И прочая лирика...

Утро красит нежным что-то. А. Хм. Это не в тему. Ну, в общем, утро. Холодно. Настолько, что капли дождя, сыпавшего ночью, замерзли и взялись ледяной броней. Кажется, мне таки повезло, ибо места становится Все больше. Или не очень? Теплеет. Я чуть открыла кончики лепестков, слава великому тугорну и вижу… жуть я вижу. -- Аааааааааааааааа! Все мои товарки во льду. Побуревшие лепестки сквозь твердый смертоносный барьер отлично видны. -- Телепать мою цветоножку! Кажется, я была не права… простите, сестрички. Вы знаете, как это, быть единственным маленьким золотым цветочком на веточке? Как медленно расправлять лепестки, заглядывать в синие глаза неба и понимать, что ты совсем одна. Каково видеть, как те, которые вчера пыжились, наползая лепестками друг на друга, теперь безвольно падают, и напоминают кучки грязи? Я теперь знаю. Страшно. Одиноко. Посплетничать не с кем. Важность моей миссии, о которой я вчера с такой гордостью говорила, возросла неимоверно. Я должна дать плод! И это значит -- лепестки раскрыла, и тяну вверх кривоватое рыльце пестика. Изо всех сил. Ох ты ж цветоножка моя! Работай! Я справлюсь. Каждый миллиметр пестика, это сотни новых клеток, которые надо срочно растить. Уф. Жарко. Я так напряглась, что аж цветоложе вспотело! Захолодило, потекли мелкие капельки. И вдруг… Она прекрасна! Белая, как облако, лёгкая, как ветер. Громадные опахала мерно ходят вверх-вперед-вниз, и так плавно и волнообразно. Искристые очи явно меня видят. Длинные ворсистые ноги небесного чуда вцепились в мою ветку. Лёгкое колыхание. Опахала компактно сложились домиком. Она идёт! Ко мне идёт! Красивая такая. Смотрю, наглядеться не могу. Белоснежные, жёлтые, черные ворсинки мягко шевелятся от каждого движения. Яркие глаза, в них отражается мир. Медленно она развернула хоботок. Шаг, другой. Остановилась. Вытянула ножки. Продрожала, потерла усик. И улетела. Просто стремительно упала-порхнула прочь. Как горько. Я никчемная. *** Кажется, я случайно спугнула бабочку. Ну, не беда. Их много летает. Найдут одинокий цветочек, никуда он не денется. Ну, или шмели найдут. Эти волосатые добродушные трудяги чего только не находят! Почему добродушные? Это не злобные истерички осы, которые шмаляют жалом куда попало при малейшей попытке их прижать. Осе пофиг, лист, тряпка, рука. А шмель, пока видит выход и прижало не сильно, упорно к нему лезет. Но я отвлеклась… ученица вжилась. Судя по потоку эмоций, все у нее отличненько. И хорошо. И правильно. Пусть оттает. *** Сочно-синее небо надо мной стремительный росчерк пронзил. Ещё, ещё. Ни грана неторопливости и лёгкости. Стремительность и ветер, буйный, полосатый, чёрно-белый вихрь -- Подалирий из семейства парусников. Царь бабочек. Увертливый и любопытный. Огромный. Сел. Аж ветка под его весом качнулась. Десять с половиной сантиметров размах крыльев у него, и вес немалый. -- Ох! -- Я аж задрожала. -- Он такой красииивый! Мать моя ветка, он ко мне прилетел! Ох. Сейчас что-то будет. Стремительный рывок вперёд, и вот… он меня гладит! Лапкой. Нежно-нежно. Охх... -- Да, -- шепчу -- гладь, красавец. Я вся твоя. Гладь. Ох-х! Так хорошо. Бережно. Он раскрутил хоботок и начал легонько касаться. Вначале цветоножку погладил (боже, какой галантный, я сейчас расплачусь), потом околоцветник лизнул. Я задрожала, ожидая, когда он… дотронется до пестика. Дотронулся. Лизнул рыльце. Шагнул назад, зашевелил усиками. Я слегка смутилась… -- Прости, красавец, оно кривенькое, и сама я маленькая такая. Но он на мое смущение лишь крылом дрогнул. Прошёлся кончиком хоботка ( нежным, прохладным кончиком) по столбику, раз, другой. Как он благоухает. Как нежен. И ещё, раз, запустил свой подвижный хоботок в самое мое нутро, туда, где лепесток с околоцветником смыкаетсяяяя… -- оооо… -- кажется, капельки выделяются, и ему они нравятся. Я напряглась, капелек стало больше… -- аххх… ммм… ещё… и вот тут лизни, и в рыльце, прошу… пожалуйста, мой бог… Блаженство. Затоптался, сотрясая ветку, быстро-быстро вновь облизнул меня всю. Вздрогнул. Напрягся, прижал крылья. Ещё лизнул, словно прощаясь. И -- улетел. А я осталась. Маленький, незаметный дрожащий цветочек. Но он у меня был! Этот волшебный миг! Подалирий любил меня. Интересно, а этого хватит, чтобы во мне начал расти плод? Если да, то я счастлива, что такой красавец почтил меня лаской, и именно благодаря ему... *** -- Липа? -- Мм? Все в порядке? -- О, да! Я и не знала, что может быть так хорошо... -- Может. Флорис улыбнулась и продолжила наблюдение. После того, как она нашла малышку, изрубленную, изломанную, долго и мучительно выправляла вначале внутренние потоки, потом тело, прогресс колоссален! Нет, ну как же славно!