Прогони мой страх

      Он лежит, смотрит прямо на меня, выдерживая мой взгляд. Серые волосы спутаны и спадают на лоб. Наверное, проснулся совсем недавно. Вид уставший и болезненный. Под глазами залегли глубокие тени. И лишь взгляд отливает серебром – оказывается, я успела заскучать по этому свечению.       А мне бы сейчас злиться, кричать, что не предупредил, скрыл последствия техники. Мне бы топать ногами, беситься, угрожать, чтобы больше не смел обманывать. Мне бы напугать его, сказать, что едва не умер...       Умер? Осознание этого пришло ко мне лишь сейчас. Он ведь правда мог погибнуть. Просто исчезнуть из этого мира. До сего момента в моих мыслях это звучало просто как набор букв, описывающий тяжесть сложившейся ситуации. Просто ирьенин, ставящий диагноз пациенту. Я не задумывалась о смысле этих слов. Так что же изменилось? Почему мне так страшно? В грудь будто закинули взрывную печать, подрывая вместе с ней остатки моего самообладания. О чём он думал? Как можно быть таким беспечным? Если бы он и вправду умер? – Сакура...– с паникой в хриплом голосе произнёс сенсей, его лицо исказилось болью. Чего это он? – Прошу, пожалуйста...не плачь.       Только сейчас я заметила, что горячие слёзы скатываются по щекам. Они оставляют на лице солёные дорожки, впитываются в кожу и одежду. Губа мелко дрожит, и мне приходится прикусить её. Что со мной? Я ведь собиралась устроить разборки. Так почему весь мой праведный гнев испарился, стоило лишь посмотреть в эти глаза? Что со мной происходит?       Я развернулась к двери, чтобы скрыть слёзы. Сдавила руками рёбра, пытаясь удержать внутри накатывающий ком. Я сделала глубокий прерывистый вдох, не ощущая при этом должного облегчения. Чёрт... Рукава вымокли насквозь, а я так и не сумела утереть солёные ручьи. Я медленно выдохнула, собираясь повернуться обратно, когда услышала скрип кровати и глухой стон. Я тут же развернулась на пятках и рыкнула: – Лежать!       Я стремительно приблизилась к Какаши-сенсею, указывая на него пальцем. – Ты... Вы! – исправилась я, смотря на ошарашенного сенсея.       Сейчас самое время высказать ему всё! Ему в голову больше никогда не придут такие дурацкие идеи! Я нахмурила брови и сердито, смаргивая застилающую обзор пелену из слёз, взглянула на сенсея. Он сидит на кровати, тяжело опираясь руками на матрас, смотрит на меня открыто, с заботой и переживанием в глазах. Чёрт бы побрал эти глаза! Пусть не смотрит так на меня. Что я вообще хотела ему сказать? Я продолжаю стоять с нелепо вытянутой рукой. Перед глазами вновь всё заплыло.       Не успела я смахнуть выступившие слёзы, как ощутила стальную хватку на своём запястье. Мою руку потянули вниз, и я, не ожидая ничего подобного, свалилась на кровать прямо в объятия сенсея. Он крепко прижал меня к себе. У меня не осталось сил сопротивляться, и я зарыдала, громко и взахлёб. – Прости меня, – прошептал Какаши-сенсей. – Едва не умер...– голос то и дело срывается на еле слышимый писк. – Прости, – продолжает успокаивающе шептать он. – Чем вы только думали, сенсей...– шмыгнула носом я. – Прости, – он гладит меня по волосам, упершись подбородком в макушку. – Не плачь. – Ненавижу тебя...– всхлипнула я, утыкаясь ему в грудь и сильнее обхватывая за талию. – Сакура... – сказал Какаши-сенсей, не поднимая головы. Его горячее дыхание, будто виноградные лозы, вплетается в мои волосы. – Прошу, не плачь, я не могу вынести этого.       