Шумно. Слишком много шума. Это стало ненавистным ещё в школе, когда все после звонка начинали говорить. И не важно, что многие оставались в кабинетах, тишины всё равно не было. И так каждый раз, пока сигнала к началу урока не было. Иногда учителям приходилось выходить в коридор, так как учащиеся уже закончили школьные предметы и отправлялись на дополнительные занятия, и звонок полностью игнорировали, ведь на сегодня к ним это не относилось. Таких было мало, но факт оставался фактом — такие люди были. Дабы не слышать весь этот галдёж, приходилось надевать наушники. Вот только общительная Йорико по началу не всегда давала спокойно посидеть, она, наоборот, тянула её в эту гущу, дабы тихая и малообщительная Тоука наконец познакомилась с кем-нибудь ещё, смогла открыться. Что уж говорить, не помогло. От взглядов, обращенных на неё, Киришима только больше нервничала, зажималась, боясь раскрыться. В её классе довольная большая часть в гулей не верила, так что уже через пару недель ей удалось выдохнуть. К счастью, кроме Косаки к ней больше никто и не лез, быстро поняв, что от новенькой не очень легко дождаться вразумительного ответа. И так продолжалось пару лет, пока не пришлось бросить школу. Тогда было грустно и жалко из-за этого, но под весом всех обстоятельств, связанных с причиной раннего окончания школы, в полной мере ощутить это не удалось.
И, скажем честно, если в первые дни в школе было страшно, то сейчас Тоука была в ужасе. В машине, которую вёл Сасаки, приятно пахло мятой. Звучала очень тихая музыка, вот только её слышно не было из-за шума в ушах. Обеспокоенные взгляды, которые бросал на неё парень, игнорировались. Точнее, они даже не были замечены. Тяжело дыша, Тоука зажмурилась. Она не думала, что идти в школу будет настолько страшно. В лабораторию CCG, в Кокурию? В офис в главном районе? Да легко! А вот в академию нет, сердце уже бешено стучится, а руки старательно зажимают уши, дабы не слышать всех голосов, доносящихся через приоткрытое окно машины. Сжавшись в комочек, Киришима постаралась разложить по полочкам, чего именно боится. Обычно, это или успокаивало, или вгоняло в панику. А чего ей терять? Страшнее если и станет, то и ладно.
Если сейчас выйти из машины, пройти с несколько десятков метров, открыть двери и предоставить охране пропуск, который чуть позже ещё и приложить надо будет, дойти до аудитории и занять своё место, желательно, подальше от остальных, то девушка окажется на уроке. На уроке с профессором, который ранее убивал гулей, и обучающимися, что уже последний год учат, как правильно убивать ей подобных. И ей это тоже придётся узнать. А, также, постараться не раскрыться. Ни как член куинсов, ни как гуль. Акира около часа рассказывала ей все правила вчера вечером, а также Сасаки утром их повторил, в разы быстрее и без лишних слов. Чего же страшиться? Верно, толком ничему. Невесело усмехнувшись, Тоука посмотрела на Канеки-Хайсе, который вновь бросил на ней взгляд, но, увидев, что Кролик был спокойнее, чуть улыбнулся:
— Всё будет хорошо. Помнишь? Если случайно раскроешься, страшного ничего не будет.
— Ага, как же. — буркнув, Тоука, наконец, схватила небольшой рюкзак — три брелока с кроликами звякнули при этом, заставив владелицу вздрогнуть, — и, открыв дверь, вышла из машины. Глубоко вздохнув, она поспешила успеть зайти в аудиторию пораньше, сесть куда-нибудь подальше и понаблюдать за входящими.
Стоило войти в здание через главный вход, то в глаза сразу бросились плакаты с различными лозунгами. Некоторые из них были безобидными, призывали к правильному питанию, образу жизни, часть звала в творческие кружки и спортивные секции. Но большинство имело отношение к работе следователей — минимум крови, но яркие и громкие слова, говорящие о том, что всегда надо быть начеку, заставляли вздрогнуть. Чем-то вспомнился тот офисный работник, которого Тоука убила, мстя за родителей Хинами. Вот уж точно, никогда нельзя расслабляться. Наверное, он был не особо важным, раз уж про этого мужчину спросили целых ноль раз! Хотя, и про Мадо Курео сейчас стараются не вспоминать. Но что-то подсказывало, что обо всем этом ей ещё припомнят. Может, когда начнёт слишком своевольничать? Или когда перестанет быть нужной?
