Алина
Снег. Его белизна слепила бы, выедала глаза, заставляя слёзы катиться по щекам, будь здесь солнце… но надо мной лишь тьма. Всё застывает, замирает, сковывается лютым морозом. Даже воздух густеет, заставляя усомниться в его реальности. Кажется, что здесь никогда не ступает лето, жарким шлейфом накрывая всю землю, его понятия вообще не существует. И вокруг нет никого, кто мог бы напомнить о нём. Кроме меня. Ледяной ветер сдувает снежинки с сугробов, поднимает в воздух и кружит, кружит, кружит… Белые хлопья бьют по лицу, но я не чувствую боли. Не чувствую ничего. Что такое боль? Вокруг лишь сугробы, огромные и высокие, словно мистические замки сказочных чудовищ, хранящие заветы этого места. На мне всё та же монашеская роба синего цвета, ноги босые, но холод не кусает кожу. Разум хватает эту мысль, пронзая логикой со всех сторон, и удивление наводняет меня, просачиваясь сквозь всепринятие. Но почему?.. Нет, нельзя задавать вопросы, иначе этот мир рухнет, растает как снег под жарким солнцем. Реальность ускользает от взгляда наблюдателя. Не хочет, чтобы её познали. Опасность. Лучше притвориться, что ты часть этого мира, иначе он выплюнет тебя. Всё слишком эфемерно, чтобы подчиняться привычным законам. Я поднимаю лицо к небу, чёрное, беззвёздное… три ока разверзлись на тёмном полотне, проливая холодный свет на меня. Я не удивляюсь, словно это естественно. Что может быть неправильного в мире, который не существует? Что может быть опасным для него во мне, если меня здесь нет? Иду вперёд, но снег не хрустит подо мной. Оборачиваюсь. Следов нет. Картина всё та же. Впереди, сзади, везде. Нужно идти. Я бегу навстречу трёхглазому небу в надежде, что скоро заблещет рассвет. Время течёт медленно, кажется, что прошла целая вечность, однако небо не светлеет. Тьма не синеет, превращаясь в лиловый и розовый, чтобы затем развеяться в лучах солнца. Стараюсь не думать об этом, не ждать привычных ритмов, но тревога назойливо стучится в сознание, пуская трещины по хрупкой уверенности. Я не поддаюсь, иду вперёд, вглядываюсь вдаль, желая увидеть хоть что-то, зацепиться взглядом, чтобы обрести маяк на этом странном бесконечном пути. Призрачный страх пробирается за воротник, затем под кожу, расползается по телу, словно паразит, желая остаться навсегда, уступая мне лишь крохи энергии. Чувствую себя маленькой, даже ничтожной перед огромной массой первородной тьмы. Я в ней – ничто, она растворит меня и даже не заметит. Бессилие и тревога усиливаются. Мне не хочется здесь быть, моё сознание слабеет. Я боюсь смотреть вперёд, боюсь ничего не увидеть, боюсь увидеть ничто. Столкнуться с этой бесконечностью и осознать, что всё бессмысленно. Меня проверяют. Настойчивость и вера. В себя, в свои поступки, в своё будущее. Но есть ли оно у нас? Что если всё предрешено, а я просто мелкая снежинка из миллиона других, покоящаяся в сугробах, не значащая ничего? Призываю свет, чтобы ощутить прилив сил и уверенности, ощутить связь с миром, ощутить себя. Ладони окрашиваются в серый, шар пульсирует, увеличивается. Мой дар. Он расширяет меня, делая сильнее и неуязвимее. Однако незримое присутствие чего-то заставляет тревогу перерасти в страх и схватить ледяными оковами сердце. Смотрю во тьму, вокруг загораются звёзды. Нет. Это глаза. Тьма смотрит на меня. Несколько пар глаз, их становится всё больше, они словно окружают меня. Я отшатываюсь. Они кажутся ещё чернее и глубже, чем ночь вокруг, окружённые лишь тусклым серым светом. Свет всегда привлекает Тьму. И, чем ярче Свет, тем насыщеннее Тьма. Скверна во мне. Как её много. Я не смогу справиться в одиночку. Когда же придёт день? Я отхожу назад. Снег сыпется под ногами. Он продолжает скатываться, пока передо мной не разверзается пропасть. Поскальзываюсь, но срываюсь на бег. Я всё ещё пугаюсь живой тьмы перед собой, но ещё больше страшусь утонуть в ней. Это моя тьма, моя часть, почему я боюсь её? Неужели она причинит мне вред? Я призываю весь свет, на который способна, и серое сияние озаряет мои руки. Пальцы покрываются льдом, застывают, я не могу пошевелить ими. Лёд словно зараза расползается по всей руке, добираясь до горла, груди, ног… Внутри всё холодеет. Пустота. Казалось, даже страх застыл. Заледеневшие конечности крошатся, словно старая статуя, моё тело исчезает, как и моё сознание, разделённое на части… Я очнулась в кресле в комнатке, где и провела раннее утро. Совсем скоро мне нужно встретиться с Раевским, но ещё оставалось время, чтобы провести его наедине с собой. Мне захотелось окунуться в себя в новом месте, я надеялась найти другой путь к познанию души, однако всё повторилось. Скверна словно пропитала собой всё пространство того мира, не давая возможности соприкоснуться с ней, и тем более уничтожить. Я призвала свет, но ничего не смогла сделать. Снова рассыпалась, растворилась, теряя концентрацию и волю. И теперь я знаю почему. Страх. Он ограничивал, высасывал силы, сужал тебя до одной лишь точки, заставляя мысли метаться вокруг выживания любой ценой. Кто испугался – уже побеждён. Возможно, дело в количестве, и малая степень страха способна придать сил и помочь, однако сможешь ли ты его контролировать? Ведь он, как сорняк, захватывает всю землю, ползуче пробираясь по поверхности, пока ты не вырвешь его с корнем. И сделки заключать я с ним не собиралась. Я не смогу победить, если открою для него двери души, если впущу хотя бы на порог. Даже если единственная мысль мелькнёт в голове… Я должна забыть это слово, это чувство, растворить его в своём свете и никогда к нему не возвращаться. Никогда. Только сейчас я осознала, сколько во мне было скверны. Мой дар лишь загнал её в тёмные уголки сознания, но не растворил полностью. Победив её, можно обрести силы, которые не способен дать ни один усилитель, однако нигде в книгах не говорилось об этом. Неужели никто из великих гришей не пытался? С какой же чудовищной силой я имею дело? Добровольно она не покинет мою душу, но моё намерение должно быть чистым, мощным, без