Удивительно, но слёзы, не прекращающие течь уже несколько минут, сколько бы я не пыталась их остановить, высохли сами по себе. Будто всё закончилось, оставило после себя пустоту, не удушающую, но с лёгким привкусом грусти на губах. Я вздохнула, впервые за день ощущая в лёгких воздух. Пахнет морем и свежестью. Я отодвинулась от сенсея, поздно осознавая, что всё это время рыдала на его груди, пока он стойко выдерживал боль в теле. Сенсей глухо ухнул, стоило мне резко подскочить с кровати возле него. – Какаши-сенсей, ложитесь обратно. Вам же нельзя двигаться!       Наверняка ему больно даже просто головой кивать, не говоря уже о том, чтобы сидеть и успокаивать чьи-то истерики. Сенсей расстроенно открыл рот, намереваясь что-то сказать, но, видимо, увидев что-то на моем лице, закатил глаза, обречённо вздохнул и медленно лёг обратно. Я поправила подушки и хотела укрыть его пледом, когда заметила, что на сенсее надета черная хлопковая футболка. Он даже одеться уже успел. Откуда в нём столько силы, чтобы терпеть такую боль? Прошло уже часов пять с моего последнего лечения, обезболивающий эффект точно давно прошел. Он себе так только хуже делает. – Сенсей, – прищурила глаза я, – если вы будете столько двигаться, я вас парализую. Он фыркнул, принимая это за шутку. Но, увидев, что я вполне серьезна, сказал: – Ну уж нет, ты так не поступишь, – усмехнулся сенсей, но я заметила, что он изучал моё лицо с некой опаской. Я сконцентрировала чакру в указательном пальце, создавая иглу. Сияющая зелёной чакрой иголка угрожающе сверкнула у меня в руках. – Да ладно, – ухмыльнулась я. – Один точный прокол – и вы до утра даже бровью повести не сможете.       Самодовольная улыбка сенсея тут же исчезла с его лица, сменяясь неверием и немым восхищением. Когда он всё же улёгся в постель, я положила ладонь на его лоб. Немного горячее, чем нужно. Всё из-за того, что терпит такую боль. Мышцы от напряжения, наверное, уже с ума сошли.       Я активировала Мистическую Руку и медленно, стараясь делать все предельно осторожно, начала лечение. Я провела рукой вдоль головы, висков, опустилась ниже к шее, груди, сняла напряжение с мышц рук и пресса, убрала боль с ног. Я нахмурилась, заметив несколько микроразрывов в мышечных тканях пальцев. Вчера я не обратила на них должного внимания, занимаясь более тяжелыми повреждениями. Хорошо, что решила проверить снова, сенсей бы никогда сам не признался. Я уверена в этом как никогда, особенно учитывая мелкие шрамы на его теле, большинства из которых можно было бы избежать, обратись он в больницу.       Сосредоточившись на процессе, я не сразу заметила, что сенсей внимательно следит за каждым моим взглядом. – Спасибо, Сакура, – тепло улыбнулся сенсей. – Спасибо за всё, что ты делаешь. – Не за что, – ответила я. – Пообещайте мне кое-что. Больше никогда не скрывайте от меня ничего, – я всмотрелась в серебристые глаза, будто убеждаясь в том, что он внимательно меня слушает. – Обещаю, – коротко ответил сенсей, и почему-то я с лёгкостью поверила в его слова. – И никогда не подвергайте свою жизнь опасности столь необдуманными поступками! – добавила я, пригрозив. – Умрёте – убью! Сенсей засмеялся, и атмосфера вмиг разрядилась. Внезапно сзади, прямо возле своей левой руки, я услышала короткий лающий смех. – Какие же вы всё-таки странные! – позабавился мопс и, потянувшись, лёг на кровать. Ками, нет, он же не был здесь всё это время, правда ведь? – Я устал ждать под дверью, лапы болят, – пробормотал мопс. – А подслушивать не устал? – сердито сказал сенсей, угрожающе поглядывая на Паккуна. – Да как ты можешь? – наигранно возмутился мопс. – Четвёртый пункт Договора ниндзя и нинкена гласит: "Ниндзя всегда и во всем должен доверять своему боевому товарищу и беспрекословно слушаться его во всём!" То есть меня слушаться и мне доверять, – оскалился Паккун, видимо, оставаясь довольным своим ответом. – Вообще-то, оно не так звучит, – закатил глаза сенсей. – Неважно, – махнул лапой мопс.       