Инфантильная любовь следует принципу: "Я люблю, потому что меня любят".
Незрелая любовь говорит: "Я люблю тебя, потому что ты мне нужен".
Зрелая любовь говорит: "Ты нужен мне, потому что я тебя люблю".
(С) Эрих Фромм "Искусство любить"
Алина
Я далеко продвинулась на пути познания дара. Озарения приходили как непрошеные гости, каждый миг удивляя поразительными открытиями. Раньше я ждала их, училась и надеялась, но сейчас настал черёд собирать плоды. Моё сознание менялось, открывая новые горизонты, от которых захватывало дух, словно насыщая мой мир новыми красками, о которых я раньше не подозревала. Вначале я боялась, что всё исчезнет, что это лишь иллюзия и мне привиделось, но ощущения остались, внедряясь в душу и меняя её. Это делало меня больше, шире, могущественнее. Мне казалось, что понемногу я подхожу к тому, чтобы увидеть мир его глазами. Но сила Александра и её проявления в очередной раз показали, что мои постижения – ничто. Я видела, как он следил за моими прозрениями, как едва заметно улыбался, когда я по-детски им радовалась, смеясь так, будто увидела чудо. Но для меня так и было. Всё оказалось сложно и просто одновременно, но он мог подобрать правильные слова, чтобы натолкнуть меня на верные размышления. Однако у меня получалось не всё: порой моё настроение портилось, потушив весь запал и оставляя в невесомости сомнений, которые были мне так свойственны, и которые так мешали на этом пути. Иногда я не понимала, о чём он говорил, не чувствовала то, что стало его частью. Дар подчинялся не только законам природы, но и силе мысли, и если первое – нерушимо, то второе – вполне реальная область для экспериментов. Но у меня не хватало фантазии и опыта для того, чтобы делать с даром то, что делал он. Чтобы даже вообразить себе это. Я всегда буду на шаг позади. И вряд ли смогу противопоставить ему что-нибудь стоящее. Подобные мысли ввергали меня в отчаяние, и я знала, что это ловушка ума, в которую не стоило попадать. Однако всё ещё была не в силах противостоять им. Я со злости бросила два разреза, развеивая тени, парившие в нескольких метрах от меня. - Хорошо, - кивнул Александр. Он удивил меня: я предвидела совсем иное. Боялась, что не оправдаю его ожиданий, что снова окажусь слишком слабой, неспособной, даже безнадёжной. И совсем не думала, что он похвалит меня. Однако его слова не принесли мне никакой радости. - Разве? - Вполне. Для начала. - Для начала, - хмыкнула я. – Я всё ещё в начале, хотя столько времени прошло. - Это ничто для вечности, тебе стоит уже начать думать другими понятиями, новыми категориями. С позиции – вечного существа, коими мы с тобой и являемся. Ничто для вечности, ничто – для него. А я – как ребёнок, который делает первые шаги, в то время как он уже научился летать. - Я пока… не могу, - сдавленно сказала я. - Когда-нибудь сможешь. Ты – достойная ученица. Он снова улыбнулся, а я всё ещё не верила его словам, невольно пытаясь отыскать иронию или насмешку. - Каждый достойный ученик в один момент превосходит своего учителя. Не боишься этого? Я бросила эту фразу, чтобы увидеть его реакцию, понять, насколько он верит в меня и готов ли открыть то, что я смогу использовать против него. - Быть может, я этого и хочу. - Чтобы я стала тебе равной? – не сдержала я удивления. Он задумался, загадочно улыбнулся, серый кварц блеснул задорным огнём. - Мне бы хотелось соревноваться с кем-нибудь в даре. Это.. развивает. И придаёт особый вкус бытию. Он словно погружался в далёкие воспоминания, которые лелеяло его сознание, смутные и туманные, но прежде – настоящие, и поэтому они могли проявиться здесь, в нашем мире. Всполохами цвета или отголосками звука, былыми чувствами или отблесками солнца на коже. - Ты думаешь, я смогу когда-нибудь?.. Быть тебе равной. Я впервые задумалась об этом. Александр верил в меня больше, чем я сама. Широта его мышления захватывала и наполняла вдохновением, он всегда решался на то, о чём другие даже не мечтали. Это умение – одно из тех, которые он развил помимо дара. И я бы хотела обладать им не меньше. - Кто знает? У каждого свой путь. И твой – короче, раз ты родилась много позже меня. Наша связь… существует ли она или это лишь выдумки? - Думаешь, я родилась – из-за тебя? – серьёзно спросила я, взглянув на него. - Уверен. Именно поэтому… - он вдруг замялся. - Что же? – я подалась ему навстречу, желая проникнуться его словами. - Нет, - отвернулся он. – Это не так важно. Я хотела настоять, добиться ответа, но понимала, что это бессмысленно. Если он решил молчать, ничто не заставит его открыться. Однако он что-то знал о нашей связи, об уникальных дарах, что-то, что могло изменить мой мир за мгновение. Это порождало желание узнать всё, но и пугало своей возможностью забрать не меньше. - Я иду, но не знаю куда. Как же я смогу добраться до цели? – задумчиво спросила я, вглядываясь в горизонт. - Тебе достался лучший учитель, а ты