"Основы медицины"
Я в который раз прыснула со смеху, уставившись на название свитка, лежащего на краю стола. Я все ещё продолжала хихикать, наблюдая, как сброшенный на пол макото катился по полу, обнажая ровные столбики кандзи. Когда в дверь тихо постучали, я всё ещё вытирала выступившие со смеху слёзы. – С каких пор вы стучитесь, – бросила я, безразлично осматривая вошедшую внутрь Пятую. Она молча подняла свиток с пола, принявшись медленно сворачивать его, от чего казалось застывшие навсегда эмоции вновь закипели внутри. – Это всё, что тебя интересует? – усталым упрёком бросила в меня шишо. – Да. – Сакура, – выдохнул Киба. – Очнулась, – замотал головой парень, вновь положив пальцы на мою руку. Измеряет пульс? Казалось, будто сбылась его заветная мечта, хотя, судя по всему, ничего, кроме того, что я всё-таки не умерла, не случилось. Я не нашла сил ответить хотя бы незначительной улыбкой, все усилия шли на то, чтобы не сводить взгляд с шишо. Вскоре то ли под моим давлением, то ли просто от усталости она свалилась на мою кровать, от чего матрас несколько раз вскочил, заставляя меня сдержать вырывавшийся наружу крик боли. И всё же, стиснув зубы, я лежала, вперив в Тсунаде-шишо полный решительности взгляд. С каждой секундой молчание становилось всё более раздражающим, терпения становилось всё меньше. Когда я уже собралась кричать и с визгом броситься вон из этого удушающего места, шишо наконец заговорила. – Он жив. Выкорчеванные ребра начали медленно срастаться, пока я упрямо не замечала жалость в глазах Кибы и ледяное спокойствие Тсунаде-шишо. Значит, всё-таки получилось. Сердце запустилось, возможно, слишком медленно и тихо, чтобы я могла это заметить, но он был жив. – Если это можно назвать жизнью, – ссутулив плечи, хмыкнула она. Я схватилась пальцами за ушко чашки, поднеся холодный напиток к губам. Рот наполнила терпкая горечь и я, скривившись, отставила её в сторону, принявшись вертеть в руках карандаш. Едва Пятая присела на краешек стула, я тут же выложила на стол отчёт, пододвинув его к ней. – Всё ещё пытаешься что-то найти? – спросила Пятая, и меня передёрнуло от напускного безразличия, отразившегося на поверхности отвратительного чая. – Нет, – пожала плечами я, – делаю вид, что всё хорошо, занимаюсь своими делами, тщательно придерживаясь истории об отпуске Хокаге. Пишу глупые ежедневные отчеты о процветании больницы и отвечаю сладкими улыбками на поздравление о выздоровлении, хотя прошло уже больше недели со дня моей выписки. Пытаюсь ли я всё ещё что-то найти? – переспросила я, выплевывая ответ как можно более пренебрежительно: – Нет, что вы. Я счастлива делать вид, что у меня всё хорошо, здороваясь с людьми, которых я, черт возьми, не знаю. Мне совсем не надоело держать себя в руках, то и дело опасаясь, что начну пускать сопли прямо на осмотре очередного больного с дурацкими царапинами от куная. И я никак не ощущаю пустоты, с каждым днём растущей во мне, словно плесень. Пытаюсь ли я всё исправить? Да бросьте, у меня всё восхитительно! За громким хрустом последовала тупая боль, свежые бинты пропитались кровью, выступившей на поверхность из вновь лопнувших волдырей на руках. Я медленно разжала кулаки, смотря, как с едва слышным стуком на пол падают обломки карандаша. – Что с моими руками? – спросила я спустя несколько минут молчания, на протяжении которого было слышно лишь моё неровное дыхание. – Ожоги, – поспешно ответил Киба, смотря на Пятую. Она все так же сидела возле меня на кровати, рассматривая потрескавшийся на ногтях красный лак. Я взглянула на покрытые волдырями и заживляющей мазью руки. Ожоги легко лечат с помощью медицинских техник. – Я потратила всю чакру? – я повернулась к Кибе, но он, не понимая, к чему я веду, посмотрел на шишо в молчаливой просьбе помочь. – Да, – ответила она, подтверждая мои догадки. Прислушавшись к своим ощущениям, я заметила знакомое дрожание тела. Раны не могли залечить, поскольку вливание чужой чакры, даже