Когда я закончила с лечением, за окном уже наступила ночь. Паккун мирно храпел, подергивая ухом во сне. Сенсей лежал, с любопытством следя за моими движениями, пока я на всякий случай ещё раз проводила полную диагностику. – Ну, каков вердикт, Доктор-сама? – спросил сенсей, потягиваясь на кровати. – Постельный режим, – ответила я и, последовав примеру, поднялась, разминая затёкшие мышцы. – И ещё здоровое питание. Я купила немного продуктов, приготовлю ужин. А то в вашем холодильнике мышь повесилась. – Не стоит, – почесал затылок сенсей. – Прости за неудобства. Я тебе так много хлопот доставил. – Хлопот вы мне доставите, если не будете придерживаться моих указаний.       Я вышла в коридор и, прикрыв за собой дверь, отправилась на кухню. Так как за окном уже давным-давно стемнело, в доме было темно, и мне пришлось идти наощупь. Это оказалось намного сложнее, чем показалось на первый взгляд. Я совсем не знаю этот дом, и рассчитать приблизительное количество шагов, после которого стоит завернуть за угол, у меня не получилось. Именно там, где, как я думала, должна быть дверь, оказалась стена, и я, едва не впечатавшись в неё лбом, громко выругалась: – Шаннаро!       Вслед за ругательством последовал щелчок, и в метре от себя я увидела Булла, смотревшего на меня слегка удивлённым взглядом. Хмурый пес хмыкнул, развернулся и пошел на кухню, а я тихо следовала за ним. Булл снова нажал на выключатель где-то у левой стены, и на потолке, ближе к плите, засветилась лампочка. Пока я остановилась у раковины, чтобы помыть руки, нинкен открыл холодильник и стал молча дожидаться меня. Остановившись рядом с Буллом, я принялась размышлять о том, чтобы мне приготовить.       Эти раздумья были связаны отнюдь не с огромным выбором блюд, которые я умею готовить, нет. Просто я пыталась понять, что я вообще могу приготовить такого, чтобы сенсея не пришлось лечить ещё раз. Обычно я о таком не заморачиваюсь, ведь если готовишь для себя, то и съешь ты его вне зависимости от того, вкусно или нет. Сейчас я едва ли не впервые готовлю для кого-то, кроме себя, и меня почему-то начала охватывать паника. – Кхм, Булл?– я позвала нинкена, и он вопросительно посмотрел на меня. – А что обычно любит есть Какаши-сенсей?       Мне стыдно это признавать, но я понятия не имею, какое любимое блюдо сенсея. Он вот всегда приносил мне мои самые любимые лакомства. А что я? Я даже не знала элементарных вещей, как, например, то, где он живёт. Вдруг у него вообще аллергия на какие-то продукты? Тогда уж точно вновь лечить придётся. Вот чёрт... – Он съест всё, что ты ему приготовишь, – сказал Булл, не разделяя мою панику. – Разве у него нет особых предпочтений? – с сомнением спросила я. Может, Булл тоже не знает? Хотя они же так долго знают друг друга... – Не в этом дело, – коротко ответил нинкен, разворачиваясь обратно к холодильнику. Ну ладно, мне остаётся лишь пожать плечами и выудить ингредиенты на мисо-суп.       