Искра в темноте. Матерь ужасов - Матерь возмездия

Холодный пол. Вот что первое ощутила Елена, когда начал приходить в себя. Ее щека прислонялась к холодному деревянному полу. «Я еще жива?..» — вяло и удивленно подумала она, вспоминая, как летела вниз, как ее спина пробила крышу… А потом жуткий холод и эти голоса. Буквально хор голосов, которые что-то одновременно бормотали на разных языках, и даже единого слова невозможно было разобрать, хоть ей показалось, что она слышала Итан и какую-то девочку, которая все время хихикала, а еще тот гул… …и хруст. Она полагала ее костей, или позвонков, которые должны были как прутья сломаться, когда ее тушка пробила крышу, но… Свои ноги, руки, да вообще все тело, Елена постепенно, но все же начинала опять чувствовать. Как и… зов. Странный зов настойчиво толкающий ее куда-то, заставляющие открыть глаза, и даже дышать. Казалось, все железо в ее крови, тянулось куда-то, как к мощному магниту, и не способная бороться с этим, Елена кое-как разлепила веки, чтобы огляделась. И ее стал разбивать истерический смех. Это была скотобойня. Та самая, где она очнулась сутки (или уже двое?) назад. Все те же туши, та же кровь повсюду, и даже тот же стол, на котором она сейчас ничком и лежала. Как только он не развалился под ней от удара, как крыша?.. Елена с трудом, но подавила смешки, и попыталась шевельнуть пальцем руки, которая желала прямо перед ее лицом, и спустя пару попыток, кончик мизинчика дрогнул. А потом и безымянный, и указательный. Она облизала сухие губы, и медленно перевернув руку ладонью вниз, уперлась ею в стол, который натужно заскрипел, и попыталась приподняться. — Ммм, — простонала Елена, когда смогла сдвинуться с места всего-то на пару сантиметров, и тяжко перевернувшись на спину, вновь плюхнулась на стол. Ее глаза, перед которыми все плыло, уперлись в небо, видное сквозь впечатляющую дыру в потолке (неужели это ее тело пробило ее?), и на миг она просто замерла, любуясь необычно ярким светом звезд. Они были так близко… БУМ!.. Отвлек ее от созерцания неба грохот, за которым последовал еще один и еще, весьма громко ей напоминая, что она все еще в этом кошмаре и аду, где вот-вот грянет последний аккорд всего этого ужаса. Тут ее вновь куда-то потянуло, и со стоном, Елена села, вновь поражаясь тому, что не переломала себе все, что можно, и нельзя. Как ни странно, ее не пугала эта тяга. Более того, после пары минут раздумий и прослушиваний к себе, она внезапно поняла, инстинктивно может, а может как-то еще, что это ее дочка зовет ее. Вот знала она, что это так и все тут. Это осознание будто придало ей сил, и Елена, развернувшись, слезла со стола и пошатывающейся походкой поплелась к двери. Пока она шла, девушка поняла, что ей что-то мешает в одном из сапогов. Ей понадобилась секунда, чтобы вспомнить, что она еще после визита к Донне, засунула в широковатое ей голенище завернутый в ткань кинжал, пропитанный разными ядами. Она наклонилась, надеясь, что не нырнет носом в пол, и достала его. Сняв обратную ткань, Елена бросила ее прямо на пол, и несколько секунд любовалась изогнутым клинком, и необычной ручкой. После чего покрепче его сжала, ибо сейчас это ее единственно оружие, и решительно открыв дверь, вышла на улицу, где творился кромешный ад. Елена даже не сразу узнала деревню. Все пылало огнем, отблески которого резали ей глаза, большинство домов превратились в руины, от которых в небо устремлялись столбы черного дыма, и повсюду были эти чертовы корни. Они извивались и хлестали по земле, как сумасшедшие. А еще повсюду раскали эти оборотни-мутанты или кто они там. К счастью, пока, они ее не заметили, даже странно, так как мимо пары из них, она пробежала очень близко, а они даже голов не повернули. И чем ближе Елена была к площади со статуей девы-воительницы, тем больше вылазило этих тварей. Их было буквально десятки!.. Но все они бежали словно мимо, обтекая ее, как вода камень. Вдруг раздался один взрыв, потом второй и третий, и сосредоточие корней, прямо у входа в замок, вспыхнули и обрушились. Земля задрожала, а у Елены в ушах все зазвенело. Она даже присела около забора и на миг зажмурилась, чтобы немного прийти в себя. — Соберись, — прошептала она себе под нос, и, пошатываясь, встала на ноги, прислушиваясь к вдруг наступившей звенящей тишине. Больше никто не бежал, и выстрелов, а вдалеке явно кто-то какое-то время стрелял, хотя она не позволяла себе надеяться, что это могли быть солдаты Редфилда. Больно мало их было, и, скорее