The road within

— Мы больше не могли тянуть. Отдел по борьбе с наркотиками принял решение начать задержания через две недели. Клаус кивнул. — Защита будет давить на то, чтобы провести суд как можно быстрее и мы не успеем тебя подготовить. Ещё один кивок. Клаус поморщился и оттянул ворот жёлтой, пахнущей хлором футболки, как если она душила его. Накренился и второй рукой ухватился за мелкую решётку, которая была установлена на каждом окне психиатрического отделения. Он, как и прежде, выглядел чертовски уставшим, но уже не по причине острого эпизода болезни, а от бесконечных оценочных сессий с Лэнсом Биггзом — местным светилом, как его называла Ваня. Как бы Диего ни сопротивлялся, Ваня, теперь уже с поддержкой Юдоры, убедила его, что Клаусу критически необходима госпитализация и профессиональная помощь. С документами на другие имена они пересекли границу и оформили Клауса к одному из лучших специалистов. Лэнс изучал привезённые документы и подготовленные Ваней файлы с записями из дневника, графиками, комментариями к детским диагнозам и наблюдениями за текущей депрессией, а Диего не отходил от палаты ни на шаг. Теперь, когда он был оторван от расследования, ничего другого ему не оставалось. Он сидел или в палате, или рядом с ней. Часто в комнате охраны, где по камерам мог следить за коридором и палатой, но на экранах ничего не происходило. Клауса будто просто переложили с дивана в пригороде Торонто на больничную койку в Детройте. Он так же спал, плакал и не мигая смотрел в потолок или стены. Приходить в себя Клаус начал спустя полтора месяца с того дня, когда Диего нашёл его завёрнутым в простыню и обвинил в употреблении наркотиков. Ещё почти месяц он находился под неусыпным наблюдением ограниченного числа персонала — в палату могли заходить только Лэнс и две медсестры. — Когда меня выпустят? Диего покачнулся на стуле, который ему разрешали заносить в палату на время посещения. Ножки с резиновыми насадками глухо стукнули об пол. — Пока что здесь тебе безопаснее. — Потому что я псих? — Никто и никогда этого не говорил. — Тогда почему я всё ещё здесь? За этой блядской решёткой! — Ударил по ней ладонью, гневно раздул ноздри, но сразу же поник. — В больнице, у всех на виду? Не ты ли постоянно трындел про безопасность? — Хочешь курить? Клаус обернулся на внезапный вопрос и, смерив Диего недоверчивым взглядом, облизнул губы. — Хочу. — Скоро вернусь. Забрал стул, приложил карточку к месту, где в стену был зашит датчик и оставил Клауса одного. За двадцать минут он выкупил у санитара полпачки сигарет и зажигалку, переговорил с помощницей Лэнса и службой охраны, согласовав незапланированный выгул пациента. Брови Клауса удивлённо поползли вверх, когда Диего вернулся. Кажется, он не ждал выполнения обещания, но был рад, что ошибся. Поджимая босые пальцы, Клаус послушно следовал по коридорам, мимо столовой и во внутренний двор, куда его почти не выпускали по причине той самой безопасности, на которой настаивал Диего. Сейчас во дворике было пусто — у пациентов тихий час. Асфальтовые дорожки небольшого зелёного островка ещё дышали последним теплом осенних дней, а под ногами шуршали редкие опавшие листья. Диего вложил Клаусу в руки сигареты и зажигалку. — А это не против местных правил? Вдруг я подожгу себя, тебя и парочку санитаров за компанию? — Никто не считает тебя психом, — Диего уже сбился со счёта, сколько раз ему приходилось повторять одно и то же. — Ну да, ну да. Щелчок, затяжка и облако дыма в сопровождении неприлично громкого стона. Клаус расправил плечи и запрокинул голову. — Я рад, что Вы в отличном настроении. Диего приветственно кивнул доктору Биггзу, а Клаус, заметив его приближение, раздражённо фыркнул. — Так вот где подвох. Ну спасибо, Диего. — Присядем? — Доктор опустился на скамейку. Бережно расправил халат, а на колени положил серую папку, без которой в клинике его никто и никогда не видел. — Воздержусь. — Сядь уже. Поджал губы, но просьбу Диего выполнил. Забравшись на скамейку с ногами, устроился