***
Приятные напевы птиц разносятся по округе, заставляя вспомнить о простой жизни. Жизни, где утром просыпаешься с песнью соловья, весело уминаешь мамин омлет, параллельно слушая очередную историю из газеты, зачитываемой отцом, а после несешься на улицу, к новым приключениям дня с малышами. Но, увы, так больше существовать уже невозможно. За окном все еще резвятся стаи певчих птиц, рецепт омлета все тот же, а в газетах меняются лишь заголовки, но все это уже не то. Всего это больше нет. Я с трудом поднимаюсь с жесткой кровати, постельное белье которой отдает гнильем дерева, а по комнате и вовсе сквозят запахи неприятнейших лечебных отваров. Все тело, словно мокрая губка, так и норовит снова припасть к подушке, проспав пару дней. Но больнее всего на движения реагирует правая нога. Наложенный гипс увеличивает степень тяжести конечности и любая попытка пошевелиться отдает огромной болью. Голова гудит, стараясь припомнить пережитые накануне события. Точно, проклятое газовое хранилище, чуть не стало моим склепом. В прыжке с высоты примерно двухэтажного дома, выпущенный мной гарпун не крепко вонзился в балку зала, и я рухнула на каменный пол. Титаны неподвижно стояли совсем близко, будто с насмешкой наблюдая, как я извивалась на полу, пытаясь подняться. Каждый раз, пробуя встать на ноги, я чувствовала режущую боль в районе голени. Шансов подняться нет, и сейчас меня сожрут. До хруста костей, я сжимала нож Софи в руке, надеясь успокоиться хоть немного за счет холода лезвия. Гиганты стали направляться в мою сторону. Мысли как гвозди вбивались в сознание — я сейчас умру. Сейчас ряд огромный зубов начнет откусывать от меня куски тела. Мои громогласные выкрики во время поедания, станут весточкой для выживших солдат — понапрасну я храбрилась ребята, вот теперь и меня съели титаны. Но, кажется, я столкнулась с аномальным видом гигантов. Четыре пар глаз тупо косились на меня, внимательно рассматривая, а позже просто разбрелись по залу. Непроглядная тьма и напряженное затишье, изредка нарушаемое топотом великанов, не позволяли мне нормально дышать, не то что двигаться. Просидев так некоторое время, я начала отползать вглубь зала, надеясь отыскать другой выход, кроме лифта. Возможно, даже смогу наткнуться на такого же везунчика, которого по счастью титаны не стали жрать. Силы быстро покидали меня, и скитания младенца прекратились. Руки ныли от онемения, а нога стала ощущаться тяжким грузом. Резко стало душно и начинало казаться, что вот-вот я задохнусь. В тот момент, уже смирившись с мучительной гибелью, я, прикрыв глаза, начала уже засыпать, как с центра зала послышался скрип цепей. Слыша знакомые голоса, я никак не могла поверить, что это происходит наяву. Мои друзья, они живы! Признав первой голос Саши, я перепугано воскликнула ее имя, как будто это могло спасти ее. А дальше все так туманно. Лица ребят, их слова и прикосновения — все осталось за чертой осмысления. Мне хватило узнать знакомый образ, чтобы в душе восторженно смеясь, думать — я верила в вас и в особенности в тебя, Жан.Приказ к выживанию
19 июля 2021 г. в 10:02
— Микаса, разве ваш отряд не должен был отступить?
— Перед приказом к отступлению, нас разделили на две группы, чтобы удерживать позиции с левого и правого фланга. С того момента, я не видела Вайолет, — грустно и еле слышно произнесла Микаса.
Никакие преграды не страшны, если просто удерживать в голове единственный образ Ви, что с улыбкой на лице, пролетает над титанами, в один удар вырезая их загривки. В ее понимании титаны будто только ходячие игрушки, а их убийство часть общей потехи. Это побуждало остальных бросаться на врага с азартом игры, а не со страхом смерти. Элфорд сводила все к забаве, своими постоянными глупыми спорами: кто быстрей доберется до базы, кто сможет с первого раза нанести точный удар или кто сможет вперед спуститься со стены. Соперничество сподвигло многих на решительные действия, порой даже больше, чем приказы Марко, командующего их отряда. Стремление к первенству позволяло ей никогда не отступать и идти до конца, но, кажется, сегодняшняя партия обернулась для нее проигрышем.
