Дело “Сыворотка Правды”

Что грустно, так это то, что технически его похищение входило в их планы. В их сфере деятельности информация играет действительно важную роль, а дезинформация и подавно. Их стратегия была так проста. Попасть в плен, принять несколько ударов (предпочтительно не по лицу) и затем вывалить на них вагон и маленькую тележку лжи, прежде чем Илья в сияющих доспехах примчится на его спасение, стреляя из всех пушек. Плохие парни разлетаются по миру с полными головами ложной информации, Наполеон использует свои ранения, чтобы (возможно) разжалобить начальство на премию, и все получают свой, в большинстве своём, счастливый конец. Разумеется, элемент с ложью являлся важной частью этого сценария, потому что вся их операция опиралась на то, что его похитители поверят в слова, вылетающие у него изо рта. Поэтому, когда в игре появляется шприц, предположительно содержащий “сыворотку правды”, Наполеон сперва немного воодушевляется, а затем искренне начинает немного беспокоиться. Их служба разведки никогда не упоминала, что у этих людей есть доступ к каким-либо “вспомогательным” технологиям, и если Наполеон начнёт вываливать на них правдивую правду, у них появятся настоящие проблемы. Информация против дезинформации, это сложно. Когда взаимоисключающие факты пересекаются, кто-то за это платится, например, в данном случае Наполеон. Кулак в очередной раз сталкивается с его лицом, и Наполеона отбрасывает в сторону, пока он сдерживает стон. – Достаточно, – в явном раздражении вздыхает женщина, стоящая чуть поодаль. – Клянусь, тебе просто нравится его бить. – А почему, ты думаешь, я оказался в этом бизнесе? – отвечает обидчик Наполеона, высокий, плотный мужчина с, как решил сам Наполеон, совершенно необязательным количеством мышечной массы. – Просто вколи ему сыворотку. Мужчина бурчит что-то в ответ, но хватает шприц, как было приказано. Протест практически вылетает изо рта Наполеона, прежде чем игла неаккуратно впивается ему в руку, и вместо этого он просто кривится. На один краткий момент, пока боль от внедрения чего-то инородного и кусающе холодного в его вены обжигает его, он оценивает доводы в сторону того, чтобы полностью отменить миссию. Илья слушает его, ведь так? Наполеон никогда по-настоящему не интересовался, станут ли его прослушивать, что сейчас, оглядываясь назад, явно было упущением с его стороны. Но зная Илью, обычно он может спокойно положиться на его паранойю, а значит, тот уже понял, что всё пошло совсем не по плану, и будет здесь с минуты на минуту. Мир вокруг него уже начинает бледнеть в скучные, приглушённые тона. Наполеон моргает, пытаясь развеять туман, который поднимается, размывая всё перед глазами и обволакивая его мысли. Похоже на то, что его медленно погружают под воду, или же он вдруг очень резко опьянел. Как быстро это работает. – Так мне и обещали, – говорит женщина, и Наполеон осознаёт, что он только что сказал это вслух. Это нехорошо, он больше не может быть уверен, что его мысли останутся мыслями. Сейчас наверняка самый подходящий момент отступить, думает Наполеон, прежде чем я начну говорить то, что не должен. – К сожалению, здесь распоряжаетесь не вы, мистер Миллер. Затем, для своей же собственной безопасности, Наполеон решает просто не думать, что оказывается очень простой задачкой. Краем сознания он понимает, что он должен переживать из-за того, как просто ему удаётся не думать, только вот он не совсем понимает, почему именно. Всё происходящее ускользает всё дальше и дальше, мир вокруг искажается и ураганом проносится мимо в странной дымке. Илья. Наполеон вспоминает пронзительные голубые глаза и сильные, ласковые руки, просто нужно