в дальнем её конце, всем видом показывая, что не интересуется ничем из того, что мужчина в белом халате собирался говорить. — Вы знаете, почему находитесь здесь? — Потому что кое-кто испугался депрессии, — Клаус закатил глаза. — Ломки он не испугался, а тут панику развёл. Диего молча отступил в сторону, смахнул невидимую пыль с деревянной кадки для цветов, стоящей напротив, и присел на край. Он, как ответственное лицо и в некотором роде опекун Клауса, был в курсе происходящего с самого момента госпитализации. Биггз прокомментировал и пояснил все предположения Вани, отметив, что девушка определённо разбирается в вопросе. Вся собранная и структурированная ею информация вместе с наблюдениями в больнице, помогли поставить диагноз гораздо быстрее. На прошлой неделе Биггз официально подтвердил и озвучил его Диего и нехотя, но согласился немного подождать, прежде чем сообщить Клаусу. — Это не совсем так. Депрессия лишь один из симптомов, имеющегося у вас расстройства. И к сожалению, неправильное его лечение привело к усугублению заболевания. — Какое расстройство? Я ничего никогда не лечил. — Если позволите, начну издалека. Клаус стрельнул глазами в Диего, хрюкнул и махнул рукой с сигаретой, зажатой между средним и безымянным пальцем. — В возрасте тринадцати лет Вам поставили диагноз «‎подростковая депрессия»‎ и в качестве терапии выписали ряд психотропных лекарственных средств. Антидепрессантов, — пояснил, проведя пальцем по краю лежащей на коленях папки. — Однако, я склонен считать, что в тот период у Вас было Биполярное Аффективное Расстройство второго типа. Течение болезни обычно включает в себя несколько депрессивных эпизодов и как минимум один гипоманиакальный. Клаус моргнул и снова затянулся. — Гипомания характеризуется повышенным настроением, физической и психической бодростью, двигательным возбуждением. А ещё многословной речью и коротким сном. Эти симптомы сложно отметить у ребёнка, так как подобное поведение нормально для активно развивающегося организма. Поэтому Ваш психолог принял во внимание только депрессию и действовал в рамках диагноза. — Биггз неотрывно следил за реакцией Клауса. — Однако, лечение БАР второго типа исключительно антидепрессантами приводит к ухудшению течения заболевания. Гипомания развивается в манию, и, несмотря на присутствие состояния некоей продолжительной нормы между эпизодами, депрессия и мания начинают чаще сменять друг друга. — Не поспеваю за тобой, умник… — Смею предположить, что через некоторое время Вы открыли для себя новый способ справляться с усилившейся депрессией посредством употребления алкоголя и наркотиков. Во время эпизодов мании Вы так же тянулись к веществам, но уже по другим причинам. Приём наркотиков не скажу, что обычное дело, но какой подросток не пробовал алкоголь и не курил травку? Однако в Вашем случае, это изменило течение заболевания и, как следствие, Вашу жизнь. Диего чувствовал взгляд Клауса, когда тот оборачивался на него, но продолжал изучать ползущих в траву муравьёв. — Дело в том, что каждый раз, когда Ваше пребывание в реабилитационном центре оканчивалось промежуточным состоянием нормы или даже гипомании, Вам какое-то время удавалось воздерживаться от приёма наркотических веществ. Однако при наступлении первых симптомов депрессивного эпизода, происходил очередной срыв. Нельзя было предсказать, сколько продлится состояние нормы или когда начнётся новый эпизод депрессии или гипомании. Тот Клаус, разносящий кухню Девида в попытках приготовить завтрак, громко смеющийся над рекламой в перерывах Кубка Мира, беззастенчиво целующий любовника в людных местах, когда только почувствует, что хочет этого — норма или симптомы? Ответа на эти вопросы не было, но теперь Диего понимал с чем были связаны все внезапные и беспричинные исчезновения Клауса в никуда. «Дело не в Девиде, я просто не могу иначе. Это… Это сильнее меня. И это не просто наркотик — это счастье. Я чувствую его каждой косточкой, как оно бежит по мне волной, раскатывается