Пока я методично нарезала баклажаны и лук, большой хмурый пёс тихонько лежал на полу, лениво поглядывая за моими действиями. Поставив вариться мисо-суп и рис, я осмотрела стол. Мой взгляд случайно попал на небольшую книжку в мягком переплете. На вид она довольно старая, уголки некоторых страниц загнуты, видимо, имитируют закладки. Я взяла в руки книжку и перевернула на лицевую сторону. "Рецепты из рыбы для чайников". Так сенсей любит рыбу? Я немного полистала журнал, отмечая про себя, сколько же разных блюд можно приготовить, имея в наличии всего несколько ингредиентов.       Пока я рассматривала книгу рецептов, мисо-суп и рис доварились, и я принялась раскладывать еду на тарелки. Проблема возникла и здесь, поскольку посуды в доме хватало лишь на одного человека. Мне пришлось оставить суп в небольшой кастрюльке, жертвуя единственные миски на рис. Наконец спустя полчаса я вернулась в спальню вместе с Буллом и подносом в руках.       К моему разочарованию, сенсей уже уснул, так и не поев. Он повернулся на бок, укутавшись в серый плед. Зрелище было и правда очень милым, но меня совершенно сбило с толку то, что тело сенсея при этом мелко дрожало. Подбежав к кровати, я проверила температуру сенсея.       Чёрт, как же так? Всё было хорошо, мы разговаривали, сенсей был довольно активен. Это моя вина, я слишком увлеклась лечением, не стоило вливать так много медицинской чакры. Хоть Какаши-сенсею и полегчало, но надо было быть осторожней. В этот раз из-за отторжения чакры у сенсея упала температура тела – его знобило. – Булл, у вас есть одеяло какое-нибудь? – Поищу, – ответил нинкен, выходя из комнаты.       Пока пса не было, я поправила плед, подтягивая его повыше, чтобы укрыть плечи и шею сенсея. Булл вернулся с большим зимним одеялом, и я положила его поверх пледа. Сакура, ну ты совсем? Прекрасно же знала, что нужно быть осторожней! Я просидела возле кровати ещё час, внимательно следя за изменениями в состоянии сенсея. Когда ему стало лучше, я поднялась, намереваясь пойти домой. – Ты куда? – поднял голову сонный Паккун. – Хорошо, что ты проснулся. Будешь следить на всякий случай за сенсеем, ему снова стало плохо. Сейчас уже всё наладилось, но ты присматривай. Если что-то случится – зови, – принялась раздавать инструкции я. – Стой! О чём ты? Останься здесь! – неожиданно занервничал мопс. – Паккун, ты же знаешь, где меня искать! – Послушай, я не доктор, вдруг я что-то не так сделаю, и Какаши умрёт. Не-е-ет уж! Я на себя вину брать не собираюсь. Сама следи за ним, – ответил Паккун, исчезая за дверью.       Отлично! И что мне делать? Я хотела обратиться к Буллу, но и этого хмурого пса в комнате уже не наблюдалось. Я осталась растерянно стоять посреди комнаты, совершенно не понимая, что мне делать. Я вышла в коридор, несколько раз позвав нинкенов, но они не слышали. И как мне быть? Я не могу просто уйти домой, если Какаши-сенсею всё же станет хуже... – Сакура...– еле слышным шепотом позвал меня сенсей. Я подошла ближе. – Я здесь, сенсей. Вы уже проснулись? Спите, вам нужно отдохнуть, я побуду здесь. Ответа не последовало, и я склонилась ниже, чтобы проверить, спит ли сенсей. Но он лишь глубоко вдохнул воздух, и, слегка улыбнувшись, повернулся на бок. Не зная, как быть, я присела на кровать, задумавшись о том, что было бы очень хорошо, если бы в этом доме была ещё одна обустроенная комната. Ну или как минимум какой-нибудь футон. Вздохнув, я прилегла на то место, где спала вчера, выпрямила ноги, сложила руки на живот и вперила взгляд в потолок.       