Порнография объединяет

Похороны - это всегда тяжело. Ещё недавно человек был жив: он смеялся и плакал, мечтал и строил планы, надеялся на что-то... А теперь его больше нет. Знаете, смерть никогда не бывает красивой. Мёртвые совершенно не похожи на живых: они слишком бледные, слишком спокойные, слишком маленькие и податливые. Они слишком холодные, чтобы быть живыми. В первое мгновение, ты даже не узнаёшь человека, кажется, что это не он, а просто качественная подделка, кукла, каким-то чудом оказавшаяся на его месте. Но потом, вглядываясь в родные черты лица, подмечая те самые шрамы, родинки, морщинки в уголках глаз, понимаешь, что он настоящий. И вроде бы не хочешь уже смотреть, а взгляд отвести не получается. Даже сквозь пелену слёз ты видишь перед собой это лицо, на котором навеки отпечаталось это неестественное выражение безразличия. В том мире ему не до наших проблем. Сейчас ему уже всё равно на то, кто любил его, а кто ненавидел, кто сможет жить без него дальше, а кто уйдёт вслед. Да, сейчас ему всё равно. - Джирайя, чёрт тебя побери, третий раз уже зову! Опять увлёкся своей писаниной? Дурак! Отвлекись, наконец, хоть на мгновение от этого сборища разврата, идиот, и послушай меня! Поток брани и мощный подзатыльник, заставили мужчину обернуться и переключить внимание на собеседницу. Цунаде, его светловолосый ангел... Конечно, кто же ещё позволит себе разговаривать с самим Жабьим Отшельником в таком тоне? Даже не так, кто ещё позволит себе это и останется жив? Вот теперь точно без вариантов. - Что же такого произошло, что сама Пятая Хокаге соизволила снизойти до общения со мной, простым смертным? - ухмыляясь произнёс мужчина, одновременно уворачиваясь от очередного удара. Его смех, пусть и немного натянутый, раздался откуда-то снизу, заставив женщину улыбнуться. Годы идут, а они совершенно не изменились. Разве что в лексиконе прибавилось мата, в голове - разврата, а в душе - обиды. - На самом деле, я пришла сказать, что жизни Какаши больше ничего не угрожает, - сказала Цунаде, мгновенно посерьезнев. Джирайя вслед за ней изменился в лице. - Да, сейчас не угрожает. Но это было чертовски близко, Джирайя. Задержись ты там ещё на 15 минут и даже я не смогла бы ничего сделать. - Знаешь, я как раз... - Не перебивай. Во время операции по удалению обломков костей из левой ноги он начал бредить. Это стандартная реакция на наркоз, но суть даже не в том. Всё время он повторял только одно. И знаешь, что это было? "Не уходите, Джирайя-сама". И он не замолкал на протяжении двух часов. Двух часов, Джирайя! Ты же понимаешь, да? Какаши вспоминал не родителей, не друзей, не учеников, а тебя. Он был готов без сомнения отдать за тебя свою жизнь. Ты не можешь дальше держать его в неведении, это просто жестоко. Цунаде замолчала, уставившись на Джирайю. Кончено, она всё понимала. Женщина всё ещё помнила, как ради интереса купила одну из книг отшельника на какой-то распродаже. Тогда описание главной героини привело её в ярость. И если бы она не скрывалась от очередного разъярённого идиота, которому хватило ума одолжить ей денег, то обязательно бы разыскала отшельника и впечатала его лицо в пол. Возможно не один раз. Вот только прочитав немного дальше она поняла, что книга эта совсем не о сексе. Она о любви, долгой и безответной. В тот день Цунаде увидела себя глазами Джирайи. И, оказалось, то, что она ошибочно принимала за пошлость, на деле являлось глубокой привязанностью и восхищением. Именно в тот день теперь уже Пятой Хокаге впервые стало стыдно перед бывшим напарником. Джирайя тоже не спешил отвечать. Он знал, что его чувства к Какаши были не более, чем плотским желанием, в то время как душа его принадлежала только Цунаде. Он ждал уже целую вечность и будет ждать ещё, вот только... А почему бы ему и не скоротать время с другим? Ведь любить совсем не обязательно, можно просто наслаждаться его телом. Нет, Джирайя не будет притворяться, в конце концов Какаши и сам прекрасно знает, что никогда не был любим. Он просто будет... Он просто будет использовать его, чтобы заглушить свою боль. - Цунаде, - наконец сказал Джирайя, когда понял, что женщина собралась уходить, - подожди немного. Она остановилась. Джирайя подошёл к ней и быстро, пока ни один из них не успел передумать, прижался губами к её лбу и осторожно обнял. Это детское, совершенно невинное проявление любви, заставило смутиться обоих. Джирайя прижимал к себе Цунаде так бережно, словно она была куклой, сделанной из хрусталя, которую он боялся повредить. Женщина же держалась за него неожиданно сильно, как бы боясь отпустить. Она всё чаще замечала за собой то, что вопреки своим словам чертовски ревнует. Но особенно ярко она поняла это час назад, когда во время сто пятьдесят второго по счёту "Джирайя-сама", ей вдруг захотелось самой воткнуть этому ниндзя скальпель в горло. И вот тогда бы его уже никто не спас.