— Чего стоишь? — голос ворчащего старичка-охранника заставил опомниться. Киришима неловко улыбнулась, сдерживая язвительный ответ, и направилась к аудитории.
Наверное, это её наказание. Кто бы мог подумать, что преподаватель, который ведет первый урок, настолько не влюбился ученикам за эти годы, что старательно отсаживаются от него куда-нибудь назад. И появление новой ученицы в их не сильно большом коллективе было хорошо замечено. Всё занятие Киришима ловила на себе любопытные и настороженные взгляды, старательно игнорировала их. Оказавшуюся рядом бумажку от какого-то парня, по лицу которого можно было посудить о его чрезмерно большом эго, Тоука отложила в сторонку. К счастью, вслух к ней никто не обращался — боялись учителя. Но это не мешало гулю всё равно прослушать пол лекции, а, по окончанию урока взглянув на лист бумаги, увидеть множество иероглифов, понять которые было сложно. Хотя вот слова на катакане она написала более чем понятно. Интересно, как ей потом разбирать свою писанину? Ведь если со словами, написанными на катакане, подойти к тому же Муцури будет легко и понятно, то вот с канзи совершенно наоборот — сама написала неясно, так никто и не поймёт.
Вздохнув, Киришима начала запихивать все письменные принадлежности в рюкзачок, пока рядом с её местом не опустилась чья-то рука, а несколько теней вокруг не дали понять, что студенты решили наконец узнать о новенькой.
— Киришима. — сухо представилась девушка, поднимая глаза и смотря на двух парней и одну девушку. За время урока Тоука не обратила внимание, но сейчас резко осознала, что женщин в классе было процентов двадцать максимум. Это не было для неё открытием, ведь даже в куинсах кроме неё и Сайко все были мужчинами. Но почему-то она ожидала от академии… другого. Странное чувство.
— Киришима-тян, меня зовут Фукуи. Я люблю осень и болею за волейбольную команду старшей Сэйин*. А это Кикути-кун и Фудзимото. — Фукуи обладала типичной для японок внешностью — невысокий рост, темные волосы, вот только её глаза были зелеными, а не карие или голубыми, как зачастую бывает. Девушка казалось очень милой, но Тоука содрогнулась при мысли, что уже совсем скоро эта милая девчушка будет убивать ей подобных. Хотя, может, она не пройдёт по карьерной лестницы и останется в офисе, но разве от этого стало легко? Ещё и это «если»!
— Это тебя перевели к нам из другого корпуса, да? — внешность Кикути была… необычной для Японии. Но Тоука и глазом на это не моргнула, ведь знакомых с европейским происхождением у неё было полно.
— Да. — по легенде, Тоука долгое время провела в больнице, потом её перевели в класс для усиленной подготовки. Смотря на её оценки и знания в течение полугода, девушку решили перевести в обычный класс. О правде знали лишь верхушка CCG и директор академии. Ну и несколько десятков следователей, которые пообещали сохранить этот секрет до поры до времени.
— У нас сейчас тренировка в спортзале. Ты любишь бегать? Я вот нет, но это обязательно. Представляешь, полчаса на беговой дорожке! — Тоука не поняла, в какой момент Фукуи — её имя оказалось Идзумо — оказалась рядом с ней шагающей по направлению в женскую раздевалку, щебеча о чем-то о своём. Честно говоря, гуля это не то чтобы волновало, скорее, настораживало и постоянно приходилось напоминать, где она. Из этих разговоров Киришима уже узнала, что Кикути Кэтсо был лучшим другом детства Идзумо, а Фуджимото Куро её парнем.
