***
Ускользнув из участка пораньше, Соколова вернулась домой. Брата в квартире не было, — наверняка шлялся с новой пассией, — а значит, Ане повезло: она избавилась от допроса с пристрастием. И поскольку времени до встречи оставалось совсем немного, сразу вывалила из небольшого шкафа всю свою одежду прямо на кровать. Последующие десять минут капитан полиции в растерянности перебирала шмотки, пытаясь найти хоть какой-нибудь задрипанный свитшот, желательно с максимально дебильной фразой. Но от таковых Аня давно избавилась: прошла пора ее безбашенной юности. Теперь весь скудный гардероб Соколовой составляли братские растянутые футболки, три майки стандартных цветов, парочка рубашек с чуть более обширной гаммой оттенков и несколько пар джинсов. Она устало вздохнула, усевшись посреди кровати, на разбросанную одежду. После рабочего дня ей вообще никуда не хотелось идти, потому руки так и чесались набрать номер Пчелкиной, чтобы послать ее в пешее эротическое на подольше. Хотя можно было даже не звонить. Но взыгравшее любопытство не давало Ане этого сделать. Чтоб его. Неожиданно взгляд Соколовой опустился на собственные ноги, обтянутые старыми потертыми джинсами, и рука уже непроизвольно потянулась к раскладному ножику, всегда покоящемуся в их заднем кармане. На всякие.***
Ровно в семь Аня уже стояла на углу бара «Градус», ни раз в прошлом предоставлявшего им с Юлей высокоградусное веселье. Соколова стояла, облокотившись о кирпичную стену, неподалеку от собравшейся у бара пьяной толпы молодых людей. «Всего семь вечера, ироды», — сухо прыснула Аня, искоса наблюдая за потенциальными дебоширами этого вечера и, быть может, ночи, если, конечно, не вырубятся как вштыренные сурки где-нибудь в подворотне на мусорном баке. Поведение ей это было уже чуждым: теперь в семь часов вечера она не с бутылкой в рот долбилась, а со сворой бумаг, ну или в лучшем случае разминала косточки, бегая по закоулкам за дебоширами поопаснее нетрезвых студентов. Она раздраженно цокнула языком, отворачиваясь от ребят. Соколова не могла понять, что мыкало ее больше: то, что иногда ей все-таки хотелось впасть в студенческие годы и набухаться с друзьями в баре до отвала памяти или то, что вместо бессмысленного торчания здесь она предпочла бы сейчас компанию Грома. С шавермой, которую она никогда не доедает. А может то, что Пчелкина опаздывала уже на пять минут? Хотя это вряд ли могло вызвать в ней подобный всплеск эмоций: сие задержка была хорошо знакомой ей маленькой фишечкой журналистки. Женской пикантности, видите ли, прибавляла… Соколовой же она только поводов злиться прибавляла. В следующую секунду после того, как Аня приняла решение развернуться и уйти отсюда к чертям собачьим, в конце улицы мелькнула знакомая невысокая фигура, облаченная в обтягивающие латексные лосины, мощные ботинки и короткий топ с накинутой сверху клетчатой рубашкой. На контрасте играли лишь красные короткие волосы. Девушка приближалась быстро, зная, что мысленно Соколова уже почти расправилась над ее бренным телом. — Я думала будет хуже, но кажется ты справилась, — улыбнулась Юля и, остановившись перед Аней, окинула глазами не свойственный ей прикид. Рванные джинсы, поношенные кеды, криво обрезанная майка и наброшенная на плечи мастерка делали из Соколовой образцового сорванца. А растрепанные волосы и растушеванные вокруг глаз черные тени весьма круто и правдоподобно дополняли созданный за пять минут образ. Правда в отличие от Юли Аня была совсем не в восторге: последний раз она выглядела так в семнадцать лет на бухиче в квартире Димки Морозова. Закончилась тусня, к слову, побегом от полиции. Соколова даже не помнит, когда точно сама решила стать полицейским… когда погибли родители или когда удирала вприпрыжку от тогда еще зеленого сержантика. — И нафига я оделась как обдолбанный тинейджер? — девушка вытащила из мастерки пачку сигарет. «Видел бы это Игорек», — усмехнулась она собственным мыслям и, сунув в рот сигарету, в следующую секунду чиркнула зажигалкой. «Зад бы надрал, наверное», — продолжала вскользь размышлять Соколова, затягиваясь дымом. — Хочу показать тебе одно место. Аня вернулась мыслями в настоящее. Она подозрительно зыркнула на Юлю, по губам которой расползлась определенно самая недобрая