Теперь, когда Мейо подрос и подолгу оставался с бабушкой и дедушками, Тьелкормо мог больше проводить времени наедине с Бранной. Поэтому однажды вечером, после того, как малыш был искупан, накормлен и уложен в кроватку в детской комнате у бабушки с дедом, Тьелкормо обнял супругу и спросил:
— Моя Прекрасная, как тебе предложение не ложиться спать, а прогуляться?
— Будто бы мы сейчас отправились бы спать, — в ответ ему серебряным колокольчиком зазвенел смех девы. — Под луной и с любовью до рассвета, мой владыка? Я не в силах тебе отказать…
— Под серебряным светом Тилиона, — кивнул Светлый. Он прижал к себе сиду и активировал кольцо на пальце, не дав супруге ни мгновения времени на сборы…
Они оказались на пустынном берегу чернильно-синего моря, чьи волны лениво накатывали на прибрежные камни.
— А я в домашнем платье… — притворно ахнула Бранна. Прижимаясь к мельдо, она не спешила открывать глаза и узнавать, куда возлюбленных на этот раз занесла чародейская сила…
Под ногами песок лизала тихая волна, над головой опрокинутым ларцом с драгоценностями распростёрлось ночное небо.
— Что это за место? Оно похоже на сон…
— Мы немного севернее Альквалондэ. Через эти скалы, теперь скрытые в пучинах вод, мой полудядя вёл народ нолдоли через льды Хэлкараксэ, — Тьелкормо протянул сиде руку. — Пройдёмся? Скоро на небе появится ладья Тилиона. Похоже, здесь её будет хорошо видно.
— Прогуляемся, — дева с готовностью вложила руку в ладонь Светлого. Скитания виденного ей единственный раз «полудяди» Бранну нисколько не трогали. И без света Тилиона волосы и лицо Келегорма были озарены мягким серебряным сиянием посреди чернильной тьмы. Сида, как нетерпеливое дитя, потянула мужа за собой, пританцовывая на ходу.
Прыгать с валуна на валун вслед за сидой было забавно. Тьелкормо, как все эльдар, хорошо видел в темноте и любил сумерки больше яркого света Ариэн.
Вскоре они оказались на берегу широкой лагуны, а вокруг возвышались черные, как на подбор ровные скалы, продолжавшие окружать гавань телери, хотя сам город затонул.
— Камни здесь мечтают возвыситься над морем, — отрешенно глядя вдаль, Прекрасная замерла у кромки волн. Посреди горизонта завиднелось слабое серебристо-зелёное свечение, предвещая восхождение ладьи-луны.
Сида не знала, что воды лагуны баюкают погибший город.
— А ты пошёл бы ради меня через Вздыбленные Льды?
— Ради встречи с тобой? Пошёл бы. Мы в юности часто бывали во льдах с отцом, но сейчас наша с тобой одежда немного не подходит для прогулки туда, — Турко стал раздеваться.
Выпросившая клятву у лорда Бранна зарделась от счастья так, как будто Келегорм сам пообещал ради встречи с ней пройти через адский лед. Мельдо не успел раздеться — к нему уже ластилась обнаженная дева, маня за собой к призрачной лунной дорожке на воде…
— Тут осторожнее, моя Прекрасная, не прыгай с разбегу в воду. Могут быть и валуны, и подводные скалы, — предостерёг беспечную деву Турко. Он и сам не знал, каким стало дно после затопления города. Возможно, они скоро наткнутся на руины старого Альквалондэ.
Когда чета стала спускаться к воде, ладья Тилиона на всех парусах поднялась в небо, осветив фигуры путников своим серебристым сиянием.
