Скаля зубы, оставляю на столе монеты, ранее данные мне Еленой, нож укладываю в ножны, закрепленные на бедре. К сожалению, мне даже карманных денег не дают, если что-то требуется нужно обращаться к сопровождающему конвою.
Что касается Елены, то если ее подослали власти, я не смогу переиграть ситуацию в свою сторону. Сказав, что я вычисляла сбежавшего и цеплялась за любую улику, может и было бы убедительно, если бы не факт того, что мы встречаемся. Однако хоть он и числится в бегах, Зик так и не раскрыл его истинного происхождения, что настораживает.
Мы с Еленой поднялись на два этажа выше, в жилой дом над трактиром. В коридоре чисто, двери некоторых комнат раскрыты. Проходя мимо, я видела женщин, бегающих по кухне, где-то на полу сидели мальчики за учебниками, навстречу к нам шла девушка с тазиком белья в руках. Обычное общежитие похожее на то, в котором живу я, только условия в разы хуже. Напоминает дом Лунд в подземном городе, но, несмотря на свое положение, люди стараются работать, ухаживать за зданием, поддерживать чистоту.
Завернув за угол, Елена постучала в первую дверь. Ожидаю нападения и, когда по ту сторону слышится положительный ответ, кладу ладонь на рукоять ножа.
— Я привела гостью, — объявляет она, придерживая дверь.
Первым замечаю сидящего за столом темнокожего мужчину, напротив него на кровати расположился Жан. Метнув на меня оторопелый взгляд он подрывает и в три шага настигает меня, заключая в объятья. После операции, единственное, о чем я думала, это о жизни этого идиота. Скрыться в одиночку, будучи в эпицентре операции, невозможно, и я надеялась,что ему хватит благоразумия так не поступать. Хотя стоило привыкнуть, этот человек променял спокойную жизнь военной полиции на разведкорпус. Тем не менее, Жан рискнул, и я горжусь проявленной смелостью, хоть это и было довольно беспечным решением.
— Как ты? — тихо проговаривая, он немного отдаляется, но все еще держит руки у меня на талии. — Слышал, ты смогла заключить себя в титана.
— Хочу спросить тебя о том же, — смотрю прямо в бесстыжие медовые радужки, — как удалось улизнуть из-под носа капитана Фермора?
Кирштайн лишь почесывает затылок, задрав нос, явно гордясь совершенным подвигом. Так и хочется пару раз ударить, чтобы не вздумал повторять такое вновь, но обижаться подолгу на него я не могу. И все же в отместку лохмачу его прическу, чем вызываю фырчанье.
— Не хочется прерывать ваше воркование, но что насчет нашего предложения?
Отчего-то прозвучавшее дико смутило нас обоих, Жан сразу же покраснел и уселся обратно на кровать. Мужчина в синем свитере уступил свое место Елене, становясь позади нее, оставляя мне вариант присесть рядом с Жаном.
— Жан, — я постаралась произнести это без той неловкости, — Елена и правда помогла тебе?
— Да, — потупил глаза он, — когда начался переполох из-за внезапной открывшейся перестрелки, я отделился от отряда и уже планировал уйти через пожарную лестницу, но за спасательным выходом скрывались преступники. В меня уже целились, но за спиной появилась Елена и дала им приказ вывести меня из здания.
— И тебе не показалось это подозрительным?
— За то время, что я пробыл в армии, успел познакомиться со многими людьми. Не все они марлийцы, там есть и ребята из других стран, которых заставляют участвовать в подобном. У них нет стереотипного мнения об элдийцах, на войне все равны. Если и вести войну, то против общего врага, и, как оказалось, во мнениях о том, кто представляет для человечества настоящую угрозу, мы едины.
— Марли зашли далеко, одержимые желанием мести, — вмешивается мужчина, — проливая невинную кровь, ломая детские судьбы и для чего? Чтобы натравить нас друг на друга. Они и есть порождение ада, сеющие раздор.
