Смерть не просит прощения

Наруто сидел на берегу речушки и задумчиво смотрел в небо. Там, подгоняемые сильным ветром, плыли к горизонту белые пушистые облака. Прошла ровно неделя, как они вернулись с поисковой миссии и принесли информацию о загадочном медике. От специального отряда из Скрытого Облака тоже поступили кое-какие новости. Те выяснили, что местные смогли описать одного из участников набега. И подозрения упали на некую Джун Оомори, пропавшую без вести три года назад из этой самой деревни. Примерно в то же самое время, что и Сакура. Только вот… Ниточки не сходились. Наруто нутром чувствовал, что связь есть. Но Сакура пришла спасать жителей деревни. А вторая девушка со своими подельниками — разрушать и грабить. По-хорошему, ему нужно было перестать думать о поиске и, в конце концов, начать готовиться ко вступлению на должность Хокаге. Какаши ясно дал понять, что чем дольше Наруто будет это оттягивать, тем позже займёт желанный пост. С этим-то ему и вызвалась помочь Хината. Слишком великодушна, как всегда. Они договорились встретиться в полдень, но у Наруто не было планов до обеда. Поэтому, съев самую большую порцию рамена в «Ичираку», он решил немного посидеть на берегу. Ветер всё ещё был тёплым, несмотря на неумолимо приближающиеся холода. Наруто не хотелось, чтобы наступала зима. Зимой всегда сложнее заниматься поисками. Ему вдруг подумалось о том, что вся его жизнь — замкнутый круг. Сначала он искал Саске… Теперь — Сакуру. И если честно, очень боялся, что и на этот раз ничего не выйдет. Ведь смерть, как оказалось, играет грязно. Честные помыслы и намерения ей не известны. И Наруто сильно беспокоило то, что даже в случае успеха обнаружится страшное. Что Сакура — уже и не Сакура вовсе. Что беды и невзгоды сделали с ней нечто непоправимое. Но больше всего его страшило другое: посмотреть в её зелёные глаза и увидеть там ту же самую холодность и отстранённость, какая была в черноте взгляда Саске. И сейчас, как никогда прежде, Наруто осознавал горькую вещь. Во многом побег Сакуры лежал тяжёлым грузом вины на его собственных плечах. Ведь если бы он не побоялся встретиться с ней… Если бы они вместе оплакивали Саске… Наруто был ей нужен. И она была нужна ему. Жаль только, эта простая истина непростительно поздно дошла до покрытого пеленой рассудка. Вопреки всем внутренним переменам, Наруто, всё же, поклялся найти подругу. Нет, никаких голословных обещаний. Глупая бравада осталась в прошлом. Эта клятва была обращена к самому себе. Ведь он не мог иначе. Наруто зажмурился, закинул голову ещё выше и почему-то вспомнил, как Сакура призналась ему в чувствах. Наивная дурочка… Знала бы она, что добровольно поломает себе жизнь из-за гибели своей истинной любви. А что касается его собственных чувств… Десятое октября три года назад расставило всё на свои места. Трагедия, хоть и погрузила его во тьму на целых полгода, зато здорово прочистила мозги. Он не любил Сакуру. Точнее, совсем не так, как ему казалось раньше. Всё дело в Саске. Даже сейчас, несмотря на прошедшее время, он был всему причиной. Глупое соперничество, болезненно трансформировавшееся в дружбу, а затем и вражду, привело Наруто сюда, на эту самую полянку, усеянную первыми пожелтевшими листьями. Вдруг его плеча мягко коснулись, и он обернулся. — Привет, Наруто-кун. Не думала, что ты придёшь раньше, — приветливо улыбнулась Хината и села рядом, поставив между ними тяжёлую на вид сумку. — Да так, решил проветрить голову, — ответил он. — Тоже не думал застать тебя здесь так рано. Она по своему обыкновению залилась краской и отвела взгляд. А затем робко пробормотала: — Не хотелось дома сидеть… Наруто ничего не ответил и поймал себя на мысли, что рад её видеть. Угрюмые размышления настолько въелись в измученное сердце, что потратить хотя бы немного времени на нечто положительное, казалось непростительной роскошью. От Хинаты исходила удивительная энергетика. Одновременно успокаивающая и воодушевляющая. Она словно была тем самым осенним ветром, которым он старался насладиться вдоволь несколько минут назад. На