всё ещё сомневаешься. Ты правда так не доверяешь мне? – он посмотрел на меня, но его глаза остались спокойны. - Ты не заклинатель Солнца. Откуда тебе знать о моём пути? От его улыбки во мне поднялась злость, опаляя зарождающиеся мысли и не давая думать созидательно. Его спокойствие раздражало, и это оставалось для меня загадкой, однако я понимала одно: ты сердишься – значит, ты не прав. - Ты заботишься не о том. На азах постижения это не столь важно. Ты остаёшься заклинателем. Как и я. На первых стадиях применения стихии у всех всё одинаково: призыв, контроль, созидание. Что отсюда к тебе не относится? Его слова были разумны, но они всё равно смущали меня. Я вздохнула, так ничего и не ответив ему. - Смотри. Он встал рядом, развернувшись к простору, который раскинулся перед нами. Огромное поле, окружённое лесами, было совершенно пустынным, кое-где оставался снег, пятная землю последней белизной, которая скоро бесследно впитается в землю. Здесь было где размахнуться во время тренировки, поэтому мы и выбрали это место. Он поднял обе руки, и я поняла, что впервые видела, как он использовал сразу две. Мне не хотелось ещё учиться сегодня, но любопытство заставило наблюдать за ним. Не всё познаётся через слова. Порой, просто пребывая рядом с человеком, в его энергиях, ты мог открыть для себя такие осознания, которых не достиг бы через речь. Концентрация и намерение, исходящие от Александра, ощущались столь же явно, как и холодный воздух вокруг нас. Я смотрела туда, где терялись серые леса, а перистые облака испещряли небо причудливыми узорами, однако даль не менялась. Жизнь вокруг дышала привычными ритмами. Я уже хотела отвести взгляд, как впереди показалась тонкая полоска мрака. Столь узкая, что её можно было спутать с землёй на горизонте, но насыщенный цвет не дал мне ошибиться в её природе. Определённо неестественной для этих мест. Полоса ширилась. Неспешно, основательно, необратимо. Росла, поглощая свет и горизонт, впитывая в себя всё окружение, и от этого становясь мощнее, привлекая моё внимание всё больше. Я с усилием вглядывалась вперёд, пытаясь понять, что же в этот раз сотворял Дарклинг своей безграничной силой, но мне не пришлось долго гадать. Поток тьмы превратился в чудовищную волну, которая надвигалась на нас со всех сторон. Конечно, я слышала, что много лет назад Александр сражался с целыми армиями и побеждал, заставляя врагов теряться во мраке, хозяином которого был лишь он, но я даже представить не могла, что можно призвать столько стихии. Откуда он черпал энергию? И главное – как мог её удержать? И сейчас, на таком крошечном расстоянии, я уже видела, как волна стремительно мчится к нам, легко скользит по земле, растворяя в себе окружающий мир, словно его никогда и не существовало. Тихий гул наполнил всё вокруг. Это было совсем не похоже на разрез. На раскаты грома при нём. Сейчас природа словно менялась, исторгая неукротимую энергию из недр, и ты чувствовал, как пространство искажалось, пытаясь не расползтись от столь дерзкого вмешательства. Мне не доводилось видеть такого. И стыдно было признать, что я снова боюсь. Усилием воли я сдержала себя, чтобы не отступить на шаг, не поддаться трепету, охватившему всё моё тело. Не хотелось терять лицо перед Александром. Он оставался всё таким же спокойным и сконцентрированным. Неживым. Словно слился со стихией, которой было всё равно. Не окрашенная в какой-либо цвет, без знамени и правил, она была лишь природой, проявлением Творца. Он растворялся в ней, на мгновения становясь чем-то большим, нежели просто человек, и наполнял её своей волей, не позволяя тем самым забыться, заблудиться, потерять контроль. Волна подобралась совсем близко, и я поняла, что сложно остаться в рассудке, когда на тебя надвигается сама суть стихии. Как можно справиться с такой свирепой бушующей силой простому человеку? Вдруг волна замерла, нависнув над нами на большой высоте. Гул растворился, словно его и не было. Раздался еле различимый шёпот мрака, высокий чистый звук, который я не слышала до этого. Пение стихии. Тьма была совсем рядом, но он контролировал её, а она владела им. Я не слышала, но чувствовала этот безмолвный разговор между ними, и было в этом что-то предельно личное, ведь по сути это – разговор с самим собой, той частью тебя, что покоится вовне. Тьма не двигалась к нам, лишь внутри неё, казалось, кипела жизнь, энергия творения струилась через неё, и я прониклась этим ощущением. Страх пропал, оставляя место любопытству. Мне хотелось подойти ближе и понять, что же это такое, но не успела я сделать это, как волна перепрыгнула нас и обрушилась за нашими спинами, абсолютно бесшумно, растворяясь в земле, словно её никогда и не было. Я обернулась, всё ещё удивляясь столь быстрым переменам. Перед глазами стоял образ мистерии, которая происходила мгновение назад. Стихия развеялась, растворяясь вокруг нас, и я ощутила, что Александр