Прима

— Медведева, ноги! Что с тобой, черт возьми! — громко прокричал хореограф на весь зал, и если бы можно было, то в её сторону точно прилетело бы что-то тяжелое. — Неудачница, — бросил один из руководителей. Глаза всех в зале направлены на Женю, будто она обезьянка в цирке. Вероника ухмыляется, а Миша смотрит обеспокоенно. — Ещё раз! — крикнул хореограф. — Будем повторять одно и то же, пока не сделаешь нормально. Женя вновь чувствовала себя ничтожно. Она не оправдывала ожиданий и вообще у неё все шло по одному месту. Ещё три повтора одного и того же. — Свободны, — хмыкнул хореограф. Женя убежала самой первой, она забежала в раздевалку и схватила косметичку, с которой скрылась в кабинке туалета. Она вновь делает это. — Боже, прости меня… — извинилась сама перед собой и продолжила причинять себе боль. — Медведева, я знаю, что ты тут, — Вероника стояла у зеркала. — Ты неудачница, но соберись! — Мне послышалось? — спросила Женя, сидя в кабинке и нанося себе очередную царапину. — Нет. Соберись, потому что как бы я к тебе не относилась, но ты лучше выглядишь, когда у тебя всё нормально, — Пирс кивнула зеркалу и вышла из туалета. Женя вышла следом, а в коридоре её вновь поймал Коляда, чтоб его. — Ты поговорила с ней? — Миша взял Женю под руку и завёл в раздевалку. — Не было времени! — Отмазываешься, — он присел перед ней и положил руки на её колени. — Боже, да что ты от меня хочешь?! — Женя выдохнула и посмотрела Мише в глаза. — Хочу, чтобы ты перестала это делать, — Миша проницательно смотрел ей в глаза, было ощущение, что он вытаскивал ей душу и копался в голове. — Что? — Не прикидывайся дурочкой, — Коляда бесцеремонно отнял у неё косметичку и достал из неё лезвие. — Хоть бы косметичку сменила, — фыркнул он. — Знаешь, я возьму тебя за руку и отведу к психологу, — Миша забрал лезвие. — Миша… — Медведева отпустила взгляд в пол, ей опять чертовски хотелось расплакаться. — Я помню как это было, когда нам было лет по пятнадцать, но ты же справилась. Почему снова? Кто тебя так обидел? Зная тебя, ты бы не занималась подобным от нечего делать, — он вновь присел перед ней и сжал её ладони в своих. — Я не могу тебе сказать, — она подняла взгляд, а по щеке сбежала слеза, которую она не сумела удержать. — Не могу… — Женя закусила губу и шмыгнула носом. — Пойдешь со мной к психологу? — Нет! — воскликнула она. — А как тогда? — Я должна поговорить с Алиной, но я так боюсь, Миш, — Женя утерла слёзы и выдохнула. — Тебе нужен отпуск. — Ага, сегодня меня и так назвали неудачницей и наорали. — Ты не должна молчать, тебе станет проще, когда ты скажешь. Неужели Алина не задавала тебе вопросов об этом? — Она не видела. Я очень тщательно это скрываю, лучше, чем ты думаешь. — Поговори с ней, я тебя прошу. Тем более ей нужно будет время на то, чтобы принять это. Я скоро уеду в Америку, но мне совесть не позволит оставить тебя в таком состоянии. — Я поговорю, просто не могу найти подходящий момент. — Это отмазы, Жень, — Миша выдохнул и сел рядом. — Ну ты представь её реакцию… Я вот не представляю, что делать в таких ситуациях. — Всё будет хорошо, просто сразу вдвоём идите к психологу, а затем берите путёвку и едьте греть бока на пляже. — Я бы рассказала тебе всё, но не могу. Может для начала к психологу? — Женя горько усмехнулась. — Алина должна быть рядом, сколько времени ты уже держишь её в неведении? Месяц? Два? Неделю? Две? Сколько? Женя лишь выдохнула и прижалась к плечу Коляды. Его рука заботливо обхватила Женю, а ладошкой он начал гладить её по волосам. — Загитова сильнее, чем кажется, я уверен. — Я заварила такую кашу, просто… — Женя хотела очень грязно ругнуться, но сдержалась. — Ещё не поздно её расхлебать. Верю в тебя, — он чмокнул её в макушку. — Спасибо, — Женя кивнула и слабо улыбнулась, — что бы я без тебя делала… — она зацепилась пальцами за пальцы Миши, которые крепко обнимали её. — Ты у меня большая молодчина, ты же знаешь? — Миша мягко погладил её тонкие пальчики большим пальцем. — Я не молодчина, Миш… Совсем нет, — она всхлипнула. — Я вообще не молодец. Я ужасна, отвратительна и… — Женя не смогла продолжить, в очередной раз захлебнулась слезами и крепко вцепилась в Мишины пальцы. — Ну всё-всё, — он мягко поглаживал её пальцы и шептал что-то невнятное ей на ухо. — Ты прекрасна, чудесна, абсолютно волшебна и не говори о себе так плохо, солнце. Медведева ещё пуще разрыдалась, развернулась и уткнулась Мише в грудь. Она громко всхлипывала, захлебывалась слезами, но не могла остановиться, хотя было безумно стыдно. Руки тряслись, а пальцы судорожно пытались зацепиться за пальцы Миши. Коляда поймал её пальчики и крепко сжал в своих ладонях. Ей будто вновь пятнадцать. Она снова с Мишей, снова рыдает в его объятиях, как дура, а он рядом. Держит в своих объятиях и не отпускает, пока та не попросит. — Ты со всеми справишься. Мы все тебя поддержим и всегда подставим плечо, если ты испугаешься или что-то пойдет не так. Только скажи, и я всегда раскрою тебе руки для объятий, всегда позволю тебе поплакать в моих руках, всегда успокою. И поверь, не я один так сделаю, — шептал он куда-то в волосы. Женя закивала, шмыгнула и наконец выдохнула, начиная успокаиваться. Она просидела в Мишиных объятиях ещё минут пятнадцать.

