Дерзость тут неуместна

      Рассказывать ту правду было тяжело. Атакованная одновременно чувством стыда, глупости и жалости, я понимала, слушавшему меня Жану в разы хуже. Его серьезность не теряла эффекта ужаса, даже в ночном свете. Но опустить головы я не могла, не имела права.       Комната пропиталась натриевой селитрой, где злосчастной спичкой были мои слова. Оставалось лишь дождаться, когда вспыхнет огонь. О том, какой будет его реакция, я уже задумывалась. Как бы ни начиналась любая из версий итог всегда один — никогда и не за что на свете не простит. Количество пострадавших и превосходящее их число в десять раз погибшие — сердца простых людей, развеянные мной лично по ветру. Возможно ли продолжать любить ту, кто одним молчанием, оказавшимся острее любого ножа, обрезала крылья свободы твоих друзей и сослуживцев?       За все это время Жан даже не шелохнулся и кажется даже вовсе перестал дышать. В темноте его измотанный вид заставлял думать, что все что сейчас происходит галлюцинация, что передо мной сидит покойник, делая одолжение и выслушивая мое идиотское оправдание. — Скажи же что-нибудь, — будто нарочно, а может и в наказание, он ни произнес не слова, после того, как я закончила. — А что ты хочешь услышать? — бесцветно и тихо выдал он. — Ты ждешь осуждения, верно? Только вот кому от этого станет легче? Мертвых слова не поднимут, а пострадавшим не залечит раны.       Глубоко вдохнув, он запустил ладонь в волосы, с нажимом оттягивая их назад. Ему есть что сказать. Не в его характере отмалчиваться и накапливать злость. Отчего же после раскрытия новых сведений о титанах, он старается удержать ураган, под названием гнев Кирштайна? Милость или расплата? — Что теперь делать?       План дальнейших действий уже известен, тем более все сюжеты подобной ситуации я уже разыгрывала в голове. Наверное, просто хотелось отдалить разрыв и побыть еще немного рядом с ним, услышать его строгий и спокойный голос. — Утром отправимся к командующему Эрвину и ты расскажешь все, что рассказала мне. К тому же, если та девчонка и правда обладала даром Координаты, ты можешь стать ключом к уничтожению всех титанов.       От последних слов перехватило дыхание, в горле появился ком и сказать что-то еще я не могла, да и не собиралась. Отныне в его глазах я не больше, чем инструмент. Малый просвет в небе, что знаменует собой зыбкую надежду на лучшее, а также и предательское сияние, которое может исчезнуть в любой момент.       Смириться с тем, что теперь ты лишь тело, таящее в себе силу контроля над титанами, нелегко. Агрегат моей личности рассыпается ежедневно, не выдерживая натиска происходящего вокруг. Для чего я поступала в военное подразделение? Не проще ли было отправиться в далекие земли Даупера, уйти добровольно в изгнание и отречься от всего?       Старая покосившаяся хижина, поросшая мхом, промозглый запах тины неподалеку и одинокий лес секвой. Смогла ли я ужиться в этом, до чертиков грустном месте, внимая умиротворению скрытого рая?       Раннее утро, серый свитер, пальто и ружье за плечом. Первым делом иду проверять капканы, оставленные днями ранее. В трех ловушках нахожу тушки зайцев и куницы, остальные не тронуты, кроме одного. Садясь на корточки, замечаю, что он защелкнулся, но зверю удалось сбежать, оставив на конструкции кровь. Свежие следы поблизости говорят о том, что это был кабан, и я отправляюсь по пятам.       Сон обрывается, когда в дверь три раза стучат, оповещая, что пришло время подъема. Недовольно ежась, я выбираюсь из-под одеяла и замечаю, на себе чье-то внимание. Разлепляя веки, первое, что открывается взору это покрасневший от шеи до макушки Жан, что встречаясь мной глазами, тут же отдергивает голову в сторону. — Проснулась? Давай собирайся скорее и пойдем, — он поспешно поднимается с уже заправленной кровати, идя на выход. — У командира сегодня встреча с королевским советом, нужно успеть перехватить его по дороге.       