прошлой неделе, в день его рождения, когда они вдвоём отправились на кладбище, Наруто почувствовал перемену. Необъяснимую, пока что. Но её было трудно игнорировать. Они молчали почти всю дорогу. И… Это безмолвие вовсе не было неловким. Наоборот… Он чувствовал себя в своей тарелке, как никогда. Хината просто шла рядом. А потом ждала, пока Наруто вдоволь насидится возле Саске… Затем они вместе навестили Неджи и Цунаде. А в конце… Когда Наруто задержался у Обелиска с именами всех погибших на войне, Хината положила ладонь ему на плечо, точно также, как сделала сейчас. Они попрощались, разошлись по домам, а потом случайно столкнулись на центральной улице Конохи через пару дней. Тогда-то Хината и предложила помочь Наруто заниматься. Он без промедлений согласился. И только потом осознал, что отказал в подобном предложении Шикамару, Конохомару и даже Какаши. — Я принесла книги, — нарушила тишину Хината, достав из сумки толстый талмуд в подтверждение своих слов, — но сначала надо понять, насколько глубоки твои познания в истории шиноби… Ты не против, если я задам несколько вопросов? У Наруто отчего-то кольнуло за рёбрами. Он внимательно и серьёзно всмотрелся в бледно-фиалковые глаза Хинаты, а затем, неожиданно даже для самого себя, предложил: — Давай сначала съедим по мороженному? Очень захотелось вдруг… Брови Хьюги поползли наверх, а щёки ещё сильнее раскраснелись. Наруто понимал, почему. Раньше, конечно, старался это старательно игнорировать. Бессознательно. Ему ведь хватало забот, и мысли занимали дела, как казалось, куда важнее, чем чьи-то там чувства… Шикамару и Конохамару были его друзьями. А Хината… Хината просто всегда появлялась рядом тогда, когда это было больше всего необходимо. Он не мог ответить взаимностью. Но и отказывать себе в удовольствии провести с ней время тоже не мог. Потому что ни с кем на свете не было так спокойно. Потому что она ничего не спрашивала, не сочувствовала понапрасну. И понимала всё без слов.

***

Сакура чудом стояла на ногах. Она видела мир словно сквозь кроваво-алую пелену. Рыхлый песок под подтаявшим снегом, сугробы, ветви высоких сосен. И даже море сейчас выглядело так, будто было красным. Где-то на подкорке сознания вопил здравый рассудок. Он пытался сказать Сакуре, что это иллюзия. И на самом деле в крови выпачканы лишь её ладони и плащ. Сакура посмотрела на дрожащие пальцы так, будто они ей не принадлежали. Мелкая дрожь стала постепенно расползаться по телу. Сначала к запястьям. Затем — к ключицам. В конце концов, ей пришлось рухнуть на колени, чтобы не потерять равновесие. Ледяной холод окровавленного снега обжёг колени сквозь тонкую ткань плаща. Но Сакуре было не до того. Ведь то, что она увидела перед собой, заставило ужаснуться с новой силой. Ладони машинально прижались к губам, закрывая немой крик. У её ног лежало изуродованное тело. Мощный удар пришёлся как раз в солнечное сплетение. И теперь незнакомец изогнулся в неестественной позе с рёбрами навыворот. Сакура медленно подняла взгляд на сидящую в метрах пяти Кейко. Её светловолосая макушка и бледная кожа лица тоже были красными. До Сакуры, наконец, дошло, почему мир окрасился в кровавые оттенки. Нет, не из-за иллюзий рассудка. Всему виной сумасшедшей красоты закат, великолепие которого не выходило оценить по достоинству из-за сложившихся обстоятельств. На короткий миг она задержалась взглядом на алом диске. А потом зажмурилась. И поняла, что все остальные ещё сражаются. Голова бессознательно повернулась в сторону, где с остервенелым криком Джун бросилась на последнего ниндзя. Тот изрядно вымотался, и даже сделать ничего не успел. Держался за грудь, тяжело дыша. И смотрел на Джун таким взглядом, каким обычно встречают смерть. Сакура задержала дыхание. В следующий миг Джун, словно хищница, возникла прямо перед несчастным, одной ладонью сложила печать накопления чакры, а второй занесла клинок и крикнула: — Лезвие пламени! Остриё в мгновение ока вытянулось до размера катаны и вспыхнуло ярче солнца. А в следующее мгновение проткнуло грудь шиноби насквозь. Сакуре