The road within

Диего потерял родную мать ещё младенцем, а когда ему шёл девятый год, умер и отец, оставив второй жене Грейс и двум детям состояние и крепкую уверенность не только в завтрашнем дне, но и на многие годы вперёд. Ребёнком он не был привязан к отцу (тот редко бывал дома и интересовался только делами своей фирмы) поэтому новость о кончине родителя не произвела на Диего никакого впечатления. Даже во время пышной похоронной церемонии ему было, в общем-то, всё равно и немного неловко, потому что и мама, и сестра скорбели и выглядели опечаленными. За годы службы в полиции он потерял немало коллег, но никогда раньше не хоронил по-настоящему близкого человека. Диего не знал, что делать с пустотой внутри. Он наивно надеялся, что после самых болезненных моментов в клубе и на кладбище, постепенно станет легче, но жизнь споткнулась и не пошла дальше, а в растерянности замерла на месте. Диего пытался найти Клауса ещё несколько дней, пока не понял, что в этом занятии слишком сильно напоминает сам себе Девида. Найди он торчка в подворотне, что бы изменилось? Максимум бы Диего почесал кулаки о его лицо. Поэтому Диего с неохотой признал, что предпочёл бы забыть о существовании Клауса и никогда больше его не видеть. Но куда больший след на Диего оставляли тщетные попытки опровергнуть всё то, что сыпалось на голову Девида посмертно. Спустя месяц никто уже не вспоминал о стрельбе в клубе «Академия», но тут и там в паршивых газетёнках продолжали появляться омерзительные статьи — плоды воображения бездарных и ленивых недожурналистов. Он не знал, что делать. Все документы по делу были оперативно переданы в архив и если раньше Диего допускали к этим бумагам только из уважения к личной потере, сейчас секретарь категорически отказывалась их выдавать. Он, как детектив, не имел отношения к так и не случившемуся расследованию, а значит и изучать информацию ему было незачем. Особенно в отсутствие состава преступления. Дело о девушке в сушилке передали другому детективу. Поиск Пятого буксовал на месте — в Брамтоне его больше никто не видел, а новых данных не поступало. Каждый день в участке становился испытанием и при любой возможности Диего сбегал на дела и расследования требующие работы вне душного помещения, где все продолжали смотреть на него с сочувствием. Одна радость, хоть больше не заговаривали об этом. Никто, кроме Юдоры. — Эй, Диего, подожди! — Она появилась из-за угла, с зажатой в руках пустой чашкой. Делала вид, что шла на кухню к автомату. — Ты как? Он вздохнул и ещё раз нажал на кнопку вызова. Эта манипуляция никогда не ускоряла движение лифта, но вдруг именно сегодня сработает? — Диего… — Всё нормально, правда. — Эта забота выбивала его из равновесия и всё ещё раздражала, но Юдора ни в чём не была виновата. Он выдохнул через нос и слегка качнулся вперёд. — Рабочий день закончен. Я еду в зал, потом домой. Завтра утром встретимся здесь же. — Я подумала… — Переступила с ноги на ногу и крепче сжала чашку в ладонях. — Есть хороший специалист. Он работал с Луизой, когда та потеряла напарника и… — Остановись, Пэтч. — Обрубил слишком резко, но не собирался за это извиняться. — Если мне понадобится помощь, моя сестра работает в психушке. Устроит по блату и со скидкой. — Завязывай, Харгривз. Я всего лишь хочу помочь, а ты ведёшь себя как мудак. — Вот это новость. Откуда там «как» затесалось? — Двери лифта раздвинулись с тихим шорохом и, не оглядываясь, Диего шагнул внутрь. — До завтра, Пэтч. — Угу. До завтра. Он был не в духе с самого утра и Юдора только усугубила отвратительное настроение. Метель, забрасывающая в лицо мелкий царапучий снег, ситуации не помогала. Как и предпраздничные пробки, парализовавшие движение не только в центре города, но и в отдалённых его