Монстр

— Ты должен его отпустить! Олег дожаривает блинчик, снимает его со сковородки, отставляет ее в сторону и только после этого оборачивается. Он даже не сомневается, что перед ним Птица. Сережа никогда не смотрел так. Взгляд злой, цепкий, полный презрения. Олегу кажется, что даже черты лица Сережи несколько заострились. Олег никогда бы не принял Птицу за Сережу. Никогда. Он опирается на кухонный шкафчик, скрещивает руки на груди и продолжает с усмешкой смотреть на Птицу. — Ты меня не услышал? — Не могу сказать, что рад наконец-то с тобой познакомиться, — отвечает Олег, — но что-то мне подсказывает, что встреча была неизбежна. Олег смотрит на Птицу внимательно, но совершенно не испытывает страха. Он надеется, что тот не бросится на него, хотя для этого в ящиках кухни тоже есть шприцы с успокоительным. Прибегать к ним не хочется, но Олег никогда не позволил бы себе навредить Сереже, а значит, и Птице, пока тот в его теле. — Я надеялся, что она не состоится. Ты ему не нужен. — Птица расположился на стуле, но при этом все равно умудряется смотреть на Олега сверху вниз. Он совершенно не походит на Сережу. И эта усмешка, вместо привычной и открытой улыбки Сережи, раздражает Олега до крайности. — Ты ему не нужен, — настойчивее повторяет Птица. — А ты, видимо, считаешь, что ты жизненно необходим? — Олег сохраняет спокойствие, и, судя по заходившим желвакам, Птицу это бесит. Он словно ждет, что Олег сорвется. Но уж контролировать чувства и эмоции Олег всегда умел, если дело не касалось Сережиных обидчиков. Тогда он сам себе напоминал дикого зверя, больного бешенством вдобавок. Но сейчас он не позволяет этому чувству вырваться наружу, потому что знает, что там внутри его Сережа. А еще знает, что он сейчас отчаянно борется с Птицей. Он знает это. — Я был с ним всегда, а ты? — Думаю, что будь ты всегда, я бы это заметил. — Олег обращает внимание на то, что Птица сжимает руки в кулаки. Он чувствует, что тот в ярости. Вывести его на эмоции оказывается куда проще. Олег понимает Птицу. Он видит, что тот любит Сережу. Что ненавидит Олега, потому что он отнял Сережу. Олег и сам бы ненавидел себя. Одна мысль, что Птица пытался заменить его в жизни Сережи, ранит, заставляет ненавидеть его и желать смерти. — Ну для тебя Сирия оказалась важнее, а я был с ним! Я ждал, пока он позволит, пока я снова буду ему нужен. — Нужен ты ему был только в моем облике, если ты не забыл. — Я хотел уничтожить тебя, — шипит Птица и соскакивает со стула. — У тебя не вышло. Я здесь, я никуда не уйду и я люблю его. Не хочу обладать, как ты, а действительно люблю. Птица бросается на Олега. Он ожидает удара, готовится достать шприц из ящика за спиной, но возле него Птица замирает. Олег видит, как меняется взгляд, как во взгляде — уже Сережи — появляется осознание. Олег делает шаг вперед и подхватывает Сережу, чтобы тот не упал. — Олег. Он… — Сережа всхлипывает, утыкается Олегу в шею и обнимает его крепко за талию. — Все прошло. Он ушел, ушел. — Олег прижимает Сережу к себе и гладит по волосам. — Я мог навредить тебе. — Сережа отстраняется и смотрит в глаза Олега. — Я опасен. Сережа пытается отстраниться совсем, но Олег не дает ему, удерживает в объятиях, прижимает сильно, что, кажется, еще чуть-чуть и он просто сломает хрупкого Сережу. Но сейчас он понимает, что иначе никак, нужно держать так крепко, как только может, чтобы не дать ему уйти! — Олег, ты не должен возиться со мной. Я не смогу его победить. — Ты — нет, но мы — да. Я не оставлю тебя, больше никогда не оставлю. — Олегу больно и страшно, потому что он не знает, как бороться с тем, кто сидит в Сереже. Олег знает привычные методы: разбить лицо, сломать руку, убить, но с тем, кто в Сереже, так нельзя. Любое действие отразится и на Сереже. Олегу страшно, но он знает, что не отступится, да и Сережа ему поможет. Ведь сегодня он вернулся сам!