продержаться, пока Илья не придёт. С минуты на минуту. – Илья? Это тот твой друг, которого мы видели чуть раньше? Боюсь, я думаю, он сегодня не придёт. Ха. Наполеон смеётся. – Нет, мы не друзья. Я так не думаю, – он не может сказать, кто они друг другу. Не враги, но они спорят слишком часто, чтобы по-настоящему называть друг друга друзьями, и Илья постоянно на него зыркает, даже когда Наполеон считает, что он этого не заслуживает. – Я не хочу быть его другом. Нет, он бы хотел быть ему гораздо большим, но не то чтобы Илье позволено когда-нибудь об этом узнать. – Почему? – встревает мужчина, и, судя по его голосу, ему это всё приносит удовольствие, что раздражает. – Он украл твой гель для волос? – Нет, – Илья бы не стал пользоваться гелем для волос, даже отдай Наполеон его даром. – Тогда расскажи нам про него, – на этот раз говорить начинает женщина. – Он твой коллега, не так ли? Партнёр-шпион. – Да. – И что ты знаешь о его слабостях? – Выпечка, – когда они были в Гамбурге, ждали, пока их объект объявится на сделку, Наполеону что-то захотелось купить коробку-ассорти выпечки из слоёного теста. Яблочные слойки исчезли в течение часа после того, как он вернулся в отель, и губы Ильи в ту ночь выглядели подозрительно блестяще и целовабельно, как будто были покрыты карамелью. В Лондоне это случилось снова, а затем в Брюсселе, а затем каждый раз, когда Наполеон творил какую-нибудь глупость, он стал подкупать милость Ильи обратно различной выпечкой. – В-выпечка? Наполеон кивает. Ещё Илья питает слабость к горячему шоколаду с зефиром, но он не хочет, чтобы другие об этом знали. Его похитительница вздыхает, и затем в помещении повисает задумчивая тишина, в течение которой Наполеон снова думает о губах Ильи. – И что бы причинило ему наибольший урон, если бы попало в опасность? – О. Его часы, – отвечает Наполеон. – И его шахматы, – однажды он украл чёрную королеву и одного из коней. Это никак ему не помогло, и Наполеон всё равно проиграл все матчи, что они играли. Но Илья ходил убитый несколько дней, после того как осознал, что некоторые фигуры пропали. Он ни разу ничего об этом не сказал, но уголки его губ всегда были немного опущены, а между бровями залегла угрюмая складка, а ещё он стал раздражительнее обычного. На третий день Наполеон застал его за телефонным разговором с менеджером персонала по уборке номеров и под давлением чувства вины тайком подбросил недостающие фигуры обратно в его чемодан. После этого русский заметно расслабился, хотя Наполеон до сих пор не знает, в курсе ли Илья о его участии в этом исчезновении. – У него есть какие-нибудь… человеческие слабости? – теперь голос женщины звучит очень нетерпеливо. – Какие-нибудь зависимости или порывы, которые он не может контролировать? Ну. – Он крушит всё вокруг, когда злится. Он очень часто злится. – И что же его злит, мистер Миллер? Всё вокруг как-то набекрень. У него болит голова. Где Илья? – Он не придёт, – это снова голос той женщины. – А теперь отвечай на вопрос, что его злит? Столько всего. – Я знаю, что я часто его злю. Однажды я сказал кое-что очень ужасное про его семью. Он разрушил целый номер в отеле из-за меня. Ещё был один случай, когда я попал в плен и скомпрометировал всю миссию, в тот раз он был просто в ярости. Мне кажется, я не очень сильно ему нравлюсь. – Это всё просто бесполезно, – бурчит мужчина. – Заткнись. Наполеон затыкается. – Нет, не ты, продолжай говорить. Про Илью? – Да, расскажи нам всё, что знаешь. Но он знает столько всего. – Я познакомился с Ильёй в Восточной Германии, когда мне нужно было доставить Габи за стену, – Илья выглядел так поразительно, даже под тусклым светом уличных фонарей. В тот вечер на его