районах. Протолкавшись на Сэнт Клэр авеню два часа и преодолев за это время не больше километра, Диего трижды проклял Рождество, снегопад и отвратительную работу коммунальных служб. Плюнул на вечернюю тренировку и свернул на ближайший бульвар, чтобы окольными путями добраться домой. Впрочем, даже действуя по этой схеме, он припарковался у своего дома через полтора часа. Переступив через сугробы, выросшие вдоль тротуара, забежал в подъезд — теперь от горячего душа и кровати его отделяла только лестница на второй этаж. Он с удовольствием бы проигнорировал и дополнительно образовавшееся на пути препятствие, но ссутулившаяся фигура сидела аккурат под дверью в его квартиру. Обхватив себя за плечи и прижавшись виском к колену, Клаус, кажется, спал. Или ловил приход. Этот день не мог стать хуже, но смог. Диего сжал кулаки и демонстративно громко застучал ботинками. Клаус вскинулся и испуганно мазнул по сумраку коридора, пока не зацепился расфокусированным взглядом за Диего. От переизбытка веществ в крови или слишком резкой попытки встать, пошатнулся и снова облокотился на дверь. Диего уверен — дело в веществах. Пусть непонятно тёмные ли у него глаза из-за скупого освещения или расширенных зрачков, но мертвецки бледное лицо и дрожащие руки были достаточным доказательством того, что Клаус под кайфом. — Здесь не ночлежка. На худом лице шевельнулись только брови, хмуро сошлись над переносицей, заломили длинную складку. Облизнул потрескавшиеся от мороза губы и напряжённо сглотнул. — Я хочу спросить… — А я не хочу тебя видеть. Жаль, нашим желаниям не суждено сбыться. Но тот не слушал. Сунул руки сначала во внешние карманы не по-зимнему лёгкого пальто, а потом во внутренний. Вытащил сложенный вчетверо журнал, встряхнул его. — Почему они продолжают писать это? Диего стиснул зубы и лишь мельком взглянул на обложку с «Родители не догадывались, чем занимается их сын. Эксклюзивное интервью с семьёй Девида Каца». Он лично сообщил родителям о смерти Дейва до того, как новость появилась во всех радио и телеэфирах. Он объяснил, что произошло на самом деле и, наверное, помимо него, Пэтч и пары коллег, только родители и были уверены в честности покойного. Ну и Клаус, конечно. Только газетчикам было плевать и родительская правда о единственном сыне снова была изуродована в угоду тиражу. — Дейв никогда… — Бумага хрустнула в сжавшихся пальцах. — Он ни в чём не замешан. — О, так ты прервал трип только для того, чтобы сообщить мне об этом? Дохуя любезно. А теперь сваливай. — Так нельзя. Ты должен что-то сделать, сказать им… Клаус пресёк попытку Диего вставить ключ в замок, и он, наконец, не выдержал. Вспыхнул гневом, копившимся последние недели. Сжал пальцы на тощих плечах, похоже, слишком сильно, потому что Клаус вскрикнул и испуганно втянул голову, оказавшись прижатым к двери. Журнал выпал из рук. — Я никому ничего не должен и в особенности тебе, наркоша. Он умер из-за тебя. Погиб не при исполнении, а по глупости, пытаясь спасти твою задницу. — Ещё раз приложил Клауса о стену, не обращая внимания на хлынувшие по его щекам беззвучные слёзы. — Ты погубил не только его, но и его честное имя, а сейчас считаешь, что вправе о чём-то просить? От греха подальше и пока я держу себя в руках, будь добр, съеби в неизвестность. — Но, когда вы раскроете дело… Тогда опровержения появятся? Диего отстранился и поморщился, когда тот всхлипнул. Он ничего не отрицал, не пытался защищаться или язвить в своей обычной манере. И оказалось, что зрачки у Клауса не были расширены, а отсутствие привычного макияжа сильно прибавляло болезненности. Желание врезать сменилось жалостью напополам с презрением. — Не будет никаких опровержений. Дело давно закрыто. Криво усмехнулся, кажется, впервые признавая реальность этих слов и даже