***
… А дождь лил все сильнее, смывая все краски, и та весна, когда мы подарили себя друг другу, и наше безоблачное счастливое лето теперь казались далеким сном. А в реальности была только боль, холод и кровь. Слишком много крови, смешанной с дождём и слезами. Они стекали по лицу любимого, но Чонгук, казалось, вовсе не замечал прозрачной солёной влаги, стекавшей по его щекам, ведь все его внимание было сосредоточено на лежавшей у него на руках девушке, которая была… Мной. Я испуганно огляделась, не понимая, что произошло, ведь я стояла рядом с ним, но моё тело лежало у него на коленях, и он что-то лихорадочно шептал, прижимая меня к себе, гладил моё безжизненное лицо и мокрые волосы, пока из моего тела стремительно утекала жизнь, как бы он ни пытался её удержать. — Нет, нет, Лиса, ты не можешь вот так уйти… Ты не можешь оставить меня....Ты слышишь меня, любимая?! Ну же, малышка, открой глаза… Не оставляй меня одного… — он уткнулся лицом мне в волосы, прижимая к себе моё безжизненное тело, и его плечи задрожали от судорожных всхлипов. Мой гордый и несгибаемый старший брат, смеющийся в лицо самой смерти, плакал, содрогаясь всем телом от беззвучных рыданий, и это разрывало мою душу на части. Мне казалось, что я не видела его слез почти никогда, и я бросилась к нему, отчаянно желая обнять и успокоить,забрать себе всю его боль. — Чонгук, я здесь! Я же здесь, любимый! — мне казалось, что я кричу, но на самом деле с моих губ не слетало ни звука и, упав рядом с ним на колени, я пыталась поймать его взгляд, дать понять, что я рядом с ним , но, к моему ужасу, мои руки просто проходили сквозь него, и он по — прежнему видел только её — ту, что была мной до того, как наши жизни разорвало на части этой ужасной аварией. Я почувствовала его боль и отчаяние, как свои собственные, и вновь потянулась к нему, чтоб обнять его, сказать, что я здесь, рядом с ним, что никогда его не оставлю. Но моя ладонь снова прошла сквозь него, так и не коснувшись, и я не знала, что теперь делать. Чонгук сидел на мокрой земле, все так же крепко прижимая к себе моё безжизненное тело, не двигаясь и будто уже и не дыша, словно вместе со мной из него тоже ушла жизнь, и бессмысленным пустым взглядом смотрел в темноту --- и само время застыло, оплакивая нас... только дождь все лил и лил, не прекращаясь и с каждой минутой становясь лишь сильнее. Я смотрела на него, видя, как с его тёмных ресниц капали слезы, смешиваясь с холодным дождем, и моя душа рвалась к нему, отчаянно желая забрать себе всю его боль, но я была бессильна. А затем ...все стихло. И время на самом деле застыло. Остановилось, перестало идти. Застыли бьющие с неба холодные струи. Стих ветер. Перестал греметь оглушающий гром. Все вокруг погрузилось в абсолютную, вакуумную тишину. Я с трудом отвела глаза от лица любимого, настороженно оглядываясь по сторонам, и Чонгук тоже, словно очнувшись, поднял голову, вглядываясь в окружавшую нас темноту. И тут из этого непроглядного мрака раздался негромкий голос: — Ты хочешь спасти её? Хочешь, чтобы она жила? Я взглянула в том направлении, откуда он прозвучал, и увидела незнакомого высокого мужчину в чёрном плаще с капюшоном, закрывавшим лицо. — Кто ты? — процедил Чонгук сквозь зубы, крепче прижимая к себе моё тело, даже сейчас не желая отпускать меня от себя. — Её ангел- хранитель, — тихо прозвучало в ответ, --- Я --- это ты, Чонгук. Я потрясённо вздохнула, когда незнакомец снял с головы капюшон, и на нас взглянули глубокие темно-карие глаза моего брата. Но услышав это, он лишь горько усмехнулся, смерив незнакомца ненавидящим взглядом: — Что же ты за ангел, если не смог уберечь её?! Разве моя Лиса заслуживала смерти?!.. Отвечай! — рыкнул он ,и я почти задохнулась от той боли, что