Афанасьев радовался. Приближался срок возвращения на родину. Купец представлял, как вновь ступит на русскую землю.
Локман-ага чувствовал себя вполне хорошо, он даже преподал урок турецкого языка Дмитрию, помощнику Афанасьева. Именно этот момент обратил внимание Михаила Егоровича на таинственного пациента и его способности. А дело было так.
В доме намечался большой прием двух казвинских купцов. С самого утра все были на ногах, не исключая хозяина дома. Однако вскоре Афанасьев понял,что дом- более сложная система,чем торговля и поспешил к своей нянюшке. Агафья как всегда была рядом с Локманом. Она сыграла огромную роль в его выздоровлении: меняла повязки, кормила, поила целебными отварами, ходила с ним по комнате,а потом и по саду, поддерживая,если начинала кружиться голова. Домашние понимали, чем это было вызвано. Локман напоминал ей сына, пропавшего два года назад вместе с зятем Афанасьева во время погони за татарами.
Сейчас Локман спал, и Агафья спокойно читала житие Сергия Радонежского,низко склонясь над старинной книгой.
-Нянюшка,- поманил рукой Афанасьев. Агафья отложила чтение, быстро оправила одеяло,сползшее с плеча своего подопечного и поспешила к Михаилу Егоровичу.
- Что такое, батюшка?
- Беда,нянюшка!- Афанасьев умоляюще заглянул ей в глаза,- Совсем с ног сбился. Через три часа гости придут,а еще ничего не готово. Я сам хотел распорядиться,да плохой из меня приказчик. Ты уж разберись,родная, а с раненым хоть Дмитрий посидит, от него все равно толку мало.
Надо заметить,что Афанасьев вовсе не считал своего помощника глупцом. Просто Дмитрий Елизаров относился к тем людям, что сами собой притягивали разные недоумения. Агафья тоже знала это, и потому недоверчиво покосилась на купца.
- Доверить ему парня? Да ты что,он начудит, а Степану потом работы прибавится.
- Не прибавится,- махнул рукой Афанасьев,- К тому же Локман твой еще спит,насколько я видел. Дмитрий с ним посидит, и ничего не случится.
Агафья недовольно вздохнула,но на смену согласилась,и через несколько минут Дмитрий уже занял ее место возле постели Локмана. Чтобы юноша не сидел без дела,Афанасьев поручил ему составить черновик делового письма одному знакомому ростовщику в Стамбул, чем он и занялся с превеликим усердием.
Однако и на этот раз не обошлось без оплошностей. Турецкий язык давался Дмитрию тяжело, и мало кому хватало терпения указать ему на ошибки. Поэтому он с удесятеренным вниманием выписывал едва ли не каждое слово. Целиком поглощенный своим занятием,он не заметил,как задел локтем медный стакан с травяным чаем. Послышался звон, и Локман проснулся.
Ага с удивлением посмотрел на парня. На вид ему было не больше шестнадцати лет.Он был высокого роста,неулюжий, с несоразмерно большими руками. Однако истинный возраст выдавало лицо: по-детски наивное, открытое,но уже с признаками скорого взросления. Парень выглядел виноватым и смущенным.
- Извините меня, я не хотел будить вас,- пробормотал он,с трудом подбирая слова на персидском языке.
- Ничего страшного,- заверил его Локман, продолжая с интересом наблюдать за новым знакомым,- Я уже и сам просыпался, поэтому не волнуйтесь. Меня зовут Локман, а вас?
- Дмитрий, помощник Михаила Егоровича, только вреда от меня пока больше,чем пользы,- невесело усмехнулся парень. Раненый почему-то вызывал у него доверие.
- Почему же? - с удивлением спросил Локман, хотя причина уже начинала становиться понятной.
- Торговое дело и языки плохо даются мне,- вздохнул Дмитрий,- Я стараюсь изо всех сил,но ничего не помогает. Вот и сейчас. Мне надо написать письмо в Стамбул, я должен уметь это делать,потому что уже полгода учу турецкий, но слова никак не приходят на ум.
Локман оживился,хотя напоминание о столице Османской империи отозвалось тупой болью в душе.
- Турецкий- мой родной язык, я мог бы помочь вам,- предложил он,приподнимаясь на подушках.
