Порнография объединяет

— Значит, говоришь, он хотел, чтобы ты убил меня? — задумчиво произнесла Хокаге. Какаши внимательно следил за ней, однако не заметил ни намёка на страх или хотя бы волнение. Наоборот, женщина была необычайно спокойна, казалось, тонны нескончаемой бумажной работы волновали её куда больше, чем возможное покушение. Руки её были сцеплены в замок, что, как он успел заметить, являлось признаком активного мыслительного процесса.  — Есть идеи, почему он выбрал именно тебя? — А то вы сами не знаете, — подумал Какаши, но во имя сохранения своей дееспособности промолчал. — Возможно это из-за того, что мы уже дважды встречались. Может быть из-за моих способностей и безупречной репутации. Или же, что вероятнее, причиной тому стала моя связь с Джирайей-самой. — Это всё? Какаши слега промедлил. С одной стороны, это просто догадка, но… — Нет. Это всего лишь предположение, но, мне кажется, что Орочимару каким-то образом может улавливать мои мысли. Возможно это одна из его техник, или же он использует шиноби, владеющего ей. — Читает мысли, говоришь… — внешне Цунаде оставалась бесстрастной, однако все, кто находился в комнате, уловили незримую перемену в её настроении. И не в лучшую сторону, надо сказать. — Тогда скажи мне, хотя бы на одно мгновение, ты допускал мысль о том, что хочешь убить меня? — Нет, — честно ответил Какаши. Убийство Каге — это наиболее тяжкое преступление на которое только способен шиноби. Человек, занимающий эту должность, неприкосновенен, это знают даже дети. Юным ниндзя практически с рождения вдалбливают мысль о том, что лучше бы тебе умереть самому, чем быть обвинённым в смерти одного из них. — Хорошо, я поверю тебе, — сказала Пятая. Какаши не был уверен в правдивости этих слов, однако спорить не стал. — Цунаде, — неожиданно вмешался Джирайя, — помнится мне, ты говорила о том, что Орочимару передал тебе через Какаши письмо. Женщина молча кивнула и уставилась на саннина. Было видно, что хотя она пока и не понимает ход его мыслей, но явно готова прислушаться к ним. Это несколько удивило Какаши. Он столько раз видел, как Пятая попросту пренебрегала саннином, что успел забыть о глубоком профессиональном взаимоуважении, связывающем их. При необходимости они могли действовать быстро и слаженно, словно две части одного механизма, что невообразимо разнилось с ситуацией, складывающейся в мирное время. Война меняет людей и, как показывает практика, не всегда в худшую сторону. — Однажды я встретил старика, который изобрёл уникальную технику, позволяющую проникать в мысли того, кто прочитает сообщение, написанное его рукой. В идеале она должна была действовать на каждого прочитавшего, однако что-то у него не сложилось, и в конце концов эффект оказывается только на того, кто прочитал его последним. Он, видимо, решил, что и так сойдёт, так что ошибка, насколько я знаю, исправлена не была. Сам старик давно умер, но он хотел передать технику своей дочери. Если мои расчёты верны, то ей сейчас должно быть около 25. Сами понимаете, идеальный возраст, чтобы ступить на скользкую дорожку зла. — И если она стала одной из пешек Орочимару, то это многое объясняет, — произнесла Цунаде в заключение. По её взгляду мужчинам стало ясно, что на них уже есть грандиозные планы. По извращённой ухмылке на лице они поняли, что живыми им возможно оттуда не выбраться. — Где жил тот старик? — спросила она. — Небольшое поселение в стране волн. Предлагаешь мне отправиться туда? — Именно. И Какаши пойдёт с тобой. — Цунаде-сама, но разве есть смысл посылать меня на операцию, связанную с действиями Орочимару, если у него есть доступ к моим мыслям? — недоумевающие спросил ниндзя. Не то, чтобы он сомневался в благоразумии Хокаге-самы, но… Саннины понимающе переглянулись. Кажется, это было что-то личное, понятно только им двоим. — Нет, — поправил себя мужчина. — Троим. В конце концов, Орочимару тоже был частью этой команды. — Понимаешь, — осторожно начала Цунаде, — Орочимару — не тот человек, который делает что-либо случайно. И, не в обиду тебе, Какаши, но если ты понял, что он копается в твоей голове, то лишь потому, что он позволил тебе это понять. Ставлю последнюю бутылку саке на то, что прекрасно осведомлён о том, кто и что нам расскажет в этой деревне, возможно он даже лично кое-что подредактировал показания её жителей. Весь этот поход — всего лишь спектакль на троих. Ты должен будешь безукоризненно играть свою роль, пусть тебе даже никто и не поверит. Ты опросишь свидетелей, постараешься связать между собой их показания и сделать выводы, то есть займёшься тем, что делаешь всегда… — И таким образом я буду некоторое время максимально далёк от дел Конохи, при этом имея призрачный шанс принести пользу, — заключил Какаши. — Только я не понимаю, в чём необходимость нахождения рядом со мной Джирайи-самы? На лице саннина появилась загадочная полуулыбка. Цунаде, кажется, слегка покраснела. — Во-первых, нельзя исключать вероятность того, что вам придётся встретиться с Орочимару лично. В твоём положении у тебя не будет и шанса против него. Во-вторых, ваши «беседы» будут отвлекать тебя от нежелательных мыслей о внутреннем положении Конохи. Теперь настала очередь Какаши краснеть. Что ж, глупо было ожидать от неё иной реакции. — Действительно, игра в безразличие — не её конёк — подумал