единого сомнение. И главное – без страха. Ибо ничто не может противостоять искренней вере пробуждённого сознания. Я взглянула на часы: пора идти к Раевскому. Раньше бы у меня подрагивали руки и трепетало сердце, но не сейчас. Волнений не было. Я просто знала, чем всё закончится. Он взял время подумать, но мы оба уже всё понимали. Мне не удалось растопить ледяное напряжение и недоверие между нами. Я допустила ошибку. Понадеялась на человеческий нрав, забывая, что все мы разные, и как же по-иному смотрим на этот мир. Тогда, у монастыря, всё получилось, и я надеялась, что в этот раз будет так же. Что люди поддержат меня, ведь я такая же, как и они, простая девочка из Керамзина. Однако они уже не видели её во мне, не помнили, кем я была. Для них я – гриш, такой же могущественный и опасный, как Дарклинг. Я уничтожила Каньон, и это была моя единственная карта в переговорах, но по итогу я не смогла применить и её. Мне попросту никто не верил. Я уже обдумывала дальнейшие шаги, просчитывая, что делать с Западной Равкой: покупать шаткое сотрудничество или угрожать. В первом случае у нас не было столько золота, во втором – столкновение неминуемо. Никому не хотелось терять людей, но Дарклинг уже озвучил своё решение по этому поводу, так что сомневаться не приходилось. Я заставила себя сменить хмурое выражение лица на равнодушное. Нельзя показывать слабости, какими бы они ни были. Только не сейчас. Я вышла на улицу, заметив, что погода улучшилась: солнце выкатилось на небо, и от ярких лучей слепило глаза. Казалось, улицы ещё более оживились, радуясь неизбежному теплу. Белокаменный город будто засиял, и вся серость растворилась, приобретая благородный оттенок. Я подставила лицо свету: совсем скоро придёт весна, а затем и лето, и его лучи уже не покажутся такими мягкими. Они будут обжигать, и многие захотят скрыться, оставаясь в тени. Но не я. Раевский ожидал в том же зале. Зоя и Никита проводили меня тяжёлым взглядом, я не могла держать всё в себе и поделилась с ними переживаниями. Всё равно потом всё выяснится, так что скрывать не было смысла. Когда я шла по коридору, то увидела переговаривающихся фьерданцев. Они замолчали, увидев меня, и одарили колким взглядом, проходя мимо. Раевский разговаривал с ними передо мной и даже не постеснялся скрыть этого. Я вошла в знакомый зал и прошла к месту, где сидел Раевский. Сегодня от него не веяло тем отчаянием, которое я уловила несколько дней назад. Что-то изменилось. - Алина, - он кашлянул. – Доброго утра. Я кивнула ему. Раевский по привычке одевался по-военному, на мне же был золотистый кафтан заклинательницы Солнца, который здесь не значил ничего. - Как тебе у нас в Ос Керво? Тебя видели в разных уголках города. Я удивилась вопросу. Думала, мы сразу перейдём к делу. Зачем тянуть, если всё уже известно? Но он хотел поболтать, пытался постелить помягче перед тем, как откроет неприятное решение, а иначе с чего бы ему любезничать со мной. Той, кого он считал прислугой Дарклинга. - Не так, как я ожидала, хотя и много слышала. Но я всегда хотела побывать здесь, чтобы не складывать мнение только по слухам и рассказам приезжих. Правитель должен знать свои земли и пройтись везде сам. Раевский многозначительно покачал головой и не стал уточнять о моих ожиданиях. Видимо, не хотел выходить на острую тему, однако я говорила совсем не об этом. - Я долго размышлял и наконец принял решение. Я улыбнулась. Какое бы оно ни было, буду радоваться вопреки всему. - Я хочу, чтобы ты знала. Оно принято не в одиночку. Я правлю здесь не один, поэтому советовался с людьми, которые влияют на дела Западной Равки. И с простыми жителями. Мы можем их слышать. Я не знала, намекал ли он на то, что мы в Ос Альте не обладаем такой чертой или просто рассказывал о себе, однако не смогла сдержать нетерпения. - И что же они вам посоветовали, господин Раевский? - я пыталась говорить спокойно, скрывая напряжение, скользившее во всех моих движениях. Как бы я не уговаривала себя, что сделала всё, что могла, в глубине души я боялась услышать ответ, который может перечеркнуть всю нашу историю и унести тысячи жизней. Да образумят его Святые. Всех нас. - Оно далось нам нелегко. Даже слишком. Но мы радеем за свою землю и свой народ, поэтому прислушались и приняли решение, о котором, надеюсь, не пожалеем, - он выделил последние слова, сделав паузу. - Мы остаёмся с Равкой. Западная Равка – это Равка. Без Каньона мы обрели целостность. Я должна была держать лицо. Должна была. Но едва ли мне удалось скрыть удивление, мелькнувшее во взгляде, который я не успела отвести. А вот Раевский хорошо держался, умело расставляя акценты в нашем разговоре. - И мы отправим фьерданцев домой. Я вернула себе внешнее спокойствие, однако в душе смятение мешалось с подозрениями. Всё было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Что же он потребует взамен? - Однако, как ты понимаешь, отказавшись от их помощи, мы будем ждать её от вас. - Понимаю, и что же вы хотите? - Нам нужны средства вернуть к жизни Новокрибирск. Также мы хотим увеличить проходимость нашего порта, мы могли бы принимать больше судов и больше товаров, но не можем этого позволить из-за размеров порта. Его давно нужно расширить. Разумное требование. Думаю, Дарклинг в этом не откажет, ведь это на руку всей Равке. Больше товаров, больше оборот, больше золота, больше довольных людей и больше приток рабочих в эту часть. А после всего, что здесь случилось, Западной Равке это было просто необходимо. - Хорошо, думаю наш царь не откажет вам в этом, - спокойно сказала я, разглаживая складки кафтана. – Вопросами Новокрибирска я займусь лично, так что могу заверить вас, что всё будет восстановлено. Но расслабляться было рано. Просьба была слишком легковесной, не могло всё решиться так дёшево. Раевский продолжал выжидающе смотреть на меня, и я поняла, что мы подходили к самому главному. Он действовал правильно: сначала озвучивал мелкие просьбы, которые много для нас не значили, и я легко