Темнейшая мечта

«…поступь нежная, легкий стан…если б знала ты сердцем упорным, как умеет любить хулиган, как умеет он быть покорным…» Лиса Нам удалось выскользнуть из дома незамеченными, и Чонгук усадил меня в машину, наклонившись и застегивая мой ремень безопасности, чтоб затем мягко поцеловать в губы и выдохнуть, прижавшись своим лбом к моему: — Ну наконец - то. Я думал, этот вечер никогда не закончится. Я нежно погладила его по щеке, а затем зарылась пальцами в волосы у него на затылке, и он прикрыл глаза, откровенно наслаждаясь моими прикосновениями. — Всё могло быть намного хуже, - тихо заметила я. — Я знаю, милая. Но ты справилась. Поехали домой? Я все ещё помню, что обещал вымолить твоё прощение этой ночью… — вкрадчиво шепнул он, задевая тёплыми губами мочку моего уха и запуская сладкую дрожь по всему телу. Я тихо выдохнула, обняв его за плечи, и откинулась на сиденье, когда его требовательные губы прижались к моей шее, и он спустил бретельку платья с моего плеча, а затем его ладонь скользнула вниз, слегка сжав моё колено, и поползла по бедру, поднимая платье. — Я весь вечер хотел это сделать… — жарко выдохнул брат мне в шею, осыпая жадными поцелуями мою вспыхнувшую кожу и оставляя пылающие следы губ на ключицах и плечах. Я не стала уточнять, что именно, ведь все было понятно без слов, когда он поднял голову, жадно накрывая мои губы своими и властно раздвигая их бархатным языком, сбивая моё дыхание и превращая его в тихие беспомощные стоны, которые тут же таяли на его губах, без остатка растворяясь в его нежности. Его тёплая ладонь легла мне на грудь, слегка сжимая и поглаживая сквозь тонкую ткань, и он улыбнулся, осторожно прикусив мою нижнюю губу и выдохнув: — Сможешь дотерпеть до дома, малышка? Я усмехнулась и провела рукой по его тяжело вздымающейся груди, минуя ремень брюк и сжимая уже налитый твёрдостью член сквозь ткань. — А ты? Он глухо зарычал, сминая мои губы и зарываясь в волосы длинными пальцами, сжав их в кулаке и запрокидывая мою голову, чтоб снова прижаться губами к шее, где бешено бился пульс. — Если бы мы не находились на парковке прямо перед домом твоего жениха, то я бы нашёл более приятный способ занять твои губы, чем бесполезные разговоры , — рыкнул брат, поглаживая меня по бедру собственническим жестом и ощутимо сжимая, давая почувствовать свою силу и силу его желания. — Заводи машину, Чонгук… Чем скорее мы доберёмся домой, тем скорее ты получишь меня в свое полное распоряжение, — мурлыкнула я, дразняще проводя языком по губам и нарочно провоцируя его, зная, что играю с огнём, но не могла остановиться, видя его пылающий жадный взгляд, которым он окинул все моё тело. Оставив на моих губах последний, невыносимо жаркий и глубокий поцелуй, он все же с сожалением отстранился и шепнул: — Я не дам тебе спать до рассвета… Я лишь устало улыбнулась, погладив его по щеке. — Договорились. Мы ехали в полной тишине, просто наслаждаясь близостью друг друга и радуясь, что все прошло относительно гладко, если бы не инцидент с Крисом. Положив руку под голову и поджав под себя ноги, наконец сбросив неудобные шпильки, я забралась на сиденье, свернувшись клубком, и неотрывно наблюдала за братом, пока он вёл машину, уверенно сжимая тонкими пальцами руль и время от времени бросая на меня полные нежности и безмолвных обещаний взгляды из-под ресниц. То, как он смотрел на меня, всегда заставляло меня замирать, почти не дыша и полностью утопая в этом тёмном гипнотическом взгляде, и казалось, мы в такие моменты полностью настраивались друг на друга, синхронизируя дыхание, сердцебиение и даже мысли. Вот и сейчас он без труда угадывал, о чем я думала, безотчетно облизывая пересохшие губы и глядя на него во все глаза. И, судя по всему, ход моих мыслей ему очень нравился, потому что загадочная соблазнительная улыбка не сходила с его мягких манящих губ всю дорогу. Моя кожа покрывалась мурашками, а внизу живота приятно ныло и тянуло в предвкушении сегодняшней ночи, и я счастливо жмурилась, когда он то и дело протягивал руку и гладил меня по щеке. Наконец, машина остановилась на подьездной дорожке, и брат вышел, распахивая мою дверь, и, не дожидаясь, пока я выберусь из машины, обнял меня за плечи, просунув руку мне под колени, и с лёгкостью подхватил меня на руки, словно я и вовсе ничего не весила.