***

Женя ждала Алину в машине, она наконец решилась поговорить и рассказать о том, что её так гложет. Загитова села на сиденье и улыбнулась Жене. — Едем? — кивнула она. Женя лишь отрицательно помотала головой, вновь прикусила губу и опустила взгляд. — Э-эй, не пугай меня, — Алина взволнованно взглянула на возлюбленную и накрыла её руки своими. Она знала это лицо, ничего хорошего такое не предвещало. — Я… — она тут же запнулась, подняла взгляд на Алину и попала в плен её глаз. Она видела волнение в карих глазах Алины и говорить было всё страшнее. — Я внимательно тебя слушаю, — Алина еще крепче сжала Женины пальцы, когда почувствовала, что они дрожат. — Ты можешь сказать всё, что хочешь. — Тогда, когда я ходила в бар… — она сделала глубокий вздох, но воздуха будто всё равно не хватало. — Ну, в общем, какой-то мужик, — голос сорвался, а по щекам потекли слёзы. — Он… — Женя в очередной раз подавилась слезами. Ей сейчас хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть куда угодно, но лишь бы спрятаться от взгляда Алины. — Что? — переспросила Алина, стараясь отбросить ту версию, которую надумала себе за эти несколько томительных секунд. — Ты правильно подумала, — шепнула Женя и опустила взгляд, боясь смотреть на Загитову. — Прости меня. Я ничего не сделала, хотя наверное могла бы. Он прижал меня и закрыл рот рукой, а затем… — она выдохнула и не смогла продолжить. Она отвернулась и запрокинула голову, стараясь загнать упрямые слёзы назад или же просто не хотела сталкиваться со взглядом Алины. Внутри Алины всё опустело. Невероятная злость на того, кто позволил себе такое, но ни в коем случае не на Женю. Она даже и не думала о том, чтобы злиться на неё и читать какие-то нотации. Загитова тщательно подбирала слова, было ощущение, что сейчас и из её глаз градом польются слёзы. Сейчас нельзя было плакать так открыто, прямо перед ней, ведь всё стало бы ещё хуже. — Не молчи, это меня убивает… — прошептала Женя и шмыгнула носом. — Чш, иди сюда… — Алина раскрыла руки. Женя спрятала лицо на её плече, на спине ощутила тёплые ладони, которые нежно поглаживали туда-сюда. — И чего ты молчала? — Загитова уткнулась в распущенные волосы, которые так вкусно пахли духами. — Боялась… — она всхлипнула. — Если ты думала, что я тебя брошу, то спешу тебя огорчить, ты так легко от меня не отделаешься, — по щеке Загитовой стекла упрямая слеза, благо, Женя не видела. — Мне нужно тебе ещё кое-что сказать, — Медведева сглотнула и чуть отстранилась, размазывая слёзы по щекам. — Что такое? Ты вообще в порядке? Он… — Всё хорошо, ничего ужасного не сделал… Ну как, относительно. Я жива, здорова и ладно. — Может лучше я за руль? — Алина кивнула в сторону водительского сиденья. Женя лишь одобрительно кивнула. Они поменялись местами и, наконец, поехали в сторону дома. — Что ты еще хотела сказать? — Я дома скажу, ладно? — Женя отняла одну руку Алины от руля и крепко сжала, будто боялась, что та сбежит. — Эй, не волнуйся так, я не убегу, — Алина сжала её ладошку. Она завела машину и они спокойно поехали по улицам. Алина всё время держала Женину руку и не отпускала, понимая, что сейчас ей это необходимо как воздух.