пронизывала его глухой голос, и эта боль продолжала разрывать на части мою душу, хоть моё сердце уже не билось. Незнакомец шагнул ближе и я увидела горькие морщины, залегшие вокруг его губ. — Я знаю, что не справился. Не смог уберечь ее. Но ты сможешь. — Что? О чем ты говоришь? — Чонгук впился в него взглядом, по-прежнему не разжимая рук, сомкнувшихся вокруг меня в защитном жесте, словно он боялся, что меня могут в любой момент отобрать у него. — Ты знаешь, Чонгук. Ты был её защитником всю её жизнь. Она больше не нуждается во мне. Ей всегда был нужен только ты. Она всегда видела лишь тебя. — Что все это значит? — потребовал он ответа, прожигая незнакомца пристальным взглядом. — Лиса выживет, но у всего есть цена. Жизнь за жизнь. Она не умрёт, если ты согласишься заплатить эту цену. Ты согласен отдать свою жизнь в обмен на её? — Да, — твёрдо ответил Чонгук, словно для него это был единственный возможный ответ. Он не колебался ни секунды, а мне показалось, что мою душу только что разорвали на части. Нет, нет, Господи, только не это!.. Ангел чуть склонил голову, принимая его согласие, и тихо сказал: — Да будет так. Лиса будет жить, но ты займешь её место, отдав ей свою жизнь и став её ангелом — хранителем вместо меня. Его слова эхом отдавались в гулкой тишине, падая тяжело, словно камни на дно колодца, но я видела, что Чонгук уже принял решение. — Что я должен сделать? — тихо, но твёрдо спросил он. — Ты должен вдохнуть в неё через поцелуй частичку своей души, своей жизненной силы и своей любви. Потому что только любовь сильнее смерти, — тихо ответил ангел. Любимый рвано вздохнул и уронил голову, отчего тёмная мокрая чёлка скрыла от меня его глаза, а его широкие плечи, за которыми я всегда могла укрыться, поникли, словно на них разом легла вся тяжесть этого мира. — В её смерти виноват только я, — глухо выдохнул он, бережно отводя с моего бледного лица мокрые спутанные волосы и невесомо поглаживая по щеке, --- Она не хотела возвращаться. Она просила меня не делать этого, но я был таким эгоистом, что не послушал её. Это я должен был умереть вместо неё, ведь та пуля предназначалась мне, не так ли? Боль, звучавшая в его глухом голосе, почти заставила меня согнуться пополам, и я вновь потянулась к нему, подняв руку и умоляя все известные мне высшие силы позволить мне коснуться его хоть на миг. Но у меня по — прежнему ничего не выходило. Он не видел меня, продолжая неотрывно смотреть на лежащую у него на руках девушку, и его горячие слезы капали на её лицо, выжигая огненные следы на моем больше не бьющемся сердце. — Ты ни в чем не виноват, любимый… Ни в чем не виноват… — лихорадочно шептала я, чувствуя, как мои глаза немилосердно жжёт от непролитых слез, но он не слышал меня. Ангел молчал, а затем тихо вздохнул, шагнув к нам, и осторожно коснулся моего лица тонкими пальцами, а его черты исказились от боли. — Она не смогла бы без тебя жить, — горько прошептал он. — А я не смогу жить без неё, — выдохнул Чонгук, уронив голову и прижавшись щекой к моим волосам. — Вы двое --- родственные души, потому неразрывно связаны. Не бойся. Ты никогда не потеряешь её, ведь теперь будешь с ней до конца этой жизни, — тихо произнёс ангел ,и я встрепенулась, на миг поверив, что все обойдётся, что все ещё будет хорошо. Но следующие слова Чонгука разбили эту веру на мелкие ранящие осколки. — Но она не будет знать об этом, — горько произнёс он. — Такова цена. Решайся. Время уже почти на исходе, — бесстрастно произнёс ангел, словно зачитывал наш приговор, и я уже знала, что в этот раз не было никаких шансов избежать его исполнения . Чонгук глубоко вздохнул, на миг зажмурившись, а затем взглянул в такие же карие, как и у него, глаза ангела и твёрдо произнёс: — Я согласен. Но у меня