Темнейшая мечта

«… Мы сделаем это все сами. И для этого нам никто не нужен… Если я лягу здесь… Если я просто лягу здесь… Ляжешь ли ты со мной, позабыв об остальном мире? Я не знаю точно, как выразить то, что чувствую… Эти три слова… Их говорят слишком часто и теперь их уже недостаточно. Если я лягу здесь… Если я просто лягу здесь… Ты ведь ляжешь рядом со мной и забудешь об остальном мире? Забудь все, что нам говорили, и, пока мы не стали слишком взрослыми, покажи мне сад, в котором только расцветает наша жизнь… Давай просто потратим это время и проведём его вместе, ничего не делая. Мне нужна твоя красота и благословение, чтоб напомнить мне, как найти себя и кто я такой. Всё, чем я являюсь, все, чем я когда-то был — все это здесь, в твоих прекрасных глазах. Они — единственное, что я вижу. Я не знаю, где мы будем и что будет дальше, но уверен, что эти вещи для нас никогда не изменятся… Если я лягу здесь… Если я просто лягу здесь… Ляжешь ли ты со мной, позабыв об остальном мире?.. " Лиса После ухода Тэхена я вновь поднялась наверх и, тихонько приоткрыв дверь спальни брата, проскользнула внутрь. Он лежал на кровати с закрытыми глазами, и, казалось, дремал, а его левое плечо было перебинтовано. Моё сердце сжалось от нежности и жалости к нему, и я на цыпочках подошла к кровати. — Я не сплю, котенок, можешь не красться, как воришка, — мягко улыбнулся Чонгук , приоткрыв глаза, слегка затуманенные от действия анальгетиков. Я вздрогнула и улыбнулась в ответ, подходя к нему, и присела на самый краешек кровати, склонившись над ним, и нежно погладила по щеке, поцеловав в лоб. — Как ты, родной? Тебе уже лучше? Он сонно улыбнулся и поймал мою руку, поднося к губам и нежно касаясь ими моей кожи. Они были горячими и сухими и мне это сразу не понравилось. Я боялась, что из-за ранения у него может начаться жар. Но заметив, что я помрачнела и нахмурилась, Чонгук нежно провел подушечкой указательного пальца между моими бровями, разглаживая встревоженную морщинку, и с улыбкой шепнул: — Не хмурься, зайка. Я вовсе не при смерти, хоть с виду и не скажешь. Со мной все будет хорошо. Я вздохнула и поцеловала его в раскрытую ладонь, прижавшись к ней щекой, и укоризненно посмотрела на него, проворчав: — Если бы ты не был в таком плачевном состоянии, я бы сама тебя побила. Брат насмешливо выгнул тёмную бровь и тихонько фыркнул, но тут же поморщился, ведь наверняка все эти фырки отдавались неприятными молниями в пострадавшем плече. Но даже сейчас он все ещё пытался шутить, чтоб отвлечь меня от мрачных мыслей. — Сомневаюсь, милая. Поверь, даже с дыркой в плече я все ещё сильнее тебя и мигом уложу на лопатки,если решишь в этом убедиться. Я хмыкнула, пропустив его слова мимо ушей, и, прижав его большую тёплую ладонь к своей щеке, тихо произнесла: — Чонгук , ты меня очень напугал…как ты мог так рисковать своей жизнью?.. Почему не ушёл с нами? У тебя столько прекрасно обученных людей, но ты все равно всегда сам лезешь в самое пекло… А если бы эта пуля вошла чуть левее?.. Услышав, как дрогнул мой голос, он вновь стал серьёзным и на миг прикрыл глаза, а затем тихо сказал: — Прости, родная. Я знаю, что ты права, но... я должен был сам покончить с ним раз и навсегда. Он бы не оставил нас в покое, если б я позволил ему сбежать. Я не мог так рисковать. Я тяжело вздохнула и потерлась щекой об его слегка шершавую ладонь. Я понимала его мотивы, но сердце все равно болезненно сжималось, и я просто радовалась, что нам повезло и в этот раз, и все обошлось. — Лиса, посмотри на меня, — мягко приказал Чонгук , и я распахнула глаза, встретившись с его внимательным пристальным взглядом, вновь заставившим меня задохнуться от той силы, что буквально сквозила в нем. — Он... ничего тебе не сделал? — глухо выдохнул брат, и его глаза потемнели ещё больше, словно, узнай он, что Крис причинил мне боль, он бы достал его с того света лишь для того, чтоб снова убить — медленно