медицинской, сделало бы лишь хуже. Такое уже было недавно, тогда я тоже не могла достаточно облегчить его боль. А он в который раз отдавал всё для блага других. В глазах защипало, и я опустила голову, ковыряя пальцем деревянную труху. – Так и не залечила? – с упреком спросила Пятая, кивая головой в сторону моих рук. Я не ответила, и она так же молчала, пока я бинтовала руки чистой тканью. – Ему не станет легче от того, что ты себя терзаешь, в этом нет твоей... – Любое моё действие принесёт ему больше пользы, чем ваше бездействие! – перебила я, удивляясь тому, что уже второй раз за день испытываю так много эмоций. В моих словах нет смысла, но мне легче смотреть на неё с упреком, нежели в который раз умолять помочь. – Что с ним? – прошептала я, впервые увидев его спустя два дня, такого же э, как и всегда. Вначале было страшно подходить, я топталась с ноги на ногу, ковыряя краешек бинта на пальцах, но стоило Пятой отодвинуть ширму, как я бросилась к кровати, жадно впитывая в себя его образ - спутанные пепельные пряди, даже во сне слегка нахмуренные брови и до зависти длинные ресницы. Я аккуратно подтянула простыню, закрывая нижнюю часть лица, боясь, что кто-нибудь случайно увидит его. Обязательно похвастаюсь Какаши, что собственноручно спасла десятилетия интриги его рыбьих губ и кроличьих зубов. – Он выглядит вполне привычно, – с упреком бросила я, вспоминая слова шишо, заставившие меня задыхаться от страха. – Внешне он вполне здоров, – с согласием кивнула она. – Тогда...– я не закончила вопрос, надеясь, что этого хватит, чтобы Пятая продолжила рассказ. – Он в коме. Ну или в любом другом состоянии, при котором нельзя просто так прийти в себя. Честно говоря, сказать наверняка очень сложно. Есть вероятность, что Какаши всё ещё под действием гендзюцу. Саске склонен именно к этому варианту. – Но я ведь развеяла иллюзию, как он может не прийти в себя? Ощущение того, что вскоре все наладится и будет как прежде, развеялось, стоило лишь вернуться домой после очередной провальной идеи. Я просидела всю ночь, просто уперевшись подбородком в голову Булла, пока рядом безмятежно храпел Паккун. Они не сказали мне ни слова, но этого хватило, чтобы уже к утру я снова отправилась в архив, выискивая всё новые и новые свитки, решив, что не оставлю всё просто так. – Я не говорю о том, что пора сдаться. Но ты должна прекратить терзать себя, Сакура. Посмотри, во что ты превратилась, не веди себя так, словно в том, что он не очнулся, есть твоя вина. – Он спас меня, – выплюнула я, отчаянно заморгав, пытаясь не дать слезам вытечь из глаз. – Расскажи, как всё произошло, – сказала Тсунаде-шишо, выпроводив меня обратно в свою палату. – Мы не стали рисковать и заглядывать в твои воспоминания, как это было с Котетцу. Состояние было слишком нестабильным. Твое сердцебиение было очень слабым, то и дело сбивалось и даже останавливалось. От аппаратов стоял такой писк, что мы вскоре были вынуждены их отключить. Пришлось дежурить по очереди, постоянно измеряя твой пульс. Инузука мне весь мозг вынес, умоляя научить и его. В итоге он даже неплохо справлялся, хоть и бегал по больнице из-за всяких пустяков. – Мы столкнулись с ними по пути в деревню. Всё наше путешествие к Ганко-баасама было ловушкой, как вы уже сами знаете, – начала я. Вдаваться в подробности не хотелось, да и вряд ли они играли хоть какую-то роль. – Наверное, вы догадались об этом раньше нас, поскольку прислали Саске и Наруто, – Пятая не стала отвечать, утвердительно кивнув. Взгляд пронзительных золотисто-карих глаз требовал продолжить рассказ. – Мы поняли, что попали в ловушку, как раз в тот момент, когда бежать уже не было смысла. Мне стоило понять это раньше... – Сакура, хватит резину жевать, – не выдержала шишо. – Переходи к главному. Наверное, мои попытки оттянуть разговор были слишком очевидны. – Они напали на нас. Четверо. Ирьенин, мужчина лет сорока с техникой огня и ещё двое близнецов из клана Хошигаки. Они называли