Тоука сглотнула, когда они прошли мимо стенда. На нём были картинки, показывающие кагуне, местоположения какухо на спине. В общем, анатомия гулей. И от этого стало не по себе, хотя всё это не раз Киришима видела.
— Ты чего? А, поняла. Ты тоже не любишь бег. Но ничего, давай займём дорожки рядом? Так будет проще, я уверена! — Тоука лишь сдержанно покачала головой. Может, отвязаться от неё? В средней школе такое прошло быстро, так почему бы и не попробовать? Но девушка промолчала. Не достают расспросами и ладно.
В целом, школьный день прошёл нормально. Вспомнилось слово из английского — «nice». Если Тоука не ошибалась, именно его ещё можно было бы перевести как «никакой». Наверное, так этот лень охарактеризовать тоже можно. Ничего особенно и нового, кроме множества неприятной информации, которую она как бы знала, но предпочитала не вспоминать. Жалко только, что сейчас это приходилось вспоминать… Ещё и тест на следующей день! Тоука знала, что она выучит все новые кандзи, но всё равно. На некоторых уроках на неё находило странное ощущение, так что много слов профессоров было пропущено мимо ушей. Но она же гуль, должна знать о себе даже больше, чем все эти следователи! Так что справится.
Забрал её также Сасаки, который сразу же протянул девушке довольно большой стаканчик с эмблемой известного кафе. Ничего, кроме кофе, Тоука увидеть в нём не ожидала, а потому спокойно приняла кружку. Ожидаемое тепло начало греть руку, но, к счастью, не обжигало. Сделав глоток ароматного напитка, девушка зажмурилась. В «Антейку» готовили в разы вкуснее… Отгоняя плохие мысли, Тоука облокотилась на спинку сиденья. Кофе был горьковатым, добавить бы тот специальный сахар от шефа! От своих мыслей девушка хмыкнула, чем заслужила непонимающий взгляд от Канеки — Сасаки, Тоука, Сасаки! В принципе, вопрос он не задавал, а потому и ответа не получил.
— Надеюсь, всё прошло хорошо. Мадо-сан предложила взять тебя на небольшое дело сегодня вечером. Если вам, конечно, немного задали домашней работы.
— Какое дело? — Тоука мгновенно оживилась. После прошлой неудачи ей захотелось во чтобы то ни стало показать, что она более чем хороший гуль и свой рейтинг заслуживает. У неё уже было несколько тренировок с Богом Смерти, чуть ли не каждый вечер все куинсы, в том числе и она, занимались с Хайсе, каждый дважды в неделю ещё и кагуне использовал для тренировки. Правда, против манекенов, но Тоука была довольно и этим. Но до конца в форму она придёт только тогда, когда будет заниматься нормальным делом. Последние пару дней она даже жалела, что отказалась от предложения брата перейти на сторону Аогири, рассказывая им информацию и тренируясь с ними. Конечно, отсутствие нормальных тренировок не были причиной того, что Тоука жалеет. Там была её семья — Хинами, Аято… Там была свобода. Но девушка не разделяла взглядов Аогири. Она не хотела возвращаться в то, что было прежней жизнью — опаской постоянной погони, смерти… И сейчас у неё был выбор — жить, как предательница в глазах гулей, или умереть. Жизнь, пожалуй, была дороже.
— Совсем небольшое. Надо расспросить нескольких работников в парках по поводу дела о Шерсти. Ты же ознакомлена о его деле? На месте всех убийств было найдено много шерстинок. Через несколько сотен метров от жертвы всегда лежат, в большинстве своём, трупы собак. Этот гуль нападает вечером или ночью на собачников, который выводят своих любимцев на прогулку. И, если животное старается защитить хозяина, то и само погибает. Чаще всего гуль действует в парках или бедных районах города. Нам не удалось пока определить ни примерный возраст, ни пол — Шерсть среднего роста, по камерам всегда в мешковатых одеждах. Многое мог бы решить хотя бы отпечаток ноги, но даже в этом случае мы проваливаемся — примерно двадцать шесть и пять, плюс минут пять десятых*.