Впрочем, это же не первый раз, когда нам с сенсеем приходится спать на одной кровати. Мы ведь часто были на миссиях, наши спальные мешки всегда лежали рядом. Поскольку Наруто ночью разговаривает, а иногда и дерётся, мы предпочитали ложиться от этого даттебайо как можно дальше.       Решив для себя, что проблемы нет, я протянула руку к сенсею, ещё раз проверяя его температуру. Всё в порядке, пусть так и остаётся. С этими мыслями я закрыла глаза, проваливаясь в сон.       Интересно, это когда-нибудь закончится? Я точно помню, что после сна наступает рассвет. Порой мне кажется, что в этой пустоте я провожу намного больше времени, чем наяву. И я уже не уверена, где выдумки моего сознания, а где реальность.       Что, если это и есть моя жизнь? Что, если это бестелесное облако из пыли и мыслей и есть я? Что, если вот это и есть мир, в котором я живу? Вполне возможно, что темное, вязкое место, сотканное из пустоты и одиночества, и есть мой дом. Думаю, стоит просто подождать, пока я проснусь. Или усну? Совсем запуталась...       Ещё и этот шнур. Сколько бы ни пыталась коснуться этой серебристой веревки, всё тщетно. Будто ускользает сквозь пальцы, как вода, а зябкий воздух заставляет вздрогнуть.       С каких пор здесь холодно? Наверное, я как-то неосознанно пошевелилась, потому что ногам стало холоднее. Не уверена, но похоже, что я стою на чем то влажном, может быть, земля, листья или, может быть, лужа? Я могла бы определить по звуку, немного потоптавшись на месте, но я, увы, не слышу ничего, кроме тишины.       Теперь, когда я знаю, что у меня есть ноги, не стоит ли мне пойти следом за этой сотканной из серебра веревкой? Раз уж здесь всё неотвратимо меняется...       Раньше я совсем ничего не чувствовала, так почему сейчас происходят эти перемены? Да и нужны ли они мне? Разве раньше было плохо? Что за глупый вопрос, конечно, было. Вечную нескончаемую пустоту вокруг и полное отсутствие ощущений хорошей жизнью не назовешь. Тогда почему же меня пугают эти необъяснимые перемены? Потому что привыкла к тому, что было? Смирилась? Вряд ли. Скорее, боюсь, что всё станет ещё хуже...       Нет, не пойду, может, попробовать вновь притянуть верёвку? Она же должна быть к чему-то привязана. Разве нет? Может, стоит схватить резко? А если наоборот, медленно подкрадываться к ней и зажать посильнее? Нет. Не то. Не получается. Совсем не получается... – Что не получается? – услышала я бархатистый звук возле уха. – Так теперь я ещё и слышу? – возмутилась я. – Ещё и свет этот в глаза бьёт, откуда он вообще...       Я заворчала, отворачиваясь от яркого раздражителя, и наткнулась на что-то теплое. Я разлепила глаза, пытаясь разглядеть, что здесь происходит. Едва я немного отодвинулась от спасшей меня от солнечного света стены, как моё сердце ушло в пятки. Я нелепо пялилась на обтянутую черной футболкой грудь сенсея, боясь при этом пошевелиться. Я медленно, с опаской, подняла голову, натыкаясь на лицо Какаши-сенсея, а он явно забавлялся происходящим. – Ты всегда такая ворчливая с утра? – засмеялся он, подпирая голову рукой. – А вы всегда такой веселый с утра? Выспались, наверное? – пробормотала я, протирая сонные глаза. Просыпаться после этих кошмаров всегда сложно, но сейчас мой мозг, похоже, совсем не воспринимает происходящее. Я перевернулась на живот, пряча голову в подушку. – Вовсе нет, – беззаботно ответил сенсей. – Мне ужасно плохо спалось, ты говоришь во сне, ты в курсе? С самого утра то и дело бормотала что-то. Я бы тебя точно с кровати сбросил, не делай ты при этом такое смешное лицо. Брови нахмурила, губы надула. Ай! Я не выдержала и с размаху шлёпнула сенсея ладонью по лбу. – Температуру меряю, – пробормотала я в подушку, не поднимая при этом головы.       