свои имена, но боюсь, всё же придётся влезть мне в голову. Я не помню ни одного гадёныша. – Внедрение в сознание всё ещё не желательно, сможешь узнать их по книге Бинго страны Воды, предоставленной Мизукаге? – Да, – резко кивнула я, поморщившись от пронзительной боли в мышцах. – Продолжай. Тогда я так и не рассказала всей правды, которую так не хотелось признавать даже наедине с собой. Он не просто попал под технику мастера гендзюцу, он не оказался перед ним, закрыв меня своей спиной по случайности, и не он был целью нукенина. – Их целью была я, именно я должна сейчас лежать в той палате. Я, а не он. Озвучить это оказалось гораздо проще, чем я думала. Тем не менее, ожидаемого эффекта на Пятую мои слова не произвели. – Не могу сказать, что ожидала от него другого, – беспристрастно ответила она, словно иного исхода и быть не могло. От холода, с которым были произнесены эти слова, передёрнуло. – Впрочем, я пришла сюда не только забрать отчёт и побесить тебя, – хмыкнула Пятая. – Но ты должна прямо сейчас пообещать мне, что выслушаешь до конца, – едва я успела настороженно кивнуть, как она, нахмурившись, рявкнула: – И никакой самодеятельности, мать твою! Всего на мгновение мне показалось, что я вновь на тренировках с шишо. Нечто отдаленно знакомое промелькнуло на её лице. Я выпрямилась, оперевшись на спинку стула, и сложила руки на стол, прежде чем осознала это. – У Ино есть одна идея, – начала Пятая, забрав со стола подготовленный мною отчёт. – Возможно, у нас получится разбудить Какаши. – Хвати... меня... игнорировать!.. – я влетела в кабинет, отчаянно борясь с одышкой. Второй этаж, серьезно, Сакура? – Привет, – ответила Пятая, на секунду показалось, что я заметила удивление. Стоило моргнуть, и передо мной появилась знакомая за прошедшие три дня маска безразличия. – Вы меня избегаете?, – стоит отвернуться, как рядом мелькает медовая чакра, которая тут же теряется, стоит подойти слишком близко. – Очередной безумный свиток? Ты прекрасно знаешь, что ты не можешь войти в палату без моего присутствия. – Даже не поинтересуетесь, что я нашла? – У тебя не хватает чакры даже на то, чтобы просто подняться в кабинет, не говоря уже о том, как дрожат руки. Ничего из того, что ты мне покажешь, не сработает, – отрезала Пятая, отвернувшись к окну. – Иди домой, Сакура. Сердце мгновенно остановилось, мне едва удалось усидеть на месте. – На это потребуется много приготовлений, особенно твоих, – начала Пятая. – Я готова! – Сядь, – вздохнула шишо, она знала, что именно такой будет моя реакция. – Я вижу, что тебе стало намного лучше, но ты пройдешь полное медицинское обследование, прежде чем мы хотя бы попытаемся. И вылечи уже свои руки! Надоело смотреть на эти бинты каждый чертов день. – Поэтому вы это делали? – опешила я, осознавая, в какую игру со мной играла Пятая в течение этих семи дней. Отчеты, якобы для проверки дел Госпиталя, отслеживание моего физического состояния, отклонение очередного найденного мной туманного метода выведения из комы... – Довольно жестоко, – заметила я, смотря ей прямо в глаза. Казалось, что всем вокруг плевать на то, очнется ли он когда-то. Но получается, что все лишь спокойно наблюдали за тем, как я вожусь на месте, все глубже погрязая в этом болоте. – Другого выхода не было, – сказала Пятая, спокойно выдерживая мой полный упрека взгляд. – Выход сказать-глупой-Сакуре-правду не рассматривался? – съязвила я, не скрывая злости. – Ты ещё не восстановилась окончательно, поэтому приступим к выполнению плана через неделю, – ответила Пятая, выжидающе смотря на меня. – К чему ждать?! Я и так в норме! – Вот поэтому выход и не рассматривался, – объяснила она. – Ты бы угробила и себя, и его. Не ждала бы и дня. Знаю, ведь я бы тоже не стала, – впервые с того дня как я пришла в себе, на лице Пятой появилось что-то, напоминающее улыбку. Сил ответить не нашлось, я довольно долго накапливала в себе эту злость и обиду. Я нырнула в раздумия, впервые за