От неожиданности я уперлась руками ему в грудь, но он лишь покачал головой, шепнув: — Обними меня за шею и держись крепче. И, вздохнув, я подчинилась, уткнувшись ему в шею и шепнув: — Эй, что ты делаешь? Я ещё в состоянии идти сама. Но он лишь отмахнулся, поудобнее перехватывая меня под коленями, и понёс к дому. — Твоя самостоятельность потерпит до следующего раза. Тем более, твои босоножки остались в моей машине. Я прикусила губу, с опозданием вспомнив о ненужном предмете гардероба, а Чонгук довольно хмыкнул, пресекая все дальнейшие возражения. Он снова оказался прав. — Как ты всегда оказываешься на шаг впереди? — недовольно проворчала я, все же крепче обнимая его за шею, и в отместку прижалась к ней губами.Он вздрогнул, но не сбавил шага, открыв дверь и входя в дом. — Если бы я не был на шаг впереди, то не находился бы там, где я сейчас, — улыбнулся он. Но я все не прекращала попыток с ним спорить. — Поставь меня, я тяжёлая, — шепнула я, но он лишь тихо рассмеялся. — Глупости.Ты весишь не больше новорожденного котёнка. Ты хоть ешь вообще, малыш? Я вздохнула, поняв, что этот упрямец не отпустит меня, пока мы не доберёмся до его спальни, а может даже и там, и покорно замерла в его руках, уткнувшись ему в шею, и провела по ней носом, глубоко втягивая любимый аромат, отчего он вздрогнул и сбился с шага. Я улыбнулась: — Смотри не урони меня. Чонгук усмехнулся, крепче прижав меня к себе и на ходу целуя в макушку. — Не бойся. Этого никогда не случится. Весь дом был в нашем полном распоряжении, ведь, похоже, отец даже прислуге дал выходной в честь моей помолвки, и мы могли больше не опасаться, что нас кто-то увидит и услышит. А это означало, что мне сегодня не придётся сдерживать свои стоны, а Чонгуку — зажимать мне рот ладонью… Я была права. Он отпустил меня только тогда, когда мои лопатки коснулись прохладного покрывала на его кровати, и то ненадолго и лишь затем, чтоб нависнуть надо мной, опираясь на руки, и, наклонившись, впиться в мои губы жадным поцелуем, лишающим голову всех мыслей и пробуждающим вполне определённые желания. Сколько бы мы ни занимались любовью, казалось, все никак не могли насытиться друг другом, и каждый раз был, как будто первый и в то же время не похожим на предыдущий. Жадно целуя мои податливые губы, он нетерпеливо провел ладонями по моим плечам, стягивая с них ненавистное платье, которое не давало ему покоя весь этот бесконечный вечер и, скользнув губами по подбородку, приник к моей шее. Я выгнулась, подставляясь под его руки, когда он стал мягко сминать ими мою налившуюся тяжестью грудь, спускаясь ниже и жадно сжимая мою талию и бедра. Подцепив тонкий шёлк, Чонгук потянул его вверх, скользя подушечками пальцев по обнажённой коже моего бедра, и развёл мои ноги, вжимая между ними колено и тяжело дыша от возбуждения. Мягкие подушечки тонких пальцев скользнули по белью, уже насквозь мокрому, и он глухо зарычал, уткнувшись мне в шею. — Моя девочка… Такая влажная … Я так хочу тебя… Но я все ещё пыталась сопротивляться сладкому дурману, стремительно заволакивавшему сознание от его настойчивых ласк, собрав остатки благоразумия и шепнув: — Мне нужно в душ… Но Чонгук лишь усмехнулся, дразняще прикусив мою шею и жарко шепнув: — Потом, малышка… Все потом. Сходим вместе, и в этот раз тебе не удастся выставить меня за дверь, — хищно усмехнувшись, выдохнул