всего, все уже мертвы, а взрывы были из-за заранее заложенных бомб, или брошены на последнем издыхании. Вполне возможно, что она вообще последняя, кто остался здесь из людей. Не считая ее дочки и Итана, конечно. Впрочем, когда Елена оказалась на площади, то успела увидеть спину очень даже живого Редфилда, и услышать его слова: — Я нашел вход. Спускаюсь вниз. Как слышно? А потом он спрыгнул вниз, прямо в расщелину, которая образовалась в земле, на том месте, где было кладбище. Прямо туда, куда ее непреодолимо тянуло. Поэтому вновь подавшись зову и инстинктам, Елена трусцой пересекла остатки площади, и добралась до провала. Прыгать пришлось глубоко. Первый обрыв был длинной в почти два ее роста, и она чудом не отбил зад, когда ее рука соскользнула по влажному камню. Второй она пересекла без труда, а около третьего сначала замерла, услышав громкий рев, а потом автоматную очередь. Елена заглянула вниз, прижавшись к стене, и увидела Криса, который стрелял в огромное чудовище высотой с трехэтажное здание из спины которого торчали какие-то щупальца и яростно извивались, с большим молотом в руках, но на помощь не спешила. Да и что она могла-то с одним кинжалом, когда Редфилду, вон, и целый арсенал не помогал? Тут наверху что-то вспыхнула, и прямо по монстру ударила бомба, на миг озарив все вокруг невыносимым светом. Елена закрыла лицо руками, и сползя по стене, прижалась к ней, мимоходом думая, что ее, как и Криса с монстром, сейчас испепелит. Но вспышка погасла, рев монстра затих, и она еще была жива. Крис, судя по отголоскам голоса, чье эхо доносилось до нее, тоже. Она вновь глянула вниз, и увидела, как он направился куда-то в право. Ей не было видно куда точно, но, очевидно, он там заметил проход, сейчас ей невидимый. «Он там есть, и тебе именно туда», — с необъяснимой уверенностью подумала Елена, и вознеся молитву всем богам, которые ее могут слышать, она спрыгнула вниз, надеясь, что не переломает ноги. Ноги остались целы, а вот разум все больше уступал место инстинктам, пока она буквально бежала по подземному ходу за мужчиной, а точнее только одному, который бесперебойно кричал: Беги! Быстрее! БЕГИ! И Елена бежала. Она даже не слушала, что говорит Крис по рации, как и не заметила, как он замолк и остановился. Просто внезапно ее схватили за плечи и придавили к стене, из-за чего неровный выступы больно впились ей в кожу, и Елена непроизвольно зашипела, а ее разум немного прояснился. — Ты?.. — довольно пораженно выдохнул Редфилд и отпустил ее. — Мои ребята сказали, что ты погибла!.. — тут он прищурился и схватился за пистолет. — Только если ты не Елена Гилберт… Елена отошла от стены и обижена потерла саднящий затылок. — Да Елена я, Елена, — буркнула она, и заметив, что оружие он не опустил, засопела, и насмешливо добавила: — Впрочем… Откуда мне знать, может и ты не Крис Редфилд? Мужчина несколько секунд посмотрел на нее, и дернув бровью, вероятно, в знак согласия с ее аргументом, опустил пистолет. — Ладно, верю, — сказал он, — но… …но Елена уже его не слышала. Она круглыми глазами смотрела на то, что было поодаль, в большой пещерной зале, около входа в который они и замерли. Это… был… эмбрион?!.. Или организм в виде эмбриона, и… он был огромен!.. Как ее семейный особняк, ей богу!.. Оно было розовым с черными прожилками, имитирующие вены, повсюду, и висело прямо посреди зала, прикрепленное к одной стене и потолку черными корнями, наподобие тех, что сейчас бушевали наверху, и… пульсировало. Ей казалось, что она даже могла слышать, как оно дышит, и с каждым вдохом в ее глубине ее сознания опять шептал хор голосов… — Что это такое? — почему-то шепотом спросила Елена в приступе несвойственного ей благоговения. — Мегамицелий, собственной, так сказать, персоной, — ответил Крис, так же изумленно пару мгновений смотря на это зрелище, а потом он достал какай-то таймер или счетчик и соединил с блоком, так же неизвестного ей устройства. — Первоисточник, можно сказать. Отряд. Прием. Я нашел его. Что ему ответили по рации Елена не знала, но почему-то ей вдруг стало грустно. Она понимала, что это создание хотят уничтожить, но ей было отчего-то жаль его. Тем временем Крис размахнулся и бросил свой снаряд в «эмбрион», а потом сказал: — Заряд N-2, установлен. Его хватит, что уничтожить всю деревню. Но сначала нужно уничтожить Миранду, и… — он оглянулся на Елену, и добавил: — …и увести гражданских. Девушка закатила глаза. Гражданских, ха!.. Солдафон, несчастный, а не мужчина. Боже!..