здесь, со мной. Его дух вернулся, и это заставило меня обернуться. Он задумчиво смотрел на землю рядом со мной. Казалось, из него исходил внутренний свет, подчёркивая и без того совершенную красоту, придавая ей живость, а глазам – блеск. Будучи естественной частью, дар поддерживал гриша, его здоровье, красоту, молодость. И не было здесь ничего от скверны, которая разрушала тело и выпивала душу, каждый раз требуя всё больше. - Это было… великолепно, - выдохнула я. - Спасибо, - искренне улыбнулся он. – Я редко это делаю. - И зачем тебе усилитель после такого? – с нотками страха и восхищения в голосе сказала я. - Он мне больше не нужен. Усилитель – это костыль для дара. Я замолчала. Он столько времени рассказывал мне про усилители Морозова, столько сам его искал, а теперь… - Но как же так? Ведь гриши… - округлила я глаза. - Пускай. Это их путь. Не наш с тобой. Нам это всё не нужно. В этом и заключается осознание, путь в духе, Алина. Освободить себя от надуманных границ, ложных убеждений, тем самым даровав себе новую форму духа. Но лишь на короткое время, ведь любая стадия подразумевает выход из неё на новую ступень. Обретя форму раз, будь готов оставить её, как и прежде. Здесь нет конца. В этом и заключается вечность. - И что же, ты обманываешь других гришей, потакая их желаниям найти усилитель? - Нет, я просто не требую от зайца быть ястребом. - Ну а я? Кто я в твоей картине мира? Ястреб, заяц или жар-птица, исполняющая твои желания? - Давай посмотрим. Призови свет. Сколько можешь. Я замялась, понимая, что моё представление едва ли будет столь же впечатляющим, но всё же развернулась лицом к полю. Облака уже скрылись за верхушками деревьев, открывая безбрежное небо над нами. Раньше Александр учил меня рассредоточивать внимание, чтобы держать сразу несколько потоков света, создавать из них фигуры и силуэты, подчинять движения своей воле, но сейчас всё это было не нужно. Я лишь пыталась призвать столько стихии, сколько могла, объяв весь свет вокруг себя, поэтому подняла обе руки. Над нами разливалось белое пламя настоящего солнца, а под ним – тусклый свет моего дара. Он неспешно выползал из-за горизонта, словно просыпаясь от долгого сна, смешивался с белыми всполохами истинного светила, создавая затейливое плетение цветов в небе. Я хотела призвать столько же стихии, как и Александр, почти осмелилась, но едкий голосок уже посеял сомнения в душе, и состояние покоя развеялось. Всё замерло вокруг, остановилось, затаило дыхание. Привычные ощущения схлынули, оставляя меня наедине со стихией. Я почуяла чужое присутствие, совсем рядом. Обновлённым восприятием я видела, как энергия Александра влияла на всё вокруг и каким цельным он был сейчас. Краем глаза я уловила, как его рука скользнула ко мне, устраиваясь на шее. Там, где когда-то было ожерелье из рогов оленя. Едва касаясь кончиками пальцев, но этого хватило, чтобы я услышала зов его дара. Он усиливал меня, напитывая уверенностью и позволяя забыть о том, что у меня есть границы. Свет вспыхнул, воспрял, простираясь ввысь, и затопил долину чистым сиянием, разливаясь вокруг. Он стал таким же огромным, как и тьма до этого, а, быть может, и больше. Я восхитилась своим созданием, с трудом осознавая, что творец всего этого – я. Когда сероватая волна приблизилась, она уже не казалась такой тусклой. Скорее была похожа на расплавленное серебро с подвижным нутром. Узоры прожилок переливались чёрным, подчёркивая новую структуру света. Ту самую, которую подарила мне юрда-парем. Александр резко убрал от меня ладонь, контакт прервался, и свет вспыхнул, ослепляя нас белоснежным сиянием. Я закрылась рукой, понимая, что теряю контроль, словно мои реки иссушились, превратились в ручейки, по которым хлестал быстроходный поток, совсем для них не предназначенный. Повеяло холодом, и, когда я открыла глаза, то увидела вокруг снег. Свежий, пушистый, хрустящий, тот самый, который выпадает в первый раз. Он накрыл всё: поле, деревья, нас. Я посмотрела на Александра, он уже отряхивался. - Это и есть твои границы. Без усилителя ты можешь достичь то, что получила сейчас. Путём практики. - Но как же? Я творила из особых ощущений, которых раньше не чувствовала. Без твоей помощи у меня не получилось бы. Смогу ли я одна? Вдруг, забуду про них насовсем. - Алина, тот, кто видел солнце, никогда не забудет его свет. Тот, кто познал истину, никогда не согласится на ложь. Если ты хоть раз смогла достичь определённого состояния, то ты всегда сможешь в него вернуться. Это звучало очень вдохновляющее, но в глубине души я боялась, что всё окажется не так просто, как он говорил. Для него это – естественно, а мне предстояло подготовить почву, чтобы обрести эти состояния, в которых я чувствую себя увереннее, сильнее, цельнее. - Ты был другим в этот раз. Я видела это. Что-то качественно иное. Будто в тебе не было тебя, будто ты был не человек. Другие гриши так не