***
Зельда возвращается домой лишь к обеду. Дома очень тихо. Сестра на работе, Сабрина, похоже, с друзьями, а вот Эмброуз. Где же он? — О, тётя Зи, привет, — она слышит голос парня со стороны гостиной. Она поворачивается к нему и отвечает: — Привет. — Я могу поинтересоваться… — начинает он и ждёт реакции женщины. Она молчит, но такое привычное резкое «нет» всё-же хочет вырваться. Светловолосая решает, что тот не станет спрашивать о том, что может вывести её из себя, в отличие от некоторых (привет, Сабрина и Хильда), и, повесив верхнюю одежду, ждёт продолжения. — Ты в порядке? — говорит Амвросий. Зельда непонимающе склоняет голову. Тот лишь пожимает плечами и добавляет: — Обычно ты красишся… — Я не брала с собой косметику, — сказала она и подошла к лестнице. — Подожди, — вдруг произнёс брюнет. — Тебя не было дома этой ночью? Женщина напряглась, однако просто бросила «да» и стала подниматься на второй этаж. Стоя на том же месте, Эмброуз понимающе закивал. «У кого-то был секс», — ошибочно предположил он, но более не стал углубляться в тему и вернулся в гостиную. Идя по небольшому коридору, Зельда встретила и Сабрину. Оказывается, она всё же дома. Она собиралась лишь поздороваться с ней, ведь хотела поскорее уединиться, но после коротких приветсвий племянница спросила о том, что она меньше всего ожидала услышать: — Как там мисс ЛеФлёр? Сабрина улыбалась и, видимо, была рада, что застала тётю врасплох. Зеленоглазая опешила. «Что за наглость?» — подумала она, не найдя объяснения такому бестактному вопросу. «Но откуда она знает? Хильда? Неужели болтушка-сестра рассказала обо всём племяннице?» — Что? — лишь проговорила она, сжимая руки в кулаки. Взглядом она сейчас могла убить любого, но, похоже, подросток совершенно не боялась смерти, поэтому продолжила: — Ты же была с мисс ЛеФлёр… — Тебе стоит закрыть рот, — отрезала Зельда и через пару мгновений хлопнула дверью, зайдя в свою комнату. Тут же она вновь услышала голос девушки: — Ну, тётя Зи, я не хотела, прости. Она снова открыла дверь. Прямо перед ней стояла Сабрина, что округлила глаза от удивления. Она не ожидала, что тётя вообще хоть как-то отреагирует, но похоже той было важно продолжить разговор. — Тогда могла бы промолчать, — произнесла старшая Спеллман, сверля взглядом племянницу перед ней. — Тётя… Блондинка не знала, что ей сказать, а женщина напротив собиралась расставить все точки над «i» и продолжила: — Я знаю, что ты хочешь услышать. Но также ты прекрасно понимаешь, что я не отвечу тебе, — она скрестила руки на груди. — Так зачем вообще спрашивать? Чтобы вывести меня? Девушка поступила взгляд в пол, не до конца понимая, что ей движет. — Может, я всё-же надеюсь, что ты ответишь… — проговаривает она, пожимая плечами. Зельда задумывается над её словами. Правда ли Сабрина так думает? Может, она даёт ей недостаточно внимания? Может, она слишком срывается на неё? Может… Пауза затягивается. А потом она кладёт ладони ей на плечи и спокойно, чем снова удивляет ту, проговаривает: — С ней всё хорошо. Племянница поднимает голову, но та уже разворачивается и прежде, чем закрыть дверь, добавляет: — И мне с ней хорошо. Сабрина ещё какое-то время стоит перед её комнатой в замешательстве, но потом улыбается своим мыслям о том, что Зельда искренне старается всё переосмыслить. Она не хочет быть помехой для неё, значит самой нужно быть по-мягче. «Но над кандидатурой Мари на сердце тёти, я ещё подумаю», — размышляет девушка, спускаясь на первый этаж.***