прошедшую неделю позволив себе погрузиться в воспоминания. Очень хотелось пригладить спадающие на лоб пряди, в очередной раз понимая, насколько гиблое это дело. Хотелось уснуть на мягкой кровати, чувствуя сладкое дыхание на затылке. Хотелось просить не дышать на ухо, притворяясь крайне раздраженной. Хотелось крепко и даже с угрозой сжимать в руках длинные пальцы, обвившиеся вокруг живота, стоило только почувствовать попытки отодвинуться с ворчанием о том что слишком жарко. Хотелось каждую ночь строить зловещие планы о том, что наконец удастся проснуться первой и вдоволь наворчаться, что кто-то слишком долго спит. Убрав с лица малейшую тень грусти, я посмотрела ясным взглядом на Пятую, требуя без утайки рассказать всё, что им удалось узнать.***
– Я помещу твой разум в сознание Шестого, – начала Ино после того, как в четвёртый раз переспросила шишо, готова ли я. – Процесс не самый приятный. Кроме того, мы не знаем причину, по которой Какаши-сан в коме. Возможно, мы опоздали, и иллюзия выжгла остатки разума, ведь никого, кроме тебя, мы не можем туда послать. Пятая почему-то уверена, что это можешь быть только ты. Если гендзюцу повредило мозг слишком сильно, ты должна сразу потянуть меня за нить разума. Я вытащу тебя оттуда. Я постаралась абстрагироваться, представить, что это очередной инструктаж по технике безопасности, ничего личного. И всё же я запаниковала, стоило Ино озвучить то, о чем я запретила себе даже думать. – Всё будет хорошо, – мантра звучала убедительно, как и всегда. Ино кивнула и, поймав мой взгляд, продолжила: – Я не могу подготовить тебя к тому, что ты увидишь или почувствуешь. Одно могу сказать точно – это опасно. Я не смогу быть рядом, моих сил хватит лишь на то, чтобы соединить ваши сознания на три минуты и ровно десять секунд. После чего я тут же вытащу тебя обратно, вне зависимости от успешности миссии. – Поняла. – Действуй быстро и помни, что всё увиденное там - лишь иллюзия. Напутствие Ино заставило меня нахмуриться, задумываясь над тем, что могло скрываться за безмятежным и абсолютно спокойным лицом. Он страдает даже сейчас? – Готова? Пятая подошла ближе, всматриваясь в моё лицо в поисках сомнений. – У нас лишь одна попытка, – сказала подруга, взяв меня за руку. Вторую она положила на лоб Какаши. – Ни за что не отпускай нить, – попросила Ино дрожащим голосом. Я почувствовала, как цветочная чакра Ино расплылась по телу, проникла под кожу и ногти, осела легкой дымкой на кончиках волос. И без того тусклая палата всё больше погружалась в сумрак, заставляя прищурить глаза в попытке рассмотреть хоть что-то впереди себя. Оглянувшись назад, я сразу поняла, что техника сработала, поскольку любимый запах свежести и моря витал в воздухе, позволяя вздохнуть, казалось, впервые за целую вечность, полной грудью. Ноги сами вели куда-то вглубь. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем вдали показался небольшой освещенный тусклым светом участок с одинокой ссутулившейся фигурой в центре. Сомнений не было, сгорбившись и вперив взгляд в пол, на коленях стоял Какаши. Я замедлила шаг, тихо ступая по выжженной траве. Выпаленные дотла растения тихо похрустывали под ногами. Оставалось всего несколько шагов, когда Какаши наконец поднял голову, оторвав взгляд от собственных ладоней. Уставший измождённый вид и опасный, слегка безумный, стальной блеск в глазах. Он оскалился в подобии насмешливой кривой улыбки и смерил меня быстрым оценивающим взглядом. – Неплохо. Немного перебор с усталостью и худобой, но в целом очень даже похоже, – Какаши хмыкнул, с хрипом вдохнув. На мгновение мне показалось, что в выражении лица что-то изменилось, но надежда тут же испарилась, стоило ему продолжить: – С каждым разом всё более искусно, даже с запахом угадал. Вот только я уже говорил, мне совершенно на неё плевать. Как насчёт маленьких сонных котят? Они бывают очень милыми, – Какаши склонил голову, одаривая ещё одной кривоватой улыбкой. – Если подумать, мне