Тоука замолчала, обдумывая. Это не то, чего бы ей хотелось. Конечно, работа следователя и состоит из поиска и расследования, это и пару лет назад было понятно. Но если раньше версия такой работы была слышна как чушь, то сейчас всё переосмысливается. Как всё же грустно, когда ожидания совпадают с действительностью!
— Я осмотрю его дело, когда вернёмся. За полчаса до того, как будете выходить, скажу, с вами или нет. — решение отложить выбор показалось сейчас самым правильным и верным. Ещё и лёгким.
***
— Может, ты, наконец, объяснишь, где, черт возьми, ты была всё это время, а, глупая сестра?
— Я не обязана перед тобой отчитываться, Аято. — во всех сказках или фильмах подобные моменты воспринимаются куда проще. Ну и правда? Ты ни перед кем ничем не обязан, легко это осознаешь, говоришь твёрдо. Так ведь бывает в фильмах? Верно? Вот только жизнь — не какая-то комедия хоть высшего, хоть третьесортного качества. Жизнь куда сложнее. И в реальности такая простая фраза, которая должна нести в себе как можно больше уверенности, дрогнет, окажется еле слышной. Покажет всю твою слабость.
Кто придумал, что старший должен оберегать? Кому в голову пришла такая мысль, что если ты родился на минуту, на пару, несколько лет раньше, то обязательно будешь сильным, обязательно сможешь проследить, обучить и защитить младшего? Это же несуразица, глупость! Тоука старше Аято на пару лет, но сейчас ей казалось, что они поменялись местами. Будто бы Белый Кролик сейчас нашкодивший ребенок, а Чёрный Кролик поучает младшего, что провинился. Какова же эта штука, ирония!
— Ещё как обязана! — Аято рычал. Он явно выбрал не то прозвище. Младший Киришима охотник, хищник. Он никак не грызун и добыча, коими часто называют кроликов.
Тоука сжалась, прикрыла глаза на секунду, а после ответила:
— Что тебе станет от моего ответа? Легче? Внезапное озарение придёт? Или, может, сможешь изменить прошлое?
— Не нарывайся!
— Ты сам провоцируешь и меня, и себя! — злость переполняла её небольшое тело. Вот только какая эта злость? К сожалению, на саму себя. Было страшно понять, что к брату она до сих пор питает любовь, что ей хочется обнять его и защитить, как это было лет… восемь назад? Сейчас не важна конкретика.
— Сестрёнка… Пожалуйста, скажи! Мы… очень волновались! Йомо-сан места себе не находил, когда ты так исчезла. — что же ты делаешь, Хинами? Сердце и так обливается кровью от всего происходящего…
Тоука сжала губы, упрямо смотря на свои ноги. Она лишь поморщилась, когда Аято сжал её плечи и перестал давать возможность выйти. А потом слова полились сами собой:
— Я была в Кокурии… Я такая тряпка! Ничтожество! Эти месяцы сводили с ума, я продалась! Понимаете? Я теперь на поводке… — может, они не услышат это сбивчивый шёпот? Такое в принципе возможно? Фуегучи точно слышала, с её-то слухом. А брат был слишком близко. Не мог не услышать. И от этого было так больно!
— За тобой следят?
— Что? На меня нацепили браслет, по нему отслеживают моё местоположение. Может, ещё что есть, меня во всё не просветили.
— Дерьмо. Наплевать. Мы тебя вытащим.
— Я не вступлю в Аогири, Аято! — «И вообще, что это за реакция?» — и правда, Тоука ожидала, что брат начнёт кричать, но… видимо она ему и правда дорога, раз это всё неважно.
Переведя взгляд на Хинами, Киришима-старшая глубоко вздохнула. Девочка, казалось, не обращала ни на кого внимания, смотря на них обоих стеклянными глазами.
— Значит заставлю силой! Они же тебя убьют.
— Там Канеки. Я… я пока не могу. Он ничего не помнит, надо как-то вернуть ему память.
— Братик жив? — бедная малышка Хинами! В её голосе была надежда, мольба.
— Что-нибудь придумаем. Но тебе надо уходить от них.