- Правда?- обрадовался Дмитрий. И его добродушное лицо расплылось в счастливой улыбке.
- Конечно,- Локман улыбнулся в ответ,- Давайте письмо.
Вечером Дмитрий показал письмо Афанасьеву. Купец с удивлением читал грамотно составленный документ и думал, как мог его нерадивый помощник так поумнеть всего лишь за несколько часов.
- Ты сам написал его?- наконец спросил Афанасьев, поднимая взгляд на Дмитрия.
- Если бы,Михаил Егорович,- простодушно ответил парень,- Сам я составил предложений пять,остальное мне помог написать Локман.
- Локман?
- Да, тот раненый,к котрому вы отправили меня сегодня. Он сказал,что турецкий язык родной для него и, узнав тему и адресата, буквально за полчаса составил это письмо. К тому же указал мне,что называть ростовщика "эфенди" не положено по статусу,а откуда же мне было это знать?
Но Афанасьев почти не слушал его. Письмо было составлено точно,со знанием дела. Такой документ мог написать только человек, несколько лет посвятивший подобной работе. Кем был этот Локман, знавший не один язык, разбирающийся в финансах и тонкостях деловых взаимоотношений?
В целом молодой человек произвел на Михаила Егоровича благоприятное впечатление. Говорил он немного, был всегда спокоен и учтив. О прошлом Локман не вспоминал, но судя по всему, он мог служить очень влиятельным людям, к тому же сомневаться в его уме не было нужды. «Вот бы заполучить такого учителя для Гришки и Петьки, а там как пойдет», — думал Афанасьев.
Время отплытия приближалось. За неделю до отъезда Михаил Егорович предложил Локману прогуляться в саду.
— Как вы себя чувствуете, ага? Рана сильно вас беспокоит?
— Благодарю вас, лекарь совершил настоящее чудо, эфенди! Моя рана совсем зажила, и я уже готов к самостоятельной жизни.
— Куда же вы пойдете?
— Пока не знаю, эфенди. Здесь жизнь моя не стоит и ломаного акче, я,наверное, проберусь в Египет и там найду себе службу.
— Но зачем так далеко?
— Вы спасли мне жизнь, и я думаю, что вы имеете право знать. Я служил шехзаде Баязиду, которого, как я слышал, казнили на днях. Да пребудет он в раю! — Афанасьев перекрестился, — Мы с шехзаде попали в ловушку, я был ранен. Как я узнал потом от Степана, трупы убитых в ту ночь слуг шехзаде находили по всему городу. Я не знаю, почему Всевышний спас меня вашими руками и руками вашего лекаря, но жизнь моя потеряла смысл. И мне все равно, ехать ли в Египет или в Индию.
— А как насчет России?
— Что? — такого вопроса Локман не ожидал, и был весьма удивлен его появлением.
— Моим детям нужен учитель, вы обучите их языку, истории и, одним словом всему, что знаете сами. Вы также будете приглядывать за ними. Я буду платить вам жалованье, вы будете у нас свободным человеком.
Локман молча теребил травинку.
— Мне надо подумать эфенди. Вечером я дам вам точный ответ.
Афанасьев кивнул в знак согласия и быстро зашагал к выходу-у него была назначена важная встреча. Локман остался в задумчивости.
Здесь он был никем. Его небольшое состояние, накопленное за годы службы, Осталось в Османской империи, и забрать его не было никакой возможности. Семьи у него тоже не было и не могло быть, это Локман знал. Да и какая женщина пошла бы за калеку с кривоватой шеей? «Больше нет прежнего Локмана, он погиб от рук воинов шаха», — подумал мужчина.
Спустя неделю Локман ага навсегда покинул Персию. Уже стоя на палубе он в последний раз посмотрел на знакомые очертания города. «Прощай, прежняя жизнь! Прощай!» — думал с горечью в тот момент бывший главный ага.
***
На корабле царило оживление, Локман слышал это даже сквозь закрытую дверь каюты. Заинтересованный происходящим, ага аккуратно поднялся, надел дорожный шерстяной кафтан и вышел на палубу. Он сразу понял причину приподнятого настроения: вдалеке показалась тоненькая полоска земли.
— Видишь? — сзади к нему подошел Степан. Лекарь широко улыбался, — Вон она, Русь-матушка!