Бранна пела редко. Даже колыбельные для Мейо она иногда заменяла сонными наговорами, а песни из холмов, заунывные, протяжные, берегла как зеницу ока. Но сейчас, когда во славе и сиянии на сверкающее звездной росой небо входило ее любимое светило, сида тихо повела незнакомый, берущий за душу мотив. Келегорм мог ощутить то, чего не замечала поющая дева, — невдалеке от них что-то начало подниматься из-под воды…
Два обнаженных тела светились в воде, как и стайки рыбок, резвящихся в призрачном свете Итиль. С трудом найдя проход среди валунов туда, где начиналась глубина, Турко поплыл и нырнул, только присмотревшись к воде. И не зря он присматривался — перед ним сначала громоздились обломки скал, а потом супружеская чета увидела крыши домов и статуи — руины древнего города…
Полумрак и таинственная тишина холодной мантией обнимали плечи. Сида серебряной рыбкой скользила в воде — бессмертная айни могла позволить себе и вовсе не дышать… От красоты и тоски погребённого под морем города сжималось сердце. Тонкие лики изломанных статуй, пристально глядящие на живых и теплых гостей, частое кружево витражных окон и колонн… Дева наконец поняла, что ей напоминает эта самая странная в её жизни прогулка, когда их тени заскользили по останкам домов внизу:
«Мы словно летим, мельдо… Мы летим!»
—
Летим! — откликнулся Турко, любуясь не затонувшим городом, а плавными движениями обнаженной сиды, чьи волосы струились за ней серебряным шлейфом, а сама она светилась в толще вод, словно хрустальная статуэтка.
Дева медленно, будто в глубоком сне, приблизилась к мельдо. В столпе лунного света и с серебряным нимбом вокруг головы, невесомый, парящий, он ещё больше напоминал ангела… Бранна со спины обвила руками его плечи, решив отдохнуть и довериться силе эльфа.
«Я дарю тебе этот город — теперь он будет принадлежать лишь нам двоим», — полилась ее безмолвная речь.
Всплыв, Тьелкормо полной грудью вдохнул и вновь погрузился на глубину, спускаясь всё ниже и ниже.
—
Хорошо, мелменья, пусть этот город будет только нашим…
Морская толща давила, и Бранна никогда не решилась бы опуститься на такую глубину, но лорд вёл её, и он был стократ сильнее и смелее… В полуночно-чёрной воде что-то маняще светилось, зовя подплыть ближе.
Сида едва удержалась от восторженного возгласа: неведомые морские звери, походящие на изящные цветы, мерцали, рассыпав по лепесткам сияющие крапины и колыхаясь от течения.
«Я ошибалась, думая, что глубины вод темны и уродливы», — призрачно-серебристая дева подарила лорду восхищенный взгляд.
—
Не только морские животные и растения светятся в этих руинах, мелиссэ, — Тьелкормо указал на огромные светящиеся жемчужины, сиявшие на одной из арок, продолжая общаться с сидой осанвэ. —
Смотри, это фонари отца. Они несут свою службу до сих пор.
—
Как несправедливо, что их свет гибнет здесь! — сида прижала к груди живой огонь, бьющийся в жемчужной сфере. Кажется, и в самой мёрзлой глубине он мог согреть… —
Мельдо, давай спасём их, морским тварям довольно собственного света…
Воздух в легких заканчивался — как бы ни хотелось Тьелкормо побыть подольше в затонувшем городе, нужно было всплывать.
—
Мелиссэ, наверх, — скомандовал осанвэ Светлый. Бранна кивнула в ответ, всё так же, осанвэ, приказывая своему прекрасному воплощенному поберечь хроа и взмыть вверх, к воздуху и луне. Сама же сида крепко, до боли в руках сжала крепление фонаря, заставив его рассыпаться прахом и ржавчиной…
Бранна восстала из моря, как новорожденная богиня, — с блаженной улыбкой и мерцающим от радости светочем в руках.
Турко рассмеялся, увидев всплывшую вслед за ним деву.
— О моя Прекрасная, вернёмся на берег?
— Далеко… — без малейшей усталости в голосе заметила дева. — Наперегонки? — и, с детским азартом блеснув глазами, Бранна устремилась к тёмным скалам.