теплом, щекочет, выжигает пустоту. Жизнь опять становится прекрасной…» Диего вжал основания ладоней в глазницы. — Хотите сказать, что я жрал таблетки из-за вот этой болезни? Юморист. Диего, это какой-то очередной хитрый ход для суда? Нарику доверия нет, но, — посвистел, покрутив пальцем у виска и достал новую сигарету, — поехавший с диагнозом прокатит? — Клаус, бога ради… — Это не совсем так. Вы принимали наркотики по своей воле, не зная иного способа, как справляться с симптомами болезни. Однако если бы у специалистов в реабилитационных центрах была полная картина вашего состояния, то, возможно, что ситуация могла бы развиваться иначе. — Доктор сцепил пальцы в замок. — Биполярное Аффективное Расстройство можно контролировать. Оно требует внимания и правильно подобранной терапии. Возможно, пожизненной. Особенно в той форме, в которой присутствует у Вас. Но получалось так, что в реабилитационных центрах вы раз за разом проходили только детоксикацию, а основная причина срывов оставалась непроработанной и бесконтрольной. Самостоятельно справиться с зависимостью было не в Ваших силах. Длинный столбик пепла упал на колено, но Клаус не пошевелился. — Мы не можем выстроить адекватный график изменения Ваших состояний в силу того, что большую часть жизни Вы в той или иной мере находились под воздействием веществ. Нет стопроцентной уверенности был ли отдельно взятый эпизод Вашей жизни проявлением мании или следствием приёма наркотиков, были ли заглушённые периоды депрессии? Для точного диагностирования БАР требуется дождаться полной детоксикации, восстановления организма и только после этого вести наблюдения. Никто из психотерапевтов реабилитационных центров не мог зафиксировать наличие у Вас этого заболевания и направить на наблюдение к специалисту. — Лэнс виновато опустил плечи. — Мне очень жаль, что мой коллега совершил ошибку и поставил некорректный диагноз. Вот почему Диего просил повременить и не говорить Клаусу диагноз сразу. Он боялся этого выражения на и без того измученном лице, когда непонимание и обычная ухмылка с ямочками, исказились осознанием. Осознанием того, что он не мог бросить, а не просто «не хотел», в чём его обвиняли все и каждый на протяжении жизни. Что, если бы Клаус знал о своём недуге, у их отношений с Девидом был шанс, а сам Дейв мог быть жив. Что Клаус мог вырасти в красивом доме из деревянных брусьев в Труа-Ривьер, с любящими родителями и золотоволосыми младшим братом и сестрой. Он мог окончить колледж, нарисовать сотни картин и никогда не знать наркопритонов и чужих рук на своём теле. В глазах застыла боль осознания, что у него могла быть совсем другая жизнь. Потухшая сигарета прилипла к пересохшим губам и не сразу упала. — Вам… жаль? — Мы продолжим наблюдать за Вами. Теперь, с правильно подобранным лечением, мы поможем избавиться от зависимости, восстановиться и вернуться в социум. — Поможете? Вернуться?... — Нервный смешок, но полный безнадёжной злобы. — Вы мне поможете? Диего напрягся, готовый вмешаться, если Клауса одолеет истерика, но Биггз подал знак кончиками пальцев, что всё в порядке. — Ваша реакция поня… — Не смейте! Не смейте говорить, что понимаете! — Дёрнулся вперёд, ударив по папке в руках Лэнса и выбив её на землю. Следующие слова застряли в горле, как и вздох. Он поднялся и со слезами, застилающими глаза, обратился теперь уже к Диего — Я хочу уйти отсюда. Сейчас же. — Послушай… — Если ты меня не выпишешь, я сам сбегу. Знаешь, сколько раз я сбегал из подобных заведений? Дохрена! Диего коротко кивнул Лэнсу, чтобы тот бесшумно удалился, и поднялся сам. — Он прав. Здесь тебе помогут, научат, как держать себя под контролем. — Мне не нужна их помощь! Ничья не нужна… Ни их, ни твоя! — Клаус. — Диего… — Нижняя губа затряслась. Клаус всхлипнул, по щекам хлынули слёзы. Его ожидаемо колотило крупной дрожью. — Если бы я только… — Я знаю, — Диего обнял его и провёл ладонью по содрогающейся спине, почувствовав, как Клаус вцепился в него и прижался всем телом. — Ты ни в чём не виноват.

