Шерлок - декабрьские фиклеты (2017)

***

Оглядываясь назад, кажется неизбежным, что утро после нашего ужина у Симпсона пойдёт наперекосяк. Хотя, поскольку это также могло стать полной катастрофой, ведущей, без сомнения, к полному краху для нас обоих, я полагаю, что просто «пойти наперекосяк» можно было бы считать благословением. Мы проснулись, всё ещё обнимая друг друга на диване; наши конечности свело судорогой, и нам обоим стало немного хуже после всей выпивки прошлой ночью. Несмотря на это, когда я неохотно открыл глаза, то увидел, что Холмс наблюдает за мной; неожиданная нежность наполняла его взгляд. Даже учитывая мои ноющие суставы, головную боль и сухость во рту, эта очевидная нежность вызвала улыбку на моих губах. Одна небольшая часть моего разума, логическая часть, настаивала на том, что рациональным (в свете недавних событий) было бы то, что нам, возможно, потребуется серьёзный разговор. Поскольку я в высшей степени практичный человек, мне показалось правильным начать этот разговор самому. И я действительно так бы и сделал, если бы Холмс внезапно не прижался своими губами к моим, отправив всю логику в дальний угол моего сознания. Боюсь, не в рациональный угол. Я уверен, что моё дыхание было таким же несвежим и слегка кислым, как и его, но это, казалось, не имело значения ни для кого из нас, и ни на йоту не ослабило наш энтузиазм. Ситуация накалилась довольно быстро, и никто не мог сказать, как всё могло бы сложиться, хотя у меня были некоторые случайные мысли по этому поводу. И именно тогда мы услышали звонок в дверь на первом этаже. Холмс тут же отстранился от меня. − Лестрейд, − натянуто произнёс он; от меня ускользнуло, как он всегда его узнавал. Он встал, поднял меня на ноги и подтолкнул к лестнице, ведущей в мою комнату. Когда мы услышали, как миссис Хадсон ответила на звонок, за которым последовал звук двух шагов, приближающихся к нашим комнатам, Холмс быстро подошёл, чтобы отпереть дверь. Времени на побег не оставалось, и он опустился в своё обычное кресло. Я оглянулся на него, когда он одной рукой попытался пригладить свои непослушные волосы, а другой взял вчерашнюю «Таймс». Я слышал, как Лестрейд извинялся за ранний утренний визит, а миссис Хадсон указывала, что мистер Холмс всегда встаёт рано, если вообще ложится спать. Тем временем я быстро одевался, чтобы по крайней мере один из нас мог выглядеть респектабельно. Я поспешно привёл себя в порядок, но мои мысли были не о том, какую рубашку или какой жилет надеть. Вместо этого всё, о чём я мог думать, было ощущение губ Холмса на моих. Его вкус. Ощущение, когда я прикасался к нему. Ощущение его прикосновений ко мне. О том, что могло бы произойти, если бы нас не прервали. Ещё через минуту, собравшись с мыслями и приведя своё тело в приличное состояние, я спустился вниз и вошёл в гостиную. − Доброе утро, Холмс, − сказал я с поразительным апломбом. − И вам, Лестрейд. Миссис Хадсон принесла чай и тосты. Когда мы втроём собрались за столом, Лестрейд начал типично пылкое объяснение проблемы, которая привела его к нашей двери в столь ранний час. В результате его рассказа наши следующие два дня были поглощены тем, что я позже назвал «Делом о замороженном трупе», и у нас не было времени думать о чём-либо ещё. Ну, я немного солгал. Было достаточно времени, чтобы обменяться мимолётными и горячими взглядами над телом несчастного викария. В этих взглядах было обещание, и если Холмс был ещё более резок, чем обычно, с офицерами из Скотленд-Ярда, я мог только оценить его эффективность. Я действительно боялся, что, когда придёт время нам снова остаться наедине, не будет и мысли об этом чрезмерном и серьёзном разговоре. Но шли часы, и это казалось всё менее и менее важным. Без сомнения, моё собственное нетерпение привело к катастрофической оплошности, которая отправила меня в Темзу. И что затем привело Холмса в ту же самую холодную и зловонную воду, чтобы немедленно меня вытащить. Мы оба замёрзли, как труп, который мы исследовали, но, к счастью, Лестрейд немедленно запихнул нас в экипаж, чтобы мы поскорее добрались до Бейкер-стрит и согрелись. Оставшись одни в экипаже, мы посмотрели друг на друга, а затем, разделяя нелепость откровенно дурацкого приключения, которым была наша совместная жизнь, разразились хриплым и, без сомнения, неуместным смехом, смеясь всю дорогу домой.