Обними меня

Ирина не поняла, в чём дело. Её два родных человека сидели мирно обедали, непонимающе глядя на неё. Её глаза бегали, смотря на обоих мужчин. — Ира, что случилось? Ты как здесь? — произнёс Кривицкий, подходя к ней на встречу. — Мам, ты звонила шестнадцать раз, — раздался голос сына, на что она просто не обратила внимания, промолчав. Когда Кривицкий подошёл ближе, и их разделяло очень маленькое расстояние, Ирина не выдержала, и дала волю эмоциям. — Там… по новостям… — она говорила отрывисто, ибо ей давалось трудно осознать всё происходящее, — сообщили, что произошла авария, — дрожащим голосом произнесла она, и по её щекам покатились слёзы. Геннадий Ильич незамедлительно прижал Павлову к себе, одной рукой приобнимая за талию, другой поглаживая её волосы. Он понял, как ей было страшно, и по сию минуту так же. На её душе бушевала тревога, которую он старался сгладить своим, как минимум, присутствием. Её солёные слёзы впитывались в плечо его пиджака, от которого потрясающе веяло дорогим одеколоном. Артём мило любовался их нежными объятьями. Он явно заценил Кривицкого для своей матери. Они потрясающе смотрелись вместе, а самое главное, их сближала искренняя любовь, которая веяла от обоих. Официант принёс заказ, и Артём принялся есть. Успокоившись, Ирина взглянула в такие родные глаза Гены, от которых веяло заботой и нежностью. Она изредка всхлипывала, и на её лице появилась едва заметная улыбка. Всё прекрасно! Все живы, здоровы! Разве надо что-то ещё? — Ириш, всё хорошо, успокойся, — мужчина едва коснулся губами её щеки, чувствуя встревоженность Павловой. От такого действия мужчины она растаяла. Их взаимная любовь овладела обоими, и даже от обыкновенного прикосновения у неё бродили мурашки по коже. Пригласив Ирину за стол, они всей, так скажем, дружной компанией, принялись за трапезу. Отобедав, Павлова стала чувствовать себя гораздо лучше, что хорошо сказывалось на её самочувствии и внешнем виде. Время было начало четвертого. — Артём, я Ирину проведу до номера и вернусь, потом поедем с тобой на конференцию, — произнёс Кривицкий, беря под руку Павлову, направляясь в отель. Артём слегка улыбнулся и подмигнул коллеге, допивая свою вторую чашечку эспрессо. Двое шли в обычном темпе, боясь начать разговор. Они, конечно, понимали, что давно уже пора поговорить об их отношениях, ведь они стоят на мёртвой точке, которая с каждым днём, увы, не прогрессирует. Зачем они друг друга мучают? Эти чертовски нежные и ласковые прикосновения, которые сводят с ума, его поцелуи, забота… зачем это всё, если они не решаются на действия? Даже сейчас, идя до номера, он так нежно придерживал её за руку, переплетая пальцы. А ведь она не против всего этого. Дойдя но его номера, он разблокировал ключ-картой дверь, пропуская её вперёд. Они переглянулись взглядами, всё так же молчаливо, проходя в номер. Павлова сняла с себя пиджак, повесив его на вешалку, тем самым оголив ключицы, оставшись в одной майке. — Я не могу смотреть на твои синяки, — болезненно произнёс он, указывая на её ключицы. — Ну, извини, что пришлось тебе смотреть на меня, — возмутилась она, гордо посмотрев на него. — Раздевайся, — спокойно произнёс он, ища в тумбочке необходимые лекарства. — Что, прости? — поразилась она, упрямо скрестив руки на груди. — Не бойся, я просто хочу обработать тебе рану, — произнёс он, смотря на неё увлечённом взглядом, стоя перед ней с нужным тюбиком мази. — Я и сама в состоянии позаботиться о себе, — возразила она, заметив, что он стоит на очень близком расстоянии. — Ира, — выдохнув, слегка строгим тоном произнёс он, настаивая на лечении, — нужно срочно намазать этим средством, оно очень действенное, поверь мне, — произнёс Кривицкий, увидя в её глазах доверие. Ирина Алексеевна аккуратно сняла с себя майку, оставшись в бюстгальтере. На её левой ключице «красовались» застоявшиеся синие гематомы. На руках были следы от сильных мужских хваток. Но больше всего Кривицкого все-таки поразили совершенно свежие красные пятна, цвет которых