соглашалась. Но всё это было лишь для того, чтобы затем открыть главное требование, аккуратно подведя меня к нему. И едва ли я смогла бы отказать ему после всего. - Мы имеем право жить свободно и мирно, не теряя больше людей. Особенно бесцельно. Безусловно. - Поэтому мы не выступим за Дарклинга, когда начнётся война, - наконец сказал он. Так вот в чём дело. Вот в чём заключалось основное требование Западной Равки: не мировой порт, сундуки золота или отстроенные города – невмешательство в дела крупных страны. Однако едва ли это было возможно. Не знаю, что обещали фьерданцы Раевскому, но если речь шла о нейтралитете, то это ложь. Грубая, наглая, явная. Он должен это понимать. Фьерда не прочь уничтожить равкианцев своими же руками. Для них мы – все одно. Легко разделить страну и направить одних против других. Однако Раевский оказался не так глуп и тоже понимал это. Видимо, именно эта причина и смогла заставить его переметнуться на нашу сторону. Он слишком не хочет терять последних людей в битве, которая уже неминуема. - Ты должна понимать. Слишком много крови мы пролили на этой земле, даже просто перебираясь через Каньон, кормили волькр ради прихотей царской семьи, а сейчас… Дарклинг показал, что не ценит наши жизни, и поэтому мы не хотим рисковать ими ради него. Умирать за него. У нас не было жизни с Каньоном. Так дайте нам пожить хотя бы сейчас, когда, наконец, мы смогли свободно дышать и не бояться, что эта тьма рухнет на нас в любой момент. Я молча выслушала его, а затем отвела взгляд, собираясь с мыслями. Он говорил искренне, я чувствовала это сердцем. Да и сложно было с ним не согласиться. Я понимала его, очень хорошо, как простого человека, слишком уставшего от противостояния и насилия, от манипуляций и зла. Но я также слишком хорошо понимала, что пути назад нет. Из кризиса нельзя пятиться, только идти вперёд, пройти через этот шторм, какой бы он ни был. И, когда нужные команды будут отданы, у нас не будет шанса скрыться. Нигде. Ни в Кеттердаме, ни в Новом Земе, ни тем более в Западной Равке. Нам всем придётся проходить через это. Я понемногу училась смотреть на мир со стороны правителя, как Дарклинг, а не со стороны обывателя. И мне начало казаться, что некоторые решения придётся принимать вопреки, даже не надеясь объяснить это своим подчинённым, ведь они всё равно не поймут. Не та широта мышления, не тот опыт, не те цели. Однако. Я всё же должна попытаться убедить людей. Не рациональными доводами, так силой своей воли. У Дарклинга это получалось, но это сделало его диктатором. Я же… боялась превратиться в тирана, ещё худшего и страшного его представителя. - Господин Раевский, я прекрасно вас понимаю, - я посмотрела на него, пытаясь поставить себя на его место. – Ваши стремления, желание людей пожить, освободившись от гнёта Тьмы. Поверьте, я воспринимаю это также остро, как и вы. Хоть вы и не верите мне, но я была там. Я видела всё своими глазами и пропустила всё через себя. Я знаю, что значит Тьма. На мгновение ко мне вернулись воспоминания утреннего путешествия, когда мрак, обратившись первородной тьмой, был готов поглотить меня. Но я не могла позволить ему напугать меня в столь ответственный момент. – Но, процессы, которые сейчас происходят, касаются не только Дарклинга или меня. Они касаются всех. Более того – они необратимы. Никому не удастся сбежать. Особенно равкианцам, а вы признали, что вы – равкианцы. Значит, нам нужно пройти через это вместе. Ведь вместе – проще. Сплотиться вокруг идеи, которой пропитаны наши умы. Нельзя сломать народ, когда он един, но его можно уничтожить разобщив. Когда мы будем поодиночке. Вы не пойдёте за Дарклингом, и я принимаю это. Это справедливо. Но я – не Дарклинг. И никогда им не буду. Я – Санкта, и моё место – среди людей. Я всегда буду защищать их. Поэтому я хочу задать вам один вопрос. Всего один. За мной? За мной вы пойдете?***
Мы собирались уезжать из Западной Равки, и я последний раз решила прогуляться по пристани. Раевский оказался лучше, чем я думала. Редкость. Я так привыкла разочаровываться в людях, что запомню сегодняшний день надолго. Дарклинг пытался заткнуть мной всей бреши во внутренней политике. И, похоже, не прогадал. Однако меня интересовал один вопрос. Перед отъездом, когда мы уже садились на лошадей, к нам вышли Раевский и еще пара человек, чтобы проводить в дальнюю дорогу. Я посмотрела на него, сомневаясь, стоит ли спрашивать о том, что не даёт мне покоя уже столько времени. Однако всё же не удержалась. - Господин Раевский? - Да, Санкта-Алина. Я открыла рот, но на мгновение замялась, услышав, как он назвал меня. Санкта-Алина. Неужели пренебрежение к гришам и Святым всё же дало трещину? - Я видела ваше недоверие и закрытость. И, скажу честно, ожидала совсем другого решения. Но что же заставило вас пойти нам навстречу? Мне незачем было скрывать свои истинные чувства и взгляды, мы подписали ряд контрактов, скрепляющих наши договорённости, но дело было даже не в этом. Я чувствовала, что что-то заставило Раевского взглянуть на всё по-другому. И мне было очень интересно что. - Один совсем простой факт, Алина. Когда не знаешь человека, просто смотри за тем, чем он заполняет свою жизнь в свободной время. И как он относится к тем, кто ничем не может быть ему полезен. Я общался с монахиней из Новокрибирска, которая хочет основать монастырь в каньоне. Сейчас она живёт здесь. Мне сказали, что ты ездила на кладбище, но искала там не только могилы гришей. Похоже, что он и правда для тебя что-то значит. Я ахнула. Мал. Даже сейчас, после смерти, он помогал мне. Просто удивительно. Моё сердце словно пронзила стрела. Я смогла достучаться до Раевского столь простым действием, значимым только для меня. Я даже не думала, что он обратит на это внимание. Это было моей личной трагедией, но в итоге… в итоге все мы говорим на одном языке – человеческом. Языке сострадания и памяти, милосердия и жалости, сочувствия и утешения. И как бы высоко мы не поднимались или низко не падали, мы всегда должны оставаться людьми. Достойными и честными. И самое главное – искренними перед собой.Анастасия