в детстве нравились кролики. Как насчет троих больших и пухлых? – несмотря на отстраненность и холод, блуждающий взгляд Какаши вновь и вновь возвращался ко мне, сменившись вскоре умоляющим, стоило мне сделать ещё один шаг вперед. – Какаши, – я удивленно оглянулась по сторонам, поскольку голос был моим, хоть я и молчала. Из тени, ступая по хрустящей траве, вышла девушка, чертовски напоминающая меня. Она лучисто улыбнулась Какаши и ускорила шаг, пока я испуганно наблюдала, как с лица Какаши сходит последняя тень улыбки. Серебристые глаза затянула дымка безумия и глубочайшего отчаяния, когда заискрился яркий белесый свет. Щебет птиц был столь звонким, что хотелось закрыть уши, но тело не слушалось. Невидимые пальцы крепко вцепились в лодыжки и запястья. Послышался хруст и тихий стон, пение исчезло так же внезапно, как и появилось. Костлявые ладони обхватили моё лицо, заставляя повернуть голову туда, где розоволосая девушка хрипло шептала имя Какаши, пока теплая кровь тонкой струйкой стекала с её пухлых губ. Девушка одарила теплой всепрощающей улыбкой, робко поднесла руку к щеке Какаши, прошептав его имя в последний раз. Зияющая дыра в её груди становилась всё больше, пока девушка не рассыпалась пеплом по траве, окончательно исчезнув. Упав на колени, Какаши вновь вперил взгляд в собственные ладони, даже не отреагировав, когда я наконец смогла сдвинуться с места и подошла к нему вплотную. Я положила руку на его плечо, с ужасом обнаруживая, как сильно дрожит его тело. – Пойдём, – я взяла его за предплечье, аккуратно потянув на себя. Какаши оставался неподвижным, совершенно не реагируя ни на слова, ни на попытки поднять его. – Вставай. Ну же! – я вновь потрепала его за плечо, пытаясь привести в чувства. – Всё-таки кролики мне нравятся больше. Как насчет устроить им пытки? Уверен, зрелище ужасающее, может сменим пластинку? – голос звучал устало, словно каждое слово давалось с огромным трудом. – Ну же Какаши, давай, – взмолилась я, присаживаясь возле него. Я задумалась, пытаясь подобрать слова. – Пойдем домой, хватит с нас, Какаши, – в унисон произнесли мы, и я ошарашенно уставилась на Какаши, смотрящего на меня пустым взглядом. – Что происходит? Какаши, это я, Сакура, приди в себя, – вновь заговорили мы. В этот раз Какаши произнес слова даже немного быстрее меня, словно давно уже выучил текст наизусть. Прежде чем осознание наконец пришло ко мне, глаза ослепил яркий свет, сопровождающийся громким птичьим пением Чидори. Очередная копия меня блаженно улыбнулась, унося вместе с собой ещё одну частицу души Какаши. Сколько раз ему приходилось это делать? Сколько раз мои же копии приходили к нему, зовя домой? Десятки, сотни? Сколько раз нужно убить человека, прежде чем твой взгляд станет настолько пустым и неживым? – Послушай, это всё иллюзия. Слышишь? – я вцепилась руками в лицо Какаши, заставляя его взглянуть на меня. Осталось меньше минуты, Сакура. Голос Ино навеял панику, заставляя вспомнить о временном ограничении. – Черт, Какаши, это я, настоящая я. Не клон или что это вообще такое. Какаши? – он словно не слышит, ещё немного, и гендзюцу окончательно его поглотит. – Да уж, дерьмовый из тебя мастер гендзюцу, – прохрипел Какаши. Невероятно, он и сам осознает, что находится под влиянием техники. – Хотя признаюсь, это и вправду ад. Кошмар, мой худший страх. Думал, здесь будет что-то вроде восьмиметровой лестницы, у которой резко исчезают перекладины, или же ты выходишь из дома и осознаешь, что забыл надеть штаны. Ну знаешь, фантазии есть где разгуляться, всё-таки люди те ещё трусливые создания. Какаши стиснул кулаки, но довольно быстро разжал их, словно устал бороться. – Техника действительно ужасающая, но есть один недостаток. Жертва, стоит ей осознать, что она находиться в иллюзии, может отсюда выбраться, способ есть. Знаешь, я бы сколько угодно забывал слова на важных выступлениях или падал из восьмиметровых лестниц, не выбери ты её. – Какаши, нет...