не обратил внимание на смятение Клауса. — Не может быть… Как закрыто? Ведь никого не посадили? — Нет состава преступления, принцесса. Случайность. Все мертвы, сажать некого. Провернув ключ в замке, Диего зашёл в квартиру и захлопнул дверь, посчитав разговор оконченным. Смешанные чувства тяжёлым сгустком застряли где-то в желудке, вызывая раздражающую тошноту. Бросил куртку на вешалку, с тяжёлым вздохом стянул обувь и нащупал выключатель в паре шагов от двери. Хотелось поскорее избавиться от навязчивой мысли, что правда о Девиде была остро важна только ему да конченому нарику. Диего открыл окно и замер на минуту, подставляя лицо отрезвляющему холодному воздуху. Медленно вдохнул и медленно выдохнул. Включил телевизор, предусмотрительно сменив выпуск новостей на первое попавшееся кулинарное шоу, достал из холодильника вчерашнюю запечённую пасту и, передумав, убрал её обратно. Есть не хотелось. Пить не хотелось тоже, но кофемашину он всё же запустил. Энергично потёр лицо сразу обеими ладонями и несколько раз ударил по щекам не для того, чтобы взбодриться и проснуться, а элементарно взять себя в руки. «Душ» Мелькнувшая мысль оформилась в план, который, к счастью, он был в состоянии воплотить в реальность, в отличие от любого другого в последнее время. Диего уже шагнул в сторону ванной комнаты, как раздался требовательный стук в дверь. Попытка Диего проигнорировать Клауса (несомненно, это он) была проигнорирована. Он продолжал стучать настойчиво и монотонно, пока Диего не сдался. — Чего тебе? Кулак замер в воздухе, а сам Клаус отрывисто выдохнул. Он, как и раньше, смотрел в глаза Диего, только теперь с уверенностью, нежели страхом. — Ты сможешь повторно открыть дело, если станут известны новые детали случившегося? — Что? — Ты продолжишь расследование, если я скажу, что стрельба не была случайностью? — Тебе делать нечего, кроме как испытывать моё терпение? — Выслушай меня. — Зачем? — Затем, что это важно. Клаус не повысил голоса, только сверкнул глазами и решительно шагнул внутрь, нарочно задев Диего плечом. Он проводил Клауса взглядом и не смог ответить на вопрос, почему не схватил того за шкирку и не спустил с лестницы — из-за наглости, непонятно откуда взявшейся уверенности в голосе или ему действительно было интересно услышать, что Клаус расскажет. — Кедики сними, — защёлкнул замок на двери и стукнул цепочкой. Клаус обернулся. Перевёл взгляд на грязные конверсы на босых ногах и снова на Диего. Поджал губы, явно борясь с желанием высказать своё мнение по поводу этой просьбы. Спрятал раздражение в резком движении плечом и поочерёдно наступил на каждую из пяток, стягивая обувь. Когда Диего принёс табуретку из кухонной зоны, Клаус, всё также одетый в пальто, уже сидел на краю дивана. Закусив ноготь на большом пальце, он смотрел в стыки между паркетными досками и вздрогнул от стука ножек по полу. Диего опустился напротив, сцепил пальцы в замок. — Особого приглашения ждёшь? — Что ты знаешь про дилеров в этом городе? — Я не из отдела по борьбе с наркотиками, а из торчков лично знаю только тебя. Не скажу, что рад этому знакомству. Мрачный взгляд из-под ресниц не произвёл на Диего никакого впечатления. — Есть две группировки. Комиссия во главе с Куратором, — раскрыл одну из ладоней, с вытатуированным «Пока», а чуть погодя и другую с «Приветом». — И Шведы во главе с ЭйДжеем. Рынок сбыта наркоты принадлежит им процентов на восемьдесят. Куратор и ЭйДжей всегда были в напряжённых отношениях, но лет шесть назад разделили сферы влияния и пришли к некоему подобию мира, — отвёл глаза в сторону и кивнул. — Да, шесть лет примерно. — Очень познавательно. Дальше что? Клаус нервно перебрал пальцами, снова сжал кулаки. — Куратор готовит новый продукт. Я не в курсе деталей, но с этими