Я уехала домой сразу же. Мне отчаянно не хотелось признавать, но я сбегала: от себя, от него… От нас. Хотя нас, наверно, никогда и не было, но заветные мысли не отпускали меня.Я вложила слишком много чувств, заигралась и сама поверила в то, что делаю. Даже не думала, что смогу его ранить. Что он воспримет всё так серьёзно. Это стало моей главной ошибкой. Я не знала его. Никто не знал. И даже не догадывался, что стояло за образом самого могущественного гриша, чья история подёрнулась дымкой слухов, столь густой, что разглядеть правду за ней уже не представлялось возможным.И теперь я удивлялась: не жестокости, контролю или силе – человеку, который оказался внутри. Которому на миг разрешили почувствовать. И мне было так больно губить этот порыв. Разочарование, мелькнувшее на его лице, врезалось в мою память, словно ледяной осколок в сердце. Я оказалась такой же, как и тысячи людей, которых он встречал за века. Которые боялись его, ненавидели, презирали или заискивали, но даже и не думали быть искренними с ним. Как же поздно я всё поняла. Впервые за долгое время на душе было так паршиво, что я не знала, куда себя деть. На сердце навалилась тяжесть, словно в груди вырезали камень. Но если всё это было лишь игрой, очередной задачей, то почему мне так горько и больно? А главное, почему горько и больно – ему? Я обманула его, как и он меня. Вот только… он сомневался, надеялся, а я лишь подтвердила, что не вижу в нём никого кроме Дарклинга. Если бы я только знала, то поступила бы иначе, сказала бы другие слова… Плохая затея, глупая, подлая… Зачем я только пошла на это? Думала, очередное приключение, как в Шухан или Фьерду, думала, будет, что вспомнить… И совсем не ожидала, что сердце человека, про которого ходили такие зловещие и мрачные слухи, может ещё биться. Александр прав. Я ничего не понимала в целительстве. Я могла попытаться вылечить его, но лишь всё испортила, укрепив недоверие к людям. Нельзя играть с чувствами, какими бы легкомысленными они не казались, ведь душе не знакомы полумеры. Для неё всё и всегда – взаправду. И в тот день я впервые услышала его. Его сердце. Я ненавидела это чувство. Чувство, которое наводняет твой разум, когда ты поступил неправильно, малодушно, бесчестно и осознавал это. Меня словно раздробили, отколов весомый кусок от ядра души, но я больше не пыталась отделаться от этих ощущений, потому что понимала – некуда. Приехав в родовое дворянское гнездо, я заметила, что здесь ничего не изменилось и это радовало. Я снова могла побыть Настенькой и отдохнуть в кругу близких людей. В поместье я сразу же наткнулась на Лукерью, нашу с Лёшкой нянечку. Она обняла меня как родную дочь. Ох, сколько же времени она проводила с нами, когда родители были заняты, и сколько же пришлось вынести, когда наш дар корпориала стал раскрываться. Она была простым человеком, но, казалось, время было не властно над ней. Её лицо осталось таким же добрым и немного грустным, быть может, лишь пара морщинок прибавилась в уголках глаз. Я отвлеклась от жизни во дворце, но все заметили мои растерянность и подавленность. Скрывать это от людей, которые знают тебя с младенчества, было глупо, поэтому я ссылалась на болезнь. История про заражение гришей поразила всех, и я видела, как мрачнели лица родителей во время рассказа, но они имели право знать. Я обошла тяжёлые подробности стороной. И то, что Александр приходил ко мне. Я ещё долго сидела за столом с родителями, разговаривая о привычных вещах, о доме, спрашивая про всё и всех, искренне интересуясь новостями. Я смотрела на папу и маму и была рада, что могу побыть рядом с ними. Лёшка уже убежал к друзьям, простым ребятами без дара гриша, которые жили по соседству. Для него жизнь осталась прежней. Простой, понятной и предсказуемой. Мне показалось, будто последние недели жизни заставили меня повзрослеть на несколько лет. Раньше я не сталкивалась со столь жёсткими событиями. Дома меня оберегали, холили и лелеяли. Мои желания исполнялись. Александр снова оказался прав. Я никогда не была в тех суровых условиях, которые для многих были обыденностью.Но теперь, когда мир показал, что не всё вершится по моей воле, я столкнулась с собственным бессилием, и оно потрясло меня сильнее, чем я того ожидала. Пробыв неделю, мы вернулись в Малый дворец. Мама как обычно завернула нам кучу разных вещей, но я не отказалась от облепихового мармелада и варенья из сосновых шишек. Они всегда напоминали мне о доме. Дворец оживился после недавних событий, готовился к весне. Никто больше не болел, и все выдохнули, однако алкемы и фабрикаторы продолжали работать с корпориалами, изучая болезнь и влияние руанита.Я всё ещё пила его, боясь рисковать, но некоторые гриши отказались от этой затеи. Их можно было понять: лекарство ослабляло дар, делало нас уязвимыми. Удивительно, что Дарклинг пошёл на такое. Если бы наши враги знали, что он был беззащитен столько времени, то воспользовались бы его слабостью. Я, наконец, занялась обязанностями, вновь бывая в лаборатории с друзьями. Теперь в книге по историям болезни было и моё имя. Я смотрела на строчки, записанные ровным почерком Анны, и не могла поверить, что всё это случилось с нами, однако работа хорошо помогала войти в русло. Рутина понемногу затягивала меня, размывая в памяти последние события, но в один день пришёл Иван и сказал, что Дарклинг ждёт меня в зале военного совета. Я не хотела сейчас к нему идти, но выбора не было. Что ему от меня нужно? Мы перекинулись парой слов по пути к залу. Иван всё так же острил и хотел отпустить сомнительную шуточку в мою сторону, но у меня совсем не было настроения, поэтому я строго посмотрела на него, и он не решился. Я коротко постучала и вошла, вспоминая, как мы собирались здесь после похода в Шухан, как Иван так не вовремя прервал нас тогда… - Мой царь, - я поклонилась, соблюдая все формальности нашего общения и украдкой оглядывая зал. Кроме меня и Александра здесь никого не было. Мы снова наедине, вот только прежний накал, порождённый недосказанностью, исчез.