он, накрывая мои губы своими и вовсю хозяйничая языком у меня во рту, пока его пальцы мягко поглаживали меня между ног, срывая с губ нетерпеливые вздохи, и вскоре все мысли о сопротивлении вылетели из моей головы, когда он сделал мне так хорошо, что больше я не могла думать вообще. Длинные пальцы принялись не спеша поглаживать меня между бёдер ленивыми дразнящими прикосновениями, чуть надавливая сквозь влажную ткань и заставляя разводить ноги ещё шире, дрожать и выгибаться ему навстречу, вжимаясь в его раскрытую ладонь, пока его губы жадно сминали мои, не давая вздохнуть. А затем он отодвинул в сторону мешающую ткань и погрузил подушечки пальцев внутрь моего изнывающего от желания и истекающего влагой тела. О Господи… Так хорошо… Дрожь предвкушения прошла по моим обнажённым ногам, и он протолкнул пальцы глубже, раздвигая тугие стенки, заставляя меня хвататься за его руки и разводить ноги ещё шире. Внутренние стенки сжимались, пытаясь удержать их в себе, и его пальцы утопали в смазке, которой было до неприличия много, а я уже задыхалась, ничего не видя перед глазами и хватаясь за его напряжённые плечи, зарываясь в мягкие волосы на затылке и притягивая к себе его темноволосую голову для долгих, развязных, топких поцелуев, которыми он буквально вжимал меня в постель, двигая рукой все быстрее и заставляя меня стонать и сжимать его внутри, в попытке свести ноги от невыносимого наслаждения, но он не позволял мне этого, дразня и лишь усиливая натиск. Почувствовав, что меня вот — вот накроет, я сжала его плечи, задрожав всем телом и выгнувшись, а затем обессиленно откинулась на постель, чувствуя, как все внутри сжимается в сладких спазмах вокруг его пальцев, которые он не спешил вынимать. Мы оба тяжело часто дышали, а на его лбу и висках выступила испарина, и я потянулась к нему, чтоб стереть прозрачную капельку влаги с его виска, улыбаясь. — Так что ты там говорила, моя сладкая? В душ? — хрипло шепнул Чонгук, усмехаясь и зная, что ни в какой душ мы уже не пойдём. По крайней мере, сейчас. Покачав головой, я потянулась к нему для нового поцелуя и он с готовностью ответил, давая мне все, в чем я нуждалась, как и обещал ещё сегодня утром, а в глубине его глаз начал разгораться опасный тёмный огонь, грозивший сжечь меня дотла этой ночью лишь для того, чтоб возродить к рассвету его нежными поцелуями. Нежно сжимая, Чонгук провел ладонями по моим плечам, и я невольно поморщилась, когда он сжал чуть сильнее. Он тут же остановился, отстранившись и заглядывая мне в глаза: — В чем дело, милая? Тебе больно? — Немного… Крис… - шепнула я, жалея, что приходится нарушать такой момент. Чонгук скрипнул зубами и угрожающе рыкнул: — Я убью его. — Тише, любимый. Всё уже позади. Теперь все хорошо, — прошептала я, успокаивающе поглаживая его напряжённую спину. — Прости… — выдохнул он, нежно целуя мои обнажённые плечи и стягивая с них бретельки платья, покрывая невесомыми поцелуями каждый миллиметр постепенно обнажающейся кожи, словно хотел своей нежностью стереть воспоминания о чужой грубости. Я потянулась к нему, обнимая за плечи и нежно перебирая тёмные волосы на затылке, пока его горячие губы неспешно ласкали мою грудь в вырезе платья, которое он не спешил с меня снимать теперь, когда мог делать со мной все, что хотел. Легонько поглаживая мои плечи и ключицы кончиками пальцев, он не спеша потянул тонкий шёлк вниз, открывая его жадному взгляду кремовое кружево бюстгальтера под ним, и жадно приник губами к тяжело вздымающейся груди, мягко сжимая её большими ладонями. От всего, что он делал со мной, у меня кружилась голова и сбивалось дыхание, а от его неспешных и почти ленивых ласк сердце билось, как сумасшедшее. Теперь, когда никто не мог ему помешать, он растягивал удовольствие, не спеша наслаждаясь моим телом и нетерпеливыми несдержанными