Магниты

После операции Брагин вышел покурить, несмотря на то, что бросил. Впрочем, бросали они вместе с Мариной, а теперь он, вроде как, снова один. К горлу подкатил ком, но Олег даже не обратил на него внимания. Такое состояние за последние дни уже стало привычным. Мужчина отошел подальше, чтобы ни с кем не пересекаться. Но не успел достать сигареты, как услышал за углом знакомые голоса. Судя по интонациям Нинки, разговор шел уже давно: — Если лезу не в свое дело, ты скажи. — Да, Нин, лезешь, — спокойно отреагировала Нарочинская. Этот бессмысленный диалог ей порядком поднадоел. С Дубровской у нее сложились хорошие отношения. Но Марина не была наивной дурочкой и понимала, что с Олегом Нина знакома намного дольше и общается гораздо крепче. Как однажды сказал сам Брагин, Дубровская была единственной женщиной, перед которой его совесть чиста. Поэтому надеяться, что Нина будет на ее стороне, Нарочинская не могла. — Марин, ну подожди ты, — Дубровская тронула ее за плечо. Марина резко обернулась: — Знаешь, я раньше думала, он хотя бы Куликову свою любил. А теперь понимаю, что он и с ней так себя вел и постоянно рисковал. Так? — она поймала взгляд подруги и нервно усмехнулась. — Вот то-то же. Значит, он и ее не любил. Он вообще никого не любит, Нин, кроме себя самого. Брагин стиснул зубы так, что они заболели, и закрыл глаза рукой, будто бы это могло помочь не слышать происходящее. Хотя в текущей ситуации следовало бы заткнуть уши, но запретить себе слушать Олег не мог. Дубровская хотела поспорить, но увидела, какое неприкрытое отчаяние плескается в глазах Нарочинской: — Эмма тоже так говорила. Марина истерически рассмеялась: — Да Эмма вообще оказалась самой умной из его баб. Чтобы спастись от Брагина, надо уехать в другую страну, видимо. — Ты-то, надеюсь, в Штаты не собираешься? — напряглась Нина. От одного только предположения Олег похолодел. — Ну, туда я теперь только туристом, — Нарочинская неопределенно махнула рукой. — Хотя идея хорошая. Дубровская нахмурилась: — Марин, ты серьезно? Неужели ты думаешь, что это поможет? Нейрохирург опустила голову, замерла на пару минут, показавшиеся Брагину часами, после чего сдавленно произнесла: — Я думаю, что мне вообще не стоило в Склиф приходить. Было бы легче. У Олега никогда не было проблем с сердцем, но сейчас явно началась тахикардия. И дышать почему-то стало больно. Регистратор покачала головой и спросила: — Кому? — Как минимум мне. А может и ему: жил бы себе безответственной стрекозой, как и прежде, никто бы от него ничего не требовал. — Стрекозы долго не живут. На глазах выступили слезы, и Марина часто заморгала: — Так и Брагин такими темпами не будет. А я уже слишком много близких потеряла, еще на одного меня просто не хватит, — от горечи и безысходности в ее голосе у Олега мороз по коже прошел. Дубровская понимала Нарочинскую: строить отношения с человеком, который может в любой момент оказаться на том свете по собственной глупости, — то еще удовольствие. Но Нина видела, как друзья смотрят друг на друга, видела, как сильно Михалычу нужна Маринка, а Маринке — Михалыч. Чувствовала, что друг без друга они завянут, как цветы без полива. Дубровская знала, что Брагин очень виноват и вину эту придется искупать только ему самому. Но важно было, чтобы Нарочинская дала такую возможность. А пока Марина мучила не только его, но и себя. — Можно подумать, от вашего расставания вы перестанете быть близким, а ты его разлюбишь. «Она-то откуда знает?..» — не понял Брагин. А потом до него дошел смысл Нинкиного высказывания, и мужчина задохнулся эмоциями. — Не сразу, конечно. Может, меня и не отпустит до очередной его передряги, зато потом станет легче. Сигареты Брагин выкинул — ну их к черту. Да и сам ушел по-тихому, чтобы его не заметили.

***

Шестые рабочие сутки Олег не был похож на себя. Не улыбался, мало разговаривал, на расспросы не отвечал и даже операции проводил как-то механически. И это Куликов еще не видел друга на выходных. Было у него подозрение, что Брагин их просто пропил. Сергей уже начал переживать, не скажется ли состояние Олега на пациентах. Однако приближался повод, который позволил бы расшевелить товарища. Брагин и Куликов зашли в ординаторскую и нос к носу столкнулись с Нарочинской. В глубине помещения спешно заканчивали обедать Салам и Костя. — Марин, подожди, — тормознул ее Сергей и обратился ко всем присутствующим. — Ребят, у меня день рождения на следующей неделе, всех приглашаю. Отказы не принимаются. Мужчины одобрительно загудели, а Нарочинская сообщила: — Извини, я не могу. — Ты даже не спросила, когда праздник, — возразил Куликов. Подозревал, что женщина просто ищет повод, но не понимал причины. Они, конечно, не были большими друзьями, но ему казалось, что Марина нормально к нему относится. К тому же она с Брагиным… Стоп, а с Брагиным ли? Может, в этом причина его самочувствия? Нарочинская пожала плечами: — Семнадцатого, — ей рассказывал Олег, а на цифры у Марины память была хорошая. — Но я в любом случае не могу. Ни эту неделю, ни следующую. Давайте без меня, — сказала она и вышла в коридор. Сергей проводил ее внимательным взглядом и посмотрел на Олега: — Ничего не хочешь сказать? Брагину очень хотелось заорать, но он сдержался: — Серега, не лезь. Серега все-таки полез. Не в этот день, а на следующий. Сразу после того как они с Нарочинской вышли из операционной: — Марина, надо поговорить. — Слушаю, — она подняла на него прозрачные глаза. — Что у вас с Брагиным? «И этот туда же». — Я не собираюсь с тобой это обсуждать, — Марина пошла дальше, но Сергей схватил ее за руку. А подобное Нарочинская позволяла только одному человеку на планете. Если бы взглядом можно было резать, Куликов остался бы без конечности. — Да он на себя не похож, — травматолог поспешно убрал руку, — что ты с ним сделала? Изумлению Марины не было предела: — Я? — она истерически усмехнулась. — Вообще ничего. Он сам виноват во всех своих проблемах. Сергей нахмурился: — Ты про обвал, что ли?.. Нашла повод, — разом обесценил все ее переживания. — Марин, это же Брагин. Ты знала, с кем связывалась, разве нет? Нарочинская посмотрела на него так, что мужчине захотелось уменьшиться в размерах: — Я не спрашивала твоего мнения, Куликов. Если у тебя все, то я пойду. Сергею стало обидно за друга. Может быть потому, что он и сам бы полез в этот обвал в подобной ситуации: — Марина, ты неправа! — возмутился он. Нарочинская неожиданно улыбнулась. Только улыбка эта была как у наемного убийцы за секунду до выстрела: — Не тебе меня учить, — делая акцент на каждом слове, сказала она. — От тебя вообще жена после развода сбежала в другой регион, так ты ее достал! У Куликова желваки заиграли на скулах: — Не смей говорить о Ларисе, — начал он, но осекся, глядя Марине за спину. — А ты не смей лезть в мою жизнь, понял? — она развернулась и увидела Брагина. Лицо Олега не выражало ровным счетом ничего, но в покрасневших глазах было столько муки, что Марине стало физически больно. Она просканировала Брагина тяжелым взглядом, отрицательно качнула головой, видимо отвечая на какие-то свои мысли, и быстро ушла.