Александр сидел во главе стола и спокойно смотрел на меня. Идеальный, холодный, отстранённый. И больше не мой. - У меня к тебе дело. Присаживайся, - он указал на место сбоку. Я послушно села рядом, окидывая взглядом его бледное лицо, казавшееся таким родным. Вспоминая, как держала его в руках, как касалась высоких скул, как целовала тонкие губы… Да, а когда-то он был моим. Хоть ненадолго. Совсем чуть-чуть. Но моим. Я и не тешила себя надеждой, что он мог бы принадлежать мне полностью, всей душой и телом, но хотя бы иногда… Я опустила взгляд. Александр – то самое прошлое, которое ни забыть, ни отпустить не получится. Даже не думала, что эта потеря обернётся для меня столь ранящими мыслями. И сожалениями. - Оно очень сложное. И опасное. Труднее чем Шухан. Мои брови взметнулись вверх. Ещё опаснее чем Шухан? Что же он хочет от меня? - Но, я думаю, ты справишься, - он отвёл взгляд и стал разбирать документы. - Что мне нужно делать? – нахмурилась я, следя за его движениями. - Ничего. Он раньше никогда не шутил насчёт работы. Поспеть за его мыслью было сложно, поэтому я немного помолчала, а затем улыбнулась. - Правда? - Разве я когда-нибудь давал неточные указания насчёт заданий? – он перевёл взгляд на меня. - Нет, но… в чём тогда сложность? - В том, что оно касается людей, и порой сложно предсказать их действия. Особенно, если не знаешь их целей. Нужен взгляд со стороны. - Мой? - Твой. Всё остальное объясню позже. Он взглянул на часы. Я хотела спросить пару деталей, но он прервал меня. - Пора. Идём. Сыграем в последний раз, теперь уже на одной стороне. Мы вышли из зала военного совета вместе, а я всё ещё думала о его словах. Сыграть в последний раз… что он имел в виду? Александр всегда был на несколько шагов впереди меня, но мне казалось, что мы закончили все игры. Моё сердце томительно сжалось в дурном предчувствии, верить в это не хотелось. Мы шли по коридорам, но я не помнила этого места в Малом дворце. По пути нам никто не встретился, мы спускались всё глубже, и тьма становилась всё кромешнее. Наконец, перед нами появилась дверь. - Ну что, готова? – Александр остановился и посмотрел на меня. - К чему? Его аспидные глаза казались необычайно яркими сейчас. На миг прошлое словно вернулось, возвращая мне ощущения откровенных разговоров и чувственных поцелуев в ночи. Волнение коснулось моего сердца, но я не боялась. Чего я могу опасаться после того, что мне пришлось пережить? Александр открыл дверь и пропустил меня вперёд. Я оказалась в просторном зале без окон, который утопал в ярком свете свечей. Он был похож на зал военного совета, но немного меньше по размеру. В центре был короткий стол из тёмного дерева. За ним сидели пять гришей, одного из них я знала. Никита Бернович, проливной. Дарклинг поставил его телохранителем к Алине. Я попыталась скрыть удивление. Конечно, Дарклинг не мог не следить за Алиной, но я никак не ожидала увидеть в шпионах Никиту. Остальные четверо мужчин, гришей, явно были в возрасте, хоть и выглядели лет на тридцать пять, может, чуть старше. Их я никогда не видела в Малом дворце, они уже давно закончили обучение. Пока я озиралась по сторонам, Александр остановился за моей спиной и положил руку мне на плечо. - Знакомьтесь, Анастасия Орлова, мой личный целитель. Что? Похоже, это слово прозвучало не только в моей голове. Рука Александра скользнула вниз, чуть задержавшись на моей талии, а затем спустилась к пояснице и ещё ниже. Я широко улыбнулась, чтобы скрыть очередную волну удивления, но улыбка быстро сошла с моих губ. Дарклинг начал представлять всех членов совета. - Это Анислав Гжендович, он руководит операциями в Шухане, а это Велерад Марич, он отвечает за Фьерду. Всё, что касается разведки, армии и военных планов, наши уши и глаза за границей. Порой мне кажется, что они знают о наших врагах больше, чем те сами. Они оба посмотрели на меня с явной ухмылкой, застывшей на губах, и несложно было догадаться, о чём они думают. - Это Йован Новак, он отвечает за экономику и ресурсы, заключает контракта на торговлю от моего имени. Знает о ценах на все товары лучше, чем любой керчийский торговец. А это Игорь Манцевич, наш казначей, он знает, где достать золото на все нужды, даже если его нет в стране. Йован смерил меня холодным взглядом голубых глаз. Я посмотрела на его кафтан. Сердцебит. Как и все, он выглядел зрелым мужчиной, и это придавало особое очарование его красивому лицу. Игорь же не заинтересовался мной, равнодушно скользнув взглядом, словно ничего странного не произошло. Я посмотрела в его серые глаза, серые как у Александра, но без блеска они казались блёклыми и напоминали рыбьи. - Никиту ты знаешь, он мой секретарь. Самый внимательный и аккуратный человек из всех, кого мне доводилось видеть. Единственный, кто мне искренне улыбался, был Никита. Мы виделись во время обучения, и я знала его хоть немного. Он был самым молодым среди всех участников совета. - Надеюсь на наше плодотворное сотрудничество. Он чуть сжал моё тело. Мне столько всего хотелось у него спросить, но я понимала, что сейчас не время. И, кажется, вопросы были не только у меня. Александр в очередной раз умудрился всех удивить, даже своих матёрых подчинённых. Только теперь он играл не со мной, а мной. Он щедро одарил всех комплиментами, что совершенно ему не свойственно. Дарклинг всегда был строг к нам, и мы редко слышали от него похвалу, что уж говорить про подобные слова. Ситуация казалась нелепой даже мне. Что за спектакль он устроил перед всеми? Я села в конце стола напротив Анислава, шквального. Он пристально посмотрел на меня, задержав взгляд карих глаз. Наверно, именно он согласовывал тех, кто ездил в Шухан на разведку. Тогда он знает обо мне всё. Почти всё. - Что ж, начнём, - сказал Александр, устраиваясь во главе стола. Мы все пребывали в недоумении, а вот он выглядел довольным. Что