Непривычная холодность вводит сначала в ступор, ведь раньше Жан одаривал меня по утрам робкими поцелуями в пустых коридорах. Сейчас же реальность перевернулась снизу вверх и я, припоминая разговор ночью, отбрасываю досаду, как камень в воду. Вот только этот камень, огромный и тяжелый, привязан к моей шее. Сбрасывая его, я падаю следом на непроглядное черное дно.       Сборы проходят быстро. Жан идет впереди, я плетусь за ним. У меня не хватает совести поднять голову и смотреть на тех, кому повезло вернуться со вчерашней миссии. Сломанные или вовсе ампутированные конечности, огромные синяки и кровоподтеки — все это следы моей трусости. Мне не по себе и рука сама тянется вперед, цепляясь за ладонь Жана. Шершавая, с бугорком от мозоли и небольшими царапинами с запекшейся кровью. Он останавливается на мгновение. Чувствую, как он сжимает ладонь в ответ, но тут же мягко вырывается из хватки. — Нам следует поспешить, — бросает он, не оборачиваясь, снова начиная шагать.       Где-то внутри сердце обрывается и глухо падает, словно ведро в пустой колодец. Глупый орган разбивается об твердую и жесткую поверхность, не встретив барьера в виде воды, даже самый крохотной лужицы. Это конец. Разгадка тайны и оружие — я теперь, не больше, не меньше. Жан четко отделил границу, за которую мне нет возврата.       Заставляя себя идти дальше, за фигурой, что словно ангел провожает меня в последний путь, я жалела о своем существовании. Хоть раз в жизни, я должна принести пользу, оправдать страдания матери при родах, потраченное время отца на мое обучение, надежды на благовоспитанность старшей дочери и высокую и непоколебимую веру брата и сестры в мои возможности. Спасти хоть кого-то! Могу я спасти хоть кого-то?! — Вайолет, Жан, куда собираетесь? — окликнули нас.       Услышав знакомый голос, я подняла голову и увидела, что мы находимся на центральной улице, а на обочине дороги стоит неловко спрятавшая руки за спиной Блаус. Улыбаясь так же приветливо, как и всегда, Саша стоит на месте. Почему она не бежит сломя голову, снося всех и все на пути, сжимая меня до хруста в ребрах, своими стройными руками? Почему?!       Подбираясь ближе, чувствую как первые слезы слетают вниз и я, как умалишенная прокаженная тяну руки к Саши. Взгляд размывает под напором неконтролируемого хныканья, но все же, я улавливаю искаженные в неприязни губы и пугливо увеличившиеся зрачки. Мне так сильно хотелось заключить ее в объятья, чтобы она успокаивающе похлопала по спине и сказала что-то вроде: «Так уж и быть, я стащу для тебя печень с кухни, только не грусти».       Падая на колени перед ее ногами, я цепляюсь за края ее куртки и уже сама не ведая что творю, бормочу: — Простите, простите, Саша, Жан, простите! Пожалуйста, простите меня, я не хотела, я не знала, что так выйдет!       Гулкая улица затихает, видимо, сосредотачиваясь на безумной девушке, что валяется в ногах у другой. Сверху доносится свист, затем стук сапогов по черепице. Позади Саши вижу как поблизости приземляется пара разведчиков, среди которых признаю Конни и Микасу. — Ви… — Жан, остановись!       Кирштайн позади порывается подойти ко мне невзирая на слова Конни, но путь ему преграждает возникший из-за спины перед его гортанью клинок. — Не глупи и просто стой где стоишь, — отделившись от общего силуэта, показался капитан Леви. — А ты, Вайолет, медленно поднимайся и без фокусов.       Озираясь на крыши, я замечаю что этот район улицы окружен разведчиками, стоявшими на изготовке. Получается, Жан уже доложил обо мне? Учитывая, что утром он поднялся явно раньше меня, то, скорей всего, так оно и есть. Но для чего приводить армию, если мы с Жаном должны были добраться до командующего своим ходом? Я огляделась по сторонам, но командующего поблизости не наблюдалось. Кирштайн сказал мне, что у него назначена встреча с королевским советом, но неужели Смит готов поручить все Аккерману, даже не появляясь на операции по моему захвату? — Я повторяю еще раз, вставай, если не хочешь, чтобы я вспорол твоему другу горло, за пособничество титану, — равнодушным тоном выдает Леви, приближая лезвие к горлу Жана. — Не нужно, он тут вовсе не причём, — тяжело ворочая языком, говорю я, поднимаясь на ноги.       