стонами, заставляя сходить с ума и дрожать от невыносимого желания в его сильных, но таких бережных руках. Иногда я задавалась вопросом, а был ли Чонгук таким же нежным со всеми своими девушками, или только со мной, а их просто использовал для удовлетворения похоти и брал, что хотел, особо не церемонясь? Но сейчас было не время и не место об этом думать, когда он так тесно ко мне прижимался, что между нашими телами почти не оставалось воздуха, а его горячие губы блуждали по моей груди, жадно целуя и посасывая сквозь тонкое кружево. В нашей постели не было места призракам его бывших подружек. Жадно втянув в горячий влажный рот напряжённый сосок, он мягко прикусил его зубами, и я выгнулась, застонав и сжав его плечи. Иногда эта его неспешность меня просто убивала, ведь он продолжал дразнить меня, в то время как мне отчаянно хотелось ощутить его в себе. Вжать в себя, ощутив его так глубоко, насколько было возможно. Но он пообещал, что не даст мне спать до самого рассвета, а значит я получу желаемое только тогда, когда он сам позволит, наигравшись. Подумать только, всего месяц назад я ещё была девственницей, а теперь мою голову не покидали пошлые горячие фантазии с участием брата, который ночь за ночью претворял их в жизнь,давая мне все, о чем я раньше и мечтать не смела... Наконец опустив тонкое кружево бюстгальтера мне под грудь, он тут же приник губами к обнажившимся набухшим вершинкам, жадно целуя и посасывая, и, обводя ореолы кончиком тёплого языка, стал по очереди втягивать их в рот, чуть прикусывая зубами и доводя меня до изнеможения от хриплых стонов, которые уже безостановочно слетали с моих искусанных губ. Между ног жарко пульсировало, снова истекая влагой от того, что его губы и язык творили с моей грудью и того, что я чувствовала, как его твёрдый член прижимается к моему бедру. Просунув руку мне под спину, Чонгук заставил меня выгнуться и, одним движением расстегнув бюстгальтер, стянул его с меня вместе с платьем, скользя лёгкими поцелуями по моему животу и стягивая последнюю деталь одежды по моим ногам. Я облегчённо выдохнула, избавившись от мешающей одежды, но он был ещё полностью одет, и это требовалось немедленно исправить. Снова склонившись надо мной, он мягко поцеловал меня в лоб, заставив мои ресницы затрепетать и опуститься, и тихо шепнул: — Ты такая красивая… От нежности в его голосе сердце сладко замерло, а то, что даже во время секса он ласково гладил меня по волосам, осыпая моё лицо лёгкими поцелуями, говорило о том, как сильно он любил меня и заботился обо мне, делая все для того, чтоб мне было хорошо с ним в постели и ставя мои желания на первое место. Я прекрасно понимала, что Чонгук был великолепным любовником: чутким, нежным, и внимательным, но в то же время пылким и страстным, и далеко не все умели в постели то, что умел делать он, хоть он и был моим первым и единственным. Но я чувствовала, что тут все дело было в том, что все, что он делал со мной, было пропитано любовью, и я буквально ощущала её на кончиках его тёплых пальцев, которыми он проводил вдоль моего тела, едва касаясь, но все равно заставляя дрожать от наслаждения, пока по коже танцевали языки обжигающе- нежного пламени, рассыпая следом снопы горячих искр. — Ты тоже… — улыбнулась я, обнимая его лицо и проводя по его мягким приоткрытым губам подушечкой большого пальца . — Но я не могу насладиться этой красотой, пока на тебе так много одежды. Чонгук дразняще усмехнулся, проводя кончиком носа по моей щеке, и, оставив лёгкий поцелуй у самых губ, шепнул: — Тогда сними её с меня… Я вздрогнула, замерев в его руках, когда его горячие губы скользнули по моему подбородку, лениво спускаясь к шее и невероятно усложняя мне задачу. Как я должна была раздевать его, если у меня так сильно дрожали руки?.. Заметив, как сильно я дрожу, он вернулся к моим