это? Очередная игра? Перед ними? Он говорил, что моя задача касалась людей, значит мне нужно наблюдать за ними. Я ещё раз окинула взглядом собрание, пытаясь уловить общий настрой. Замешательство и… отстранённость. Они не примут меня в свой круг так просто. Я снова оказалась единственной девушкой в мужском обществе. Быть может, оно и к лучшему. Видимо, был определённый порядок, кто и когда должен высказываться, потому что начал Йован. Теперь он не единственный корпориал в этой комнате. - В прошлый раз я докладывал, что мы нашли минерал около устья реки Амги и золотого рудника. Давид провёл исследования, и мы смогли выяснить следующее, - он достал следующий лист документа, пробегая его глазами. - Это оказалось соединение таллия с теллуром, ранее нам неизвестное. Отсюда две хорошие новости. Первая – значит золото там высокого качества, ведь таллий – это один из индикаторов качественных золотых руд. Вторая – таллий сейчас пользуется большим спросом на рынках Кеттердама. Его цена за килограмм превышает семь тысяч золотых. Они нужны для производства оптических стёкол, химических инструментов и других подобных вещей. Мы решили назвать этот минерал амгаит. Думаю, мы сможем добывать его и продавать помимо золота, хоть его образцы и небольшие, но всё же, - он смотрел на листы, а затем передал один Дарклингу. - Хорошо. И отправьте несколько образцов в Новый Зем. Думаю, наши друзья-фабрикаторы заинтересуются этим, - сказал Александр. Братья Аль-Тавил, гриши из Нового Зема. Их ещё называли Зовы. Я знала, что мы сотрудничаем с гришами с разных уголков планеты. Но оптические стёкла? Не из таких ли минералов фьерданцы делают оружие против нас? - Может, тогда стоить уменьшить поставки железа в Кеттердам? – спросил Анислав. – Я остаюсь при своём мнении: поставлять его в таком объёме как сейчас – неразумно. - Они слишком щедро платят нам, - ответил ему Игорь. Я увидела, что Анислав хотел сказать что-то ещё, но сдержался и лишь выжидающе посмотрел на Александра. Судя по всему, отношения внутри совета не были доверительными в полной мере. - Пока мы не можем себе этого позволить. Контракты, - ответил Дарклинг. - Что? Мы поставляем железо в Кеттердам, который продаёт его по всему миру, а затем фьерданцы делают из него танки против нас? – удивилась я. Все замолчали и посмотрели на меня. Стало неловко от тишины, так внезапно возникшей в зале. - Дорогая, ты путаешь экономику с политикой, - улыбнулся он. Дорогая? Я скривилась. Он меня и наедине-то не всегда так называл. Дарклинг никогда бы не позволил себе фривольности на рабочем месте. Я смотрела ему в глаза, а он улыбался мне так, словно я была маленьким неразумным ребёнком. Милым и глупым. Я вздохнула. Сложно подобрать слова. Либо я правда ничего не понимала в политике, либо мы совершаем самую большую глупость прямо сейчас. Я хотела добавить пару слов, но Йован бросил на меня странный взгляд, и я прикусила язык, вновь боясь сказать то, что они потом назовут глупостью. Надеюсь, я и правда что-то путаю, как выразился Александр. Дальше продолжил Игорь. Он монотонно рассказывал про золото, которое мы занимаем у Керчии, проценты по нашим долгам и про другие финансовые показатели, о которых я могла лишь догадываться. Стало чудовищно скучно, все обсуждали цифры, в которых я пока не разбиралась, а я следила за тем, как Никита аккуратно вёл протокол, записывая всё, о чём мы говорили, выделяя важное. Я оглядывала весь тайный совет, пытаясь понять, почему Дарклинг доверился им, и что он хотел от меня. Однако гриши также украдкой смотрели на меня. Ещё пару недель назад я хотела бы оказаться в этой комнате, но сейчас мне это было ненужно. Чтобы разобраться во всём, мне потребуется много времени. В любом случае я могу обратиться к Никите. Слава Святым, хоть одно знакомое лицо. Когда очередь дошла до Анислава и Велерада, я оживилась. Военная тема была мне знакома, здесь я понимала хоть что-то. Как оказалось, ловля гришей во Фьерде обострилась, а наказания ужесточились, поэтому даже те гриши, которые скрывались там, решили бежать в Равку. Некоторых наших шпионов отозвали, чтобы не выдать себя, остальные ушли в подполье. В Шухане всё было ещё сложнее. После взорванной лаборатории патруль на границе с обеих сторон оживился, но никто не решался забираться на землю врага. - Мы не знаем, сколько у них хергудов, но это не самая плохая новость. Сведения подтвердились. У них есть руанит. Теперь они могут сделать оружие против нас. Всё же наши догадки оказались верны. Тогда, в лаборатории, мы удивились, увидев оковы из руанита у шуханцев, ведь минерал находился далеко на севере, и предполагалось, что он мог быть только у фьерданцев и нас. - Нужно выяснить, сколько руанита у них есть и поставки в другие страны, - сказал Дарклинг. Все в миг стали серьёзными, потому что понимали, насколько это критично для гришей. - Возьмите этот вопрос на контроль. Для нас это сейчас – самое важное, - сказал Дарклинг, чуть сузив глаза. – Иначе всем придётся его пить на постоянной основе. Я поёжилась, вспоминая лекарство, которое принёс мне Александр. Как оно выкручивало мне суставы и ломало кости, разъедая плоть, и как боль затмевала сознание, заставляя желать о смерти. Да, это была сильная доза, но даже при небольшом употреблении этого вещества ощущения были очень неприятными. Обсуждение внешней политики затянулось, и мне снова стало скучно. Я опять посмотрела на Александра, как он держал себя с подчинёнными, как мало говорил, и как от этого они ценили каждое его слово. Однако я знала его с других сторон. Человеческой, способной чувствовать и распознавать тончайшие душевные порывы, способной помочь в трудный момент, и чудовищной. Тёмной, жестокой и беспощадной, когда он наслаждался насилием и болью, которую причинял не раздумывая.