Слишком вы веселитесь, сенсей. Мне вот совсем не до веселья. После этих снов всё так запутанно, что я совсем не понимаю, сплю я ещё или это уже реальность.       Сенсей не издавал звуков, и я начала беспокоится, не переборщила ли с ударом. Я приподняла голову с подушки и посмотрела на него.       Он неподвижно лежит, будто мраморная статуя, и лишь уголки губ подняты вверх. Всё же с утра он милее, нет этих непроницаемых масок на лице и коротких общих фраз.       Я перевернулась на бок и убрала руку со лба сенсея. Он не спешил открывать глаза, и я принялась украдкой рассматривать его лицо. Высокие скулы, прямой нос. В профиль он ещё красивее? Ками, он же только что проснулся! Уверена, что я сейчас даже человека не напоминаю. Гнездо из волос, следы от подушки на щеках. А он лежит, будто из обложек тех дурацких журналов, что читает Ино. – Жить буду, Доктор-сама? – отозвался сенсей, поворачиваясь ко мне. – Если не задирать только-что-проснувшихся-людей, у вас все шансы на долгую жизнь. – Но ты и вправду очень милая, когда спишь. Так что же тебе снилось? – Какаши-сенсей открыл глаза и взглянул на меня. – Ничего особенного, просто всякие глупости. Простите, что разбудила, – ответила я. Сенсею незачем забивать голову моими кошмарами, у него и своих проблем хватает. Кроме того, с этим мне вряд ли кто-то сможет помочь. – Наверное, мне тоже стоило взять с тебя такое же обещание, – задумчиво сказал сенсей, устремляя взгляд в окно. – Который час? – спросила я, ненавязчиво меняя тему. – Около восьми утра. Ты сегодня на работу? – Я всегда на работу, – ответила я, со вздохом усаживаясь на кровати. – Ты же знаешь, что не обязательно работать каждый день? Ты ведь Глава Госпиталя, у тебя есть помощники. Ты можешь устроить себе несколько выходных. Необязательно работать на износ. – Это говорит тот, кто ночует у себя в кабинете? Это вы там себе выходные устраиваете, Рокудайме-сама? – съязвила я.       Сенсей ничего не ответил, лишь закатил глаза и цыкнул на ненавистное обращение. Он тоже присел на кровати, отбрасывая в сторону плед. – Вам нужно отдыхать, сенсей. Ваше состояние ещё не стабильно, – начала я. – Вообще я проголодался. Кроме того, не помешало бы сходить в душ. Или ты первая хотела? – переспросил сенсей, взглянув на меня.       Щёки мгновенно запылали, и я ощутила себя очень неловко. Можно подумать я живу здесь, и нет совершенно ничего странного в том, что я ночую здесь уже вторую ночь подряд. Почему сенсей ведёт себя так, будто я совсем не мешаю ему, хотя я нагло вторглась не только в его дом, но и в спальню и даже в кровать? От этих мыслей я ещё сильнее покраснела и тут же почувствовала шлепок по лбу. – Температуру меряю, – сердобольно пояснил сенсей, поглядывая на моё красное лицо. Он на удивление легко и быстро поднялся, оставляя меня нелепо пялится ему в спину. Он закрыл за собой дверь, после чего – я уверена! – испустил довольный собой смешок, шаркая ногами по коридору. – Вот же! – рыкнула я, сбрасывая с себя плед. Почему я вообще под ним? И куда делось одеяло, которым я укрыла вчера ночью сенсея? Где моя сумка? И почему я, чёрт возьми, всё ещё здесь сижу?