***
За неимением более занятных новостей менвиты уже второй день обсуждали драку. Тин-Мор лежал в лазарете и огрызался на всех, кто к нему заходил. У лейтенанта была трещина в ноге, и лицо ему, по слухам, хорошенько разукрасили. Командиры провели общее собрание, на котором много говорили о бережном отношении к имуществу. О позавчерашней драке не обмолвился никто, словно её не было. Лио-Лай это казалось странным. Да и сама ситуация… Элар-Шен, по её мнению, был довольно приятным, спокойным человеком. За время их похода ничем особым не выделился — это они с Вей-Каном отчудили, вляпавшись в цветы. С чего лейтенанта вдруг переклинило? Может быть, Тин-Мор действительно нарвался? Бить техника за любую проблему… Такое не поощрялось. То есть, конечно, хозяин имел право вести себя с рабом как угодно, но наносить травмы, препятствующие выполнению его функций… Сзади что-то грохнуло. Лио-Лай обернулась. — Простите, что отвлёк, госпожа! — поклонился Риэм. Они с Лейном и Айни вчера собрали очередную партию дохлых птиц, подстреленных часовыми, заморозили их и теперь раскладывали криокапсулы в специальном блоке звездолёта. Лио-Лай сидела с ними и составляла описание паукольва. Пока Риэм подбирал упавшие лотки с птицами, менвитка против воли представила себя и его на месте Тин-Мора и его техника. Вот арзак споткнулся и опрокинул стопку лотков, а вот она вскочила и сломала ему пару пальцев — после этого он гарантированно работать не сможет. Лио-Лай потрясла головой. Бр-р-р! Идея вызывала у неё яркое отторжение. Как можно портить рабочий инструмент? Да и вообще… Риэм неуловимо напоминал ей главного героя из романа «Портрет Дор-Гери»: он был таким же смазливым, с чётко очерченными скулами и подбородком, густыми бровями и каштановыми волосами до подбородка или чуть длиннее. Отличий было лишь два: Дор-Гери художественно укладывал волосы, а Риэм собирал их в простой низкий хвост, и глаза у него были не дерзко-серыми, а пусто-карими. Ну, и главное, фундаментальное отличие — раса. Кстати, о волосах. Интересно, каковы они на ощупь? У Лио-Лай, например, волосы были жёсткие и имели обыкновение по утрам стоять дыбом. А у Риэма? — Подойди, — сказала ему менвитка, пододвинув поближе ещё один стул. — Сядь. Риэм подчинился. Лейн и Айни продолжали шуршать где-то за спиной. Лио-Лай стянула с волос арзака резинку и запустила в них пальцы. Мя-агкие-э! Здорово! Тяжёлые, гладкие, пушистые! Шуршание как-то подозрительно прекратилось. Лио-Лай чуть повернулась и краем глаза заметила испуг на лицах зоологов. Да и по голове Риэма было понятно, что он нервничает. Так-с, а когда она своих гипнотизировала в последний раз? Ещё в полёте вроде как. Да, в полёте точно гипнотизировала, а потом — нет. Ну и не надо. И без гипноза нормально. Лио-Лай выпустила волосы арзака и пожаловалась в пространство: — Я тоже хочу мягкие волосы! — Г-госпожа, если п-позволите, — прозаикался Риэм, — сделать волосы м-мягче можно при помощи мыла… — Свари, пожалуйста! — тут же улыбнулась менвитка. — Как прикажете, госпожа, — кивнул арзак.***
Отбой был двадцать минут назад. В большом зале с выщербленными стенами и окнами на высоте в шесть маэ раздавалось размеренное дыхание спящих, изредка разбавляемое вскриками, стонами и бормотанием на забытом всеми языке. Так прорывались наружу души, похороненные глубоко в подсознании. В стене напротив окон, маэ в трёх над полом, находилась ниша. Вероятно, хозяин замка использовал её как полочку или тайник, а арзаки приспособили для своих собраний. Ну, как арзаки? Семеро, кого хозяева почти не подвергали гипнозу, кому всецело доверяли. В это число входили главный инженер Ильсор, техник Кау-Рука Дириэ, помощники Лон-Гора Гелли и Олкар, связист Ланат, помощник зоолога Риэм и ассистент лингвиста Тинор. Был ещё восьмой — Сион, но он пропадал вместе с Арк-Мином в геологической разведке к северу от замка. — Что нового? — спросил Ильсор, открыв на своём планшете секретную папку. — Тинор, никаких подвижек с книгой? — Никаких. — Камир поправляется, — отчиталась Гелли. — Господин полковник вчера