— Если бы мы не сидели столько времени, трусливо поджав хвосты, то могли бы успеть и не дать ей погибнуть, — злостно выдал Жан, прикрывая глаза ладонью.
— Будто мы могли предположить, что Ви отправится сюда и кинется на амбразуру, — резко отрезала Энни.
Этими словами она обратила на себя взоры всех присутствующих. Градус безвыходности и растерянности достигал предела, а подобное высказывание только ухудшало состояние людей.
— То есть, по-твоему, смерть всех наших товарищей бесполезна? — сведя брови в раздражении, спросил Конни.
— Очевидно, люди внизу уже погибли, не к чему было бросаться спасать покойников.
Леонхарт говорила так непринужденно, словно речь шла об обыденных вещах. Ни в голосе, ни в мимике не читалось ни единого намека на сожаление.
— Как ты смеешь обесценивать ее смерть?
Глаза Жана не смотрели. Маленький, сузившийся зрачок, маленький, как зернышко мака, тщетно искал тьмы под сенью закрытых век. Рука сама нашарила вблизи ружье и сейчас крепко сжимала его в своей хватке.
Саша и Конни обеспокоенно вздохнули:
— Жан, успокойся.
Призыв Браус остался без внимания и тогда Спрингер потянулся к ружью в руке друга.
— Жан, что ты творишь? Прекращай.
Сердце рвалось от досады и боли. Он обращался к себе с вопросом: почему он такой слизняк? Никогда не мог отбросить все сомнения и твердо пойти в наступление. Избегание ответственности за решение сейчас обернулось для него потерей дорогого человека. Минуты колебания оборачивались в песочных часах жизнями товарищей. Непонятное чувство вины и злости не позволяли спокойно воспринимать слова Энни о безрассудности поступка Вайолет. Это полностью ее стиль — не раздумывая подавать руку каждому нуждающемуся, не взирая на опасность для своей жизни.
— То есть ты с ней согласен? — он уставился на Конни таким жгучим и яростным взглядом, на который только способен, — Согласен осуждать желание помочь людям, даже если шанс успеха маловероятен? А разве мы не занимаемся тем же самым? Или спасение собственных задниц, путем прорыва в кишащий титанами штаб, не входит в список безумных поступков?
— Не нужно сравнивать отряд из двадцати курсантов с одной Вайолет в компании с какой-то малявкой.
Энни бесстрастно продолжала вести разговор, стоя на том же месте невзирая на угрозу в виде оружия в руке Жана. Порывавшегося заступиться за нее Бертольда, отдергивал за плечо Райнер. Вмешательства не требовалось. Ружье легло на пол, после сказанной фразы Леонхарт.
— О ком ты говоришь? Какая еще малявка?
— Та, чей труп лежит в том углу, — кивков Энни указала на девушку, лежащую замертво в дальнем углу комнаты.
Недосказанная деталь в виде найденного трупа девушки, отправившуюся вместе с Ви вниз, расценивалась за издевательство и чуть не вызвало потасовку. Качели настроения давно сломались, и надеяться на хладнокровный настрой просто смешно. Крупицы трезвости сознания внушали надежду на удачу в предстоящей операции. Несмотря на сломленный вид, Арлерт все это время размышлял над тем, как можно очистить хранилище от титанов, без единой потери. Распределив роли, команды двинулись по местам.
Жан тревожно вглядывался в темноту хранилища, ожидая команды к атаке на одном из брусьев зала. Томительное ожидание терзало его мыслями о напрасной вере в спасение Вайолет. Подступающие к лифту титаны, которых, как и предполагалось, было ровно семь, увеличивали нервозность. Руки дрожали от переполняющего напряжения, наполняя тяжелую тишину скрежетом металла.
— Жан, соберись.
Прозвучавшее обращение Райнера заставило Жана глубоко вздохнуть. Поле цветов, раскинувшееся в его душе в честь Вайолет, поросло колючками после шокирующей новости о ее жертве. Он боялся не найти ее в этом зале или еще хуже наткнуться на обглоданные части плоти. Одно представление подобного сценария мучительно кололо сердце. Неожиданно разум напомнил ему о предстоящих действиях.
Буду метаться снова и операция обернется провалом для нас всех. Нельзя подставлять ребят.