– я замотала головой, вцепившись ногтями в его руку. Какаши повернул голову ко мне и его взгляд впервые за всё время обрел ясность. – Я чертовски устал, любимая, – едва слышно прошептал он, и мы оба повернулись на звук приближающихся шагов. Очередная розоволосая девушка мягко ступала по сухой траве. В этот раз Чидори вспыхнуло раньше, чем она успела подойти слишком близко, я с ужасом заметила, как вспыхивающий свет медленно направился в грудь самого Какаши. – Стой! – закричали мы с девушкой, одновременно хватая его за руку. Слепящий свет пощипывал пальцы, разряды жалили кожу словно маленькие змеи. – Не делай этого, Какаши, – взмолилась девушка, громко зарыдав. Какаши рыкнул, чувствуя, как хилая бледная девчушка перетягивает и распрямляет его руку, заставляя направить Чидори себе в грудь. Прежде чем заряженные щупальца успели коснуться тела, я с силой оттолкнула её на край поляны. Она тут же развеялась пеплом, стоило ей выйти за предел освещенной травы. Какаши ошарашенно переводил взгляд то на меня, то на место, куда, я только что толкнула саму себя. – Да какого черта, Какаши! –взвизгнула я, удивляясь громкости своего голоса. – По-твоему я бы стояла и с улыбкой смотрела как ты меня убиваешь? Черт возьми, да неужели ты думаешь, что это вообще так легко сделать? Слишком "уставшая и худая"? Ну уж извини, какая есть! Ками, Сакура, что ты несёшь, он едва не убил себя, и это первое, что ты решила ему сказать? – Миленькая, хрупкая девочка, способная распасться от одного дуновения ветра, да за кого ты меня принимаешь? Какаши ошарашенно смотрел на меня, в темных зрачках едва заметно блеснуло любимое серебро, пока я, не скрывая ярости, вновь и вновь выкрикивала ругательства, так и не сумев усмирить себя. Десять секунд. Я почувствовала как тонкая нить, связывающая меня с Ино натянулась, понемногу пытаясь утащить обратно. – Вставай, – взмолилась я и вновь схватила его за руку, пытаясь поднять. Какаши в неверии уставился на меня, отдернув руку обратно. Вокруг вновь все начало темнеть, а в воздухе знакомо запахло цветами. Я отчаянно ухватилась за прохладную руку, сжав её как можно крепче. Прохладный вечерний воздух зашевелил волосы, и я вздрогнула, наконец открыв глаза. – Ай, Сакура, отпусти, – едва слышно зашипела Ино, и я испуганно отдернула руку. Попятившись назад, я уткнулась лодыжками в низкую больничную койку, так и замерев возле неё. Тсунаде-шишо решительно обошла меня, протянув руку к Какаши. Быстро осмотрев его, она поджала губы, коротко кивнув. Она не стала даже смотреть в мою сторону, лишь протянула руку Ино, пока та, покачиваясь от усталости, направлялась к выходу. Не проронив ни звука, они вышли из палаты, так ничего и не сказав. Наверное, они не хотели показывать, насколько сильно разочарованы. Или же не хотели наблюдать, как, наконец решившись, я обернусь, увидев всё такое же спокойное лицо и прохладное тело, из которого медленно утекает жизнь. Не хотели делать вид, что не винят меня в том, что произошло. Ну или же им было бы грустно и неловко смотреть, как я, сползая на колени, утыкаюсь в ещё теплую и так приятно пахнущую свежестью подушку и рыдаю. Почему он меня не послушал? Почему я позволила ему отпустить руку? Почему так и не смогла прогнать его страх? Я тихо всхлипывала, наполняя белую ткань слезами и собственным отчаянием. Нужно было найти слова, нужно было убедить его. Черт, да нужно было умереть, но вытащить его из иллюзии! “Я чертовски устал, любимая”. Стоило воспоминанию вновь прокрутиться в голове, как я зарыдала с новыми силами, выплескивая всё, что держала в себе последнюю неделю. Слезы закончились слишком быстро, голова загудела, а глаза едва могли раскрыться, я с трудом подняла голову, вытирая лицо и без того влажными рукавами. Прохладный палец бережно снял свисающую на ресницах слезу, и я отскочила, ошарашенно смотря на обессиленный, но такой знакомый сверкающий взгляд. – Всю подушку мне вымочила, плакса, – наигранно проворчал Какаши.