***

Алина села на диван и увидела, как Женя начала снимать с себя одежду. С одеждой она будто снимала всю свою броню, которая защищала её от всего и скрывала ту самую слабость, которую Женя так боялась показывать. Загитова смотрела внимательно, изучая каждый сантиметр её прекрасного и идеального тела. — Это. Это я скрыла от тебя… — Женя поставила ногу на диван и порезы на ноге тут же стали прекрасно видны. — Прости меня пожалуйста… Белые шрамы и совсем свежие, которые едва покрылись корочкой. Они были сделаны так высоко и так осторожно, будто она вымеряла по миллиметрам, где нанести себе очередное ранение. — И давно? — Загитова закусила губу и коснулась пальцами царапин. Её пальцы дрожали и Женя прекрасно это видела. Было отвратительно от того, что она делала своему любимому человеку так больно. — С того вечера… — Медведева запрокинула голову, чтобы слёзы вновь не полились из глаз. — Чёрт, почему я… — Алина зажмурилась, а затем храбро распахнула глаза и ещё раз провела пальчиками по порезам. — Ты здесь не при чем, — шепнула Женя. — Прости, что я сейчас… вот это всё, — она вздохнула и вновь подняла взгляд на потолок. Алина без слов встала, подошла к Жене и заключила её в свои объятия. Запустила пальцы в волосы и вдохнула аромат её кожи. Женя всегда была для Загитовой маяком в темноте, той, у которой на груди она всегда могла найти покой. Сейчас же пора было поменяться местами, ведь Женин свет погас. — И чего ты молчала? — шепнула Загитова на ухо и оставила поцелуй где-то за ухом. — Боялась твоей реакции… Я так не люблю быть слабой, — прошептала Женя, а по щекам в очередной раз потекли слёзы. — А кто тебе сказал, что ты слабая, м? — балерина чуть отстранилась и обхватила лицо возлюбленной ладонями. — Ты же знала, что я люблю тебя любой? И я, черт возьми, всегда поддержу тебя! И я не злюсь, потому что твоей вины здесь вообще нет. — Боже, я тебя не заслужила… — усмехнулась Медведева сквозь слёзы. — Дурёха, — шепнула Алина. — Я тебя так люблю. Я люблю тебя вне зависимости от твоего состояния, вне зависимости от обстоятельств, — она уткнулась носом в щёку Жени. Пальцы нежно гладили бархатную и мокрую от слез щечку Жени. — Прости меня ещё раз… — Женя выдохнула и вновь шмыгнула носом. — Эй, я не злюсь, слышишь? Я не обижаюсь. Всё хорошо, я здесь, рядом и я не отпущу тебя. И прощать мне тебя не за что. Она усадила Женю на диван и накинула на неё плед, вновь обвила руками и ткнулась носом ей в щёку. — Знаешь, если ты сейчас хочешь помолчать — давай помолчим. Если хочешь плакать — плачь, — Загитова крепко сжимала хрупкую фигуру в своих объятиях. — Алин, об этом никто не знает и не нужно об этом никому знать, разве что Коляде, но я расскажу ему сама когда-нибудь. — Он был в курсе? — Он знал, что я занималась подобным, когда была подростком и раскусил меня в этот раз, но о том вечере… Нет… — Подростком? — переспросила Алина. — Был период, когда всё было плохо и я не вывозила это всё, мне тогда именно Миша помог. — Пожалуйста, не молчи больше, — Загитова поцеловала девушку в губы и прижалась лбом к её лбу. — Спасибо тебе, — шепнула Женя и в ответ поцеловала её в губы. — Давай улетим в отпуск? Уедем в лес? На море? Да куда угодно… — Я с тобой хоть на край света. Они целовали друг друга, обнимали и утирали друг другу слёзы. — Я делаю больно тебе уже не первый раз, а ты всё время меня прощаешь… — Женя шмыгнула носом и уткнулась в Алинино плечо. — Прекрати говорить такие глупости, — Алина шмыгнула носом и отодвинулась, чтобы видеть глаза Жени. — Довела тебя до слёз, — Медведева стыдливо отвернулась. — Хорошая моя, я тебя люблю, ты понимаешь, что это значит? — Алина повернула её лицо к себе и нежно провела подушечками пальцев по контуру, мягко прибрала прядки волос за уши. — Похоже, я теперь совсем ничего не понимаю… — она слабо усмехнулась. — Твоё сердце никогда тебя не обманет, поэтому слушай то, что оно говорит тебе сейчас, — Алина гладила её по щекам и внимательно смотрела в глаза. — Оно постоянно твердит мне о том, что я так сильно тебя люблю, что при каждом подобном проступке делаю тебе невероятно больно… — А если более позитивно? Женя ничего не ответила, лишь сжала её ладони и упала к ней в объятия. Она могла позволить себе быть слабой, могла плакать в её объятиях и говорить обо всём, что думает. Алина приняла. Приняла её со всеми тараканами и совершенно не держала злости. Она действительно храбрее, чем кажется.