— Вы намерены остановить их все той же войной, так чем вы лучше?
— Тот, кто не способен ничем пожертвовать, не сможет ничего изменить, — голос Елены был резким, будто это было непоколебимой истиной.
Сидящий на сером матрасе Жан выглядел иным, чем прежде — не таким растерянным, более суровым и мрачным. Он откинул светлые пряди волос, ниспадающие ему на глаза, не теряя привлекательности даже с таким угрюмым настроением.
— Ты считаешь так же? — осведомилась затем я.
Все в его руках. Хоть он довольно поспешен в каких-то делах, чрезмерно горделив, но он так же очень умен, чтобы верно рассудить положение дел. Покойный Марко отзывался о нем, как о выдающемся лидере, с чем я полностью согласна. Я спрашиваю его, потому что сама теряюсь в правильности и неправильности высказывания Елены.
— Не хочется признавать, но так оно и есть, — он поднимает голову и смотрит на Елену. — Можем мы поговорить с Вайолет наедине?
Она кивает, и вместе с незнакомцем удаляется за дверь, предупреждая, что времени у нас очень мало. Кирштайн поднялся с кровати и опустился на корточки передо мной. Вид у меня должно быть разочарованный и печальный, потому что я в действительности расстроена ответом, и он это понимает.
Глядя на него снизу вверх, в этой белой официальной рубашке, с отросшей челкой и парой складок на лбу он казался мне взрослее, чем есть. Взяв мои руки в свои он стал говорить:
— Тебе это очень не нравится и я понимаю. Мне тоже надоели эти интриги, заговоры, убийства и бесконечное множество выборов. Я хочу мирной жизни дома. Согласившись на предложение Елены, мы станем лишь гонцами, решение за жителями Парадиза. Это шанс.
— Но что если решать пришлось бы все же тебе? Я хочу знать твое мнение.
— Виви, я не могу…
— Просто скажи.
Потирая мои ладони, он молчал несколько секунд, размышляя. Знаю, так нельзя, но иначе мне не удастся по-настоящему помочь исполнить его мечту.
— У Парадиза подвешенное состояние. Учитывая, что ты владеешь Вольной Координатой, это дает Марли большое преимущество, чем сила Эрена. Думаю, в планах Марли схлестнуть две силы, и, учитывая твои способности и превышающее число разумных титанов на их стороне, они надеятся уничтожить всех людей Имир. Если они нападут на нас, я, конечно, буду сражаться, но сколько еще мы будем жить в ожидании смерти? Я не хочу всю жизнь прятаться и убегать.
Тучи разошлись, открывая чистую синеву — моя цель ясна. Я почувствовала себя спокойной, как никогда в жизни. Странное и неизведанное чувство, которое к сожалению скоро должно быть исчезнет.
— Хорошо, — дрожавшим голосом выдавила я. — Вот только можешь пообещать мне кое-что?
***
Мы выдвинулись к порту в половине четвертого. Оньянкопон, так звали знакомого Елены, сопроводил нас на пристань. Чтобы Жана не узнали, его переодели в стандартную военную форму, прикрывая свое знаменитое лицо беженца каской. Положенной красной повязки на мне не было, а значит прибившись к толпе других отбывающих я стала незаметной прохожей, пришедшей проводить знакомых. Елена предупредила о проверке команды перед отбытием корабля, но также попросила не паниковать, офицеры подкуплены. Оставалось лишь надеяться, что в них не взыграет совесть.
Мое растущее беспокойство все равно неумолимо; я то и дело вглядываюсь в толпу, ожидая подвоха, с силой сжимая мочку уха, готовая в любой момент достать нож. По трапу загружали последние приготовления к отбытию, на платформе кучками расположились солдаты, все в выбеленной форме, вокруг них гражданские, пришедшие проводить товарищей в нелегкую командировку. Перезвон голосов, крик чаек в небе, гам от инструментов погружаемых на судно, только море равнодушно ко всему. Когда-то это было частью общего стремления, многих служивших в разведкорпусе. Выйти за стены и увидеть красоту мира.Я не заслуживаю быть первой, кто его увидел. Нет ни удивления, ни трепета, лишь скупая скорбь.