***

Они тихо обошли «эмбрион», хотя Елена искреннее сомневалась, что он им может чт-то сделать, и увидели сразу за ним лестницу, при виде которой мозг Елены вновь отключился. Она сорвалась с места, оставляя позади немного ошеломленного Криса, что-то кричавшего ей вслед, и рванула к ней. Ей было уже плевать, что он там кричал, ведь она так близко… По лестнице, она буквально взлетела, как пересекла коридор, Елена тоже почти не помнила, и как ворвалась в то самую комнату, что ей некогда привиделась, обошла стол, где извивался очередной корень мегамицеллия, очевидно, тоже… А вот следующие мгновения, она запомнит, как никогда, четко и на всю жизнь. Сначала это был звук. Тихий и недовольный скулеж, от звучания которого сердце Елены сладко сжалось. А потом она увидела колыбель, но вот этот раз их не разделяла решетка, и… …она замерла, так и не пройдя последние пару шагов. Девушка сцепила руки прижала их к груди, а ее голову наполнили нелепые мысли о том, что вдруг она ее не полюбит, когда увидит? Вдруг та будет так похожа на Клауса, что ей будет больно на нее смотреть? Вдруг ее дочке она сама не понравится? Боже, да Елена ей даже имени не придумала! Что она за мать такая?! Да и какая из нее может быть мать? У нее же гены Изобель! Вдруг она такая же кукушка?.. Но незаметно для себя преодолев последние жалкие сантиметры, Елена уже оказалась перед кроваткой, и заглянула внутрь. «Господи, какая маленькая!» — первым делом подумала она, и мгновенно позабыв о своих предыдущих мыслях, стала лихорадочно думать, здорова ли крошка, и не навредило ли ей то, что она появилась на свет таким своеобразным образом. Елена бессознательно потянула руки к младенцу, и подняла ее из вороха одеял, чтобы наконец внимательно посмотреть на него, и убедится, что… — …а глаза-то папины, — тихо пробормотала она, но без всякой горечи, злобы или обиды. Глаза у Клауса, что не говори, а красивые. Но у ее малышки они были красивее. Елена буквально замерла от восхищения и волны любви, которая накрыла ее с головой, когда малышка открыла свои прекрасные глаза, и посмотрела на нее. Она вообще вся была прекрасна. Начиная от ее идеального веса, который удобно вписался в ее руки, несколько суток жаждущие его ощутить, славных ножек и ручек с чудесными пальчиками, которые она рассмотрела нетерпеливо развернув на миг одеяльце, из-за чего кроха тут же закряхтела, и девушка дрожащими руками укутала ее обратно, и заканчивая маленьким носиком, пухлыми нежными на ощупь щечками, и надутыми губками. И даже то, что ее макушку покрывал светлый пушок, явно не каштановых, как у нее, волос, кожа была светлая, а не оливковая, как у нее, а глаза зелено-голубые, опять же не карие, в отличии от ее глаз, несколько Елену больше не волновала. Она была полностью и безоговорочно влюблена. — Здравствую, моя радость, — тихо прошептала Елена, и нежно коснулась губами мягкой щечки, а потом пальчиков, которые едва ощутимым касание поглаживала, про себя поражаясь, какие они все-таки маленькие. — Я твоя мама. Можешь в это поверить? А я вот — нет. И впрямь, она с трудом могла поверить, что это совершенное создание пришло от нее, и, уж тем более, от Клауса. Слишком уж чистое и невинное создание было в ее руках. Руках, которые еще долго будут единственным, что будет малышку защищать. Елена рефлекторно ближе прижала к себе малышку, и той на ушко, клятвенно прошептала: — Я буду тебя защищать. Всегда-всегда. Клянусь. «Но для начала нужно хотя бы дать ей имя, и, естественно, отсюда свалить», — заключила она, и поцеловав ее в лобик, неохотной вернулась в реальность. Елена с трудом оторвала взгляд от личика вновь задремавшей девочки, и поискала взглядом Редфилда. Тот стоял перед клеткой, в которой, в ее видении, стояла кроватка, и медленно подошла ближе, бережно держа малышку в руках. И тут же отвернулась, увидев содержимое клетки. Там был пыточный стол, по-иному назвать она его не могла, а на нем… лежала привязанная женщина. Вся в крови, из-за чего с трудом можно было разглядеть лицо, застывшее в мученической гримасе, и со вскрытым живот и грудной клеткой. Часть ее органов были разложены по банкам, стоявшие на металлической тележке, а оставшиеся были открыты взору любому желающему. Елена сделала глубокий вдох, и вновь вернула взгляд к этому зрелищу, и хрипло прошептала: — Это Мия, да? Почему-то ей не хотелось слышать ответ Редфилда, и так полагая, что права. Те черты лица, который она все же смогла разглядеть, больно уж были похож на лицо женщины, жены Итана, случайно увиденные на фото, нежно хранимое ее спутником. Кстати, о нем… — Где Итан? — спросила Елена со стыдом понимая, что не спросила об этом раньше. — Крис!.. Мужчина наконец обернулся. Его взгляд был тяжел, а брови хмуро сведены на переносице, и вообще он весь был как напряженная пружина. — Он… — начал Крис. — Он… Тут комната затряслась и с потолка посыпалась пыль. Девушка прижала к себе ребенка, закрывая его от крошек, и заодно прикрывая голову. — Надо идти, — рявкнул Редфилд, и решительно отправился к двери, которая была едва заметна за стеллажом на против клетки. Елена спорить не стала, и поторопилась следом за ним, не заметив, как корни на столе, все это время тянувшиеся к ней, как цветы к солнцу, вяло упали, сметя все со стола.