переходил из насыщенного-бордового в фиолетовый. — А это что такое? — он аккуратно коснулся её кожи, не скрытой тканью. — А это. — на выдохе произнесла она, слегка смутившись, придумывая отмазку на ходу. Конечно, она не ожидала, что он спросит об этом именно сейчас. Заметив встревоженный и растерянный взгляд Ирины, мужчина никак не отреагировал на её попытки придумать оправдание, а просто подошёл ещё ближе и, не в силах больше смотреть на ее мучения и терпеть свои, нежно обнял её и уткнулся носом в светлые мягкие волосы. Павлова, не ожидала таких решительных действий от хирурга, лишь хотела сделать глубокий вздох, как боль снова вернулась к ней. Осознавая, что теперь, ещё и чувствуя руки Кривицкого на рёбрах, она не выдержит такой боли, Павлова стала отстраняться от него. Больно овладела телом гораздо сильнее, чем её чувства. Она невольно скривила лицо от боли. — Ген, не надо. — она аккуратно стала убирать его руки со своего тела, отводя взгляд от его манящих глаз. Мужчина ничего не успел понять, как блондинка уже отобрала тюбик с лекарством. — Давай я сама, — предложила она, уже нанося прохладную мазь на повреждённые участки и скрипя зубами. — Егорова, что происходит? Что между нами происходит? Ты либо срываешься с работы и летишь к нам, либо избегаешь любого прикосновения. Что это за история с катастрофой? Откуда на тебе новые синяки? Ты опять его пустила? — Кривицкий стал задавать много вопросов, от чего у неё разболелась голова и боль стала ещё сильнее. — Хватит меня заваливать вопросами, — моментально отстранив руки от своего тела, ответила Павлова. Через несколько секунд она погрузилась в воспоминания трёхчасовой давности, когда она, ещё совсем не разобравшись в подробностях произошедшего и схватив первые попавшиеся вещи, уже мчала в такси. Когда она ясно поняла, что, если что-то случится с двумя этими мужчинами, она не переживет. — Это снова Алеников? — не переставая напоминать про её тело, спросил Кривицкий, заметно разозлившись. — Ген, пожалуйста, хватит... — она старалась говорить спокойно, продолжая наносить мазь на участки кожи. Заметив её непривычно скованные движения руками и то, с каким трудом ей удаётся просто поворачиваться и делать простые вдохи-выдохи, его голову посетила мысль, которую он сразу же решил проверить. — Егорова, подойди сюда. — разочарованно произнёс он, перепугавшись за неё. Она никак не отреагировала, а когда в голосе Кривицкого послышались металлические нотки на имени Ира, та окунулась в бывшую привычную бытовую жизнь с Алениковым, после чего все-тает сделала несколько шагов навстречу. Пальпируя пострадавший участок, Геннадий Ильич услышал характерный хруст. Павлова громко вскрикнула, но мужчина не отстранился, ожидая пояснений со стороны блондинки. Поскольку их не последовало, он вновь «включил» врача, задавая, казалось бы, стандартные, но необходимые вопросы. — Опишешь характер боли? — выдохнув, произнёс он, слегка касаясь её рук. — Как будто током ударило, — положив руку куда-то на солнечное сплетение, ответила она. — Ириш... Ты же сама прекрасно понимаешь, что это. — он внимательно смотрел на её самочувствие, уже в сотый раз убеждаясь, что поступил не справедливо по отношению к ней. Надо было ещё давно разобраться с этим гадом, чтобы не было того, что творится сейчас. — В травмпункт я с тобой никуда не пойду. Ты мне, конечно, очень дорог, Кривицкий, но на такие развлечения меня уже не хватит. — не в силах больше врать, она ответила ему спокойно и искренне. Он немного опешил от её такого хоть и шуточного, но признания, но все же предложил компромисс. — Ты собираешься с переломом рёбер и дальше по Сочи гулять? Нет уж, я тебя всё равно отвезу к травматологу, — заметив её осуждающий и недовольный взгляд, он хотел продолжить, но Павлова выдвинула своё условие: — Только после конференции, — пригрозив пальцем, ответила женщина. — Договорились, — улыбнулся мужчина, взглянув на часы, — мне пора, жди здесь, я не надолго, — он нежно поцеловал её в щеку, покинув номер.