Проститутка.

Внешне я ничем не отличаюсь от других, я уже говорил. Ничего неординарного: средний рост, темные волосы, не худой и не полный. У меня нет особенного шарма и вызывающей одежды, но где бы я ни появился, происходит одно и тоже: мне оставляют визитки. Судя по всему, весть о моем предназначении распространяется по воздуху, как болезнь, и этой болезнью пропитана моя кровь. Однажды все пойдет не так, как обычно, и моя жизнь оборвется, как жизнь собаки, заснувшей на стройке в воскресный полдень. Наш век недолог. Мы не намного переживаем собак. Остальные благополучно доживают до вечера. Они не умирают и быстро засыпают. Кого‑то, как и меня, мучают кошмары. Кто‑то встречается с умершими. У кого‑то выпадают все зубы. Кто‑то ворует. Кто‑то ждет расстрела. Кто‑то не возвращается из сна, потому что тот оказывается сильнее жизни. Во сне я никогда не был проститутом, но и хорошие сны мне не снились никогда. То было жаркое лето с ожиданием дождей. Ему было около двадцати. Мы встретились на пляже. Он играл сам с собой в шахматы. Пляж, особенно с песком, напоминает пустыню, и люди, сами того не подозревая, играют в пустыню. Мы думаем, что это удовольствие, но это — игра в дозированную смерть. Всё равно что змеиный яд. Он лечит. Ему было двадцать два. Судя по всему. В прошлом он был гимнастом, потому что был очень сутул, почти горбат. Большие сильные руки передвигали фигуры по шахматной доске. Голова повязана полотенцем и сверху надета кепка. Красивое лицо. Умные глаза. В целом, фигура олицетворяла полную самодостаточность. Он ни в ком не нуждался. Он играл. — Почему женщины живут в среднем дольше, чем мужчины? — спросил я. — Потому что мужчины не шляются по барам, — ответил он. — Я шляюсь. — Я знаю. Но ты и не проживёшь долго. — Это сильно заметно? — Ты мне мешаешь. — Извините. Он впервые оторвал голову от шахматной доски: — У тебя есть любимое занятие? — Нет. — А у меня есть, — он опять уткнулся в игру. — Когда я умру, меня некому будет хоронить. — Хочешь, чтоб я это сделал? — И на моей могиле не будет даже имени. Мужчины иногда даже не спрашивают моё имя. — Это всё, что у тебя есть? — Будет написано «Проститутка». — Почему ты не носишь тёмные очки? — У меня карие глаза. А вы? — Что? — Почему не носите? — Я решил эту проблему, — он холодно посмотрел на меня, — с сексом. Я не сплю с проститутками. И вообще… Не подумай ничего такого. Не хочу проблем. Я этого, извини, наелся. Как ты думаешь, что будет, если, скажем, убийцы начнут сдерживаться? — он улыбнулся. — Наверное, это всё равно, что истребить волков. — А что будет, если проститутка со стажем… Сколько тебе лет? — Двадцать пять. — Прекрасный возраст. Что будет, если проститут с многолетним профессиональным стажем вдруг станет, скажем, страховым агентом или… решит поработать в маркетинге… Я ничего не предлагаю, я просто размышляю. — Я не могу. — Почему? — Я не очень хочу жить. — Тогда не проще ли заболеть раком и помучиться? Извини. Это тоже нужно заслужить. Ты думаешь, если ты не решишь эту проблему здесь, тебе проще будет решить её там? — Самая большая моя проблема — сама жизнь. — Хорошо, надумаешь умирать, позвони, — он достал из кармана чёрных шорт клочок бумаги, на котором написал: «Чонгук~и». И номер телефона. Потом я долго стоял под пляжным душем и смотрел на солнце. Голуби ухитрялись находить что‑то в песке и есть. Ветра не было. Неподалёку раздавался размеренный стук. Маленький дятел долбил кору большого раскидистого ореха. Мне предложили выпить пива. На моей сумке уже лежала визитка, и какой‑то загорелый лысоватый мужчина ослепительно улыбался и кивал мне. Я не умею плакать. У меня иногда першит в горле, но слёзы никогда не выступают. Я не знаю, зачем вообще родился. Мне иногда хочется, чтобы кто‑нибудь меня понял, но понять себя самого у меня не хватает сил. Кажется, я уже говорил, что есть определённый образ или сущность, которая играет через мужчину, когда он общается с проститутом. Интонации, жесты, слова, паузы, прикосновения – я могу точно определить, что пойдёт за чем, но иногда бывают исключения. Да… мужчин влечёт к проститутам не сам половой акт, а возможность на один день, ночь или несколько часов стать актёром. Чтобы выжить, надо играть. Чтобы выжить, надо играть. Мы знаем это с первых шагов в профессии. Неумелые и неопытные не изображают страсть, а действительно страстны и платят за это. Калькировать чувство, не чувствуя, может не каждый, так, чтобы партнёр не ощутил разницы. Но и здесь бывают исключения. Порой самые опытные из нас влюбляются, и их стремительно вовлекает в водоворот река жизни. Я быстро уходил с пляжа и размышлял. Навстречу по тенистой парковой аллее шел старый сосед. Намджун был очень чистоплотным, но всё равно не мог избавиться от насекомых. Их было больше. В открытые окна ползли муравьи, в воздухе то и дело возникали мухи и комары, прямо над головой зависали и прятались под шкаф большие и маленькие паучки. Всё когда‑нибудь происходит впервые, и мы боимся этого «впервые» и отодвигаем время встречи. Намджун оглянулся и долго смотрел вслед Ви, как будто мимо него прошёл и не заметил его собственный сын или сама смерть. Я шел с пляжа и не замечал жары. Почему я ношу имя Ви? Это победа. Чего и над чем? Победа бессмысленной жизни над честной ранней смертью? Чёрный юмор или циничное высказывание. Интересно, а какими были святые? Как они жили на самом деле? О чём думали, что говорили, каковы были их истинные чувства? Да, ещё… почему все сказки заканчиваются свадьбой? А что потом?..