лице было самое абсурдное упрямое выражение. В момент, когда Наполеон как следует посмотрел на него, в его голове как будто кто-то включил переключатель, и он больше не мог вообразить себе развитие событий, в котором он стал бы стрелять в этого высокого, гигантского, трогательного блондина. – Он попытался остановить машину голыми руками, вы можете в это поверить? Это просто нелепо. Я никогда не встречал никого, кто так сильно умеет выводить из себя. Он идиот, он идеальный, и у него такое бесячее лицо, которое просто постоянно хочется целовать. – Что. – Он идиот, – объясняет Наполеон. Он очень устал, но ему слишком неудобно, чтобы уснуть. По крайней мере, Илья сейчас не здесь. Если бы он его слышал, он бы уже был здесь, спасал Наполеона из злой хватки похитителей, прямо как он спас его от дяди Руди. – Это омерзительно, – говорит мужчина, которому действительно очень омерзительно, судя по его голосу. – Мы поймали грёбаного педика. Может, это ты педик – разумно подкидывает мысль разум Наполеона. Мужчина снова его бьёт, и Наполеон чувствует, как съезжает по стулу ещё ниже. Он на одну секунду закрывает глаза, и затем его снова бьют. Ему уже серьёзно надоело, что его всё время все бьют. Где Илья? Он уже должен быть здесь. – Ладно, хватит, – снова говорит женщина. Затем она склоняется перед Наполеоном и даёт ему пощёчину. – Просто чтобы внести ясность, ты влюблён? Нет. – Да. Возможно. – Видимо, мы всё-таки нашли слабость, в конце концов, – ухмыляется женщина уродливым изгибом губ, который делает её размытое лицо чудовищным. – Всегда забавно слушать о том, что такие агенты, как ты, не могут потерять. Что-то яростно обрывается у Наполеона в груди. Нет. Он не может потерять Илью. Это. Не. Вариант. Наполеон их убьёт. Убьёт их, если они хотя бы пальцем Илью тронут. Он не позволит Илье пострадать. Не под его присмотром. – Пожалуйста, не трогайте его, – бормочет он, распахивая глаза с разрастающимся ужасом внутри. Потому что они могут навредить Илье, вот что. Наполеон прикован к стулу. Он ничего не может сделать. Это поэтому Илья до сих пор не здесь? Они, что, схватили его? Боже, почему всё так непонятно? Улыбка женщины искажается в другой форме, но несмотря на мольбы Наполеона, она не согласна. – А теперь, мистер Миллер, вернёмся к настоящей причине, по которой ты сегодня здесь. Куда ваша организация переместила наш груз? А вот на это Наполеон может ответить. Именно поэтому он сегодня здесь. И что забавно, причина, по которой он до сих пор не вскрыл наручники и не сбежал в тот момент, как в его поле зрения появился наркотик, заключается в том, что он не знает правды. Он знает только то, что ему сказали. Поэтому он даёт им единственный ответ, который у него есть. Его похитители, соответственно, просто в экстазе. Они даже не задают ему важный вопрос “правда ли это?”, потому что они уже вкололи ему какую-то магическую сыворотку, из-за которой всё вокруг непонятное, и яркое, и размытое. Уродливая ухмылка расцветает на лице мужчины под стать той, что у женщины, и пара этих демонических существ начинают бормотать о чём-то между собой. У Наполеона создаётся такое впечатление, что они хотят расспросить больше, про эту “Габи”, которую он упоминал, и про того загадочного АНКЛ, что нарушил им все планы. Это даже удивительно, как мало они знают на самом деле. Затем что-то взрывается, и всю комнату заволакивает дымом. У Наполеона до сих пор звенит в ушах, когда кто-то стаскивает его со стула, на котором он сидел, с резким: – Давай, мы убираемся отсюда. Наполеон моментально падает вперёд, потому что, сказать по правде, его ноги до сих пор, кажется, не работают в этот момент, и его подхватывает пара