***

«‎…И к главной теме последней недели. Спецслужбами проведена масштабная операция по задержанию участников крупной преступной группировки «Комиссия», занимающейся изготовлением и распространением наркотических веществ. Преступниками, скрывающимися под псевдонимами Герб, Дот, Куратор оказались видные бизнесмены и политические деятели, известные не только жителям города Торонто, но и всей Канаде…»‎ «… Последние несколько лет специальные службы собирали сведения и проводили подготовку к задержанию преступников, но только благодаря информации, полученной несколькими месяцами ранее из неназываемого источника, расследование серьёзно продвинулось вперёд…» «… Эксперты предполагают, что информатором выступает некий Клаус ван дер Берг, бывший участник группировки «Комиссия». Ранее сообщалось, что ван дер Берг, находящийся в программе по защите свидетелей, был похищен и полицейским Диего Харгривзом, подозреваемым в связи с наркокартелем…» «… Поступили неподтверждённые данные о дате судебного разбирательства…» «… Громкие имена участников «Комиссии» не будоражат общественность так, как драма, развернувшаяся на фоне истории задержания. Наркотики, любовь, месть и наверняка, деньги. Ван дер Берг, Харгривз и Кац — кто они друг другу? Разругавшиеся деловые партнёры? Любовники, не сумевшие разрешить конфликт треугольника их отношений? Два полицейских и шлюха-наркоман, расколовший дружбу, начавшуюся ещё за школьной партой…» «… Адвокат защиты настаивает на том, что произошло недоразумение, а информация, полученная из ненадёжного источника, не соответствует реальности. Миранда Жестьон — уважаемая, законопослушная женщина, не только работающая на благо города, но и регулярно отчисляющая крупные суммы на благотворительность. Спецслужбам стоит серьёзнее относиться к источникам информации — не брать их с первых полос жёлтых газетёнок…». Диего выключил радио. — Таких безумных историй даже в твоём дневнике не было. — Пояснил, когда Клаус поднял на него лицо, озадаченное резко наступившей тишиной. — Это ты про законопослушность Куратора или горячий любовный треугольник? У вас поэтому с Юдорой не сложилось? А она знает, что тебя привлекают мужские задницы? — Ты точно понимаешь какой выхлоп должны давать занятия с Эллисон? Нужно учиться на вопросы отвечать, а не задавать их. — Не просто вопросы, а правильные вопросы, — подхватил упавший с бутерброда кусочек сыра и закинул в рот. — Я прав? А Юдора в курсе? Закатил глаза и опустился на пуфик перед рабочим столом, с другой стороны которого сидел Клаус. Тот стряхнул крошки с листов, перевернул страницу записей, оставленных для него Эллисон и потянулся, выгибаясь дугой. — Как вообще ваши тренировки? — Чуть лучше. Мне хочется спрятаться под стол и заплакать всего лишь девяносто процентов времени и я рад, что Эллисон не будет допрашивать меня со стороны защиты. — В суде будет сложнее. Жаль у нас нет времени, чтобы подготовить тебя лучше. Неподготовленность свидетеля беспокоила не только Эллисон. Диего знал, что Клаус постарается сделать всё возможное, но что если он не выдержит давления? Сломается, сорвётся или расстройство проявится в самый неподходящий момент? Конечно, у них в рукаве был ещё Пятый, успешно вызволенный из лаборатории «Комиссии» в тот момент, когда по городам прокатилась волна арестов причастных к картелю лиц. Его показания, вне сомнений, будут тем самым последним гвоздём, который обвинение вобьёт в свободу и безнаказанность преступников, но… Его подготовить они тоже не успевали. А после почти двух лет удержания в плену, где его шантажировали жизнью супруги и сутками принуждали готовить наркотики, риск слома был не меньший, чем у Клауса. Судя по всему, мысли Диего легко считывались с лица, потому что Клаус тихо хмыкнул и опустил глаза в тетрадь для заметок, где в углу листа появлялся очередной портрет. После разговора во внутреннем дворе клиники, доктор Биггз настоял на хотя бы ещё десятидневном пребывании Клауса под надзором медицинского персонала. Первые несколько