Дерзость тут неуместна

      Коротая дни в четырех стенах, время ощущается иначе, будто ты застрял в болоте, где любое движение утягивает тебя сильнее. На самом деле, я чувствовала себя живым трупом, медленно разлагавшимся. Рыба гниет с головы, а человек с сердца. Мое мне хотелось вырвать и выбросить собакам, хотя вряд ли бы те даже и носом повели. Оно насквозь пропитано горечью и скорбью, что даже на мясо не сгодится.       Я сама того не ведая, смогла убедить всех в том, что некогда офицер элитного подразделения армии, а после беженец, которого ждал трибунал, закончил жизнь на окраине Ребелио, замученный пытками озлобленных коренных марлийцев. Всем было плевать на обстоятельства смерти Жана Кирштайна, поэтому полиция не озаботилось расследованием. Однако малый круг людей, имеющий сведения об истинном происхождении бесславного солдата, подошел к делу очень насторожено. Мне велели явиться на место преступления в тот же день как отбыл корабль разведчиков. Все сложилось крайне удачно, если так можно выразиться, потому как оправдывать свой заплаканный и сопливый вид мне не было нужды. Стоит отдать должное Елене. Тот неизвестный парнишка, лицо которого изуродовано, что мать родная не узнает, отдаленно очень даже напоминал Кирштайна, поэтому мои рыдания над его телом выглядели крайне натуралистично. Для меня Жан отныне и в вправду должен был умереть.       Я загадала, чтобы они все меня забыли. Все, кто когда-либо был знаком с Вайолет Элфорд, нес с ней службу, воровал еду, дружил и любил. Я вовсе не уверена в том, что имею ту же возможность, что и истинная Координата, а именно изменять память элдийцев. Однако, тогда на причале, Жан не признал во мне ту, с кем непрерывно соперничал в кадетстве, с кем мог не разбираясь влезть в драку, ту, за кем отправился за стены, невзирая на утаивание. Он постоянно следовал за мной, но вот, я отправила его в одинокое путешествие домой. Мне стыдно за тот поступок, и все же, по-другому бы он не ушел. Теперь у него есть шанс поменять свою жизнь, исполнить ту мечту.       Он, должно быть, уже на острове, радуется возвращению домой, видится с нашими ребятами из разведки. Жан будет счастлив, ведь больше в его памяти не осталось ни единого образа о Вайолет Элфорд, затащившей его в плен к врагам. Я же останусь неизвестной бунтаркой из Ребелио, знакомой Елены, что готова оказать любое содействие для Элдии. Я буду держать оборону на территории врага и, если тем самым получится обеспечить безопасность всего острова, то я лягу костями, чтобы так и было.       Я пялила в открытое окно. Слепяще отливали крыши ближайших домов, шторы колыхались от теплых дуновений, принося в комнату не только свежесть, но и шум утреннего города. В хорошие дни я даже могла подойти к подоконнику и понаблюдать за жителями. Сюжеты все те же, лица разные, а мне все равно любопытно. Так и сейчас, засмотрелась на пробегающую мимо детвору и не услышала, как постучали в дверь. Детские споры и сопровождавший их смех поутихли, как только их обладатели скрылись за поворотом. — Вай, — мявшись за приоткрытой дверью, выглядывал меня Порко. — я войду?       Оставив ему молчаливый ответ, я вернулась к улице, да только ничего уже интересного не было. Умиротворенная атмосфера улетучилась с присутствием второго в комнате. — Как себя чувствуешь? — его шаткий голос пропитан опасением. Все то время, что я провела в затворничестве меня, конечно, навещали и Пик, и Энни, и Фалько (последний даже как-то с братом пришел). Однако, все они не раз получали одни и те же ответы на свои вопросы, поэтому перестали пытаться поговорить со мной, предоставляя меня самой себе. Порко же, кажется, единственный не принимал поражения и продолжал пытаться выдавить из меня больше трех слов. — Как вчера и позавчера и позапозавчера, — не заметив моего интереса, он подошел к окну и оперся локтями на подоконник; видимо пытался отыскать что я же разглядываю. — И сколько так будет продолжаться? — скучающе он обвел взглядом серые домики, однотонные фигуры прохожих и, не найдя ничего примечательного, высунулся чуть вперед и стал тупо смотреть вниз. — Я не представляю какого тебе, может поделишься?       Это странно, слышать от Порко такое. Конечно, ему пришлось свыкнуться с тем, что я теперь часть его команды, но он мог просто игнорировать меня. Мы товарищи только во время битв, в мирное время враги — так было бы правильно думать. Вот только всю ненависть к местным мне приходилось натягивать, додумывать или вовсе навязывать самой себе, потому что несмотря на все преступления, презирать их не получалось. Не враги, но и неприятели, нечто среднее, хотя, после всего пережитого, стрелка склонялась немного в сторону друзей.       