губам, склонившись надо мной, и выдохнул в них, игриво улыбаясь: — Тебе помочь?.. Я кивнула и он обхватил моё запястье сильными пальцами, притягивая мою руку к своим губам и целуя, неотрывно глядя мне в глаза, а затем опустил ее себе на грудь, сразу на четвертую пуговицу белоснежной рубашки, ведь три верхних уже были расстегнуты. Но мои пальцы все равно не слушались, упрямо соскальзывая по гладкому шелку, и Чонгук нежно поцеловал меня в губы, ложась на меня сверху и обнимая моё лицо тёплыми ладонями. — Господи, ты вся дрожишь… Не стоит так нервничать, малышка… Я покачала головой, мягко улыбнувшись: — Это не от страха… Он выгнул бровь: — Тогда от возбуждения? Я смущённо прикусила губу, выдохнув: — Скорее, от перевозбуждения… Он нахмурился, но затем лукавая улыбка, такая откровенно мужская и искушающая, что у меня сбилось дыхание, тронула его губы, и он наклонился ещё ближе, шепнув: — Тогда не буду заставлять тебя ждать… Он замер, когда мои пальцы принялись расстегивать пуговицы, вздрагивая каждый раз, когда я касалась ими его тяжело вздымающейся горячей груди, и пристально смотрел мне в глаза, ловя каждое моё движение, каждый вздох, каждый взмах ресниц, наблюдая за мной, пока я его раздевала. Было что-то невероятно тёмное и возбуждающее в том, чтоб выполнять его приказы в постели. Но Чонгук давно привык подчинять себе людей за пределами спальни и неудивительно, что постель не являлась исключением для его властной огненной натуры лидера. Рубашка распахнулась, обнажая его твёрдый идеальный торс и подтянутый живот с каменным прессом, и я взялась за его ремень, расстегивая его и неотрывно глядя в его глаза, потемневшие почти до черноты, пока он так же жадно всматривался в мои расширенными до предела зрачками, на самом дне которых я без труда видела все то, что он собирался сделать со мной, и сладкая дрожь предвкушения проходила горячими волнами вдоль позвоночника, заставляя гореть и дрожать под этим взглядом, как в лихорадке. Справившись с ремнем, я потянула вниз молнию его брюк, и он рвано выдохнул и прикрыл свои гипнотические глаза, когда мои пальцы легко провели по возбужденному до предела члену. Мягко убрав мою руку, он отстранился, стянув рубашку и нетерпеливо отбрасывая ее куда-то в сторону. За ней последовали брюки и он прижал меня к постели, вжимая в прохладные простыни и со стоном приникая к моим приоткрывшимся губам. Я так его хотела, что у меня дрожали руки, а живот сводило сладкими спазмами,и я задрожала, когда он плавно скользнул своими бёдрами по моим, коленом раздвигая мои ноги. — Я люблю тебя, люблю только тебя, Лиса… Ты моя. Ты останешься со мной. Ты нужна мне, — тихо шептал он, покрывая лихорадочными горячими поцелуями моё лицо, шею, плечи и проникая внутрь моего тела неторопливыми мягкими толчками. Я обняла его за плечи, уткнувшись ему в шею и шепча, что тоже люблю его и никогда не оставлю ,и чувствуя, как он постепенно расслабляется, а его взгляд расфокусируется и затуманивается от наслаждения. Прижав меня к себе, он двигался ритмично и размеренно, с глухими стонами погружаясь все глубже в моё разгоряченное дрожащее тело. Мои руки провели вниз по его спине, сжав его крепкие ягодицы, и я ещё сильнее вжала его в себя, отчего он хрипло застонал от наслаждения мне в шею, прикусывая тонкую кожу и затем мягко целуя. — Вот так, детка... Сжимай меня в себе… — мягко приказывал он, задыхаясь, а затем обхватил мои запястья, заводя их мне за голову, прижимая к кровати и переплетая наши пальцы, ускоряя темп и срываясь на глубокие размашистые толчки, от которых внутри все сладко ныло и сжималось вокруг его пульсирующего твердого члена. Я выгнулась, застонав и подставляя шею под его жадные поцелуи, чувствуя, как внутри все дрожит и начинает сокращаться волнами, приближая оргазм, и с глухим стоном Чонгук кончил вместе со мной, накрыв