Собирая волю в кулак, Кирштайн рванул вперед, как только прозвучали оглушительные выстрелы ружей. Перед глазами проносятся лица погибших сегодня товарищей, боль от потери которых вкладывается в точный и быстрый удар. Приземливший на пол, вслед за падающим телом гиганта, Жан услышал раздавшийся грохот от упавших рядом еще нескольких огромных туш. И только продолжавшие стоять четыре пары ног гигантов не косились в падении.
Крики нерасторопной Блаус с мольбой о пощаде перед титаном, эхом отзывались в стенах хранилища. Девушка едва успела увернуться от ручищ здоровяка, как из глубины зала прозвучал надрывной вопль:
— Саша!
Оба титана повернули головы в направлении источника звука, в момент как позади промелькнули тени Энни и Микасы. Великаны рухнули на каменный пол, после чего вокруг воцарилась тишина. Кадеты изумленно переглянулись между собой. Массовая слуховая галлюцинация?
Четко слышимый звонкий голос, не раз разносящийся на поле тренировок, Жан не мог спутать ни с чьим другим. Ноги сами понеслись вперед, не выдерживая неизвестности. Тусклого света не хватало, чтобы развидеть усталого и изнеможённого лица Вайолет, но сомнений в том, чтобы это она, не было.
— Виви? — глухо произнес Кирштайн. Он замер на месте, затаил дыхание. Его предположение стало правдой, но восторг обуздывался болью от одной мысли, что если бы они не решились проникнуть в хранилище, то он бы потерял ее уже точно навсегда.
— Какова же степень вашего отчаянья, что вы решили сунуться сюда? — хрипло выдавила Ви.
Увеличивающиеся, по степени приближения, свечение факела, который нес Райнер, сопровождалось его цоканьем:
— Даже будучи на волосок от смерти, говорит издевками.
Волна света отогнала темноту и позволила увидеть устрашающее зрелище: обычное бледное девичье лицо было перепачкано кровью так, будто на него пролилось вино. Черные высохшие в некоторых уголках пятна, создавали впечатление, что у колонны сидел не живой человек, а разлагающийся покойник.
Жан обеспокоенно присел рядом с Вайолет. Он вцепился в ее ладони раскинутые вдоль туловища. Ему просто необходимо прикоснуться к ней, почувствовать тепло, чтобы убедиться в реальности происходящего, что она не холодна, как труп, не бесплотна, как воздух. Замершее сердце снова забилось, не смотря на страх за ее здоровье, он понимал: жива. Самое главное что жива. К его печали примешивалась сладкая надежда, что после пережитого он обязательно осмелится запечатлеть поцелуй на гранитном лбу девушки, на этих столь сурово сомкнутых губах. Боже, он столько мог упустить, но пока, он мог перестать себе твердить лишь одно — жива, жива....
— Как ты? Не смей отшучиваться, — тяжело ворочая языком, сказал он.
Кирштайн и забыл о происходящем ранее, волнуясь лишь о состоянии подруги. Он продолжал сверлить ее жалостливым взглядом.
— Кажется, нога сломана. А еще дышать тяжело.
— Как ты смогла дожить до нашего прихода в замкнутом пространстве в компании семи великанов, да еще и со сломанной ногой? — небрежно обронил Райнер.
— Может, давайте оставим расспросы на потом? — Конни стал снимать сапог с поврежденной ноги подруги.
Спрингер часто подсказывал товарищам как поступать в случае травмирования, иногда упоминая, что эти знания он получил от матери, что является местным лекарем в его деревне Рагако. Задрав со всей осторожностью штанину правой ноги, Конни начал осматривать образовавшуюся обширную гематому в районе голени, после чего прощупал кожу чуть ниже. Саша присоединилась к друзья, непривычно молча наблюдая за процессом. Жан ощущал, как в его руке ладонь Вайолет просто плавится. Насторожившись, его пальцы скользнули по лбу девушки, по которому стекали маленькие капли пота.
— Конни, у нее кажется жар.
Не взирая на выдаваемое снаружи спокойствие, Вайолет держалась в сознании из последних сил. Цепляясь за обрывочные фразы, пролетающие мимо, она пыталась зарядиться бодростью товарищей, радующихся спасению. Тревога, что гложет ее последние часы, медленно исчезала, после мягких поглаживаний Жаном ее ладони.
— Вы-жили — едва шевеля губами, тихо сказала Ви, позволяя себе провалиться в дремоту.