и мучительно. — Нет, — я лишь устало улыбнулась, покачав головой, решив не говорить ему об инциденте, что произошел в той тёмной спальне, ведь теперь это было уже совершенно не важно. Чонгук едва слышно выдохнул, и его напряжённые плечи расслабились, и я решила, что на сегодня с нас обоих хватит потрясений и, мягко погладив его по щеке, шепнула: — Ты устал, мой хороший. Тебе нужно поспать и набраться сил. Отдыхай, а я пойду к себе. Но, услышав мои слова, он лишь крепче сжал мою руку, потянув меня на себя, и, обхватив ладонью мой затылок, шепнул прямо в губы: — Не уходи, малышка. Пожалуйста, останься со мной. Я хочу чувствовать, что ты рядом. Ты нужна мне… Сопротивляться его хриплому голосу и ласковым губам, почти касающимся моих, намеренно лишая воли и дыхания, было практически невозможно, но, с огромным трудом попытавшись взять себя в руки и не поддаться его чарам, я неслышно шепнула: — Я очень хочу остаться с тобой, но… вдруг я сделаю тебе больно?.. Но Чонгук лишь тихонько хмыкнул, с лёгкой улыбкой глядя на меня: — Не сделаешь, глупышка. Ну же, хватит раздумывать.Иди ко мне. В ту же секунду его бархатные губы настойчиво прижались к моим, этим последним аргументом ставя точку в нашем споре и снова оставляя последнее слово за ним, и я сдалась, как и всегда, послушно приоткрывая губы и позволяя ему утянуть меня в долгий чувственный поцелуй, разбудивший в моей крови хорошо знакомый жар. Чонгук довольно замурчал, получив желаемое, а именно — меня в свои объятия, и потянул меня за собой, откидываясь на подушки и ни на миг не прекращая целовать мои послушно приоткрытые губы . Но кто-то из нас двоих должен был быть благоразумным этой ночью, и, чем дольше его мягкие настойчивые губы не отрывались от моих, тем отчетливее я понимала, что этим человеком сегодня придётся стать мне. Я уже почти лежала на нем, и от этого думать было почти невозможно, ведь в моей голове не осталось ни одной мысли, а дыхание сбилось, вырываясь неглубокими частыми вздохами и полустонами. Под его настойчивыми бархатными губами, ласкающими мои с каждой секундой все жарче, все требовательнее, я уже почти задыхалась, но так дальше не могло продолжаться, ведь я прекрасно понимала, к чему это все идёт. И когда Чонгук осторожно перевернул меня, уложив на спину, и углубил поцелуй, зарываясь пальцами в мои волосы и властно притягивая ещё ближе к своему горячему телу, я протестующе застонала и осторожно уперлась руками ему в плечи, стараясь не задеть раненую руку. Но ему, похоже, было плевать на боль. Или, возможно, доза анальгетиков, что вколол ему врач, была просто лошадиной. — Чонгук … Чонгук , родной, подожди… — задыхаясь под его настойчивыми ласками, шепнула я, пытаясь отстраниться и сама не веря, что говорю это, но другого выхода у меня не было. Тихо застонав, он уткнулся мне в плечо, дыша часто и неровно, и хрипло выдохнул: — Что-то не так, малышка? Ты не хочешь?.. О господи… разве я могла сказать ему нет?.. Когда он так жарко и прерывисто дышал мне в шею, почти обжигая дыханием тонкую кожу, когда его хриплый шёпот бархатом ласкал мой слух, когда он смотрел на меня так проникновенно и до дрожи нежно, а мои губы все ещё помнили пьяняющую сладость его поцелуев, я не могла ни в чем ему отказать, и он это прекрасно видел и понимал. Но все таки я была из семьи Чон и обладала такой же стальной волей, как и все Чоны, поэтому, хоть это и стоило мне огромных усилий, но в этот раз я заставила себя остаться непреклонной, нежно погладив брата по щеке и шепнув: — Хочу, но... Не сегодня, любимый … Нам нельзя, ведь ты ранен… Он поднял голову, и мягкая чёлка непокорной волной упала ему на глаза, в которых полыхал самый настоящий пожар, который я так самонадеянно пыталась потушить каплей воды в виде доводов разума. В уголках его мягких губ заиграла откровенно соблазняющая улыбка, и он хрипло шепнул, склонившись надо мной и заставив неосознанно податься ему навстречу: — У меня только плечо раненое, все остальное в рабочем состоянии. Ты можешь побыть сверху, если не хочешь, чтобы я напрягал руку... И поверь, милая, это поможет мне встать на ноги гораздо быстрее любых лекарств... Я беспомощно застонала, позволяя ему сорвать с моих приоткрывшихся в сладком полустоне губ далеко не невинный поцелуй, когда он прижался ко мне всем телом, нахально вжимая колено между моими ногами, и заставляя в полной мере прочувствовать, насколько в рабочем состоянии у него было "все остальное" и мой самоконтроль едва не полетел ко всем чертям, стоило Чонгуку зарыться пальцами в мои волосы, властно притягивая меня к его полуобнаженному горячему телу, и хрипло застонать мне в губы, безмолвно умоляя сдаться в его сладостный плен. Его горячая ладонь легла на мою грудь и мягко сжала, заставив все внутри вспыхнуть, но это было последним, что я собиралась сегодня ему позволять. — Чонгук , пожалуйста…остановись... — отчаявшись повлиять на него разумными доводами, я использовала запрещённый приём и, услышав мой умоляющий шёпот, он, наконец, отстранился от моих губ с тихим обречённым вздохом и, погладив меня по щеке, тихо шепнул: — Хорошо, малышка. Как скажешь. Я все ещё не верила, что мне удалось добиться от него послушания, ведь перед глазами все плыло, утопая в эндорфиновом тумане, а губы горели просто невыносимо, почти так же, как и низ живота, но я не могла уступить этому сводящему с ума желанию, все ещё полыхавшему в его гипнотическом тёмном взгляде хищника, которым он смотрел на меня из-под длинных и таких трогательно пушистых ресниц. Тяжело вздохнув, я обняла его, снова вопреки своим же словам притягивая ближе, и уткнулась ему в шею, глубоко вдыхая аромат его разгоряченной бархатной кожи. — Ты ведь понимаешь, почему я говорю нет? — на всякий случай уточнила я, надеясь, что он не рассердился на моё упрямство. Чонгук улыбнулся краешком губ и потерся носом о мой нос, заставив фыркнуть. — Конечно, понимаю, моя сладкая. И, чтобы ты больше не волновалась, я, так уж и быть, сделаю так, как ты просишь. Но поверь мне, твоя тревога абсолютно беспочвенна. Я вздохнула, когда его тёплые губы легонько провели по моей щеке и замерли в уголке губ, оставив там невесомый поцелуй, совсем не похожий на те глубокие и топкие, лишающие воли и способности мыслить, которыми он обжигал их совсем недавно. — Давай сегодня просто поспим, хорошо? Тебе нужно отдохнуть. — шепнула я, погладив его по щеке, и он улыбнулся. — Хорошо, котенок. Чонгук лёг рядом и, прижав меня к себе, устроил мою голову на своём здоровом плече, поцеловав в макушку. Я стала нежно водить пальцами по его груди, счастливо улыбаясь. Его тихое спокойное дыхание и стук его сердца усыпляли, и постепенно мои веки наливались свинцом.Но одна мысль все ещё не давала мне покоя и я все-таки решилась задать мучивший меня вопрос. — Чонгук… — тихо позвала я, чуть приподнявшись на локте, чтоб видеть его лицо. — Хмм? — отозвался брат, не открывая глаз, и уголки его мягких губ слегка дрогнули в улыбке. Я не удержалась и, наклонившись, поцеловала его в щеку, близко — близко к улыбающимся губам, заставив его повернуть голову и посмотреть на меня. Я не хотела нарушать эту ауру покоя и полного умиротворения, но понимала, что не смогу уснуть, если не выясню все сейчас раз и навсегда. — Ты ведь обманул меня… — тихо шепнула я. — О чем ты, зайка ? — он невольно напрягся, и я грустно улыбнулась, думая, что он и сам не был уверен, какую из его многочисленных тайн я нечаянно узнала. Но, решив не ходить вокруг да около, я выдохнула: — Ты ведь солгал мне о причинах вашей вражды с Крисом. Чонгук замер, а затем прикрыл глаза, словно признавая поражение, и глухо произнёс: — Ты знаешь… — Да. Он сказал мне о том, что ты виновен в смерти его сестры. Но… Это же неправда, Чонгук ? Он какое-то время молчал, не глядя на меня, и моё сердце все больше ускоряло темп, отдаваясь пульсацией в висках, но