— Мисс ЛеФлёр, я могу войти? — постучавшись и заглянув в нужный кабинет, спрашивает Сабрина. Мари улыбается ей и отвечает: — Да, конечно. Блондинка улыбается в ответ и проходит, аккуратно закрывая дверь. Она садится на стул рядом с рабочим столом женщины и проговаривает: — Пожалуйста, не говорите тёте Зельде о том, что я была здесь. ЛеФлёр окончательно отвлекается от бумаг, переводя взгляд на девушку, что с надеждой смотрит на неё. Она не до конца понимает, зачем держать их разговор в тайне, однако говорит «хорошо» и с интересом ожидает продолжения. Подросток с облегчением вздыхает, доверившись словам той, и произносит: — Я хочу поговорить о моей тёте… Брюнетка подпирает голову руками. Её забавляет, что племянница Зельды решилась вообще что-либо обсуждать с ней. Неужели, та хочет, чтобы она сказала ей что-то, что не стала бы говорить сама старшая Спеллман? Хм, и с чего же она начнёт? — Ваши отношения очень дороги ей, — проговорила Сабрина. — Сама бы она никогда в этом не призналась, но я вижу… Мари была очень удивлена, услышав эти слова, ведь ожидала более поверхностных умозаключений или глупых вопросов, на подобии того, что прозвучал далее: — Каковы Ваши намерения относительно неё? Она сдержала улыбку, ведь не хотела оскорбить девочку. Несмотря на это, она всё-таки задумалась над вопросом. В голове всплыли самые яркие моменты с Зельдой: от самой встречи, до последнего поцелуя вчера утром. «Мне тоже дороги наши отношения», — подумала она и посмотрела на свои руки, придумывая, что бы ей такого сказать, чтобы Сабрина удовлетворилась ответом. — Зельда знает о моих намерениях, — говорит она, поднимая глаза на блондинку. Этот ответ поставил подростка в тупик, и она не знала, что ещё сказать. Этим воспользовалась ЛеФлёр. — Что-то ещё? — спросила она. — Я… — запнулась Сабрина. — Я понимаю, что ты заботишься о Зельде, но ей бы не понравилось, если бы говорили о ней за её спиной. Понимаешь к чему я? — сказала Мари, стараясь казаться мудрой и учтивой. — Да, — произнесла та, чуть кивая головой и отводя взгляд. Их разговор мог бы и не закончиться, однако в кабинет вновь постучались. На этот раз это была Пруденс. Она оповестила о каких-то рабочих деталях, а потом вместе с блондинкой удалилась. Сабрина не смогла так просто успокоится, поэтому стала уговаривать девушку «понаблюдать» за двумя женщинами. Та ответила что-то наподобие «они взрослые люди» и всем своим видом показала, что не будет этого делать, однако никто не знает наверняка, как ляжет карта. Спеллман в неком огорчении удалилась, а Блэквуд задумалась. Неужели, она была так слепа, что не замечала химию между Зельдой и Мари? Может, они хорошо скрывались? Она только сейчас, со слов Сабрины узнала обо всём, но это не настолько её заинтересовало, чтобы думать об этом более нескольких минут, поэтому через какое-то время это вылетело у неё из головы. Если ей не напомнить об этом, она и не подумает.***
Как и обещала, Мари ничего не сказала Зельде о Сабрине, но это совершенно не мешало их дальнейшему сближению. Они стали проводить больше времени вместе, и это становилось всё легче, потому что световой день увеличивался, а погода становилась теплее. Казалось, что и между ними тает лёд, однако Спеллман всё ещё хранила в себе свои душевные шрамы, а ЛеФлёр не торопила её. Им нравилось проводить время вдвоём, но дальше поцелуев дело никогда не заходило, словно между ними находилась некая абстрактная стена. Зельда даже осмелилась заговорить о проблемах в интимных делах с сестрой, но это не особо помогло. Хильда оказалась не лучшим мотиватором, она лишь твердила, что, если она выговориться, ей будет проще довериться, и эти около-философские размышления совершенно не нравились зеленоглазой. Но несмотря на это, она понимала, что в этом есть доля правды. Она обнажилась перед Мари, она не может боятся просто поговорить, тем более, когда так жаждет большего. Она хочет, чтобы их отношения, наконец, вышли на новый уровень, и понимает, что должна быть откровенной с ЛеФлёр во всех смыслах. Но что-то её останавливает. В груди неприятно колит от мысли, что она вновь будет говорить о насилии вслух. О насилии над собой, над своим телом. Нерешительность сестры, заставляет Хильду пойти на отчаянный шаг. Она зовёт брюнетку на семейный ужин, чем очень удивляет всех членов семьи и просто ошарашивает Зельду, что чуть ли не в обморок падает от такой «чудесной» новости. Сабрина что-то говорит Эмброузу, и они поспешно удаляются из помещения, пока их тётя подбирает слова, чтобы описать свое негодование. — Ты