орал на лейтенанта. По лицам собравшихся пробежали усмешки: каждый знал из её рассказов, на какие изощрённые уничижительные конструкции способен разъярённый врач. — Посланий с Рамерии нет, — поведал Ланат. — Риэм, а у вас что стряслось сегодня? — поинтересовался Дириэ. — Ребята весь вечер какие-то пришибленные. — Эм-м… — Зоолог замялся, не желая признаваться в собственной глупости, но всё же рассказал: — Госпожу сегодня на волосы потянуло. Мою голову изучила и пожаловалась, что ей такие же хочется. Ну, я с перепугу ляпнул про мыло. Гелли, ты не знаешь, как сварить мыло, смягчающее волосы? — Знаю. Приходи завтра ночью в лазарет — сварим. Сейчас напишу, что принести надо. — Ильсор, с ней что-то случилось в том городе? — спросил Риэм. — Она странная вернулась. Серёжки эти, теперь волосы… — Они с Вей-Каном какими-то цветами отравились, но это явно ни при чём, — покачал головой инженер, успокаивающе посмотрев на обеспокоенного чем-то Тинора. — Ты говорил, вам там местную одежду выдали, — напомнила Гелли. — Да. Когда мы местных зверей снимали, она в кадр попала. — Инженер нашёл в памяти планшета нужный снимок и показал его остальным. Снимали какую-то птицу из окна, так что Лио-Лай не просто попала в кадр, она оказалась на переднем плане. В красивом платье в пол, с распущенными волосами и драгоценными украшениями, она стояла, выставив вперёд остроносую туфельку и вытянув в сторону окна руку с длинными тонкими пальцами. Такими только на фортепиано играть! — Сколько пафоса! — фыркнули Ланат и Олкар в один голос. — Ничего вы не понимаете! — шикнула на них Гелли. — Просто ей платье понравилось. Вы хоть понимаете, что значит для женщины красивое платье, которое ей идёт? — Ладно-ладно! — замахал руками Ланат. — Когда мыло варить будете, подсыпьте ей чего-нибудь для прыщей! Хоть какая-то радость. Идею не поддержали, и связист замолчал. Некоторое время они ещё обсуждали новости, но скоро разошлись. Спускаясь из ниши, Риэм услышал слова Ильсора, обращённые к Гелли: — Однажды мы будем свободны, и у тебя будет платье, какое ты захочешь. Следующей ночью зоолог, как и условились, принёс в лазарет всё, что она ему предписала: формочку, растительное масло, лепестки каких-то оранжевых цветов и два крупных, кислых даже на вид фрукта. Цветы он под покровом тьмы собирал сам, а вот всё остальное пришлось выпрашивать у Морни. Гелли принесла мыльную основу, и арзаки полночи варили мыло на лазаретовской плитке. Оно получилось прозрачное, а лепестки будто тонули в беловатом тумане. Пока мыло застывало, Риэм нацарапал на верхней его стороне схематичный портрет девушки, смутно похожей на Лио-Лай. Затем он завернул получившийся брусок в бледно-оранжевую бумагу из запасов Гелли под её слегка ехидное хихиканье. Ну разве он виноват, что…? Ох, нет, об этом лучше и не заикаться!***
Время шло. Маршруты разведвылетов покрыли всю территорию страны, штурман закончил карту. Вернулись из экспедиции геологи. К северу от замка планировали добывать какие-то полезные ископаемые. Лон-Гор выгнал Тин-Мора из лазарета, а вот Камира — так звали техника — пока оставил у себя. К Мон-Со подошёл другой техник, с номером тринадцать на плече, и попросился временно заменить товарища. Вертолёт с тем же номером принадлежал Элар-Шену, поэтому Мон-Со отказал. Не хватало ему новой драки! Тогда штурман забрал тринадцатого к себе, а своего техника отдал лейтенанту. Это был, пожалуй, самый безопасный вариант, ибо с Кау-Руком связываться ни один здравомыслящий менвит не станет. Мультфильм он, как выяснилось, показывал Вей-Кану. Тот оценил и просил дать главному герою шанс на спасение. Мон-Со теперь против воли размышлял над способом спастись из взорвавшегося в воздухе самолёта. Вот как будто у него других дел нет! Срок заключения Элар-Шена подходил к концу. Уже сегодня вечером надо было принять решение и либо выпустить его, либо застрелить. Мон-Со склонялся к первому варианту. В конце концов, состав экспедиции ограничен, и, если хранить закон столь радикальными методами, можно потерять слишком многих. Вот вернутся они на