Смерть не просит прощения

Сакуре хотелось называть Кейко лучиком света. Здесь, в Стране Молнии, солнце было настолько редким гостем, что приходилось искать проблески в мире вокруг. Правда, это оказалось достаточно тяжёлым занятием. Сакура чувствовала, что с каждым днём ей становится всё хуже. Не физически. Морально. Серые скалы и практически чёрная морская гладь давили внутренне. Она просто не привыкла к этим, хоть и величественным, но удручающим пейзажам. Дни сменялись неделями, а недели — месяцами. Вся жизнь превратилась в бесконечный побег, смешанный с полнейшим отсутствием душевных переживаний. На Сакуру напала апатия. И только дурные беспокойные сны всё ещё напоминали о прошлом. В глубине души ей совсем не хотелось жить так, как сейчас. Но вот уже год, как она была связана кровью с Джун, Тору, Рю и Кейко. И этой же самой кровью навеки отрезана от Наруто, Какаши, родителей, Ино и остальных. Даже от Саске и Цунаде. Ведь Сакуре казалось сейчас, что даже мёртвые на небесах её презирают. Она покосилась вправо на полянку, где о чём-то беззаботно болтали Тору и Рю, иногда поглядывая на неё и Кейко. Джун же отправилась на разведку. Её уникальные сенсорные способности поистине впечатляли. Ведь, не считая прошлогодней засады, их ни разу никто не встретил, если того не хотела Джун. Её сила могла бы служить на благо и принести много пользы. Но Джун Оомори не хотела быть полезной. Она, как негласный лидер их странной команды, называла своей целью лишь одну вещь — доставить Великим Странам как можно больше проблем и, при этом, хорошо заработать. Сакура в это не верила. Подсознательно чуяла ложь. Несколько недель назад после вылазки Джун вместе с Рю вернулась в их временное логово, сияющая и улыбающаяся так, будто её назначали Райкаге. — Знаете, как люди нас прозвали? — хохотнула Джун, с грохотом поставив на стол сумку с продуктами. — Ну, давай. Удиви, — почти равнодушно пробормотал Тору, затягивая узел русых волос на затылке. Джун вздернула нос, сложила руки на груди и гордо заявила: — Кисейчу! — То есть, — поднял бровь Тору, — нас называют Паразитами, а ты радуешься? — Ты не понимаешь, — вклинился Рю, — это ведь значит, что мы теперь не просто преступники. С нами считаются! Сакура тоже не понимала радости. Ей показалось, что они воспринимали всё, как дурацкую игру. Но в тёмных глазах Джун всегда было что-то ещё. Что-то, не позволяющее убедиться в этом до конца. — Ну а тебе, Сацука, тоже название не нравится? — будто невзначай, бросила Джун. — Мне всё равно. Мы же просто воруем и занимаемся разбоем. Не вижу повода для радости. Ей не понравился такой ответ. Улыбка с лица стерлась, и она шагнула ближе. — Вот, как ты заговорила… Может, тебе не нравится, что на столе всегда есть еда, а над головой — кров?.. Мы тебя не держим. Только... Куда ты пойдёшь?.. Сакура вызывающе взглянула на неё и холодно процедила: — Я, кажется, ни слова не сказала о том, что мне здесь не нравится. Казалось, что в воздухе стали летать искры. Тору и Рю замолчали, с интересом наблюдая за разгорающимся пламенем скандала. Но вдруг между Джун и Сакурой, словно ниоткуда, появилась Кейко: — Не ссорьтесь, пожалуйста! — взмолилась она, почему-то пронзительно взглянув именно на Сакуру. — Давайте лучше ужин вместе приготовим! Вдруг пришлось вынырнуть из воспоминаний, потому что в остроконечную скалу всего в метрах двухстах внезапно ударила молния, на короткий миг озарив всё пронзительным белым светом. И всего через секунду раздался оглушительный раскат грома. Кейко машинально повернула голову. — Кажется, вам пора сворачиваться! Сейчас ливень начнётся, — крикнул Рю, — да и всё равно от нашей милой Кейко толку никакого. Ребята поднялись и стали собираться, а Сакура посмотрела на девчонку и вздохнула. Она