в могилу меня загнать хочешь? — говорит она, поднимаясь со стула. — Зельдс, не нужно так эмоционировать, это всего лишь ужин, — последние слова Хильда произнесла тише, ведь грозный взгляд сестры веял холодом до сих пор. — Ты пригласила Мари и ничего мне не сказала! Как это понимать? — Дорогая, ты сама искала у меня помощи, вот я и помогаю… — Боже мой, сестра, — она приложила руку к лицу и отвернулась, стараясь привести мысли в порядок. Блондинка задержала на ней взгляд, только сейчас задумывшись о правильности своего поступка, но она вспомнила времена, когда ей самой было сложно. Именно сестра поддержала её, именно она вселила в неё уверенность. Если бы не Зельда, она может быть и не была бы сейчас обручена с мужчиной, которого любит. «Я всё сделала правильно», — осознала она и с намерением доказать это сестре положила руку на её плечо. — А не ты ли мне говорила, что Спеллманы берут, что захотят, — произнесла она, чуть наклонив голову, чтобы видеть реакцию зеленоглазой. Зельда убрала ладони с лица и вопросительно посмотрела на младшую. — Не ты ли мне говорила, что ни один мужчина не может сломать нас? — продолжила Хильда. Старшая Спеллман удивилась такой уверенности той, но душа затрепетала от этих слов. Тогда, когда она подбадривала поникшую сестру, что боялась подступиться к своему доктору Ц, она и не могла предположить, что это будет работать в обе стороны. Зельда ощутила, как к глазам подступают слёзы, и была не уверена в их причине. — Зельдс, забудь о нём, — произнесла голубоглазая, поглаживая сестру по спине. — Он не должен мешать тебе жить дальше. Он в прошлом. А Мари в настоящем… И она никогда не причинит тебе вред. Я думаю, ты видишь, как она лишний раз боится сделать что-то, что заденет тебя. Если бы я кому и доверила тебя, так это ей… Хильда улыбнулась, и эта улыбка невероятно быстро согрела сердце рыжей. И та позволила своим слезам пролиться. — Ты права, — проговорила она, взяв её за руки. — Ты невероятно права, но… — Никаких «но», — воспротивилась блондинка. — Но ужин… — утерев слёзы, произнесла Зельда. — На нём мы поближе познакомимся с ней, вот и всё. Не беспокойся, это вас обеих ни к чему не обязывает. — Сабрина раздует из этого… — неунималась старшая, и блондинка её прервала. — Я с ней поговорю. Зеленоглазая была ужасно признательна сестре за её заботу, и взгляд говорил за неё. Хильда всё поняла, однако же Зельда всё-же сказала об этом вслух: — Спасибо. Лёгкая улыбка озарила её лицо, и большего сейчас сестре не нужно было.***
— А правда, что Вы родом из Нового Орлеана? — спросила Сабрина, оперевшись локтями на стол. Все присутствующие с интересом перевели взгляд на Мари, сидящую в одном из кресел просторной гостиной Спеллманов. Зельда уже знала эту историю, но тоже внимательно слушала гостью. Она всегда была внимательна к ней. А её голос казался самым приятным звуком, что слышали её уши. Ей было приятно просто вникать в её рассказы, а её прошлое до сих пор поражало её. Ведь пока она всю жизнь жила в Гриндейле, эта невероятная женщина знала видела столько всего… — Я родилась на Гаити, но большую часть своей жизни провела именно там, в Новом Орлеане, — ответила ЛеФлёр. Она перевела взгляд на Зельду, что сидела в кресле через тумбочку, на которой стояла настольная лампа. Когда они встретились глазами, Спеллман, прикусив губу, посмотрела в сторону камина. «Даже в кругу семьи не может позволить себе расслабиться», — пронеслось у Мари в мыслях, и она отвлеклась и прослушала ещё один вопрос любопытного подростка. — Мари? — Сабрина чуть нагнула голову. Брюнетка сразу же отреагировала: — Да, я задумалась, извини. Так о чём мы? — Ничего. Я спросила о том, как ты оказалась в Гриндейле? «Я продала картины и стала путешествовать. Хотела побывать в Канаде, но так и не добралась до неё, оставшись здесь», — вспомнила Зельда краткий пересказ истории ЛеФлёр и чуть не улыбнулась своим мыслям, однако вовремя вспомнила, что она не одна в комнате, и переключила внимание вновь на гостью. — Какое-то время я