Несмотря на некие добрые отношения между нами, дать каких-то разъяснений я ему не могла. Все бесполезно, у меня нет никаких слов, лишь тупая боль. — Не теряй времени зря, найди дело пополезнее, — Порко нагло игнорирует, даже не шелохнувшись. — Рад, что ты тоже считаешь это пустой тратой времени, — усмешка выглядит довольно нелепо, учитывая ситуацию, но отчего-то мне стало легче.       Все только и могли что жалобно оглядывать, подступаться с расспросами, да заставлять поесть. Оптимизм Пик и ее утешения выглядели уж очень наигранно, Энни старалась раздраконить, вывести на спор, Фалько же предпочитал пустым соболезнованиям рассказ о своих буднях. Последнее мне очень нравилось, мальчик был очень искренен в своих историях, не давил как другие, именно поэтому его прихода я ждала каждый день.       Галлиард же первый кто просто обесценил все мои переживания. Я не злилась, но была удивлена. Балбес, что с него взять. — Давай пройдемся, иначе Пик придется отдать тебе свой костыль, — я вскинула бровь и он дополнил, — как давно ты делала больше десяти шагов за день?       На самом деле, он прав. Я хорошо устроилась: живу одна, посторонних не пускают, еду по очереди приносят ребята, а все тренировки сводятся к простому подъему с кровати. Нужно размяться, иначе вовсе зачахну, а сдаваться пока рано.       Накинув куртку на плечи, мы вышли во двор и Порко уже собирался выйти на улицу, но, не найдя меня плетущуюся рядом, обернулся. Лишь сейчас я заметила, что на левом предплечье нет той красной повязки, да и одет он в повседневную одежду. — Куда мы идем? — Прогуляться по городу. — Не хочу в центр, слишком людно и шумно, — я показательно иду обратно, предполагая, что на торг он не пойдет. Я довольствовалась тем, что могла видеть все издалека, самой же скитаться посреди горожан моральных сил нет. — Мы не пойдем в центр. Как насчет лагеря кадетов? Проведаем Фалько, Габи и других ребят?       Фалько посещал меня почти ежедневно, а если пропускал день, то рассыпался в извинениях. Я говорила, что не нужно наведываться так часто, у него ведь тоже есть свои дела, но он все равно приходил. Возможно, ему будет приятно увидеть, что я пришла навестить его. Тем более, он упоминал как трудно даются учения, а наш с Галлиардом приход может его взбодрить. Что ж, график дел у меня пустует, да и как сказал Порко, нужно походить, чтоб ноги не отнялись.       Сунув руки в карман я двинулась за ним. Под ногами прыгали воробьи, пугливо взлетая, стоило мимо проехать машине. Признаться честно, я все еще не привыкла к звукам моторов, скрежету колес и сигналам клаксона. Именно поэтому Жан будил меня очень рано, чтобы побегать по округе, пока город еще спал. Мне хотелось как можно больше проводить время с ним наедине, без этих дурацких повязок, собраний воинов и посещений врачей. Его колкие комментарии в сторону Энни, обед сэндвичами под крышей, прогулка по бульвару, когда он незаметно, по крайней мере ему так казалось, рисовал меня. Его стараниями я справлялась с серостью будней.       Сегодняшний выход меня пугал. Без светлой макушки перед глазами, идти куда-то одной, неизвестно зачем. Вернее, известно, но вот только энергии на это будто бы нет, мертвое сердце не дает импульс телу, оттого и идти тяжело. Порко идет по бок и я чувствую вес молчания, то, как ему неловко. Похоже, он и вовсе не надеялся на мое согласие. — Я хочу вернуться, — замираю на месте, из-за чего прохожим приходится обойти нас, возмущаясь на ходу. — Я устала. — Эй, — видя как я отпираюсь, собираясь уйти, он ловит меня за руку. Во мне тут же вскипает злость и он расплачивается за вольный жест хлестким ударом по кисти, — Эй! — прозвучало уже дерзко, но напоровшись на мое наверняка исказившееся лицо, смягчился. — Ладно, прости. Мы почти пришли, давай же.       Раз, два, три, четыре.       Просто дойти, кинуть короткое приветствие и уйти. Делов-то, туда и обратно. Ладно.       Всю дальнейшую дорогу шли молча. Кажется, Галлиард уже жалеет, что связался со мной. Виновата только я, позволяя чувствам быть сильнее, а памяти выкидывать воспоминания когда вздумается. Я приняла решение, его уже не воротишь, а значит нужно отыскать в себе смелость принять его и не жалеть. Это уже прошлое, что я буду делать сейчас?       