The whole world against you? Bad things you've been through? Ignore disbelievers, the so called achievers. You are just doing it right. You're facing haters? Marooned by traitors? Every morning, instead of mourning wake up and stand up to fight. ( Van Canto - Fight for Your Life)
Едва Нельяфинвэ поднялся по ступеням на широкое крыльцо королевского дворца, как попал в дружеские объятия Финдекано. — Кого я вижу! Майтимо! С приездом! Неужели надоело сидеть в своём медвежьем углу? — Не угадал! Но сам знаешь, в нашей семье не принято рассказывать о незавершённых делах, — Нельяфинвэ похлопал кузена по плечу. — Потерпи немного, скоро всё сам увидишь. — Да, умеешь ты напустить тумана. Теперь я буду сгорать от любопытства, — покачал головой Финдекано, но отпустил дорогого гостя. — Хочешь, покажу, как нам удалось украсить дворец к празднику? — Конечно, хочу. Пойдём, — согласился Нельо, входя вслед за двоюродным братом в просторный холл. Во время торжества в честь наступления нового года Финьо тщетно пытался выспросить у Майтимо хоть какие-то подробности: тот только отшучивался по поводу своей берлоги. Астальдо попробовал разговорить Макалаурэ, однако и Линдо не добавил ясности. Обращаться к остальным фэанариони было занятием крайне бесполезным, если уж старшие лишь улыбаются в ответ. И дворец, и городская площадь были украшены в лучших нолдорских традициях. Отовсюду звучала весёлая музыка, а Белое Древо светилось от разноцветных огоньков. Живший теперь в Тирионе Искусник вместе со старшим сыном потрудился на славу, заставив фонарики на дереве сиять то золотыми, то серебряными оттенками. Атаринкэ смог усовершенствовать механизм фонтана, добавив в звучание его струй новые мелодии. Конечно, он не сам придумал музыку, похожую на ту, что звучала в Эндорэ, к этому был причастен Макалаурэ - после исцеления Древ к Линдо вернулась способность творить. В самом начале торжества Финвэ поднялся на открытую террасу, окружённый многочисленными родственниками, и зычным голосом поприветствовал тирионцев и гостей, заполнивших до отказа площадь перед дворцом. Душа Нолдорана пела от счастья, когда король вглядывался в весёлые лица собравшихся встретить новый год. Вскоре пёстрый водоворот закружил его родных и друзей, со смехом и пением влившихся в праздничную толпу. Младшие дети были безмерно рады, что Финвэ согласился некоторое время пожить в Тирионе. Король то танцевал с дочерями, то произносил здравицы, взяв с подноса кубок с мирувором и мечтая о том, чтобы увидеть Мириэль. И та чуть позже явилась на зов, накрыв город, словно белым крылом, сиянием благого Света. В фонтане замерцали статуи валар - Эру попросила Стихии выйти из незримого. Не безучастно созерцать праздник, а облачиться в хроа и присоединиться к торжеству. После танцев к Единому сначала робко, потом всё смелее стали подходить эльдар, и Эру с улыбкой внимала их просьбам, исполняя самые несбыточные желания... Пиршество подошло к концу утром, когда вершина Белого Древа и башни дворца порозовели от первых лучей Анара. Фэанариони, за исключением Искусника, впервые видели рассвет, во время которого, едва на востоке появилась ладья Ариэн, с западной стороны города стало всё сильнее разгораться сияние просыпавшейся Лаурелин. Лампа на маяке погасла, а с ветвей древесного исполина заструились мерцающие золотые и серебряные потоки, по задумке Куруфинвэ-младшего изображавшие час смешения света Древ.***
Фэанаро встретил вернувшихся ближе к вечеру сыновей на пороге библиотеки. Когда все были в сборе, торжественно объявил о рождении дочери. Дети бросились обнимать отца, не решаясь потревожить мать, но одновременно все шестеро услышали осанвэ Нэрданель, которая звала сыновей к себе. Конечно, первыми домчались до родительских покоев Амбарусса. Застыли в дверях и тут же были буквально внесены остальными в спальню. Истарнэ махнула рукой, приглашая подойти ближе, и сыновья с тревогой заметили, каким бледным стало лицо матери. Отвечая на невысказанный вслух вопрос, Нэрданель заверила родных, что с ней всё в порядке. Фэанаро бережно принял у супруги новорожденное дитя и передал Нельо. Майтимо несколько мгновений, показавшихся остальным вечностью, подержал спящую рыжеволосую малышку на руках и протянул новорожденную Амбарусса, однако близнецы, не сговариваясь, кивнули в сторону Кано. Линдо с нежностью поцеловал Тинвэ в щеку и отдал Турко. Вслед за ним наступил черёд Морьо, который собирался вложить сестрёнку в руки Амбарусса, однако Искорка оказалась у Атаринкэ. Близнецы не удержались от громких восклицаний по поводу того, как скоро в Форменос примчался Искусник, - малышка проснулась, широко распахнув синие глазки. И только после этого Тинвэ попала в объятия младших фэанариони. После Амбарусса к Искорке протянул руки Финвэ, совершенно незаметно для всех вошедший в покои сына. Потом король вернул малышку на её место рядом с матерью и не терпящим возражений голосом попросил всех покинуть спальню. Едва оставшись наедине с дочерью, Нэрданель почувствовала на своем плече длань Единого. Мелодичный голос заверил, что всё будет хорошо, и щеки Истарнэ полыхнули румянцем.***