кристаллами она планировала подмять всё под себя. И для этого ей нужно было избавиться от конкурента. — Она? — Она. А что? Диего сделал знак продолжать. — И это должно было выглядеть случайностью. Чтобы люди ЭйДжея не превратились в проблему, а примкнули к Куратору. — Хочешь сказать — это то, что произошло в клубе? — Я уже это сказал. — Не хочу тебя огорчать, но среди погибших нет никаких ЭйДжеев или любого другого преступного крупняка. Так что план Куратора или не удался, или ничего такого в принципе не было. На секунду потрескавшиеся губы скривились в насмешливой полуулыбке. — А это только ты или все копы настолько идиоты? — Ты поосторожнее с выражениями, умник. Желание спустить Клауса по лестнице вернулось, но Диего продолжал лишь прожигать его взглядом, чувствуя ответную холодную злобу в зелёных глазах, острую и немного пьяную. — Неудивительно, что дело закрыли. Вы даже не догадываетесь, что там произошло. Он спустился на пол, стукнувшись коленями, перебрал газеты и журналы на низком кофейном столике. Выругался и резко выбросил руку в сторону Диего. — Дай мне бумагу и ручку. — Что ещё тебе дать? — Заткнись и дай мне бумагу! — Ударил левой ладонью по столу, ссутулился. Задержав взгляд на дрожащих плечах, выдававших с трудом сдерживаемую волну истерики, Диего поднялся. Он не волновался, что тонкий и едва стоящий на ногах Клаус хоть что-то ему сделает, но предпочёл не провоцировать очевидно нестабильного парня. Со стола в дальнем углу комнаты он взял один из блокнотов, предназначенных для рабочих заметок, и передал Клаусу вместе с шариковой ручкой. Тот, отрывистым движением заправив прядь за ухо, сразу же начал что-то рисовать. Хмурился, кусал губы, но продолжал молча и сосредоточенно, только дышал с лёгким присвистом. Диего задался вопросом хроническое ли это наркоманское от скуренных косяков или послепростудное? Он бы не исключал такого варианта, принимая во внимание совершенно неуместный для зимних минусов наряд. Девид как-то рассказывал, что Клаус учился в Колледже Искусств, пока с треском не вылетел оттуда, попавшись на наркотиках. И даже показывал работы, оставшиеся у него в квартире. Поэтому Диего не был удивлён, увидев в блокноте узнаваемый портрет мужчины — круглые рыбьи глаза навыкате, высокий лоб, широкий рот и шрам над правой бровью. — Это он — ЭйДжей, — Клаус всплеснул руками. — Есть у вас такой труп? Такой труп действительно был. Диего не видел тела, но ознакомился с фотографиями других погибших в перестрелке. Не все лица он помнил детально, но этот мужик со шрамом был довольно колоритным. Вот только Диего не понимал, откуда Клаус знал это лицо — единственный, кто появлялся на страницах газет в связке с этим происшествием, был Девид. — У него даже приводов не было. Посетитель, который, как и Девид, оказался не в том месте. Клаус нервно засмеялся, запрокидывая голову. Когда он посмотрел на Диего, в глазах опять стояли слёзы. — Конечно, у него нет приводов. Он чист и невинен, никаких следов в преступном мире, никаких связей с наркотиками. Никто не знает, как его зовут на самом деле и никто не знает, как выглядит таинственный ЭйДжей. — Не вставая с колен, подошёл ближе и ткнул в свой рисунок жёлтым от никотина пальцем с содранными заусенцами. — Куратор организовала убийство ЭйДжея, а никто даже не догадывается, что это было убийство. И сейчас где-то там шуршит винтами и отлаживает процессы самый большой наркокартель, какой Канада только видела. Диего ещё раз посмотрел на синий портрет, закрыл блокнот и бросил на диван. Подался вперёд, так, что его лицо оказалось в двадцати сантиметрах от Клауса. — Ты кажешься подозрительно осведомлённым о том, что происходит на самой верхушке преступной группировки. Ты то во всём этом какую роль играешь? Откуда всё