Магниты

Когда Брагин зашел в Склиф, то увидел, что на стойке опять красуется большой букет. На сей раз — из белых тюльпанов. Рядом со стойкой красовался Лазарев, который, вместо того чтобы работать, пытался выведать у Нины происхождение цветочков. — Вот любопытное создание, — отмахивалась Дубровская, занимаясь своими делами. — Не тебе и не мне принесли. Ты вообще не по этой части, вроде, — хмыкнула она и, проигнорировав возмущение парня, переключилась на Олега. — Здорово, Михалыч. — Привет. Че, снова Нарочинской букетец притащили? — Угадал, — отозвалась женщина, пытаясь отразить, как Брагин относится к этому факту. Впрочем, дело оказалось дохлым номером: по Михалычу всегда было сложно что-либо понять, если он сам того не хотел. — А почему ему сказали, а мне нет? — по-детски обиделся Костик. Олег улыбнулся и по-отечески потрепал парня по плечу: — А передо мной никто устоять не может. — Кроме Нарочинской, — не удержалась Нина. — Научишься со временем, — пообещал Лазареву мужчина, не обратив внимания на выпад боевой подруги. Объект обсуждений тем временем пришел на работу: — Всем привет, — сказала Марина и с легким удивлением посмотрела на тюльпаны. Троица почти одновременно поздоровалась, после чего регистратор сообщила: — Тебе тут опять передали, — она указала подбородком на цветы. На лице нейрохирурга на пару секунд проступило явное замешательство, и Дубровская не могла это не отметить. — Снова курьер? — Нарочинская взяла букет в руки и, к удивлению Нины, зарылась в него носом. — Угадала, — подтвердила Дубровская. — Какие вы догадливые с Брагиным, любо-дорого посмотреть. — Ни тот, ни другая на ее слова не отреагировали и друг на друга даже не посмотрели. — Чего-то я не замечала раньше такой твоей любви к цветочкам. Марина вынырнула из цветов: — Тюльпаны обожаю. И белый мой любимый цвет. Костик тоже пытался понять, почему эти двое ведут себя так, будто между ними ничего не происходит: — Мы в курсе, — кивнул он на одежду Нарочинской и как бы мимоходом глянул на Брагина, который уже вовсю сверлил нейрохирурга глазами. Да, любовь Марины к светлым нарядам было трудно переоценить. Поразительным при этом оставалось то, что даже в непогоду одежда Нарочинской за километр сияла белизной. Как Марина это делала, Олег не представлял. Сам он даже в чистой стерильной комнате мог бы грязь найти. — Что, МаринВладимировна, — Брагин наконец-то «ожил». — Нашли поклонника подешевле? Лазарев с Дубровской, предвещая очередную перепалку, притихли. — В смысле? — Ну как, — начал кривляться он. — Раньше вам такие шикарные цветочные композиции преподносили, а теперь какие-то тюльпашки. Хорошо еще, что не ромашки. Нейрохирург приподняла бровь: — Оставьте моих поклонников в покое. Своими поклонницами займитесь. — А у меня с ними все в порядке, — широко улыбнулся Олег. Марина пренебрежительно фыркнула, делая вид, что не замечает, как почти синхронно вытягиваются физиономии Нины и Кости: — Ну, в этом я даже не сомневаюсь. Неизвестно, до чего бы дошла эта милая беседа, если бы в приемном не появилась главврач: — Доброе утро, — Вера Георгиевна дождалась, когда ей ответят, и заинтересовалась бывшей студенткой. — О, Марина, наконец-то тебе подарили что-то нормальное. А то вечно какие-то экспонаты преподносят: что сейчас, что в Академии. И где только деньги брали, студенты же. — Да, лучше бы едой отдавали, — будничным тоном согласилась с начальницей Нарочинская и снова зарылась лицом в цветы. У Лазарева от происходящего глаза на лоб полезли, а более привыкшая к неожиданностям Дубровская с трудом сдержалась, чтобы не застыть с открытым ртом. Брагин же сощурился: — А вы что же, за личной жизнью всех студентов следили? Зименская усмехнулась: — Только за теми, кто каждое занятие появлялся с новым букетом. Таких было всего две. Одна потом замуж вышла и отчислилась с четвертого курса. Нейрохирург тоже усмехнулась: — Всегда подозревала, что брак ни к чему хорошему привести не может. — Согласна, — кивнула главврач.

***

Ближе к вечеру они столкнулись в ординаторской. — Ну что, удалась маскировка? — поинтересовался Олег, глядя на Марину, которая снова наслаждалась букетом. — Какая маскировка? — не поняла Нарочинская. — Да вот эта, в которую ты носом утыкаешься весь день, вместо того чтобы трудиться на благо общества. — Ты обалдел? Сам подарил, а теперь возмущаешься, — парировала Марина, пытаясь понять, что у мужчины в голове на этот раз. Она вообще не ждала презентов. Во-первых, повода вроде бы не было. Во-вторых, Брагин скорее последний бутерброд отожмет, чем цветы подарит. Не то чтобы Олег к ней плохо относился, но такие поступки были на него мало похожи. Однако мужчина сам на днях выпытал, какие цветы нравятся Нарочинской. И оказался вторым человеком в ее жизни, который преподнес то, что Марина любит на самом деле. Первым был отец. Остальные же, пытаясь произвести впечатление, вечно дарили что попало. В лучшем случае красные розы, к которым Нарочинская была фантастически равнодушна. — Зато теперь никто не заподозрит, что мы вместе, — равнодушно спрогнозировал Брагин и отвернулся к холодильнику, усиленно изображая, что реакция Марины его ну вообще не интересует. Нарочинская приподняла брови: — Ааа, так это ты о моей репутации беспокоишься, — с наигранным разочарованием протянула она. — Я-то думала, хотел приятное сделать. Он, конечно, хотел. Но признаваться в этом было максимально неловко: — Больно надо. — Ну ладно тогда, — тем же тоном продолжила она. — Я пошла, — Марина встала и вместе с букетом направилась к двери. Олег поймал ее за талию и притянул к себе: — Стоять-бояться. — Чего тебе? Он посмотрел в ее прозрачные глаза и углядел-таки там хитринку: — Хотел. Нарочинская умело прикинулась ветошью: — Чего ты хотел? «Вот зараза, а». — То, о чем ты подумала. Она спрятала лицо за букетом: — И что дальше? — прошептала вкрадчиво. Ох, какой это был шепот… Таким же она прошедшей ночью просила Брагина не останавливаться. Да его и просить не надо было, особенно после вынужденного перерыва. Олег отобрал цветы и, не слушая возмущения, крепко прижал Марину к себе, оставив тюльпаны за ее спиной: — Целуй уже. Нарочинская не выдержала и рассмеялась. Она была очень довольной, и мужчине в голову закралась крамольная мысль, что периодически дарить тюльпаны — не такая уж и дурацкая затея.