умеют. - Они даже не знают об этом. Состояние слияния со стихией, её высшим аспектом. Стихия не думает, в отличие от человека. Не осуждает, не боится, не лжёт. Она просто проживает себя. А что постоянно делает человек? Думает, тем самым ограничивая себя своим же разумом. - Удивлена слышать от тебя такие речи. Думала, ты боготворишь разум, - слабо улыбнулась я. - Только пока он мне служит, а не мешает, - ответил он мне улыбкой. - Кстати, я нашёл кое-что о заклинателях Солнца. Зайди потом ко мне за книгой. Я замерла, не поверив его словам. - Что? То есть ты всё это время знал и молчал? И как давно? – мой взгляд остановился на его лице. - Не суть, - равнодушно бросил он. - Ты же знаешь, как для меня это важно. Как ты мог скрывать это от меня? Я уже думала, что между нами воцарились доверительные отношения. После монастыря, после Апрата, после Западной Равки, но он продолжал прятать то, что принадлежало мне. Моё наследие. - Ты была не готова к этим сведениям, - холодно сказал он. Его серые глаза вновь покрылись льдом, и я поняла, что не добьюсь от него сожалений. - Это не тебе решать! – разозлилась я. Гнев поднимался во мне волной, как и стихия до этого. - Зайдёшь ко мне, когда успокоишься. И усмиряй свои вспышки, а то я начинаю сомневаться в своём решении, а я этого очень не люблю. В голосе зазвучали нотки угрозы, и это остудило мой пыл. Я ведь и не собиралась на него злиться, что же на меня нашло? Возможно, это было влияние опыта, который мы опробовали сегодня, он будоражил мои чувства, отчего я всё ещё пребывала в странном состоянии. - Что тебе до заклинательницы Солнца? Ты так цепляешь за свои статусы: сначала за картографа, потом за Санкту, сейчас – за это, - продолжил он, увидев, что я успокоилась. – Это всё конечное. Вы все ищете счастье в простых вещах: отношениях, еде, золоте, сексе, семье, детях… - Вы… Будто ты сам этого не делал, - подняла я бровь. - Да. Поэтому знаю: чтобы обрести вечное, нужно пройти насквозь всё конечное. Было лукавство в его словах, я чувствовала это. Он говорил, что у него много больше опыта с вечностью, несоизмеримо больше, и это так, но… Он ещё не дошёл до конца, не оставил поток времени. Не решился или пока не смог? Не желал? - Но ты ведь не всё прошёл, - я прямо посмотрела ему в глаза. - Не всё. И, быть может, у судьбы ещё осталась парочка уроков для меня, прежде чем я с уверенностью скажу, что вечен лишь путь в духе.Анастасия
Образ Мэгжин преследовал меня уже несколько дней. Рассечённое тело, безмолвно лежащее на льду, алая кровь, окропившая последний снег, такая яркая, что казалась неестественной, будто кто ягоды рябины раздавил. Она нашла быструю смерть. Удача. Даже не представляю, что сделал бы с ней Дарклинг, но, похоже, она догадывалась, раз решилась на такой шаг. Иногда смерть – это милость, которую даруют побеждённым, особенно если она – мгновенная. Однако я возвращалась мыслями к ней, словно она стала моей личной утратой. У Мэгжин не было родных в Равке. Если они и были живы – то находились в Шухане. Никто про неё даже не вспомнит. Да и сколько таких судеб заканчивалось безвестно? Тебя помнят, пока ты живёшь, но стоит покинуть этот мир, как все вычёркивают тебя из памяти, словно тебя никогда и не было. Твоё присутствие – мнимо, одиночество – реально. Даже больше, чем мы могли себе представить. Однако для кого-то ты навсегда останешься в его мире, и, пусть это лишь один человек, всего один, но это значит, что ты уже не одинок. У Мэгжин был брат, её кеббен. И память о сестре навсегда сохранится в его сознании, даже если они пытались изменить его, делая из него хергуда, вырезая всё живое, создавая чудовище. Нужно её похоронить. В саду Зои появится ещё одно растение, пока не знаю какое, но определённо из Шухана. Очередная жертва бессмысленных перипетий, конца которых мы не видели. И повезёт, если увидим. Мы так и не выяснили, кому помогала Мэгжин. Александр был так уверен, что скоро всё раскроется, и это волновало меня, как и его слова, что прольётся ещё много крови. Ведь я живу за тем, чтобы облегчать боль и страдания. Сейчас я как никогда ощущала тщетность своих усилий против столь всеобъемлющих событий, способных превратить всех нас в пыль истории. И нет в моих руках такой власти, чтобы изменить всё одной лишь волей, одним лишь желанием, пускай даже и самым искренним. Но, быть может, его воля будет значить больше в этом неравном противостоянии? А я буду делать то, что могу, что умею, что делала всегда, чем наделила меня природа: исцелять. Никогда не знаешь, какие последствия будут у твоих действий, даже самых крошечных. Для кого-то – они обрушат мир, а кому-то – спасут жизнь. И это заставляло верить, что всё не зря, наделяя изначальную пустоту смыслами, без которых ты давно бы сошёл с ума. Комната Александра в Малом дворце сегодня не казалась мне такой холодной и нежилой. Я сидела в одном из кресел, изредка поглядывая на