— Переживаете? — отвлекаясь от общего разговора Жан обращается ко мне.
Окружение стало шатким и нечетким. Мир будто ощущался в одном месте — где-то в груди.
— Возьмите меня за руку, — жалостливо шепчу, не осмеливаясь смотреть в глаза. Не выдержу, если взгляну.
— Чего? — он слышал, прекрасно слышал, но я потеряла все причины, чтобы просить о таком.
— Ничего.
Объявляют начало посадки, и все солдаты выстраиваются в ряды, готовясь взойти на судно. Поскорей бы это закончилось. Три швартовы, двое проверяющих у трапа и около пятнадцати солдат перед нами. Счет сбивается, потому что большая ладонь накрывает мою, и я замираю. Весь шум вокруг стихает, я слышу как стучит собственное сердце. Неотступная мука терзала меня, губила любые попытки совладать с собой. Ничего не помогало и даже рука, о которой я просила, и которую Жан мне предоставил, была не той. Неловкое касание, лишенное всякой уверенности, что сейчас мне так требовалась, чтобы не отступить от задуманного.
— Счастливого пути, — последние слова, которые дались мне перед тем как слезы овладели мной.
Я отпустила его руку, но так это было тяжело, как отодрать кожу живьем. Подавить рыдания не получалось, утирая глаза из них снова лились слезы. Отойдя как можно дальше, я осталась наблюдать за восходом команды на борт. Фигура Жана уже давно поднялась на корабль, не думая о какой-то чокнутой, руку которой держал пару минут назад, а я все не могла поверить, что позволяю ему уплыть. Никогда раньше не позволяла себе так откровенно реветь, да еще и на глазах у всех. Я поступила правильно, теряя последнее дорогое что есть в моей жизни.
Часом ранее
— Вот только можешь пообещать мне кое-что?
Пальцы Жана стали крепче сжимать запястье Вайолет. Он не раз клялся ей, в честности, в любви, в жизни. Чтобы она сейчас не сказала, у него заведомо уже готов ответ.
— Хорошо, но только сначала...
Не выпуская руки Вайолет, он потянулся к подушке, достал из-под нее небольшой сверток и вложил его в ладони девушки. Эта вещь куплена давно, но Жан все никак не мог отважиться отдать ее, поэтому носил постоянно в кармане куртке. Оньянкопону удалось выкрасть его сумку из шкафчика в модуле для отряда специального назначения.
Ви шуршит бумагой, разворачивая подарок. Только завидев нечто белое, сразу понимает что это. Самый обычный платок на голову, ставший для большинства кадетов опознавательным признаком, что это Вайолет. Повязанный на запястье, на шее или вплетенный в прическу — он всегда был с ней. Это было в новинку, слишком яркие эмоции, слишком хорошо на душе. Она распахивает глаза, в которых все мутнело от слез и встречается со счастливым лицом Жана.
Зачем ты все осложняешь — боролась она с разрывающим чувством глубокой любви и благодарности.
И все же…нельзя отступать.
— Жан, — шепчет Вай, осознавая ужас того, что собирается сделать, — постарайся быть счастливым, как и обещал, — медленно сократив расстояние, Ви наклонилась и легко, почти не касаясь, оставила легкий поцелуй на губах парня. Жан вздрогнул, прикрывая глаза, удерживая улыбку, не подозревая, что это прощальный поцелуй. Прижавшись своим лбом к его, и мягко уложив ладонь на покрасневшей щеке, она колеблется еще пару секунд и все же говорит. — Забудь Вайолет Элфорд.