есть одно условие. — Какое? — Я хочу, чтоб Лиса забыла обо мне. Словно меня никогда не было. Словно нашей любви… Не было. Чтоб она могла жить дальше, не оглядываясь в прошлое, которого больше никогда не будет. Я и так причинил ей слишком много боли и хочу, чтобы моя девочка больше не страдала. Его голос звучал спокойно и отрешенно, словно он ни на миг не усомнился в правильности своего решения. А я, услышав это, бросилась к нему, наплевав на то, что была для него невидимой, обнимая его лицо и зовя по имени, отчаянно желая, чтоб он меня, наконец, увидел и умоляя не делать этого... Но все было тщетно. Ангел долго смотрел на него, словно решая что-то, а затем отвёл взгляд и глухо выдохнул, кивнув: — Хорошо. Я не смог её уберечь, но ты сможешь.Но тебе придётся её отпустить. Ты готов? Чонгук поднял на него взгляд и молча кивнул. — Да будет так.Отныне ты — её ангел — хранитель, — его слова были по — прежнему тихими, но я почти физически ощущала исходившую от них незримую силу. И, как только его голос смолк, я увидела, как за спиной любимого распахнулись огромные, чёрные, как глубокая беззвездная ночь, прекрасные крылья, и поняла, что пути назад больше не было. --- Солнце скоро взойдёт. Но до рассвета у вас ещё есть время. Время, чтоб попрощаться, — тихо обронил ангел и исчез. А я вдруг ощутила, что меня снова тянет назад, в безжизненное тело, которое Чонгук по- прежнему сжимал в объятиях, нежно поглаживая её по щеке и жадно вглядываясь в её лицо. И его глухой шёпот снова и снова разбивал моё сердце на миллион осколков: — Прости, любимая, но я не смогу выполнить обещание… не смогу остаться с тобой… Но ты будешь жить… Ты будешь жить — а это для меня самое главное… и я всегда буду ждать тебя по ту сторону...встретимся в вечности, малышка... — тихо шепнул он, смахивая жгучие слезы с ресниц, а затем наклонился и осторожно приник к моим губам, и я вновь ощутила на них тепло его губ. Вдали послышался глухой раскат приближающегося грома, и все вокруг начал заливать тёплый золотистый свет, постепенно заполняя собой весь мир.***
«… Твоей свободе достаточно моих крыльев, а моему сердцу достаточно твоей груди…» Чонгук Когда я открыл глаза, Лиса стояла прямо передо мной и удивленно смотрела на меня . Я бросился к ней, порывисто прижав к себе её хрупкое тело и лихорадочно шепча: — Лис, малышка… Господи... Ты здесь… Ты со мной… Она снова была тёплой и живой, и все произошедшее на пустынной ночной трассе теперь казалось мне дурным сном, но в глубине души я чувствовал, что наше с ней время на исходе и это наше последнее прощание. Лиса обняла меня в ответ, отчаянно прижимаясь ко мне ,и, нежно поглаживая по спине и плечам, тихо выдохнула: — Чонгук, что происходит? Где мы? Я понятия не имел, где мы с ней оказались, но все пространство вокруг нас заливал мягкий белый свет и здесь было так тихо и спокойно, словно мы были отрезаны от всего мира. — Я не знаю, малыш, — я немного отстранился от неё, слабо улыбнувшись и смаргивая слезы, но по-прежнему не выпуская любимую из объятий, и она нахмурилась и потянулась к моему лицу, нежно погладив по щеке: — Почему ты плачешь, родной? — с тревогой шепнула она, вглядываясь в мои глаза. Я прижал её хрупкую ладонь к своей щеке, судорожно вздохнув, и на миг прикрыл глаза, собираясь с силами для того, чтоб открыть ей ужасную правду, но наше время стремительно утекало сквозь пальцы, как вода, и медлить больше было нельзя. — Лисенок, послушай меня… Послушай… Я не знаю, сколько у нас времени… — Что это значит ?.. — её голос дрогнул и она подалась ко мне, сжимая мои руки. — Это… Последний раз, когда ты меня видишь, родная, — слова, прозвучавшие в гулкой тишине, ножом резанули по сердцу, и её глаза потрясённо расширились, а тонкие пальчики