Тьелкормо поплыл следом, удивляясь проворству сиды, несмотря на его усилия, маячившей далеко впереди даже с тяжёлым фонарем в руке.
Выбравшись на берег, привлёк Бранну к себе и долго, с жадностью целовал в губы.
— Мелиссэ…
Светлый Охотник, выходящий из волн, отлитый из одного только серебра и лунного света, с разметанными по плечам локонами, — слаще награды не придумать… Благодарная дева впилась в родные горько-соленые губы. Жемчужина фонаря, отзываясь на вспышку любви рядом с собой, засияла теплее и мягче, словно свечное пламя. Мокрые пряди коснулись груди сиды, капли воды заблестели на её коже, но каменное ложе было не самым желанным для нежного девичьего тела…
Когда кончики спутанной гривы мельдо заскользили по коже, майэ не удержалась от смеха:
— Всё же ты келпи, а не эльда…
Турко сел на валун и пристроил Бранну у себя на коленях, продолжая ласкать бедра супруги, в то же время разглядывая в осанвэ сиды образ чудного зверя.
— Келпи? Возможно. Но не бойся, я не буду утаскивать тебя в море…
Эльф и сида стали единым целым на пустынном побережье, над руинами прекрасного телерийского города, теперь покоящегося в глубинах моря…
Притихшее море, отвыкшее от звука эльфийских голосов, слушало и возвращало эхом отчаянное, нежно-протяжное пение супругов, любивших друг друга на берегу...
***
Бранна обвела затуманенным взором тёмный горизонт. Душа требовала сотворить что-то этакое, великое и дивное… Шепот сиды исподволь перешёл в наговор, а обмякшая рука плавно вскинулась - тёмная громада стала медленно подниматься из морских глубин…
Тьелкормо не обращал внимания ни на гул, ни на подозрительно приблизившийся плеск волн, меньше всего сейчас заботясь о том, видит ли их кто-то из телери или водных духов…
— Мелиссэ…
— Свет мой… — с кончиков пальцев утекала сила - Бранна вслепую рассыпала поцелуи. — Взгляни хотя бы раз не на меня…
К валуну, где сидели супруги, уже подступали позеленевшие мраморные ступени.
— О моя Прекрасная… — Тьелкормо неохотно перевёл взгляд на море. — Что ты наделала!
Светлый вскочил с валуна и, схватив одежду, накинул свою тунику на плечи Бранны, потому что из морских пучин восстал покрытый илом и водорослями город, и волнение моря на горизонте явно предвещало скорое всплытие Владыки вод.
— Подарила тебе город, в котором ты будешь владычествовать, — беспечно улыбнулась сида, падая на грудь мужа и обнимая за шею. — И спасла те фонари со дна. Меня же может спасти только твой поцелуй…
— Одним поцелуем мы не обойдёмся, — помрачнел Светлый, быстро натягивая штаны и при этом стараясь поддержать сползающую с валуна деву.
Когда ему это удалось, Турко поцеловал супругу, щедро делясь с ней своей жизненной силой.
Над волнами выросла фигура Ульмо:
— КТО ПОСМЕЛ?!!!
— Светлой ночи тебе, Владыка Морей, — блаженно улыбнулась Бранна, млея в объятиях мужа: она лишь слегка наклонила голову.
Бушующая стихия вблизи околдовывала, и дева не могла оторвать взгляда от зелёных омутов глаз властелина Стихии воды.
— Прости мне мою шалость... Полюбуйся вместе с нами на вызволенный город и возвращайся ко сну.
— Да как ты посмела? — обратил свой гнев на едва подающую признаки жизни сиду Ульмо. Вала был готов немедля уничтожить поднявшийся из глубин, затонувший много веков назад город вместе со смельчаками, которые решились пойти против воли Эру.