Мы дошли до лагеря. Небольшой жилой комплекс, огражденный высоким каменным забором с решетками, нагонял тоску. На входе, в маленькой каморке находилась охрана, которой было достаточно услышать веселое обращение Порко, чтобы позволить нам спокойно войти. Я опасалась за отсутствие повязок на руке: нам сделают выговор или что-то вроде этого, — но на базе оказалось немноголюдно. Волочась между зданиями, нам не встретилось ни души. — Где все? — Уже вечер, рабочий день закончился около часа назад. Дети бесятся где-то на стадионе.       Вечер. Однотонные дни меня дурачат уже месяц, крадя незаметно время прямо из-под носа. Хотя нет. Дурачу себя только я.       Его слова подтвердились, когда мы вышли на огромную поляну, с выстриженной сухой травой. Чем ближе мы подходили, тем громче становились звонкие крики. Солнце играет в прятки — то скрывается в дымке облаков, то весело выглядывает. — Зофи, не жалей его! Вдарь как следует! — Угомонись ты уже!       Беспокойные юные тела вцепились друг в друга, пытаясь перебороть противника. Падают на землю, поднимаются снова, пыхтят и вскидывают руки, плюхаясь вместе снова вниз. Их окружают две фигуры зрителей, один из которых судит, а другой подначивает дерущихся.       Порко идет прямо к ним, не думая отвлекать детей от боя. Пару минут и пыль опадает, движущаяся куча останавливается. Девочка согнулась пополам, вся дрожит, восстанавливая дыхание, в мальчике я узнаю Фалько, сидевшего на земле и поднявшего голову к небу. Выдохлись. — Так за кем же победа? — дети сразу радостно оборачиваются, подскакивая к старшему и осыпают его приветствиями. — Порко! — Здравствуйте. — Порко, как давно вы тут? — Габи восторженно скачет на месте, указывая в сторону подруги. — Конечно же, Зофия! — Вообще-то ничья, — возражает ей мальчик в очках.       Завязавшийся спор утихает, когда та девочка, Зофия, оглядывается на меня, замершую еще на входе и кивает. — Офицер Элфорд.       Младшая Браун тут же реагирует на имя, как собака на команду «чужой». Пылающий бешеный взгляд бегает от меня к Порко, а руки сжимаются в кулаки. Фалько сначала долго смотрит, будто не веря, а позже подлетает ко мне, несмотря на то, что ранее еле мог вздохнуть. — Вайолет, здравствуйте, — с такой теплотой произносит он мое имя, что становится не по себе, но в то же время, улыбка сама расцветает на губах. — Я рад вас видеть в хорошем самочувствии.       Ох, если бы ты знал мальчик, что я шла звеня несуществующими кандалами по земле. Может, я надумываю, и цепи все лишь дешевые консервные банки? Мои чувства пусты, но от них такой грохот.       Однако трепет и неподдельное веселье Фалько, возможно, стоили того, чтобы выбраться из панциря и узнать, что я чувствую. — У вас дополнительные тренировки? — мальчик скромно кивает. — Хочешь совет?       Предложение вышло весьма неожиданным для нас обоих. Вспоминая его рассказы о буднях кандидатов, знаю, что его показатели не совсем хороши. Сейчас я увидела небольшой кусочек спарринга, но этого было достаточно, чтобы понять стратегию по которой он двигается. — У тебя неплохие амплитудные удары, но вот только соперник быстро читает атаки. К тому же, ты делаешь сильные комбинации подряд, из-за чего быстро устаешь. Постарайся немного замедлиться, чтобы увидеть слабые места противника и знать куда бить. — Может покажешь пример? — с вызовом бросил Порко.       Галлиард нахально ухмыляется, с нетерпением потирает ладоши, давая понять, что вовсе не шутит. Очевидно он предлагал провести показательный бой, но вот я соображаю туго, поэтому посеялась минутная тишина. Хватит ли мощи, учитывая, что я сюда-то кое-как дошла? — Что такое? Неужели боишься? — А? — прошибает меня от такой бесстыжести. Да кем он себя возомнил, чтобы его бояться! — Еще чего! Нападай.       Сбросив куртку в сторону, я подняла руки, призывая Порко к действиям. Ну, давай, тупая башка, померимся силой, раз ты так уверен в себе. — Ты столько просидела в своей комнате, надеешься справиться? — его поддразнивания уже начинали подбешивать, поэтому я бегу к нему, заставляя заткнуться.       Одичало проводя дни напролет наблюдая как солнце сменяет луну, я оставалась наедине с собой, но не слышала себя. Голос был неразличим, терялся в какофонии мыслей и переживаний о Жане — я не могла задать себе вопрос. Выйдя же за порог, я осмелилась спросить — что ты чувствуешь Вайолет? Меня вынуждали это узнать? Нет. Просто нахождение в кругу знакомых людей прибавило мне смелости, что-ли.       Нанося удар и принимая ответные, мне становилось легче, будто накипь изнутри отваливалась, с болью, но за которой следовало облегчение. Это определенно то, в чем я нуждалась.