затем брат перевёл на меня непроницаемый тёмный взгляд и тихо, но твёрдо произнес: — Я не убивал её, Лиса. Инхен покончила с собой. Мы с ней почти не общались, но в её предсмертной записке она написала, что не может больше жить из-за неразделенной любви ко мне. Клянусь, я ничего об этом не знал и никогда не хотел её смерти. Ты... мне веришь? Я прикрыла глаза, позволяя себе принять услышанное и теперь понимая, чем была вызвана такая жгучая ненависть Криса к нашей семье. Но я была уверена, что Чонгук не лгал мне в этот раз, и никогда бы не поверила, что он был способен убить ни в чем не повинную девушку, и то, что она влюбилась в него, не было его виной. — Лиса… — глухо прошептал брат, и в его голосе отчётливо послышалось напряжение, словно он опасался моей реакции на его признание. Но, открыв глаза, я снова взглянула на него, грустно улыбнувшись, а затем подалась к нему и нежно коснулась губами его губ, шепнув: — Конечно верю, родной. Просто мне нужно было услышать правду от тебя. Он облегчённо вздохнул и зарылся пальцами мне в волосы, притягивая к себе для нового поцелуя, а затем хрипло произнес: — Прости, что сразу не сказал тебе об этом... Просто в моем мире было слишком много крови и смертей, и я не хотел, чтобы ты с ним соприкасалась. — Я понимаю. Но я рада, что теперь между нами стало на одну тайну меньше. И очень надеюсь, что когда-нибудь их не останется вовсе, — я тихонько вздохнула, вновь ложась рядом, и, положив голову ему на плечо, устало прикрыла глаза, услышав его тихий шёпот мне в волосы: — Когда-нибудь так и будет, малыш... Тэхен Я вернулся около десяти вечера и, понадеявшись, что Лиса ещё не спит, сразу пошёл в её комнату, чтоб похвастать своим уловом из бутиков Каннама, но, вполне предсказуемо, её там не оказалось. И я знал, что в этом доме было только одно место, где она хотела бы находиться. Оставив пакеты с одеждой в её спальне, я направился в конец коридора на втором этаже. Дверь в гостевую спальню была не заперта, но я все равно тихо постучал, и, не услышав ответа, слегка приоткрыл её. Верхний свет был выключен, но возле кровати горел ночник. И я невольно замер, глядя на открывшуюся передо мной картину. Они спали. Лиса лежала на груди у Чонгука, свернувшись клубочком поверх покрывала, а он даже во сне прижимал её к себе так крепко, словно хотел навсегда сделать ее одним целым с ним. На их лицах застыло такое умиротворенное выражение, что я невольно залюбовался этим абсолютным покоем, сквозившем в каждой их черточке. Лиса улыбнулась и что-то пробормотала сквозь сон, и руки брата тут же неосознанно сомкнулись вокруг неё, обнимая ещё крепче и укрывая ото всех бед и тревог. И на миг мне даже почудилось, что передо мной вовсе не брат и сестра, а обычная влюблённая пара, ведь они были совершенно не похожи внешне, и тот, кто не знал их, никогда бы не сказал, что они родственники. Но, к сожалению, их связывала одна кровь, и это было их проклятием. Вздохнув, я развернулся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь, позволяя им ещё немного насладиться покоем перед надвигающейся бурей. Я не сказал Лисе, куда и зачем ездил, но целью моей поездки было разведать обстановку и узнать, как обстоят дела после того, что случилось в особняке Криса. А дела были неважными. Криминальный Сеул просто гудел, словно растревоженный злой улей. Чонгук натворил дел, и теперь было совершенно ясно, что последствия будут просто катастрофическими. По своим каналам я узнал, что семья Ву пребывала в полнейшем шоке и все ещё не могла прийти в себя от потрясения, но был уверен, что это не продлится долго, и чутье подсказывало мне, что самое первое подозрение все равно падёт на клан Семи звёзд. Мы с Чонгуком всегда заметали следы, но невозможно было уничтожить их все, и всегда находилась какая-то мелкая зацепка , из-за которой могла разгореться самая настоящая война между кланами. И я очень надеялся, что до этого не дойдёт.