знаешь? Клаус с тихим вздохом поспешил отвести глаза. Поднялся на ноги. — Что бывает со шлюхой, преданной хозяевам многие годы? Её перестают замечать, становятся неосторожными. Болтают лишнее. — Тебя сложно не заметить. — Это комплимент? — Твоей способности творить хуйню, даже если просто молча стоишь на месте. Услышал негромкий смешок в ответ. — Так что? Ты сможешь продолжить расследование? — Как ты себе это представляешь? Я приду в участок, ткну пальцем в фото добропорядочного, по всем данным человека, и скажу, что он был крупным наркоторговцем? — Почему нет? — На каком основании? Твоём вздорном трёпе? — Я могу дать ещё имена, адреса, нарисовать портреты… — Взволнованно забормотал, но осекся и замолчал. Со стороны было заметно, как меняется выражение лица Клауса и вместо недоумения появляется горькое осознание. — Ты мне не веришь? — Нарику который хочет сдать картель? Прости, но у меня есть сомнения касательно этой красочной истории. Почему ты сразу не пришёл с показаниями, а спустя месяц? — А месяц назад поверил бы? Диего промолчал, но, видимо, ответ прекрасно считывался и без слов. — Я хочу, чтобы они перестали смешивать Девида с дерьмом. — Хм, мне показалось ты хочешь упрятать за решётку главу самой большой преступной группировки. — Боже, да мне срать на группировку и на Куратора. — Повысил голос и надавил основаниями ладоней на глаза. — Срать на детишек, которые будут жрать её новые таблетки. Важно только то, что Девид там попал под перекрёстный огонь и… — И как ты это докажешь? — Я не знаю! Не знаю, Диего! Поэтому я и пришёл к тебе, детектив хренов! — Судорожно провёл языком по губам. — Очевидно, зря. — Дверь там. Клаус с чувством продемонстрировал средний палец и, подхватив кеды, босиком вылетел из квартиры, напоследок хлопнув дверью. Диего сидел посреди комнаты ещё несколько минут, но даже не пытался разобраться, что это было. Помассировал виски, поставил чашку с остывшим кофе в раковину и отправился спать.

***

Темнота без сновидений не принесла ожидаемого облегчения. Диего проснулся от звука открываемой заслонки в магазине на первом этаже и поморщился — боль продолжала назойливыми молоточками отбивать тарантеллу изнутри черепной коробки. Где-то там же бегали по кругу все сказанные Клаусом слова. И если от боли можно было закинуться ибупрофеном, то со вторым раздражителем справиться было труднее. Он остановился над диваном и повертел в руках блокнот с портретом. История, больше похожая на киношный сюжет, всё же не давала покоя и, возможно — только возможно — стоило повнимательнее изучить этого якобы ЭйДжея, или как там мужик значился в файлах дела. Диего сунул блокнот в карман куртки, наконец принял душ, позавтракал упаковкой греческого йогурта с гранолой и почти в благостном настроении добрался до участка. Пустые дороги, свободное парковочное место, лифт на этаже — и на этом моменте суточный лимит Диего на маленькие радости исчерпал себя. Путь к рабочему столу загородила офицер Питтс. — А вас уже ждут, детектив. — Кто? — Сделал шаг в сторону, обходя девушку и нажал кнопку на системном блоке. — Где? — В третьей допросной… — Договорить она не успела. — Харгривз, дуй сюда. Диего поднял глаза к потолку и досчитал до трёх. Кивнул Лайле возвращаться к работе и, развернувшись на пятках, зашагал к Юдоре. Она ждать не стала и, свернув в левый коридор сразу после лифта, остановилась только у третьей допросной. — Угадай, кого я сегодня нашла на пороге участка в шесть утра? — Ты приехала в шесть утра? — Диего. — Можно как-то сузить выборку? Сложила руки под грудью. Выгнула губы. — Сейчас сужу — свидетель, которого ты послал. — Блядь. — За языком следи. — Он тут? Какого хр… — Кашлянул и спросил уже тише. — Зачем он здесь? — Чтобы дать показания. Что с тобой Диего? Весь