В этот момент я вижу, как на меня наводя ружья устроившиеся на кровле домов солдаты. Мне не довелось увидеть, как Эрена, Армина и Микасу загнали в угол у стены, наставляя на них все имеющиеся оружие. По рассказам, казалось, что это ожидаемо и даже в какой мере правильно. Однако сейчас я оказалась на месте Йегера и для меня все так же: реакция людей объяснима, а их действия все так же справедливы, но понимая это, внутри меня все равно гложет страх. Для них я угроза, дикий зверь в овечьей шкуре. — Так значит мы понятливые. Спасибо, что не отпираешься, Женская особь — прошипел капитан, чем вызвал у меня глубокое удивление. — Что? — Женская особь? Вайолет вовсе не тот титан… — Ты видел ее превращение? — вполголоса спросила Саша, напоминая о своем присутствии. — Нет, но она рассказала мне вовсе иную историю. Выслушайте ее — живо воскликнул Кирштайн. — Верить врагу? Еще чего. У нас имеются все доказательства того, что она и есть тот титан, сорвавший вчерашнюю экспедицию. — Да что вы несете? — встреваю я. Вина за гибель солдатов частично на мне, но это не отменяет того, что есть другой титан-девушка, которая и выкосила разведчиков. — Саша, я…       Микаса подступает на пару шагов вперед, закрывая собой Блаус. — Зачем ты все выдумываешь? Я своими глазами видела твою технику боя и она похожа на ту, что вчера использовала Женская особь. — Вы даже внешне похожи с ней. Короткие светлые волосы и голубые глаза… — добавил Конни, неловко прикусывая губу. — Это все ваши доказательства? — я не двигаюсь, продолжая наблюдать за Сашей, в которой упорно пытаюсь отыскать хоть тусклый огонек поддержки.       Свист вылетевшей проволоки, и темный силуэт сбивает меня с ног. В голове звенит, а перед глазами плывет, когда надо мной нависает Микаса с клинком у самого лба. Я впервые вижу ее такой разъяренной и откровенно злой. Сведенные воедино брови и свирепый оскал, а в серых глазах гаснет всякая жалость. — Вчера ты осталась внутри стен, после чего отправилась к гарнизону, прося пустить тебя на дежурство с ними, но когда отказали, ты пропала на весь день. Вернувшись поздно ночью, ты пробралась в архив документов, тебя заметил один из солдат, забравший перед тобой отчет о прошедшей миссии. Да и к тому же — истерично вскликнула она — как ты не подохла тогда в хранилище?       Разум глушит, эхом отдавая последние слова Аккерман. В ушах четко слышатся знакомый, но давно не слышимый вживую голос. То неразборчивый шепот, то громкие и страшные крики по ночам. Сумбурные отрывки, где гвоздем вбита лишь одна, кривая и больно въевшаяся в памяти: «Почему ты не сдохла тогда? Почему не ты!». Я сильно жмурюсь, мотая головой из стороны в сторону. — Меня там не было… — Ты беспощадно рвала солдат, как собаки воробьев… — …Н-ее я…       Ты виновата! Ты! Вайолет! — …Топтала, заставляя выплевывать органы наружу, калечила, не взирая на… — …Нет…       Спаси их! Спаси! Спаси! — …крики и мольбы остановиться! Беспощадно, даже не взглянув на кровавые пятна, которыми они ста… «Умри за них! Спаси их! Умри! Умри!» — Я спасу!       Одна рука с силой хватается за выставленной клинок и не чувствуя боли, от впивающего глубоко в ладонь острого лезвия, оттягивая его в сторону. Вторая рука молниеносно наносит удар в темное пятно перед собой. Ослепительная вспышка отсвечивает позади и после отдаленно до ушей доходит лязг упавшего метала. Из взлохмаченных черных прядей на волосах, мне едва удается разглядеть сузившиеся до крохотного зернышка зрачки Микасы. Губы приоткрылись в испуге и вся кровь будто отлила от лица, из-за чего кожа стала мертвенно-белого цвета. Это вовсе не отец.       Их больше нет… — Микаса… — Саша! — Микаса одним движением скидывает меня в бок и устремляется вверх.       Яркие слепящие лучи солнца, теряются за большой тенью появившихся гигантов.