дней ушли только на то, чтобы привлечь его внимание и вытащить из апатии. С ним несколько раз провели подробные разговоры о диагнозе и как с ним жить. Прописали диету, назначили встречу с наркологом, а перед выпиской выставили на стол батарею баночек, наполненных стабилизаторами настроения и антидепрессантами. На каждом ярко-оранжевым боку значилось название препарата, дозировка и порядок приёма. Когда они вернулись в Торонто, уже на другую квартиру, Диего часто замечал, как Клаус сидит на кровати, завернувшись в одеяло, и смотрит на баночки с недоверием и опасением, которое можно понять — одни таблетки заменили другими и пообещали, что его жизнь станет другой. Но, похоже, Клаус не особенно представлял, как и зачем ему это нужно. Диего кивнул на портрет. — Скучаешь? — Он мне как брат, — пожал плечом. В начале лета Юдора пыталась найти администратора клуба «Академия». Ему планировали предложить сотрудничество с органами, оформление в программу защиты и сделку о непредъявлении обвинений по рассматриваемому делу, в обмен на соглашение дать показания и подтвердить правдивость тех записей в дневнике Клауса, где фигурировал сам Бен. Но администратор исчез. Персонал в баре разводил руками — мол после памятной перестрелки, Бен оставался на должности ещё несколько месяцев, а после, впервые за восемь лет работы клуба взял недельный отпуск, из которого не вернулся. Такой расклад не внушал оптимизма и Диего закономерно предполагал, что картель разузнал про помощь Клаусу тогда в переулке после покушения. — Бен жив, — В голосе не было сомнения. — У него потрясающая чуйка на неприятности. — И, тем не менее, он водил дружбу с тобой. Теперь настала очередь Клауса закатывать глаза. Он облокотился о стол и подался вперёд, открыв рот для очередного и, по всей видимости, глубокомысленного замечания, как прозвучал кодовый стук в дверь. — Девочки вовремя. — Вовремя для того, чтобы задать Юдоре парочку вопросов. — Она будет счастлива, — Диего отстучал по внутренней стороне двери и, дождавшись кодового слова, открыл. — А где Пэтч? — И вам здравствуйте, детектив Харгривз, — Эллисон шагнула внутрь и захлопнула за собой дверь. Сняла лёгкое осеннее пальто в крупную клетку. — Пэтч в больнице, ожидает результатов рентгена и выписки. — Что? — Нас боятся, но угрожать полноценно не могут — слишком много внимания приковано к делу против «Комиссии», — Прокурор расплылась в улыбке, будто получила на день рождения самый желанный подарок. — А я теперь смогу подшить к делу ещё одно покушение на жизнь и здоровье служащего полиции. В животе похолодело, а все внутренности ухнули вниз. — В какой она больнице? — Торонто Дженерал, — нахмурилась и покачала головой. — Она в порядке. Нет необходимости рисковать и светиться в оживлённом месте в центре города. Диего переглянулся с Клаусом, теребящим рукав растянутого свитера и, почти сразу получив кивок, снял с вешалки куртку. Скоро будет год, как он практически неотступно охраняет Клауса, но каждая необходимость отлучиться по-прежнему вызывала лёгкую паранойю. Вдруг их раскрыли и мастерски играют на дружеских чувствах, чтобы разделить, а потом снять поодиночке? — Пароли вам обоим известны. Где лежит оружие ты тоже знаешь, Клаус. Я быстро. Удерживая беспокойные мысли под контролем, Диего спустился на первый этаж и, вместо того, чтобы выйти через подъездную дверь, открыл несколько лет немытое окно напротив. Вылез в высокие заросли кустарника. Даже полностью облетевшие, они служили неплохим укрытием. Несколько автобусов, метро и центр города обрушился на Диего шумом и массой человеческого потока, где всем было наплевать на всех. В этой обстановке очки, капюшон и высокий воротник куртки — уже привычные и неотъемлемые элементы маскировки — делали его почти невидимым. В приёмном отделении Торонто Дженерал тоже было не протолкнуться. Свободные пластиковые сидения можно было пересчитать по пальцам: кто-то заполнял анкеты, другие молча ждали очереди на приём, дремали или смотрели в экраны телевизоров на