Локман вгляделся. Там, на горизонте маячила земля, на которой он проживет остаток своей жизни.
— Мы поедем в Моксву? — поинтересновался ага. Русский язык пока давался ему с трудом, но он прилежно старался выучить его.
— В Москву, батюшка, в Москву, — хлопнул его по плечу лекарь.
Спустя несколько часов корабль причалил к берегу, первым с корабля сошел Афанасьев. Как только нога его ступила на твердую почву, он опустился на колени, перекрестился и выдохнул:
— Ну, здравствуй, мать- родная земля!
***
Россия встретила гостя из Османской империи неласково. Еще стояли морозы, и холодная земля была покрыта снегом. Серое небо, подернутое облаками, низко висело над головой. Голые ветви деревьев жалобно метались под ветром.
До Москвы добирались на повозках. Локман по-прежнему ехал с Агафьей и Степаном Акимовым. Сердобольная старушка снабдила его рукавицами, а лекарь отдал аге нетяжелый, но теплый тулуп. Так он и сидел, зябко ежась от непривычного холода и страдая от тряски. Иногда телега резко останавливалась:
-Тпруу, облезлая! — кричал в таком случае возница. Локман слезал и вместе с остальными мужчинами толкал телегу из ямы.
Они ехали уже почти месяц, когда рано утром его разбудил Степан.
— Смотри, ага, видишь город дивный?
Локман поднялся на локтях, сонно хлопая глазами, и посмотрел в сторону, указанную лекарем. В светло-розовом свете утренних лучей блистали купола церквей и колоколен.
— Это и есть Мо-Москва? — спросил он.
— Она, — радостно улыбнулся Степан Акимов.
***
Обоз ехал по городу. Локман с интересом смотрел по сторонам. Все было ему ново и необычно в этом городе, сердце чужого государства. Деревянные дома, женщины в странных платьях, звон колоколов- все сливалось в воображении аги, он был слегка оглушен переменой обстановки. Вскоре все остановились возле большого расписанного и украшенного резьбой дома, который Агафья называла теремом. На пороге уже ждали главу семейства.
Сердце Локмана дрогнуло. На крыльце стояла жена Афанасьева, а рядом с ней — два мальчика, по возрасту похожих на сыновей шехзаде Баязида. «Неужели Всевышний вернет мне то, что я потерял после разлуки с ними?» — думал ага. Но ход его размышлений был прерван.
Дверь дома неожиданно открылась, и навстречу Афанасьеву выбежала девушка лет двадцати трех. Она налетела на купца, который тут же поднял ее и закружил в объятьях.
— Батюшка вернулся! — восклицала она, не выпуская Афанасьева.
— Ах ты стрекоза, — ласково пожурил ее купец- Все-то бегаешь, а ведь взрослая уже!
-Так вы же отец мне родной, как же иначе? — озорно парировала девушка.
Афанасьев только усмехнулся.
— Хм, и то верно! Ладно, нечего здесь стоять, пойдем в дом! За столом и поговорим!
Все были рады встрече, и никто не обратил внимания на то, как взволнованно блеснули глаза у Локмана аги при виде дочери хозяина.
***
Локману отвели небольшую комнату рядом с покоями хозяев. Его подопечные показались на первый взгляд смышлеными и добрыми мальчишками, что очень обрадовало агу. Он познакомился с остальными слугами, но особенно по-прежнему был привязан душой к Агафье.
Он теперь часто виделся с Варварой (так звали дочь Афанасьева). Каждый раз при встрече с ней мужчина испытывал странное щемящее чувство, но он списывал это на резкую перемену климата. Локман знал, что она считалась вдовой, о чем ему сообщила за чашкой чая Агафья:
— Я ведь ее, голубку с рождения знаю, — женщина отпила глоток, — Росла она в любви и радости. И муж ей нашелся под стать: Алексей, купца Берендеева сын. И жили они, батюшка мой, душа в душу. Только налетели татары, наши их погнали. Так в схватке и пропали Алексеюшка вместе с сыночком моим, и не слышно о них ничего. А Варенька уже в ожидании была. Долго она была неутешна, но время идет, и поутихла боль. Так и живет она уж третий год. Замуж звали, не идет. Вот так, батюшка.
Локман ничего не ответил, только при упоминании о Варваре сердце снова забилось сильнее.