Едва ли кто-то из присутствующих мог похвастаться тем же. Я всё ещё рассматривала Александра, когда почувствовала на себе пристальный взгляд. Я обратила внимание на Анислава, сидевшего напротив меня. Он едва поджал губы, подозрительно посмотрев на меня, и отвернулся. - Что ж, совет окончен. Вы можете быть свободны, - наконец, сказал Александр, и я выдохнула. Для меня всё только начиналось. Все встали со своих мест, и я поднялась следом за ними. - Дорогая, останься, - указал он мне рукой, снова позволяя себе лёгкую улыбку. Я послушно села на место, уже не заостряя внимания на его обращении. Верно говорят, что мир справедлив. И жесток. Раньше я была готова сказать Александру всё, что угодно. Любые сладкие и льстивые слова, способные растопить лёд, сковывающий его душу веками. Потому что они для меня ничего не значили. Они легко срываются с губ лишь при одном условии. Когда человек для тебя ничего не значит. Но если всё иначе, если чувства искренни, то так сложно подобрать верные слова, чтобы объяснить хоть что-то. И сейчас мне так хотелось, чтобы его слова не были очередной игрой, которую я возненавидела всей душой, чтобы он правда чувствовал что-то ко мне. Хоть что-то. Я бы сберегла это чувство, вырастив из него целый сад. Александр проследил взглядом за тем, как его подчинённые покидают зал, а я следила за ним. Наконец, дверь закрылась, оставляя нас наедине. Он молчал, и я тоже. Мы просто смотрели друг на друга, однако в этот раз тишина не сковывала меня. - И как тебе мой тайный совет? - Тайный? Он больше не тайный, - рассмеялась я. Видимо, он не оценил шутку, потому что продолжил как ни в чём не бывало. - Я создал его, как только заполучил трон, ведь одному сложно управлять такой большой страной. Даже несмотря на мой опыт. Мы занимаемся всеми делами Равки. Ничего не проходит мимо нас. Сложно было найти подходящих людей, но я постарался. Однако, - сказал он, потирая подбородок. Он снова замолчал, а я всё ещё пыталась понять, что здесь делаю. - Однако один из них предатель. Я не знаю кто, но, думаю, ты поможешь выйти на него. Он посмотрел на меня, словно задумавшись о чём-то. - Я? Как я могу тебе помочь? – мои глаза округлились. – Я ничего не знаю о них. - Это к лучшему. Свежее впечатление поможет создать непредвзятое мнение. Одному из них я доверяю. И, надеюсь, я не ошибаюсь. Не буду говорить кому. Попробуй догадаться. - Ты хочешь, чтобы они думали, что я тебе дорога, и совершили на меня покушение, а в это время ты поймаешь его? Ты подставляешь меня под удар? – пристально посмотрела я на него. - Не бойся, я думаю он не осмелится так поступить. Это было бы слишком опрометчиво и глупо, а среди них таких нет. В любом случае, даже если он решится на такое, я поймаю его. Ты не пострадаешь. - Ты удивил всех. И меня в том числе. Они будут гадать, зачем ты привёл меня на совет. - Пускай. Я могу позволить себе всё, - он бросил последнюю фразу так легко, словно она само собой разумелась. Дарклинг долгое время был генералом Второй армии, и мало кто мог перечить ему или приказывать. Теперь же, когда он стал царём, этот список ещё сократился. Он настолько привык к безграничной власти, что все его решения ограничивались лишь фантазией. - Я не верю, что они подумают, что ты привёл меня сюда ради своего удовольствия. Скорее уж решат, что ты сошёл с ума. - Сошёл с ума значит… - он немного задумался. - Это был бы интересный поворот. Тогда мы могли бы заставить нашего соперники немного расслабиться и совершить ошибку. Однако я не думаю, что он окажется настолько глуп, хотя стоит попытаться его убедить в том, что глупы мы. Как думаешь? Сыграем пару влюблённых дураков? Я вздрогнула от его слов. - Нет, только не это, - прошептала я, побледнев. Я больше не вынесу этих игр. Слишком устала от них. Я уже пожалела и раскаялась в содеянном, поэтому не хочу повторять этот гиблый путь. Даже по обоюдному согласию и осведомлённости. - Каждый рано или поздно допускает ошибку. Я предлагаю тебе спланировать её, пока мы не совершили её в действительности. Я сдержала робкую дрожь пальцев, сжав их в кулак. Для меня будет мучительно сложно находиться с ним рядом и снова играть. - Нет. Не проси меня об этом, - твёрдо сказала я. - Просить? – усмехнулся он. – А ты уверена, что я тебя прошу? Я уже знала этот тон, и что за ним последует, если я продолжу ему перечить, однако согласиться на эти условия тоже не могла. - Я искренне хочу тебе помочь, но не заставляй меня больше играть в эти игры, - я вздохнула и разжала пальцы, снова ощущая собственное бессилие. - В чём сложность? – серьёзно спросил он, смотря на меня. В тебе. Я молчала. Неужели он правда ничего не понимал? Или притворялся, ожидая слов от меня? На миг Александр показался мне ужасно глупым, и я чуть не рассмеялась, осознавая всю нелепость ситуации. Как я ему объясню? Да и поймёт ли он меня, даже если попытаюсь? Мы отдалились друг от друга, и я не хотела открывать ему душевные переживания. Мне и самой сложно разобраться в собственных чувствах, столь много и столь разных таилось их в моём сердце. - Игры усложняются, ставки растут, выбор путей сужается. И пока ты не объяснишь мне, в чём суть твоего отказа, я не приму его во внимание, - наконец, сказал он, одарив меня высокомерным взглядом. И снова лёд в его серых глазах. Он говорил со мной как генерал с солдатом, и я уже понимала всю бессмысленность своих объяснений. Зачем он вообще меня спрашивал? Ведь всё равно не воспримет их серьёзно и заставит покориться своей воле. Я вздохнула, продолжая молчать и понимая, что ни за что не начну эту тему. - Что ты вздыхаешь? – нахмурился он. – Ах, да.