правой колотя его куда попало. То, что билось с Морьо сейчас, на эльда походило мало, но под градом болезненных ударов времени на страх не было. — Дурочка… Белобрыс... — прохрипел Тёмный, прерываемый тычком в зубы. Свободной рукой вцепился в завязанные в хвост светлые волосы, изо всех сил приложив лбом о собственный, чтоб хоть мгновение выиграть у оглушённого соперника. — Заткнись, улундо, — рыкнул Тьелкормо и, мотнув головой, чтобы перед глазами прояснилось, хотел ещё раз заехать кулаком в челюсть младшему, однако какая-то неведомая сила заставила его отпустить куртку брата. — У кого не выдержала дурная головушка? — Морьо ударил брата в ухо, чтобы звона стало побольше. О, как сильна была жажда надрать Светлому задницу - и не за какое-то особое унижение, просто за возможность видеть перекошенную злостью рожу вместо знакомого лица! Но чьи-то тяжёлые руки отшвырнули их друг от друга… — Туркафинвэ и Морифинвэ! Этот властный голос хозяйка холмов уже слышала. В осанвэ Келегорма им произносились запутанные и страшные не то клятвы, не то пророчества. Теперь раскатистые слова, прозвучавшие в саду, заставили деву вспомнить о притихшем сыне и прижать меховой свёрток к груди: — Это Он... Дух огня. Фэанаро в дорожной одежде, Финвэ и Мириэль развели поединщиков, встав между ними. Тьелкормо промолчал, лишь гордо выпрямился и убрал за ухо выбившуюся из хвоста прядь светлых волос. Морьо мотнул головой, с досадой сплюнул: на снегу расплылось красное пятно. Затем, опомнившись, прижал руку к груди, приветствуя облечённую благодатью Эру, Нолдорана и отца: — Айэ, бабушка. Дедушка, айэтье… Атто, этот поганец вам всё равно ничего не скажет, поэтому говорить буду я. Турко утаивал всë, что мог, о бывшей убийце с силами майэ! А случись что – тебе бы никто, кроме меня, не помог, слышишь, дубина? Все в этой крепости тебе на слово поверили! Мириэль ласково провела по плечу внука, и ранка на губе вмиг зажила. Прикоснулась ладонями к жарко пылавшим щекам Карнистира и поцеловала: — Отчего ты подумал, что Бранна инген Колхейн - умертвие или умайэ, мой хороший? — Она страшно сильна, бабушка, — в потоке мягкого тепла посреди мороза хотелось раствориться без остатка, но - не время. — И в ней живёт Тень, ты знаешь, я могу различать такое. — Никакая она не умайэ! Ты мне просто позавидовал, — прищурился Тьелкормо, вновь бросаясь с кулаками на младшего, но отец смог его удержать. — Хорошо, что бабушка нашла свободное время, чтобы снизойти к нам. — Атар, ты ведь ещё не знаешь! — Морьо мотнул головой в сторону оранжереи. — Теперь в нашем доме целых две светлых принцессы. — Тарьо, я рад, что ты вернулся. Позволь представить тебе мою избранницу - Бранну инген Колхейн, — Тьелкормо яростно сверкнул глазами на не пожелавшего умерить свой пыл младшего, но решительно зашагал в сторону зимнего сада. Смотревшая в окно сида чувствовала, как в горле застрял комок, не давая дышать. Дева завороженно глядела на идущего вслед Светлым Охотником Духом огня, словно наблюдая за течением раскаленной лавы на заре времен. Поймав стальной взгляд воина, вождя и провидца по крови, Бранна отпрянула от вмиг запотевшего стекла. — Да, отец сказал, что ты не один вернулся из Ирландии. Но почему ты сам не пожелал обрадовать меня такой вестью? — Фэанаро прищурился, пытаясь разглядеть призрачную девичью фигуру за вдруг затуманившимся окном. Не из смертных, но и не эльдэ. Сущность, в чьей фэа намешано и светлое, и тёмное. Майэ? Зачем она решила заключить союз с квэндо? Но Турко упомянул другое имя народа своей избранницы - ши. Живущие в полых холмах. — Он был очень занят, — встрял в разговор Карнистир, нагоняя отца и брата. — Даже мне не удосужился поведать о том, что с ним приключилось в Ирландии год назад… — Я никому не говорил, что хочу жениться... — хмыкнул в ответ Светлый. Фэанаро кивнул, распахивая дверь в оранжерею и заметил, как отчаянно дева пытается найти сходство между отцом и сыном. Близость Мириэль, одно имя Единого лишали последней капли смелости тех, кто однажды уступил Тени. Пламенный положил ладонь на плечо избранницы Турко. Те искры неведомого пламени, которыми одаривал сиду возлюбленный, не могли сравниться с жаром прикосновения длани Пламенного Духа. Огонь прошёл насквозь, свинцовой тяжестью налились плечи, яростные всполохи выжгли путь через плоть… Это длилось мгновение, но дева против собственного желания успела дико и злобно взглянуть на Фэанаро. — Здравствуй, Бранна инген Колхейн, – отец Светлого Охотника убрал руку с плеча сиды и перевёл взгляд на раскрасневшееся от жары личико малыша. Даже если жена его сына ни в чëм не повинна, ей будет тяжело в стане светлых... Бранна нескоро отучится скрывать свои мысли, огрызаться на чужие слова и бояться Огня. — Аммэ ждëт вас наверху, в гостиной.