***

      На террасе учебного корпуса за развернувшимся уже не дестким боем наблюдали войны. Пик, свисая через балконные решетки, рискуя вывалиться с верхнего этажа, следила за каждым ударом. Энни, привалившись к колонне, сложив руки на груди, глядела из-под лениво опущенных глаз, зная все приемы наизусть. Зик подкурив сигарету, больше смотрел на выпускаемый им дым, закашлявшись из-за которого, Райнер отступил подальше, прикрывая нос рукавом рубашки. — Сумел таки, — выдал Зик, делая новую затяжку. — Еще бы, учитывая, что все сделано по наставлению ее попечителя, — восторг Пик отошел на второй план, уступая место колкости, но Энни лишь фыркнула. — Похоже, вы и правду близки. — Просто кое-кто слишком очевидный.       Леонхарт не желала подтверждать слов Фингер. Она просто рада, что смогла помочь Ви, пускай и чужими руками. Какая обственно разница? — спросила девушка себя и незамедлительно получила ответ. Разница все же была. Хотелось бы ей и самой вытянуть Вайолет из той депрессии, вот только она знала свое отражение в чужих глазах. От безжалостного монстра вряд-ли примут помощь.       Она не могла сказать, как понимает Ви, просто понимает. Знает, как тяжело адаптироваться на новом месте, чувствуя возложенную отечеством ответственность, не имея вокруг никого, с кем можно поделиться. Когда Энни прибыла на остров в компании Бертольда и Райнера все было иначе, и даже близко не стояло с тем, через что сейчас проходит Ви. Кадетство, престижные должности, добрые друзья — всего этого Элфорд лишена в Марли.       Тут Энни осенило. — Я знаю что мы можем еще сделать, — все собравшиеся тут же вопросительно взглянули в ее сторону. — Как на счет позволить ей обучаться с детьми? — Но ведь они кандидаты. — Да, но их обучают многому, помимо военного дела. География, история и прочие предметы. Не забывайте, что она с острова дикарей, считавших, что они — все человечество. — Я против, — сразу заявила Пик. — У нас больше нет рычагов давления, а позволив ей узнать больше о мире, добровольно выдадим все сведения для удачного захвата…       Серьезную речь замкомандира прервал резкий заливной смех. Фингер и Йегер переглянулись сначала между собой, а потом покосились на Райнера. Браун с видом человека, который будто неоднократно встречал сию реакцию сокомандницы, лишь повел плечами. — Серьезно, Пик? Вайолет захватит мир, — и залилась в новом приступе смеха. Утирая капли слез у глаз, она, вся раскрасневшись, продолжила. — Мне кажется, ты ее переоцениваешь. Она человек, без возможности трансформироваться и регенерировать. Если вздумает бунтовать, потребуется всего один точный выстрел. Хотя, ты можешь устроить целый шквал. — А ты что скажешь, Райнер? — упомянутый неотрывно смотрел в одну точку, оценивая все «за» и «против».       Не в его положении рассуждать кто чего заслуживает, но уже во второй раз, его мнение становится решающим, поэтому воздержаться он не может. — Думаю, в этом нет ничего плохого, это поможет ей отвлечься от скорби, да и дети не дадут подумать о лишнем.       Пик показательно вскинула руки и принялась ходить туда-сюда, явно недовольная его словами. Райнер понимал как высоки риски, но, вместе с тем, глубоко внутри что-то укололо, напоминая о тех годах, проведенных шпионами на острове. Его считали не просто сокурсником, но и другом. Ребята были готовы принять его, несмотря на содеянные поступки. Пускай эта малость, никак не перекрывающая и часть ущерба, но если она поможет Ви почувствовать себя лучше, он не против, и плевать что скажет Пик.       Вердикт за Зиком, что сделал последнюю затяжку и бросил окурок под ноги. — Вы знаете, что мы воюем с соседними государствами. Неизвестно, до какой точки готов дойти совет, но если он решит не ограничиваться лишь людскими силами, мы должны быть готовы к приказу атаковать другие страны. Посему, Координате следует быть знакомой хотя бы с основами географических локаций. — Что? — восликнула Пик. — А как же Порко? Его мнением ты пренебрежешь? — Я скажу, если это так важно, — герой боя, а именно проигранного, судя по ссадинам на лице, заявился на лестнице, придерживая рукой один бок. — Она самая настоящая дикарка, до сих пор вздрагивающая, стоит машине проехать мимо. Спорю, она до сих пор думает, что это большие механические лоси. Чертенку и правда не помешает научиться чему-то помимо того, как махать кулаками.       Сказанное повлекло за собой сдержанные смешки, даже Зик еле видно прыснул, только Пик оставалась серьезной. Впервые ее мнение не поддержало большинство.