месяц считал меня предателем за то, что я не вступила в команду защиты памяти Девида, а когда к тебе приходит ценный информатор, даже не удосуживаешься проверить данные? — Его данные? Ты спроси, когда он трезвым последний раз был — не вспомнит. — А ты хоть на минуту можешь забыть, что он наркоман? — Дай-ка подумать. Нет. Юдора упёрла руку в бок и зажала переносицу большим и указательным пальцами. — Я перекинулась парой слов с ребятами из отдела по борьбе с наркотиками и они подтвердили, что да, такие личности как Куратор и ЭйДжей — не плод его воображения. Они действительно были на ножах. А сейчас в тех кругах что-то происходит и ребята не в курсе, что именно. Как только мы закончим оформлять протокол допроса, я запрошу у них дополнительную информацию. Проверим, есть ли точки пересечения в их данных и данных Клауса. Диего не удержался от скептического взгляда на дверь допросной. — Ты серьёзно думаешь, что с этим мы сможем поднять дело «Академии»? — Поднять? Нет, конечно. Мы сможем открыть новое, не о перестрелке в клубе, а о наркотрафике и умышленном убийстве. Я не знаю, получится ли доказать непричастность Дейва ко всему этому, но мы можем наказать виновных в его смерти. Вздох застрял в горле и Диего кашлянул. Он должен был делать свою работу, а не устраивать игры в мстителя и гнаться за теми, на кого указывает наркоша. Но мысль была слишком соблазнительная, чтобы отказаться. — Только ты должен понимать, что теперь дело приобретает слишком крутой поворот. — Пояснишь? — На портретах Клауса очень влиятельные люди. А Куратор — Миранда Жестьон. — Та самая? Юдора кивнула. Жестьон была крупным бизнесменом, владела несколькими фирмами в стране и за границей, и появлялась на обложках The Economist и Barron's. — Получается, он не проходит как свидетель. — Да, в документах Клаус будет значиться, как источник оперативной информации. Но это лишь красивый термин для стукача. И, учитывая всю опасность ситуации, хочу немедленно оформить его в программу защиты. — Провела обеими руками по волосам, поправляя и без того идеально собранный хвост. — Я уже дала распоряжение Лайле подготовить запрос. Побудешь пока с ним? Сомневаюсь, конечно, но может он ещё какую деталь вспомнит. — В нём сомневаешься или во мне? — Никогда не задавай вопросы, ответы на которые не хочешь слышать, Диего. Провёл языком по зубам и, прежде чем зайти в комнату, оглянулся на Юдору. — Почему? — Мм? — Ты не бежишь проверять показания всех поехавших, что забредают в участок и хотят, чтоб их просто послушали. Что в его истории заставило тебя… — он неопределённо махнул рукой — поверить? — О, ты бы тоже заметил, что не так, если бы был профессионалом, да засунул в жопу предвзятость к его образу жизни. — Ауч, Юдора. И это ты мне говоришь следить за языком? — Просто подумай на досуге о том, как удачно всё сложилось — никто не обсуждал, что случилось, кто в кого стрелял. Только перемывали кости Девиду. Это ведь идеальный отвлекающий манёвр, которого не заметили ни мы, ни люди этого ЭйДжея. Она закусила губу и Диего узнал дерзкие огоньки в медово-ореховых глазах. Детектив Пэтч уже запрыгнула в поезд этого расследования и тормозить не собиралась. Сняв вибрирующий на поясе пейджер, она кивнула своим мыслям и, не попрощавшись, убежала обратно по коридору, оставляя Диего наедине с последними произнесёнными ею словами. Если смотреть под этим углом, то всё сказанное Клаусом действительно обретало смысл. Выдохнув, Диего зашёл внутрь. Клаус сидел поджав ноги, и, кажется, чувствовал себя максимально удобно, насколько это вообще возможно на жёстких стульях допросной. Пальто, неопрятно брошенное на свободный стул рядом, почти сползло на пол. На металлическом столе стояли три пустых стаканчика из-под кофе и Диего запоздало