него, а он стоял, опираясь на стол, и смотрел на меня непроницаемым взглядом. Густая тишина между нами всегда вызывала во мне трепет, словно он привносил с собой это напряжение, пробирающее меня до нутра, которое каждый раз развивалось по-новому. Однако сегодня эти чувства не посетили меня. Ничего из того, что было мне привычно. Словно книга, которую я прочла, досконально изучила, они стали мне неинтересны, более не терзая меня. Я отпустила их, как нечто ненужное, преходящее, как то, что больше не вернётся ко мне. Мягкий свет лился на нас от нескольких свечей, и это дарило особый уют, которого я раньше не замечала в его комнате. - Не жалеешь, что убил её? Мы могли бы узнать ещё что-нибудь, - устало сказала я, начиная разговор. Я опустила глаза, мыслями касаясь того момента. Сердце трепетало, увидев знакомую фигуру, когда я уже почти распрощалась с жизнью, но… - Не жалею. Скоро и так узнаем, - быстро сказал он. – Я уже давно собирался начать. - Что начать? - Чистить ряды. Оздоравливать окружение. Я подняла на него взгляд, но Александр оставался всё таким же непроницаемым, лишь задумчивость придавала ему расслабленный вид. В этот момент он мог решать, кого убить следующим, а мне даже не хотелось его останавливать. - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. - Всегда. На моей стороне – знание человеческой натуры и опыт истории. Всё всегда повторяется, если знать прошлое. Просто люди об этом забывают, а тот, кто не знает прошлого, обречён повторять его ошибки. Его знания и опыт всегда будут недоступны мне, но я и не стремилась к этому. Мне просто хотелось быть рядом с ним и делать свою работу. Которую я любила. Как и его. Эти две вещи делали меня счастливой. Мой вечный неиссякаемый источник, который я не боялась потерять, единожды обретя. - Ты слишком уверен в себе. Когда-нибудь это сыграет с тобой дурную шутку, - покачала я головой. - Для этого у меня есть вы. Я всё же не теряю надежды найти людей, которые будут говорить мне правду. Хотя бы иногда. Мы оба замолчали. Да… я всегда буду рядом, чтобы сберечь тебя. Даже от тебя самого. Правда, это он спас меня уже целых два раза, но я не останусь в долгу, просто мой путь - иной. Я спасала его от самого себя. Была шёпотом его сердца, который различала лучше, чем он сам. Его не услышишь внезапно. Особенно если так долго защищался, закрывался, убеждая, что всё это – ложно. Но я знала, что мои слова не канут в пустоту, так или иначе он слышал их, они проникали в самую душу, чтобы затем распуститься диковинным цветком в самый неожиданный момент. Осознание озаряло тебя, ведь оно жило в тебе всегда, лишь дожидаясь, когда ты будешь готов. - От меня ты тоже её ждёшь? – наконец, произнесла я. - Да. Ты ведь уже готова к ней. Сердце пропустило удар, но я не позволила этим чувствам проявиться на моём лице, лишь чуть сжала подлокотник. Отрицание уже почти сорвалось с губ, но в последний момент я остановилась. Не хотелось давать ему повод в очередной раз обличить меня во лжи или посмеяться надо мной. Однако я не позволю ему выворачивать мою душу. Не тогда, когда ему бы этого хотелось. - Знаешь… Я так долго смотрел на тебя и думал, что тебе нечего мне предложить. Только тело. Но и в этом ты оказалась неопытна. Было забавно наблюдать, как ты строишь из себя женщину, которой не являешься. Но в один момент тебе это надоело, и ты решилась на большее. Я так и сидела, боясь шелохнуться, с застывшей улыбкой на губах, с зажатым подлокотником, с трудом осознавая его слова. Пытаясь понять, как он решился на такое. Обнажить очередной слой своих мыслей, болезненную правду, которая резанула бы мне душу, но сейчас меня обволакивали странная пустота и спокойствие. Словно моя правда была слишком далека от его слов, не имея с ними ничего общего, словно это было так давно, что уже будто и не случалось никогда. - Когда-то ты сказала мне смотреть на мир светлыми глазами, помнишь? Конечно, я помнила. Те же внутренние ощущения наполняли меня и сейчас, но, пожалуй, не столь тяжёлые и мрачные. - Да, а ты сказал, что в тебе не осталось ничего светлого, - я так и не сдвинулась с места, но улыбка исчезла с моих губ. – Ты всё ещё так думаешь? Мне показалось, он задумался. Хорошо. Для него это может быть началом чего-то нового. - Тебе нужно оставить свои грандиозность и идеальность. Сойти с этого пьедестала. Ведь там есть только страх и фанатичное обожание. Но, кажется, ты не это ищешь? - осторожно продолжила я. - Это тоже полезно. Защищается, но не отрицает, слишком устал убегать от себя и своих чувств. Как и я. Вот только я знала, что с этим делать, а он словно шёл к этому впервые. - Слишком дёшево и ненадёжно для того, кто живёт целую вечность, - улыбнулась я. – Ты и сам это понимаешь, поэтому посылаешь Алину наладить связи с людьми. Но тебе и самому нужно участвовать в этом. Открывшись людям и показав им свою человечность, ты завоюешь их любовь. Больше