Монстр

Сереже десять, он вытирает кровь из разбитого носа рукавом грязной кофты. На кафельном полу приютского туалета растекается красное пятно. Оно так инородно смотрится на белой, хотя уже посеревшей от грязи плитке, что Сереже хочется рассмеяться. Сережа знает, что смеяться нельзя, потому что за смехом последует очередной удар. Их больше, они сильнее. Так происходит всегда, когда поблизости нет Олега. Они, как стервятники, поджидают, когда Сережа останется уязвим. Когда не сможет в очередной раз спрятаться за спиной Олега. — Чего ты стоишь без него? — Усмешка появляется на лицах его мучителей. Сережа сжимает кулаки, ему хочется броситься вперед, доказать, чего он стоит. Он очень многого стоит. Олег всегда говорит ему об этом. Птица скребется, нашептывает Сереже, что ему стоит это сделать. Схватить пацана, чьего имени он даже не знает, за волосы, приложить его головой о серый кафель. Птица жаждет крови, он хочет, чтобы Сережу умоляли о пощаде. Птица хочет чужих слез и страданий. Птице это необходимо. Сережа готов его послушаться, как делал всегда. Он шел на поводу у внутреннего голоса. Сережа, сколько помнит, всегда был слабым, но больше не хочет. Ведь если он даст отпор, то Олег будет им гордиться. Сережа хочет выглядеть в глазах Олега лучше. Птица рычит. Птица ненавидит. Кулаки Сережи разжимаются. Птице хочется вцепиться в горло Олегу, разорвать его на части. Сережа лишь зажмуривается, трясет головой и повторяет как заведенный: «Нет». Олегу нельзя причинять боль, никому нельзя. Сережа забивается в угол, зажимает уши руками. Его мучители смеются, их смех доносится до него словно издалека. Сережа хочет сделать мир лучше. Сережа не хочет чужой боли. Сережа замирает в ожидании удара, мучители никогда не уходят так просто. Но вместо удара его руки кто-то касается. Сережа открывает глаза и видит перед собой Олега. Костяшки его рук в крови, да и пятен на кафеле стало больше. Сережа тихонько всхлипывает, а Олег моментально прижимает его к себе. — Я здесь. Все уже хорошо. Все хорошо. — Олег обнимает Сережу как можно крепче. В его объятиях действительно спокойно. Птица затихает, потому что Сережа все равно его не услышит.

***

Сережа смотрит на элиту города с балкона. Он не понимает, как оказался в их числе, но знает, что ненавидит их так же сильно, как и они его. Ему никогда не стать здесь своим, но он этого и не хочет. Все, что ему нужно — сделать город лучше. Но сейчас он чувствует себя таким же беспомощным, как в детстве. Они не заслужили этого. Это богатство не должно достаться им. Ты сам знаешь, что ты лучше. Лучше их. Сережа устало трет переносицу, он отвык от этого голоса. Ему неприятно его слышать. Он помнит, что когда-то было иначе, но не может вспомнить почему. Позволь мне… Позволь. Злость поднимается изнутри. Сереже противно от вида толстосумов, которым плевать на всех и все, кроме личного обогащения. Сережа видит гниль, растекающуюся по толпе. Сережа сжимает кулаки. Он готов вгрызться им в глотки. Сережа хочет этого. — Ты в порядке? — Знакомый голос и привычное прикосновение руки действуют на него успокаивающе. — Да. — Выдыхает Сережа и поворачивается к Олегу. — Теперь да. Крылья Птицы связаны, но он все равно не собирается сдаваться. Но теперь он знает, что мало уничтожить образ Олега, мало разбить воспоминания. Этого мало. Олег должен умереть, иначе он никогда не оставит Сережу в покое.