меня своим телом и тяжело дыша. Я с трудом приходила в себя после невероятно мощного, крышесносного оргазма, чувствуя, как он приподнялся на локтях, нежно отводя с моего лица разметавшиеся волосы и целуя мои скулы, виски, подбородок… — Тебе понравилось, малышка? — дразняще улыбаясь, шепнул он. — Надеюсь, я прощен? — Я простила тебя уже в тот момент, когда ты спас меня в том тёмном коридоре, — улыбнулась я, погладив его по щеке. Он поймал мою руку, целуя в открытую ладонь ,и ,серьёзно глядя в глаза, шепнул: — Не вспоминай об этом больше, хорошо? Такого больше никогда не случится.Я не позволю ему приблизиться к тебе. — Хорошо. Чонгук со вздохом прижался к моим губам, неспешно целуя и поглаживая мои скулы большими пальцами, обнимая моё лицо, и оттого, что я все ещё чувствовала его в себе, эта нежная ласка становилась невозможно чувственной и интимной. — Теперь можно и в душ, — улыбнулся брат, наконец отстранившись от меня, но я протестующе застонала, притягивая его обратно, и он тихо засмеялся. — Что такое, моя хорошая ? - с улыбкой поинтересовался он, но я лишь покачала головой, шепнув: — Просто... Давай ещё немного так полежим? На самом деле мне было так хорошо и спокойно, что двигаться не хотелось вообще, не говоря уже о том, чтоб куда-то идти. Чувствовать его везде, вокруг себя, над собой и внутри, прижимаясь кожа к коже, было ни с чем не сравнимо. И я просто хотела как можно дольше продлить это блаженство. — Если мы будем и дальше так лежать, то просто уснем, а у меня на эту ночь большие планы, — дразняще усмехнулся брат, но не сделал попытки высвободиться из моих цепких рук, ни в какую не желавших отпускать его, ведь и сам нуждался в моей близости и в том, чтоб чувствовать меня рядом, ведь, казалось, стоило нам выйти за порог этой спальни, ставшей нашим убежищем и хранившей воспоминания обо всех наших жарких и нежных, горько — сладких ночах, как все несчастья мира просто обрушивались на нас, стремясь сломить и уничтожить, словно желая наказать за украденное запретное счастье. — Пойдём, котенок, — спустя какое-то время все же мягко позвал он и приподнялся, потянув меня на себя, и я не успела опомниться, как снова оказалась у него на руках. — Что ты делаешь? — засмеялась я, — Ты теперь всегда будешь носить меня на руках? Он выгнул бровь и игриво подмигнул мне: — У тебя есть какие-то возражения? Я счастливо вздохнула, помотав головой, и уткнулась ему в шею, так приятно пахнущую, что не хотелось открывать глаза. Я бы и вовсе не отлипала от него, если б он позволил. — Так я и думал, — довольно мурлыкнул брат и понёс меня в ванную. Стоя под струями тёплой воды, я позволяла ему медленно водить большими ладонями по моему телу, смывая мыльную пушистую пену, а вместе с ней усталость и события сегодняшнего дня. Его тонкие пальцы зарылись в мои волосы, массируя кожу головы и заставляя меня едва ли не стонать от наслаждения, пока он смывая шампунь, стоя у меня за спиной. Кто бы мог подумать, что принимать вместе душ окажется так приятно. Кажется, я много пропустила, столько времени отказывая ему в этом. Я улыбнулась, прижавшись спиной к его груди и чувствуя, как тёплая вода льётся на нас сверху. — Вот видишь, а ты не хотела. Это вовсе не так страшно, правда? — усмехнулся Чонгук, разворачивая меня к себе и целуя в кончик носа. — Иногда мне кажется, что ты — умудренный опытом древний старец, хотя и старше меня всего на два года, — поддразнила его я, но он лишь фыркнул, крепче прижимая меня к себе. — Я просто много знаю и умею, малышка, почему ты так удивляешься? Я вздохнула, прижавшись к его груди и обняла за талию, прикрыв глаза. — Я очень тебя люблю. Он обнял меня в ответ, слегка покачивая в сильных руках и шепнув: — Я тоже тебя люблю… Мы стояли так несколько минут, а может часов, позволяя тёплым струям течь по нашим обнажённым телам, но