мужчина. И эта мысль ему не понравилась. — Когда нам отправляться Цунаде-сама? — спросил он, стараясь сосредоточится на предстоящей миссии. — Как только будете готовы. А теперь идите, оба. Мужчины молча удалились из кабинета. Какаши не нравилась сложившаяся ситуация, он чувствовал, как ввязывается во что-то, находящееся за пределами его понимания. Он был актёром чужого спектакля, играл, не зная ни слов, ни роли, ни сюжета. Ощущение не из приятных. Ниндзя старался отогнать ненужные мысли, однако выходило откровенно плохо. Чувство, будто его попросту используют не пропадало, а наоборот, лишь укреплялось где-то в глубине сознания. На самом деле мужчина даже не понимал, чья именно это война. Его? Деревни? А может быть трёх людей, в чьих руках сосредоточены власть и сила? И вместе с этим сам собой возникал другой вопрос: а за кого именно ему возможно придётся умереть? Какаши неосознанно бросил взгляд на Джирайю. Тот был мрачен и оттого выглядел старше лет на десять, если не больше. Маска подростковой распущенности сама собой слетела с его лица, открывая истинную сущность саннина: человека твёрдого, как камень, в меру жестокого, способного убить без колебаний. — Мне нужно будет дать указания Наруто, это займёт некоторое время. Встретимся на краю деревни через 15 минут, — сказал саннин, исчезая среди ветвистых улиц. Но Какаши умеет читать между строк. Он видит это в каждом движении, каждом взгляде, каждом слове. «Если я решу, что ты встал на сторону Орочимару — я тебя убью» — вот что действительно хочет сказать Джирайя. И Какаши не сомневается, если Отшельник заметит в нём хоть тень колебания, увидит в глазах отблеск жажды крови — саннин не задумываясь убьёт его. А ниндзя даже не станет сопротивляться. Он любит слишком сильно, чтобы иметь возможность причинить боль. Если Джирайю успокоит его смерть — пожалуйста, он будет только рад. — Мне бы тоже стоило поторопиться, — подумал Какаши и поспешил домой. Он не собирался брать ничего лишнего, всё, что могло понадобиться на этой миссии у него было с собой. Разве что… Среди хлама, который он так и не успел убрать, ниндзя нашёл чёрный конверт, аккуратно положенный в одну из книг, чудом оставшуюся на полке. Он не был уверен в разумности своего решения, но этот кусок бумаги занимал не так уж и много места, да и помешать точно не мог. Однако, смотря на этот конверт, мужчина впервые задумался об одном крайне интересном моменте, который до этого времени оставался им незамечен: как именно Цунаде-сама узнала, что он прочёл письмо последним? Угадала? Или она хотела, чтобы Какаши увидел его? Ответа на этот вопрос у него не было. Возможно, стоило спросить у Джирайи. Времени оставалось предостаточно, поэтому ниндзя решил неспеша пройтись до места встречи. До боли знакомые улицы Конохи сейчас почему-то казалось чужими и холодными. Может быть это оттого, что единственный человек, который удерживал Какаши не только в деревне, но и вообще в этом мире любил другую? Сколько бы мужчина не убеждал себя в том, что жить ради одного человека — это удел глупцов, далёких от понятия долга и чести, всё было напрасно. Нет, Джирайя не был центром его мира. Джирайя и есть его мир. — Наруто, повторяю ещё раз, ты не пойдёшь со мной! — донеслось откуда-то из-за череды домов, разделявших между собой две параллельные улицы. — Старик-извращенец, ты чёртов обманщик! Ты обещал мне! — обиженно выкрикнул мальчик. Какаши улыбнулся. Время идёт, а его ученик так и не изменился: он всё так же упрямо рвётся вперёд, к своей далёкой мечте, не видя преград. Сам ниндзя никогда не был таким, предпочитая анализировать каждый шаг и предугадывать последствия своих действий, однако этот ребёнок заставил его многое переосмыслить. Наруто далеко не умён, непоседлив и безрассуден, но его безграничные упорство и отвага с лёгкостью компенсируют эти недостатки. Он — маленькое солнце, освещающее жизнь каждого, кто попадается на его пути. Однажды Джирайя сказал, что Наруто очень напоминает его в детстве. Тогда Какаши почитал это глупым, а теперь был готов поклясться чем угодно, что так оно и есть. — Это не та миссия, на которой ты можешь пригодиться. Тем более, что тебе нужно спокойно тренировать ту новую технику, о которой я тебе говорил, а для этого ты должен оставаться на месте. — Но в прошлый раз я учился делать расенган в пути — упрямо заявил мальчишка. — И что из этого вышло? Ты до сих пор не можешь сделать его без помощи клона. Так что тренируйся, а когда я вернусь — продемонстрируешь результат. Тем более, что это будет всего через несколько дней. — Ладно… Но на следующее задание я пойду с тобой! — Конечно, — примирительно сказал саннин. Наруто, издав победный клич, убежал куда-то в сторону леса. Какаши не сомневался, что он собирался начать тренировку прямо сейчас. Дождавшись, когда мальчишка удалится достаточно далеко, мужчина перескочил через полуразрушенный дом, приземлившись рядом с Джирайей. — Быстр ты — прокомментировал Отшельник. На его лице сияла улыбка, причём на этот раз абсолютно искренняя. Этот ребёнок точно творит чудеса. На самом деле счастье было саннину к лицу, он буквально излучал позитивную энергию, распространяя её на других. В данном случае на Какаши, который не выдержав, улыбнулся в ответ. — Пора идти, — сказал ниндзя, поправляя повязку на глазу. — Пора.