ничего и не потребуется. Всё так просто. Нам свойственно проникаться чувствами и… любить. Как бы странно это не звучало. - Ты удивишься, но людям свойственно не только это. Об этом говорит наша длинная и такая кровавая история, - из его голоса пропала сталь, обрамлявшая привычную уверенность. Я промолчала. Да, возможно и так. Я не могла отрицать его правды, основанной на событиях и фактах, но всё это сейчас казалось досадным недоразумением. Непонятным, странным, выдуманным. Да, такова наша история, но ведь мы могли написать другую, чтобы наши потомки жили в новом будущем. И кто, как не правитель обладал властью и возможностями для этого. - Я подумаю над твоими словами, - сказал он, и в его голосе промелькнуло вдохновение, которое прежде мне не доводилось слышать. Его ответ словно подтвердил мои мысли. Быть может, моё спокойствие передалось и ему, убедило, что в этом тоже есть правда, нечто стоящее, заслуживающее его внимания. Я смогла донести до него свои знания, ведь, несмотря на столь весомую разницу в опыте, мне тоже было, что ему передать. И предложить. Я медленно встала и подошла к нему, не решаясь приблизиться вплотную. Он так спокойно смотрел на меня, без привычного холода и надменности, серый кварц, словно весенний лёд, был готов вот-вот треснуть. Как на том озере, где мы катались. Где я чуть не утонула. Вот только что я увижу на дне? Удивительная тишина, в объятиях которой было приятно находиться, которая наполняла, а не опустошала. Пожалуй, в этот раз мы понимали друг друга. Были готовы услышать. Я ощущала его чувства, такие тонкие и робкие, даже застенчивые, словно ростки подснежников зимой, когда ещё слишком холодно. Когда морозы возвращались так внезапно, на погибель всем, кто верил, будто всё уже позади. Но наша весна – пришла. Я знала это. И от этого на душе было легко. Словно мы перестали бороться друг с другом, ведь сила, полученная в борьбе, применима только там. Я обняла его, скользнув рукой к груди, прислушиваясь к глухим размеренным ударам. - Что ты чувствуешь? – тихо спросил он. Я услышала, как его сердце дрогнуло. Мне даже не нужно было использовать дар, чтобы это понять. Неужели ему важно, что я чувствую к нему? - То же, что и ты, - лёгкая улыбка тронула мои губы. Я и не ждала от него слов. Он как будто не знал их. Или забыл. Такое случалось, и я не винила его. А от меня он уже всё услышал, и не хотелось портить момент лишними словами. Они ведь почти всегда лишние. - Я всегда плохо в этом разбирался, - он приобнял меня. Там, где кончаются игры, начинается близость. Какая бы она ни была. Непосредственная, едва уловимая, искренняя, но всегда трогательная. Только такие моменты и призваны остаться в памяти, запечатлеться, как глубокие потрясения, поднимающие со дна души весь ил с золотом опыта, который менял нас. Вот только близость это делала без боли: плавно, нежно, не оставляя шрамов. - Я похожа на неё? – осторожно спросила я. Моё сердце затрепетало, и я не знала, какого ответа ждала, какой хотела услышать, какой пугал меня. - Нет, - после недолгого молчания ответил он. Нет… Может, оно и к лучшему. Тогда есть надежда, что всё это – не иллюзия, привязанность, основанная на прошлом, которое всё ещё будоражило его кровь. Мы с Алиной не угадали, как ни старались. Он взял моё лицо в свои руки, и я, наконец, разглядела, как посветлели его глаза. Словно живые огоньки проснулись на дне этих тёмных озёр, в которых виднелось моё отражение. - Я ведь не очень хороший. - А я? – улыбнулась я, вспоминая, как повздорила с Аннэт. - Думаешь, у нас есть шанс? - Стать лучше? - И это тоже. - А если я скажу, что его нет? - Тогда я подумаю, что ты снова мне лжёшь. - Эй, ты не исправим, - засмеялась я, ущипнув его за бок. - Разве я? Это ты снова мне врёшь, - улыбнулся он. Мы старались отшутиться и не думать о вопросах, которые безмолвной неопределённостью довлели над нами, однако каждый понимал, что к ним придётся вернуться. И совсем скоро. О них разобьются наши мечты и желания, ведь над чем-то не властен даже он. Но не сейчас. Сейчас миг принадлежал лишь нам, застывший во времени лишь для двоих, словно подаренный вечностью, для которой он – ничто, но для нас он значил так много. И я не боялась, что момент исчезнет, растает, будто его и не было, что он изменится, что Александр вдруг станет другим, резким и жёстким. Что меня это вновь оттолкнёт. - Я хочу от тебя правды, но давай начну первым. Это будет честно. Я исполню одну твою просьбу, - сказал он, погладив меня по спине. - Какую? – мои брови взметнулись вверх. - Тогда, на озере… помнишь? Я отпрянула. Да что же?.. Неужели?.. - Александр. Но ты ведь и так знала? Он произнёс имя так, словно сам хотел прочувствовать, как оно звучит. Впервые за долгое время. - Догадывалась, - уклончиво ответила я. Похоже, что он всё знал о нас с Алиной, но к этому мы вернёмся позже. Я уже и не думала, что он доверит его