сжали мои предплечья почти до боли. — Что?! О чем ты говоришь?!. Я прижал её к своей груди, больше не сдерживая слез и чувствуя, как она так же отчаянно цепляется за меня, дрожа всем телом, а с её губ лихорадочным шёпотом слетает лишь одно слово: «Нет, нет, нет…» — Прости меня, моя хорошая… Пожалуйста, прости… Это я во всем виноват. Мы попали в аварию и… Ты… Ты погибла… - глухо шепнул я, чувствуя, как эта жестокая правда снова и снова разбивает мне сердце, прижимая её к себе так крепко, словно навсегда хотел сделать частью себя, целуя её мягкие волосы и поглаживая по тонкой спине. -----Моя любимая маленькая девочка... Сможешь ли ты простить меня когда - нибудь?... — Я ничего не понимаю, Чонгук… Прошу, скажи, что все это лишь кошмарный сон… — в её глазах уже стояли слезы, грозившие вот-вот скатиться вниз по бледному лицу, и моё сердце рвалось на части от невыносимой боли, которой не было конца. — Я бы отдал все на свете, лишь бы все так и было, малышка… Но это правда. И… Я не могу допустить, чтобы ты ушла. Потому я займу твоё место. — Нет! — услышав это, Лиса только крепче обняла меня и упрямо вцепилась в мои руки, словно пытаясь удержать, но я знал, что это было ей не под силу, ведь я добровольно обменял свою жизнь на её. — Ты не можешь так поступить со мной! Не можешь бросить меня, Чонгук ! Ты же обещал, что всегда будешь рядом… — её голос дрогнул и сорвался, и горячие слезы потекли по щекам. Я не мог смотреть, как она плачет, и порывисто прижал её к себе, успокаивающе поглаживая по хрупким вздрагивающим плечам, и, целуя ее мягкие волосы, шепнул: — Так и будет, милая. Теперь я твой ангел- хранитель и я клянусь тебе, что я всегда буду с тобой.Буду всегда оберегать и защищать тебя, так же, как делал это при жизни… Буду всегда любить тебя… моя девочка… Моя Лиса… — Нет, прошу, не говори так…Если ты займешь моё место, тебя больше не будет в этом мире… А я не смогу без тебя жить , ты же знаешь… — она умоляюще смотрела на меня, из последних сил сжимая мои руки, но я был бессилен что-либо изменить. Смотреть на страдания самого дорогого для меня существа было просто невыносимо и я судорожно вздохнул и прижал ее к себе, чувствуя, как она дрожит и отчаянно хватается за меня, а её хрупкие плечи вздрагивают от слез. — Сможешь, любимая… сможешь, поверь мне... И сейчас я позабочусь об этом, — шепнул я, уже зная, что должен сделать, и укрыл ее в своих объятиях пока ещё невидимыми крыльями , успокаивающе поглаживая по мягким волосам и пытаясь хоть немного согреть и унять лихорадочную дрожь, сотрясавшую её с головы до ног. — Что… Что ты имеешь в виду?.. — шепнула она, обнимая меня ещё крепче, так крепко, что мне казалось, что никакая сила больше не сможет разжать её хрупкие руки. Но, к сожалению, это было не так. — Ты забудешь меня, малышка… Я сделаю так, что ты забудешь все, что произошло между нами. Но, когда Лиса услышала это, её глаза расширились от ужаса, и она отшатнулась от меня, выдохнув: — Нет… Нет, Чонгук, прошу… Прошу, не заставляй меня забывать… Оставь мне хотя бы память о тебе… Но я покачал головой, вновь притягивая её к себе, и мягко поцеловал в висок, поглаживая по вздрагивающей спине, охрипшим от слез голосом шепнув : — Прости меня, любимая… Но это единственный выход. Если я оставлю тебе память о нас, ты всегда будешь оглядываться через плечо в поисках старшего брата, но меня больше не будет рядом. Я не могу допустить, чтоб ты страдала. Это мой последний подарок, малышка... Поцелуй забвения. — Неужели… Неужели совсем ничего не останется?.. Я забуду абсолютно все?.. — потерянно выдохнула она, словно из неё разом ушли все силы. Я покачал головой, горько улыбнувшись: — Нет, моя хорошая... Но наше время сотрётся из твоей памяти. Ты будешь помнить все, что произошло до этой весны... До того, как все началось.