не хотелось этого видеть, но и оторвать взгляда не получалось. Она вновь посмотрела на труп возле себя и почувствовала, как ком подкатил к горлу. С его головы наземь медленно свалилась бандана с символом Конохи. Сакура прикусила губу, сопротивляясь приближающейся истерике. У неё не было выбора. Их застали в врасплох. Дурацкая засада. А этот самый шиноби, павший от смертоносного удара, двигался прямо к Кейко. Девчонка даже не успела бы защититься. Только и смогла вытащить кунай. И допустить её смерть Сакура просто не могла. Ведь она не заслуживала подобной участи. Впрочем, как и все эти мертвецы. К счастью, среди них не было никого, кто был бы ей знаком. — Все живы? — спросила Джун, пряча клинок, который уже вернулся в прежнюю форму. Тору и Рю поравнялись с ней и лишь лаконично кивнули. Сакура заметила, что со лба под ярко-рыжей шевелюрой Рю стекает тонкая струйка крови. Тору же, как и обычно, выглядел так, будто ничего особенного не случилось. Он откинул с плеча длинный русый хвост и бросил на Сакуру уничижительный взгляд. — Только не говори, что собралась оплакивать этих ублюдков, — брезгливо пробормотал он, пнув ногой мужчину, которого убила Джун. — Вот именно, Сацука — хохотнул Рю, — они, вообще-то, собирались нас прикончить. — Они были родом из моей деревни… — А ты что, уже забыла? — резко оборвала её Джун. — Мы больше не принадлежим нашим деревням. Назад дороги нет. Она подошла к Сакуре, присела рядом на корточки и холодно заглянула в глаза. И от этого взгляда стало не по себе. — Тем более теперь, — уже тише сказала Джун, — смирись, Сацука. Только что мы из обычных беглецов превратились в отступников. Сакура отказывалась в это верить. Но капающая с пальцев кровь и три безжизненных тела свидетельствовали о том, что Джун права. Подумать только… Ещё сегодня утром, бредя чуть позади от всех остальных, Сакура решилась окончательно порвать с этими людьми. Забрать Кейко и вернуться в Коноху. Ведь здесь так и не нашлось желанного спасения. Да и к тому же... Она очень соскучилась по родным. И чересчур сильно жалела, что духу не хватило вынести невзгоды в кругу близких. Прошёл уже практически год… И этого времени с головой хватило, чтобы убедиться: тот роковой поступок стал ужасной ошибкой. Но… Ей вдруг захотелось встать и убежать прочь. Спрятаться от кошмара, внезапно ставшего явью. Ведь, как и сказала Джун, нет больше дороги назад. Даже если никто в Конохе не узнает, что это преступление — дело рук Сакуры, она и сама себя никогда не простит. Поклялась же не использовать силу для разрушения… И вот, посмотрите-ка, чего стоят клятвы Сакуры Харуно. Но Джун мигом напомнила ей, что никакой Сакуры Харуно больше нет. — Пошли уже, Сацука, — отчеканила она. — Надо уносить ноги, пока сюда ещё кто-нибудь не пришёл. Только подлечи сначала Рю. Ему неплохо досталось. — Думаю, нам вообще пора убраться из Страны Огня, — задумчиво протянул тот, потирая ушибленный лоб. Тору хмыкнул и поддержал: — Согласен. И, пожалуй, как можно дальше. А Сакура всё глядела, не отрываясь, в пронзительно голубые глаза Кейко. Девочке тоже было страшно: тонкие губы дрожали, а правая ладошка изо всех сил сжимала ткань порвавшегося плаща. В левой же руке так и остался лежать кунай, который она даже не успела использовать. Не раздумывая больше ни секунды, Сакура поднялась и подошла к ней. — Кейко, давай руку. Теперь всё хорошо. Обещаю, тебя никто и пальцем не тронет. Кейко всхлипнула. Затем ещё раз. И, в конце концов, прижалась личиком к груди Сакуры, заливаясь горькими слезами. В этот самый миг пришло окончательное осознание. Сакура теперь — преступница. Мусор, поднявший руку на земляков. Мерзавка, которую теперь можно лишь презирать. Но, кроме того... Смерть оказалась искусным преследователем и продолжила идти за Сакурой по пятам, как бы та не убегала. Если так пойдет и дальше, то однажды у неё не выйдет защитить Кейко. Но об этом даже думать не хотелось. И, сцепив зубы, Сакура вызывающе посмотрела на Джун: — Ну, и что вы собираетесь делать теперь? — Мы, Сацука, — холодно поправила её та, — мы.