Рамерию, и там пусть разбираются. Кау-Рук назвал это перекладыванием ответственности. Мон-Со считал проявлением рационализма. Комэск как раз собирался послать дежурного выпустить лейтенанта, когда на коммуникатор пришло сообщение: майор Дер-Раох созвал срочное совещание командиров. Что ж, полчаса Элар-Шен подождёт, вряд ли совещание продлится дольше. Мон-Со явился в зал собраний первым. За ним появились ругающиеся Лон-Гор и Кау-Рук, потом Дер-Раох и наконец генерал с Ильсором и Ваэри, арзачкой-секретарём. Дер-Раох не стал садиться. Он встал перед всеми и заговорил: — Мой генерал, офицеры, я считаю своим долгом сообщить вам о двух преступлениях, совершённых членами нашей доблестной экспедиции. Среди нас оказались те, кого не должно существовать, — полукровки. Один из них, арзак Тинор, приходится родным сыном своему начальнику Вей-Кану, который его покрывает. Второй же, поправ наши законы, притворяется менвитом. Его имя — Элар-Шен, и мы многие годы служили с ним бок о бок. Мон-Со, сохраняя видимость спокойствия, оглядел присутствующих. Кау-Рук сидел, сжав пальцами подлокотники кресла. Лон-Гор выражал лёгкий интерес. Генерал побелел от злости. Ильсор стоял за его спиной с совершенно отсутствующим видом, но… Комэск посмотрел на Ваэри, которая с пустыми глазами настукивала по клавиатуре слова майора, и понял: инженер не под гипнозом и отлично осознаёт происходящее. — Собрать экипаж на построение, — произнёс Баан-Ну. — Все трое заслуживают умереть перед строем за свои преступления. — Мой генерал, полагаю, нам стоит сначала проверить эти сведения, — вмешался Лон-Гор. — У меня есть результаты анализа крови всех троих, — сообщил Дер-Раох, достав из-под полы куртки распечатку. Врач просмотрел её и сокрушённо признал: — Вопиющее нарушение. — Объявляйте построение, — распорядился генерал, вставая. — Ильсор, потом занесёшь мне протокол собрания на подпись. — Да, господин, — поклонился арзак. Баан-Ну и Дер-Раох ушли. Ваэри заканчивала оформление протокола, Ильсор стоял рядом с ней. Он быстро и почти незаметно отстучал какое-то сообщение через свой планшет и привычно прикидывался деталью интерьера. — Нет, ну какое вопиющее нарушение! — повторил Лон-Гор. — Взять сканер без моего ведома! Мон-Со, что у ваших лётчиков с дисциплиной? — Я разберусь, — скривился комэск. Откуда майор узнал про Элар-Шена? И кто сподвиг его заподозрить лингвистов? О них не знал даже Мон-Со. А вот Кау-Рук, похоже, догадывался. Сейчас он с крайне недовольным видом разглядывал кулон с щитом, а потом решительно встал, первым поставил подпись на ещё горячем от печати листе с протоколом и куда-то унёсся. Через полчаса вся экспедиция замерла строем перед портретом Гван-Ло, как в первый день здесь, и генерал выступил с обличительной речью. Однако когда он отдал приказ привести троих преступников, выяснилось, что никого из них в лагере нет. Элар-Шен исчез из запертой снаружи камеры, а лингвистов не смогли найти ещё полчаса назад. Выходит, они заранее узнали об угрозе. И Мон-Со догадывался, кто их предупредил.***
Генерал Баан-Ну стоял на крыльце замка и смотрел в ночную тьму. Кто же ему так удружил? Неужели Кау-Рук предупредил этих тварей, чтобы они смогли сбежать? Допустим, помочь лингвистам он мог — от зала совещаний до библиотеки было рукой подать. Но Элар-Шен-то из камеры вообще не выходил! Судя по записи с установленной в камере камеры (плохой, очень плохой каламбур!), он сидел на койке и вдруг просто растворился в воздухе! Что за чушь? На Беллиоре что, существуют невидимые чудища, похищающие людей прямо в замкнутом пространстве? Генерал вздрогнул. Этого только не хватало! Менвиты, конечно, сильны и отважны, но справиться с невидимками им будет сложновато. Через открытую дверь пробивался свет от ярко-жёлтых коридорных ламп. Баан-Ну прошёл в его полосе до холма, на котором возвышалось полотнище с портретом. Гван-Ло, великий правитель и колдун. Если бы он был здесь, менвиты вмиг бы захватили Беллиору! Если бы он был здесь!.. Генерал тяжело вздохнул и направился в замок под шёпот осыпающегося песка.