стенах. Юдоры среди них не было. Вежливая и очень уставшая медсестра на приёмной стойке сообщила, что Пэтч сейчас на приёме. Диего занял место за столиком кафетерия и с десяток раз прокрутил вокруг оси стаканчик с кофе, прежде чем услышал недовольный шёпот напротив. — Что ты здесь делаешь? У испачканной пылью и грязью светло-голубой рубашки был обрезан рукав, а загипсованная выше локтя правая рука покоилась в фиксирующем бандаже. Кожа на левой стороне лица была стёсана, бровь рассечена, а на скуле горел синяк. — Юдора… Что произошло? — Почему ты здесь? Кто остался в квартире? — Всё в порядке, он с Эллисон. Что произошло? Она грозно сдвинула брови. — Тем более Эллисон сказала, что полноценно нам ничего не грозит из-за внимания, прикованного к делу, — добавил тише. — С ним всё будет хорошо. — Только если они не решат, что грозящая опасность существенно серьёзнее, чем обвинение в убийстве свидетеля. И выберут из двух зол меньшее. — Негодование в голосе сменилось беспокойством. — У нас сильные свидетели, кипа доказательств и они чувствуют, что их загоняют в угол. — Чего они хотели? — Чтобы мы отступили, иначе в следующий раз сломают шею, а не руку. — Мрази, — сжал кулак, но сдержался и не ударил по столу. Шумно вздохнул. — Тебе нужно отойти в сторону. Запроси защиту и пересиди, пока это всё не закончится… — Чёрта с два, — указала в грудь Диего пальцем здоровой руки. Кожа на костяшках тоже была повреждена. — Во-первых, я уже говорила, что с тех пор как мы ввязались в это дело, пути назад нет. А во-вторых, я не отступлюсь от дела, в которое вложила столько сил, только из-за того, что меня приложили лицом об асфальт. Поэтому они и разошлись — оба понимали чувства друг друга, но никто не собирался отступаться от своего мнения. Тёмные от возмущения глаза по обе стороны столика в кафетерии не мигая ждали, пока кто-то решит сдаться первым. — Ты не должна рисковать жизнью из-за этого расследования. — А из-за какого? — Юдора, печально улыбнулась. — Все мы, получая значок, знали, что, уходя на работу, вечером можем не вернуться домой. Но ещё мы знали, что каждый день будем предотвращать зло и наказывать преступников. Каждый день не получается, конечно, но если есть шанс сравнять с землёй эту контору… Ты бы не поставил на кон всё, что у тебя есть? Прикусил щёку. Конечно, он бы поставил всё, не моргнув глазом. Юдора изменилась в лице и Диего проследил за её взглядом. На мерцающем экране одного из телевизоров фотография Девида в форме сменилась фасадом клуба «Академия», следом пошла нарезка из интервью коллег и фотографий перехваченных поставок наркотиков. Сопровождающий текст, бегущий по нижнему краю экрана, опять смаковал слухи и журналистские сказки. — Я часто думаю о том дне. Что, если бы я не отправила Девиду сообщение с адресом клуба? — А я думаю, что было, если бы я не отвёз его туда. Или пошёл бы с ним. — Просто, — Юдора продолжала смотреть беззвучный выпуск новостей, — я не верю, что Леонард единственное вшивое звено, связанное с «Комиссией». Он сообщил мне адрес Клауса и когда мы с Лайлой прибыли в клуб Леонард уже был там. Но откуда ему знать про квартиру? Про Лютера? Он ведь просто патрульный. Да и в картеле он настолько мальчик на побегушках, что даже Клаус его не видел никогда. Диего оторвался от созерцания чёрной поверхности пустого кофе. Удивительно, что эта идея не пришла никому из них в голову раньше. Они с Юдорой выстраивали предположения, чертили сложные схемы и точечно проверяли подозреваемых, когда всё это время у них под рукой был самый полный справочник участников группировки. — А что если… мы можем собрать файлы всех сотрудников нашего участка? И, возможно, тех ребят из смежных отделов, с которыми ты сотрудничала в самом начале расследования? Даже нет, не так, хотя бы просто фото? — Думаю это можно организовать, — протянула и посмотрела на Диего. — Какая у тебя идея? — Вероятность не высока, но, может быть, Клаус узнает кого-то из них? Пэтч помолчала минуту и приложила ладонь к виску. — Я всё сделаю.