ведь и вправду была похожа на маленькое солнышко. Наивная. Юная. Светловолосая. Чем больше приходилось находиться рядом, тем больше Сакуру съедал вопрос: как она вообще оказалась рядом с Джун и остальными?.. Кейко не была шиноби. До войны собиралась работать вместе с матерью в семейном книжном магазинчике. Но… Отец и брат погибли. А мама, не выдержав горя, умерла через несколько месяцев от проблем с сердцем. — Сацука, я уже устала, — хныкнула Кейко, потирая ладони, — ты же видишь, Рю прав: у меня ничего не выходит!.. Да и дождь сейчас пойдёт… Сакура бросила на неё строгий взгляд и сложила руки на груди. Она так не считала. Контроль чакры и, вообще, обучение мастерству шиноби — задача не из лёгких. Пока что у Кейко не выходило даже элементарное превращение. Зато тайдзюцу и обращение с оружием кое-как получалось. Бросок куная левой рукой, например, был почти идеален. Неудивительно. Кейко ведь — левша. Практически единственной оставшейся целью стало сделать так, чтобы девчонка могла за себя постоять. Потому что иллюзий насчёт опасностей окружающего мира не было. Их группировка действительно была паразитами. Преступниками, ворующими у тех, кому жизнь улыбнулась больше. Говоря по правде, Сакура чувствовала отвращение к самой себе. Ни Джун, ни Рю, ни Тору не испытывали подобных угрызений совести. Кейко же… Была другой. — Ты же понимаешь, зачем мы тренируемся? — строго спросила Сакура. — Конечно, понимаю, — пробурчала Кейко, — мне нужно уметь защищаться. Только зачем? Если у меня есть вы. — Нас может не быть рядом. Ты забыла, как тебя чуть не убил тот шиноби? — Я всё помню, — отчеканила та, — но Джун… Она не даст мне погибнуть. Сакура подняла брови и села на землю. С запада подул сильный ветер, пахнущий сырой землёй и озоном. Значит, ливню точно быть. Неудивительное дело для этих краёв… Ей совсем не было понятно, почему Кейко так доверяет Джун. До сих пор (а прошло уже около полутора совместных лет) все действия Оомори так и оставались загадкой. Сакура чувствовала нутром, что её цель — нечто большее, чем просто грабежи и праздные скитания по миру. — Ты так в ней уверена… — пробормотала Харуно, отведя взгляд. Кейко вдруг стала серьёзной. Взяла левой рукой кунай и бросила его в соседнее дерево. Оружие со свистом достигло цели и вонзилось в крепкую кору. — Уверенна. Мой брат и Джун… Любили друг друга. И должны были сыграть свадьбу после войны. Вот она и не может меня бросить. Только не говори никому об этом, пожалуйста… В её голосе, кроме непривычной серьёзности, звучало кое-что ещё. Практически неуловимое. То, что было так близко Сакуре. Чувство вины и сожаления. Она вдруг совершенно по-новому взглянула на этого несчастного ребёнка. И ей вдруг захотелось обнять Кейко. Не впервые, но раньше это желание не чувствовалось настолько остро. Сакура видела в ней сестру, которой у неё никогда не было. И тот самый единственный лучик света, хоть как-то освещающий теперешнюю жизненную тьму. — Давай ещё немного потренируемся, — сказала Сакура. И в этой фразе, она надеялась, прозвучало всё, что так и не вышло озвучить. «Я позабочусь о тебе.» «Не доверяй Джун. Она тебя не любит.» «Я ни за что не позволю тебе умереть.» «Мы обязательно справимся. И найдём дорогу к нормальной жизни вместе.» Кейко повесила голову, а затем стала в боевую стойку и сложила печать концентрации чакры. — Хорошо, я постараюсь ради тебя, Сацука! Сакура хохотнула, поднялась, подошла ближе к ученице и положила ладонь на светлую растрёпанную макушку. — Ради себя постарайся, пожалуйста. И этот жест вновь на мгновение вернул её в старую жизнь. Ей никогда не стать таким учителем, как Какаши. И, уж тем более, не быть прекрасным наставником, как Цунаде. Но она пообещала себе постараться. Во чтобы то ни стало.