Прошёл апрель, заканчивался май, когда Нельяфинвэ вновь объявился в Тирионе, спеша на поиски двоюродного брата. Тот нашёлся в одной из беседок парка, раскинувшегося за дворцом Нолдорана. — Айя Финьо! Ты ещё не устал от тирионской жизни? — Так. Выкладывай, что задумал. Теперь ты вместо своего отца предлагаешь мне отправиться в Исход? — светло улыбнулся тот, отнимая руки от струн арфы. — Не угадал. Не в Исход, а на небольшую прогулку по Эндорэ… — Эндорэ? Что ты задумал? И как мы туда отправимся? На телерийском корабле или на той странной стальной птице, на которой прилетел Карнистир? — Нет. Я знаю иной способ попасть на другой берег моря… — Иной путь? Не иначе как по мосту, сотканному из волос Ваны? — Тепло, но нет. Готов? — Нельяфинвэ обнял кузена и активировал кольцо перемещения. Внезапно попав в водоворот яркого света, Финдекано зажмурился и резко выдохнул, когда из-под ног пропала земная твердь. Ощущение полёта длилось пару ударов сердца, и вот Астальдо уже вновь стоит на какой-то поверхности. Он втянул в себя влажный морской воздух и только тогда открыл глаза. — Майтимо, где это мы?! — Пойдём, сам увидишь, — положив руку на плечо кузена, Нельяфинвэ указал взглядом на высившуюся перед братьями турель, чьи бойницы смотрели на море. — Я бы ответил, что вновь очутился в Химъярингэ, но это невозможно, — некоторое время пройдя в молчании, Финдекано обернулся к фэанариону. — И где же мы? — В Эндорэ, торон, — Нельяфинвэ облокотился на мощный каменный парапет, подставив лицо прохладному бризу. — Да, вижу, что это не окрестности Альквалондэ. Я бы давно знал о строительстве такой громадной крепости, — Астальдо переводил взгляд то на цитадель за своей спиной, то на морские просторы. — Эта часть Эндорэ зовётся Уэльсом. И сюда меня привёл дух Химъярингэ… — Выходит, я не ошибся, едва ступив на эти камни, в том, что крепость насквозь пронизана воздухом Химринга? Мне даже показалось, что я попал в прошлое… — Да. Двинемся дальше, торонья? Обойдя не только Химринг, но и окрестности твердыни, поздним вечером они вошли в каминный зал. Стены ещё не украшали шпалеры, да и сама обстановка отличалась аскетизмом, присущим всем крепостям фэанариони. — Майтимо, сказать, что я восхищен, - значит не сказать ничего. У меня нет слов, чтоб выразить своё восхищение! — дал волю эмоциям Финдекано, когда в камине сам собой вспыхнул огонь. — Как такое возможно? Я снова нахожусь у тебя в Химринге, торонья! — Рад, что у тебя те же ощущения, что и у меня, — Нельяфинвэ налил в два кубка из кувшина работы рук матери горячий взвар. Протянув одну чашу гостю, взял вторую и сел в кресло. Пригубил душистый напиток. Да, Химъярингэ вновь жива… — О да! Дух твоей крепости ни с чем не перепутать! Но ответь, как тебе удалось за такой короткий срок возвести столь могучую цитадель?! — Я трудился здесь не один, Финьо. Конечно, мне помогала семья. И верные. Без них бы ничего не вышло… — Невероятно! Это просто невероятно! — Финдекано одним махом осушил свой кубок. Когда первые восторги улеглись, начал дотошно выспрашивать у Майтимо о самой идее строительства новой Химъярингэ именно здесь. Тот, видя в глазах кузена неподдельный интерес, стал рассказывать сначала о создании карты, которая перенесла фэанариони на остров, потом о тех днях, когда они наконец-то смогли заложить первый камень в основание крепости. Однако ворвавшийся в зал Макалаурэ, державший в руках светящийся палантир, не дал ему закончить. — Нельо, нам нужно ехать. — Да, брат, — Майтимо вскочил на ноги. "Нельо, сейчас был звонок от Карнистира... Торговцы... У них новый товар. Нам хотят показать детей", - продолжил осанвэ Линдо. О, как хорошо Нельяфинвэ знал этот тембр голоса Златокователя! Он звучал так же, когда Кано рассказывал, что в бою отрубил Ульдору голову. Нельо обернулся к Финьо, который поднялся на ноги вслед за кузеном. — Останешься в крепости или ты с нами? — Конечно, с вами! — Пойдём, нужно переодеться. — В кольчугу? — мимоходом поинтересовался Астальдо. — Нет. В одежду, привычную для взгляда атани, — мотнул головой Нельяфинвэ, на ходу собирая волосы в хвост. Прошло совсем немного времени, когда фэанариони вместе с кузеном выбежали во двор крепости, но подошли не к лошадям, а к странным двухколесным механизмам. Финдекано припомнил, что видел один подобный в кругу Судеб - его Карнистир тоже привёз из Эндорэ. Макалаурэ запрыгнул в седло мотоцикла, а второй байк оседлал Нельяфинвэ и кивнул кузену на место позади себя. — Садись, время не ждёт!В душу рвëтся весна, Песнь половодья, шëпот весла. Хей-я! Головой не рискуй, Коли заведёшь вятский ушкуй. Ищут драки вольные ватаги. Хей-я! Вьëтся река. Братство речное идëт на врага! ( Лёдъ - Ушкуйники)