сильных, мускулистых рук. В следующий момент он узнаёт эти руки, это руки Ильи. – Илья-а-а… – в восторге бормочет Наполеон. Его рыцарь в сияющих доспехах. Он смеётся, пока Илья вытаскивает его из помещения, и следующее, что он осознаёт, это то, что он снаружи, небо голубое, и ему стало легче дышать. Илья здесь. – Я думал, ты меня бросил, – говорит Наполеон, улыбаясь и хватая лицо Ильи, чтобы притянуть его ближе. Его руки отталкивают в сторону. Илья смотрит на него со странным выражением, полным непонимания и несчастья, как будто его только что заставили глядеть, как кто-то топит перед ним котёнка, и он не понимает, почему. – Я здесь, – говорит Илья сквозь сжатые зубы. Он забрасывают одну руку Наполеона себе на шею и начинает направлять его в сторону ожидающей их машины. – Это хорошо, – Наполеон не перестаёт улыбаться. Это отлично. Они так близко. Ему нравится находиться близко к Илье. – От тебя приятно пахнет, – цитрусом и кедром, мятой и порохом. – Пожалуйста, помолчи, – голос Ильи звучит практически умоляюще. Это очень странно, потому что Илья никогда ни о чём не умоляет. Никогда. – Но мне нравится говорить, – мычит Наполеон, пока его запихивают на заднее сидение. – Мне говорили, что у меня приятный голос. Дверь машины захлопывается, и затем они начинают двигаться. Наполеон пялится в крышу и сонно моргает, пока машина качается и рычит под ним. Они спросили, влюблён ли он в Илью. Просто нелепо. Какие глупости. Погодите-ка. – Ты всё слышал? – спрашивает Наполеон, потому что это очень важно, чтобы он узнал. Ответа он не получает, и хорошее настроение Наполеона рассыпается с каждой последующей секундой молчания, медленно превращаясь в горе. Молчание означает согласие. Он всё испортил. Илья, наверное, его ненавидит. Наполеон – просто грязный содомит, который охотится на… – Я не ненавижу тебя. Оу. Мысли Наполеона резко замирают на месте и затем одновременно кучкуются вокруг одного очень важного вопроса: – Ты любишь меня в ответ? Илья издаёт фыркающий, бормочущий, непонятный звук, и Наполеон решает, что он означает ответ “нет”. Он не удивлён, потому что у него нет причин удивляться. Илья любит Габи. Машина опасно виляет в сторону. – Я не люблю Габи, – говорит Илья. – Ничего страшного, если любишь, – Наполеон уже какое-то время знает об этом. – Не люблю. – Хорошо. Лжец. Машина виляет во второй раз, и Наполеон бьётся головой о дверь. Он не сдерживает болезненный стон. – Мне нравится кое-кто другой, – выдавливает Илья сквозь сжатые зубы. Что. Наполеон с трудом пытается вспомнить всех женщин, с которыми они пересекались за последние несколько месяцев их знакомства. Но Илья не проявлял интереса ни к кому, кроме Габи. Это та светская львица, с которой, Наполеон видел, он флиртовал на приёме в Мадриде? Но он считал, что это всё было исключительно ради миссии. Или это кто-то из прошлого Ильи, кого Наполеон даже никогда не встречал? – Это не женщина. Мужчина?! Мужчи… нет, Илья не такой. Они пересекались ещё даже с большим количеством мужчин, и Наполеон вспоминает немало привлекательных, которые бы могли привлечь внимание Ильи. Но что если это другой агент КГБ? Так всё только хуже, Наполеон даже не знает, кто его конкурент. – Это ты. Оу. Мысли Наполеона затихают. Затем что-то горячее, яркое и цветное взрывается у него в груди. – Ты любишь меня в ответ. Молчание. – Просто не засыпай, пока мы не доедем до врачей, – голос Ильи так ласков, и из-за этого Наполеону так тепло и щекотно изнутри. Илья его любит. Наполеон смеётся. – Ладно, – говорит он. Мир вокруг медленно начинает белеть. – Это значит, я могу тебя поцеловать? – Да, – говорит Илья. – Позже. Не засыпай. Наполеон засыпает с улыбкой на губах.