И всё будет так, будто ничего никогда не было. Нашей любви… не было. А был только... старший брат, любивший тебя так сильно, что отдал свою жизнь за тебя, не раздумывая ни минуты. — А ты... Ты подумал, каково будет мне? Остаться в этом мире без тебя?.. — её глаза сверкали от слез, а по нежным щекам стекали горячие солёные дорожки --- и это просто разбивало мне сердце и я понимал, что никакие извинения и просьбы простить не могли исправить то, что я натворил. Но с моих губ все равно слетело: — Прости меня … Прости, что не смог уберечь тебя от этой боли. Но теперь я могу всю её забрать себе. Прошу, позволь мне сделать хотя бы это. Позволь позаботиться о тебе в последний раз. — Это слишком жестоко… Я не хочу жить без тебя… Прошу, не оставляй меня, любимый… — Лиса всхлипнула и уткнулась мне в грудь, судорожно сжимая побелевшими тонкими пальчиками мою рубашку. Я прижался своим лбом к её, нежно стирая её слезы кончиками пальцев, и глухо выдохнул, чувствуя, как сердце сжимает ледяными тисками от невыносимой боли. — Любимая, я всегда буду рядом. Помни, я всегда рядом, даже если ты меня не видишь… — повторил я сказанную ей в тот далёкий вечер фразу. ---- Но это не одно и тоже... я хочу видеть тебя, Чонгук... - потерянно прошептала она, глядя на меня сверкающими от слез огромными глазами,и я ласково погладил её по щеке, чувствуя, что из-за безумной боли в сердце дышать становится почти невозможно. --- Я знаю, любимая... Но не могу ничего изменить... Лиса на миг прикрыла глаза, пытаясь смириться с неизбежным, а затем мягко улыбнулась сквозь слезы и прижала мою ладонь к щеке, тихо шепнув : — Сколько… Сколько у нас времени? — выдохнула она, наконец, поднимая на меня глаза и кусая губы, чтоб вновь не заплакать. — До рассвета. Пока не взойдёт солнце. Лиса Я смотрела на Чонгука сквозь пелену слез, впитывая в себя родные черты, которые любила всю жизнь, и все ещё не могла поверить, что все это происходит с нами. Почему мы?..Неужели мы с ним недостаточно страдали?.. Хоть он и считал себя виноватым в моей смерти, но я ни в чем его не винила. Не могла. Я слишком сильно его любила. И сейчас тот взгляд, которым он на меня смотрел, рвал в клочья мою душу, ведь я знала, что мы с ним видимся в последний раз. Он снова все решил за меня и теперь...он уходил туда, куда я не могла последовать за ним. Вакуумная тишина, окружавшая нас, скрадывала все звуки, и лишь моё сердце грохотало в ушах, почти оглушая. — Ты не заставишь меня забыть… — шепнула я едва слышно, качая головой. Но его улыбка была ласковой и печальной, впиваясь в моё сердце миллионами острых осколков, и он смотрел на меня так пронзительно, словно уже заранее смирился с нашей судьбой, словно знал что-то такое, что было мне недоступно. — Ты не заставишь меня забыть о тебе, — уже твёрже повторила я и он прижал меня к себе, выдохнув мне в волосы: — Конечно нет. Моя любимая... упрямая моя девочка… Ты будешь помнить все, что было до этого лета. Ты будешь помнить, что у тебя когда-то был старший брат, что любил тебя больше жизни. Ты будешь помнить меня, но не будешь ничего чувствовать. Всё будет так, будто ничего никогда не было. Нас никогда не было. Нашей любви… никогда не было. А был лишь старший брат, любивший тебя так сильно, что, не раздумывая, отдал за тебя свою жизнь… — он наклонился ко мне и, взяв в ладони моё лицо, бережно поцеловал в лоб, — Но я могу забрать себе всю твою боль. Прошу, позволь мне сделать хотя бы это. Позволь позаботиться о тебе в последний раз. Но я, как безумная, замотала головой, даже не чувствуя, как вновь начавшийся дождь смывает горячие слезы с моих щёк. Это значило, что время снова возобновило свой ход, стремительно утекая сквозь