Я же ничего тебе не предложил. Вопрос в золоте? Я скривилась. - Ты как будто пытаешься купить меня. - Не вижу в этом ничего плохого. Все продаются и покупаются. И ты уже доказала это. Если тебя не интересует золото, то мы могли бы продолжить спать вместе. Чудовищно. Я не могла поверить своим ушам, поэтому с трудом подавила отвращение, поднявшееся со дна души. - Из тебя очень плохой дипломат. Очень, - отстранённо сказала я. - Да брось, тебе же нравилось. На что-то же ты купилась в прошлый раз. А в мире нет того, что я не мог бы тебе предложить. Да. Например, своё сердце. Свою Любовь. И свою душу. Исцелённую. И, если уж говорить о цене, то моя – непомерна велика. Даже для него. Я отвела взгляд в сторону, постукивая пальцами по столу. Ситуация перестала быть напряжённой, она стала нелепой. Александр совершенно не знал, что я из себя представляла, и в этом была только моя вина. Причина и следствие, - как он любил говорить. В конце концов, это настигло и меня. Нужно было думать об этом раньше, и не отдаваться ему, каждый раз надеясь, что он меня полюбит. Едва ли он будет меня уважать после этого. Сложно изменить мнение о человеке, но это не значит, что я не буду пытаться. Играть в чувства я больше не собиралась, пора вспомнить дворянское достоинство, однако и отказаться я не могла. Александр уже вовлёк меня в свой план, гриши видели меня на совете, а это значит, что теперь они будут следить за мной. Отсидеться не получится, я уже на сцене. Придётся извлекать пользу из сложившейся ситуации, но пусть тогда всё будет по моим правилам. - Хорошо. Мне ничего от тебя не нужно. Я помогу тебе. Просто так. Ради тебя. - С каких это пор тебе ничего от меня не нужно? – с подозрением взглянул он на меня. Я молчала, оставляя его в сомненьях. Чем продуманнее твоя тактика, тем проще её просчитать. Особенно для таких личностей, как Александр. Но не всё и всегда подчиняется законам разума. Иногда ты помогаешь, просто потому что можешь. И хочешь. Я посмотрела на него, ловя взгляд. Александр ждал ответа. Едва ли он его устроит, но ему придётся принять его. - В мире, где всё продается и покупается, единственной ценностью является преданность. Поэтому это мой дар тебе. Цени его, ведь в этот раз я действительно на твоей стороне.***
Следующие несколько дней я обдумывала всё, что произошло на совете. Нужно пообщаться с его участниками поближе, не привлекая внимания. Вряд ли они восприняли меня всерьёз, но переигрывать тоже нельзя. У них хватит опыта и интеллекта распознать мою фальшь. Также стоит рассказать Алине, что Никита – приближённый Александра. Не знаю, догадывалась ли она, но открытие интересное. Мне и самой нужно встретиться с Никитой, чтобы он ввёл меня в курс дела и побольше рассказал про всех участников. Поздно вечером после занятий в лаборатории я шла по коридорам Малого дворца, возвращаясь в свою комнату. Я так устала, что не сразу заметила, как мне навстречу шёл мужчина. Я узнала его. Анислав. Он сидел напротив меня на совете.Мимолётное удивление коснулось моих мыслей. Что он здесь делает? Раньше я никогда не видела его в Малом дворце. Никого из них. Они уже давно закончили обучение и занимались внутренними делами, не желая лишний раз появляться на виду. Когда мы поравнялись с ним, он схватил меня за грудки и прижал к стене. Я задохнулась от неожиданности. - Эй! Что ты… - я схватила его за руки, пытаясь освободиться. - Не дёргайся. Лучше скажи, что ты делаешь среди нас? Отвечай, – он прожигал меня взглядом, но я не смутилась. - Иди и спроси Дарклинга, - я вскинула руку, призывая дар, но он резко схватил меня за запястье, выкручивая его. Я скривилась от резкой боли. - Да что ты, - ухмыльнулся он. –Мы его дольше знаем, чем ты. Просто поверить не могу, что он повёлся на это. Он прошёлся по мне оценивающим взглядом, остановившись на груди, и меня передёрнуло. Я хотела выпалить, что всё не так, что ко мне это не имеет никакого отношения, но, открыв рот, передумала. Лучше последую плану Дарклинга. Пусть думают, что мы глупее, чем на самом деле. - Просто вы все одинаковые, - ухмыльнулась я. – Поэтому это всегда работает. Ваши рожи ему настолько надоели, что он решил любоваться мной. Анислав был выше меня и сильнее, но он шквальной, а я – корпориал, и мы оба понимали, на чьей стороне преимущество, особенно на таком расстоянии, поэтому он не давал мне пошевелиться. - Думаешь, милое личико всё решает? Знаешь, что бы ты там с ним не делала по ночам, и как бы сладко не пела, тебе это не поможет. Таких шлюх, как ты, мы уже навидались. Он презрительно посмотрел на меня. А вот это уже интересно. Каких ещё шлюх? - Иди и скажи Дарклингу, что девушка, которую он обнимает по ночам, шлюха. Посмотрим, что он отрежет тебе первым, - злорадно рассмеялась я. – А если он ещё узнает, что ты меня трогал… Тень сомнений промелькнула по его лицу. Ага. Похоже он не такой безнадёжный, как казался вначале. - А вот я могу себе позволить сказать ему пару слов о тебе. И, знаешь,сделаю это так, что он мне поверит. А вот ты едва ли так сумеешь. Так что знай своё место, если не хочешь лишиться даже его, - с вызовом посмотрела я на него. - Я сразу всё понял по твоей приторной улыбочке. И по тому, как ты на него смотришь. - И как же? С обожанием? Удивительно, что он мне нравится? То есть ты считаешь, что Дарклинг настолько плох, что не может мне понравится? А он знает, какого ты мнения о нём? Я снова увидела сомнения на его лице. Да, бил он метко и даже попадал, но мне было чем ответить. - Хочешь – рискни, и узнаем, кому Дарклинг больше доверяет, - дерзко вскинула я подбородок. – Если ты хотя бы вполовину такой умный, каким хочешь казаться, то ты уже знаешь ответ. Поэтому убери от меня свои руки, пока я сама этого не сделала. Он разжал пальцы, но всё ещё держал меня у стены, пригвождая одним лишь взглядом. Я смотрела ему в глаза, готовая в любой момент применить дар, но всё обошлось. Он отпустил меня и ушёл. Я выдохнула и повела плечами, сбрасывая напряжение. Они не доверяют мне так же, как и я им.И в этом нет ничего удивительного. Теперь мне нужно быть на чеку. Вполне вероятно, что они будут присматриваться ко мне и проверять, как и я их. Ох уж эти мужчины… Совсем не понимают, что у меня на душе, сводя всё к примитивным реакциям. И если бы они только знали, как всё обстоит на самом деле… Но это моё преимущество в этой игре. Единственное. Так что пусть идут по ложному следу: в таком случае их путь к правде будет долгим, мы выиграем время. И как же они удивятся, обнаружив, что все мои тайные мотивы сводятся к одному – моим искренним чувствам.