ухмылка. «Решила добить? Расчленить? Продать?», — щурилась Соколова, обдумывая. — Знаешь, — пыхнула Аня вместе с клубом дыма, — все притоны нашего города я и так знаю. Пчелкина задиристо хохотнула. — Надеюсь, исключительно в рамках работы. Соколова коротко посмеялась, указав на журналистку пальцем левой руки, в которой была зажата сигарета. Левой она не только писала. Странно, что Гром не заметил этого, хотя видел же пару раз капитана в процессе потребления никотина, — прежде чем расправлялся с пачками. Впрочем, Аня сошлась на том, что майор так и не заметил этого из-за своих гребаных страстных порывов уничтожать запасы ее успокоительного как можно быстрее. Дорогие, мать его, пачки никотинового успокоительного, купленные на не шибко-то завидную зарплату честного мента… пускай и в край отбитого, с подозрением на сигаретную зависимость. Голос Пчелкиной вывел из транса, порожденного глубокими затяжками и мыслями о Громе: — Сегодня мы с тобой последователи Чумного Доктора. Аня в недоумении нахмурилась, теперь смотря прямо на лицо Юли, а не сквозь него. — Ты сейчас че имеешь ввиду? Видимо, она не зря прихватила табельное, руководствуясь тем знанием, что с Пчелкиной нужно быть всегда готовой к какому-нибудь пиздецу.***
Достаточно просторное помещение в полуразваленном здании бывшей ткацкой фабрики, определенного пару лет назад под снос, вмещало человек двадцать-двадцать пять народу. Было душно и шумно, середина ограждена несколькими ржавыми бочками, из которых в разные стороны вырывалось огненное пламя. На самодельной трибуне в центре, между этими самыми бочками, стоял, вероятно, главарь движения собственной персоной, облаченный во все черное и с маской Чумного Доктора на лице, как еще человека четыре в толпе, стоящих к нему ближе всех. Он орал и скандировал как настоящий революционер среди толпы озлобленных, ущемленных и отчаянно желающих изменить мир подростков, которые признавали методы Чумного Доктора, самоотверженно наказывающего зажравшихся ублюдков, единственно верными и наиболее эффективными в новых реалиях мира. В отличие от Игоря убийство как способ борьбы с преступностью Аня признавала, но только в тех случаях, когда иного выбора просто нет. Когда на кону твоя жизнь или жизнь невиновных. И те три души, что были у Соколовой за спиной, не оставляли ей хоть какого-то выбора. Либо ты, либо тебя. — Здесь лишь часть тех оголтелых радикалов, которых ты ищешь, — шепнула ей на ухо Пчелкина. — Они в масках. Соколова отвлеклась от выступающего парня и мыслей, воспоминаний, что он всколыхнул в ней. Она повернулась к Юле и пристально посмотрела на нее. — Ой, — тут же отмахнулась журналистка, — не смотри на меня так. Группа из этих ребят в масках всего за несколько дней успела напасть на трех влиятельных и широколицых, — она коротко осмотрелась. — Зуб даю, что кому-то из вашего отдела уже поручили их поймать. А в силу того факта, что у них мозги набекрень знатно двинулись, заключаю, что человек этот должен быть опытным и сам немного двинутым. Так что поручили либо тебе, либо… Взгляд Соколовой вмиг стал куда более грозным и жестким. — Тот, за кого ты готова мне глотку перегрызть, — весело хмыкнула Юля, на самом деле наслаждаясь реакцией Ани на каждое упоминание майора. — Ну так что, я угадала? Соколова резко отвернулась от нее и в раздумьях не заметила, как стала прикусывать щеку изнутри. Дурной знак… Все это было так заманчиво… — Допустим, — сухо оборвала Аня, продолжая отрешенно смотреть куда-то вперед. — И что ты хочешь взамен на эту наводку? — Шанс доказать, что наша дружба для меня что-то значила, — лицо Пчелкиной вдруг стало таким же, как капитана: предельно серьезным. — И дело сейчас не в моей работе. И не в твоей. Соколова вновь посмотрела на журналистку, пытаясь сообразить, не было ли это ее очередной уловкой. Однако такой взгляд Юли она знала: Пчелкина говорила абсолютную правду. Аня протяжно выдохнула и запустила пальцы в волосы, заправляя упавшие на лицо пряди назад. — По возможности запри или найди чем забаррикадировать те двери, — тихо скомандовала она, кивнув в сторону единственного выхода из помещения. — А потом поговорим, — ухмыльнулась Соколова, уже доставая из-за пояса табельное. — И, пчелка… держи свой баллончик на изготове.