пожалел, что не захватил один себе. Ну и второй для Клауса, возможно. Не то, чтобы он собирался дружиться и засовывать свою предвзятость в обозначенное Юдорой место, но Диего подумал, что не переломился бы от такого жеста. — А ты из неугомонных, да? Клаус мельком поднял глаза и вернулся к своему занятию — он рисовал очередной портрет. На правом краю стола уже лежали несколько законченных. — Ты послал меня на хер, и я нашёл другого копа. Юдора, в отличие от тебя, сопли не жевала. Он выглядел ещё болезненнее, чем вчера вечером. Пальто больше не скрывало его нездоровую худобу, плечи угловато торчали из майки, а выцветшие жёлто-зелёные полоски рисунка ярко выделялись на фоне серой кожи. По рукам, цепляясь за тонкие нитки вен, ползли синяки от уколов. Диего поёжился от мысли, что Клаус всю ночь таскался по городу в таком виде, вплоть до того момента, как подкараулил Юдору перед участком. Сам Харгривз успел околеть в толстовке и куртке даже за ту минуту, что заняла дорога от подъезда до машины. — Пэтч не нравится, когда к ней обращаются по имени. — Она сама мне разрешила. Диего перебрал пальцами по столу и хрустнул шеей. Вытянул блокнот из кармана куртки, вырвал листок с портретом и подтолкнул Клаусу. — О, носишь его с собой, так мило. Хочешь автограф? — Подумал, что тебе пригодится. — Я уже нарисовал его, — стукнул резинкой на карандаше по листам с завершённым портретами. — Но спасибо за беспокойство. Ты, оказывается, мудак не на сто процентов, а всего лишь на девяносто девять и девять. Нет, Диего бы совершенно точно переломился принести кофе этому засранцу. Клаус довольно усмехнулся, заметив реакцию на свои слова. Потянул носом и, закончив портрет мужчины в очках и с залысинами на висках, отодвинул всю канцелярию подальше. — Когда мне можно идти? — Тебе есть куда? — А ты умеешь как-то иначе отвечать или только вопросом на вопрос? Это что-то профессиональное? Диего фыркнул. — Какие бы планы у тебя ни были на вечер и ближайшее время, придётся их отложить. — Тебе не за что меня задержать. — Серьёзно? А если в жопу залезем, нычку не найдём? — Не замечал раньше, что тебя интересует моя задница, — едкий смешок сорвался в сухой удушливый кашель. Клаус почти распластался на столе, прижимаясь щекой к прохладной металлической поверхности. — Выглядишь паршиво. — О, ну это сильно лучше, чем я себя чувствую. Тогда не буду переживать. — У тебя ломка? — Пока ещё нет. — Медленно моргнул и уставился в стену с односторонним зеркалом гизелла. — Мне больше нечего сказать. У Юдоры есть всё — клички, адреса, лица. — Ты же понимаешь, что только что стуканул в полицию на картель? — Я нарик, а не дебил. И понимал это ещё стоя у тебя под дверью. — И сколько ты протянешь, как выйдешь отсюда? — Похоже, что меня это хоть сколько-нибудь волнует? — Клаус с трудом перекатил голову, опёрся о стол подбородком и посмотрел на Диего. — Когда дело дойдёт до суда… — Если. — Что?  — Если дело дойдёт до суда. Отличное слово «если». — Неясный взгляд спрятался под тёмными ресницами. — Надеюсь, расследовать будешь не ты. Тогда точно не дойдёт. — Когда дело дойдёт до суда, нам понадобится живой свидетель. — Диего повторил с нажимом. В голове продолжал гудеть вопрос о том, можно ли в принципе адекватно общаться с этим кадром. — Но… Юдора сказала, что я ненадёжный. Я — не вариант. — Это так. Нам придётся собрать немало улик и доказательств твоей правоты. Но твоё присутствие будет важным перевесом в пользу обвинения. Диего закусил губу на очередной фырк Клауса. — Ты сейчас про мой обдолбанный трёп? — Именно. Только ты должен быть трезвым. — Протестую. — А кто тебя спрашивать будет? Выдохнул через нос и осуждающе покачал головой, видя, как Клаус проваливается в сон. Поднялся и накинул ему на спину пальто. — Принесу кофе.