Над Турко и Бранной завис водный вал величиной с крепостную стену, и Светлый, крепко прижав деву к груди, задрал голову вверх и прокричал, стараясь пересилить шум моря:
— Я посмел! Я - Тьелкормо Туркафинвэ. Сын Пламенного Духа и Мудрой. Внук Финвэ Нолдарана и Мириэли Тэриндэ!
— Мельдо, ты безумен… — прошептала сида ему на ухо. — Мне стоит назвать свое имя, его ныне знают многие божества…
—
Помолчи, — последовал мысленный приказ Тьелкормо, застывшего в ожидании неминуемой кары от разгневанного владыки морей.
Но Ульмо при имени Мириэли с силой отшвырнул вал назад. Волна с диким рёвом достигла Тол-Эрессеа, перехлестнула через него и помчала дальше на пояс островов, сметая и круша всё на своем пути. Владыка погрозил внуку Эру пальцем и, фыркнув, как морж, ушёл под воду.
Над головами наглого эльфа и сиды закружились ветерки, слетевшие с Таникветиль. Светлый усмехнулся — совсем как дроны, искусственные птицы эдайн.
— Светлый лорд из рода Пламенного Духа… — сида воскресила имя, которым Келегорм назвался в холмах. Бранна не побоялась взглянуть прямо в лицо одного из сильнейших Владык, но когда на горизонте поднялась ревущая волна… Точно такая же — тёмная, высотой до небес, обрушивающаяся наземь, как исполинский хлыст, преследовала деву в кошмарах — она погребала под собой курганы…
— Только не подумай, что я испугалась, — Бранна закусила губы, стараясь сдержать подступившие к горлу слезы.
— Ты жива? — в первую очередь спросил у девы Тьелкормо, сжав в ладони амулет возвращения домой и мгновенно исчезнув из виду воплощавшихся в тела майар Манвэ, которые со всех сторон слетелись к месту происшествия.
Бережно уложив Бранну на диван в библиотеке, растёр ей ледяные руки и поцеловал в посиневшие губы.
— Вот дурочка, столько сил потратила зря…
— Я почти живая… — дева всё-таки дотянулась, чтобы слегка прикусить губы дерзкого нолдо. — Совсем не зря — моему королю нужен был этот ничейный город… Заклятие наложено так... — она закашлялась, будто в горло попала холодная соленая вода, и одним взглядом взмолилась:
«Вина!»
— …
Наложено так, что руины будут подниматься со дна всего на пару часов в полнолуние… Даже морские твари, живущие на камнях, не успеют задохнуться без воды…
— Потерпи, мелиссэ, я сейчас, — Тьелкормо оставил сиду лежать на диване и стремглав кинулся на кухню. Хорошо, что в ночной час в донжоне было пустынно, так что он схватил на кухне кувшин мирувора с кубком и бегом вернулся к жене. Поднёс к губам Бранны чашу с целебным напитком и опустил левую ладонь на плечо, чтобы поддержать ослабевшую сиду своей силой.
— Зато ты герой, пламенный мой рыцарь, — млея от объятий и целебного вина, заулыбалась страшно довольная собой дева. — Не дал утопить нас… Теперь я понимаю, кто взрастил по своему подобию Майрэ и её сестричек.
— Хорошая шутка, — отмахнулся Тьелкормо, обрадовавшись, что сида подаёт признаки жизни, а щеки Бранны стремительно розовеют. — Если бы не бабушка, стал бы слушать меня владыка Морей.
— Такой тёплый… — руки почти пришедшей в себя, но по-прежнему изображающей полузабытье сиды властно потянули лорда вниз, на диван. — Дай ещё раз приласкать тебя, раз мы не погибли…
***
И вскоре под сводами библиотеки металось эхо коротких стонов и вскриков: "Светлый, ласковый... Нет, не отнимай руку! Не-ет, Жестокий... "
"Silmo, amaldo... Ala, ava haita i ma! Ava, Nwalco..."