пальцы, но я не хотела верить в то, что он говорил. Просто не могла, лишь отчаянно цепляясь за него и шепча: — Нет, нет, нет…не уходи… пожалуйста... Ещё не время, Чонгук, ещё нет…нет... Он ласково улыбнулся, но в его глазах таилась такая печаль, от которой я почти не могла дышать, и нежно обнял ладонями моё лицо, наклонившись и прижавшись своим лбом к моему. — Тише, моя хорошая… Поверь, так будет лучше…я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня. — Почему, Чонгук?.. Почему это случилось с нами?.. — шепнула я, задыхаясь от слез и почти ничего не видя перед собой. — Я не знаю, маленькая… Но теперь все хорошо… все хорошо. Всё именно так, как и должно было быть. Я должен был защищать тебя. И именно это я и буду делать. Всегда... Чонгук крепко обнял меня, целуя в висок, и глухо шепнул: — Я люблю тебя, Лиса… И всегда буду любить... А теперь… Закрой глаза, — мягко приказал он, но я замотала головой, крепче сжимая его руки, и понимая, что это конец. Что это — наше с ним прощание, после которого он навсегда уйдёт за Грань, а я останусь одна в этом холодном жестоком мире и мой самый страшный кошмар станет реальностью. — Чонгук, пожалуйста… Не делай этого… Не уходи, не бросай меня… — слова слетали с моих губ словно сами собой, а слезы лились непрерывным потоком, скрывая от меня лицо любимого. — Тише, малышка… Прошу тебя, не плачь больше… Я клянусь тебе, ты больше никогда не будешь плакать из-за меня. Тебе больше никогда не будет больно, я позабочусь об этом, — он наклонился ко мне, крепко обнимая, и приподнял моё лицо, глядя прямо в глаза пронзительным ласковым взглядом, тихо шепнув: — Я всегда буду рядом. Помни это, любимая… — его ласковые глаза уже светились нездешним потусторонним светом, словно это уже был не мой Чонгук, а незнакомец, создание иного мира. А затем он наклонился ко мне, мягко сжимая мой подбородок, и его губы невыносимо нежно коснулись моих ,и я ощутила, как рвущая меня на части жестокая боль начала постепенно утихать. Я тихо вздохнула, чувствуя, как горячие слезы все так же стекают по моим щекам из-под ресниц, и подалась к нему, думая, что если только его губы не будут отрываться от моих как можно дольше, возможно, я смогу это выдержать. Я чувствовала, что безжалостный рассвет неумолимо приближался, но пока Чонгук все ещё крепко обнимал меня, нежно лаская мои дрожащие губы своими в последний раз и мягко стирая слезы с моих щёк кончиками тёплых пальцев, и я обняла его за плечи, отчаянно желая остаться здесь с ним навсегда...Но ...это были наши последние секунды вместе и я поняла это, когда в моем сознании раздался его ласковый тихий голос, смешивающийся с далёкими звуками постепенно стихающей грозы : "Отпусти меня, малышка… Отпусти…" Но я не хотела отпускать его! Не хотела…ещё нет!.. Нет... Нет... Но время расставания неумолимо приближалось ,и его губы мягко коснулись моих в последний раз, и я ощутила, что он постепенно исчезает, ускользает от меня... остался только ночной дождь, окутавший нас непроницаемой завесой из воды и тумана, разделяя наши миры навсегда. Я сжала его руки, пытаясь удержать, чувствуя, как мягкое давление его губ на моих становится все слабее, но все было бесполезно, моих сил не хватало, и я падала в бездонный колодец, из которого не было выхода. И последнее, что я услышала, был его тихий шепот: " Я люблю тебя, родная … Прощай." ...Его ласковый голос оставил на моем разбитом сердце пылающий след --- и все исчезло, растворилось в пелене предрассветного тумана, оставляя лишь горечь от невосполнимой потери. И, уже почти ничего не чувствуя, я провалилась в милосердную тьму, в которой больше не было ничего. Не было Чонгука, не было нашей любви, не было нашего прошлого... ... И меня... Тоже больше не было...