писала картины, — начала та. — Но со временем мне всё стало казаться однообразным, и я продала свои работы, чтобы путешествовать. Я старалась рассчитывать деньги так, чтобы добраться до Канады, но осела здесь. Хотела подкопить, но потом подумала, что климат этого штата очень похож на климат южной Канады, и осталась здесь. Зима в Гриндейле — это нечто волшебное… — Так здорово, что тебе здесь понравилось, — произнесла Хильда, мило улыбаясь. Ей очень понравилась эта чудесная темнокожая леди, ей было приятно с ней общаться и просто находиться в одной комнате. Эти чувства разделяли и другие члены семьи Спеллманов, даже Сабрина, что обсыпала ту (иногда глупыми, а иногда очень глупыми) вопросами. Но сейчас, похоже, девушка «выдохлась», потому что следующим заинтересовавшимся был Эмброуз. — Ты до сих пор пишешь? — спросил он. — Да, конечно, — произнесла Мари, сведя руки вместе. — Портреты или пейзажи? ЛеФлёр задумалась о том, что из этого ей ближе, но поняла, что зарисовывает много различных деталий, вещей и эмоций. — Я изображаю всё, что кажется мне красивым, всё, что нравится, — сказала она и вновь посмотрела на старшую Спеллман. — У меня и портрет Зельды есть, — как бы невзначай добавила она. Зельда сразу провела аналогию с её предыдущей фразой и была ужасно смущена. Она почувствовала, как к лицу приливает кровь, и вновь отвернулась, надеясь что никто в свете огня камина не заметит её румянца. Но все заметили, и Сабрина не смогла скрыть ехидную улыбку, чей задор передался и остальным. Мари закусила губу, не желая злорадствовать, однако смущение светловолосой доставляло ей множество приятных ощущений, от которых она отказываться не собиралась. Вскоре разговор перетёк в другое направление, и Хильда предложила чаю. Вечер пролетел незаметно. Хоть молчание Зельды и немного напрягало членов компании, однако это было не так важно, и пролетавшие саркастические замечания всё-же давали понять, что женщина является частью их так называемых посиделок. После ужина и болтовни о том, о сём каждый сделал для себя самые разные выводы, но все они сходились на том, что Мари хорошо бы вписалась в их «Спеллманский круг». Это не могло продолжаться вечно, и вот пришло время, когда ЛеФлёр собралась домой. Зельда вызвалась провожать её, однако совершенно не хотела расставаться с ней, особенно после такого вечера, когда она практически всё время молчала. Хоть ей и нравилось просто быть с ней, она чувствовала, что многое умалчивает, мало говорит о себе. О, за неё это делает семья. Но всё же… Из-за этого в какой-то мере она считает себя виноватой в том, что их отношения не двигаются с мёртвой точки. «О, чёрт, я чувствую себя подростком», — подумала Зельда прямо перед тем, как осмелиться попросить ЛеФлёр остаться на ночь здесь. И это именно то, чего искренне хотела она. Побыть с Мари. Вместе. Всю ночь. Просто. — Мари, — произнесла светловолосая, когда они остались наедине в прихожей. — Уже поздно, может останешься у нас? На лице кареглазой появилась лёгкая улыбка, и она доброжелательно отказалась: — Не стоит, chérie, не беспокойся. — У нас есть гостевая комната, ты можешь остаться там, — настаивала Зельда. Она надеялась, что та согласится. По-началу она была в этом уверена, но сейчас с каждой секундой ей всё сильнее казалось, что прозвучит отказ. Спеллман стала теребить кольцо на пальце, взгляд её стал ярко показывать беспокойность души, и ЛеФлёр не составило труда заметить это. Брюнетка сама хотела остаться, поговорить с женщиной подольше, помолчать с ней, обнять её, прижать к сердцу, вдыхать аромат её волос и тела, целовать. И просто быть с ней. — Ты хочешь, чтобы я осталась? — негромко спрашивает она, подойдя ближе к Зельде и поймав её взгляд. Зеленоглазая, не раздумывая, ответила: «Очень»; и позволила себе вновь утонуть в бесконечно карих глазах напротив. — Je vais exaucer votre souhait, — проговоривает Мари, прежде чем оставить невесомый поцелуй на её щеке. Щёки Спеллман вмиг вспыхивают, но это, как всегда, останется только между ними.