***

Хината бросала косые взгляды на Наруто и нервно сжимала блокнот для записей. Она твёрдо решила, что сегодняшний день должен расставить все точки над «i». Глупые надежды на хоть какое-то совместное будущее больше не обволакивали напрасной сладкой пеленой юное влюблённое сердце. Вера в тщетные мечты не исчезла внезапно. Просто с каждым новым днём, когда Хинате доводилось проводить время с Наруто, в душу всё сильнее закрадывался чёрный мрак сомнений. И несправедливой реальности происходящего. Между ними не происходило ничего. Наруто был милым и приветливым, как всегда. Но… На этом всё заканчивалось. Более того, если бы Хината была помоложе то, возможно, ещё и думала бы, что он просто ничего не знает о её чувствах. Сейчас же всё было иначе. Она знала, ощущала каждой клеточкой сердца: Наруто всё видит. Это было заметно по его виноватым бездонно-голубым глазам в моменты, когда он случайно ловил взгляд Хинаты. По реакциям. И, в конце концов, по очевидным фактам. Если бы он хотел большего, давно бы предпринял хоть что-то. А сейчас… Хината была лишь инструментом. Приятной отдушиной, с которой не надо думать о проблемах и печальном прошлом. Наруто не любил её. Даже не так… Наруто не хотел её любить. Сегодня был холодный январский день. Из-за сугробов в половину человеческого роста пришлось перебраться из полюбившегося им двоим места у речушки в библиотеку. Они обычно занимали место в углу за высокими книжными шкафами. Чтобы никто не мешал учиться. Она вновь бросила взгляд на сосредоточенное лицо Наруто и почувствовала, как тупая боль кольнула под рёбрами. То, что она собиралась сделать, было невероятным и отчаянным поступком. Хината понимала это. Но, чего греха таить, ей хотелось не просто проводить время вместе. Взросление и заинтересованные взгляды мужского пола постепенно вправили ей мозги. Робость и влюблённость, пронесённые сквозь года, перестали её устраивать. И Хината, наконец, поняла, что должна двигаться вперёд. Без Наруто жизнь растеряет краски, конечно… Но и быть для него просто другом больше нельзя. Это путь в никуда. Ведь было ещё кое-что. Хината старательно отгоняла эту мысль, но она всё равно, словно назойливое насекомое, билась о стенки черепа, постоянно напоминая о себе. Наруто теперь — совсем не тот человек, какого она когда-то полюбила. Его открытое сердце перестало гореть. Кажется, смерть Саске и исчезновение Сакуры не просто надломили его. Хинате казалось, что он больше не хочет впускать к душе людей. Чтобы не страдать от их потери. Она могла понять это. Но принять никак не получилось. Ведь, на самом деле, хотелось закричать во всю глотку. Так, чтобы слышал каждый человек в Конохе. Но, самое главное, чтобы он услышал. «Я люблю тебя, Наруто-кун!» «Ты мне нужен!» «Мне невыносимо смотреть на тебя и не мочь хотя бы прикоснуться!» Но вместо этого Хината отложила блокнот, набрала полную грудь воздуха и, не глядя на Наруто, сдавленно сказала: — Наруто-кун… Я больше не могу помогать тебе с подготовкой к посту Хокаге. А затем набралась смелости и почти вызывающе посмотрела в его лицо. Он, вроде бы, даже не понял сначала, что она сказала. И всего через пару мгновений брови нахмурились, а взгляд упал на стопку книг, лежащую между ними. — Я тебя чем-то обидел?.. — сдавленно спросил Наруто. — Вовсе нет… — торопливо ответила Хината, а затем запнулась. Она знала, что должна сказать дальше. Но это было невыносимо тяжко. Эти слова уже были произнесены. Когда-то давно. Будто в прошлой жизни. И в тот миг она была готова умереть за Наруто. Хината и сейчас без раздумий отдала бы за него свою жизнь. Только обстоятельства теперь были иными. Подумать только… Прошло уже около четырёх лет с момента их битвы с Пейном. Сейчас же её сердце разъедал липкий страх. Странно даже. В тот день, когда её чуть не убил Нагато, она не чувствовала ни капли ужаса. Только ужасную тревогу, что погибнет напрасно, не сумев помочь Наруто. Но отступать было нельзя. И потому Хината глубоко вздохнула, сцепила дрожащие ладони в замок и тихо сказала: — Ты меня никогда не обижал, Наруто-кун. И всегда относился ко мне лучше других. Верил в меня, поддерживал. Но… — вдруг к горлу предательски подкатил ком. Нет, плакать было нельзя. Всё, что угодно, только не слёзы. Ей не нужна его жалость. И, собрав в кулак все оставшиеся силы, Хината сказала главное: — Ты ведь знаешь, что я отношусь к тебе не просто, как к другу... Поэтому... Не могу больше проводить с тобой время. Прости, Наруто-кун, но будет проще, если мы какое-то время совсем не будем видеться. Наруто молчал, но на его лице не было заметно удивления. Значит, Хината была права. Значит, он прекрасно всё понимал. Он отложил в сторону книгу, которую читал, и повернулся. В его взгляде было бесконечное чувство вины и… Раскаяние. — Прости, Хината, — наконец, пробормотал Наруто. А она лишь кивнула, поднялась и на ватных ногах двинулась к выходу, чувствуя, как слёзы прорвались и стали стекать по щекам.