затем он немного отстранился и тихо шепнул: — Пойдём в спальню? Но я покачала головой. — Ты все ещё грязный, — улыбнулась я, хотя это и было не так, и я знала, что стоит нам вернуться в спальню, как мы снова окажемся потными, дрожащими и задыхающимися. — Хочешь это исправить? —он выгнул бровь, сложив руки на груди. — Ты позволишь? Не знаю, почему, но я все ещё робела перед ним, чувствуя себя маленькой птичкой перед большим грозным львом. Он ласково улыбнулся, погладив меня по волосам: — Могла бы и не спрашивать, глупышка. Я весь твой. Я довольно мурлыкнула, взяв в руки мочалку и выливая на неё немного геля для душа, и принялась не спеша водить ею по его широкой груди и плечам, не заметив, что от усердия прикусила губу, пока он не наклонился ко мне и тихо шепнул: — Когда ты так делаешь, у меня возникает непреодолимое желание тебя поцеловать. Я непонимающе взглянула на него, а он мягко провел большим пальцем по моей нижней губе, на которой остался след от зубов, а затем, не выдержав, наклонился и мягко приник к моим приоткрывшимся губам своими. — Ты всегда так делаешь, когда о чем-то думаешь или сосредоточена. Если бы ты знала, сколько раз я хотел сделать это, пока ты завязывала мои галстуки, — шепнул Чонгук, поглаживая мой подбородок. Я улыбнулась, а он продолжал, пока я водила мыльными ладонями по его плечам и рукам, спускаясь все ниже. — Хочешь, признаюсь кое в чем? - хрипло шепнул он. Я кивнула, с интересом взглянув на него, гадая, какие ещё у него могут быть секреты, хотя подозревала, что скелетов в его шкафу было предостаточно и они ещё не скоро перестанут оттуда выпадать. — Я всегда умел их завязывать, - дерзко усмехнувшись, заявил Чонгук. Я потрясённо уставилась на него, но не смогла скрыть улыбку. — Ах ты обманщик! Он тихо засмеялся. — Прости, малышка . Мне просто очень нравилось чувствовать тебя так близко, когда ты приподнималась на носочки и обнимала меня за шею, и я мог вдыхать твой сладкий запах, от которого у меня кружилась голова. Такая маленькая и хрупкая, что мне безумно хотелось прижать тебя к себе, зарывшись лицом в твои волосы. — Почему же ты этого не делал? — Боялся напугать тебя. — Глупый… Я никогда тебя не боялась… — Хорошо… Снова нежный поцелуй и тихий вздох. — Повернись, — тихо попросила я, и он подчинился, развернувшись и уперевшись руками в стену душевой кабины. Я принялась водить руками по его широкой сильной спине и плечам, чувствуя, как играют стальные мышцы под моими пальцами, и нежно массируя его шею и затылок, ощущая, как он расслабляется, едва не мурлыча от моих прикосновений. Мои руки провели по бархатной горячей коже, такой невероятно, удивительно мягкой, что я не могла перестать его касаться, и я обняла его со спины, целуя между лопаток и проводя ладонями по твёрдому прессу, а затем спустилась ниже и мягко обхватила член, чуть сжимая. Он рвано вздохнул и напрягся, но не остановил меня, позволяя ласкать его, пока тёплая вода стекала по нашим телам. — Тебе так нравится делать это? — тихо выдохнул Чонгук, и я услышала улыбку в его негромком бархатном голосе. — Делать что? — неслышно шепнула я, чувствуя, как его горячий ствол ещё больше твердеет под моими пальцами. — Прикасаться ко мне, — выдохнул он сквозь зубы, тяжело дыша и прижавшись лбом к запотевшему стеклу. — Тебе неприятно? — шепнула я, продолжая покрывать лёгкими поцелуями его лопатки, и стала двигать рукой, проводя по всей длине крепкого, чуть подрагивающего члена и сжимая у основания. Чонгук глухо застонал, и его ответ был куда красноречивее любых слов. — Я мечтала об этом слишком долго и теперь не могу насытиться тобой, — шепнула я, целуя его спину, и он развернулся, притягивая меня к себе и жадно целуя в губы, перед этим выдохнув в них: — Надеюсь, это не изменится, малышка, потому что я не собираюсь больше отпускать тебя. Никогда.