— Аято, я не могу! Не сейчас, хорошо? Я и сама всё понимаю…
— Тогда нам надо вновь встретиться. Через две недели. Здесь же. Будем ждать тебя всю четверть месяца, появляйся, как сможешь. — неужели… Тоука не могла понять, это её брат вырос или в её голове всегда был лишь образ? Может, за время в Кокурии её память и восприятие хорошо поменялись? Тогда чему она может верить? Видимо, надо всё переосмыслить позже.
— Хорошо.
***
Оказывается, карандаш и ластик выпали из рук, пока она предавалась воспоминаниям. Её выдали копию дела по Шерсти, но что-то ничего не усваивалось. В деле было много противоречащих вещей, казалось, нет никакой схемы, простая одержимость собачниками. В какой-то степени это можно было даже объяснить — у владельцев животных запах немного отличался, так как к нему приписывался отчетливый вкус, который нигде, кроме как на коже человека больше не почувствуешь гулю. Это было блюдо из любимой человечины в особом соусе. По крайней мере, так говорил про это всё Цукияма, когда Хинами спросила его, почему он так… привередлив, если так выразиться по отношению к гулю возможно. «Прошло две недели…»
Тоука глубоко вздохнула. Ничего, кроме объяснения этих действий, найти не удавалось. Почему раскидывается шерсть? Собака нападает, гуль защищается. А, может, наоборот, первым старается ликвидировать собаку, шерсть летит. Поедания тела везде одинаковое — на животе ближе к груди и ляжки. Всё обглодано, съедается впопыхах. «Что придумал Аято?» Скорее всего, Шерсть только вышел из-под опеки родителей. Может быть, от десяти лет, но, если размер ноги не фальшивый, то меньше четырнадцати гулю не дать. Жалко его. «Хинами…»
Тоука сжала виски, облокотившись на стену. Всего дел было пять. Пять жертв — две женщины уже под сорок лет, одна домохозяйка, вторая продвинулась в карьере и скоро должна была получить повышение. Одна девочка шестнадцати лет, учится в средней школе, занимается водным поло. И двое мужчин, разница в их возрасте — двадцать лет. Младшему двадцать, учится в университете на факультет дизайна, а старший работает в фирме. Никакой связи, даже поднятое невесть откуда семейное древо ничего не дало.
Хмыкнув, Киришима покачала головой. Следователи что, всегда стараются всё усложнить? Она предполагала, что скорее всего родители этого ребенка получали еду из её кафе, ему подобных. Могли участвовать на аукционах или ресторанах. В общем, не уметь охотиться самим. Или умерев, так и не научив ребенка. Дальше идёт две вероятности — ребенок попробовать охоту, поймал собачника. Собака была не по вкусу, это ясное дело. А вот собачник наоборот, ещё и такой интересный! Разница между первыми двумя убийствами меньше недели, этого хватит, чтобы до конца понять весь спектр вкуса и захотеть ещё. После ещё одной такой охоты пришло удовлетворение и понимание, а после этого желание нового начало возрастать. Или же, кто-то из гурманов рассказал про это. И понеслось.
Тоука пару минут смотрела на чистый лист бумаги, не решаясь записать то, что поняла. Если это и правда ребенок? Его же убьют… Глубоко вздохнув, девушка всё же принялась записывать ту информацию, что поняла. Осталось надеяться, что «голуби» ничего не смогут поделать с этим. Да и разве эта информация несет хоть немного пользы? Если для следователей и нет, то для Тоуки да. И очень много. Внезапная мысль ярко загорелась в её голове. Ну конечно же!
— Каааа--Сасаки! Извини, нам слишком много задали. Но вы ведь допоздна? Не спешите, работайте! — Тоука не стала дожидаться момента, когда все куинсы и, незамеченная в комнате Акира, переварят её слова, а потому скорее бросилась себе в комнату. Сегодня она вновь встретиться с Аято и Хинами. Вместе они смогут сделать в разы больше, чем если бы Тоука оставалась одна. Спасти Шерсть, если это и правда ребенок, выйдет легко. Осталось выйти на её след, что уже сложнее, но не невозможно. Для Аогири особенно.