мне, поэтому просто оставила это желание. Перестала просить и требовать. А сейчас он так легко признался мне. Я получила всё, когда уже отказалась от желаемого. И даже не знала, что испытывала сейчас. Я пыталась услышать своё сердце, но оно словно молчало, облачённое миром и ясностью, до которых разуму ещё было далеко. - Почему сейчас? – спросила я. - Захотелось. Его ответ снова удивил меня. - И всё? - А чего ты ждала? - Неужели ты последовал за желанием своего сердца? - Не будь так строга ко мне, я только учусь. - У тебя хорошо получается… Александр, - сказала я, вновь прижимаясь к нему. Мы так и стояли, обнимая друг друга, делясь теплом наших сердец, и мне впервые за долгое время было по-настоящему хорошо. Спокойно, душевно и искренне. Без невероятных всплесков чувств, которые затем сбрасывали тебя в бездну отчаяния, без недомолвок, без игр и лжи, без ожиданий и обид. Без страхов и разочарований. Мы были созвучны и ощущали это вместе. - Разве мы можем быть вместе? Мысли о нашем будущем вернулись ко мне. Туманном, почти невозможном. Я во многое верю, но в нас… И как бы больно мне от этого не было. Мы ведь не в сказке. И нет у меня пера жар-птицы, которое исполняет все желания. - Это уже нам решать. Мне бы так хотелось попросить его отказаться от трона и власти и просто остаться со мной. Просто. Быть. Со мной. Но я знала, что это невозможно, поэтому никогда бы не сказала ему этих слов. Это слишком важная его часть, без которой его не существовало, просить об этом – слишком эгоистично с моей стороны. Просить человека не быть собой. Я выбирала и выбирала неправильно, но не могла отказаться от него. От нас. Как бы коротко ни было это затмение, я хочу, чтобы оно случилось в моей жизни. А пока… - Ну… раз ты считаешь меня такой неопытной, то, быть может… - сказала я, добираясь пальцами до его лица и наклоняя его к себе. - И что ты хочешь? - Думала, ты знаешь, - сказала я, опуская глаза. - Догадываюсь, - усмехнулся он. Он поцеловал меня, не спеша расстёгивая мой кафтан. Затем рубашку… Наконец, отстранился от моих губ, позволив взглянуть на него. Моя грудь вздымалась от безмолвного трепета, словно в нашу первую ночь. Я сидела на кровати, подобрав под себя ноги. На мне остался лишь браслет-усилитель. С тех пор, как я получила его, он ни разу не покидал моего запястья. Он сидел позади, чуть склонив к плечу голову, и разглядывал меня, пропуская мои волосы сквозь пальцы. Я обернулась, так и не решаясь подобраться к нему. Всё ещё боясь слепой грубости, которая снова причинит нам боль… Горькое воспоминание опалило мой разум. Он придвинулся ко мне и замер, словно ожидая действий от меня. Так близко, в прозрачной темноте, не скрывающей наших силуэтов. Я протянула руку к его лицу, ощущая пальцами теплоту кожи, взглянула ему в глаза… Такие ясные и живые, бездонные в своей открытости. Мне. Я не могла отстраниться от этого, оттолкнуть, не принять его сейчас… Когда он смотрел на меня так. Я опустила взгляд и коснулась его губ, мягко целуя, будто они были хрупкими. Он ответил мне, углубляя поцелуй, наполняя его другими чувствами, делая жарче, ярче, насыщеннее, окрашивая вспыхнувшей страстью, которую он не сдерживал. Я с шумом выдохнула, когда он сжал мою грудь, прижимая спиной к себе. Жар его тела объял меня. И снова я в ловушке его рук, из которой не могла сбежать. Потому что не хотела… Он потянул меня за волосы, заставляя открыть ему шею. Я сжалась на мгновение, тело ещё помнило ту ночь, когда боль затмевала разум, не позволяя отдаться моменту, когда он стал для меня кошмаром, который я всё ещё была не в силах забыть. Он словно чувствовал это, нежно покусывал кожу, делая ощущения острее, но не переходя границу боли, замечая мой трепет. И как мои первые стоны окрасили тишину… Я чувствовала его нетерпение, смешанное с желанием, но не хотела спешить сегодня. Я только начала расслабляться в его руках, вспоминая, что нам может быть удивительно приятно вместе. Без мучений и принуждения. Он надавил мне на плечи, заставляя опуститься руками на кровать. Я дёрнулась, прижимаясь спиной к его груди, замечая его руки по бокам от меня… О, Святые… здесь тогда это и случилось... в ту злосчастную ночь... прямо на этой кровати… Я невольно напряглась. Воспоминания, как он мучил меня в этой позе, сковали мышцы, заставляя их подрагивать. Я сжала ноги, чувствуя, как дышать стало тяжелее, как сердце билось, но совсем не от сладостного томления. Он замер надо мной. Кожей я ощутила его замешательство. - Расслабься, - его бархатный шёпот, как и тьма вокруг нас. От тихого голоса по телу пробежали мурашки. Губы коснулись моей спины, и я услышала зов его дара. Еле различимый, но непреклонный. Уверенность и спокойствие по капле наполняли меня, выталкивая мрачные мысли и позволяя верить, что сегодня всё будет иначе. С ним ведь ничего не повторялось дважды. Этот момент был создан для другого, других нас. Окружённых близостью и созерцанием чувств, которые, наконец, мы смогли услышать в глубинах сердца. Его рука на моём животе, ладонь такая горячая, пальцы неторопливо поглаживали кожу, и по всему телу волнами расходилось тепло. Мысли необратимо рассеивались, растворялись в неге одна за другой, оставляя наедине с желанием, которое крепло с каждым прикосновением, овладевая мной всё полноправнее. Мне захотелось ответить на ласки, доставить ему удовольствие, но не хотелось прерывать его. Напряжение таяло, и тело становилось мягким и податливым, жаждущим прикосновений. Он поглаживал мою грудь, и я чувствовала, как она тяжелела в его руках, как моё тело двигалось под ним, как розовело от удовольствия лицо, как я прижималась к нему спиной, ягодицами, бёдрами… Жар страсти опалял не только его, отныне принадлежа нам обоим. Тело становилось всё более послушным в его руках, готовое подчиняться и принимать; его пальцы скользнули вниз живота, и я прогнулась, прижимаясь бёдрами к его промежности и начиная тереться ягодицами. Чувствуя его тело. Которое всё ещё не во мне… Сладостное предвкушение заставило пожалеть, что в таком положении я не могу добраться до него первой, что мне придётся ждать, так долго ждать, пока он… Я опустилась ниже, на локти, выгнулась сильнее… Не хотелось просить, только не словами, такими глупыми и неуместными сейчас. Моя рука отправилась в путешествие до его запястья. Недолгое. Я обхватила его, настраиваясь на тело, мы оба пили руанит и он ещё не вышел полностью, но кое-что я могла. Мои пальцы поглаживали его напряжённые мышцы, скользили по бледной коже… Он сжал моё тело до боли, наконец, оказываясь во мне. Мой стон, и лишь одна мысль: как же нестерпимо я хочу его… Словно он последний глоток живительной влаги, доставшийся мне в бесконечной пустыне, по которой я скиталась всё это время. И как же неистово он хотел меня, позволяя проникнуться силой этого чувства, чтобы затем взять меня со всей страстью. Мы оба глубоко подвластны этой жажде, слишком поглощены друг другом, чтобы быть нежными и бережными сейчас. Хочу, чтобы он не сдерживался, снова ощутить свою беззащитность, мнимую слабость, вверяя себя в его руки, хочу, чтобы он тоже отдался этим чувствам, отпустил контроль, хочу услышать его стоны… Моё тело подрагивало от его сильных движений, дыхание учащалось, и, казалось, что воздуха становилось всё меньше. Да, он мог играть моим восприятием ничуть не хуже меня. Эта мысль – последняя перед тем, как я утонула в ощущениях, яркими всполохами заполняющими слабеющий разум. Удовольствие нарастало, кристаллизовалось в самом сердце, от осознания, что он здесь, со мной, что он делал меня своей каждым резким движением, срывая стоны наслаждения с моих губ, переходящие во вскрики… Я чувствовала его тело в себе, над собой, вокруг себя… хотелось стать с ним одним целым, слиться в единых ощущениях и желаниях, чтобы больше не угадывать, не думать, не ошибаться. Чтобы знать и проживать одни чувства. С ним. Его шумное дыхание надо мной… Сегодня мне вновь приятно находиться в его руках. Я уже не могла сдерживаться, сминая простынь в руках. Наши влажные тела льнули друг к другу. Я ощущала и его наслаждение, как движения становятся ещё грубее и глубже… Пока восторг не накрыл нас одновременно. И наши протяжные стоны растворились в тишине. Я снова лежала на его груди, но сегодня мне было необычайно хорошо и спокойно. Хотелось продлить этот момент, запомнить, оставить с собой навсегда. Ведь для тех, кто не обручён с вечностью, ничто не повторяется дважды. Для таких как я. Простых людей с простыми желаниями. Мог ли он знать об этом? Он поглаживал меня по спине и молчал. Говорить ни о чём не хотелось. Пусть сейчас всё будет идеально. Хотя бы сейчас. Я приподнялась на руках, скользя по нему взглядом. Его глаза были закрыты, а лицо расслабленно, и лишь ровное дыхание слышалось в полнейшей тишине. Наверно, он заснул, ведь я уже не ощущала его рук на своей спине. Тепло и спокойствие передалось и мне, когда я наслаждалась этой картиной. Умиротворением, которое никогда не чувствовала рядом с ним. Которое наполняло нас обоих. Он открыл глаза, и я снова окунулась в тёмные озера цвета кварца. Гладкие и прозрачные, казалось, я видела их насквозь, до самой глубины его души, до самого дна, они были такими живыми сейчас, серебрились огнями чувств, которые излучали наши сердца. Я улыбнулась и поцеловала его в уголок губ, едва касаясь. Прядь волос упала ему на лицо, и он осторожно заправил её мне за ухо. Я уже хотела отстраниться, но он задержал меня, вовлекая в глубокий поцелуй, чувственный и нежный. Я так и засыпала, окружённая теплом его тела, мягкостью его рук, позволяя разным образам пробиваться сквозь сонную негу, пока последняя мысль не озарила меня, утягивая в сладостную дрёму. Лежу в объятиях мужчины, который строил этот мир ещё до того, как родилась моя бабушка. Не слишком ли я далеко зашла?